Со страшным скрипом башмаки

ВОСПОМИНАНИЯ

5. Со страшным скрипом башмаки

На Майдане слухи разносятся быстро. На следующицй день после драки с утра примчался испуганный папа, таща за собой Шоту. Увидев нас с мамой живыми и невридимыми, он с облегчением вздохнул. Информация, которая до него дошла, была весьма притиворечивой – то ли мы кого-то убили, то ли нас кто-то прибил.

- Аня, что случилось? К бабушке уже пришли женщины оплакивать вас! – папа дрожащими руками достал из кармана носовой платок и вытер потное лицо.

- Да что ты так всполошился? – удивилась мама. – Подрались пацаны, большое дело! – и она рассказала папе все, что произошло. Папа взял меня на руки, расцеловал и начал громко хохотать. Шота ничего не понял. Он по-русски не знал ни одного слова. Но видя, что папа смеется, начал смеяться за компанию.

- И что ты так радуешься? – разозлилась мама. – Ему сейчас даже не в чем выйти на улицу. Последнюю майку порвал! Бедность проклятая! Ребенок несчастным кальсонам рад! Он ведь нормальной одежды даже не видел! Ты хоть помнишь, что у парня скоро день рождения? А ему на ноги одеть нечего! Хорошо еще, что летом догадались родить его. А то бы день рождения в этом склепе встречал!

- Конечно помню, Аня. Целыми днями об этом думаю! – Вздохнул отец. – И даже кое что уже придумал. Мы сейчас уйдем, но придем в воскресение, так что ждите нас. Шотик, попрощайся с Мишиком и тетей Аней! – приказал он брату.

- Нахвамдис Аниа-дейда! (До свидания, тетя Аня!) – солидно сказал Шотик маме и как взрослый, пожал мне руку. С каждым днем он нравился мне все больше и больше. Только вот тихим он каким-то был. А может, еще не вырос? Я ведь в его возрасте даже не разговаривал.

Прошло несколько дней. Наступило воскресенье. Как и обещал, папа пришел с Шотой и небольшим свертком подмышкой. – Ты что это до сих пор голый? Собирайся! – велел он мне. 

- И куда это вы собрались? – поинтересовалась мама.

- Сюрприз!  - таинственно сказал папа. – Все будешь знать, рано состаришься!

Я надел майку, заколол снизу булавкой, и направился к двери.

– А штаны? – Удивился папа.

- Ни за что не хочет больше одевать эту одежду. Боится, что опять будут над ним смеяться. – пожаловалась мама.

- Не валяй дурака! – потребовал отец. – Туда, куда мы идем, без штанов не пускают.

Что было делать? Капризничать, или все таки одеть? Интересно, куда это он меня хочет повести? Все таки любопытство взяло верх. Я надел шорты и мы вышли во двор. Как по команде, дети прекратили беготню и окружили нас. - Привет, Мишик, - закричали они на разных язках. 
– Ты придешь играться? – спросила Лали. Ее голос звучал как музыка!

– Прийду!- Твердо пообещал я.

Папа взял нас за руки и мы не спеша вышли к набережной Куры. Набережная – это сильно сказано. Как таковой, тогда ее еще не было. Коричневая от грязи река  узким, как всегда летом, потоком свободно текла вдоль широкого русла. Левый скалистый берег был сплошь застроен домами, балконы которых нависали над рекой на высоте 40-50 метров. Посередине скалы пристроилось странное здание.

- Папа, а что это?  - я показал пальцем на него.

- Баня Гогело. - Ответил папа.

- А как туда добираются люди? – Удивился я.

- Я сам удивляюсь. – Честно признался папа. – Наверное, по подземному ходу?

Правый низкий берег был пологим, заросшим деревьями, под многими из которых расположились гуляки, с утра собравшиея приятно провести выходной. Раздавались звуки шарманок, гармони, зурны, грузинского барабана доли и кое-где уже звучало многоголосое пение. Народ отдыхал, а мы шли вверх по берегу. Немного не дойдя до Метехского моста папа свернул к приземистому грязному зданию, построенному из красного кирпича, с множеством дверей, над каждой из которых висела красивая вывеска. Над дверью, в которую мы вошли, красовался усатый мужчина в огромной фуражке, с удовольствием разглядывающий свои сапоги.

