Кар и Кыр. Глава 9

Холодный весенний ветер обдувал длинные черные волосы, которые, казалось, спутались с белоснежными крыльями. Если бы эту картину видели люди, они бы, наверно, замерли от восхищения уже неземным существом. Но его никто не видел. Восхищенные взоры более недоступны Константину, ему более недоступно ничье восхищение, кроме глупой клыкастой девушки, если ее вообще можно так назвать. В данный момент его видели лишь две птицы, которые выглядели полными противоположностями: черные гуталиновые крылья, жесткие, циничные взгляды, которые видят дерьмо не только в людях, но еще и в Богах и ангелах.
- Скучно тут. - Молвил Кар. - Сейчас опять будет переливание из пустого в порожнее. Утопичные, безнадежные люди, которые делают вид, что все в порядке.
- Впервые, за долгое время, я с тобой согласен, мой спутник, - как всегда пафосно, с видом всезнающего, ответил Кыр. Пошли поищем зрелищ в другом месте.
- А вдруг там опасно? - На полном серьезе спросил ворон.
- Гомосексуалисты на тебя плохо влияют. Полетели.
- Да, летите уже отсюда поскорее, задолбали своими глупыми рассуждениями и карканьем. - Огрызнулся ангел, будто его мнение когда-то интересовало птиц.
- Тебя забыли спросить. Небось, завидуешь нашей свободе. - Огрызнулся Кар, и взлетел, что бы не слышать злобный ответ. За ним последовал Кыр, оставив Костю с безжизненными глазами в одиночестве, к которому привык мертвый гитарист, но которого оно уже порядком раздражало.
***
Музыку, играющую с колонок компьютера, прервал звонок в дверь. Он был ожидаем, но девушка боролась с ленью, дабы отворить дверь. Все же, здравый смысл, впервые за долгое время, победил. Надин поставила бутылку пива под диван и пошла ко входу. На нее навалился Микки с объятиями, сияющими глазами и улыбкой. Его не смущал перегар сожительницы - он к нему давно привык. Он начал кружить Надин в коридоре и радостно целовать.
- Через неделю я буду выступать! Если все будет хорошо - меня потом начнут записывать в студии!! Надин, я снова буду петь! Я снова стану известным!
- Ура! Я давно хотела, что бы ты запел! Наконец-то! - она была искренне рада за своего молодого человека. В этот момент ее печальные глаза заблестели от счастья, и поцеловав Мики, девушка пошла открывать для него алкоголь. - Что хоть за клуб? - стала интересоваться она, присаживаясь на диван уже возле будущей звезды.
- Черт его знает. Какой-то. Да и не важно. Меня влечет популярность, а не место и жанр. Рокнрольная жизнь осталась с Костей. Теперь это не имеет значения...
- Может быть. - Немного задумавшись ответила Надин, и улыбка с ее лица куда-то исчезла, как будто ее кто-то стер резинкой. - Давай не будем о грустном. Сегодня ты сделал большой шаг. С чем тебя и поздравляю.
Надин подняла бутылку и чокнулась с парнем. Ни один из них не подумал взять на этот случай шампанского, а пиво у них в доме находилось постоянно. Часто были дни, когда в холодильнике кроме пива не было больше ничего. Большую его часть употребляла студентка, и никто даже не думал о том, что она спивается. Хотя, это было весьма заметно. Девушка не приходила на пары без бутылки минералки, а иногда и без перегара. Ее щеки обрели неестественный румянец, а кожа под глазами - темный оттенок. Иногда румянец сменялся неестественной бледностью, а перегар во второй половине дня никого не удивлял. До вечера ее состояние было в меру веселым, а к вечеру - слишком веселым, которое чередовалось с депрессивно -истерическим. Но это лишь переходной возраст, усталость, не более - так думала она и Мики.
- Ты права. Прошлое должно оставаться в прошлом. Что бы не случилось - мы должны идти дальше и делать так, что бы близкие гордились нами. Пусть их и нет рядом. - Молодой человек улыбнулся и отпил из бутылки, хотя сам не верил в свои слова. То, во что он искренне верит, никогда бы не звучало так затаскано. Да, он знал, что надо жить дальше, но не верил, что жизнь может быть прекрасной без лучшего друга. Тот был своеобразным стержнем, стимулом. А без него все потеряло смысл. Но ведь Мики - мужчина, и он ни в коем случае не мог показывать свою слабость и безысходность, тем более в такой радостный момент.
