Для себя любимой

Алине приснился сон, будто у кровати подломились ножки.  Они с мужем  упали на ледяной пол и покатились в разные стороны. Она стремительно неслась в какую-то бездну, кричала от страха, звала мужа. Огромная луна стала крошиться. Крошки, превращаясь в снег, засыпали всё вокруг крупными хлопьями.  Алина увидела, удаляющуюся фигуру мужа, закричала ещё громче, но  он, не оглядываясь, уходил в снежную метель…
Проснувшись, Алина  некоторое время находилась между явью и сном. Постепенно ужас и отчаяние растворились в темноте спальни, окончательно освободившись от ночного кошмара, обняла мужа. Вот он спящий, сопящий, родной и любимый, а вместо снега теплая постель и приснится же такое!
Алина всегда  вставала первой, готовила завтрак. Ей нравилось намазывать масло на хлеб и подавать мужу бутерброд, нравилось смотреть, как он ест,  промокает салфеткой губы, затем благодарит за завтрак, торопливо целует и убегает на работу. Нравилось стирать и наглаживать его вещи, готовить его любимые блюда, смотреть, интересующие его передачи, разговаривать на выбранные им темы. Боготворить и любить этого  необязательного, а иногда безответственного, но очень доброго и веселого человека являлось смыслом её жизни вот уже пятнадцать лет.
Но сон оказался в руку. 
Алина, заручившись прикрытием  коллег, убежала с работы пораньше, чтобы до прихода мужа приступить к новогоднему квартирному авралу, он раздражался, когда в его присутствии шла уборка.  Вошла и удивилась, муж собирал вещи.
- Тебя, что в командировку посылают, нашли время, до нового года неделя! – возмутилась Алина.
Муж виновато отвел глаза. Сказал, что хотел успеть, пока она на работе, чтобы не травмировать, но как-то глупо получилось… Что-то ещё мямлил, не переставая доставать рубашки из шкафа, белье из комода и всё это отправлялось в ненасытную утробу огромной дорожной сумки, которую они  прозвали мечтой оккупанта.
- Зачем столько вещей? Разве ты уезжаешь надолго? – Алина порывисто обняла мужа, будто хотела  удержать, не отдать никому.
Разум  ещё не понимал, вернее, отказывался понимать, что происходит, но подсознание било тревогу.  Душа замирала от предчувствия чего-то страшного, тяжелого, готового раздавить её благополучный мир.
Муж, бережно поддерживая, усадил Алину на диван. Сбивчиво объяснил, что уходит к другой женщине и просит, по возможности,  не огорчаться, в сущности, это она была хорошей женой, а он дурной человек и дурной муж.  Он, подлец и негодяй,  один во всём виноват. До Алины почти не доходил смысл, сказанных слов, было ясно одно  -  муж уходит.  Но она почему-то жива, хотя душа  покинула тело и упала на ледяной пол, из того жуткого сна и, трепещущую душу медленно засыпает крупными хлопьями снег…
Алина слушала молча, сидела  неподвижно, муж  что-то ещё говорил резиновым голосом, потом взял вещи и ушёл.  Хотела бежать следом,  ноги не слушались. Алина почувствовала, как приподнялась над телом и увидела себя со стороны, сидящую на диване. На мгновение стало легко, хотелось улететь и она знала, что может это сделать, но только безвозвратно. Несколько мгновений решала улететь или остаться, тупая боль в груди заставила очнуться от размышлений. Она со стоном вытянулась на диване и подумала, что лучше было бы улететь, но теперь поздно…
 Очнувшись от озноба и жажды, покачиваясь, пошла на кухню, выпила воды.  За окном сумрак, не понятно утро или вечер? Включила телевизор, с удивлением обнаружила, что прошло два дня, сегодня утро понедельника, а все случилось в пятницу. Голова чугунно гудела, тело ватное, непослушное. Измерила температуру – высокая, вызвала врача. Врач, не мудрствуя лукаво, чуть не с порога, выписала больничный по причине ОРЗ и испарилась. Алина погрузилась в небытие, горе накрыло её черным саваном безнадежности.
В новогоднюю ночь Алина лежала больная, беспомощная и тихо плакала. За стеной шло буйное веселье, из-за двери доносились смех и громкие голоса подвыпивших соседей, где-то пели, где-то танцевали, на улице взрывались петарды, цветисто озаряя небо, но ей не было места на празднике жизни. 
Она плакала до тех пор, пока не стала безразлична  чужая радость и собственное горе. Корабли печали уходят в море Забвения по рекам слёз.  Тяжелое облако сна окутало несчастную женщину…
Едва рассвело, проснулась, по инерции пошла на кухню, поставила чайник, открыла холодильник, но вспомнила, что готовить не для кого, застонала от боли.  Захотелось бежать прочь от этих стен, пропитанных горем. Выскочила из подъезда и пошла по заснеженной улице.
