Дорога из Цветов Плоти. За Стеклянным Дождем 01

15 сентября 2009, вторник

(ВАЛЕРИЙ)

[начало записи]

Меня зовут Валерий Винаров. Мне тридцать лет. Я драматург. Не слишком удачлив в жизни и постоянно попадаю в различные неприятности. Мне это надоело. Мне это не нравится. Но ничего не могу с этим поделать. Сейчас нахожусь в темной комнате. Но не знаю, где находится сама темная комната. И я в ней заперт. Не могу отсюда выбраться. Дверь закрыта.

Передо мной стол, на нем стоит тусклая лампа, света от нее почти нет, а рядом лежит диктофон, который записывает весь этот бред, что я говорю. Не помню, как здесь оказался. Но начну с начала, по-порядку… только где же они, эти порядок и начало? Понятия не имею. Но я должен говорить о предшествующих случившемуся днях, потому что от этого зависит не только моя жизнь.

Так с чего же, собственно, начать? С похорон Дианы? Или с проститутки, которая хотела отсосать у меня прямо в автобусе? Начну, пожалуй, с похорон своей младшей сестры. Этот эпизод стал первым в той череде странных и ужасных вещей, наполнивших последнюю неделю моей прежней жизни. Теперь она изменилась, стала другой. Не знаю, что будет дальше. Как же здесь все-таки холодно. И вдобавок моя раненная рука ужасно болит.

Ладно. Начнем. В тот день я стоял под набухшими от воды черными тучами и гладил жесткие волосы Дианы. Касался пальцами ее мертвого, бледного и такого холодного лица. Кожа ее напоминала воск. Диане было всего пятнадцать. Она должна учиться в школе, бегать за парнями, но… она мертвая лежит в гробу.

На ней было надето белое платье наподобие свадебного, и я смотрел на ее лицо с закрытыми глазами, пока мои собственные не подернулись пеленой слез. Окинул взглядом собравшихся вокруг людей. Они были мне не знакомы. С Дианой нас связывал только общий отец, но он умер три года назад. Ее мать я практически не знал. И с сестрой виделся не так уж и часто. Почему же тогда мне было так ее жаль? Наверное, просто потому, что она была замечательным ребенком и классной девчонкой.

Гроб заколотили, и в тот момент я осознал, что не увижу Диану больше никогда. От этого чувства защемило в груди. Оно не поддается описанию. Диану убили наркотики. Вы прекрасно знаете, как это бывает. Хотя, к кому я обращаюсь? Кто будет слушать эту запись?

Итак, она умерла от передозировки. Да, героин, да, в пятнадцать лет. Это дико? Согласен. Не знаю всех подробностей, да и знать не хочу. Но Диана не выглядела наркоманкой. Кто-то втянул ее в это, кто-то из друзей или одноклассников. Одной дозы ей хватило, чтобы умереть. Мать была уверена, что дочь не кололась.

Один раз, один укол, одна доза, в школьном туалете, в подъезде, в квартире друга или подруги… это не имеет значения.

Она умерла и это главное.

Гроб медленно опустили в могилу. Люди, стоявшие вокруг, проследили угрюмыми взглядами за последним перемещением тела Дианы. Я заметил, что мать моей сестры пошатнулась, сделала неровный шаг вперед, назад, в сторону. И, подавшись к могиле, тяжело рухнула в нее прямо на гроб дочери. Собравшиеся люди заохали, застонали, кто-то кинулся вытаскивать женщину из могилы. Мать Дианы извлекли на поверхность двое мужчин и уложили на землю, чтобы привести в чувства. Рабочие принялись бросать землю на крышку гроба.

Могилу закопали, сровняли землю лопатами и сделали насыпь. Мать Дианы пришла в чувства и теперь глотала воду из пластикового стаканчика. Я отвернулся, окинул взглядом далекие сосны, запахнул ворот куртки и зашагал к своему старенькому темно-синему «форду», стоявшему неподалеку за оградой кладбища.

