Загадка из детства

ЗАГАДКА ИЗ ДЕТСТВА
  Случилось это, когда   был я совсем маленький. Отец сменил очередное место жительства и приехали мы в глухую деревеньку Порозово, что на границе Пермской и Свердловской областей (бывшая Молотовская область) и находящуюся в восьми километрах от центральной усадьбы колхоза - села Алтынное. Между ними, в километре от Алтынного, приютилась,     в ту пору  еще довольно людная, деревня Ключики.
Хоть и была в Порозово церковь - селом ее не называли; более пригодную часть церкви отдали под школу до четырех классов,   в лучшие годы  насчитывающих до восьми человек в классе, а порой один учитель вел одновременно несколько классов в одной аудитории. Школьников  старше отдавали в интернат (так называлось общежитие восьмилетней школы  на центральной усадьбе) или  устраивали к родственникам;   на выходные они сбивались кучкой и шли пешком - так веселее и безопаснее дорога в родные края, в семьи, где   их очень ждали. Отставшие или спешащие проделывали этот путь в одиночку, если  их не настигала какая-либо подвода -  почтальон, начальство, да и просто люди ездили кто на мельниуцу, кто в какую ни на есть больницу, за покупками ли в район.
Машин было мало; дороги только конные, где грязь в нырках не просыхала с весны до осени, нежась  на глинистой, покрытой довольно толстым слоем чернозема почве, укрытая от Солнца лесом, в основном лиственных пород, приютившим немало волков, лис, зайцев, кабанов, лосей; нередко встречались рыси и медведи.
Много невероятных баек, легенд и сказок живет в том трудолюбивом народе.  Мы с удовольствием,   страстно  их слушали - особенно свежие, где сами участники и очевидцы, окруженные любознательными, уже на другой день  долго обсуждали, якобы, произошедшее с ними. То ли народ там очень набожный, то ли проявления аномалии сказывалось, но в некоторые легенды поверить было трудно - настолько они были таинственны и неправдоподобны.  И только неоднократное их проявление   убеждало или в реальности фактов , или      приписывалось воображению - от перенапряжения, а то  и воздействия горькой   собственного изготовления. Денег то в колхозах не платили.
Чаще всего фигурировал леший - сбивающий людей с пути, проявляясь и попутчиком, и искажением местности, и просто бездорожьем или огоньком надежды во тьме ночной. В таком случае,  счастье если ты на лошади ; это умное животное найдет дорогу домой - доверься ей. А если пеший? Тут уж вовремя спохватившийся или язык прикусывает, или одежду выворачивает наизнанку - говорят  не всегда, но помогает.
В дубняках ( лес   с преобладанием в то время дуба, позднее вымерзшего), что стоят на середине пути, неоднократно дорогу перегораживал огромный зеленый конь. Но деваться то было некуда и люди шли напролом. При этом конь срывался с места и бежал в лес, да так, что дубы валились ; а после выяснялось, что все стоит на месте так же, как и прежде. Последний такой случай был рассказан о школьнице, рано вышедшей из дома и спешащей на экзамен. Молодец, поборола страх. И конь убежал, и лес стоит.
Не дальше километра от Порозово начинается лес, в котором обосновалось кладбище, укрытое  от  взгляда с дороги  порослью и деревьями. Днем спокойный лес. Даже мы, пацаны, иногда бегали туда, чтобы полазить по деревьям, поиграть в войнушки - скорей чисто из озорства и воспитания храбрости. Но ночью... Сколько раз слышал, что встает на полозья сзади кошевы или саней худой, в понитке  мужчина; на вопросы не отвечает, а лошади, сколько не стараются, загоняя себя в мыло от пота,  не могут сдвинуть воз. Как правило, продолжается это до петухов, что просыпаются утром в одно и то же время.  Их дружное кукареку разносится по всей округе оповещая всех о том, что начинается день, встает Солнце, пора и вам вставать; а призракам и миру темному сигналя отбой, что не место им под Солнцем. И ведь просыпается народ; исчезают призраки, их деяния и проявления; послушно встает на горизонте  его величество-Солнце.
Говорят  первым был похоронен на кладбище военный. То ли израненный пришел домой и скончался, или еще как - времена то какие были -  только не смогли его увезти на общее кладбище в Алтынное - не близко. С этого все и началось. Нельзя, по поверью, открывать кладбище военными. Озорники, мы не верили этим сказкам; думали стращают, чтобы   не бегали.
