1 апреля день печали. Часть вторая

Когда я решилась появиться в приемной, Давида Эдуардовича на месте не было. «Уехал на встречу», было написано на самоклейке на мониторе моего компьютера.
Выходит, получила временную отсрочку. Поэтому скорбно принялась за недоделанное… Доделывать перед «уходом». Неторопливо так, траурно… Прощалась со всем хорошим что тут было. Рыбы в аквариуме, разделяя мое настроение горестно молчали…
Правда, вскоре мою печаль раструсило работой. Пришлось помотаться туда-сюда. Когда, наконец, вернулась в приемную, немало утомившись, оказалось, что шеф уже у себя. Пальто его в шкафу и чайник горячий… Так! Опять сам себе кофе заварил! Он из моих рук не только пирожные брезгует брать, но и напитки. В общем-то, погорячилась я тогда на собеседовании заявить, что мой кофе «лучше мало-мальски съедобного». Вероятно хуже. Потому как он чаще сам себе его готовит, чем меня к этому привлекает. А может дело в том, что он боится повторного наводнения на столе…
Я, опять утонула в своей печали. Сижу карандашиком разбитое сердечко на приказе рисую, плевать, что приказ с резолюцией шефа. Потом вытру сердечко. Или не вытру. Пусть так и маячит в деле мое разбитое сердце…
«Пи-и-и-и…», - с противным резким звуком на экране монитора появляется диалоговое окно.
«Есть, кто живой?!», – вопрошает оно. Вероятно меня.
Секунду раздумываю и пишу: «А полуживые устроят?».
«Не слышал в офисе перестрелки», - отвечает некто неизвестный. Наверное, шутит. Оно и понятно, у всех ведь 1 апреля, это у меня траур…
«Ружье у киллера было с глушителем… А ты кто?», - горько острю я в ответ.
Долгое молчание и наконец: «Дух первого апреля».
«Здравствуй дух, зачем пришел?», - пишу, понимая, что это Саня, айтишник развлекается. Видно разыграть меня решил. Догадаться не сложно, кто же еще может самопроизвольно «возникнуть» в чужом компьютере? Сея власть дана лишь сисадмину. А понять, что это именно Саня было проще простого, он почти каждый день путешествует моим компьютером. Для него тут «мир чудесный, полный манящей тайны». Правда, пока ни одной не нашел, но ему все грезится, что найдет… Дождется часиков семи-восьми вечера и папочки в моем компьютере изучает на предмет интересненького. Мы как-то поскандалили, когда я его что называется, на горячем поймала. Задержалась допоздна, перебирала бумаги, раскладывала по местам, смотрю, а папки на рабочем столе моего компьютера стали самопроизвольно открыться. Я, недолго думая к айтишникам, а там он. Все другие дамой ушли. А этот малолетний сопляк ни семьи, ни девушки не имеет, а развлечься хочет. Вот он и развлекается, выуживая подробности чужой жизни. В общем, поскандалили мы тогда крепко. Он мне кричал: «это моя служебная обязанность проверять всех», а я ему: «я секретарь шефа и в моих документах могут содержаться «его» конфиденциальные данные»! Короче поорали друг на друга и разошлись. Он естественно своему шефу не доложил, потому как его слова чистый блеф, но и я своему не стучала, потому как, зачем портить отношения с коллегой, от которого напрямую зависит работа моего «железа»? Тем более что в моем компьютере ничего провокационного и тем более секретного нет.
Но я над ним подшутила. Создала на рабочем столе папку «Личное» и вновь задержалась допоздна. Сижу, папки сортирую и поглядываю на монитор. Вскоре он клюнул. Открывает дистанционно эту папочку, а там вордовский файл с провокационным названием. Открывает он его, а там большими буквами: «Саша, перестать копаться в моих бумагах!». Сижу и хихикаю, когда смотрю, он ниже добавляет надпись: «Это моя работа!.. Не перестану!» и смайлик. А еще ниже: «Хоть бы одну малюсенькую непристойную фотографию, где-то припрятала. Зануда!». С тех пор и подружились…
Поэтому я сразу поняла, что это он надо мной шутит.
«Слегка повеселить хотел. День смеха!», - пишет он.
«Ха-ха… Я заметила. Мне очень весело…», - уже сарказм открытым текстом от меня.
«Что так?», - спрашивает он.
«Последние сплетни про меня и генерального слышал?», - решаю ударить в его больное место, потому как слухи и сплетни он любит.
«Нет, а что шепчут?», - тут же клюет он.
«Обвиняют меня в его растлении», - пишу и хитренько улыбаюсь.
«Почему тебя? Он ведь мужчина», - недоумевает Саша.
«Не смеши меня! Кого он может растлить? Он же кристалл! А вот я «редкой похотливости корыстная стерва». Как утверждают! Не понимают злые люди, что я его искренне люблю!».