«Валерий, куда же вы?» – обратилась ко мне некая молодая женщина с длинными волнистыми волосами цвета пшеницы, которые обрамляли ее нежное обильно напудренное розовым лицо.

Я видел ее впервые, но она знала мое имя и соответственно меня тоже. Обернувшись, я слегка улыбнулся ей: «Извините, я должен идти, мне очень жаль».

Она ничего не сказала и я, едва заметно кивнув головой в знак прощания, повернулся и продолжил путь к машине. Уже находясь в салоне «форда», снова заметил эту женщину, она с минуту смотрела на меня, а потом медленно зашагала обратно к могиле, где толпились остальные люди. Заводя двигатель, думал о том, кто она такая, и почему таким внимательным и выжидающим взглядом смотрела на меня в этот печальный день.

* * *

У порога квартиры меня встретил звонкими воплями голодный Валик, когда я вечером вернулся домой.

«Проголодался?» – кивнул я коту, наклонился и потрепал его за ухо.

В ответ он протяжно зевнул, громко заурчал и принялся тереться головой о мою штанину. Покормив Валика, я дошел до ближайшей остановки, где сел на автобус и отправился в свой любимый бар, чтобы выпить и снять накопившийся за день стресс.

«Что будешь пить, Валер?» – с сияющей улыбкой спросил бармен, мой давний приятель со студенческих времен Димка Кузьмин.

«Что и всегда», – сухо ответил я и, устроившись за барной стойкой, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

«Как день?» – спросил Димка, делая коктейль.

«Лучше и не спрашивай, хреново», – бросил я.

«Что же произошло?» – участливо поинтересовался он.

«Сестра умерла, пьеса заглохла, член не стоит», – уныло подумал я, а в ответ лишь махнул рукой. Желания говорить не было никакого.

Молча осушил бокал с коктейлем и даже не прочувствовал его мятного вкуса, который обычно меня здорово расслаблял. Выйдя из бара, я зашагал обратно к автобусной остановке. По дороге подумал, что мог бы прогуляться и пешком, но тяжесть в ногах и голове заставили меня отказаться от, уже было, принятого решения плестись на протяжении часа до больницы, где я собирался встретить с работы Алю.

Сказать по правде, я вел двойную, а то и тройную жизнь на протяжении практически трех лет. Поначалу это было весело, но теперь я окончательно запутался в собственных отношениях. Иногда понимал, что три женщины для меня, это слишком.

Александра, Аля, была той, кого я любил, мы с ней собирались пожениться. Когда-нибудь. Она симпатичная, добрая, ласковая, из разряда тех женщин, которые ждут тебя дома после трудового дня с детьми и разогретым ужином.

Карамель (это имя у нее такое) совсем другая. Она была моей хорошей подругой и коллегой, помогала мне в творческой деятельности. И только. Она нравилась мне, как оригинальная и не похожая на других девушка, но мы с ней не занимались сексом. Никогда до прошедшей недели, которая изменила все. Даже в губы не целовались. Только иногда в щечку при встрече и прощании. Но однажды она показала мне свою киску. Не в смысле кошку, а в смысле ту, что находится у нее в трусиках. Вагину. Просто хотела узнать мое мнение о новой интимной стрижке. И всего-то.

Еще у нее была татуировка на безымянном пальце правой руки в виде кольца. Карамель всегда любила удивлять, она умела это делать. Карамель была моделью, снималась для элитных журналов, демонстрируя самые неординарные наряды. Но меня это особо не интересовало. Если честно, то вообще не интересовало. Я намеренно не заходил на сайт Карамели в Интернете. Мир моды и гламура от меня далек. Или я от него. Конечно, иногда приходилось принимать участие в каких-то приемах и вечеринках. Но я старался избегать и этого.

