***

Глава XI. Мрак

В это время Веронике приходилось выполнять много работы по дому: стирать, готовить, помогать маме, кормить мужа и свекровь. В это время она не могла много времени уделять сыну и почти все время с ним гуляла свекровь. У Вероники было тяжело на душе, она не могла понять причину своей тревоги, ей хотелось взять сына в охапку и убежать, спрятаться куда-нибудь. Однажды у нее возникла сумасшедшая мысль, никому не сказав, кроме мамы, увезти Андрюшу в деревню  к родственникам и там пожить то время, пока не уедут Костя с Елизаветой. Но она отогнала эти нелепые мысли, подумав, что ее посчитают за городскую сумасшедшую, которая неизвестно зачем прячет ребенка.
Если бы она знала, как близка   была к истине, какой страшной беды она могла бы избежать, если бы послушала свою женскую интуицию. Но, как и в случае с выбором мужа, Вероника сделала ошибку и в этот раз. Позже она вспоминала слова Клариссы Эстес в ее книге «Бегущая с волками»: « Интуиция предоставляет вам выбор. Если работает связь с инстинктивной самостью, то у вас всегда есть как минимум четыре варианта: "за", "против", «нечто среднее» и «материал для дальнейшего размышления». Если же не полагаться на интуицию, то можно решить, что у вас единственный выход, к тому же весьма незавидный. Возможно, вам покажется, что его необходимо выстрадать. И смириться. И заставить себя. Нет, есть куда лучший выход: быть чуткой к внутреннему слуху, внутреннему видению, внутреннему бытию. Внимайте им, они знают, что делать дальше. На протяжении многих поколений эти интуитивные женские силы превратились в ушедшие под землю реки, а ушли они потому, что их не использовали и незаслуженно ославили». 
Когда однажды, свекровь ушла гулять с Андрюшей и не вернулась, Вероника чуть не сошла с ума. Она застала Костю в своей комнате, когда он что-то искал. Как потом оказалось, он искал меховую шапку из песца, которую купил Веронике, чтобы забрать. Маникюрный набор, который он раньше подарил Веронике, он нашел быстро. Вероника спросила: «Где Андрюша?» Костя ответил: «Ты его больше никогда не увидишь». Описывать чувства матери, которая услышала такие жестокие слова - дело неблагодарное. Она   шла за Костей и умоляла его сказать, где ее сын, плакала, быстро вытирая слезы с лица,   а он молча шел к остановке автобуса.  Наконец  Костя обернулся и сказал: «Мы с мамой забрали его и  спрятали,   будем воспитывать Андрюшу сами». И опять добавил: «Ты его больше никогда не увидишь»,  сел в подошедший автобус и уехал.
Даже спустя много лет Вероника не могла спокойно вспоминать это.  Вот так, с пяти простых слов, начался ад в жизни Вероники.   Она побежала домой. Подбегая к нему, она уже кричала так, что слышали все соседи: «Мама, они забрали Андрюшу!». Родственники попытались помочь Веронике найти Костю с Андрюшей : сама Вероника с сестрой поехали в аэропорт, мама с братом и снохой поехали на железнодорожный вокзал. Обратились в милицию, просили помощи. На железнодорожном вокзале мама Вероники вдруг увидела Костю. Она закричала, позвала милицию и Костю привели в отделение. Мама Вероники рассказала, что случилось, просила задержать Костю до того времени, пока он не отдаст ребенка. Но, милиционеры, взяв с Кости честное слово, что он вернет ребенка – ОТПУСТИЛИ ЕГО!!! 
В аэропорту и на вокзале Вероника с родственниками  дежурили  три дня. Как оказалось потом, Елизавета с маленьким Андрюшей и Костей остановились у случайной знакомой в центре города и выжидали неделю, пока Вероника не перестанет искать их в аэропорту и на вокзале. После этого они спокойно купили билет на поезд и уехали отдыхать на море. Они продумали все.
Женщина, которая знала, где они остановились – соседка Вероники тетя Валя, с которой сдружилась свекровь - вскоре скоропостижно скончалась. Через некоторое время позвонил Костя и сказал, что  он увез Андрюшу в город Новый Уренгой – еще дальше Надыма - к полярному кругу. Город закрытый, режимный, почти на военном положении, приехать самостоятельно она туда не сможет и пусть не пытается, это можно сделать только по специальному вызову Кости. Живут они вместе с мамой, Андрюша присмотрен, здоров, быстро растет.
       Солнце померкло для Вероники, много лет она не помнит, чтобы оно светило. Она не улыбалась, не шутила. Она просто выживала, как могла. Слез было выплакано столько, что хватило бы на несколько человеческих жизней.  Часто Вероника вспоминала, как однажды, когда Андрюша в очередной раз раскричался, только заснув, она хлопнула его по попке от отчания, что он не спит которую ночь подряд. А сейчас это воспоминание жгло ее каленым железом изнутри, и, казалось, что слезы прожгут подушку насквозь.
        И никакого утешения, только   отчаяние и чувство пустоты и холода внутри. А утром Вероника вставала, надевала улыбку на лицо и обречена была  жить среди благополучных людей. Во всяком случае, такой беды, как у Вероники, никогда не было ни у кого из них. Она жила, или вернее, пыталась  жить, сквозь слезы, боль и удушье. Почти непрекращающееся удушье.
        Однажды, находясь в больнице, под надзором врачей, у Вероники случился такой страшный приступ, что посинело пол-лица. Ей рассказали об этом соседки по палате. Как ее спасали, она почти не помнит.  Помнит только, что ей уже хорошо дышится, а рядом сидит заплаканная мама. А в другой раз ее спасали врачи скорой помощи несколько часов. Когда все оказалось напрасно, ее под руки отвели в машину,   и отвезли в новую, только что открывшуюся больницу. Вероника помнит, что лифт не работал, и две молоденькие медицинские сестры пытались дотащить ее под руки на седьмой этаж - там находилось терапевтическое отделение. Дотащили, спасли, выходили. Хотя, в  этот раз мама уже не надеялась.
После этого состояние Вероники относительно стабилизировалось, несмотря на страшные гормональные нарушения в организме.
           Вероника часто думала, глядя на себя в зеркало: хороший, здоровый цвет лица, ясные глаза, анализы  все в норме, рентген легких в норме. Откуда же такие страшные приступы астмы? 

Дальше Веронике нужно было определяться, устраиваться на работу, зарабатывать на жизнь. Она узнала, что  в машинописном бюро, где она работала раньше, есть свободное место. Вероника позвонила начальнику административно-хозяйственного отдела  завода  - Вере Павловне, с просьбой принять ее на работу и предупредила, что через месяц у нее может прерваться стаж. По какой причине Вера Павловна столько тянула с решением взять Веронику на работ, осталось тайной. Но, когда она, все-таки позвонила Веронике и сообщила ей о своем решении взять ее на работу, стаж у Вероники все-таки прервался и, в последствии, когда она много и тяжело болела, деньги по больничному листу получала такие мизерные, что  ей не хватало на самое необходимое. Приходилось штопать колготки, а если губная помада вдруг ломалась (а в конце семидесятых    это случалось с русскими губными помадами часто)-   было почти трагедией.
Позже Вероника поймет, что всех, кто обижал ее или  стал ее врагом, жизнь, или Бог, жестоко наказывали. Младший сын Веры Павловны   покончил с собой, а сама Вера Павловна много позже умерла от онкологии.
От Вероники здесь ничего не зависело, она не держала зла на людей, оставалась всегда доброжелательной, скромной и очень открытой.   
Вероника вышла на работу и работала, как автомат: печатала бесконечные письма, приказы и регламенты, иногда падая от отчаяния на машинку и заливаясь слезами, потом успокаивалась и опять печатала.  Серый цвет, везде был серый цвет для Вероники. 
Вероника сходила в юридическую консультацию,   молоденькая юрист убежденно сказала Веронике: «Подавайте на мужа в суд, как забрал ребенка , там и привезет назад». Как часто потом Вероника с горечью вспоминала эти слова.  Иск   на Костю   за кражу ребенка она все-таки подала.  И тут начался новый круг Вероникиного ада. Но сейчас ее спасало от отчаяния то, что она не сидела, сложа руки, и знала, что Андрюша все-таки не у чужих людей, его любят и о нем заботятся.  Для того, чтобы состоялся суд, а он все-таки состоялся, Веронике пришлось собрать гору документов, характеристик, справок и свидетельских показаний. Все это она отправила в суд города Надыма – в Новом Уренгое не было судебных инстанций. И вот был назначен день суда.