- Ты уже позвонил Кириллу? - Поинтересовалась Надин.
- Нет.
- Почему? Вы ведь стали чем-то вроде лучших друзей? Хотя почему чем-то вроде? - Задумавшись спросила сама себя девушка, даже не задумываясь о том, что выглядит сейчас глупо. - Вы ведь лучшие друзья! Что между вами случилось? Ты уже несколько недель с ним не общаешься!
Мики был заставлен врасплох. Меньше всего ему хотелось сейчас придумывать ложь для сожительницы. Меньше всего ему хотелось думать насчет своего друга. Или любовника? Парень не знал, как описать их отношения. Как к ним отнестись. Что делать дальше? Он прекрасно знал, что в один момент, даже если они останутся друзьями, он может сорваться. Кирилл был для Мики как грязное, спелое яблоко. Которое, несмотря на неприглядный вид - очень вкусное и манящее. Стоит лишь очистить его от кожуры - можно получить запретный плод. Так же юноша знал, что Кирилл не сможет ему сопротивляться, ведь Кирилл - подросток, который влюблен в него без памяти, пусть и сам себе в этом не признается. Пусть Мики мог оставить все как есть и даже не напрягаться по этому поводу, но совесть подсказывала, что для маленького мальчика все не так просто. Мики знал, как плохо Кириллу, от того, что он так пропал. Мики боялся даже подумать, что будет с Надин, узнай она об этом. Был конечно вариант, что девчонка поведет себя как тряпка, и отнесется ко всему спокойно, но ведь она могла снова уйти куда глаза глядят, как ушла от родителей. И на этот раз не будет доброго дяди, который приютит ее. И самое ужасное, что Мики не знал, что ему надо. Иногда, стоя под душем, он думал о том, как бы было замечательно, что бы вместо девчонки у него жил начинающий программист. Так же напивался и ничего не делал. Но с ним было бы уютно, ведь Кирилл - родная душа. Если с Надин у них лишь общее горе, которое хотелось забыть как страшный сон, то Кирилл - отражение души и интересов, только незавершенное. Из этого мальчишки можно было слепить все что угодно, как это лепить из девушек - для Мики было загадкой, они же должны лепить себя сами, да  и зачем лепить, если она ведет себя тихо и не закатывает истерик?
- Ничего не случилось, солнышко, - максимально взяв себя в руки, ответил вокалист, - просто... Знаешь, когда живешь с человеком под одной крышей какое-то время, то устаешь от него. Вот и я немного устал от общества Кирилла.
- От меня ты тоже устал? - молвила Надин, глядя прямо в глаза. Ее голос был как никогда спокоен, а лицо серьезным. Вопрос был не в стиле девушки, но алкоголь развязывает язык, и придает смелости решить все волнующие вопросы.
- Нет...
- Но ведь ты сам сказал, что устаешь от людей, когда живешь с ними.
- Ты - это другое... Я же люблю тебя... - ложь за ложью, Мики был готов сказать все что угодно, лишь бы не травмировать ту, которую он считал ребенком под своей ответственностью. Он был готов врать на каждом шагу, так как боялся, что девчонка, которая не видела ничего кроме книжек и его больного на голову друга не выдержит еще одного удара. Он понимал, что ей тяжело все время, хоть и пытался этого не замечать.
- Ты раньше не говорил мне о любви. Я рада, что ты это сказал....
- Знаешь... Лучше я схожу к нему прямо сейчас. Заодно и повидаемся. Ты скучать тут не будешь?
- Нет. Я привыкла.
- Хорошо. - нежно сказал Мики, чмокнув девушку в лоб. Он понимал, что нельзя сбегать, лишь потому, что у него личные психологические проблемы, что нельзя ее оставлять одну с мыслями. Но Надин была права - она привыкла к одиночеству, а сейчас лучший момент, что бы поговорить с Кириллом. В крови умеренное количество алкоголя, а настроение поднято будущим взлетом музыкальной карьеры. Поэтому, больше не говоря ни слова, вокалист вышел за дверь.
***
- Кыр, как ты думаешь, она сдержит слово?
- Думаю да. Она видимо искренне его любит. А когда люди любят, то со всех сил пытаются задобрить объект своей страсти, даже если это не имеет смысла.
- Она глупее человека.
- Тогда тем более.