Но случай и меня  столкнул с неизвестностью. Религиозные праздники каждая деревня имела свои, куда сьезжались гости с округи; и было очень весело, даже нам детям - любителям сладостей и похвалы за исполнение рисунков, песен, стихов, рассказов; модным было знание наизусть руководителей  страны, чьи  портреты украшали начальные страницы книг или газет. В этот раз у бабушки, которую я очень любил, в деревне Ключики, был самый большой летний религиозный праздник.   Родители в этот раз не смогли поехать; а я   просил их о том - очень хотелось.
Переодевайся и иди, дорога то одна, дойдешь потихоньку; а может кто и подвезет по пути - поедут же люди, хотя поздно наверное, уехали уже - сказала мать, уже годы отдавшая нашей семье с пятью неродными детьми, завоевавшая славу одной  из очень порядочных, доброжелательных и хороших матерей, вдобавок к тому, что и на фронте она была шофером, где, попав в положение неминуемой смерти, дала клятву перед богом - выживу -воспитаю десять детей. И воспитала, только судьба скастила на одного меньше, но все неродные, в двух семьях. Своих не дано было; это сейчас - медицина.
Я даже не поверил. Казалось  мать надеялась, что один я откажусь и отстану со своим хочу, но от счастья я готов был сорваться и бежать сразу же, сейчас. Но мать переодела во все самое лучшее и наказала - не пачкайся дорогой; благословила, проводила говоря что то еще, но я уже не слушал.
У церкви, на краю деревни, дорога раздваивается. Выбираю ту, что короче, немного знакомую за несколько поездок с отцом. Мысли были бодрые и от того, что отпустили самостоятельно, и от того, что иду на праздник и добавлю радости  бабушке и гостям. С этими мыслями добежал до кладбища, вместе с дорогой нырнул в лес и  уже приближался к виднеющемуся за ним полю - засеянному овсом, мельком вспоминая сказки и радуясь, что чудится больше взрослым. Но... свист, какой я больше в жизни не слыхал, чуть не порвал перепонки в ушах. Его сила быстро выросла до такой, что еще немного и меня понесет по воздуху туда откуда иду.  Направленность и напор свиста была вне сомнений.
Часто приходилось брать себя в руки, выходя во двор, где в темноте не разберешь - или корова дышит, или дьявол; курица шабаршит или домовой. После таких сказок всякое в голову приходило и навык уже был.  Но этого явно было недостаточно.  Позвать на помощ некого - кругом лес. Сила свиста росла и росла. Казалось, что связь с землей уходит из под ног; остаются лишь островки прикосновения стоп. Я уже представлял как ветер несет подхваченное по земле - то   кувыркая, то поднимая в воздух, то опуская... Разобьюсь - думаю.
Не разобьешся, они транспортируют в нужное место по воздуху, сокрыто от взоров людей - вливается в сознание.   Почудилось - думаю , сам с собой разговариваю, одновременно анализируя направление напора и силы свиста. Напор   встречный  с чуть большим усилием от земли. На пути могут попасться столбы, провода, деревья... да и где будет это приземление - за  100, 200 метров, а может это километры. Стоп... почему не колышется ветром рубашка? Удивительно - не колышется... Значит этот напор не ветер. Правильно. Ветер явление обширное и его заметили бы люди;  был бы ураган, бедствия. Так  что же  это за воздействие, кто эти  свистуны, что им  от меня нужно?...Что? что? Что?...
Их практика - уносить километра за два от селения ибо это доступно каждому; никто и не подумает  о вмешательстве извне. Обстоятельства  возможного присутствия  свидетелей - о чем они не могут знать изначально - изменят их планы. Максимум их возможностей по расстоянию   километров... (цифру не помню. Не больше двадцати или даже однозначная ) - вливалось в сознание. Со мной явно кто-то общался читая мысли.  Конкретность  окончательно зачеркивала сомнения.Ужас... и тут и там глухой лес - думал я. Будущее представлялось совсем не радужным. Это же подтвердило вливание. А что - забыл напрочь.
Подключи все силы и ты устоишь. Они тоже на пике возможного. Скоро свист потеряет и силу напора, и громкости. Не рассчитали они.  Хорошо держишься - исходит от необычно говорящих со мной.
Другой вид общения был бы неприемлем. Не говорить, не слышать, не видеть было нельзя. Все силы были задействованы, чтобы удержаться на месте. Малейшее расслабление, отвлечение было бы смерти подобно.
Надо помочь  - слышу знакомый  голос вливающего. Другой говорит - но ведь знаешь что неположено.
- Так то что определено временем.
-Так это же очень мало.
-Надо - сказал первый.
До этого их общение меж собой я не слышал. Может забыли отключиться? Может так надо - прием вливания такой? Скорей всего  это обязанность ставить в известность стороны о своих действиях, ибо я услышал какой переполох начался у притязателей, какие возмущения, угрозы, команды на  введение новых сил; которых, как    потом  выяснилось, у их не запланировано, не практикуется, похоже так заложено изначально и определено свыше.