Глава XII.  Суд

Вероника стала собираться на суд.  Дорога стоила очень дорого, пришлось влезть в долги, с которыми  она  потом долго расплачивалась. Хорошо, что в то время  на предприятии, где работала Вероника, была так называемая «черная касса», а ответственная за эту кассу, Евдокия Петровна, очень хорошо относилась к Веронике, жалела ее. Она сказала ей: «Бери, сколько нужно, а потом потихоньку будешь отдавать, так долго, как сможешь». Как же она выручила Веронику!  Правда, возвращение денег затянулось на целый год, но все-таки Вероника выплатила этот долг и в следующий раз  опять обратилась к Евдокии Петровне.
Взяв нужную сумму и купив билет на самолет, Вероника отправилась в аэропорт. Надым не принимал из-за непогоды, и ей пришлось почти сутки провести в аэропорту на стульях, полуголодной. Душевная тоска была такая невыносимая, что Вероника часто тихо плакала, старательно отворачиваясь от людей, чтобы не обращать на себя внимание. На фоне нервного срыва и гормональной терапии у Вероники открылось кровотечение.  Всех подручных средств не хватило, в аптеке аэропорта не было ни ваты, ни бинтов,   о гигиенических прокладках тогда и не слышали.  В Надым Вероника прилетела еле живая от кровопотери. Зайдя в гостиничный номер и, едва поздоровавшись с соседками – номер был на троих, она заперлась в ванной. Все белье, колготки  и теплые штанишки почти до колен были в крови. Вероника с наслаждением встала под душ, затем   постирала белье. Выйдя из ванной, увидела недоброжелательные взгляды соседок. Но ей было не до них, Вероника упала в кровать и мгновенно уснула.
На следующий день она была в суде. Ей назначили государственного защитника, который оказался старым потрепанным дядькой. Он назначил ей встречу вечером , около семи часов. Она пришла, он закрыл дверь на ключ и поставил на стол коньяк и печенье. Сердце у Вероники упало куда в ноги и сильно забилось, в душе все заледенело. Она через силу пригубила коньяк и съела крошку печенья. «Защитник» стал говорить ей комплименты и    сказал, что помимо государственной пошлины, которую Вероника заплатила в кассу за его услуги, он хотел бы получить еще денег, но было понятно, что вместо денег он с удовольствием «возьмет натурой». Но тут у  Вероники  начался спасительный приступ астмы и она быстро спросила, сколько бы он хотел денег. Он тихо, очень доброжелательно сказал: «Немного, я же вижу, что Вы не богаты,   главное, чтобы Вам хватило на обратную дорогу». Вероника дала ему 50 рублей, по тем временам это были немаленькие деньги, и попросила его открыть дверь, объяснив, что ей очень плохо. Он быстро опустил деньги в карман и напомнил ей, что завтра в 10 часов состоится суд. Она и без него это знала. С радостью глотнув свежего воздуха, Вероника побрела в гостиницу.
На следующий день, войдя в здание суда, Вероника увидела свекровь. Сухо поздоровавшись, Вероника и спросила:
-Зачем Вы это сделали? Зачем Вам нужен Андрюша? Зачем Вы лишили меня ребенка?
-Ты не имеешь права воспитывать ребенка, -ответила Елизавета.
             Вероника с изумлением посмотрела на нее: «Это Вы так решили?! А я думаю по-другому: вы оскорбились за своего сына и решили наказать меня. Я в состоянии воспитывать своего ребенка сама. Вы не имеете права решать».
  Много позже Вероника добавила бы: «Вас Бог накажет за это».   Вероника много думала потом, почему так произошло, и пришла к выводу, что , видимо, так было надо. Она  из-за своей болезни не смогла бы уделять своему сыну достаточно времени, а переложила бы тяжесть воспитания мальчика на плечи своей матери.  Это привело бы к непредсказуемым последствиям. Через город Волгоград проходил наркотрафик из Афганистана и азиатских стран.  В Волгограде очень много наркоманов. Работая на большом предприятии, Вероника услышала такую теорию: наркобароны, зная, что родители - заводчане хорошо зарабатывают, подсаживают детей на наркотики специально, чтобы тянуть из родителей деньги.  Несколько детей, родителей которых Вероника знала по заводу, погибли от наркотиков.    Она думала: «Пути Господни неисповедимы. Может быть, Он избавил меня от этой напасти и борьбы  за судьбу сына».  Узнавая о трагедиях в жизни своих сослуживцев, она благодарила Бога за то, что ее сын жив, здоров и ни в чем не нуждается.
-Его любят,  о нем заботятся, -Вероника, как молитву, повторяла эти слова.
Cуд состоялся, решение суда звучало так: «Ребенок остается на попечении матери». Защитник, назначенный государством, промямлил общие фразы о том, что мать является матерью, и ее никто не заменит. Его слова   ничего не значили. Веронику поздравляли работники суда с решением в ее пользу. Они были искренне  рады  этому и радовались вместе с ней. Казалось, что теперь, когда справедливость восторжествовала, Вероника соединится с сыном   и будет счастлива. Но не тут то было.  Ребенок оставался в режимном городе, куда Веронике доступа не было. Суд постановил: «Вернуть ребенка матери!» Только кто бы это решение исполнял!!!
Вероника вернулась в Волгоград, даже не увидев сына. Потому , что не знала точного адреса его проживания, который ей ,конечно же ,никто не собирался сообщать, и,  потому, что не на что было ехать. Денег у нее оставалось только на обратную дорогу.
Вернувшись, Вероника сразу же вышла на работу. Она    была в каком-то заторможенном состоянии: не надеясь на то, что ей привезут сына, в то же время, она   ждала чуда. Она все время вспоминала льняную головку сына, то, как она держала его на руках и постоянно целовала в щечки, вспоминала  его серые глаза и рубашечку с короткими рукавами, в которую он был одет в тот день, когда его украли.
Шло время, ничего не происходило в жизни Вероники. Никто не привозил ей сына, ей не приходило никаких известий ни из суда ,ни от других официальных органов.   Наконец пришло письмо из Надымского суда, что все документы, касающиеся ее дела, были направлены в прокуратуру города Тюмени на пересмотр   по заявлению ответчика, и по дороге были утеряны.
         Вероника  была в отчаянии, она пыталась взять себя в руки, собраться с силами  для борьбы за сына. Ей казалось, что внутри у нее все застыло, она становится какой-то неживой, «мраморной…», как у А.Ахматовой :
…А там мой мраморный двойник,
Поверженный под старым кленом,
Озерным водам отдал лик,
Внимает шорохам зеленым.

И моют светлые дожди
Его запекшуюся рану…
Холодный, белый подожди,
Я тоже мраморною стану.

