Глава 26. В воспитательных целях

В дверь постучали, и через мгновенье на пороге появился Михаил Михалыч -- отец Толяна. Поручик и Бродяга удивлённо переглянулись и в один голос воскликнули:
– А Толик домой поехал…
--Да я в курсе… -- отмахнулся отец. Парни естественно знали его в лицо, здоровались, но не больше. Если он приехал не к Толяну, то к кому? Визит Михаила Михалыча их сильно озадачил. Тот не спеша снял пальто, подошёл к столу и стал извлекать из саквояжа словно из чудесного ларца копчёный окорок, солёные грибы, квашенную капусту. Ребята думали, что это гуманитарная помощь для Толика, но когда он достал литровую бутылку «Столичной», крепко призадумались. Однако  вопросов по-прежнему не задавали и молча наблюдали за происходящим. Михаил Михалыч не спеша резал мясо, хлеб. Поручик взял подсолнечное масло, и заправил капусту. Валера принёс стаканы и и наконец Михал Михалыч, сказал:
-- Разговор есть…
-- Не вопрос – дружно ответили друзья, выпили за встречу. Отец, для которого, очевидно, разговор этот был не прост и не лёгок медленно начал:
-- Ребята, вы с Толиком дружите не первый год… И я про вас знаю много… Достаточно что бы понять -- люди вы серьёзные и на вас можно положиться. Валера и Поручик  закивали в знак согласия. Оба учитесь, работаете… А если  гуляете—то с умом… Когда если не сейчас? – на здоровье, ради бога. Он налил ещё сто и продолжил. Толик отличный парень-- не мне вам рассказывать. Но…Но! Живёт так сказать на всём готовом, на иждивении родителей. Мне не жаль… Не в деньгах дело… Слава богу всё есть, я не жалуюсь. Но ведь привыкает человек жить на халяву…
-- А вы не давайте – тут же предложил суровый Поручик.
-- Так я и не даю… -- сказал Михаил Михалыч. Жена, дай ей бог здоровья… постоянно суёт. Портит хлопца, сама того не понимая…
-- Чем мы можем помочь? – спросил Бродяга. Михаил Михалыч вздохнул и сказал:
-- В жизни бывают периоды, когда к друзьям прислушиваются больше чем к родителям. Вот я и подумал… Может вы ему намекните как-то между делом—дескать, пора и самому на хлеб зарабатывать, а тем более на водочку… Наступило неловкое молчание.
-- Задача ясна – сказал Валера. Будет сделано в лучшем виде. Вы будете гордиться своим сыном. Поручик кивал в знак согласия с серьёзным видом, хотя не имел малейшего понятия, как выгнать человека на работу, если тому деньги не нужны. Валера порою напрягает своими фокусами, но с другой стороны он знал – просто так друг обещать не будет.
Посидели ещё минут пять, и отец стал собираться домой...

-- Как ты думаешь заставить его работать? – поинтересовался Поручик, как только шаги за дверью стихли.
-- И не думаю – спокойно ответил Валера.
-- Ты ж только что обещал?—удивился друг.
-- Обещал, что будет работать. Но заставлять не обещал—и Поручик догадался, что у Валеры уже есть план.


-- Толян – как бы между прочим сказал Бродяга. - Тут друган мой с лечфака руку сломал. На работу ходить не может. Надо подменить его на месячишко, максимум два. Он боится, найдут подмену, и ему придётся искать новое место работы.
-- Так у него больничный, кто его уволит?—недоумённо возразил Толик.
 --Ну так дежурствами придётся делиться.  Я не знаю. Что тебе стоит – сделай доброе дело?
И родителям своим поможешь – деньги не большие, но тоже в попе крошка.
-- Вот именно что крошка. У них один сын, куда им деньги девать? Я ещё наработаюсь… Поручик брезгливо поморщился и спросил:
-- Они что у тебя-- рабы?
-- Почему рабы? – обиделся Толян. Видно было, что сказал он не подумавши, и скорее всего, повторил слова матери.
-- Толик ты наш друг и мы хотим тебя уважать – сказал Валера.
-- Очень хотим – добавил Поручик.
-- А  так вы меня не уважаете? – возмутился Толик. Валера подошёл к нему вплотную, посмотрел пряма в глаза и спокойно спросил:
-- А за что тебя уважать?
Губы у Толика задрожали от обиды:
--За что меня уважать?! -- воскликнул он, закипая благородным гневом,
Но Валера уже не слушал, он демонстративно отвернулся и отошёл к окну. Толик мучительно искал что ответить и о, ужас!-- не находил нужных слов.  Чувства возмущения, злости, обиды переполняли его. Трудно выслушивать честную критику от врагов. А от друзей – и трудно и больно. В отчаянии он вылетел из комнаты.
-- Ну что теперь? – осуждающе спросил Поручик. Кстати он хороший, порядочный человек, надёжный друг. Его есть за что уважать.
--Именно поэтому мы с ним возимся. Стал бы я с дерьмом заниматься. Когда врач отрезает ногу, поражённую гангреной он спасает пациента. Я сейчас удаляю его эгоизм, это такая душевная гангрена… Валера помолчал и добавил-- Ты хочешь знать, что будет дальше?– через минут десять вернётся и скажет что согласен. Поверь мне -- будет пахать не за страх, а за совесть. Чтобы доказать что он человек достойный уважения. И доказать не столько нам, сколько себе…-- он не договорил. Дверь распахнулась и в комнату медленно вошёл Толян.  Он повесил куртку и стараясь не глядеть в глаза спросил:
-- Когда надо выходить на работу?
-- Завтра, после занятий пойдём оформляться. Я уже договорился.
- А если бы я не согласился?-- удивился Толик.
-- Ну что я не тебя не знаю… Ты друга в беде не бросишь. Толян расцвёл как маков цвет, но потом насупился и сказал:
- Так бы и говорил… А то --за что тебя уважать?!
-- Ты ж бодался как годовалый бычок…-- миролюбиво сказал Валерка.
-- Замнём для ясности-- подытожил Поручик, и подмигнул Бродяге. Тот подмигнул в ответ. А Толик ничего не поняв на всякий случай, подмигнул обоим.

