Заполярный детектив 16. Сами с себя спросили

             16.
     Сами с себя спросили.

После первого пробного контакта с «Совой» прокурорской, хотел вздремнуть. Своему помощнику сержанту Овчинникову пригрозил:
- Не будить! Начальник переволнован. После первого допроса. Отдыхать будет. Службу чтоб несли бдительно и тихо. Всех скоро пытать будут. Взапрвду. Уже к КПП и машину пригнали.
Думал просто пристращать личный состав, а оказалось: я - провидец. Какая-то ветвь дознавательская «воронок» мрачного цвета у ворот части поставила. Сменившаяся в 4 утра смена эту радостную весть до нас донесла.
Только открыл рот, ещё чем-нибудь испугать этих детей с большими… и с автоматами – звонок. Опять дежурный. Опередил меня и продолжил стращать нас:
- И опять не спи, лейтенант. Звонил дежурный по гарнизону. Подъезжает командарм. Дьяк велел тебе передать. Если в чём-нибудь обгадишься – пожалеть не успеешь. Предупредить тебя не смогу. О таких ритуалах наслышан. Он тут у телефона своего цербера оставит. И прислать никого не смогу. Всех офицеров собираем в кинозале. Отбой.
Это надо же, а? Командующий армией к нам катит. Шутки кончаются. Почин нашего отдельного вызывал горячий отклик.
Не помню уж. Что-то мы суетились. Чего-то переставляли. Помощника сгонял я проверить лишний раз, ставший знаменитым третий пост, и второй: артиллерийский парк. Овчинников вернулся. Сказал, что из парка видел: командир и дежурный стоят у ворот КПП, как вкопанные. Да. Будешь стоять, когда… . Э-э. Да чего повторяться.
Вот бы нашлись они сейчас где-нибудь в канаве! Счастье-то было б. Как, однако, мало человеку надо. Не сразу это понимаешь. В скором времени узнали мы все, что наивная мечта о канаве, посещала не только наши забубленные головы.
Такого караула ещё не было. Уже утро позднее. Толком не отдыхал никто. Никакая смена. Часов в десять длинный звонок от входной двери на территорию. Пошёл сам.
Мы в небольшой низинке. Стоящий снаружи оказывается немного на возвышении. И всё равно такого я не ожидал. Открываю калитку и … упираюсь носом ровно в латунную офицерскую пряжку. Со звездой. Это генеральский атрибут. Не сразу понял. Оцепенел. Правая рука задержалась с отданием чести.
Велик, ну, велик оказался командарм. Задрал голову, чтоб погон увидеть. Начал:
- Здравия желаю товарищ генерал-лейте… .
- Вольно лейтенант, - нормальным голосом спокойно восстановил меня командующий. А я ожидал уж, что будет рокотать. Шутка ли? Такая машинища!
Сзади из-за его подмышки виднелся дежурный мой Пелипенок.  Всё по уставу.  Он должен  сопровождать.  А то, я не должен был пускать.  Честно говоря, я так обалдел,   что
пустил бы его без звука. Не в кино, чай, про ленинградскую блокаду, где Жукова часовой в Смольный не пускал. Враки всё это.
- Показывай хозяйство, начальник, - всё-таки пробасил командарм и как-то отодвинул меня в сторону, не прикасаясь.
В караулку только глянул с порога. Она его не интересовала. Обошёл участок. При его росте чуть ли не на голову возвышался над забором. Спросил меня:
- Где пост? Понимаешь какой?
Я указал рукой направление.
- Склада не видать?
Я помотал головой:
- Никак нет. Вон за той сопочкой сразу же. Близко, но… .
Командующий сокрушённо покивал:
- Всё ясно. Что и следовало доказать.
Ух, как я внутри обрадовался! Всех выведет на чистую воду командарм. Он-то знает, в чём тут дело.
- Служи, начальник, - сказал мне, уходя.
- Есть, товарищ генерал-лейтенант. Служу Советскому Союзу! – бодро гаркнул я в огромадную спину.
Прибежал в караулку Соловей. Ну, ни хрена ему не делается. Главное ничего не заметно. Рожа такая же, глаза безумные, как всегда, ни больше, ни меньше. Деловой – ой.
- Я, товарищ лейтенант, забираю весь взвод. Приказ командира. И кого повыше. И Овчинникова бы взял, дак он у тебя тут, - возбуждённо хрипло горланил Разбойник, отмечая в постовой, что он рулит на любимый склад.
- Мостики перед и на посту будем срочно, без передыху, ремонтировать, менять, строить, буду ещё в книгах считать, подбивать, уточнять. Ох, бля, и ревизия будет. А мне что? У нас всё нормаль. Это сейчас вот, бля спёрли. А в прошлом годе, так у нас с Дмитриевым, лишку было. Да-а! Нет ни Макаровых, Боже упаси, неучтённый Марголина , спортивный. Мы его по накладной передали. И приходную, и расходную сварганили. Бакатину. Комбату. Он теперь в дивизии. Зам ПВО. Феркесин знает, подписывал.
Соловей мог долго, без остановки трендеть, но непременно каким-нибудь фактом, как обухом, по башке звезданёт. Вот и сейчас. Но как мне, видимо, подвезло опять. Счастье-то, что этот Марголин не «гулял» на складе при мне. Каким-нибудь боком я обязательно бы вляпался. А зачем Соловей опять болтал мне?
- Всё, всё, всё, на хер, старшина забирай всех, к едрене фене, строй, ломай, взрывай…, - еле отцепился от меня Разбойник. Покатил чего-нибудь ещё вытворять.
Но зачем всё же он мне это лепит? И мне ли одному?