        Вероника начала все сначала: снова собирать все справки, показания свидетелей, характеристики. Но, как оказалось, не все можно было восстановить.   Кто-то подсказал ей, что нужно ехать в Москву- добиваться правды. Опять Вероника пошла к Евдокии Ивановне за деньгами. Заняв нужную сумму, Вероника поехала в неизвестность – добиваться правды в Москву. Как и любой, простой русский, человек, Вероника думала, что в Москве она добьется справедливости, ее там внимательно выслушают  и обязательно помогут. 
        Первым делом она пошла в редакцию очень популярного в то время и, практически, единственного журнала для женщин в России - «Работница», в котором незадолго до этого была напечатана статья о ребенке, которого украл отец, и  редакция журнала вместе с правоохранительными органами помогла его вернуть матери. Веронику приняла помощник редактора журнала – женщина. Когда Вероника рассказала о своем горе и попросила ей помочь, женщина сказала: «Вы что думаете, если мы напечатали статью о том ребенке и помогли его вернуть, то и о вас напечатаем статью?». Вероника поднялась со стула и молча вышла.
        Следующей «голгофой» Вероники было министерство юстиции. Ее принял  какой-то рядовой чиновник. Сально оглядев ее с ног до головы, он сказал : «Я вижу, вы женщина порядочная и приятная во всех отношениях. Если хотите, чтобы я   Вам помог,   должны оказать мне одну услугу». И произнес еще какую-то витиеватую фразу. Вероника потом долго пыталась восстановить ее в памяти, но не смогла. Но главное она поняла без слов - опять хотят получить плату натурой. Резко поднялась и,  выходя  из кабинета, услышала, как чиновник сказал вслед: «Вам уже никто не поможет, время упущено. Вы ничего не добьетесь». Вероника заплакала.
В Волгограде   дальний родственник дал ей адрес знакомого юриста- женщины, которая, как он уверял, обязательно поможет. Проинструктировал Веронику, сколько она должна дать ей денег, положив их в  чистый конверт. Вероника пошла по этому адресу. Нашла женщину, поговорила с ней. Та ее подробно обо всем расспросила  и, попросив немного подождать, ушла в другую комнату. Вернувшись, минут через 20, она дала Веронике в руки листок бумаги, где было написано заявление от имени Вероники в Надымский суд. «Это все?»-спросила Вероника. «Да, мы так договаривались с Петей», сказал та дама. Вероника отдала конверт с деньгами  и ушла. С досадой она думала о том Пете, которому устроит хорошую трепку. «Да за такие деньги,- думала Вероника, я сама еще десять таких заявлений напишу и в сто раз грамотнее, чем эта юрист». Стоило из-за этого терять столько времени и денег!
Побродив по Москве, она зашла в несколько магазинов – в Пассаж, где выбросили очень модные в то время блузки защитного цвета с изображением головы орла на спине. Цены на эти блузки были такими, что Вероника даже не стала в очередь за ними. В другом отделе полюбовалась очень красивой, ослепительного белого цвета, вязаной, длинной - до бедер кофтой с мягким поясом. У нее  не было  таких красивых вещей и еще долго не будет. В отделе женского белья просто задохнулась от  восторга при виде импортных комплектов белья разных цветов. Позволив купить себе только двое    трусиков из гипюра  - для себя и сестры Веры, зашла  в продуктовый магазин и купила целый пакет разных конфет, которых в Волгограде не было, а также  сырки в шоколаде, которые также были у них дефицитом.
Зайдя в вагон поезда, Вероника легла на верхнюю полку в своем   купе. Матрац оказался таким мягким, а стук колес таким убаюкивающим, что, после перенесенных стрессов, Вероника заснула и почти сутки проспала под стук колес. Только один раз она проснулась, выпила чаю и опять заснула. Видимо, этот сон был целебным, потому что она приехала в Волгоград отдохнувшей и почти спокойной.  Веронику встречала мама и сразу же спросила: «Ты все деньги истратила?». Она была уверена, что Вероника не устоит пред соблазнами в Москве и истратит все деньги на покупку вещей. Но Вероника привезла   все деньги назад и сразу же вернула их Евдокии Семеновне. Она   знала, как трудно  будет  их отдавать.

Вероника написала письма в разные инстанции Нового Уренгоя, Тюмени и Надыма.  Она требовала разобраться в сложившейся ситуации и найти документы. Постепенно стали приходить ответы от дядей-милиционеров и дядей-прокуроров, что найти документы нет никакой возможности, а виновные будут наказаны. Как всегда, дежурные фразы, которые пишут тогда, когда не хотят разбираться  в поставленном вопросе. Вероника так никогда и не узнала, почему же документы были утеряны. То ли Костя заплатил за то, чтобы они потерялись, то ли тот мешок украли в аэропорту. Все нужно было восстанавливать заново, но это было очень непросто. 
Вероника послала посылку сыну  с игрушками, детской одеждой и почему- то положила набор  цветных открыток о городе-герое Волгограде. Посылка вернулась с надписью «адресат выбыл». Вероника послала посылку вторично, написала письмо. И письмо и открытка вернулись с той же надписью «адресат выбыл». Она написала письмо в паспортный стол Нового Уренгоя с просьбой сообщить, проживает ли такая семья в городе . Ответа она не получила.