 Недели через две Бродяга решил проверить как у Толяна идут дела на трудовом фронте.
-- Ну как мой протеже, Катюха?—спросил он подружку. Она работала медсестрой в реанимации и помогла устроить Толика на работу.
-- Нормально, хороший хлопец. Я его поначалу пресанула чтоб посмотреть истинное лицо. Курс молодого бойца прошёл по полной программе. Чего только не было-- скрипел зубами, сверкал глазами, ноздри раздувал – чисто дракон китайский. Но всё делал и бегом. Валера озабоченно посмотрел на неё и покачал головой:
-- Уже начинаю жалеть, что доверился тебе. Я же тебя знаю --ты мёртвого задолбать можешь.
-- Да не волнуйся так. Я  его в кризисные моменты поддерживала – успокоила медсестричка.
-- В смысле?—насторожился Валера.
-- Ну к примеру, вижу он под утро с ног валится, я ему говорю: «Вот молодец – как я в тебе ошиблась, думала – чистоплюй, мамин сын -- а ты пашешь, как положено». Валера искренне засмеялся. Или– продолжила Катя: «Уважаю самостоятельных людей, которые сами умеют о себе позаботится». В общем воспитательная работа на местах ведётся по полной программе. Можешь быть спокоен.
-- Что ж…Так ты считаешь, справился он? Можно сказать педагогический эксперимент удался и желаемый воспитательный эффект достигнут?
-- И к бабке не ходи —с гордостью сказала Катя.
-- Ну, так объявляй  ему – конец смены, чего парня мучить. Сколько можно утконосом работать. (утконос – тот кто меняет утки больным, санитар).  Катя посмотрела на Валеру вызывающе:
-- А за что я его уволю, работает хорошо. Твой фиктивный друг с лечфака всё болеет –болеет. Ну что? Что ты смотришь на меня как жена на мужа в день получки? Ну, не хочет человек увольняться. У Валеры был действительно дурацкий вид и Катя заливисто засмеялась. Правда, правда… Он сам вчера подошёл  и говорит: Если есть нужда, то готов продолжить служить верой и правдой…

Вдруг Катя без перехода сказала:
-- Приходи сегодня. Мой благоверный в командировку на неделю умотал. Валера вздохнул:
--Ты сделала большую ошибку, когда познакомила меня с ним. Теперь он как бы друг и мне дико не удобно ему рога рисовать. Мы с ним как бы молочные братья…
--Да ладно тебе, ломаться как красна девица. Или я тебе не ндравлюсь больше? Катя улыбнулась и прижалась к Валере всем телом.
И действительно-- подумал он -- к чему эти бессмысленные разговоры. Я ведь знаю, что всё равно приду…
 

--Люби меня без фанатизма – сказала Катя и сбросила тонкий прозрачный халатик.
-- Что ты имеешь ввиду?—уточнил Валера и притянул к себе.
-- У меня завтра первая смена…
-- Завтра будет завтра, а пока – что пока… -- подружка не дала ему ответить. Она закрыла ему рот поцелуем, и увлекла на диван. Диван жалобно скрипнул, несколько раз в разнобой, но потом настроился  и стал издавать правильный ритмичный звук, как и положено дивану регулярно участвующем в половой жизни страны.

Утром,  уже убегая, Катька вернулась и скороговоркой сказала:
-- Кстати, чтоб совесть твоя могла спать спокойно. Твоему молочному братцу я чемодан с вечера сложила, а утром думаю-- проверю не забыла ли чего. А там уже наискосок как пулемётная лента презервативы лежат. Импортные -- не хухры-мухры. Во как! Так что за Васю не беспокойся. Голодный не будет… Маленькая женщина стала на цыпочки, чмокнула Валеру в щёку и побежала на автобусную остановку. Но Валера успел заметить, что глаза у Катюхи влажные. Он вдруг решил пройтись, хотя и опаздывал на лекцию. Бродяга медленно шёл и думал—есть ли любовь на свете? И если есть, то что же это такое… Иногда ему казалось что он любит всех людей. Ну, если не любит, то по крайней мере понимает и ему бесконечно жаль их. Странное чувство… При этом Валера считал, а главное чувствовал себя счастливым человеком. А кругом океан людей – и все плачут над собой. Снаружи серьёзные и деловые, иногда даже весёлые… А в душе боль и страдания… И люди плачут. Кто громче, кто тише… Валера каким-то мистическим образом чувствует эту боль и слышит плачь… А только сделать ничего нельзя… Потому что боль-- это пища для души, а слёзы-- дождь… Иначе душа не вырастет…





Продолжение следует...