Прогулка по шоссе

Уже сутки льет дождь, как будто кто-то соорудил над городом огромный душ, и прилежно моет дома, улицы, дворовые закуты, скверы, панели, асфальт, унося неведомо куда остатки ненастной тоски и вселяя надежду на чистоту, обновление, суля что-то новое и страстно ожидаемое. Впереди май и, чтобы не случилось в мире, какой бы клубок проблем не пришлось распутывать человеку, неизбежно расцветет сирень, воздух наполнится ароматом трав, ветер разнесет крошечные зонтики одуванчиков, а тополь, невзирая на ворчания людей, отважно насорит пухом, заботясь о продолжении рода.

 Так думала Анюта, сидя за рулем и тревожно вглядывалась сквозь мокрое стекло автомобиля в ненастную даль нескончаемого дорожного пейзажа. Глаза ее то наполнялись слезами, то вдруг начинали сухо блестеть, отражая череду не легких мыслей.
Она стремилась в  Небольшой город, где несколько лет назад была безумно счастлива. Но счастье закончилось внезапно, нелепо и несправедливо. Последние пять лет она жила мыслями о Небольшом городе, где жил ее любимый. Казалось, что они расстались только вчера. Воспоминания, терзавшие ее душу сотни раз, вновь выплыли из памяти.
                ***
Они познакомились просто и прозаично: как-то утром, опаздывая на работу, она остановила его «девятку». Он подвез ее до подъезда школы, где она преподавала после окончания института. Не проронив ни слова и ничего не спросив, только жестом отказавшись от предложенной платы, он уехал. А когда вечером, возвращаясь домой, она увидела знакомую «девятку» у своего подъезда, то нисколько не удивилась. Уверенно направилась к машине, еще не зная, как зовут ее владельца, кто он. Она знала одно, что это ее мужчина и приехал он к ней.

- Ну, Анюта, давай знакомиться, меня зовут Вадим, - просто и дружелюбно сказал Вадик и также просто, без тени манерности, поцеловал ее руку. В ее прелестной белокурой головке даже не мелькнул вопрос, почему ему известно, где она живет, и как ее зовут. Она ждала его, как каждая девушка ждет своего Грея. Он появился, и  ничего странного не было в том, что он все про нее знает.

Мир стал прекрасным и радостным. Прекрасны и бесконечно добры были окружающие люди. Аня чувствовала себя центром в этом мире, она была любима и сама любила нежно и страстно. О, как  Вадим умел рыцарски относиться к женщине, как-то просто и ненавязчиво выполняя все, что только могла желать его любимая. Привыкнуть или устать от  его ласк было невозможно. Они не ссорились, не выясняли отношения, потому что ничего не нужно было выяснять.  Если он не мог прийти: были дела, работа или помогал родителям, - она терпеливо ждала. Короткие разлуки  делали их встречи только более желанными и горячими.
 Вадим был однажды женат, еще в институте, на сокурснице. Прожили они вдвоем не долго, детей завести не успели, а потому расстались легко и без проблем. Аня никогда не расспрашивала его о прошлой жизни: это было далеко, и без нее. Мысль о том, что он не предлагает ей стать женой, она отгоняла, как отгоняла все, что мешало ей наслаждаться близостью с любимым. Она знала, что будет верна ему всю жизнь. Пройдет время, и она непременно станет его женой, у них будут прекрасные дети, они с Вадиком вместе состарятся и умрут в один день. Как в сказке.

Время прошло, и Вадик также просто, как и в день их знакомства, поцеловал ей руку, сказав, что благодарен за все, но больше встречаться они не будут. Она улыбалась, даже не думая обижаться. Сейчас он извинится за свою нелепую шутку и поцелуями закроет ее смеющийся рот. Она все еще улыбалась, глядя, как Вадик сел в машину, посмотрел в открытое окно, и дружелюбно кивнул, прощаясь.

Тремя днями позже она увидела его, счастливого и улыбающегося. Его рука лежала на плече хорошенькой девушки, так же, нежно и ласково, как совсем недавно лежала на ее плече.