В половом отношении мы с Карамелью были на равных. Мне казалось, она даже не воспринимала меня, как мужчину. Я был для нее кем-то типа лучшей подруги. Насколько я знал, с женщинами Карамель практически не водилась, ей были ближе мужчины. Нет, я вовсе не хочу сказать, что она была лесбиянкой. Хотя, будь Карамель лесбиянкой, наверняка бы, наоборот, вращалась в женском кругу. Или нет? Я что-то запутался.

При этом у Карамели не было постоянных связей с каким-либо мужчиной, ее любили многие. Но это только мои догадки, она не посвящала меня в подробности своей личной жизни, однако часто пыталась выведать детали моей. Я же, как и сама Карамель, твердо держал оборону. С какой целью? Потому что были в моей жизни такие зоны, куда мне не хотелось пускать посторонних. Пусть даже друзей.

Карамель была еще той сучкой, в хорошем смысле этого слова. Я ее любил, как человека, как подругу, как замечательную девушку. И сейчас люблю. Она такая красивая. Карамель являлась для меня той изюминкой, которая делает жизнь похожей на американские горки. Она представляла собой неиссякаемый заряд энергии и удивительный по мощности генератор сумасшедших идей. Что еще было важно – Карамель совершенно не годилась для спокойной семейной жизни, которую я хотел для себя. Она – граната с выдернутой чекой. Поэтому для семьи в моем понимании идеально подходила гораздо менее яркая и амбициозная Александра.

По прошествии времени образ Карамели существенно переменится в моих глазах. И уже никогда не станет прежним.

Третья девушка в моей жизни – Юля. Самая тяжелая история. Нас разделяли одиннадцать лет, но я не ощущал эту возрастную разницу. Юля успешно сочетала в себе детскую непосредственность и взрослую рассудительность. С ней я мог отдохнуть, отвлечься от всего, почувствовать себя ребенком и в то же время обсудить мучающие меня проблемы. Аля была слишком приземленной и прагматичной женщиной для каких-то безобидных детских шалостей, а Карамель чрезмерно гордой и самолюбивой. Только с Юлей я мог, не боясь быть пристыженным, проявить некоторую инфантильность, которой, наверное, обладают многие мужчины.

Юля всегда помогала мне советом, а моя заслуга заключалась в том, что эта девушка жила и дышала. Нет, я не чувствовал какой-то чрезмерной гордости и не требовал от Юли ничего взамен, кроме ее общества. Это была самая высокая плата. Она больше года страдала от рака шейки матки. Мы познакомились благодаря Димке, тому самому бармену.

Однажды, говоря о необходимости в острых жизненных ощущениях, которых я тогда жаждал, он в шутку спросил меня, не желаю ли я помочь одной девушке вылечиться от смертельной болезни. Я ответил на полном серьезе, что готов оказать помощь, Димка даже пивом захлебнулся, решив, что это шутка такая. Но как только я стал собирать деньги для Юли, он сказал, что в жизни не видел людей более сумасшедших, чем я. Мне это польстило.

С Юлькой мы сразу  сдружились,  я приходил в клинику  каждый день. Стал для нее стимулом к борьбе за жизнь, а она в свою очередь стала для меня тем самым, ради чего стоит жить. Когда рак отступил, после долгой борьбы, после бесчисленного количества пролитых слез, я понял, что уже не зря жил на этой Земле. Я спас человеческую жизнь. Нет, я не загордился и не возомнил себя Богом. Но это, я должен признать, чертовски приятно.

Я отчетливо помню тот вечер, когда узнал, что Юля, наконец, полностью здорова. После стольких мучений. Помню, как ее мать со слезами и всхлипами сидела у моих ног и благодарила меня за жизнь дочери, за возможность вновь обрести мечту, за исцеление, за то, что они теперь снова вместе, вместе навсегда. Я был счастлив. Счастлив…

А вскоре начались проблемы. Юлю все чаще и чаще стала охватывать депрессия, мысли о смерти. У меня создалось ощущение, будто частица болезни перевоплотилась в некую психическую энергию, злую и отрицательную, отныне плотно засев в голове Юли. Она пыталась помочь мне, как могла. Желала хоть чем-то отплатить мне за то, что я для нее сделал. Я прислушивался к ее советам. Несмотря на юный возраст, Юля отлично разбиралась в жизни. Уж она-то знала ее цену, во всяком случае, до последнего времени.

