Храм цветущей липы

Что за место это было!... Солнечный затон, целый залив солнечного света, уютный уголок, где люди не бывали никогда. Я любовался осенним лесом, голым и насквозь просвеченным ласковыми неслепящими лучами. Стройные стволы, беззаботный подлесок, прозрачный воздух --- словно храм! Настоящий храм природы. Я стоял, закрыв глаза и подставив лицо солнцу, и блаженно улыбался… Вечность бы так простоял… Но события вдруг перевернули все вверх дном и понеслись с неимоверной скоростью. Я услышал треск и шорох с разных сторон, и открыл глаза. Передо мной на опушку вышел олень. Потрясающее животное, которое иначе не опишешь, как Благородное.  Высокий матерый самец, изящный, могучий, удивительно красивый. Больше всего меня поразили его глаза. Спокойные, не похожие на глаза животного. Исполненные чувства собственного достоинства.  И что-то ещё беспокоило меня в нем. Он подошел ближе, и у меня едва не вырвался возглас удивления --- между рогов его сверкало белое пятно в форме креста. Что же это за зверь?... И тут заиграла скрипка.   

?...   

Я обернулся. С противоположной стороны на опушку вышел молодой человек со скрипкой, он играл, чернея силуэтом на фоне потока солнечных лучей.  Я не мог хорошенько разглядеть его --- свет бил мне в лицо, и я щурился, приложив ладонь козырьком к глазам и наслаждаясь музыкой. Волшебное животное фыркнуло и пошло к нему. Я хотел последовать за ним, но споткнулся и упал на что-то твердое, гладкое и скользкое. Я  лежал на зеркале. Вся земля стала зеркалом. Последнее, что я увидел --- бездонное небо под  собой, солнце где-то внизу, и зверя и человека далеко перед собой. Не себя.
Неприятно… холодно, скользко и твердо…  Перед глазами тускло блеснуло. Неужели я действительно лежу на зеркале? Нет, что за чепуха, в конце концов. Я лежал на паркете у себя в спальне, свалившись с кровати во сне.  И не подумав о том, как нелепо выгляжу, я сел на полу и погрузился в воспоминания об увиденном. Они были такими яркими… и не угасали. Что бы это могло значить? Я встал и в задумчивости подошел к зеркалу. Я отражался там. И выглядел не лучшим образом --- взъерошенный и невыспавшийся, а потому бледный больше обычного. Я всегда бледен как поганка, и не считаю это своим недостатком. Но сейчас мой вид удивил даже меня самого: больше всего меня поразили глаза. Мне показалось, что выражение их в зеркале было так же серьезно и спокойно, как у того волшебного оленя. Я потряс головой. Недосып, недосып… И слишком много фантастики и фантасмагории прочитано на ночь.

Мне всегда хотелось управлять временем. Я хотел уметь перемещаться в нем, чтобы совершать путешествия по тем местам, что давно изменились, видеть те события, что никогда не повторятся, менять что-то по своему усмотрению. Наивно, знаю… Но я неисправимый мечтатель. Так, всегда желал изменить свое имя. Я представлял себе, что перемещаюсь в прошлое, и нахожу любой из сотен путей заставить моих родителей назвать меня как-нибудь иначе. Меня зовут Роман. Ну не нравится мне это, не нравится… просто не люблю свое имя, и все. Мне кажется, оно мне не подходит, хотя некоторые мои знакомые считают, что это «романтично». Пусть думают, что хотят…