Зачем я это написала, не знаю. Решила пошутить над Сашкой. Все равно мне уходить, а он еще долго будет этот слух распускать. Воображаю, сколько нелепых ситуаций по этой причине тут еще возникнет. Правда, уже без меня. И это горько…
«Любишь нашего старика?», - после затяжного молчания спрашивает он.
«Во-первых, он не старый, а зрелый и опытный! А во-вторых, как его не любить? Он умный, добрый и улыбка у него… жаль редко улыбается. Я просто цвету, когда ее вижу, - пишу, и настроение на глазах улучшается, потому что воображаю лицо Сашки сидящего четко подомной этажом ниже. – Я сразу в него влюбилась. Еще на собеседовании. У меня, поэтому все из рук валится, когда он рядом. Я вообще-то не такая бестолковая, как он думает. Просто это любовь из меня дуру делает».
У меня уже слезы в глазах, так мне смешно, еле держусь, что бы ни рассмеяться вслух. Это тоже вероятно побочный эффект от стресса, неуместные шутки, не в то время, и в адрес не той персоны. Но ничего не могу поделать, понесло...
Саша молчит. И я понимаю почему, его там этой информацией насмерть убило, по экрану монитора размазало, расплющило. Воображаю эту картину и начинаю издавать какие-то звуки. Ни-то всхлипы, ни-то стоны. Непонятно что. Чтобы как-то привести себя в чувство, начинаю растирать свое лицо, но мне от этого только хуже. Рвутся наружу звуки, рвутся. В этот самый момент дверь кабинета распахивается и оттуда выходит Давид Эдуардович. В этом месте мое веселье заклинивает. У меня ступор. Так и замерла с собственной мордашкой в руках. Словно горько плачу. И сквозь пальцы на него смотрю. Ну и лицо у него! Громом пораженное. Бледный, физиономия еще больше вытянулось, глаза как-то запали, щеки тоже… Куда уж больше?.. Смотрит на меня. Глаза так распахнул, думала, выкатятся. Потом резко крутанувшись, стремительно уносится обратно в свой кабинет. Хлопает дверью. И я тут же опускаю руки.
Ничего не поняла! Что это было? Это вторжение, странное выражение лица и стремительный побег назад в кабинет.
«Ладно, Саш, потом пообщаемся, у меня тут с шефом что-то неладное творится. Пойду спасать». В этом месте я задорно хихикаю и добавляю: «своего ненаглядного, родного, любимого…». И размышляю, а не перегнула ли я с эпитетами?.. Но пишу. Пишу!.. «Мне без него не жить. Пока!»
Сашка так и не ответил. Вероятно, у него работа. Или все еще натягивает на свой не по-мужски впечатлительный мозг, эту разгромную новость. Я, приободрившись, топаю в дамскую комнату. Мне похорошело. А когда возвращаюсь, обнаруживаю шефа стоящим у моего стола. С какой-то бумагой. Странно он на нее смотрел. Неужели я опять опростоволосилась? К слову сказать, я теперь во всеоружии. Ни одной промашки в последние дни. Все строго проверяю!.. На его худющем лице и так одни глаза и нос, а тут даже нос померк, одни глаза… Увидел меня, положил бумагу на стол и схватив чашку с чаем ушел к себе. Я заинтересованно глянула на документ. Ба! Да это же тот самый приказ на котором я недавно нарисовала сер… И вот тут меня начинают посещать смутные сомнения. А не мог ли он подумать?.. 
-Нет! - тут же твержу я себе. Он слишком умный, что бы вообразить, что я черчу на только что подписанном приказе сердечко, потому что я по уши в него влюбилась. Глупость какая! Абсурд! Нет, если бы он каким-то образом, что само по себе невероятно, узнал о нашем с Сашкой разговоре, это бы еще можно было бы подумать. Но как ему об этом узнать?! 
-Глупости, - шепчу я себе поднос и торопливо дрожащей от волнения рукой набираю номер айтишников. Второй рукой ищу резинку, стереть проклятущие рисунки с приказа.
«Это вам не костромская роспись! Это делопроизводственный документ! Он строго подотчетен и росписи не подлегает!», - краснея, ругаю я себя.
-Саша? Привет еще раз… Что значит не здоровались? Мы только что с тобой по компу общались. Брось прикидываться «Дух первого апреля»! Я тебя узнала…
Далее следует тирада Саши на пять минут, из которой следует, что он понятия не имеет, «о чем я говорю?»…
Нервно сглатываю и дрожащим голосом спрашиваю:
-Саша, а ты не знаешь, с кем у моего компьютера связь?
В ответ Саша непристойно смеется, и отвечает тихим шепотом:
-С тем же с кем и у тебя. – Он снова смеется. У него блин 1 апреля вовсю! А мне уже дурно.