Глава XIII. Отчаяние

Прошло несколько лет. Вероника жила от письма к письму, от надежды к отчаянию. Боролась за сына и за свое здоровье. Ни средств, чтобы получить качественное лечение, ни самих лекарств в аптеках и больницах, кроме эуфиллина и гормонов, для Вероники не было. В это время она часто вспоминала пословицу «Хорошо быть здоровым и богатым, и плохо быть бедным и больным» и цитату из книг   Ремарка, которого она очень любила: «В жизни больше несчастья, чем счастья. То, что она длится не вечно - просто милосердие». В это время она жила так скромно, что ходила в одних колготках по месяцу - полтора, бесконечно стирая их и штопая. Не могла позволить купить себе лишнюю губную помаду, пользовалась одной, пока она не кончалась, выбирая последние кусочки помады спичкой и нанося их на губы,   штопала белье. Шила себе, сестре и маме блузки, платья и юбки на своей польской швейной машинке «RADOM». И получалось так красиво, что люди оборачивались на улице. Вероника покупала дешевенький однотонный штапель, обшивала полочку, края рукавов и низ подола  яркой дешевой каймой и получалось необыкновенное платье. Прибавьте к этому  молодость и красоту Вероники, а также эксклюзивную, как бы сейчас сказали, модель платья, и вы поймете, что никто не мог равнодушно пройти мимо нее, особенно мужчины.  Женщины с завистью говорили ей: «Ты почему так  до неприличия хорошо выглядишь?» Мужчины говорили комплименты и назначали свидания.  Никто не знал, что каждую ночь Вероника горько плачет и засыпает на мокрой подушке, а утром перед зеркалом надевает на лицо улыбку и, мысленно контролируя ее наличие на лице, идет на работу.
Постепенно она привыкла улыбаться и иногда ей говорили: «Ты так улыбаешься! У тебя, наверное, сегодня прекрасное настроение?!». «Если бы вы знали!», -думала Вероника. В это время она часто болела и несколько раз в  год лечилась в стационаре, однажды пролежала в больнице шесть месяцев в один год, и ее направили на комиссию для получения инвалидности. Правда, инвалидность она не получила. В этой комиссии работали не дураки –давать инвалидность больным людям было не принято – взять-то с них нечего! Инвалидность в то время получали совершенно здоровые люди, мордовороты с красными харями - рыбинспекторы, так называемые «скурмачи», и браконьеры-  все те, кто мог  принести врачам красную рыбу и черную икру. Вероника видела таких, выходящих из кабинета зам.главного врача по ВТЭК с заключениями об их мнимой инвалидности. А Веронике сказали: «Ишь, чего захотела. Не похожа ты на больную, к тому же молодая слишком». Это было истинной правдой: красавица Вероника никогда не была похожа на гормонозависимую астматичку - у них были бочкообразная грудь, оплывшие лица и тонкие, как у алкоголиков, ноги.
Однажды Вероника получила письмо. Оно пришло от матери новой жены Кости. Оказывается, он женился,  и у них родились девочки-близнецы. Костя был «молодец», совершив такую подлость по отношению к Веронике, просто надругавшись над ней и ее чувствами, сломав ей судьбу, он жил в свое удовольствие и просто наслаждался жизнью – любил и был любим, создал новую семью , каждое лето ездил на Черное море отдыхать, имел отличную большую квартиру, воспитывал троих детей. У него все было хорошо, в то время как Вероника  просто умирала от болезни, тоски  и нищеты. Мать Людмилы - второй  жены Кости, откровенно писала : «Вероника, мы только недавно узнали, что сделали с  тобой Костя и Елизавета. Они звери, а не люди. Елизавета страшный человек. Она всем говорит, что ты отказалась от сына  добровольно, настроила Андрюшу так, что он о матери даже слышать не хочет. Андрюше, когда он смотрит на твою фотографию и спрашивает «Кто это?» - говорит- это  чужая тетя». Приезжай срочно, так как все, что принадлежит Люде и детям, Елизавета хочет отнять. Людмиле она говорит «Откажись от всего, мы будем тебе помогать». Если ты приедешь, можешь рассчитывать на часть квартиры и машины». Вероника ничего не поняла, но  вскоре получила второе письмо - уже от Людмилы, в котором та писала о том, что Костя умер – работал в кооперативе на своей личной машине таксистом, так как ему хотелось все больше денег. Спал  часа три в сутки. Очень уставал и, однажды, заехав в гараж и, не заглушив мотор, решил пол -часа поспать. Когда его нашли, он был еще жив, но,- писала Людмила, -ни один человек не подошел к нему оказать первую помощь. До больницы его живого не довезли. Людмила  похоронила Костю и прислала Веронике письмо и вызов в Новый Уренгой, чтобы  та могла приехать забрать сына и помогла ей отсудить квартиру у Елизаветы. Людмила писала: двадцатого октября у нас суд по разделу жилплощади, следующий суд будет по разделу имущества, хорошо бы ты успела приехать до суда. Высылаю тебе повестку и вызов, число поставь сама и приезжай». Она торопила Веронику, так как Елизавета собиралась оформлять опекунство над Андрюшей. Вероника была в шоке – при живой матери оформлять опекунство! Она немедленно отправила телеграммы председателю народного суда и в отдел по защите детства городского исполнительного комитета    Нового Уренгоя, в  которых требовала не оформлять опекунство, так как мать Андрюши жива и никогда не отказывалась от него. По закону оформить опекунство эти инстанции могли только с согласия оставшихся в живых родителей. Но где был тот закон, как говорится: «Бойся не закона, бойся - судью».
Жизнь, в очередной раз, делала   крутой вираж.  Вероника стала собираться в  Новый Уренгой, купила билет,  заполнила  бланк вызова – написала в нем свои данные и поставила число вылета из Волгограда. А ночью Веронику увезли на  машине «скорой помощи» в больницу. 
    В больнице она находилась две недели,   постоянно под капельницей. Мама сдала билет, и отправила телеграмму Людмиле с сообщением, что Вероника задерживается по болезни. Как только Вероника вышла из больницы, они с мамой отправились в паспортный стол с  вызовом, который прислала Людмила. Так как в нем стояла дата, нужно было решать, как можно   добраться до этого такого секретного закрытого города. Но начальник паспортного стола – очень приятная молодая  женщина- огорошила их: «Въезд туда до сих пор разрешен только по вызову. Если Вы поставили число, но не смогли выехать, нужен новый вызов». Вероника не верила своим ушам: «Ну неужели нельзя без вызова, ведь это долго, я и так потеряла много времени?»
-Нет, нельзя.
-А если я поеду без вызова?
- Везде дежурит милиция. Вас снимут с поезда и самолета   и отправят обратно.
Вероника была в отчаянии. Она отправила телеграмму Людмиле с просьбой прислать новый вызов, затем написала письмо. Но Людмила на ее просьбу не откликнулась и   больше ей никогда не писала.  Вероника была  нужна ей для того, чтобы отсудить имущество у Елизаветы, а когда   опоздала -    о ней просто забыли.  Много позже Вероника узнала, что Людмила все бросила, отсудить ничего у Елизаветы она не смогла, забрала девочек и уехала жить к своей матери. А Елизавета запрещала Андрюше общаться с сестрами даже, когда они все выросли.
После всех этих передряг Вероника опять попала в больницу, ее «подруга астма» сжимала свои объятия все сильнее. Каждый раз Веронике вливали внутривенно через капельницы огромные дозы гормонов вместе с эуфиллином. Другого лечения в наших советских больницах ни тогда, ни много позже для астматиков не было. В этот раз, когда приехала машина скорой помощи, Веронике не помогло ни внутривенное вливание, ни массаж. Врач долго пыталась помочь ей, но все-таки решила везти в больницу. В то время недалеко от дома Вероники открылся новый большой медицинский комплекс, терапия находилась на 6 этаже, а лифты еще не работали. В спешке мама одела на ноги Веронике глубокие галоши, в которых ходят деревенские жители в сарай ухаживать за животными -она в них поливала огород и выходила в сарай за овощами.  Самой Веронике было все равно, да она и не заметила, во что ее обули.   Когда ее привезли в приемный покой и скорая помощь уехала, дежурный  врач долго оформлял Веронику, спрашивал когда она заболела и сколько времени все продолжается. Вероника, опустив плечи и свесив на грудь голову со спутавшимися волосами,  с трудом выталкивала из себя фразы, так как даже сказать   слово из-за одышки ей было трудно. Наконец это мучение закончилось и ей предложили подняться самой на 6 этаж.
Пришли две молоденькие медсестры из терапии и решили вести ее под руки. Вероника просила оставить ее в приемном покое, потому что у нее не было   сил подниматься по лестнице, с которой даже не убрали   строительный мусор. Но они настаивали, и им пришлось почти на руках нести Веронику. Несколько раз они останавливались, отдыхали и наконец-то пришли. Сразу же  Веронике поставили капельницу и к утру, измученная, она, наконец, уснула. Пелагея Семеновна всю ночь не находила себе места, врач не сказала, в какую больницу ее повезет. И утром она попросила сноху-Свету узнать, где находится Вероника и сходить поговорить с врачом. Когда Света пришла, то рассказала, что Вероника спит, ровно дышит, а около кровати стоят галоши.         
В этот раз Вероника пролежала в больнице целый месяц, у нее началось гормональное нарушение, испортилась кожа, резко набрался вес. Как она выжила в то время, никому было не понятно: ни ей, ни ее родственникам, ни ее друзьям и знакомым. Ей все сочувствовали, но помочь   никто не мог.
Прошло время, Вероника вышла из больницы. Отправив несколько посылок и писем сыну по адресу, который сообщила Людмила, Вероника все получила назад с припиской «адресат выбыл». Теперь Вероника была уверена, что Елизавета, потеряв собственного сына, решила уехать из Нового Уренгоя, чтобы совсем «замести следы» и лишить Веронику последней надежды на встречу с Андрюшей. Если бы Вероника знала, а Людмила хотя - бы намекнула ей в письмах, что, оказывается, Елизавета никуда не уехала из Нового Уренгоя и не продала свой дом в селе «Каргаполье» и они каждое лето там отдыхают!! Когда, через много лет, Вероника узнает об этом, она  только горько усмехнется.
      