В моей жизни всегда хватало необычайного, а может, я сам его находил, чтобы не захлебнуться в бытовухе и обыденности. Но в целом же жизнь моя довольно обычна. Точнее, была, до сегодняшнего дня. Сегодня 26 декабря, начавшееся падением с кровати и продолжившееся чередой событий, отдающих чертовщиной и мистикой. Мне это сперва даже нравилось. Начнем с  того, что сегодня я обращал повышенное внимание на зеркала. Они словно примагничивали мой взгляд, и я замечал их повсюду, где раньше не видел. А ещё… Сегодня прошел невероятно сильный снегопад. Когда я возвращался с работы, а было уже ближе к одиннадцати, снег повалил снова. Я шел по пустынной улице, и до дома оставалось всего ничего, когда я заметил, что за мной кто-то увязался. Какие-то подозрительные люди. Их было трое, и они нагоняли меня. Я старался не ускорять шаг, чтобы не показаться загнанным кроликом, но, обернувшись, заметил краем глаза обрезок трубы в руке одного из них. А ночь так красиво начиналась…  Я и не собирался сдаваться, но что делать, я не знал --- эти лбы были на голову выше меня, убежать или победить их врукопашную я бы не смог. И тогда я развернулся и пошел им навстречу. Они замерли на мгновение. Тот, что был впереди, собрался сделать шаг и даже начал поднимать руку, чтобы ударить меня своей трубой. Я видел, как происходит это движение, точно все происходящее было фильмом при замедленной съемке. Но порыв ветра, обрушившего новую волну бурана, медленным точно не был. Я видел, как движется в мою сторону смертоносный обрезок, и ещё нечто, сверкающее, летящее ко мне из тьмы за спиной противника, маленькое и очень странное. Я протянул руку и подхватил его. Эта была снежинка, диаметром в сантиметр, и в центре её были крошечные плоские часики. И они шли! И как только моя рука коснулась их, меня повлекло куда-то с неимоверной силой. Ошеломленные враги остались где-то далеко-далеко --- наверное, в другом мире --- а вокруг ревела снежная буря и мрак лип к глазам. Я пошатнулся, и едва не упал, когда движение внезапно остановилось. Снег опал, и ветер стих, и я, дрожа, огляделся. Вокруг не было города, лишь пологий склон, и высокие стройные деревья, и сумерки, наполняющие черный воздух. Я был в лесу своего сна. Но он был мертв, нет, --- он казался мертвым. Здесь царила зима, ещё бесснежная; тот снег, что прилетел со мной, делся куда-то, и мерзлую землю покрывали лишь иней и сухие листья.

  Мне показалось вдруг, что все это тоже сон; но это было не так. Я раскрыл руку, и в слабом отсвете сумерек увидел снежинку-часы на своей ладони. Теперь они стояли, и стрелки показывали 16.03. Не успел я разглядеть их хорошенько, как они тускло сверкнули и растаяли, но капля воды не стекла по руке, а впиталась в кожу… Я медленно поднял глаза и огляделся; теперь у меня было много времени на это. Целая вечность. Я пошел по опушке вглубь леса --- надо же было хоть как-то действовать. Безумная надежда встретить оленя или скрипача из моего сна, разумеется, не оправдывалась: я был один. Земля под ногами не хрустела --- не было слышно вообще никаких звуков. И весь мир этот на мгновение показался мне огромным отражением какого-то другого мира, куда более страшного и непонятного… Я постарался успокоиться и сосредоточиться, и продолжил бесцельно шагать дальше. Вершины деревьев теперь терялись где-то в  густой темноте на недосягаемой высоте. Чем дальше я заходил, тем гуще становился лес, мне проходилось уже продираться сквозь молодую поросль. Тут я почувствовал раздражение, злость на странную ситуацию, на самого себя, на это место, и ринулся вперед. Несколько яростных рывков --- и в глаза мне вдруг ударил свет. Я остановился, растерянно моргая и щуря отвыкшие глаза. Место, где я оказался теперь, было ещё страннее: за моей спиной стояла стена мрака и деревьев, тянувшаяся в обе стороны в никуда, а точнее, в белую мглу --- вокруг был туман. Густой настолько, что все было молочным, я не видел земли или неба, мир был белым и безразмерным, и я ступал неуверенно, до тех пор, пока не услышал звук. Как же меня это порадовало! Первый звук за долгое время. Я бросился в туман, туда, откуда, как мне казалось, доносился приглушенный шум воды. Через некоторое время впереди показалось нечто черное, непонятное; но ещё через мгновение я понял, что это ольховые заросли. Пройдя сквозь них, я ступил к самой кромке воды --- это была не очень широкая река со черной непрозрачной водой, глянцевитой, почти зеркальной. Она показалась мне неприятной, я побоялся коснуться воды, но тихий шелест и журчание волн успокоили меня. Перейти через реку я не мог, и решил идти влево вдоль её берега, столь долго, сколько понадобится. Мне приходилось идти у самой воды --- кусты ольхи не давали отойти подальше --- и я иногда поскальзывался, наступая на невидимые камни. Мне казалось, что я иду бесконечно, часы и дни, и засыпаю, впадаю в необъяснимое оцепенение, в какую-то кому, и двигаюсь механически. Из этого состояния меня вывел резкий треск и грохот: что-то огромное и неописуемое смотрело на меня из белизны по ту сторону ольховых зарослей. Я испуганно вскрикнул, и ступил назад, пошатнулся, и упал в воду, почему-то сразу провалившись на глубину. На мгновение непрозрачная вода скрыла от меня все, но потом поток вынес меня на поверхность и помчался так, словно река вдруг превратилась в горную. Тут что-то потянуло меня вниз, я почувствовал кручение воды, и понял, что нечто вроде водоворота затягивает меня в омут. Легкие мои едва не лопнули, но я вынырнул!... И не поверил своим глазам: я был на полого поднимающейся равнине, приветливой и спокойной; здесь была весна; трава и воздух были свежи, а вдалеке, пронзенный солнечным светом, стоял стройный лес, тот самый, и все же не такой, каким я покинул его некоторое время назад. Когда это было?...
Я подумал, что схожу или сошел с ума. Мне надо было прийти в себя. Весь мокрый, я сел на валун на берегу реки, из которой вылез: она не была ни черной, ни стремительной, вода её была чиста, и недалеко от меня в небольшой заводи покачивались листья водяных лилий и сновали мальки. Теплый от солнца камень приятно грел кожу; я потихоньку обсыхал, и отрешенно обозревал местность, иногда подбирая мелкие камушки и бросая их в воду. Раз уж я оказался здесь, я решил как следует осмотреться и впитать в себя каждую деталь, тем более, что, возможно, такое прекрасное место я не увижу больше никогда --- и пошевелиться было страшно: вдруг все снова изменится, вдруг что-то снова произойдет? Но ничего не происходило, ветер, прилетевший с севера, донес до меня дивный запах: запах цветущих лип. И что-то словно оборвалось во мне, и напряжение, словно отпущенная пружина, освободилось и исчезло. Я был в месте, которое мог бы назвать своим домом.

