Первая женитьба Антона

- Что-то давно я не видел нашего Вовика, - заявил Санька. – Надо проведать его.
Сказано – сделано. Поднявшись по оврагу от пляжа к поселку, мы на этот раз не разбрелись по своим дачам, а все вместе направились к Вовикам.
Несмотря на внешнее спокойствие, атмосфера у них явно была насыщена повышенной дозой электричества. Это угадывалось в едва уловимых деталях. Тобик обрадовался нам более обычного и норовил нас всех перецеловать.
Невесть откуда появился Вовкин дед Кузьма Афанасьевич, до этого имевший привычку намеренно игнорировать наше присутствие на даче и большую часть дня ковырявшийся на грядках где-нибудь на дачных задворках. Дед, старый волжский капитан, был, как обычно, в белых полотняных брюках и в того же цвета рубашке навыпуск, более смахивающих на нижнее армейское белье: кальсоны и нательную рубаху. И то и другое, как всегда, без всякого намека на пуговицы. Но их отсутствие с лихвой окупалось наличием на макушке обязательной капитанской фуражки. Задиристый и язвительный, дед на этот раз, в противоположность Тобику, имел благостный вид.
- Вот, сподобил Господь на старости лет не только правнуков, но и праправнучка увидеть, - смиренно заявил Кузьма Афанасьевич. - Не иначе как за мое безгрешное житье и мои еженошные молитвы.
В устах старого богохульника, бражника и матерщинника это звучало более чем странно. О том, что дед молится по ночам, никто из нас никогда бы не догадался, ибо его капитанский храп, как правило, раздавался с вечера и до утра на всю дачную округу.
- Так уж еженошные? – только и успели мы отреагировать на заявление старого речного волка, как его поддержала Вовикова:
- Да-да, у нас скоро свадьба. Готовьте подарки и ждите официального приглашения на красочных открыточках. Завтра едем с Вовкой с кумовьями знакомиться.
- Вы это серьезно? – удивилась Санина.
- Уж куда серьезнее, - ответила хозяйка дачи. – Невеста на втором месяце беременности.
- А жених-то кто? – ни к месту ляпнула моя половина.
- Кто? Кто? – удивился дед. – Не я же, на девятом-то десятке. И не сын мой Колька, не внук мой Вовка, поскольку, как могли бы вы сами заметить, будь повнимательней, мы не магометане, и одна законная жена у каждого из них уже есть. И не малолеток Сережка, - продолжал витийствовать Кузьма Афанасьевич. – И не Тобик, ибо у оного этих невест несчитанно-немеряно.
- Неужели Антошка?! – сообразил Санька.
- Ну наконец-то! – съязвила Вовикова и театрально развела руками в разные стороны. – Слава Богу, он у нас уже достиг официального возраста, когда можно в брак вступать.
Действительно, Антон уже перешел на второй курс института, и мы как раз недавно здесь же на даче отпраздновали его восемнадцатилетие.
- А где жених? – поинтересовалась Пожарница. – Небось не наговорится со своей суженной?
- Да что Вы, Сильвана Никаноровна, - встрял в разговор взрослых Серега . – О чем ему с этой дурой разговаривать? Антон с вашим Лешей третий день как в лодочном моторе ковыряются.
- Угу, - подтвердил Тобик.
- Странно, - Пожарница покачала головой. – Чего же тогда жениться, если и до свадьбы говорить не о чем?
- Нет уж, - возразила будущая свекровь. – Отец ему прямо сказал: - “Любишь кататься – люби и саночки возить! А нас не позорь!”
- Кстати, а Вовка-то где? – спросил Пожарник.
- А где ему быть? На веранде. Цицерона читает! – Вовикова мотанула головой в сторону веранды.
Пока мы подымаемся по ступенькам на крыльцо, мне придется дать сразу же два пояснения, а может быть и больше.
Вы уже знаете систему образования имен у наших вторых половин: у Сани жена Санина, у Вовки – Вовикова, Вовкина, у Славика – Славикова, Славина, Славкина. А Пожарника на самом деле по документам зовут не Пожарником, а Александром. Но так как, когда он прибился к нам, один Александр, то бишь Санька, у нас уже был, то прозвали мы второго по его профессии – Пожарником.
Вообще-то он к нам не прибился, а пришел, вернее приплелся вслед за Пожарницей. А сама она пришла к Вовикам с визитом из-за Тобика. Дело в том, что у Пожарников ощенилась мальтийская болонка Булька. А у Пожарницы прямо-таки собачье чутье на то, чтобы выяснить, кто является истинным отцом родившихся детей. И даже неродившихся. Вот она и пронюхала каким-то образом, что отцом Булькиных щенят является Тобик, и заявилась к Вовикам, чтобы познакомиться поближе со своими новыми родственниками. А за ней приплелся и Пожарник.
Посидел, помолчал, а через два дня взял и заявился к Вовикам на дачу с удочками, бутылкой спирта и парочкой крупных свежих лещей:
-  Вот, шел мимо с Волги, дай, думаю, загляну.
Не станешь же выгонять гостя. Тем более, что мы с Санькой и Вовкой как раз к тому времени всю бывшую на столе жидкость уже оприходовали. Пришлось Вовкиной срочно жарить этих лещей да ставить на стол вместе с новой порцией огурцов, помидоров и прочей зелени. Так Пожарник и прижился у нас.
