Зара

Зара родилась на берегу стремительной реки Литании, в бедном селении. Она была старшей среди своих братишек и сестренок: ей исполнилось уже 12 лет, и себя она чувствовала вполне взрослой. Все крестьяне в округе называли Литанию "Бешеной", поскольку она, вырываясь из горных ущелий, оказываясь на просторе, часто меняла свое русло. Вот, когда Заре исполни- лось четыре годика, река вдруг потекла через их селение. Да так неудачно, что часть его осталась за рекой, река отрезала их от остального селения  и основных полей, оставив часть селения без пашни. Вот в таком бедственном положении и живет семья Хашана: хорошо еще, что река пощадила огороды!

Уже вторую зиму в селе недород. Однажды, когда не было никакой особенно срочной работы во дворе, Хашан забрался высоко-высоко в горы, где только и водились дикие косули. Внизу охотиться нельзя: леса все принадлежат князю. А вот вверху можно поохотиться. Да и косули водятся лишь высоко в горах. Слишком пугливы эти животные, но если удастся убить хотя бы одну, то, считай, что на месяц заготовил еду для всей семьи.

Но в этот раз не повезло Хашану с погодой. Выходил, солнышко ясно блестело, и погода казалась безмятежной. А когда поднялся высоко в горы, то выяснилось, что не настолько она       безмятежна. Вдруг ветер принес с собой дождевые тучи, и начал лить дождь.  Хотя он не долго лил,зато намочил все тело Хашана, и только мысль о том, что все эти испытания не напрасны, согревали душу продрогшего охотника. Вот еще на эту гору поднимусь, уговаривал себя Хашан, и там будет видно, где прячутся косули. Но подняться на гору Хашан уже не смог. Он упал, да так неудачно, что повредил ногу. Вначале думал, что это просто падение, но когда не смог ступить на правую ногу, то выяснилось, что с охотой нужно подождать, хотя бы до тех пор, пока заживет нога. Во всяком случае, сегодня точно не до охоты. С огромным трудом Хашан спустился вниз, прыгая на  одной ноге хорошо еще, что к дому было не очень далеко. Сделал себе из дубовой палки подручное средство и спустился с самодельным костылем в долину, где лежала его родная деревня. Он  думал, что дома и стены помогут, но день сменялся днем, а легче не становилось. Напротив, к больной ноге добавилась еще лихорадка. Когда Хашану совсем стало плохо, и он лежал в горячке, Эбе позвала лучшую в деревне травницу. Та пришла, пошептала что-то про себя и,  дав пучок трав,  объяснила жене Хашана, что и как заваривать. И ушла, лишь покачав головой, почему так поздно ее позвали. Если бы раньше, то, можно было бы избежать этого жара. На что  Эбе ответила, что Хашан не хотел звать никого, и это лишь ее желание. И с поклоном проводила гостью со двора. Два или  три раза заварила Эбе траву, и жар в теле Хашана прошел. Он поднялся впервые за последние две недели. Но, главное, что нога по-прежнему болела. Так и прыгал по комнате Хашан, а во двор выходил, опираясь на палку, которую Хашан сорвал еще когда спускался с гор. Ребятишки лишь отполировали палку, чтобы удобнее было ходить с ней. Но куда ходить-то? Нога ведь по-прежнему болела.

Сошел снег, дни становилось все диннее, приближался весенний сев. И чем ближе был сев, тем все раздражительней становился Хашан. А как с такой ногой выходить на весенний сев? Ведь это же  ходить надо, а как ходить, если болит нога? Он только к овцами и может подойти, чтобы прибраться в загоне, и сразу садится: нога болтит, сил нет! А по  полю ходить надо! Вот отчего чем ближе было к весеннему севу, тем все хуже было настороение у Хашана: опять останется его семья без урожая! Значит, вновь надо идти в кабалу, чтобы дотянуть до следующего года. Ведь у него семья: пятеро детей и жена! И все хотят есть. А что кушать, если он не может вспахать свою землю? Вся надежда на двенадцатилетнююю дочь да жену, на которой и так весь дом держится! А что они могут? Могут обработать огород возле дома, но не больше! Чтобы обработать поле, нужны сильные мужские руки, привычные держать плуг. А таких рук у него лишь пара! Вот и выходит, что без подмоги соседей даже взрыхлить землю некому. Не говоря уже о том, чтобы ухаживать за его землей. А осенью опять придет управляющий от князя и начнет снова  требовать четверть урожая, а где его взять?

Описали уже давно весь домашний скот и увели с подворья. Лишь трех овечек оставили, как-то пожалели, да и то лишь потому, что те уже не вставали с пола загона. Так за зиму благодаря Заре, его старшей дочке, удалось-таки поднять с пола двух овечек, а  третью пришлось заколоть: совсем ослабла.

А тут еще собрание односельчане задумали, где говорили о своих проблемах: сколько нужно денег, чтобы новые дороги соорудить. Здесь Хашан не выдержал и пожаловался пере односельчанами о своих бедах. Мол, некому в этом году за его землей присмотреть, а не то, чтобы строить новую дорогу. Как все раскричались, мол, только из-за детей и держим этого чужака в селе. А разве Хашан какой-то чужак? Это его отец и братья были чужаками. А он в этой деревне родился, вырос, и жену ему отец сосватал отсюда, так что кто-кто, а они точно местные, дальше околицы нигде не были. Да и Хашан всю жизнь прожил здесь, в деревне, на виду у всех. Он только родился, как снесли на кладбище его мать. А потом пошло поехало - все старшие братья один за другим в течение нескольких лет умерли, словно какая болезнь выкосила. Да и много людей тогда схоронили.  Пошесть какая по селу прошла, что ли? Еле-еле отвязались. Так что он тоже местный житель, по рождению. Вот так сидел в корчме Хашан после собрания, пил горькую сикеру, а облегчения не наступало. Сильно обидели его сельчане.

"А если кому новые двери или по плотницкому делу нужно было, то к кому бежали впервую очередь? К нему, Хашану! Помоги, мол, надо новые двери или что другое сработать. И никто не вспоминал, что он из сирийцев, чужак, значит! А теперь что, вспомнили?! Так и я не забуду! Такое не прощается!"

На следующий вечер, когда дети улеглись спать, намаявашись за день, Хашан строго по секрету сообщил жене, тихо и спокойно, что нужно бы купить лошадь или вола, чтобы не зависеть от соседей.
- Конечно, было бы не плохо! - тут же согласилась Эбе, довольная, что муж наконец-то нашел время и силы, чтобы обсудить хозяйственные дела. - Но где взять деньги на это?         
- Я все уже продумал - тихо сказал на ухо жене Хашан. - Нужно что-нибудь продать, и тогда появятся деньги, они обязательно появятся!
- Ну да, но вот вопрос: что ты хочешь продать, ведь нужно очень ценное продать! А что у нас есть ценного? Разве что дети... Но кому они нужны? - спросила Эбе.
- Это  для тебя они - обуза, кормить, поить надо, а отдачи пока никакой! - все также на ухо Эбе шептал Хашан. -Но есть люди, которые могут побеспокоиться о наших детях.
- И кто они? - с напряжением, почувствовав неладное, спросила жена.
- Хабиру, - спокойным голосом ответил ее муж. - Они могут позаботиться о старшей дочери, - сказал Хашан.
- Как они, чужие люди, позаботятся о моей доченьке? - воскликнула Эбе.
- Только тише! - пригрозил кулаком Хашан, - а то услышит она или кто-нибудь из детей. Тогда нужно объяснять. А так мы сами между собой решим ее судьбу, и все будет нормально. Без сопливых разберемся... Уже не маленькие!