Потрясающие виды, тепло, свет, умиротворение, свежесть и чистота --- все это привело мои расшалившиеся нервы в полный порядок и разбудило любопытство, и я встал и пошел неспешно к знакомой по сну опушке.  Мягкая трава под ногами будто светилась сама, откуда-то доносились простые и такие милые посвисты птиц, а лес впереди казался прекрасным святилищем. Подойдя к нему метров на сто, я остановился --- лес был действительно в основном липовым, и все оттенки зеленого радовали глаз, а пушистое нежное золото мириадов цветов издавало такой аромат, что я едва не расплакался от счастья --- мой любимый запах!... Один из лучших на свете. Я дышал так, словно старался каждую клеточку своего тела наполнить дыханием лип, и шел вдоль леса, пока не пришел в тот самый солнечный затон; здесь было так уютно, и теперь здесь царил май. Я рассматривал каждый лист, и цветок, и камень, и вдруг увидел тропу. Она шла не туда, куда я пошел прежде в зимнем лесу, и вела, верно, в самый его центр. Кто бы ни проложил её --- я чувствовал, что причина для этого была очень важной, и меня повлекло туда, куда уводила эта дорога. Я пошел по ней, иногда поднимая руку и касаясь низко расположенных цветов на ветвях, или молодых листьев, или шершавой коры. Мне не казалось --- деревья отзывались на мои прикосновения. И им не было неприятно.
Примерно через час ходьбы лес поредел, раздался и образовал поляну, залитую светом высоко стоящего солнца. Трава на ней была уже довольно высока и дика, и нетронута. Её плотно переплетали вьюнки, мышиный горошек, и еще какие-то буйные растения. Посреди поляны, далеко от меня, возвышалось что-то, что я не мог  толком разглядеть. Я пошел туда, словно плывя в море, и увидел, что это каменная скульптура, превосходно сработанная и очень древняя. Она изображала огромного оленя. Его морда была повернута ко мне.