В углу полутемной каморки, на низком табурете,  сидел усатый старик с горбатым носом и огромной, лысой, как рыбьий пузырь, головой. Между ног он держал железяку с надетым на нее туфлем и красивым молоточком забивал в подошву гвоздики, по одному доставая их изо рта. Увидев нас, он выплюнул гвозди, уронил на пол молоток, поднял руки вверх, лицо его исказилось от ужаса. – Привет, Чиче (Чиче было второе имя отца, под которым его знал весь Майдан. Когда я спросил у бабушки, почему она называет его Чиче, я получил исчерпывающий ответ: - потому, что его так зовут. Такое имя я встретил только еще однажды, в книге Мариэтты Шагинян «Месс Менд». Чиче в ней совершенно мерзкий тип. Импермаалист. Но, во-первых, эта книга была написана лет через десять после рождения папы, во-вторых, бабушка ее определенно не читала в силу своей неграмотности, а в третьих дед Шалом, хотя и был очень грамотным, ничего, кроме Торы и Талмуда не читал. Так что это имя до сих пор для меня загадка.) - Голос его дрожал. – Ты пришел меня грабить?

- А как ты думал? – Грозно нахмурил брови отец.

- А что я могу подумать, если ты врываешься в мою мастерскую с двумя такими громилами? – Старик достал из-под табуретки банку от тушенки, вытряхнул из нее содержимое и протянул его отцу. – Умоляю, забери все деньги, но сохрани мне жизнь!

Становилось интересно! Я еще никогда не участвовал в настоящем налете, хотя мы с ребятами часто играли в Арсена (Грузинский Робин Гуд, храбрый и бескорыстный разбойник, отдававший все награбленное бедным).

- Шакро, а что мне остается делать? Должен же я как то кормить свою семью! – Отец взял из руки старика скомканные купюры и мелочь. - Но раз ты отдаешь нам свои деньги добровольно, то мы не будем тебя убивать!

- Спасибо, дорогой! Я всегда знал, что ты благородный человек. – Старик вскочил с табуретки и попытался поцеловать папе руку. Он имел горб не только на носу. На спине его красовался второй, а сам он был маленький и скособоченный. Мне стало его жалко. – Папа, давай не будем его грабить. - Попросил я отца. - Рядом я видел духан (грузинский ресторанчик), пойдем лучше ограбим духанщика. Там и денег больше.

- Какой благородный молодой человек! – Обрадовался горбун. – Чиче, неужели это твой сын?

- Мой! – гордо подтвердил отец. 

- Никогда бы не подумал! – Горбун сделал удивленное лицо. – Такой добрый! Не то, что ты!

– Много не болтай! – Насупил брови отец. -   Забери свои копейки и скажи ему спасибо, что мы тебя не будем грабить!

Шота ничего не понимал. Только глаза его перебегали с одного на другого. Старик подскочил ко мне и схватил за руку. Моя рука словно попала в тиски.

- Спасибо тебе, благородный разбойник, за то, что не дал обидеть несчастного калеку. – Он прижал меня к пропахшему кожей и ваксой кожаному переднику и пустил слезу. – Разреши мне узнать твое имя. Я буду за тебя молиться!

- Папа, а если я скажу ему мое имя, он не выдаст нас милиции? – мне совсем не хотелось попасться на первом же грабеже.

- Шакро, поклянись, что не продашь нас милиции! – Потребовал отец.

Шакро схватил молоток и поцеловал его. – Чтоб я сдох!

- Можешь назвать ему свое имя! – Разрешил отец.

- И фамилию тоже?

- Запомни, у разбойников нет фамили! – Сурово сказал отец.

- Миша! – Наконец назвался я.

- Подожди, это не тот герой, который на днях великана завалил? – Со страхом отодвинулся от меня Шакро.

– Он! – подтвердил отец. – Но ты не бойся, он слабых и стариков не обижает!

- Чиче, а кто этот второй герой? – Наконец обратил он внимание и на Шоту. – Неужели тоже твой сын?

- Мой! Шота! Его тоже можешь не бояться. - Не стал отказываться  папа.

- И когда ты успел? – Искренне удивился Шакро.

- Уметь надо! – отец покрутил ус.

Горбун потрепал нас по голове, полез в карман фартука и достал два карамельных петушка. Мы с Шотой развернули лакомство и с удовольствим начали сосать. Мне леденцы нравились даже больше, чем деньги.