Глава XIV. Смирение
После всех этих событий и очередного лечения в больнице силы Вероники были на исходе. Она поняла, что проиграла.  Она не сможет победить этих монстров: государство, чиновников  и Елизавету.  Вероника была опустошена до предела: у нее были перебиты крылья и выщипаны перья, а в душе - выжженная пустыня. Теперь у нее не было ни здоровья, ни денег, ни поддержки со стороны для продолжения этой борьбы. Да, родственники жалели ее, сочувствовали ей, но не более того. Никто из  родных никогда не предлагал ей   денег или другой материальной помощи, не предлагал поехать вместе с ней на суд или, хотя бы, сходить к юристу, чтобы морально поддержать ее. Вероника не обижалась, она давно поняла: никто не обязан ничего для тебя делать. Человек существует на этом свете вовсе не для того, чтобы быть кому-то приятным и удобным. Она научилась уважать людей такими, какие они есть сами по себе, безотносительно к тому, удобно ей это или неудобно.
Везде и всегда она была одна,   и старалась никому не жаловаться и   ни о чем не просить. «Нигде ничто не ждёт человека, всегда надо самому приносить с собой всё»- говорил ее любимый Ремарк. А у Ницше Вероника прочитала: «Если есть зачем - значит, сможешь как…». Ей было зачем жить: она надеялась на встречу с сыном, теперь она поняла – как. Нужно было смириться и она   смирилась с потерей сына. Только так она могла выжить, тем более, что этот «марафон» продолжался без малого  десять лет. «Все,- сказала себе Вероника, - успокойся и просто живи! Позаботься, хотя бы, о своем здоровье. Если ты успокоишься, ты сможешь выздороветь, если нет-  будешь  инвалидом».
Она запретила себе нервничать и убиваться по сыну.  Родственники как - будто поняли  ее молчаливое решение и старались не бередить рану. Но, если, все же, иногда, они заговаривали с ней о сыне, она начинала   плакать   так долго и так горько, что   родные совсем перестали затрагивать  эту тему.
К этому времени Андрюша входил в подростковый возраст, ему было уже 12 лет. Он привык к бабушке, тете, любил их, они любили его. Рушить этот мир и выдергивать его из   привычной среды, пытаться заставить его полюбить «чужую тетю» - было ли это правильно? Вероника часто вспоминала  известный вот уже три тысячи лет сюжет: мудрое Соломоново решение, призывающее смириться с тем, что любимого человека невозможно разделить пополам: две женщины родили мальчиков, у одной из них ребенок погиб. Тогда одна из них пробралась к соседке, украла ребенка, а той подложила своего- мертвого. Наутро, увидев чужое мертвое  дитя, мать догадалась, кто его подменил. Попыталась отобрать, но тщетно. Тогда  женщины пошли к царю Соломону, чтобы он рассудил их. Соломон приказал разрубить младенца и отдать половинки обеим матерям. Настоящая мать в ужасе кричала: «Это она, она мать!- указывая на воровку. -Пусть только мальчик останется жить».               
          «Когда сын вырастет-, думала Вероника, -он меня поймет. Я очень надеюсь на это. Ведь я знаю   случаи, когда  мать оставляла ребенка в доме малютки, действительно отказываясь от него официально, а когда ребенок вырастал, он начинал искать свою мать, потому что давно простил и хотел, чтобы рядом был родной человек. И знаю очень много случаев, когда родители все отдали своему ребенку, воспитывали его, оказывая себе во многом и, в итоге, становились совершено чужими людьми, абсолютно не нужными своему ребенку. Да что далеко ходить - а моя  сестра Вера! За что она ненавидит нас с мамой, за все хорошее, что мы сделали, особенно мама, которая буквально отказалась от своей жизни и постоянно занималась Аркадием ?!».
         Вероника вспомнила, как однажды спросила у своего знакомого, поздравил ли он свою маму. На что тот ответил: « Я, уже очень давно, не общаюсь со своей матерью». Зная, что   мать живет недалеко от него, Вероника спросила: «По какой  причине вы не общаетесь?» Он не ответил, но позже Вероника  узнала, что его мать,  когда-то,   отдала свою квартиру ему и его брату, прописав в ней  обоих, а сама вновь вышла замуж и ушла жить к своему мужу. А знакомый Вероники хотел, чтобы квартира досталась только ему одному. И теперь он ненавидел свою мать за то, что она поровну разделила квартиру между своими детьми. Он считал, что его брат не достоин такого подарка.
       «Неисповедимы пути Господни,- думала Вероника, - я не могу знать, что ждет меня впереди. Но я верю, что справедливость восторжествует. И  когда – нибудь  Елизавета, наконец-то, поймет, какое зло   совершила  и раскается в этом».
       Жизнь Вероники разделилась на «до» и «после» кражи ребенка. Пришло явственное понимание, как много это событие изменило в ней, принесло понимание,  опыт,   новое знание, сделало ее мудрее. Вероника знала, что мир устроен так – кто не сдаётся, тот побеждает. Но в ее случае было наоборот: если бы она не смирилась, то могла погибнуть.  Это  изменило ее, научило чему-то, что помогло жить дальше, позволило набраться сил и энергии лучше иных лекарств, лучше дешёвых проповедей   и уж гораздо лучше неуместных, часто бьющих мимо цели советов друзей и просто «доброжелателей». Потому что Вероника сама  себе помогала, сама выбирала средства и растила их в своём сознании. Многие, прочитавшие  все, о чём шла речь, подумают, что это невозможно пережить, что это зверски трудно перенести, страшно даже подумать об этом. Но  человек сильный,   он может и даже должен справиться со всем, его угнетающим, потому что, как сказано не только в Библии, но и в канонических текстах других религий,   – нам не посылается испытаний, которых мы не могли бы выдержать.
За все надо платить - поняла Вероника. Она заплатила за то, что вышла замуж не любя. Что три года прожила с мужем, хотя уже через месяц поняла, что не должна с ним жить, потому что он посторонний, во всем чужой ей человек. Что той своей вялой, ничего не выражающей жизнью с ним дала ему право думать, будто он может ею распоряжаться.

      Жизнь брала свое: Вероника   жила, работала, довольствовалась малым. Утешалась самыми простыми вещами: книгами – в это время она очень много читала, стихами, прогулкой, вязанием, шитьем. Часто в книге или в стихах она находила отражение своим мыслям , как у А.Ахматовой с ее   очень нелегкой и горькой судьбой:
Я научилась просто, мудро жить,
    Смотреть на небо и молиться Богу,
                И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.
       Или у Э.Ремарка: «Утешает только самое простое. Вода, дыхание, вечерний дождь. Только тот, кто одинок, понимает это».    Ремарк был одним из тех западных писателей, чьи произведения были, к счастью, разрешены в Советском Союзе. В его книгах   говорилось о том, что каждый должен прожить свою жизнь самостоятельно, о том, что все нравственные проблемы должны решаться "в одиночку", о зависимости человека от тоталитарного общества.  Эту зависимость Вероника сполна испытала на себе. Ей очень хотелось жить так, как хочется ей, идти туда, куда хочется,  иметь собственную большую библиотеку,  но это были только мечты. Она  и не подозревала   о том, что мечты ее сбудутся через несколько лет. Она   станет счастливой и богатой. И  через много лет все-таки встретится со своим сыном! Но сейчас она даже не подозревает об этом.
      А пока в «Конституции СССР», которую можно было купить на каждом углу, Вероника прочитала: «В СССР построено развитое социалистическое общество. На этом этапе, когда социализм развивается на своей собственной основе, все полнее раскрываются созидательные силы нового строя, преимущества социалистического образа жизни, трудящиеся все шире пользуются плодами великих революционных завоеваний.
Это — общество, в котором созданы могучие производительные силы, передовая наука и культура, в котором постоянно растет благосостояние народа, складываются все более благоприятные условия для всестороннего развития личности.
Это — общество, законом жизни которого является забота всех о благе каждого и забота каждого о благе всех.

Развитое социалистическое общество — закономерный этап на пути к коммунизму». 
       Без комментариев.