Меня всегда удивляло то, как наши дети, тот же Серега, например, ориентировались, кого как надо называть. Дядя Слава, дядя Саня – это понятно. Тетя Слава, тетя Саня – это тоже понятно. Но то, что они никогда не говорили “дядя Пожарник” и “тетя Пожарница”, а всегда вежливо “Александр Петрович” и “Сильвана Никаноровна” меня приводило в тихий восторг.
Итак, как вы помните, Вовка к нам не вышел, а продолжал сидеть и читать Цицерона. Последнее обстоятельство особенно подчеркивало всю важность переживаемого момента, ибо, как только у Вовиков случалось что-нибудь серьезное, сам Вовик немедленно усаживался черпать знания у древних римлян. Поэтому Санька перед тем, как подняться на веранду, уточнил:
- На какой странице?
- Ну на какой еще, дядя Саня? – удивился Серега. – На той, где Первая обвинительная речь против Катилины. Или Вторая. Какая Вам разница?
Как я сказал выше, при критических обстоятельствах Вовка немедленно раскрывал учебник латинского языка и начинал читать там чьи-либо обвинительные или защитительные речи. В зависимости от того, какую позицию по отношению к происшедшему событию он занимал. На этот раз он штудировал обвинительную литературу.
- Все ясно, - ответил Санька Сереге, и мы поднялись на веранду.
Вовка встал нам навстречу, снял очки и торжественно изрек:
- Как долго, о Катилина, ты будешь испытывать наше терпение?
- Деонисий Катон! – восторженно заявил Санька.
- Да нет, - поправил его я. – На Катона мало похоже. Это Кай Юлий Цезарь.
- При чем здесь Юлий Цезарь? – возразила моя многообразованная супруга. – Это определенно Амбросий Теодосий Макробий.
- Неужели чтобы сочинить только одно предложение им тоже приходилось соображать на троих? – наивно удивилась Пожарница.
- Надо больше интересоваться классиками, милая, - блеснула познаниями моя начитанная жена. – Древние обходились без соавторов. А посему они не соображали на троих. Это один человек такой: Амбросий Теодосий Макробий!
- Всюду тебе макробы видятся! – прокомментировала Санина. – Санька прав – это Катон!
- Варвары! – возмутился будущий неизвестно чей тесть. – Это Марк Тулллий Цицерон!
- Надо же! Ни за что бы не догадались, что этот древний грек мог так красиво говорить по-русски! – восхитился я.
- Какой еще грек! – пришел в расстройство хозяин веранды и любитель латыни. – Боже! С какими неучами приходится общаться. Марк Тулллий Цицерон римлянин!
- Ну вот, - заявил Пожарник. – Как хорошо, когда есть у кого черпать живительную влагу познания. А то ведь до нашей каланчи эти прославленные западные иллюзионисты никогда не добираются.. Они больше по дворцам спорта разъезжают.
Вовка в изнеможении плюхнулся на стул…
… Когда мы уходили, Серега с Тобиком увязались нас провожать.
- Говорил я предкам, что у Антона совершенно запущено половое воспитание, - по секрету сообщил нам на улице малолеток Серега. – Вот он с одного раза и подзалетел.
- С одного раза? – удивились мы.
- А то! Кто же на эту страхолюдину еще раз полезет! Да и Антон тоже, я полагаю, с пьяных глаз на нее польстился. А Батя заладил свое Цицероновское: “Доколе да доколе?” Вот Антон у Вашего Лешки и пропадает.   
Вот тут-то Пожарница и поинтересовалась у Сереги, где живет невеста, и удивилась, что это как раз в том же рабочем поселке, где прошло ее детство…
… Прошло около месяца. И мы опять, поднявшись по оврагу от реки к дачному поселку, направились к Вовикам. Ни Сереги, ни Тобика, ни Антона не было видно. Вовина варила варенье, Вовик собирал малину, а в дальнем углу дачного участка белели солдатского покроя одежды деда Кузьмы Афанасьевича.
- Где же обещанные приглашения? – сразу взял быка за рога Санька. – Или вы решили заныкать свадьбу?
- Какую свадьбу? – удивилась Вовкина. - Не будет вам никакой свадьбы!
- Как это не будет? А невеста на третьем месяце беременности? – вставила Санина.
- А мы-то причем? – всплеснула руками Вовкина. – Ведь она нашего Антона, уже будучи беременной, совратила! Спасибо Сильване. Сильва в тот же вечер, как узнала, съездила в свой поселок, все выяснила, пошла к родителям невесты и от лица жениха заявила им, что свадьба отменяется.
- А те? – спросил я.
- А что те? – “Не будет, так не будет! Только вы хотя бы деньги на аборт дайте.” Тут им Сильвана и врезала: - “Может быть, и хирургическую операцию по восстановлению давно утраченной девственности вашей дочери тоже нам прикажете оплатить?" Этим все и кончилось.
Как я уже говорил раньше, у Пожарницы прямо-таки собачье чутье на то, чтобы выяснить, кто является истинным отцом родившихся детей. И даже неродившихся.
Вот так мы в первый раз не погуляли на Антоновой свадьбе.
- - - 
Если рассказ понравится - заходите в цикл "Ностальгических рассказов".
Этот рассказ - один из этого цикла.