Павлючина припёрся.
- Слушай, давай сходим к тебе, в мастерские. Надо мне очень. Найти не могу, - озабочен, дальше некуда, мой самый непосредственный. Начальник.
Пошли. Молчалив Вовка. Ясно дело, затюкали.
В мастерских у него сейфик стоял. В учебном классе. Так, сейфик не сейфик – ящик большой железный. Искал, искал. Открывал, закрывал. Чего-то бормотал: на мои вопросы. Потом поведал мне:
- Надо жену отправлять. Подальше от этой свистопляски.
Помолчал. Ещё изрёк:
- Дмитриева назад вернули. Или уже, или вот-вот.  Сегодня-завтра  должны  меня  c         командиром  в Мурманск везти. Прокуроры. На беседу. На очную.

Конца и краю думал не будет этому караулу. Дотянул, сменился, пришёл в наше с Поповичем логово. Только собрались чаю попить – бежит вестовой от дежурного. Срочно, к командиру, совещание. Эх, нужно было в Печенгу удрать. Дык, спать я хотел больно. Не сообразил.
Набилось нас в кабинетик к Дьяку не очень много. Другие оказались шустрее. От евонной вводной все мы немного обалдели.
- Товарищи офицеры. Все хотим быстро это дерьмо разгрести. И я и вы. Уверен. Немедленно отправляйтесь по своим заведованиям. С самыми надёжными из личного состава. Всё прошерстить, всё прошмонать. Завтра до развода мне доложить. И… . С этими же надёжными подчинёнными проведите работу. Чтоб всех и всё взять под контроль. И вспомнить, что было. Чего было подозрительного. И следить теперь. За всеми. Вопросы есть?
Помолчали все.
Не скрывая кривоватой усмешки, Пелипенко начал первым:
- Это как это следить? И за всеми. К стрельбам мне надо готовиться. Как я ещё буду следить? Органы есть для этого. Да и потом: не то что мои солдаты, а и сам я не знал, где эти пистолеты хранятся. Мой в сейфе у дежурного. А об остальных – не моя головная боль.
Дьяк, тихо закипая:
- Повторяю. Лично вам, комбат. И другим принципиально безгрешным. Не расхлебаем это говно вместе – на Ладогу ****ей ловить вам не ездить . Твёрдо могу вам обещать. От имени командарма Володина.
- Так пускай сперва поищут, как следоват, у себя да средь своих, - позволил вякнуть прапорщик продовольственный Сычов.
Во, как ситуация меняется. Обостряется. Мелкота это чует лучше всех. Впервые услышал самостоятельные слова Сычова.
- И спросим, и спросим, а как-ак же-е. И с Павлюка. И Дмитриев уже задержан, где надо. И с помощника ихнего, начальника мастерской, - скривив и без того мордочку свою, как печёное яблочко, поддержал разгорающуюся склоку замполит. Васька. Коробок. И опять про Разбойника – ни слова! Чудеса.
- А как с точки зрения политического воспитания: следить за личным составом, в плане выслеживания и подглядывания – это нормально? Этично? – вовремя решил отвести от меня удар Бориска Попов.
- И санкции, и рекомендации и всё есть. И будут. И не позволим. Пресекать, знаете ли. Надо. А вам, лейтенант, ух, как глядеть-то надо, да. Взвод-то у вас совсем не на первом месте. И все старики в новых шинелях. В коротеньких. А молодые в длинных старых, - шипел слюнкой побрызгивая Коробок.
- Проведу я работу среди них. Чтоб не брали пример с комвзвода Мальского, - не удержался, чтоб не съязвить, Пелипенок. Если б он знал, кто косвенно к этому приложил ручонку. Пожалел бы меня. Мальца, хорошо, не было сейчас. Теплоты в наши отношения эта шпилька бы не добавила.
Причина безудержной активности Коробка ясна была всем. Замполита у нас два. Как и прочих старших начальников. По первому и по второму штату. Коробок совсем недавно обошёл Поливца. Тот где-то в марте отличился. Основные силы наши в окрестностях на учениях скитались. Кстати в районе посёлка Луостари. Там был военный аэродром. Где начинал службу Юрий Гагарин. Мне об этом поведал порторг капитан Тимошенко. Все учения провёл у меня в ГТТ. В нём было просторнее. Пузатый Тимоша спал в центре кабины, обняв горячий кожух движка. Мне, в знак особого доверия поведал:

- Во, где твои первые учения идут. Откуда Юрок в космос шагнул. И ты может ещё… в партию тебе надо вступать, готовиться. Смекаешь?
- Да у меня зрение не очень, - ни к селу, ни к городу вякнул я
Тимоха не смутился ничуть. Понял это как-то своеобразно:
- А на х… в космосе зрение. Там всё ж по приборам. Дык и в армию тебя взяли. И без очков ты. Значит видишь, что надо. А вон наш Поливец. Он же вообще ни хренюшеньки не видит. Ему и очков-то не подберёшь. А стакан мимо не пронесёт, не боись. Сейчас за командира остался… .
На счёт стакана парторг не преувеличил. И место командирское не опозорил Поливец.
Только дивизион за порог – приехали геологи из Заполярного. Им позарез нужен был ГТТ. В любом состоянии. У нас был. В парке стоял. Подгоревший. Коллеги мои – к командиру. Может Врио наш и подслеповат, но слышит и чует в порядке.
- ГТТ нужен? Об чём речь. Защищать и помогать народу – это святое! Через лобаз.
Говорили, что «газон» геологов шибко много раз туда-сюда мотался.
И Поливец свой рекорд побил. Себя превзошёл. Сутки договор заключали. Потом дежурный по части, старшина Шариф, подогнал к крыльцу штаба задом фургон. Тело Врио командира, помпы по первому штату, капитана Поливцова, тайно увезли на квартиру к нему, домой, в Печенгу. Говорят, что по прибытию, тело ещё сутки «гудело» дома. Уже с супругой. В трудные минуты боевая его подруга Людмила мужа не бросала.
Геологи ещё три дня слонялись около части. Дьяк вернулся – имел с ним короткий разговор.
Так Коробок вышел на первое место. А Поливец встал за ним сзади. О чём нисколько не жалел. Ходил гордый. ГТТ сберёг. Врагу не отдал. Пока геологи угощали – были народом. Как всё зыбко в этом мире… .
А когда Мишутка стал приближаться к рабочему месту помначштаба, смог заглянуть краешком в личные дела товарищей офицеров. Иду как-то мимо его каморки. Выглянул он из оконца. Рожа улыбается до ушей:
- Нырни ко мне сюда на миг, стенгазетчик ты, кухонный наш. Глянь – последняя характеристика наставника политического. Коробка.
На курсы повышения его отправляли. Резюме: морально не устойчив, злоупотребляет, по пьяному делу потерял удостоверение личности, не рекомендуется для использования на политвоспитательных должностях.
- Только не кому не говори, Вадя. Но каков, а? Только и смогли назначить вторым после Поливца. Опыта поднабраться.

Мишенька! Я слово сдержал. Молчал долгие годы. Вот только теперь… . хотя, Миш, любой писарь в штабе и почище бумаги в руках, испокон века, держать мог.
А когда Поливца в фургон грузили, юморист майор Дудник присутствовал. Потом мне как-то сказал:
- Вот у нас замполиты ведут активное личное профессиональное соревнование. Опыт их, бля, не херово бы шире внедрить. Написал бы ты, да отправил в дивизионку. Слабо, а?
Отвечаю я майору на полном серьёзе:
-   Составить заметку, как вы метко выразились, совсем не херово бы. И вовсе, бля, не слабо. Слабо её напечатать, ёклмн. Без русского матерного будет она нечитабельна.

Совещание у Дьяка закончилось, как обычно. Все сказали дружно: «Бу сделано». А про себя многие  подумали:  «А почём же это можно один ПМ толкнуть?  И кому?  Или на
водку сменять что ли?»