Бессонные ночи и слезы не приносили облегчения. Аня тщетно пыталась понять, что произошло. Почему она такая же, как была, те же руки, ноги, волосы, глаза, она есть, но ее перестали любить. Она чувствовала какую-то свою вину, свое несовершенство, из-за которого она лишилась любимого. Отчаяние толкнуло ее на нелепый и бессмысленный шаг. Она подстерегла Вадима вечером, когда тот возвращался с работы, бросилась к нему, захлебываясь рыданиями:

- Вадик объясни мне, что я не так сделала? Что во мне изменилось? Почему ты перестал любить меня? Почему та, чужая девушка рядом с тобой? Она не может любить тебя так, как люблю тебя я!

  Он вежливо, не прерывая, выслушал ее. Заговорил мягко, с нескрываемым сожалением:
- Девочка, ты еще очень молода и не понимаешь, что любовь приходит и уходит. Мир так устроен. Ты тоже полюбишь снова.
- Нет, Вадик, я хочу любить только тебя, ты мой, я не смогу полюбить чужого мужчину! Вадик, любимый, скажи мне, ты ее тоже когда-нибудь разлюбишь?  Пообещай, что позовешь меня, а я вернусь, где бы я ни была?- отчаянно искала  Анюта  последнюю надежду, умоляюще вглядываясь в его глаза.

- Все возможно, конечно, позову, позову, если…, - усиленно  пытаясь скрыть нарастающее раздражение, пообещал  Вадим. - А теперь успокойся и займись чем–нибудь интересным. Ты добрый, прекрасный, достойный человечек… Ну, все, меня ждут, – глаза Вадима стали холодными, он резко отвернулся  и зашагал прочь.
Все было кончено для него, но не для Анюты. Она не собиралась сдаваться. Отчаянно цепляясь за последнюю, вымоленную у любимого надежду, она бежала домой, уже обдумывая  новые жизненные планы. В голове крутились, какие-то вычитанные в ранней юности строчки:

И однажды весною,
В  звенящем сиянии дня.
Я ворвусь в твою жизнь.
Но уже повзрослевшей и новой
И тогда ты узнаешь, поймешь
И полюбишь меня.

Эти наивные стихи, стали ее молитвой, успокоением, надеждой.
                ***
Дождь усиливался, и Анюта переключила дворники на быстрое движение. Слезы заливали ее лицо  синхронно с дождем, мешая разглядывать дорогу. Пришлось ненадолго остановиться. Она свернула на обочину, встала, не заглушая двигатель, промокнула лицо обрывком бумажной салфетки, глядя в крошечное зеркало на солнцезащитном козырьке, попила минералки из пластиковой бутылки, давно перекатывавшейся где – то на полу. Минералка была теплой и противной и не утоляла жажду. Она раздраженно бросила бутылку обратно на пол, аккуратно вывела машину с обочины, и вернулась к воспоминаниям.

 … Как не легко  далось ей тогда решение покинуть родной город. Но уехать было  необходимо: оставаясь в городе, она обрекала себя на невыносимую возможность встречать Вадика с «чужой девушкой».  В то же время хотелось находиться  не далеко, чтобы  вернуться быстро, по первому  его зову.  Для этого больше всего подходил областной центр. Он был близко, да и был привычен и понятен по студенческим годам. Отец несмело пытался отговорить ее от принятого решения, все понимающая мама, молча помогала собрать вещи, как-то вдруг сгорбившись и пряча глаза.

Приехав в Большой город, Аня сняла квартиру, год преподавала иностранный язык в средней школе. Жила на скудную зарплату учителя, едва сводя концы с концами.  Старалась не оставаться наедине с собой, со своими горькими мыслями. Восстановив отношения с бывшими однокашниками, ходила на вечеринки, в любимый молодежью местный театр. Так на одной из местных тусовок она встретила Павлика, бывшего сокурсника, ставшего теперь генеральным директором крупной фирмы и уважаемым в городе менеджером.  Пашка, почему-то очень обрадовался этой встрече и, расспросив, где и как она устроилась, немедленно предложил ей вакансию переводчицы в своей фирме. Теперь не надо было искать возможности быть на людях.