          Вероника постоянно испытывала чувство вины и старалась никому не рассказывать о том, что у нее украли сына. Когда от прямого ответа о детях нельзя было уйти, например, в больничной палате, Вероника говорила, что у нее нет детей. Если она, по неосторожности говорила, что есть сын, тут же следовали   другие нежелательные вопросы.
         Вероника жила с постоянным чувством какого-то невыплаченного долга, в первую очередь сыну, а во вторую многим другим людям. Только много позже, когда Вероника станет интересоваться психологией, она поймет, что никто никому ничем не обязан. Никто никому ничего не должен! Это все мифы, которыми человечеству морочат голову, чтобы сделать его управляемым и внушаемым.   
         В те годы  (1970-1980-е) в стране   господствовал советский стереотип женщины, как активистки и труженицы, к тому же делался дополнительный акцент на роль образцовой матери. Позже    стал  преобладающим любимый демократической интеллигенцией страны стереотип крестьянки, возделывающей землю и воспитывающей детей, современной Золушки, ждущей своего принца. СМИ начали пропаганду идеи «естественного предназначения женщины». Многим советским женщинам эти навязанные стереотипы испортили жизнь. Правда о том, что жизнь советских женщин является  цепью бесконечных унижений, издевательств и мук,  наличие жесткой дискриминации по признаку пола в стране во всех областях жизни -в трудовой сфере, в семье, искусстве не просачивалась на страницы газет и журналов. 
         Складывалось впечатление, что враг рода человеческого сделал все, чтобы женщины не чувствовали себя полноценными людьми. Критические дни становились для женщин сущим мучением, потому что в аптеке не было ни ваты, ни бинтов, а появились «гигиенические пояса», как будто специально созданные для того, чтобы женщина возненавидела собственное тело. Женщины и девушки до мяса стирали этим клеенчатым поясом нежнейшие части тела, после чего каждый шаг давался с таким трудом, что это было сродни подвигу. Варварская конструкция этого пояса на английских булавках, а также другие  новинки для гигиены женщины – бесконечные примеры унижения, даже истязания женского тела, полного пренебрежения его ощущениями и потребностями. А природные особенности женского организма воспринимались как досадная помеха производственному графику.
          В Советском Союзе личность человека, не только женщины, отодвигалась на второй план, она была просто «совокупностью общественных отношений». В этом обществе надо было всегда вместо «я» говорить «мы» и никого не  интересовала индивидуальность, внутренний мир человека.

      В начале девяностых все печатные издания страны как будто сошли с ума- акцент делался на молодое женское тело. Складывалось впечатление, что деловых женщин, женщин среднего возраста и  пожилых в России нет. Деловые успехи и деньги у женщин   представлялись некоей случайностью, подарком судьбы или удачным замужеством.  Практически во всех печатных изданиях  на первых страницах было обнаженное женское тело. Вероника плевалась, ругалась, возмущалась. Открыв любой журнал или газету, она натыкалась взглядом на изогнувшуюся в неприличной позе молодую девушку, чуть позже  стали преобладать фотографии  обнаженных полуголых поп во всех печатных изданиях, включая журналы по вязанию.
        Витрины  магазинов  были пусты: все было дефицитом - дезодорант в те годы – означало два флакончика болгарского "Жасмин" после трех часов стояния в очереди, никого не удивляло  "ожерелье из туалетной бумаги", шпроты были деликатесом. Витамины зимой - это компот: мамин и венгерский "Хунгарофрукт". В овощном магазине все пили сок. Самый вкусный - томатный, а ложечки для соли стояли в стакане с водой. Вероника любила журнал "Наука и жизнь" за то, что только там  были самые сложные кроссворды: с фрагментами, с какими-то безумно сложными цитатами. Самым крутым магазином в городе была комиссионка, потому что там продавался  импортный двухкассетный магнитофон.  По телевизору совсем нечего было смотреть до тех пор, пока не появились советские многосерийные фильмы про Штирлица и   Шерлока Холмса, и доктора Ватсона. Все советские люди вставали утром в 6 часов под звуки государственного гимна, который доносился из кухонных радиоточек, а ложились спать после информационной программы «Время», в которой новости преподносились в компактной идеологической упаковке. Газеты было совершенно невозможно читать, кроме последней, четвертой  страницы, где печатались новости спорта и культуры. В средней квартире брежневской эпохи было три символических центра - телевизор, книжный шкаф и кухня. Книги, даже если их редко читали, являлись знаком принадлежности к «высокой культуре», знаком достижения и поддержания социального статуса. Но ни книг, ни квартир купить в то время было невозможно. Можно было только «достать» и получить на производстве. Так что эти ценности в то время были совершенно недоступны нашей героине. И, если бы тогда ей сказали, что у нее, в недалеком будущем,  будет все это и самого лучшего качества, она рассмеялась бы тому человеку в лицо.
Были в те годы и события, которые позволяли гордиться советской женщиной – это и набирающая популярность Алла Пугачева, и выход в открытый космос советской космонавтки Светланы Савицкой, и наши фигуристы, одерживавшие победу за победой в  соревнованиях. И замечательные фильмы: «Жестокий романс», «Чучело», «Любовь и голуби», телефильм «ТАСС уполномочен заявить».
Вероника смогла выписывать по почте журнал мод «Ригас Модес»,  в котором были представлены самые последние тенденции мировой моды и прекрасные выкройки. Первые журналы были засмотрены ею до дыр, Вероника аккуратно склеивала распадающиеся страницы и шила несколько платьев для себя и сестры по полюбившейся выкройке из разных тканей. Основная модная тенденция в те годы - широкие плечи, геометрическая чёткость линий, асимметрия, яркие локальные цвета, агрессивность делового стиля, большие накладные карманы, рукав реглан. Обувь - на низком или средней высоты каблуке, силуэт женской обуви - лодочка. Длина юбки - от миди до макси.
Были в этих журналах и образцы  для вязания, и Вероника вязала спицами свитера, жилеты и кофточки для сестры, мамы и себя.   Это стало для Вероники настоящей отдушиной. Появилась возможность купить импортный  парфюм, это были духи  Madame Rochas, Fidji , J'ai Ose и неизменный кумир советских женщин - Climat. Ещё было много польских и арабских духов. Из отечественных приемлемыми были рижские. Вероника очень любила «Рижскую сирень», а из заграничных – Climat  и Fidji, хотя ей агрессивный  резкий запах  духов Fidji был
не к лицу.

Все подруги Вероники уже были замужем и имели детей, кроме Ольги. Вероника часто оставалась одна, она не могла найти себе пару. Хотя несколько предложений о замужестве она получила. Но это было настолько несерьезно со стороны мужчин- предлагать руку и сердце после нескольких дней или недель знакомства, что эти предложения вызывали у Вероники только недоумение или возмущение. Это усиливало чувство вины и собственной неполноценности, отравляло жизнь.
  Знакомая   посоветовала Веронике  сходить на психологические курсы, чтобы научиться любить себя  и быть более уверенной в себе. Курсы назывались «Великолепная женщина».  На одном из занятий преподаватель предложила  им выполнить задание:    написать письмо себе – двенадцатилетней. Вероника написала:  «Ну, здравствуй, душа моя! Тебе только 12 лет! Ты считаешь себя взрослой! Ты очень серьезная девочка, очень влюбчивая – до боли в душе, в 11 лет ты влюбилась в глухонемого мальчика. Сейчас понятно, что это были больше жалость и сострадание, чем любовь. Ты очень много болеешь, твоя астма не дает тебе ни пойти в поход с одноклассниками, ни на каток с подругами. Ты можешь только читать книги- запоем, и тебе это очень нравится. У тебя уже развилась миопия и тебе выписали очки, первые твои очки – тяжелые, в пластиковой оправе- они совсем тебе не идут, и Федька Гусаков стал дразнить тебя очкариком. Это очень обидно, но ничего не поделаешь, теперь ты действительно очкарик - и на всю жизнь. Ты очень худенькая, неуверенная в себе и совсем не умеешь врать. Ты много читаешь, много размышляешь и много мечтаешь. Беда в том, что некому систематизировать твое чтение, и ты читаешь все подряд. Многие книги ты прочитаешь уже взрослой. Например «Войну и мир» в 25 лет и будешь плакать, читая, как умирал князь Андрей. В твоей семье большие проблемы и ты не чувствуешь себя счастливой и не будешь чувствоваться себя такой никогда. Только иногда тебя будет посещать чувство «полноты жизни» .Ты и этому будешь рада. Кто-то из великих сказал «Счастье- это мгновение, оно иногда посещает нас». Сейчас ты пуглива, как лань, и хочешь казаться лучше, чем ты есть на самом деле. Хочешь нравиться всем и избавишься от этого комплекса только в 30 лет. Ты согласна промолчать, чем высказать отличное от других мнение.  Боишься критики, сразу пугаешься и замыкаешься в себе. Это тоже пройдет к 30 годам. Из-за болезни и характера ты не веришь в свои силы, и упускаешь многие возможности. Но у тебя есть Ангел-Хранитель, который пытается подсказать тебе верные решения, и, когда ты его не слышишь, он просто спасает тебя. Ты поймешь это много позже, когда придешь к вере в Бога.
Хочу предупредить, что тебя  ждет большое испытание в жизни и ты опять не послушаешь Ангела, а побоишься осуждения людей.  Мне очень жаль тебя, тебе придется многое перенести. Но ты выстоишь и даже не озлобишься. Ты будешь любить жизнь и людей, а это, в конце концов - самое главное!
Больше люби себя, балуй. Никого не слушай и живи так, как считаешь нужным».