Отец и Шакро начали смеяться. Я надул губы. – Так это было понарушку? – разочаровался я. – Это вы нас разыграли! А я вам поверил. Нехорошо маленьких обманывать!

- Ладно, ладно! - Похлопал Шакро меня по плечу. - Не обижайся. Ну, немножко пошутили! Большое дело! Что такое жизнь без шутки? Как сапоги без подошвы и голенищ. Никакой радости. Шути, и проживешь сто лет! Ну говори, зачем пришли?

- Не знаю. – Я действительно не знал, для чего мы туда пришли.

Отец развернул сверток, который до того не выпускал из подмышки. Шакро с восхищением взял из его рук два новеньких голенища.

- Вот это да! – он зацокал языком. – Настоящий хром1 Где взял?

- На Сабуртало (тбилисская толкучка) у военного купил. – вздохнул отец. – Все деньги отдал. И еще два куска сахара.

- И что ты хочешь с ними сделать? – Шакро продолжал с восхищением мять голенища. – Давно не держал в руках такой товар!

- Понимаешь, У Мишика 10 августа день рождения, хочу подарить ему настоящие туфли. Заодно и Шотику тоже. Успеешь? – попросил папа.

- Ты что, Чиче, с ума сошел? – Протянул папе голенища Шакро. – Две пары за неделю? Почему ты не пришел девятого и не попросил меня:- «Дорогой Шакро, прошу тебя, не спи, не кушай, а сшей моим сыновьям назавтра туфли». А если я умру от голода и усталости?

- Шакро, не капризничай. Ты ведь самый лучший в Тбилиси сапожник. Весь Майдан знает, что сам товарищ Берия носит только твои сапоги! – Отец поклонидся засиженному мухами портрету наркома. -  На самолете прилетает на примерку из самой Москвы. А моим сыновьям примерка не нужна. Сделай их побольше, чтобы на дольше хватило, и хорош!- Папа вернул Шакро голенища.

- Ну, если без примерок, тогда могу попробовать.  Только я не отвечаю, если что не так! – Согласился Шакро.

- Ну, Шакро, если что не так, тогда будет тебе настоящий налет. Я обещаю! – Снова нахмурил брови отец.

- Сейчас умру от страха! – Сделал испуганное лицо Шакро. Он положил на пол два два листа бумаги и огрызок карандаши. – Ну что, герои, ставьте ноги на бумагу!

Мы стали на бумагу. Шакро наклонился и вдруг выпрямился.– Слушай, Чиче, как тебе не стыдно! Я все-таки самый известный во всем Тбилиси сапожник! Они у тебя когда нибудь моют ноги? Ты мне говорил, что у меня шьет сапоги товарищ Берия?

– Говорил! – Не стал отказываться отец.

– И как ты себе представляешь, я буду примерять грязными после ног твоих сыновей руками сапоги нашему дорогому товарищу Берия? Да он меня тут же в Сибирь отпрвит!

- А ты что, после примерок руки не моешь? – Невинно поинтересовался отец.

- Чиче, я не хирург чтобы после каждой примерки мыть руки! Я сапожник! – Гордо вскинул голову Шакро. - Возьми ведро, набери в кране воду и пусть вымоют ноги. Каой позор! Как ты воспитываешь сыновей?

- Шакро, я тебя прошу, не морочь мне голову. Ты что, не знаешь что в Тилиси летом пацаны ходят босиком? Может, пусть они просто поставят ногу на бумагу и оставят след, а ты сэкономишь карандаш. И не надо будет нагибаться и мыть потом руки. – Внес рационализаторское предложение папа.

- Конечно, можно и так. Но если ты такой умный, тогда по тем следам сам и шей! – Внес контрпредложение Шакро.

Отец вдохнул и пошел за водой. Очертив наши вымытые ноги, Шакро аккуратно сложил листки, завернул в тряпку голенища и попрощался с нами. – Чиче, хоть ты и не товарищ Берия, но все же послезавтра приводи пацанов на примерку!

- Спасибо тебе, Шакро! – поблагодарил папа, они хлопнули друг друга по рукам и мы покинули мастерскую. И тут я вспомнил песню про Костю-рыбака. В этой песне мне больше всего нравились слова «И все биндюжники одели со страшным скрипом башмаки». Я тоже хотел туфли со скрипом. - Папа, мне нужно на минутку к дедушке Шакро.- Я вырвал свою руку.

