5 Молоко с холодушкой

Дети – цветы жизни.
Цветы- дети солнца.

- Лесли, мне так хорошо на Земле. Я рада, что стала Ангелом-Хранителем. Я даже к тебе привыкла.
Эти простые слова болью отозвались в сердце тёмного ангела. За эти годы он свыкся с мыслью, что они всегда рядом. Ему не хотелось вмешиваться в её дела. Ему хотелось просто быть с ней рядом, видеть её улыбку. Последнее время она улыбалась всё чаще и чаще. Ещё бы. Её подопечный ребёнок рос шустрой, смышлёной и веселой девчушкой.
- Алиенна, ты вместе со своей девочкой учишься любви, состраданию, верности… Ты пропускаешь сквозь себя все те эмоции и чувства, которыми она живёт.
- Ты ведь сам говорил, что мы должны учиться у людей…
Я не думал, что все это будет так серьёзно, что чувства захватят и меня. Предупреждали же не спускаться на землю. Такой бури чувств я никогда не испытывал.
Темный ангел прислушался к себе и понял, что ничего не хочет менять. Пусть всё идёт, как идёт.



Раннее утро. Вся комната залита солнечным светом. Я выхожу на балкон посмотреть, как там поживают мои цветы. Тонкая берёзка шелестит своими листочками, поют птицы, внизу под окнами море цветов. Настоящее море цветов. В груди поселяется радость, это мы с мамой посадили цветы. Ещё рано и на улице никого нет.

Солнышко своими тёплыми ладошками гладит мне щёки. Я улыбаюсь ему и иду на кухню. После завтрака можно отправиться на поиски кота. Вдруг мне повезёт. На кухне никого нет. Куда все подевались? Я прислушиваюсь. Тишина. На сундуке сидит Васька. Он умывается, но, увидев меня, так и застывает с поднятой лапой. Его зелёные глазищи превращаются в щёлочку. «Нет, не убежишь», - шепчу я и хватаю хвостатика.
 
Через минуту я уже сижу за столом на большом стуле в обнимку с котом. Если долго сидеть и не шевелиться, то есть надежда, что Васька не будет вырываться, а заснет. Потом он включит свой удивительный моторчик.

Сколько я не заглядывала ему в рот. Никак не могла понять, как он мурлыкает и с закрытыми глазами, и с открытыми. Я ему даже нос зажимала, а он продолжал мурлыкать. Наверное, мурлыкающий моторчик у него в животе.

Передо мной книга. Я в который раз читаю "Федорино горе" и радуюсь, что к ней вернулись все тарелки, чашки и блюдца. Потом беру карандаши и начинаю раскрашивать картинки. Мне не нравится, что книжка с чёрно-белыми иллюстрациями.

От усердия я высовываю язык, забываю про кота и не замечаю, что с моих колен Васька потихоньку сползает на пол. Пытаясь удержаться, он вонзает в меня свои когти. От боли я кричу…

В комнату входит мама. Васька выбегает в открытые двери. Мне немного жаль, что кот убежал, но ведь пришла мама, а мама в тысячу раз лучше кота.
- Эвелина, ты снова брала чужого кота.
- Он спал, а я читала.

- Я вижу, как ты читала. Доченька, может быть, ты не будешь раскрашивать картинки. Посмотри, ты и буквы раскрасила. Как будешь читать?
- Мамочка, ты ничего не понимаешь. Зачем мне буквы, я итак знаю сказку про Федору.
- Скажи мне какая это буква, - мама показывает карандашом на букву, которую от усердия я так сильно раскрасила, что её и не видно.

- Я эту букву ещё не учила.
- Правда?
- Ой, постой, это буква «сито».
- Это слово сито, а буква «С».

Как только мы разобрались с буквами, я тут же вспоминаю, что кот меня поцарапал.
- Мамочка, когда Васька падал с моих колен…
- Страдалица моя. Идем, я смажу царапины зелёнкой, - мама не даёт мне договорить.
Я пересаживаюсь на диван, и мама обильно смазывает мне раны зелёнкой, потом обнимает меня, и я чувствую, что она плачет.

- Мамочка!
- Доченька! Пойдём, простимся с Павликом. Ты слышала вчера, что он пошёл на пруд с братом и утонул.
- Можно я отнесу ему мой самый любимый цветок?
- Можно, родная.

Мы идём в палисадник. Я срываю свой самый любимый цветок, а потом мы идём в соседний дом. В маленьком гробу посередине комнаты лежит мальчик. Мне страшно посмотреть  на лицо Павлика, я медленно в тишине подхожу к гробу и кладу красивую жёлто-оранжевую лилию ему в ноги.
 
Мы быстро покидаем это печальное место. Я впервые так близко столкнулась со смертью. Мне не верится, что Павлик больше никогда не пойдёт в детский садик, что его навсегда закопают в яму. Навсегда, навсегда в тёмную яму...

От осознания этого мне становится страшно. Я крепко сжимаю руку мамы. Я много раз видела траурную процессию, но она никогда так близко не касалась моего сердца. Духовой оркестр играл траурный марш, шли люди в чёрных одеждах, проходило время и всё забывалось.

- Мамочка, а всех закапывают в могилу, после смерти?
- Всех.
- И тебя закопают?
- И меня когда-нибудь закопают, но это будет не скоро. Мы с тобой будем жить долго-долго.
Я верю маме, что так оно и будет, и видение страшной ямы медленно уплывает из моего сознания.

Где же ты продавец счастья? Почему я никак не могу встретить тебя? Сейчас ты мне так нужен. Ведь если бы тетя Света купила у тебя кусочек счастья, Павлик бы не утонул. Когда человек счастлив, никакое горе не может его коснуться, верила я.