-Нет, я не об этом. У меня тут окно всплыло диалоговое и назвалось «Духом первого апреля». Кто бы это мог быть?
-Я же тебе только что сказал! Я сам эту прогу ставил, когда в офисе телефонная связь накрылась. Что бы он ни бегал к секретарю и не орал на весь коридор. Она была глуховата… Напишет ей, что ему нужно и все. Так удобно.
-А это не может быть кто-то другой? – скрутив пальцы крестами, шепчу я и жмурюсь.
-Разве что действительно дух первого апреля. А так без вариантов, - смеется он и тут же возбужденно шепчет. – А что случилось?
Не удостоила ответом, кинула трубку и застонала: «О, Небеса! За что мне это!», а тут опять шеф на пороге. Зачем шел не знаю, но услыхав все это про «Небеса», увидев меня… Просто сцена из трагического фильма! Стоящей у стола с поднятыми вверх руками. Молитвы возношу. О нем… Развернулся и стремительно вновь скрылся в кабинете. Что хотел, непонятно, куда шел и сам вероятно забыл?! Испугался. Оно и понятно. Так эти слова выдохнула, сама бы от себя в тот миг сбежала. Что я едва чуть не сделала…
Вернулась через пять минут. Добежала до выхода из офиса. Охрана, к слову сказать, смотрела удивленно, когда я как ошпаренная без верхней одежды добежав до входной двери, замерла. Постояла, развернулась, и трагически понурив голову, поплелась назад…
Чертов праздник первое апреля! Ну, кто сказал, что это весело?! НЕНАВИЖУ этот день! Вот просто на дух не переношу. Аллергия. С сегодняшнего дня!..
Прямой тропой притопала прямиком к шефу «на ковер». Ох и выражение лица у него было пока я, заикаясь, пыталась пояснить ему «сложившуюся ситуацию». Краснел сильней, чем я. Просто майская роза! Я даже подумать не могла что человек его уровня, положения, самообладания и возраста, наконец, может настолько неловко себя чувствовать от мысли, что кто-то из его подчиненных неровно к нему дышит. Но это было именно так! Мне даже было больно его разочаровывать, потому что краснея, он как-то похорошел что ли… То что помолодел, уж точно! Все-таки все время работа, работа, работа, а тут вдруг выясняется, что кто-то тебя любит. Пусть она криворукая, пусть она пишет с ошибками и разгромила все, что только могла в твоем офисе (Далеко не все, кстати! Холодильник цел! И стул мой еще до меня поломали! Во так вот…) но она какая-никакая, а говорят даже очень «какая», но женщина! И на 15 лет моложе. А это особенно приятно, что волнуешь еще молодую кровь! В общем, что-то в нем незримо изменилось. Подтянулся весь! Правда, от этого брюки сильнее повисли, упали на бедра… Что не говори, а регулярное питание ему бы не помешало!..
И тут я должна развеять его иллюзии. Пусть он их и не желал нисколько, а все равно «терять» хуже, чем приобретать. Конечно на венерические заболевания это правило не распространяется… В остальном, лучше приобретать…
Я долго подбиралась к собственно сути вопроса, еще раз «энцать» себя и его вогнала в краску описывая какой он чудесный и замечательный… Вот чувствую, нет, даже умом понимаю, что я этим только усугубляю и все равно говорю. Так сказать сглаживаю наперед возможную обиду, что я на самом деле к нему безразлична как женщина. Хотя любая другая нормальная, а я именно так и сказала, сочла бы за честь, счастье, чудо!.. В общем, я немало эпитетов нашла… Любить такого прекрасного, замечательного!.. Тут было еще больше эпитетов… Человека как он.
В конце концов, он мучительно потер свою замученную мною до горя седую голову и сказал:
-Я совершенно перестал понимать о ЧЕМ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ТЫ ГОВОРИШЬ?! Скажи нормально, оставь свои дифирамбы. Я уже понял, что лучше меня никого нет. Я всех позади оставил даже Бреда Пита и Спайдермена!
-Супермена, - поправляю я. Именно этот герой фигурировал (трижды) в моей речи.
-Я в них не разбираюсь. Неважно… Я интуитивно понимаю, что ты к чему-то ведешь, но ни черта понять не могу к чему! К чему вся эта пламенная речь?! – взорвался он, слегка повысив свой голос. Невероятные вещи! Все-таки повысил! Правда, я в обычном, не злом состоянии в два раза громче говорю, чем он в предельно разгневанном. Ну и самообладание у него!
-Это все розыгрыш. Первое так сказать апреля…- выдыхаю я и зажмуриваюсь.
Открываю глаза и вижу лицо, какого еще никогда не видела. Просто кадр для программы вас снимает сокрытая камера. Кадр победитель года!