Я подошел к статуе и стал рассматривать её. Вне сомнения, тот самый. Мне захотелось вдруг, чтобы он ожил, и посмотрел на меня своими умными глазами; я готов был заговорить с ним. Но он, разумеется, не оживал, и трава все так же шелестела вокруг, осыпалась пыльца, и насекомые сновали во всех направлениях.  Я почувствовал легкую грусть, но вечно оставаться здесь я не мог, и решил идти дальше. Тропа продолжалась на другом краю поляны. Я ещё раз оглянулся и посмотрел на оленя, как на старого знакомого, и уже собирался было снова шагнуть в чащу, как вдруг заметил на самом краю поляны нечто странное; я пригляделся, и меня словно громом потрясло: это была ещё одна статуя. Не просто статуя: я бросился к ней, и предчувствие меня не подвело --- это действительно был тот самый скрипач. Но у этой статуи вид был совсем не мирный и спокойный: лицо человека выражало потрясение и даже ужас. Он смотрел куда-то в сторону каменного оленя. Я глянул туда ещё раз, и, конечно, не увидел ничего нового. Тогда я приступил к изучению самой статуи. Это был довольно высокий и молодой человек, в одной руке он держал скрипку, в другой смычок; он замер в движении, словно отшатнувшись от чего-то. Я почувствовал глухую затаенную боль, и грусть моя усилилась; мне было жаль его, и скрипку, которая молчала теперь. Но сделать для изваяния я ничего не мог, и, скрепя сердце, пошел дальше.
 
Ещё через некоторое время деревья стали выше, свободное пространство между ними шире, и мне даже показалось, что ряды их стали стройнее. В отдалении столп света прорывался через могучие кроны, я устремился туда, и в растерянности замер. Свет падал на валун, лежавший на земле, и под этим валуном тропа кончалась. Я почувствовал вдруг некое щемящее ощущение, но оно не было неприятным, лишь пронзительным; я почувствовал, что этот лес --- действительно храм, Храм цветущей липы. Здесь должны кончаться все земные беды и начинаются другие миры, не осмысливаемые по-человечески. Но мне хотелось их познать. Я склонился к камню, надеясь увидеть на нем что-нибудь, и увидел: странные знаки, и углубление в форме человеческой ладони. Я вложил туда свою, и невольно улыбнулся: камень был таким теплым. Но в следующее же мгновение меня просто отбросило от него, как электрическим разрядом. Больно почему-то не было, я пропахал носом палые листья и траву, и постарался тут же подняться. И сразу же я понял, что произошло: на том месте, что я стоял, земля провалилась, а отбросил меня оттуда олень. Животное стояло неподалеку от меня, прядая ушами, и глядело на меня живыми умными глазами. Я ошеломленно смотрел на него, не отрываясь, пока поднимался с земли, а зверь вдруг снова пошел на меня; я отскочил, и вовремя: земля снова ушла у меня из-под ног с каким-то стоном и чавканьем. Я с содроганием глянул в бездонный провал и увидел там чьи-то бессмысленные глаза.  Мне не хотелось больше их видеть, и я хотел бежать прочь, но взглянул на своего спасителя и моя паника неожиданно улеглась; я снова смог ясно мыслить.  В голове моей вдруг все прояснилось, я бросился к камню и увидел, что на верхушке его лежит большое зеркало. Я схватил его и повернул в сторону страшной ямы; то, что вылезло из неё, поползло, клубясь, на меня, всосалось в отражающую поверхность, и удалилось куда-то за её край. Я сбросил зеркало в пропасть, и не услышал звука бьющегося стекла…
Но на этом опасности не кончились, напротив. Что-то, ломая сучья и стволы, шло на нас из зелени чащи. Я почувствовал гнев. Они вторглись в храм! Они уничтожают его, бессмысленно, у них даже цели нет! Этим тварям здесь не место.
«Они пришли по твоим следам. Они шли за тобой из самого твоего мира».
Я обернулся, забыв про все. Говорил столп света, падавший на камень. Беззвучный голос шел оттуда. И другой, потрясающий приятными вибрациями душу, раздался с другой стороны: «Ты поймал снежинку-часы, возвращающую уходящее время.  Ты увидел то, каким должен был стать этот мир, если бы он умер. Ты прошел через грань Ольховой комы. И пришел сюда, к самой границе, к самой последней двери, в Храм цветущей липы. А это значит, что ты не умер, попав сюда, и не умрешь, как другие».