- Обещай мне, что одна никогда не пойдёшь на пруд. - Мама смотрит мне в глаза. - Ты ещё не научилась плавать. Запомни, ты у меня одна и я у тебя одна, и будет очень больно, если мы потеряем друг друга.

Я поняла, что если я потеряю маму, мне будет в несколько раз больнее, чем сейчас. Мама преподнесла мне горький урок.
 
Я росла сорванцом. К концу лета наш двор стал мал для меня, меня манила улица и лес. Я уходила далеко от дома. Сколько бы я не гуляла в лесу, я всегда могла найти дорогу домой, словно кто-то невидимый вел меня. До пруда я тогда ещё не добралась, но мама боялась, что и со мной может произойти, то же, что и с Павликом. С тех пор к воде я относилась очень осторожно.

В этот день мы предприняли длительное путешествие в деревню Нижняя Гаревая. Новые впечатления: грядка сладкого гороха, репа, свежие огурцы, зелёные кузнечики, которых было много на лужайке перед домом, зелёные лягушки – все это помогло мне отодвинуть печаль о Павлике.
 
День выдался жарким. До ужина было далеко. Тетя Валя предложила нам выпить молока.
- Елка, хочешь молочка с холодушкой?
Я любила молоко и горячее, и холодное только чтобы в нём не было пенки.
- Тётя Валя, а в нём нет пенки?

- Что ты милая, какая пенка. - Она пошла в погреб и принесла кувшин молока.
- Доченька, подумай, ты будешь пить это молоко? – мама посмотрела на меня.
Подозревая какой-то подвох, я взяла кувшин в руки и заглянула в него. Кувшин был холодный. Мне сразу так захотелось холодного молочка, что, не долго думая, я начала его пить. Очень скоро почувствовала, что моих губ что-то коснулось.
- Пей Елка, пей это не пенка, это холодушка.

Я на миг замерла. Какими стали мои глаза и мордашка, наверное, трудно описать. Мама и тётя Валя улыбались.
 
- Холодушка?!
- Ну да, холодушка. Это лягушка такая маленькая.
- Лягушка?! – Я поставила кувшин на стол, - а почему она живёт в молоке?
- Чтобы молоко было холодное.
- А можно на неё посмотреть?
- Выпьешь молоко, увидишь.

- Мне столько не выпить, - вздохнула я, - а так хочется посмотреть на холодушку.
В моём воображении неведомая лягушка то была сверкающей льдинкой, то белой, как снег лягушкой и уж точно волшебной, потому что делала молоко холодным.
- Вот видишь Галина, твоя дочь не боится холодушки.
- Я боюсь пауков, а не лягушек, - с гордостью заявила я.

Любопытство взяло верх, и я даже не подумала, что кто-то не смог бы выпить молока с холодушкой. Быстренько отпила ещё несколько глотков. Молоко уже плескалось и булькало в моём животе, а вожделенная лягушка так и не показывалась на глаза.

Пока взрослые обсуждали тему, почему ребёнок не боится лягушки, я взяла кружку и стала осторожно переливать молоко. Скоро в кувшине стало видно дно, и я увидела лягушку. Она была песочного цвета с большими глазками на маленькой голове.
Лягушка перебирала лапками, пытаясь выбраться из кувшина.

- Она же в молочном плену, - воскликнула я. Быстро сунула руку в кувшин и достала из него лягушку.
Брюшко у лягушки было нежно розовое. Она смотрела на меня такими печальными выпуклыми глазами, что мне её стало жалко.
Тетя Валя засмеялась.

- Ещё одна спасительница лягушек.
- Я отнесу её к роднику. Может она найдёт своего Ивана-царевича.
- Ага, как же. Её или мальчишки найдут, или тот, кому нужно молоко холодным сделать.
- А я всё равно отнесу.

- Неси. Если мне нужна будет ещё одна холодушка, я пойду на луг и найду. Их там много водится.
Я зажала маленькую лягушку в кулачке и сломя голову припустила к роднику.

- Не забудь домой вернуться, - крикнула мне вдогонку мама.
Прибежав, запыхавшись к роднику, я отпустила лягушку, легла на живот и стала смотреть, как она опустилась на дно и долго сидела не двигаясь. Потом лягушка спряталась в водорослях, а я ещё долго наблюдала за жуками плавунцами.
 
Мама обещала мне поймать такого жука. Я говорила, что буду ежедневно кормить его. Не дождавшись лягушки, встала. Мне надоело смотреть на жуков.

- Я тебя отпустила, а ты мне даже спасибо не сказала, - обиделась я на холодушку.

Пробравшись через кусты, пошла вдоль ручейка, нарвала незабудок, что росли в изобилии в этом влажном месте, насобирала полную горсть последней земляники, посмотрела на муравьёв, как они бегают по своим дорожкам, помахала рукой белке, послушала как стучит дятел, нашла большой кусок смолы (отличная жвачка) и отправилась к маме. Вместе со мной с луга возвращались коровы.

Вечером меня ждёт полная кружка парного молока и длинная дорога домой, вечерняя сказка или колыбельная, знала я.

Домой мы вернулись очень поздно, с корзинкой полной овощей и цветов. В маленькой баночке я несла жука плавунца. Всю дорогу мама рассказывала мне сказки. Не те, что читала в книжках. Сказки о Млечном пути, Луне и звёздах, о маленькой лягушке-путешественнице.

Утренняя грусть и тревога совсем отпустили меня. Я верила, если мама рядом со мной ничего плохого случиться не может.

Продолжение следует.
http://proza.ru/2012/01/01/833