***
Дни снова стали похожи друг на друга. Ненавистное утро - универ - компьютер - сон -утро - универ - компьютер - сон - утро - универ - компьютер - сон -утро - универ - компьютер - сон и так до бесконечности, пусть глаза хоть никогда не станут светлыми, а на всю жизнь останутся устало-красными, какая разница? В чем вообще смысл жизни? В компьютерных играх, кодах, аське, социальных сетях или, может быть, в угрызении совести? Совесть никогда не затыкалась. Можно было делать что угодно, но каким бы интересным ни было занятие, она снова начинала свой монолог. Совесть никогда не волновало, хотят ее слушать или нет, и вообще слушают ли - она продолжала монолог, повторяя вновь и вновь, разложенные по полочкам события и психологические подтексты, которые, попадая в голову жертвы превращались в хаос и боль.
Кирилл даже пробовал спасаться алкоголем. Бесполезно. Не принесло ничего, кроме тошноты и головной боли на утро. Потом были наркотики. Кислота помогла лишь на несколько часов, а от травы стало еще хуже. Целый вечер Кириллу казалось, что за окном стоит призрак кости с гвоздями, каждый из которых рассчитан на конкретную кость парня, и что все его тело станет доской для плотника. После подобных экспериментов с сознанием, юноше даже не требовался допинг. Жизнь и до этого была похожа на страшный сон, но теперь все было ярче. Он боялся встретить Надин случайно на улицах. Боялся, что она позвонит. Боялся, что не сможет контролировать свои эмоции и все расскажет. Он ясно видел эту картину:
- Привет, Кирилл, как твои дела? Куда пропал, почему больше не заходишь в гости?
- Все замечательно, любимая! Да, любимая, не делай вид, что ты этого не знаешь! Все просто отлично! Если не учитывать тот факт, что я переспал с твоим парнем и убил бывшего! Но это мелочи жизни, не смотри на меня так!
Или как девушка звонит с тем же вопросом, а он повторяет свою речь и бросает трубку, дабы не слышать молчания и ярости. Кирилл ясно видел слезы девушки от его признаний, видел, как она бьет его всеми подручными предметами, а он даже не сопротивляется, скорее наоборот, получает от этого удовольствие искупления, и как потом его труп закапывают в ближайшем лесу, или просто выбрасывают на ближайшей свалке. Конечно, Кирилл понимал, что девушка сама со всем не справиться, но ведь у нее есть опекун с ангельской внешностью, к тому же, гей и певец. Вдвоем они смогут закопать ни один труп.
Еще долгими ночами в голове у подростка проигрывалась сцена встречи с Мики. Он видел, как мужчина заходит к нему в дом, улыбается, как ни в чем ни бывало, рассказывает о своей девушке, о работе, об онлайн-играх, новых фентезюшных книгах, новых дисках, пьет пиво просто для запаха, затем его жестоко трахает, а Кирилл от переизбытка чувств извиняется за то, что убил его лучшего друга, а дальше уже ранее проигрываемая картина: смерть, свалка.
Каждый раз, заходя в общественный транспорт, юноша представлял, как он случайно встречает Мики. Он спокойно говорит «Привет», не в силах скрывать в голосе растерянность, тупит взгляд куда-то в окно или пол, невнятно задает вопросы, извиняется, за то, что так внезапно пропал. Кирилл ясно видел, как ни один из них не знает что сказать и что делать дальше, и стоит ли, ведь надо убежать сейчас и поскорее, Мики потому что у него есть девушка, а Кириллу потому что перед глазами снова возникает труп рокера. Все убегают от своих страхов, все счастливы, пока в один момент Кирилл не пишет письмо о том, что рад был случайной встрече и искренне извиняется за все содеянное.
Один Кирилл знал, что он убийца, но не учитывал самого главного – что он на самом деле таковым не является. Что это все лишь случайные совпадения, и он не хотел никого убивать. И именно по этой причине отбиваться от совести было все сложнее, ведь она у него присутствовала, и если бы юноша мог, то он не убивал бы даже комаров, ведь в этом не было смысла.
Самой шизофреничной фантазией покаяние было явление Кости с вилами. Он не мог прийти ни с чем другим. Такие как Костя, не могут попасть в рай, если он конечно существует. Поэтому гитарист должен был насаживать Кирилла на вила снова и снова, пока от внутренностей не останется ничего кроме каши. От этого бросало в дрожь.
Реальность и вымысел стирались в одну сплошную киноленту без режиссера и сценариста, с одним главным героем, которому суждено умереть, к которому смерть идет весь фильм, откусывая его душу по кусочкам и брезгливо сплевывая их, как гниющий продукт.
