Об одной обычной жизни

Вообще почти все жёны, когда читают что-нибудь о несчастных браках, вздыхают и говорят: «Да и мой такой же». Но разводиться конечно же не спешат – какой никакой – а мой. И добавят ещё – «ну и пусть пьёт» (ведь не скажут, что пьяница), или – «мы, конечно, дерёмся» (она как будто в этой драке участвует), - зато какая у него улыбка.
Ну вот, чуть было не сказала себе, - никогда замуж не выйду, а то все знакомые подруги мои, кто в фразе этой настойчив был, замужем давно. Вот так.

Когда Янка Волкова расставалась со своим парнем, сделавшим наконец выбор не в её пользу, он, не желавший терять интересную собеседницу, предложил остаться друзьями.
- Я же намекал тебе, что у меня есть другая, а ты и слушать не хотела.
На замечание Янки, что никаких намёков она не слышала, сказал:
- Я то думал, ты всё понимаешь; просто я тебя так и не узнал.

Янка Волкова. 28 лет. По пьянке сойдёт, а так – некрасивая. Волосы чёрные, короткие, и какие-то встопорщенные. Укладке поддаются с трудом, да и не занимается она укладкой, так как последние месяцев 10 в переходе у библиотеки песни под гитару поёт, а причёсываться перед игрой на гитаре терпеть не может. В нескольких остановках от перехода частные дома, там она флигель снимает. Недорого – так бывает. Живёт одна – что случается ещё реже. Раньше, когда студенткой была, гости к ней часто ходили,   сейчас – нет; у кого работа, у кого семья.
Так что нечего было в ней особенно узнавать. Люби и всё. Если хочешь, конечно. А молодой человек не захотел и отказал. Кстати, довольно вежливо – будем друзьями. Вот интересно, какая-нибудь пара после этого осталась друзьями? И не такая она была глупая, чтоб намёков его не слышать. Слышала, конечно. Но не верила.

Когда Янка жила в студенческом общежитии, её тогдашний парень, разозлившись на что-то, порезал любимую Янкину запись. Позже, рассказывая об этом, она назвала того парня другом, хоть давно уже не встречалась с ним.

До игры в переходе Янка торговала мороженным. Запомнилась одна женщина, представившаяся близкой подругой жены хозяина ларька, и даже рассказавшая несколько любопытных историй о ней. Заинтересовавшаяся Янка спросила – как зовут жену, а близкая подруга ответила, что не помнит.

Янка пришла на концерт, потому что ей стало скучно. Когда работаешь – это не так заметно, потому многие предпочитают только работать, а некоторых, например, Янку, подобное однообразие только пугает.

Янкин дневник:
«Почему, если я жду чего-то сильно, оно мне обязательно не понравится? Сегодня видела знакомых – всё-таки что-то происходит, только чувство какое-то странное – будто солнце выключили – кругом только лампочки электрические горят.
Не будь дуррой. Уймись. Тут все так живут – это видно. А всё-таки страшно, когда не ждут, но ещё страшнее, когда ждут не по настоящему».

- Всё никак из переходного этого периода не выберусь.
- Так я тоже в переходе играю, и ничего, нормально.
- Нормально то нормально, только тебе сколько лет?
- Восемнадцать.
- А я лет на десять старше.
Восемнадцатилетний слушатель не обращает внимания на эти её слова. Он рад, что идёт вот с ней, живой легендой маленькой компании музыкантов, которую он слышал ещё когда пришёл на свой первый концерт. Рассказчица, сама Янка, столько раз решавшая ни в чём никому не открываться, говорит своему попутчику много такого, о чём утром обязательно жалеть будет, но сейчас просто не может молчать. Она, одинокая в общем-то и некрасивая, с больными, чёрными глазами, и голосом, которым песни её, простые перечисления и множество странных метафор, совсем иначе звучат. Потому, если её перепевать будут, - слушатель вряд ли обрадуется. А Янка ни в переходе, ни на концертах самодельных не кричала, но все словно крик её слышали. Так иногда поют люди. Не словами – болью поют.

Янка Волкова не хотела быть одинокой, да и нравилась она многим. Не так, чтоб очень, но всё-таки. Она вышла замуж, и это, наверное, хорошо; всё, что ни делается – к лучшему. Сама он часто добавляла: «А что делается – к остальному».
Пессимисткой, впрочем, не была, а была разной, - как это обычно и бывает.

Я говорю – была, но она жива. Жизнь продолжается, хоть часто хочется, чтоб было иначе, и не от скуки вовсе, а чтоб кто-то разуверил в напрасности, и в том, что мы давно уже ни во что не верим, разубедил бы.
Янка жива. И я, к сожалению, не люблю её. А если что-нибудь измениться, вспомню – у неё есть муж, а значит – не судьба.

Вот и вся история. Такая обычная, и так похожая на тысячи других историй о жизни.
Но даже если все дни Янки по большому счёту так фальшивы, однообразны, уродливы и пусты, то разве сама она хоть немного похожа на них?