- Ну беги!  - Разрешил отец.

- Мишик, ты что-то забыл? – Выплюнул изо рта в огромную ладонь гвоздики Шакро.

- Дедушка Шакро, как брата прошу, сделай мне, чтобы туфли скрипели! – По всем правилам пацанского этикета попросил я.

Шакро серьезно отнесся к моему желанию. Он почесал лысину и надолго задумался.  Взял карандаш и бумагу и начал что-то подсчитывать. – Можно! – наконец сказал он. - Только для этого мне будет нужен сахар.

- Много? – Я тоже не терял время на пустые разговоры.

- Ты хочешь, чтобы только твои туфли скрипели, или Шотикины тоже? - Уточнил Шакро.

- Его тоже! – Все таки брат.

- Тогда нужно два таких куска. – Шакро показал огромный кулак.

Это меняло дело. Украсть столько сахара у зоркой бабушки было проблематично. – Вообще-то я не знаю, может быть Шотик не хочет, чтобы его туфли скрипели! Он мне ничего об этом не говорил. И потом, когда я вырасту, мои туфли все равно достанутся ему. Сделай, чтобы скрипели только мои.

- Разумно!– Похвалил меня Шакро. - Ты настоящий сын своего отца! Тогда один кусок. Когда принесешь?

- На примерку. – Твердо пообещал я.

- Не обманешь? Поклянись!

- Мамой поклясться?

- Нет! Мамой никогда не клянись! Как нибудь по другому.

- Чтоб я сдох! – Поклялся я второй по силе из известных мне клятв.

- Это другое дело! – Принял клятву Шакро. – Жду тебя во вторник. Дай пять! (в смысле дай лапу!). Но смотри, чтобы никому ни слова! А то ничего не выйдет!

- Что ты забыл у Шакро? – поинтересовался отец.

- Когда он рисовал мою ногу, я ее немножко подвинул. Забоялся, что туфли получаться кривыми. – сделал я невинное лицо.

- Молодец, что вспомнил. Поживешь эту неделю у нас. Я с мамой уже договорился. - Отец задумался. – А знаете что, пацаны? Пойдем-ка покушаем эскимо. Не возражаете?

 – Мы не возражали. Я облизывал мороженое, чтобы хватило надольше, и мечтал о новых туфлях. Жизнь становилась все лучше и лучше!

Дома первым делом бабушка накормила нас гороховым супом с бараньими косточками, а потом потребовала, чтобы я ей все рассказал про драку. Честно говоря, я устал всем рассказывать о своих подвигах, поэтому пришлось это сделать Шоте. Он так живописно описывал драку, как будто сам при этом присутствовал. Я даже удивился, когда он успел так научиться врать. Додо сидела у меня на коленях и слушала с открытым ртом. Она с уважением ощупывала все еще опухший нос и гладила расцарапанные коленки. Тетя Маня испуганно ойкала, а бабушка с гордостью смотрела на меня и только повторяла «Сагол, швило» (по тбилисски - молодец, сынок). Я скромно помалкивал и думал только об одном: как бы их быстрее спровадить из кухни. Где бабушка хранила сахар, я знал. Но она так редко покидала кухню! Два дня я как коршун в поисках добычи кружил вокруг кухни. Бабушку это стало удивлять.  – Ты бы пошел во двор побегать. – Предлагала она мне. Я выходил на минутку и тут же под каким нибудь предлогом возвращался.

Наконец дождался. Во двор с криком «Мацони, молоко, яйца»  вошел старый крестьянин. Бабушка пулей вылетела во двор, чтобы первой купить лучший товар. Пока она с ожесточением торговалась с крестьянином, я успел открыть большую банку, в которой под пакетами с перцем, лавровым листом, шафраном и другими пряностями хранился сахар. Всего сахара было пять кусков. Но все они были меньше кулака Шакро. Пришлось экспроприировать два. Я положил их в заранее приготовленные обрезки носков и спрятал в карманы. Все сложил в банку, поставил ее на место и вышел во двор, где женщины едва не разодрали бедного крестьянина на куски. Наконец весь его товар был раскуплен. – Будь я проклят, если я еще раз зайду в этот двор, - вытирал пустым мешком лицо старик.