Кирилл отчетливо понимал, что сходит с ума. Кроме страха поведать все радости и муки искупления за ним кругом следовал женский голос. Этот голос был мелодичным, приятным, от которого по коже выступали мурашки. «Дай мне своей крови», «Я хочу откусить каждую часть твоего тела, затем аккуратно вынуть изо рта и медленно слизывать кровь. Если ты не против, я начну с пальцев», «Я искусаю тебя до смерти. Ты будешь беззащитно трепыхаться в моих испачканных кровью губах», «За все надо платить мальчик мой, я заберу твою жизнь и даже не подавлюсь от жадности, я так давно не ела, но не могу перестать смотреть, как ты дрожишь и боишься» - все это нашептывал очаровательный голос, которому не было сил сопротивляться. Кирилл иногда чувствовал непреодолимую слабость в теле, а затем находил на коже крошечный раны, которые неизвестно когда появлялись. Так мальчик пришел к выводу, что у него провалы в памяти. Оно и не удивительно: наркотики, алкоголь, сигареты, недосыпание, нервное истощение, синий экран большую часть суток и тонны информации.
Сегодня Кирилл тоже слышал голос. Невидимая девушка читала парню Пушкина и Есенина. «Ты закончишь еще хуже, твое лицо будет искусано и бледно, а может зелено. Давай приступим?»
- Нет – ответил в пустоту Кирилл. Я сам от всего устал. Думаешь, мне страшно умирать? Мне страшно, что они обо всем узнают. Мне страшно посмотреть им в глаза. А умереть от ничего не страшно. Думаешь, я хочу жить? Зачем? Ради родителей? Им и без меня будет не плохо. Ради учебы? Я ее ненавижу. Ради интересной работы? Мне не на кого тратить деньги. Жить ради линейки и скайрима я тоже не собираюсь, и так потратил на них пол жизни. Ну да, были еще варкрафт и перфект ворлд. Плевал я на это все. Но и идти на поводу у голоса из моей головы тоже не собираюсь. Я сам решу, что мне делать.
Закончив тираду к женскому голосу в пустой комнате, Кирилл достал из ящика стола невыкуренный косяк. Парень думал, что он никогда больше не пригодиться, но теперь ему это было нужно. Нужно, для смелости. Больше ничего не требовалось. Одев куртку прямо на домашнюю футболку, юноша вышел из квартиры. Вызвал лифт. Как ни странно его починили. Когда дверь открылась на последнем этаже, Кирилл со всей силы ударил кулаком по цифрам, сделанным еще в советские годы из которых посыпались искры. От осознания, что жильцам снова придется ходить пешком на лице появилась улыбка. Впервые, за последние дни.
***
Сердце стучало с неведомой скоростью. Руки дрожали толи от холода, толи от волнения. У Мики была мысль взять еще чего-то горячительного по дороге, но он откинул эту мысль. Надо же себя хотя бы периодически вести себя как мужчина. А мужчина не напивается перед перемирием. Неважно с кем. Толи с другом, толи с подругой, толи с любовником. На самом деле молодой человек не знал, что будет сейчас говорить. Как себя вести. Единственным вариантом у него оставалось лишь прийти к Кириллу в дом и сообщить радостную новость. А там уже по реакции будет видно. Он знал, что может сейчас высказать все, что кипело в душе и тушилось несколько недель, то, что он обдумывал и переваривал, словно поганку из которой собираются сделать лекарство. Но больше тянуть нельзя было. Иногда лучше пустить все своим чередом после первого шага. А первого ли? Ведь все всегда происходило по инициативе вокалиста. Об этом он не думал. Он просто шел. И завернул в супермаркет. Но за шампанским. Ведь есть и повод отметить, и Кириллу будет легче общаться под градусом. Ведь алкоголь в стране всегда был панацеей и проблемой всех бед. Это культура жизни и ее отсутствие одновременно, которая развивалась столетиями. Мики знал, что обратно пути у него не будет. Но он не знал, куда его может завести сегодняшний вечер, да и не хотел знать. Иногда лучше смотреть на жизнь с открытыми глазами, и словно на большой скорости в автомобиле еле успевать не врезаться в повороты. Сейчас Мики чувствовал себя действительно живым. Бешеный стук сердца, который сопровождался холодными порывами ветра и басами в наушниках. Ноги как будто сами неслись чуть ли не бегом к знакомому до боли подъезду.