Утро нехотя вступало в свои права. Город казался призраком. Дома тускнели сонными окнами. Метель заметала следы вчерашнего праздника: взорванные хлопушки, конфетти, серпантин, пустые банки,  бутылки, следы куда-то спешащих ног… признаки жизни ещё виднелись, но самой жизни не было, будто осталась в прошедшем времени. Никого вокруг, только Алина  и Пустота, равнодушная и бесконечная.
После новогодних каникул Алину вызвал шеф и сообщил, что есть приказ о её переводе в головной офис. Она обрадовалась, там её прежней не знают, примут такой, какая есть, самое главное, не будет расспросов коллег.
Дома никто не ждал, и Алина подолгу задерживалась на службе.  Работала, как робот без устали и удовольствия, но продуктивно. Когда освободилось место финансового директора, ей предложили занять вакансию. Заняла, и трудилась, как запрограммированная машина, без устали, без удовольствия и, по-прежнему, продуктивно.
Жизнь стала бесцветной и безвкусной. Всё утратило смысл и значение. Бессмысленно прошла зима. Бессмысленно побежали ручьи. Утомленные, забрызганные трамваи бессмысленно лязгали на рельсах, бессмысленно шуршали шинами неповоротливые троллейбусы. Сновали юркие такси, огромная пасть метро заглатывала и выплёвывала сотни пассажиров.  Опускался вечер, стекленея чахоточными звездами, бессмысленно зажигались в окнах огни, потом  гасли, убаюканные ночью. Наступал новый день - и все это было бессмысленно.
В одно августовское воскресенье Алина сидела на балконе и смотрела, как старушка кормит голубей, мимо старушки прошла молодая женщина.
- Людка, - крикнула ей вслед старушка.
- Ну, чего тебе, баб Варь? Мне некогда!
- Опять деньги на дикалон выбросила? Ишь, дух стоит, ветром не перешибёшь!
- А тебе какое дело? Что я для себя любимой не могу флакон духов купить?
- А жрать-то чё будешь, опять занимать прибежишь?
- Ну, и прибегу, или не займёшь?
- Займу, но, сколько учить можно, откладывать надо, копить, не фукать куда попало! Потом долги отдаёшь, корочку жуёшь! А ты с разумом к деньгам-то относись, с разумом!
- Скучно это, баб Варь. Себя любимую баловать надо!- беззаботно засмеялась женщина и плавно,  красиво продефилировала на высоких каблуках.
Алине даже показалась, что она ощутила нежный аромат её духов.
«Себя любимую баловать надо» эти слова и беззаботный смех эхом отозвались в душе. Прошло более часа, но «Себя любимую баловать надо» и смех звучали ещё навязчивей и громче. Фраза преследовала Алину, как теорема бестолкового ученика, который машинально помнит всё до единого слова, но не улавливает смысла.
- Себя л-ю-б-и-м-у-ю баловать надо!- по слогам повторила Алина,  поняв значение этих слов!
И вдруг увидела  запущенную квартиру, пасмурную, тоскливую.  Себя, неухоженную и блеклую,  а за окнами светит яркое солнце,  цветут цветы, шумят листвой деревья. Щедрый август дарит тепло и негу… Алине захотелось жить!
Она занялась капитальным ремонтом, проявляя недюжинные дизайнерские способности.  Создавая новый быт для себя любимой, меняла все, вплоть до кухонной посуды, безжалостно расставаясь со старым и когда-то значимым.
 Серая мышь превратилась в ухоженную, элегантную молодую бизнес леди,  работающую со вкусом и интересом. Алину не узнавали и ей,  любимой, это нравилось!
Осенью познакомилась с молодым человеком приятной наружности, откровенно жаждущим  забраться к ней в кошелёк и в  постель. Это был альфонс, но желанный, а себя, любимую, баловать надо, холить и лелеять каждый свой каприз!
Алина поехала вместе с любовником в экзотическую страну, прекрасно отдохнула, вернулась загоревшая, похорошевшая и счастливая.
Любовник тоже был счастлив, нашёл дойную корову, симпатичную, с покладистым характером.
Он уже собирался переехать к Алине и спросил, когда удобнее это сделать. Но она сухо ответила, что не видит в этом  необходимости и вообще собирается расстаться в ближайшее время. Молодой человек, почувствовав, что лакомый кусок уплывает мимо рта, начал говорить о невозможности прожить  без неё и дня, об огромной, всепоглощающей любви и всё остальное, что говорится в таких случаях.
