Дети войны. Самостоятельная детская жизнь

   Станица Северская. Самостоятельная детская жизнь

    Добрались мы до дома той ночью благополучно, без потерь, но нам предстояло ещё одно “путешествие”, теперь в станицу Северскую, где были мама с сыном Алёшей. Несколько дней ушли на то, чтобы отец-инвалид побывал в краевом тресте сельского хозяйства и завершил все дела по оформлению на новую работу.

     Эти дни совершенно выпали у меня из памяти, как и все перепитии, связанные с переездом к новому месту жительства. Помню только, что как раз в это время в соответствии с пословицей “пришла беда, отворяй ворота” случилось ещё одно несчастье: мама, переходя железную дорогу, поскользнулась, упала на рельс и сломала ногу в коленной чашечке. Перелом оказался сложным, с раздроблением чашечки, требующим проведения хирургической операции, и её поместили в краевую больницу.

        Поэтому, приехав в Северскую, мы её уже не застали и стали обустраиваться сами. Обустраиваться – это громко сказано, а свелось всё к тому, что в комнате, где проживали мама с Алёшей, переставили две кровати и стол ближе к печке, кое-как немного утеплили комнату, забив одно окно с треснувшим стеклом картоном, а щели в двери пробив войлоком.

        Растопили печку, вскипятили чайник и поужинали куском хлеба. Нашёлся матрац, и отец, постелив его на полу поближе к печке и расположившись на нём, вскоре уснул. На следующий день, определив меня и сестру в школу, где работала мама и учился Алёша, он оставил нам денег, выданных ему авансом в счёт будущей зарплаты, пару буханок хлеба и уехал в Краснодар посетить в больнице маму, а затем направиться в командировку.

       Так началась наша полудетская, полувзрослая самостоятельная жизнь. Сестре и брату было тогда по 14 лет, мне–7 лет. Они учились тогда в 6-м классе, так как из-за войны и оккупации отстали с учёбой. Таким образом, мы были предоставлены сами себе в течение всей зимы и весны. Отец появлялся у нас раз в одну или в две недели, привозил в мешке несколько буханок хлеба, ночевал и на другой день уезжал в новую командировку.

        Получали мы ещё по карточкам кукурузный хлеб и какие-то крупы, тем и жили. Было голодно и холодно, так как дрова приходилось находить самим, подбирая небольшие обломавшиеся ветки в соседнем колхозном саду.

       Стало полегче, когда в наши края пришла долгожданная весна. Появилось дополнительное пропитание в виде растущего на берегу речки конского щавеля и белых гроздей душистой акации, про которые в старинном романсе поётся, что они “вновь ароматом полны”. Но для нас важен был не столько аромат, сколько сладковатый вкус и чувство хотя бы непродолжительной сытости после съеденных нескольких десятков таких гроздей.

       Случилась и другая небольшая радость: когда река вскрылась, брату удалось выловить среди плывущего льда толстую доску, на которую он сумел установить и укрепить самодельную крупорушку, неизвестно откуда к нему попавшую, и мы как Робинзон Крузо были рады, когда на этом самодельном чуде удалось смолоть имевшиеся у нас небольшие запасы привезенной отцом кукурузы, просеять через самодельное сито получившееся крошево и из муки спечь кукурузные лепёшки, а из крупы – сварить мамалыгу (так на Кубани называли кукурузную кашу).

       А когда наступило лето и вода в речке стала потеплей, иногда удавалось под камнями поймать несколько раков. Хотелось поймать и рыбок, которые плавали вблизи берега, но на это нехватало ни сноровки, ни умения, ни подходящего инструмента: хотя бы самодельных удочек.

       Дом, в котором была наша комната, стоял на берегу речки, и мы уже предвкушали возможность купаться каждый день, даже присмотрели неглубокое место, где было песчаное дно. Но этим мечтам не суждено было сбыться.

       Где-то в конце весны или в начале лета отец в один из очередных приездов сказал, что маму выписывают из больницы, но ей ещё надо будет долго долечиваться в Краснодаре, и здесь она, наверно, работать не будет, на её месте уже работает, пока временно, другой преподаватель, но он, скорее всего, и начнёт новый учебный год постоянным учителем вместо мамы.

       Поэтому нам надо готовиться к возвращению в Краснодар, тем более что ей одной будет трудно без нас. Как ехать, с кем и на чём – не уточнялось. Отец считал нас уже большими, и потому проблемы переезда по его мнению не должны были нас беспокоить.