Аня едва высыпалась, а утром снова, летела на работу.  Часто ездила в Москву и даже за границу. Зарплата, казавшаяся ей поначалу просто немыслимо высокой, стала привычной и обеспечивала более чем  достойное существование. Аня с удовольствием занялась подбором собственного гардероба и стала завсегдатаем лучшего в городе салона красоты. Уже совсем скоро закончится строительство дома, в котором у нее будет крошечная, но собственная квартирка. Но самым значительным приобретением, которым Анюта невероятно гордилась, была новенькая иномарка. Она купила ее, еще не научившись водить, и не имея водительских прав. После работы и в выходные бегала на курсы, с нетерпением осваивая премудрости вождения.

 Наконец, после нескольких неудачных попыток сдать экзамен на вождение и перекачав не малую сумму в карман инструктора, она все-таки сдала ненавистный экзамен, и получила новенькие права. Теперь она по всем делам и, немножко без дела, рассекала по городу, тайно представляя, как поедет в Небольшой город, как ее увидит Вадик, «повзрослевшую и новую», за рулем серебристой, дамской «иностранки».
 Аня часто ездила к маме в Небольшой город, но никогда не стремилась встретиться с Вадимом, неосознанно защищая свою душу от ревности и унижения. Она  намеренно не интересовалась жизнью Вадима, а только неустанно надеялась и ждала того дня, когда любимый, наконец, расстанется с «чужой девушкой». В последнюю поездку домой,  предчувствия ее неожиданно подтвердились. Она узнала от мамы, что «чужая» оставила Вадима и выходит замуж за известного в городе бизнесмена.

 В первую секунду Ане подумалось: «Как она могла? Оставить Вадика, ради какого-то бизнесмена?».  А сердце забилось радостно в ожидании прежнего счастья.  Мудрая мама, заметив лихорадочный блеск в глазах Анюты, возникший при упоминании знакомого имени, безуспешно пыталась убедить дочь, что, каким бы ни был прекрасным  ее бывший возлюбленный, он ее предал и обрек на невероятные страдания. Но Аня не слышала ее. Она была уверена, что все будет именно так, как она мечтала все эти годы. И не ошиблась.

 Накануне вечером, как будто в награду за ее долгое и верное ожидание, раздался звонок:
- Ну, Анюта, пришло время поговорить, - начал Вадик так же просто, как и в первую их встречу, как будто не было ушедших пяти лет.

 Боже, как волновал этот до боли знакомый голос! Хотелось сорваться и бежать к его владельцу, невзирая на разделявшие их двести километров. Немедленно, сейчас же обнять, услышать, как же плохо было ему без нее, все это время.

- Говорят, ты преуспеваешь, квартиру строишь, машину купила, в Европу, как на дачу катаешься, - он опять все знал про нее, как и тогда, при первой встрече, только сейчас его осведомленность была какой- то настораживающе  неуместной.

- Да, Вадик, и строю, и катаюсь, - хотела подтвердить Анюта, но почему- то все показалось таким мелким, незначительным.   Она промолчала, продолжая слушать его.

- Вот видишь, получилось, что ты напрасно тогда так переживала. Мы расстались с Леной, она действительно оказалась чужой. Я сейчас понял, как был несправедлив к тебе, я не знал… -он замешкался, видимо, боясь произнести нечто лишнее.
- Аня, прости, что тебе так долго пришлось ждать меня…
 Аня молчала.
-  Я хочу видеть тебя, - по его дыханию в трубке можно было догадаться, что он сильно взволнован. - Почему ты молчишь?
- Наговоримся при встрече, - едва преодолев болезненную судорогу, сковавшую горло, ответила Аня.
- Да, конечно. Я приеду в субботу, - заметно оживившись, пообещал Вадим.
- Я приеду завтра, - неожиданно для себя приняла решение Аня: был понедельник, и ждать еще четыре дня, было невыносимо. - Я приеду завтра, - увереннее повторила она,  неосознанно стремясь,  еще более утвердиться в правильности скоропалительного решения.