Когда родители Кирилла открыли дверь, Мики растерялся. Ему и до этого было неловко смотреть в глаза родителям, с чьими детьми у него были отношения. Он чувствовал свою вину и даже стыд. Еще больше его раздражало, когда родители хорошо к нему относились. В случае с Кириллом была та же ситуация. Они обожали Мики как единственного друга их сына, который к тому же, учит его уму-разуму. И в этот раз улыбчивая мама отворила дверь в вечерний подъезд, куда сразу проникли манящие запахи котлет из кухни.
- Ой, Мики, как хорошо что ты зашел! Только секунду назад Кирюша ушел. Как это вы разминулись? Неужели лифт починили? Наконец-то! Набери его, он не мог далеко уйти!
- Как скажете! Спасибо Вам! - цинично, как только можно ответил вокалист с милой улыбкой и ангельским личиком. Он прекрасно знал, что лифт до сих пор не работает. Он знал лишь одно место, куда мог податься подросток. И Мики даже не хотел думать, что он там делает. Оставалось лишь пойти и проверить. Только теперь стук сердца гармонировал с шалящими нервами, которые вот-вот сдадут.

***
- Похоже, что эти двое любят разыгрывать драму, считая себя чем-то особенным.
- Кар, ты выучил даже слово «драма»! Поздравляю! На самом деле все проще. Они влюбились и запутались.
- Слова, которые употребляешь ты, мне нравятся меньше тех, которые я, между прочим, знал и раньше. Они просто двое педрил без мозгов, которые получают удовольствие, демонстрируя их отсутствие и свою убогость.
- Это у тебя мозгов не прибавляется, сколько бы я тебя за собой не водил. Посмотри на него! Он сейчас похож на нас! Свободный и выше всех!
- Просто ты смотришь неадекватно. Люди на тебя плохо влияют.
***
Кирилл действительно, впервые за долгое время чувствовал себя свободным. Вкус конопли был особенным, ведь раскуривалась она на парапете. Внизу ходили какие-то люди, воняющие выхлопными газами машины, они казались игрушечными, а фонари – настольными лампами. Мир казался крошечным, по сравнению с его персоной, а люди – ничтожными. Кириллу и в голову не приходило, что у людей внизу, а так же в окнах соседних домов могут быть такие же проблемы. Ему не приходило в голову то, что под небом никто и никогда не может сотворить ничего нового, и что он всего лишь один из тех, кто считает себя по-особенному несчастным. Сейчас он чувствовал себя так же, пытаясь подавить свой страх высоты, но это не мешало приходить в восторг от пейзажа и от холодных порывов ветра, которые, вот-вот сдуют его вниз и даже не придется делать первый шаг. Взгляд с пейзажа упал под ноги. Грязь. Помимо естественной грязи – использованные шприцы и презервативы, где-то дальше на крыше – пустые бутылки, одинокие окурки. Нормальные люди не ходят на крышу. Сюда пробираются либо наркоманы, либо романтики, либо фотографы, жаждущие зрелищ, либо девушки, на столько зацикленные на своей красоте, что готовы голышом жарится на солнце. Но Кирилл не относился ни к одной из этих категорий, хотя бы потому, что не планировал спускаться вниз к жестокой реальности. Во всяком случае, стандартным путем. Один шаг, один взлет – и совесть чиста, больше никогда не станет беспокоить. Ноги стали двигаться вдоль парапета. Их хозяин хотел насмотреться на мир вдоволь, перед тем, как его покинуть.
Впервые в жизни Кирилл ощущал себя действительно мужчиной. Мужчиной, который побеждает все страхи, делает глобальный важный выбор и решает все проблемы. Мужчиной, которому сейчас принадлежит весь мир. Мир, в котором звезды похожи на глаза придурков, а не на великие космические тела, которые так восхищают людей. Мир, где весь город внизу – лишь игрушка маленького ребенка, и где от его плевка вмиг пропадет свет. Мир, где ветер имеет своей строптивый характер, и если ему надоест мысленный процесс Кирилла – в ту же секунду сдует его подальше, туда, где мышцы – лишь мясная лепешка.
- И чего ты такой вредный? Вот проблемный ребенок… Хочешь умереть – предоставь это мне! Не надо становится наркоманом-самоубийцей! Ты умрешь так же красиво и мучительно, я обещаю! – кричал красивый голос в отчаянье.
- Я не могу верить той, кого даже не существует. И тем более, ее слушаться. Если ты ангел, спустившийся что бы наказать меня – успокойся. Я сам себя накажу и отправлюсь в ад. Но я сделаю это так, как захочу! Я полечу в ад! Теперь у меня есть крылья! Видишь?!