-Увольте меня, пожалуйста, - начиная рыдать, умаляю я, потому что этим выражением лица он меня убил. Я себя просто возненавидела. – Я не специально. Я не вас разыграть хотела. Я думала это Саша, айтишник наш пишет. Он страшно любит сплетни. Замучил меня расспросами, есть у нас роман или нет. Я зло пошутила, я знаю, но я же думала что это «все»! Вы меня увольняете. Так пусть думает что я вас любила… Если бы я знала что это все так повернется, что я так злобно над вами пошучу. Я бы себе руки отрезала, язык откусила. В общем, что-то очень зверское и жестокое с собой сделал, чтобы только вас так не обидеть…
Рыдаю как ребенок, слезы в четыре ручья. Первый раз со мной такая истерика. Даже ребенком никогда так не плакала. А тут просто катастрофа. Ниагара отдыхает. От влажности, что я развела в кабинете шефа своими слезами, даже грибы стали прорастать. Как мне кажется, все это длилось бесконечность. Смотреть на него я не решалась. Но наконец, прозвучал голос шефа.
-То есть я могу быть уверен, что никаких чувств ты ко мне не испытываешь?
Тон, которым он спросил, бодрость его голоса, все это внушило в меня надежду. Поэтому я энергично закивала, растирая щеками слезы. С тушью заодно…
-Вот и хорошо, - выдыхает он, утирая лоб платком. – А теперь иди, умойся и за работу.
-А уволить меня? – с удивлением спрашиваю я.
-Уволить? Первого апреля? Это очень злая шутка… Иди работай, Татьяна и больше на тему чувств ни с кем и никогда не шути. Это…
-Злая шутка, - горько заканчиваю я.
-Нет, это вообще не повод для шуток.
Как ни странно, но выражение облегчения на его лице и мое собственное облегчение, что все прояснилось и меня, о чудо, опять не уволили, влило в мое тело новые силы. Поэтому остаток дня работала очень энергично!
Передела все что могла, должна была и даже недолжна была. То есть когда бумажные дела закончились, схватила тряпку и стала вытирать пыль. Когда горизонтальные поверхности закончились, принялась за вертикальные. Добралась до фотографий и всяческих дипломов и грамот на стене. Пела при этом и пританцовывала!.. Согласна, что глупая привычка, тем более на рабочем месте… В общем, сняла я одну из фотографий со стены, на которой был запечатлен мой шеф с одним из министров и, протерев ее от пыли недолго думая на радостях расцеловала! От переизбытка чисто человеческой к нему благодарности. Откуда я могла знать, что он зашел в этот момент в приёмную и все видит?! Вернулся досрочно с очередной встречи. По грохоту поняла. Он от этого зрелища папку из рук уронил. Внушительную такую. Грохот стоял приличный. Как и количество сопровождающих за его спиной…
Он партнеров с собой привез. Вся эта толпа стоит в недоумении, смотрит на «дуру» стоящую с тряпкой и портером шефа в руках и ничего понять не может.
В общем, пока они там заседали, я едва не поседела. Сижу, нервничаю, как он увиденное воспримет. Домой не иду, хотя давно пора.
Дождалась конца встречи. Наконец, потекли партнеры к выходу из приемной. И тут один из них, здоровый такой усатый дядька подходит ко мне и визиточку свою протягивает. И говорит:
-Если надумаете сменить место работы, я предложу вам вдвое больше, чем вам платят здесь, - и недвусмысленно дергает бровью.
Не то что бы я страшно оскорбилась… Глупо на такое обижаться. Умнее промолчать… Но все-таки он меня задел. Поэтому гордо заявляю следующее:
-Спасибо вам за предложение, но я в этой приемной не из-за денег, а по зову своего сердца!
Сказала и самодовольно засверкала глазами. Мол, поставила наглеца на место. Щелкнула поносу. Пусть не думает, что деньги решают все! Он потоптался и отошел, а за его массивной фигурой на пороге кабинета другая фигура стоит. Щупленькая, шефова. И опять у него это самое выражение лица. Если сказать просто – он охренел! Круть на месте, юрк в кабинет. Хлобысь дверью! Отгородился от меня. Я просто кожей чувствую его панику там за стеной и словно слышу ворох мыслей. И понимаю, что хоть подразумевала я под «зовом сердца» чувства благодарности, но их вполне можно было приписать и чувству любви…
-Етить! – только лишь сказала я и когда обалдевший усатый партнер удалился (А ему вряд ли приходилось раньше слышать нечто подобное на переговорах!), вновь вынуждена была идти на ковер к шефу, объясняться. Ограничусь кратким: вспотели мы оба, пока я, заикаясь, пыталась ему объяснить, что именно я имела в виду на этот раз...