Дорога из Цветов Плоти. Другая Жизнь - 1

23 сентября 2009, среда

(НЕИЗВЕСТНАЯ)

Она стояла у зеркала, рассматривая отражение своего лица. Это было так странно. Смотрела на себя, но видела лицо совершенно чужой женщины. С синяками под нижними веками, а также ссадинами на лбу и щеках. Это было лицо женщины, которую она никогда прежде не знала. Двигала головой, шевелила губами, высовывала язык изо рта, и отражение повторяло за ней. Повторяло все движения. Все ее движения.

Это было так неестественно. Дико.

Она провела в больнице больше двух дней, но только три часа прошло с того момента, как сознание вернулось к ней. И она отчетливо поняла, что не помнит ничего. Память являла собой практически чистый лист.

Только три детали: лес, деревья, дорога. И все. Больше она ничего вспомнить не могла. Кем была раньше? Кто она такая? Как ее имя? Кто ее друзья и знакомые? Кто ее семья? Ничего. Абсолютная пустота.

Медсестра сказала, что ее обнаружил без сознания посреди дороги случайный водитель и доставил в ближайшую больницу. И сейчас она находится в Ниаракамске.

Ниаракамск. Это слово ей ни о чем не говорило.

И еще у нее отсутствует кисть правой руки.

Кисть правой руки.

Почему?

Это стало для нее шоком. Она так испугалась, когда увидела обрубок, замотанный бинтами, впала в истерику, что врачам пришлось вчетвером удерживать ее на кровати. Кричала так, что у самой заложило уши.

И вовсе ни от боли. Такова была зрительная реакция. Боли в руке не было. Совсем никаких ощущений.

* * *

Она подумала о том, что в ее одежде могли быть какие-то сведения о ее прошлом: документы, записки, кредитки. Но там не было ничего. Почти ничего. Только красный кулон в форме сердца, ровным счетом ни о чем не говоривший ей, и диктофон с записью мужского голоса.

Ее попросили поразмыслить над именем, которым бы она хотела, чтобы ее называли.

«Светлана», – подумала она вдруг, стоя перед зеркалом.

Провела здоровой ладонью по длинным волосам, которые когда-то являлись ярко платиновыми и, несомненно, выглядели роскошно, а сейчас были грязными и спутанными.

– Светлана, – проговорила она, и дрожь пробежала по спине.

Еще не привыкла к своему голосу. Понятия не имела, каким он должен быть, но тот, который слышала, почему-то казался враждебным, чужим.

– Светлана, – повторила она шепотом. – Я Светлана, хочу быть Светланой. Я похожа на Светлану, похожа.

* * *

– Возьмите это. Я оставлю вас ненадолго, – проговорил Илья Никифоров, лечащий врач, кладя на прикроватную тумбочку диктофон, найденный в ее одежде.

– Зачем? – спросила она.

– Мы не должны упускать ни единого шанса. Вдруг вы что-нибудь вспомните.

– А если… – начала она, – если я не захочу вспоминать? Если это не просто так? Если потеря памяти мне дана свыше? Чтобы забыть о том, что было. Ведь никто не объявился. Меня никто не ищет… Почему?

– Еще слишком мало времени прошло, – произнес доктор.

– Мне страшно. Вы не представляете, каково это. Не знать себя, – помедлила пару секунд, затем продолжила: – Каким чудовищем я должна была быть, что теперь никому не нужна? Никому… совсем никому… ни единому человеку.

– Перестаньте,  –  успокаивающе сказал Илья,  протянул руку и нежно погладил ее щеку. – Возможно, вы не из этого города и…

– Я решила насчет имени, – проговорила она, перебив доктора.

– И как же нам теперь вас величать?

– Светланой, – улыбнулась она.

– Что ж, мне нравится. Хорошо, Светлана. Будем лечить вас дальше. А пока что я все-таки удалюсь, – произнес Илья и поднялся с места. – Не теряйте времени, послушайте эту запись на диктофоне. Ведь это совсем ничего не стоит, а на воспоминаниях сказаться может.

Светлана ничего не ответила, только проводила молодого доктора взглядом.

«Интересно, – подумала она, – сколько мне лет? Во всяком случае, не больше тридцати».

Светлана посмотрела в окно, в которое били яркие лучи утреннего солнца, потом ее взгляд упал на диктофон, и она взяла его с тумбочки. Покрутила в руке. Осмотрела со всех сторон и нажала на клавишу воспроизведения.

Услышала приятный мужской голос:

«Меня зовут Валерий Винаров. Мне тридцать лет. Я драматург. Не слишком удачлив в жизни и постоянно попадаю в различные неприятности. Мне это надоело. Мне это не нравится. Но ничего не могу с этим поделать. Сейчас нахожусь в темной комнате. Но не знаю, где находится сама темная комната. И я в ней заперт. Не могу отсюда выбраться. Дверь закрыта.

Передо мной стол, на нем стоит тусклая лампа, света от нее почти нет, а рядом лежит диктофон, который записывает весь этот бред, что я говорю. Не помню, как здесь оказался. Но начну с начала, по-порядку… только где же они, эти порядок и начало? Понятия не имею. Но я должен говорить о предшествующих случившемуся днях, потому что от этого зависит не только моя жизнь…»