- Мне было хорошо с тобой, но отношения я планировала только на время отпуска. Ты славный мальчик, но пойми, приходит время и даже самый красивый, дорогой букет за ненадобностью достают из вазы и…
- Выбрасывают на помойку! Ты это хотела сказать?! Ты выбрасываешь меня на помойку?- кричал молодой человек с  безнадёжной яростью обманутого идиота.
Алина пришибла его булыжным взглядом и молча, ушла. Оказывается, у любви к себе тоже бывают издержки…
Вот так и жила несколько лет, холя и лелея себя любимую.
Однажды снежной зимой, когда в домах ставили ёлки, пекли пироги и торты, и весь город  томился в ожидании чуда, радостно готовясь встретить новый год, в дверь Алины позвонили…
Пришёл муж.  Алина не стала спрашивать, зачем и почему, пригласила располагаться, предложила: «Чай, кофе?». Муж попросил любимый чай, он по нему соскучился. Алина ушла на кухню, но быстро вернулась и сказала, что, если он хочет свой чай, надо напомнить рецепт, она забыла! Бывшие муж и жена засмеялись.  Алина задорно и весело, а он с явной грустинкой. Муж сказал, что очень скучает не только по чаю, но и по Алине, и по прошлой жизни.  Неловко прошелся по комнате, неловко сел в кресло, в его голосе и движениях чувствовалась отчаянная растерянность – все было чужим, незнакомым.  От прежней Алины ничего не осталось, она стала  неродная, далекая, а главное -  от неё не исходило  желанного, надёжного тепла, по которому истосковалась душа его. Муж боялся произнести  слова, которые так тщательно продумал,  боялся взять её за руку и вообще он её боялся, как в детстве математичку и зубного врача…  Он понял, что пришёл зря и слишком поздно. Совместное прошлое для неё не имело никакого значения.
Ночью  Алина  не спала, думала о себе, о муже. Он не вызывал в ней ни сострадания, ни ненависти, ни любви. Она привыкла спокойно и равнодушно расставаться с мужчинами, которые  больше не нужны были ей, любимой. Уходила и ничего не чувствовала. И это ничего нечувствование впервые  испугало Алину.  Душевная пустота  смотрела на неё из мглы одиночества  глазами без цвета и жалости, мысли о любви к себе выпали из ментального  пространства и, шмякнувшись холодными жабами об пол, противно запрыгали во мрак тоски и печали. Стало страшно.
Утром с тяжелым сердцем  пошла в Храм, поставила свечи… и забыла, о чём хотела просить.  Стояла и молча, плакала, как когда-то в новогоднюю ночь, чувствуя себя больной, одинокой и беспомощной. Наплакавшись, поблагодарила Господа, за все, что он дал ей в жизни…   На улице подала милостыню. Стало как-то легче. Возможно, укажет Бог путь и успокоится душа.
В подъезде встретила мальчика лет семи. В его маленькой фигурке было нечто болезненно скорбное и беззащитное, как у ангелочка с поломанным крылышком.
- Тетенька, вы не могли бы опустить письмо? Почтового ящика,  поблизости нет, а где почта я не знаю. Только, пожалуйста, не забудьте, там  моя жизнь, - со взрослой печалью сказал ребёнок.
- Тебя как зовут? И кому ты такое важное письмо написал?
- Я Вова, а письмо Деду Морозу.
- Это очень серьёзно, не волнуйся, всё сделаю, - с улыбкой заверила Алина.
«Интересно, чего хочет от Деда Мороза Вова? Куплю, всё что  просит, пусть обрадуется», - решила Алина.  Достала письмо из конверта и начала читать: «Дорогой Дедушка Мороз, пишет тебе Вова Данилов, ученик первого класса. Раньше мне было хорошо, я жил с любимой бабушкой Машей, но она умерла совсем недавно. Приехала какая-то дальняя родственница тетя Люся и хочет сдать меня в детдом. Она говорила соседке, что у неё своих четверо и муж пьяница, лишний рот никому не нужен.  Есть ещё тетя Клава, она тоже хочет сдать меня в детдом, потому что самой тошно от болезней.  Я очень боюсь и плачу, но меня никому не жалко и меня никто не любит. Я Боженьке, на бабушкиной иконке, молился и просил его, чтобы меня кто-нибудь пожалел, и тебя очень прошу, не надо мне никаких подарков, сделай так, чтобы нашелся кто-нибудь, кому я буду нужен. Я буду слушаться, хорошо себя вести, хорошо учиться и поменьше кушать, чтобы рот не был лишний.  Я очень боюсь быть ненужным и плачу постоянно. Очень прошу, пусть меня кто-нибудь пожалеет и полюбит.
Вова Данилов.»
- Не дрейфь, Вовка, прорвёмся, - Алина вытерла слёзы, почувствовав небывалый прилив сил. Теперь она знала, что надо делать и каким путем идти дальше.