Я не успел осмыслить эти слова: тот, кто рвался к нам, пришел. Зверь с человечьим лицом, зеркальными глазами и огненными руками. Все, чего он касался, усыхало и превращалось в камень.  Оно посмотрело на меня и пошло ко мне, вытянув вперед ладони, от которых несло нестерпимым жаром. Я содрогнулся, поняв, какая участь постигла того несчастного скрипача. Интересно, если, по словам оленя, все, кто попадают сюда, умирают в своем мире, умер ли он?... Но эта мысль исчезла сама собой: монстр приближался, а ноги мои словно уже окаменели. Он тянулся к моему лицу, почти обжигая кожу, и тут мощный удар снес его прочь от меня, и страшная пятерня едва не коснулась моей щеки. Острые рога пронзили чудовище и отбросили прочь; олень, как ни в чем ни бывало, живой и невредимый, стоял, наклонив голову, и угрожал своим великолепным оружием непонятному врагу.  Крест среди его  рогов сверкал на солнце и слепил меня. Он был языческим символом, не христианским, более древний --- это я понял сразу. И безымянный зверь, разрушавший этот мир, был так же стар и неизменен.  Я был почти в отчаянии, не зная, что и делать. И вдруг, по наитию, бросился бежать по тропе. Обратно, к поляне, которую оставил несколько часов назад. 
Когда она уже виднелась меж деревьев, я сбил кого-то с ног, налетев на него со всей скорости. Это был скрипач, растерянно бродивший вдоль края поляны.  Скрипка и смычок лежали в некотором отдалении на траве.  Я вскочил и поднял его на ноги, не дав ему ни опомниться, ни задать какой-либо вопрос: «Сыграй! Сыграй скорее!»

Он не стал спорить --- видимо, не прошло ещё потрясение внезапного пробуждения от каменного сна --- лишь взял свой инструмент, и мы, путаясь в траве, помчались к центру поляны. Наш страшный преследователь медленно показался из-за деревьев там, где мы стояли только что, а с другой стороны из леса выбежал олень. Все события, все стремилось к центру поляны, туда, где стоял пустой теперь постамент. «Играй же, давай!» --- воскликнул я, и мой товарищ по несчастью без слов вскинул свой инструмент, поднял смычок, и музыка обрушилась на мир, когда наш враг ступил на гранитный пьедестал, перегнулся, чтобы достать нас…

Музыка все ещё гремела в душе, вышибая слезы; новая статуя стояла теперь на грубом граните, тупо глядя в землю, свет солнца искрился вокруг; последний удар смычка --- и скульптура перед нами рассыпалась в пыль, исчезнув в траве. Я повернулся к скрипачу --- он приходил в себя; я понял, что он хочет задать вопрос, и приготовился ответить, но вдруг мы оба замолчали и обернулись к месту исчезновения чудовища. На постаменте лежало зеркало. Нас потянуло к нему неудержимо, и мы, отложив разговоры на потом, переглянулись, и пошли к нему вместе; олень последовал за нами. Осторожно склонились мы над ним: там отражались мы, ночное небо, и кружащиеся снежинки… Что?!...

16.04, 27 декабря. Снег убелил улицу, которую я покинул когда-то… день назад. Я не хотел идти домой, и отправился в парк, осмыслить все, что случилось. Я был уверен, что оно действительно случилось. Не спал же я... Я не хотел позволить этому миру разрушить мою уверенность, и шел по темной пустой аллее. Но один только удар смычка --- и сомнения исчезли, как песок, унесенный ветром --- в конце аллеи, за светом фонарей, на снежной глади парковой площади стоял мой ещё незнакомый друг. Он помахал мне приветственно рукой, я двинулся к нему мимо кривых зеркал, обрамлявших эту часть аллеи. Последнее зеркало, прямое, отразило нас и мир, полный солнца и запаха цветущий липы. Дверь в этот мир, последнюю границу перед непознанным, не была для нас закрыта…