Выкрикивая все это, Кирилл стал прыгать по парапету, не боясь оступиться. Он не спешил оправляться вниз. Юноша хотел растянуть этот вечер как можно больше и насладиться холодом.
- Что ты делаешь?! – выкрикнул уже другой, до боли знакомый голос.
Кирилл развернулся и чуть не упал с парапета, но вовремя восстановил равновесие. Было желание не удержать его и спиной шагнуть подальше из ада, который переместился внезапно на вершину мира, а именно – на крышу задрота, но любопытство взяло верх. Много раз юноша прокручивал в голове их встречу, но такого представить не мог, видимо, из-за скудной фантазии. Что он вообще тут делает? Что они оба тут делают? Как Мики тут оказался? Почему Мики стоит перед ним задыхаясь, с бледным лицом и бутылкой шампанского? Может, это очередная галлюцинация, или женский голос сменил амплуа? Может это изначально Мики угрожал ему, да только Кирилл не понял и любовнику пришлось материализоваться?
- Это из-за меня? – дрожащим голосом, поняв, что ответа не будет, продолжал Мики. – Прости, я не знал, что ты все так воспримешь…. Я думал, что ты сильнее, хотя нет! – осознав, что сказал глупость, продолжил друг, - Ты – сильный! Это я как баба, сам вечно не знаю, что творю… Но ты мне дорог! Пожалуйста, слезь оттуда!!!
Мики говорил испуганно и отчаянно, страх заглушал почти все вокруг, и парень приближался к краю крыше мелкими, еле заметными шагами, что бы не спугнуть травмированного ребенка.
- Ты сейчас так говоришь. Сам подойди сюда и толкни.
- Что ты несешь? – взъелся Мики, но стал быстро идти к краю.
- Я говорю правду – весело ответил Кирилл, еле сдерживая истерический смех и перебирая ногами по парапету, - вот смотри: я сейчас есть и скоро меня не будет, а ты будешь рад, потому что умер очередной урод.
- Пошли вниз, расскажешь мне все, – пытаясь держать себя в руках, говорил Мики, взяв друга за руку пытаясь потянуть на себя.
Глаза Кирилла были уже в явном неадеквате, на который певец не обращал ни малейшего внимания. Лицо озаряла циничная улыбка, которая была явно не свойственна подростку. Его раздражало появление Мики в этот момент. Хотелось во что бы то ни стало доказать самому себе свою свободу и завершить начатое. Умирать, так с музыкой, как говориться.
- Мики, - стараясь, как можно уверенно и спокойно выглядеть, начал Кирилл, - я убил твоего друга – Костю. Мики, это я во всем виноват.
Минуту было слышно лишь свист ветра. Мужчина не знал, что ответить, и вообще забыл о том, что надо что-либо говорить. Он пытался понять как, почему, зачем… На секунду показалось что все это лишь какой-то бред, который снится под утро, но нет. Это было на самом деле. На самом деле все внутри переворачивалось, как ржавый ключ в замочной скважине: тяжело и со скрипом. Все вмиг потеряло смысл, уже в который раз, вокалист даже не знал что он чувствует и что должен чувствовать. Он просто растерялся. И смотрел в укуренные глаза Кирилла, которые не отвергали его взгляд, на которых показались слезы. Слезы были незаметны ни одному из двух парней, как будто так и надо, как будто это часть образа, и вообще это не слезы, а ветер.
- Вот видишь. Прощай.
Спокойный, как будто уже неживой голос разрушил поток информации в голове Мики, который состоял из воспоминаний времени проведенного с Костей, Надин, и этим же Кириллом, но все никак не могло стать одной целой картиной. Но мальчик не хотел углубляться в мыслительный процесс друга убитого, не хотел видеть последствий.
Шагнуть назад было просто. Убегать всегда просто. Если бы он был один, то решался бы до утра, а сейчас нет, ждать нельзя, или сейчас или никогда, шагнуть вниз или быть пожизненно наказанным. Смущала лишь рука, крепко вцепившаяся в холодные пальцы и острая боль в голове.
«Я же шагнул… Почему тогда я до сих пор здесь и так больно? В глазах все плывет… Надин… Мики… Простите» - было сказано мальчишкой про себя, словно слова прощания до того, как на глаза упала туманная а затем черная пелена, которая закружила сознание пока оно не отключилось.