Да кто же вы? - еще нашлись силы задать вопрос  благодетелям.  И  почувствовал  -    ответа я не получу; что поставил их в замешательство; что сие ими не практикуется; что  в нашем языке нет слов сие определяющих.
Повременив, как бы нехотя, сочтя нужным все таки дать ответ - сказали: - считай, что мы - ангелы и, не торопясь, смешались с бесконечностью непроявленного пространства. При этом я увидел - сколько их в пространстве много; все при обязанностях и делах; одни в белом, другие в сером одеянии. Со мной общались только двое, но ощутил, что все их множество, при необходимости, готово помочь друг другу, согласно порядка им ведомого.
Помощ ангелов я увидел наяву. Забыл подробности, но она была, образно говоря, меньше спичечной головки, не считая общения. Благодаря ей чаша весов  жизни склонилась в мою сторону. Пик был преодолен. Но и за пиком возможностей  свистуны не хотели  сдавать позиций. Свист то стихал, то прерывался , то снова пытался набрать силу. Но безуспешно. Их  дух и силы были израсходованы.Мое оцепенение наоборот таяло; уши начали привыкать  к повторяющемуся свисту и я засек - откуда он исходит. Тут, при выходе к полю, стоит одиноко  кучка деревьев, не захотевших удалиться от дороги и оторвавшихся от, делающего загиб, леса.
Успевшее стать бодрым настроение, по инерции переросло в любопытство. Подход к деревьям загородила яма образовавшаяся от вымывания карстовых пород, каких в этой местности много, заросших травой и скопивших в глубине сучья, различный валежник. Трава обманчива и я чуть не свалился в яму. Осторожно нащупываю бровку и приближаюсь к источнику свиста, в голове проигрывая исход на случай, если и под корнями пустота - ведь совсем рядом. Вот я уже под деревьями; свист вот он, рядом. Но никого нет. Напрягаю зрение, начинаю видеть даже прожилки листьев. Вижу точку - источник свиста, но пусто. Напрягаюсь до предела. Свист на время прекращается, затем, слегка переместившись, повторяется снова. И так несколько раз. Уже хотел забраться на сучья  чтобы дотянуться до точки, но понял - бесполезно. Свист прекращался на самом пике усилий и возможного. Наверное это был отраженный ветками звук; подобие солнечных зайчиков; потому попытки увидеть свистящего были безуспешны. Осознав сие, выбираю позицию, чтобы видно было пространство между лесом - на случай перелета свистящей пташки, бабочки или еще кого; так хотелось обнаружить этого свистуна.
Сколько раз свист то возобновлялся, то прекращался - не помню; но в одно из мгновений, когда я разглядывал точку на коре ветви и, кажется, уже мог различить муравья и даже меньшее насекомое, свист резко прерывается в той точке и в доли секунды исчезновения возобновляется в пихтах, что стоят с края, делающего дугу, леса.
Ничто не могло незаметно пролететь свободное пространство, ничто не было замечено, однако свист был уже оттуда, а его сила как бы поддерживалась автоматически равной предыдущей.
Подхожу к пихтам, минуя мелкую поросль  что любит быть у леса, как бы выглядывая из под огромных стволов елей и пихт. Не обращая внимания на царапины от поросли, снова разглядываю свистяшие точки - все повторяется.Даже глаза устали. А свист, подразнив несколько, перескакивает вглубь леса ряд на третий , пятый стволов.
Гнаться за ним было бесполезно, ибо здесь  на свету, вблизи от свистящих точек, не различил свистунов. Помешкав, я повернул к дороге, ощущая за спиной ауру озорства, зова и какого то сожаления. Свист, чувствуя что я ушел окончательно - прекратился.
Выходя  на поле, услышал снова какие то глухие звуки, но то оказалось вскоре выехавшим на поле почтальоном. Поравнявшись, спросил его, не слышал ли он свист. Но он ничего не слышал; а его аура отдавала тем праздничным, откуда он ехал абсолютно трезвым. Не пил он вообще.
На праздник я попал, правда искупался в луже, проходя дубняки, тщательно осматривая деревья после случившегося. Что это было, даже сейчас задумываюсь я. Если это насекомое, то свист то слыхают люди, да свистуна не видают - должно быть очень оно мало и сверхподвижно. Некоторые жалели, что не им выпала эта участь. Клад звал тебя, говорят они и учат как оно обнаруживается  и как вести себя в подобных случаях. Это был леший - говорят третьи. А для меня это загадка из очевидного - невероятного и по сей день, ибо это не сказка, а явь.


.