Эта сцена один-в-один повторялась дважды в неделю и этот же старик приходил в отцовский двор даже тогда, когда я уже был женат и у меня был сын такого же возраста, каким я был тогда. Старик был таким же атрибутом этого двора, как водопроводный кран, уборная и белье, развешенное над головами. Довольной покупками бабушке было не до сахара. Надо было решать проблему хранения продуктов. Холодильников ведь не было.

Пришел отец. Чем то довольный, он улыбался и мурлыкал себе под нос, и как будто забыл о примерке. Я крутился у него под ногами, в надежде, что он вспомнит о Шакро. А отец упорно делал вид, что меня не замечает. Наконец я не выдержал. – Папа, а когда мы пойдем к дедушке Шакро? – Отец хлопнул себя по лбу. – Вот молодец, что напомнил. А то я совсем забыл. Ну что ж, пошли, раз тебе так не терпится. - Меня удивляло, что Шота совсем не интересовался туфлями. – Зови Шоту и пойдем.

До мастерской Шакро было минут 10 ходьбы. – Куда ты так несешься? – пытался угомонить меня отец. – Ты что, забыл, что у меня раненная нога? – Он увидел мои оттопыренные карманы. – Что у тебя в карманах? - Поинтересовался он. – Так, ничего. Авчалури. (обрезок носка, в который насыпали обычно фасоль, горох или какую нибудь крупу, а потом завязывали концы, чтобы содержимое не высыпалось. Получался мешочек, который потом можно было подкидывать ногами. Победителем считался тот, кто больше раз подкинет.).

В мастеркскую Шакро я ворвался первым. – Я уже думал, что ты не прийдешь! – вместо приветствия недовольно сказал Шакро. – Принес?

– Принес! – В это время вошли папа и Шота. Возникла проблема – как отдать Шакро сахар? Видно, Шакро тоже об этом думал. Он всячески подмигивал мне, делал странные движения, а я недоуменно пожимал плечами.

- Шакро, что с тобой? – Папа с интересом наблюдал за сапожником. – Тебя случайно не контузило? Может быть, твой молоток отскочил и ударил тебя по лбу?

- Ничего не выскочил.  Просто у меня очень жарко. Мне надо выйти на воздух. Пусть Мишик меня проводит до крана! - Шакро вытер грязным платком воображаемый пот с лысины.

- Что-то вы мудрите! – Папа с подозрением переводил глаза с Шакро на меня и обратно.

- Чиче, как тебе не стыдно так говорить! Я в два раза старше тебя! – на глазах Шакро появились слезы.

- Ладно идите, но недолго! А то мне некогда. – Отец вытащил папиросу и закурил.

- Давай быстрее! – Зашептал Шакро, едва мы вышли за дверь – Показывай!

- Я достал сахар. – Хватит?

– Шакро вырвал сахар из моих рук. – Молодец, здорово придумал! Хватит! - Он вытряхнул куски в необъятный карман своего передника. – Давай в носки насыпим песок. - Мы быстро выгребли из пожарного ящика песок, насыпали его в носки и Шакро ловко перевязал горловины обрезками дратвы. Положив мешочки в карман, я почувствовал огромное облегчение. Свои обязательства я выполнил!

Примерка прошла без происшествий. Занятый своими мыслями, отец протв обычая, совсем не шутил с Шакро. Довольный  Шакро юлой вертелся вокруг меня и Шоты, делая вид, что его ничего, кроме наших грязных ног, не интересует, время от времени подмигивая мне, отчего его огромный нос раскачивался из стороны в сторону, словно хобот у слона. Закончив примерку, Шакро удовлетворенно сложил нарезанные куски кожи. – Можете прийти в воскресение, 8 числа. После обеда. Думаю, что туфли будут готовы.

Радости моей не было предела.

- Мишик, покажи мне свой авчалури!  - Попросил папа, когда мы вышли на улицу. Со знанием дела он повертел мешочек в руках. – Почему он у тебя такой тяжелый? Ты же быстро устанешь его подкидывать. Что у тебя там внутри? 

- Песок! - Сказал я правду.

- Ты что, с ума сошел? Прийдем домой, попроси у бабушки лобио! – Посоветовал папа.