В отношении Юли мысли о сексе меня не посещали никогда, я не мог об этом думать. В моем восприятии она была ребенком, которому требовалась моя помощь. Это была чистая дружба. Что по этому поводу думала Юля, я не знаю, мы никогда не обсуждали саму суть этих наших отношений. Полагаю, что она уж точно не рассматривала меня, как сексуальный объект. У нее был парень, но я не касался их отношений.

Это очень странно, так ведь? У меня была невеста, и две подруги, одна из которых страдала депрессией, а вторая представляла собой человеческий эквивалент взрывчатки. [смеется]

Сложность вся заключалась в том, что Аля не знала о существовании Карамели и Юли, Карамель в свою очередь не догадывалась о том, что в моей жизни есть Александра с Юлей, и только Юля знала о существовании обеих. Все началось три года назад, как игра и любопытная авантюра, которой не хватало в моей жизни, мне было интересно общаться с тремя разными женщинами. Познакомился я с ними  примерно в одно  и  то же время,  с разницей в пару  месяцев. Первой стала Аля, затем Карамель и потом Юля.

И вот спустя три года я окончательно запутался в своих связях, но уже было слишком поздно что-либо менять. Я и не пытался. До определенного времени мне удавалось разводить свои отношения, словно параллельные прямые, но в какой-то момент они внезапно пересеклись.

* * *

Автобус подошел быстро, и я поднялся в пустой салон (за исключением одного человека). Вторая пассажирка медленным шагом приблизилась к моему креслу, когда автобус стал набирать скорость, а за окнами замелькали столбы.

«Давай пятьсот и я пососу твой член», – произнесла юная, с обильно накрашенным лицом девушка, глядя в мои глаза и жуя жвачку.

Я промолчал и отвернулся к окну. Она продолжила:

«Еще пятьсот и я позволю твоим пальчикам поласкать мои сиськи и кое-что погорячее. А дашь полторы, так можешь делать со мной все, что угодно. Иметь во все щели, какие только найдешь».

Девушка хрипло рассмеялась, надула пузырь перед моим лицом, и он лопнул, обдав меня приторным фруктовым ароматом. Спросила:

«Так что, милый»?

«Спасибо, но я откажусь», – сухо произнес я, глядя в окно на проносящиеся мимо здания.

«И трахаться что ли не хочется?» – скептически поинтересовалась она.

Автобус остановился, я встал с кресла и, обойдя девушку, вышел на улицу.

«Ну и пошел ты на хер! Пидор!» – услышал ее приглушенный визгливый голос, когда двери за моей спиной с шипением захлопнулись.

Ощутил вибрацию мобильника в кармане джинсов и, достав его, посмотрел на дисплей. Звонила Карамель, я ответил:

«Слушаю».

Она проговорила, как обычно в своей саркастической манере:

«Здравствуй, мой любимый девственник, хранящий себя не иначе, как для Девы Марии».

Я приказал себе не смеяться, чтобы не тешить лишний раз ее самолюбие, но не смог удержаться.

«Что вы хотели, госпожа?» – откашлявшись, спросил я.

«Да ничего собственно, просто узнать, как ты. Вижу неплохо. Ну ладно, мне пора, дела не ждут. У меня фотосессия, видишь ли. Я только что из салона, проторчала там три часа, а все ради красоты. Ну, ты понимаешь», – сказала она и мы, еще немного поговорив, попрощались и положили трубки.

На дисплее мобильника я увидел пропущенные звонки Александры. Было их штук пять. Вдохнул полной грудью свежий вечерний воздух, зажег сигарету, глядя на звездное небо, и направился к больнице, окна которой светились желтым на противоположной стороне улицы.