Письмо Президенту Соединённых Штатов Америки

Перебирая старые документы, полковник увидел четыре пожелтевших от времени листа серой бумаги формата А-4.

Они лежали в архиве полковника милиции в отставке Пивакова двадцать лет. Копию этого письма, которые было отправлено адресату, ему передал сам автор.
С трудом разбирая подчерк преступника, полковник начал читать:

Господин президент!
Пишет Вам простой советский, или сейчас не знаю какой, зек.
В данное время я готовлюсь отбывать наказание в исправительно-трудовой колонии строгого режима, по статье 103 УК РСФСР, за убийство.
Меня осудили к 7 годам лишения свободы и прибавили к этому сроку не отбытое наказание на стройках народного хозяйства.
Фактически, я считаю, что я осуждён неправильно.
Я считаю, что меня должны были судить по статье 109 УК, за нанесение телесных повреждений.

Господин президент!
Я слышал, что у вас в стране за преступление, которое я совершил, не осуждают к лишению свободы, а направляют на лечение в больницу.
Можно мне к вам на лечение?

13 сентября 1991 года, я, Резников Григорий, купил в магазине города Хабаровска два литра водки и решил съездить в город Биробиджан, есть в России такая Еврейская область, слышали?
Там живёт моя знакомая Людмила. Когда я пришёл к ней в квартиру, мы выпили, закусили. А тут пришёл неизвестный мне мужчина, он сказал, что его зовут Виктор, он «химик» и на нём несколько квартир. Он сказал, что опера Тимурки сели ему на хвост, но он скользит, его не возьмут.
Я тоже ему сказал, что нахожусь на стройках народного хозяйства за краденое трепьё.
Я предложил Виктору выпить водки, хотя он уже был выпивши. Он согласился, и я ему налил стакан.
После того, как мы выпили, он стал разбирать сумку, которую принёс с собой и которую отобрал у вьетнамки.
В городе они работали на швейной фабрике и обувной.
В сумке были джинсы и куртки.
Я спросил в Виктора куртку, так как хотел пойти вечером к другой девушке, а свою куртку я хотел оставить на время ему.

Виктор мне разрешил и мы с ним ещё выпили.
Когда я вышел на улицу и пошёл по ней, то обратил внимание на двух парней, которые, стали приглядываться ко мне.
Я иду себе по улице и вдруг вижу, как Виктор убегает от этих двоих парней. Он увидел меня и орет:
- Беги! Это Тимурка!

Мне крикнули, я и побежал. Меня не догнали. И я не знал, что это были младшие опера.
Вечером я вернулся к Людмиле. Там уже был Виктор, который стал меня обвинять, что это я навёл, стал оскорблять меня унижающими мужское достоинство словами.
Виктор сказал, что он не хочет ничего знать, но если я за куртку не принесу ему литр водки, он совершит со мной половой акт и сделает «голубым».
Я сказал ему, что водку я не принесу, а за нанесённые оскорбления мне, он должен извиниться и предложил ему подумать над моими словами.
Я вышел на улицу покурить, так как у Людмилы маленькая дочка.
Два  парня, стоящих неподалёку от подъезда, двинулись ко мне, я не захотел с ними разговаривать и быстро вернулся в квартиру. После чего, я закрыл за собой дверь в комнату.

Люда спала на кровати с дочкой, а Виктор спал на полу, на матрасе.
Я обратил внимание, что сумка, с которой пришёл Виктор, собрана и моя новая куртка торчит из неё.
Я подошёл и разбудил Виктора.
Когда он проснулся и стал подниматься, в это время, я не знаю, что со мной произошло, я помню только как бил топором Виктора по голове, а как я брал топор, не помню.
После того, как я увидел, что у Виктора на голове кровь, я накрыл его подушкой, на которой он спал.
Потом я разбудил Люду и сказал, что я, наверное, убил Виктора. Я сказал, что возьму его вещи, а она пусть меня не боится, её я не трону.
Я взял со стола бутылку, налил в стаканы водки,  мы вместе с Людой выпили и стали смотреть вещи.
В это время Виктор издавал звуки похожие на хрип.
Когда я подошёл к нему, мне показалось, что он не хрипит, а говорит мне, что всё равно своего добьётся.
Тогда я вновь взял топор и нанёс ему несколько ударов обухом по голове.
Потом я взял сумку, достал оттуда одни штаны, отдал их Людмиле и пошел к выходу из квартиры.
Едва я вышел из квартиры, как меня схватили двое.
Я подумал, что они пришли за вещими, и хотел их ударить, но не получилось, и я им сказал, что только что убил человека.

Эти двое оказались из милиции и вызвали врача.
Тот долго осматривал Виктора и с удивлением смотрел на меня. А когда смотрел на меня, у него дрожали руки.

Гражданин президент!
Я написал Вам, как было совершено преступление и надеюсь, что вы меня поймёте и пришлете мне вызов в Америку.
Я верю только Вам!


Пиваков, отложил в сторону листы бумаги, встал с кресла, подошел к окну в зале.
Стоял конец декабря, люди торопятся закупить продукты к Новому году, бегут с сумками по заснеженному тротуару.
Не работают в городе работницы из Вьетнама и Кореи, но много гостей из Поднебесной.
Нет дефицита в одежде и полны прилавки всяческих колбас и фруктов. Но всё так же, приезжают в их область любители легкой добычи, лишают покоя простых граждан, обворовывая их квартиры.

Сейчас, полковник поморщился, не по душе ему новое название органов внутренних дел – полицейские. Сейчас они задерживают преступников.
Полковник вспомнил, что в день задержания автора письма, оперуполномоченные уголовного розыска Нилов, Марвадзе и Капачинов, изъяли краденную из квартир аудиоаппаратуру и носильные вещи.
Ещё нужно было произвести обыска в нескольких квартирах.

Вечером кабинет полковника был завален вещами, техникой, наборами спиртного, продуктов, каких в то время не было в свободной продаже в магазинах, но были в квартирах у простых граждан, «достававших» их всеми известными в то время, легальными способами.
Утром следующего дня, при задержании на городском  рынке двоих подельников Резникова, оперуполномоченному Капачинову, нанесли удар в висок.
Преступник не ушёл от Тимура Мурвадзе. А вот Капачинов, после длительного лечения, был отправлен в отставку по болезни…

Полковник посмотрел на первый лист письма, ухмыльнулся и спрятал листочки в свою папку.