– Хорошо, папа, я так и сделаю. - Легко согласился я. Лобио так лобио, лишь бы не сахар.

Всю неделю я не мог думать ни о чем другом, кроме как о туфлях и обещании Шакро. Обманет Шакро или нет? Будут туфли скрипеть или нет? Еще мне очень хотелось, чтобы они блестели. Каждый день я спрашивал взрослых, когда будет воскрсение.

- Лучше бы ты спрашивал, когда будет Шабат. – ворчала бабушка.

В воскресение я отходил от папы ни на шаг. – Мишик, отстань от меня. Шакро ведь сказал, чтобы пришли после обеда. Значит пойдем после обеда. – Отмахивался от меня папа.

– А если он уйдет? - Я со страхом представил закрытую на огромный замок мастерскую.

– Да куда он уйдет? Он и спит в мастерской! Успокойся! - Отмахивался, как от назойливой мухи, отец.

Тогда я сменил политику. – Бабушка, я хочу кушать! Давай обедать!

– Что с тобой! Ты ведь только что позавтракал. – Возмущалась бабушка. - Я еще не успела приготовить обед.

Наконец, терпение отца лопнула. -  Все равно он не отстанет! - Пожаловался он тете Мане. – Мы сейчас пойдем к Шакро, а пообедаем после.

Отец взял деньги, и мы пошли за туфлями. Папа и Шота еле поспевали за мной. Я вихрем ворвался в мастерскую.

- О, кого я вижу! – Обрадовался Шакро. – Я было уже думал, что тебе туфли больше не нужны! Ждут вас со вчерашнего дня. А где твой папа?

– Да они с Шотиком еще ползут еле-еле. Скоро будут. - Я еле перевел дух.

– А ты не видел, твой папа не забыл деньги? – Вдруг заволновался Шакро. – А то без денег я туфли не отдам.

– Дедушка Шакро, взял он деньги.  Сам видел! – Заверил я сапожника. – Скорее, покажи мне туфли!

- Сейчас, сейчас! – Кряхтел Шакро. – Я ведь не могу так быстро двигаться, как ты.

Мои глаза безуспешно обшаривали мастерскую.– Дедушка покажи, где они и я сам их возьму!

– Откуда ты только взялся на мою голову! – Смеялся Шакро. – Вон они, стоят на окне, покрытые тряпочкой.

Я подбежал к окну. Дрожащей рукой приподнял тряпку... И застыл потрясенный... Сказочной красоты туфли сверкали в лучах полуденного солнца. Одна пара побольше, другая поменьше. Их острые носы чуть-чуть загибались вверх, а маленькие каблучки были подкованы настоящими металическими подковками. Завязанные в бантик шнурки заканчмвались пушистыми кисточками. Я замер, зачарованный. Шакро наслаждался произведенным эффектом.Вошли папа и Шотик, и тоже замерли в восхищение.

- Дедушка Шакро, это мои туфли? – Не верил я своим глазам. – И я могу их одеть?

- Конечно можешь! - Смеялся Шакро. - Но только вначале вымой ноги и одень носки!

Я растерялся. О носках я не подумал!

– Я так и знал! – возмутился Шакро. – Чиче, а ты о чем думал?

- Ой, я совсем забыл о носках. Он с утра так заморочил нам всем голову, что я все забыл! - Чесал затылок папа.

 – Как, и деньги забыл? – Испугался Шакро.  - Без денег туфли не отдам!

- Да взял я деньги, взял! – Отец показал деньги. – Я же знаю, у тебя без денег не то что туфли для ребенка, зимой снега не выпросишь!

- Так вот, Чиче, как ты обо мне думаешь! – Не на шутку обиделся сапожник. – Забирайте свои туфли, и чтобы я вас больше у себя не видел!

- Да пошутил я, Шакро. – Расстроился отец. – Всь Майдан знает, что добрее тебя сапожника нет на свете!

- То-то же! – Расплылся в улыбке Шакро. – Он достал из кармана фартука носочки. – Я так и знал, что вы их забудете. Марш мыть ноги!

 - Мы с Шотой понеслись к крану и долго мыли ноги. Вымыв их, я понял, что вытирать нечем. Я снял с Шоты майку, вытер ею свои ноги, с трудом посадил его на плечи и, еле передвигая ногами, вернулся в мастерскую. Папа и Шакро все поняли. Мы сели на скамейку и одели носки. Шакро вручил туфли. Я дернул за шнурок и узел затянулся. Я попытался зубами развязать шнурок, но Шакро отобрал у меня туфли.