 Всю ночь она уговаривала себя уснуть. Но в утомленной голове снова и снова выстраивались подробности будущей встречи с Вадимом. Сколько раз за эти годы она представляла себе эту встречу: что скажет он, как она посмотрит на него. Как тревожно он будет ждать ее ответа! Теперь она будет владеть его мыслями его душой, от нее будет зависеть его счастье! Теперь она не позволит… не позволит…не позволит… Перед самым утром ей удалось забыться  тягучим, тяжелым сном.

 Выкатывая машину со стоянки, она коротко подумала, что впервые собралась самостоятельно в такую дальнюю поездку. Можно бы как всегда, на автобусе, но желание предстать перед любимым во всем великолепии быстро побороло все сомнения.
                ***
…Толстая серая прослойка между землей и небом начала таять. Посветлело. Где-то уже пробивались робкие солнечные лучики. Дождь обмельчал. Только встречные машины брызгали грязью, и приходилось без конца пользоваться омывателем.
Впереди показались серые избы Деревни, которая обозначала у водителей середину пути, между Большим и Небольшим городами. Аня взглянула на часы. Оставалось примерно полтора часа езды, если продолжать двигаться с той же скоростью. Чем дальше удалялась она от Большого города, тем сильнее нарастало в груди, необъяснимое, глухое раздражение. Она чувствовала, что злится на себя, на весь белый свет.  Мелькнула мысль, что надо остановиться, подумать, попытаться выяснить причину этого раздражения, но почему – то наперекор здравому смыслу, она поехала быстрее.

Встречная «Газель», заехав на приличной скорости в глубокую колдобину, вдруг резко плеснула жидкой грязью в переднее стекло Аниной иномарки. От неожиданности Аня приняла вправо. Переднее колесо въехало на обочину, посыпанную гравием, зад занесло, и автомобиль, потеряв управление, выехал на крутой склон насыпи.  Аня судорожно сдавила тормоз, но машина уже была на боку, плавно, как в замедленном  и к тому же немом кино, переворачиваясь на крышу. Аня повисла вниз головой, пристегнутая ремнем, в глазах потемнело. Перевалившись теперь уже на другой бок, и постояв несколько мгновений в этом положении, машина  дернулась и встала на колеса.
Все произошло так быстро и так поражало своей дикой нелепостью, что не хотелось даже плакать.

Аня сглотнула вязкую слюну, и уши вдруг стали слышать, как шумят, идущие сверху по дороге автомобили. Огляделась: боковых стекол не было, ни одного, переднее и заднее были испещрены множеством трещин. Ее лихорадочно трясло. Пошевелила конечностями: все было целое, ничего не болело. Опустила защитный козырек, глянула в зеркало: на лице не было ни одной царапины. Осторожно сгребла с себя мелкие стекла, выбросила в окно. Некоторое время сидела, пытаясь унять дрожь.
Потом несмело взялась за ключ зажигания, повернула его. Машина ровно заурчала. Так же осторожно прикоснулась к педали газа, и машина, как ни в чем небывало поехала по склону насыпи. Осмелев, Аня посильнее нажала на газ и благополучно оказалась на шоссе.
 
 Только сейчас она заметила, что дождь уже прошел, и все было залито ярким, теплым солнечным светом. Кое- где асфальт уже начал подсыхать. Машина шла ровно и спокойно. Но без стекол было холодно и Аня, освободив рукава курточки, натянула ее на  голову. Стало смешно, она коротко хохотнула, но тут же подавила возникшее веселье: «Чему я радуюсь? Все так ужасно». Но почему-то на душе вовсе не было ужасно, а напротив, было ощущение легкости и свободы, как после тяжелой, изнурительной болезни. Хотелось петь, и Аня не отказала себе в этой маленькой прихоти. Она включила приемник на полную громкость и запела вместе с каким-то басовитым мужиком.

Встречные водители недоуменно оглядывали помятую, неведомого цвета и происхождения, без стекол и фар, облепленную засохшей грязью легковушку. Еще большее изумление вызывала девушка в натянутой на голову куртке, заразительно смеющаяся и счастливая.
Анюта возвращалась в Большой город. И ей было хорошо.