Когда психолог попросила согласия Вероники прочитать вслух ее письмо, не называя   имени, она согласилась.  Рядом сидящая женщина, Надя, слушая это письмо, сказала: «Я считаю свои трудности непреодолимыми, а они такие незначительные по сравнению с тем, что случилось с этой женщиной. Как же она смогла победить астму?» Вероника ответила: «Я расскажу». После этого они сдружились с Надей и помогали друг другу.   Эти курсы ничего Веронике не дали, они не помогли ни ей, ни другим.    Она не стала  более уверенной в себе,   более  раскованной и смелой. Тем более, что эффект от этих курсов был кратковременным и даже вредным, так как некоторые после этих занятий на волне эйфории совершали поступки, о которых потом жалели.
Так, Надя решила подружиться со своей соседкой с верхнего этажа, которая ненавидела ее за то, что Надя попросила ее  вывешивать постельное белье на балконе не на всю длину, а складывая пополам, так как оно закрывало ей окна. Все выходные и праздники Надежда видела в окнах только белье соседки. Когда Надя сделала попытку к примирению, соседка посмотрела на нее, как на сумасшедшую, вновь обругала и перестала здороваться. Но главная причина, из-за которой Надя пришла на эти курсы, было пьянство. Она знала, что свою болезнь ей не одолеть самой. Но эти курсы ей тоже не помогли. Она была очень интересным человеком, много знала и читала, была красивой эффектной женщиной, но пила очень много.
Однажды Надя пришла в гости к Веронике с бутылкой водки, они немного выпили, но Надя не успокоилась, пока не выпила всю бутылку. Увидев, что она совершенно пьяная, Вероника пыталась оставить ее ночевать, но Надя упорно обувала сапожки и требовала открыть дверь. Вероника смирилась, вызвала такси и повезла Надю домой. Затащив Надю в подъезд, Вероника взяла ключи из ее сумочки и, спросив у Нади  номер квартиры, потащила ее на 5-й этаж, так как лифт не работал. Долго она не могла понять, что ключи не подходят к замку потому, что это не Надина, а чужая квартира. В очередной раз, спросив   номер квартиры, Вероника получила совсем другой ответ. Оказалось, что Надина квартира на 7-м этаже. В этот раз дверь легко открылась, измученная Вероника затащила Надю в квартиру, бросила ключи на шкафчик у двери и, быстро захлопнув ее, ушла. 
Потом Вероника долго вспоминала это, представив, как бы она выглядела с пьяной подругой под руку, если бы им открыл дверь разъяренный хозяин той квартиры, в замке которой копалась Вероника. После этого она старалась встречаться с Надей где угодно, только не за столом. Судьба этой женщины оказалась очень печальной: в очередной раз, напившись, Надя умерла - не выдержали сосуды. Ее дочь, став взрослой, тоже начала пить. Судьбу внучки Вероника уже не отслеживала.
   В  1984 году сестра Вера вышла замуж.  Пелагея Семеновна по уши влезла в долги, чтобы  достойно отметить свадьбу дочери. Вероника сшила два платья сестре- белое свадебное  с двумя юбками- одна до пола, другая покороче, красивой косой складкой ложившаяся на длинную юбку, и, как было принято, на второй день -другое платье -  из нежного сиреневого шелка с яркими георгинами. Столы накрыли в их двух комнатах в семейном общежитии, гостей было много - в основном друзья Андрея-мужа Веры. Вероника с мамой и приехавшей из другого города маминой племянницей почти сутки стояли у плиты, чтобы приготовить  угощение.
Гости остались довольны, но свадьба так вымотала Веронику с мамой, что они долго не могли прийти в себя. А когда родился Аркадий, они узнали, что  Андрей алкоголик, пьют они уже вместе с Верой.  А сама Вера, оказывается, уже в день свадьбы сомневалась, выходить ли ей замуж за Андрея.