– Осторожнее, осторожнее, сынок, Не надо кусать туфли! Все надо делать аккуратно. Вот, смотри! - Он завязал и снова развязал шнурок.  – Понял?

Я сделал все, как показал Шакро  и уже собрался всунуть ноги в туфли.

– Осторожно, задник помнешь! – завопил Шакро. - На, держи! – он вручил нам две маленькие ложечки. – Вот теперь обувайтесь!

Я обул туфли... Одновременно мягкие и твердые они, как влитые, сидели на ногах. Неужели они уще и скрипеть будут? - Можно, я в них похожу? - Не верил я своему счастью.

- Конечно, походи! - Разрешил папа.

Я сделал шаг... Страшный скрип разодрал барабанные перепонки.

– Что это такое? – Ужас застыл в глазах папы.

Мое сердце, наоборот, переполнилрсь благодарностью к Шакро.  – Спасибо, дедушка Шакро! – Обнял я старика. – Я тебя очень люблю!

Шакро смахнул слезу. Отец ничего не понимал. – Спецзаказ! – Гордо сказал Шакро.

– Какой спецзаказ! – Возмутился папа. – Рядом с ним ведь невозможно будет идти!

– Ничего, привыкнешь! – Засмеялся Шакро и достал из кармана... два куска сахара, завернутые в красную бархатную тряпочку, и баночку ваксы. – Я пошутил! Сахар вернешь бабушке, а тряпочку и ваксу я дарю тебе на день рождения. Будешь наблищивать туфли. – Он нагнулся и провел бархаткой по туфлям. Они засияли так, что глазам стало больно. - Вот так!

Отец начал догадываться. – Так это ты научил его украсть сахар, старый мошенник! Нанэ третий день его ищет. 

– Ну могу я хоть немного пошутить? – миролюбиво сказал Шакро. - Мальчик так хотел, чтобы его туфли скрипели! Я разве мог ему отказать? Скрипи на здоровье, дорогой!

Какой он оказался хороший, этот дедушка Шакро! Даже сахар вернул! И все, что обещал – выполнил! Я подошел к старику и уткнулся носом в его фартук. –  Спасибо, дедушка Шакро. Я тебя очень люблю.

Старик всхлипнул. – Эх, ради таких минут и стоит жить!

Мне очень хотелось пойти в этих туфлях домой, но я понимал, что еще рано – ведь день рожднения будет только через два дня. Поэтому я завернул их в тряпочку и бережно прижимая их груди, взял папу за руку, и мы вернулись домой к папе.

За обедом я покзал туфли бабушке, тете Мане и сестре, и поставил их на стол рядом с тарелкой. Все засмеялись. Бабушка подарила мне чурчхелу и 25 рублей а тетя Маня настоящую белую рубашку с черными пуговицами и черным же галстуком бабочкой. Шота подарил свой рисунок, на котором я бил Кохмаза. Правда, если бы мне он мне не объяснил, что за баклажан сидит на огурце, я бы ни за что не догадался, что баклажан – это я, а огурец – Кохмаз. А Додо просто поцеловала. После обеда папа посадил Додо на плчи, и мы вчетвером отправились к маме. Я прижимал груди подарки, а Шотик нес в мешочке мои туфли.

Маме мои обновки очень понравились и она приложила к ним настоящие брюки с резинками на поясе и шиколотках (в Тбилиси такие брюки называются шароварами). Я положил все подарки около подушки и счастливый, заснул.

Чере два дня был мой день рождения. Мы с папой, мамой, Шотой и Додо пошли в Александровский сад кушать мороженое. На мне были одеты все обновки – шаровары, рубашка с галстуком, и конечно туфли, на скрип которых все оборачивались. Было очень весело.

Дома нас ждали Ваник и Маник. Маник подарила мне настоящий химический крандаш, а Ваник вынес обувную коробку, полную новеньких бараньих бабок. После туфлей это был самый замечательный подарок. - Только умоляю, туфли одевай на улице, а то детей разбудишь! - Попросил Ваник.

А туфли вскоре разносились и перестали скрипеть. Но я уже об этом не жалел.