Глава XV.  Выживание

В эти же годы Веронике пришлось перенести несколько операций. Первой была пластическая на половых органах, так как сразу же после неудачных   родов Веронике   так зашили промежность, что  началось воспаление и швы пришлось  удалить. При очередном осмотре у гинеколога, врач  с редким именем Муза Ивановна, сочувственно сказала: «Вам нужно делать пластическую операцию. Вы молодая женщина и жить с таким разрывом промежности не только некомфортно, но и опасно – может быть опущение внутренних органов». Она выписала Веронике направление на анализы и после операции, которую ей сделал в местной больнице легенда города Волгограда, врач-гинеколог, еврей Владимир Шрамковский, Веронике объявили, что теперь она - нерожавшая женщина.
Через  какое-то время  Веронику начали беспокоить боли в области почек. При обследовании оказалось, что почки в порядке, а желчный пузырь забит камнями и нужна операция. После первой операции Веронике  десять дней не  разрешали не только ходить, но и сидеть, и к концу этого срока она только и мечтала о том, чтобы встать с кровати. В этот раз она начала ходить на второй день и, придерживая живот руками, уже брела по коридору навстречу маме. Никаких болей ни до, ни после операции Вероника не чувствовала. Эта операция далась ей очень легко. 
   Третья операция была по поводу бронхиальной астмы  в городе Петрозаводске. Это был,  так называемый, инвазивный метод лечения бронхиальной астмы- гломэктомия, о котором в городе Волгограде не знал ни один врач. Вероника узнала о нем от одной дальней родственницы. Уже в Петрозаводске Веронике подарили брошюру профессора Петрозаводского государственного университета им. О.В. Куусинена  Е.С. Карашурова, где он писал: «У больных бронхиальной астмой имеется исходно пониженная чувствительность дыхательного центра к углекислоте. Гломэктомия оказывает благоприятное действие в виде повышения активности дыхательного центра почти до нормы. Это, видимо, и является основным критерием ее эффективности». После предварительного обследования Вероника приехала в Петрозаводскую железнодорожную больницу, где должны были делать операцию, и там определили, что у Вероники нервно-психический клинико-патогенетический вариант бронхиальной астмы (БА), из-за нарушений нервно-психической сферы в преморбидном периоде, частых психических травм, органического поражения нервной системы.
Это полностью подтверждало догадку Вероники о том, что ей нельзя нервничать. После стресса у нее начинался неконтролируемый приступ или наступал астматический статус. Вероника узнала, что  влияние эмоциональных факторов на БА является общепризнанным, еще в середине VII века было введено понятие «нервной астмы» или «нервной одышки». В брошюре профессора  Е.С. Карашурова, Вероника прочитала: «Все обследованные больные с длительностью заболевания более пяти лет и течением средней тяжести отмечали снижение памяти, затруднение при чтении, напряженной умственной деятельности. При экспериментально-психологическом обследовании у больных были  выявлены  нарушения механической памяти, снижение темпа психической деятельности, неустойчивость активного внимания. Наиболее выраженной формой психических нарушений при БА являются соматогенные психозы: пароксизмальная с   сумеречным нарушениям сознания, дезориентацией в окружающем мире, обильными зрительными галлюцинациями  с депрессивно - параноидной симптоматикой».
Это поразило Веронику. Никогда ничего подобного за собой она не наблюдала, а Вероника болела астмой уже больше 20 лет. При таких эмоциональных нагрузках, которые она испытывала многие годы – не дни и месяцы, а годы - Вероника могла уже давно оказаться в психиатрической больнице, знаменитой в Волгограде больнице № 17, которую Вероника называла больницей имени своего дня рождения (она родилась 17 сентября). Но, как говорится, Бог миловал. Она не жаловалась  на память, не впадала в депрессии, у нее никогда не было дезориентации в окружающем мире. Она твердо стояла на ногах, с оптимизмом смотрела в будущее и могла морально успокоить любого человека с его бедой,  кроме  потери ребенка. Тут она не находила слов для утешения.
Операция по поводу бронхиальной астмы  делалась под местным наркозом через разрез на шее. Удалялся верхний шейный симпатический (нервный) узел в развилке сонной артерии, через который получал свое развитие астматический приступ. Эта операция длилась всего полчаса, но Вероника пережила такой страх, что долго не могла забыть, как она лежала на операционном столе, на боку, прижимаясь левой щекой к подушке и  боясь пошевелиться, потому что операция делалась практически на сонной артерии, а это было очень опасно.
Вероника только молилась про себя.      Эта операция избавляла от астмы далеко не всех астматиков, но Веронике помогла. После операции хирург сказал: «Никогда не видел таких мелких сосудов, они у Вас детские. Я сначала даже растерялся».
Вероника пролежала в больнице всего пять дней, за это время она не успела ни посмотреть Петрозаводск, ни съездить на экскурсию в знаменитые Кижи, которые были совсем рядом. После операции у Вероники были страшные головные боли, но врач сказал, что так и должно быть, это не должно ее волновать. Только один раз Вероника вышла из больницы – сходила на местный рынок, погуляла по близлежащим улицам и вернулась.
В Петрозаводске Вероника заметила одну особенность - она не видела там красивых людей! И сама не заметила на себе ни одного заинтересованного взгляда мужчин, и с удивлением поняла, что петрозаводчанам она тоже не кажется красивой. Тут она вспомнила поговорку «Где родился, там и пригодился». Еще вспомнила, что когда-то читала о том, что местность проживания накладывает на человека свой отпечаток- именно на физическое тело человека, и в другом месте физическому телу может быть не очень хорошо, так как меняется климат, освещение,   искривляется сетка меридианов. Организм человека приспосабливается к родному месту проживания и в другом месте ему становится плохо.
Через неделю Вероника уезжала из Петрозаводска. С трудом купив билет в купированный вагон до Москвы, она села в поезд и тут узнала, что поезда идут практически пустые, в  вагоне, где ехала Вероника, было занято всего 3 купе, в каждом по одному человеку. Она с удовольствием расположилась в купе, предвкушая спокойную поездку в одиночестве, как вдруг на следующей станции в купе зашел пассажир- пожилой респектабельный мужчина с очень приятными манерами. Настроение у Вероники упало, она с возмущением подумала, почему   ему не представили отдельное купе, ведь их так много в вагоне. Но, делать было нечего, нужно было улыбаться и быть вежливой. Этот господин оказался очень назойливым. Он задавал очень много вопросов, а так как Вероника не умела врать, да и зачем   ей было это делать, она сказала, что была в Петрозаводске на операции. Последовало много новых вопросов, которые он перемежал комплиментами. Пришлось весь вечер разговаривать, когда ей хотелось помолчать, да и шов на шее побаливал. Вскоре взгляд попутчика стал гулять по всему телу Вероники, а комплименты сыпались, не переставая. Она вдруг подумала, что его не случайно к ней подселили. Она сразу же замкнулась, и, извинившись, сказала, что очень устала и хочет спать. Улегшись на полку, укрылась до подбородка и закрыла глаза.
Вероника физически чувствовала, как взгляд попутчика ощупывает ее лицо и тело. Ей стало страшно. Казалось, что сейчас он набросится на нее. Вероника стала горячо молиться и неожиданно крепко уснула. Проснувшись утром, Вероника поняла, что опять осталась одна- попутчик то ли вышел ночью на своей станции, то ли пересел в другое купе. Настроение у нее сразу же резко улучшилось, она успокоилась, благополучно доехала до Москвы, а из Москвы, пересев на другой поезд- до Волгограда.
Вероника вернулась в Волгоград с рекомендациями врачей. Постепенно ушла от гормонов в таблетках, о которых волгоградские врачи говорили ей: «А что Вы хотите, это - на всю жизнь. У Вас еще и почки откажут». Добрые люди!
Гормональные нарушения в организме Вероники прекратились, она снова похудела, кожа очистилась.  После этих операций Вероника стала чувствовать себя полноценным   человеком.
Придя к своим волгоградским врачам, Вероника просила: расскажите людям, болеющим астмой, об этом методе. Можете давать им мои телефоны, я буду рассказывать, как действовать, куда обращаться, как   доехать. Ей вежливо обещали, но ни одного человека к ней так и не направили. Наверно, нашим медикам просто необходимы больные люди, и чем их будем больше, тем   лучше.


                Глава XVI. Вера
Прошло некоторое время. Сослуживица Вероники предложила сходить вместе с ней на курсы   обучения медитации.   Вероника увлеклась восточной философией –буддизмом, и это стало ее  отдушиной на  ближайшие годы. В основе буддизма лежит учение о Четырёх Благородных Истинах: о страдании, о происхождении и причинах страдания, о подлинном прекращении страдания и устранения его источников, об истинных путях к прекращению страдания. Предложен срединный или Восьмеричный Путь достижения Нирваны. Этот путь напрямую связан с тремя разновидностями взращивания добродетелей: нравственностью, сосредоточением и мудростью — праджной. Духовная практика прохождения по этим путям приводит к истинному прекращению страдания и находит свою наивысшую точку в нирване.
Нирваны, конечно, Вероника не достигла, но твердо усвоила главные понятия буддизма. Например, такие как – счастье-это состояние ума. Радостное, уверенное, открытое. Умиротворенное, свободное, существующее в нас вне зависимости от обстоятельств. Счастье заложено в природе любого человека- независимо от того, как он ощущает себя в данный момент, оно уже присутствует в нас, прямо сейчас! Каждый из нас в глубине себя уже умеет быть счастливым, нужно только вспомнить это состояние и соприкоснуться  с ним.
В Тибете любят рассказывать о том, как одному нищему дали пригоршню алмазов. Так как он их никогда не видел и не знал их ценности, он бросил их в угол своей хижины и продолжал дальше жить в нищете.
Вероника поняла, что всему нужно учиться, много и упорно. Ей стало легче и интереснее жить. Она полностью смирилась  с потерей сына,  успокаивая себя такими мыслями: «Он не моя собственность, он мне не принадлежит, просто он живет в другом месте и, может быть, это к лучшему». Вероника поняла, что если думать о плохом, оно обязательно случится. Она научилась думать о хорошем, поднимать себе настроение позитивными мыслями и улыбкой. Сначала это было трудно, потом все легче и легче. В  итоге она стала законченной оптимисткой, когда поняла, что изменить мир никому не удастся, изменить можно только себя. Именно это в буддийской традиции и называется возникновением сострадания. Сущность нашего Я скрыта за вуалью негативных эмоций и переживаний, но в основе ее – свобода и радостная ясность.
У человека, если он отстрадал свое, у души отрастают крылья, и она снова вскоре научится летать. Время испытаний прошло. Вероника стала мудрой и сильной. И уже не стыдилась своего прошлого. Оскар Уайльд говорил, что женщины интересны своим прошлым, а мужчины – будущим. Вероника была устремлена в будущее и ничего не хотела брать из прошлого - ни слез, ни обид, ни боли. Только теперь она поняла глубинный смысл слов Габриэля Маркеса: «Тот, кто достоин твоих слез – никогда не заставит тебя плакать».
Буддизм дал очень многое Веронике, но теперь она стала задумываться о вере, Боге, и пришла к выводу, что, живя в России, не стоит становиться буддистом. Хорошая религия – буддизм, но она хороша для   стран Индии, Китая, Тибета и  соседней Калмыкии. А в России вера православная. Вероника не понимала смысла восточных мантр, хотя бы и таких, что были на слуху, как эта - «Ом мани падме хум» (пожелание счастья всем живым существам) и, постепенно, часто размышляя, читая православную литературу, пришла к вере в Иисуса Христа.
Ей захотелось одеть  крестик, пойти в Церковь, помолиться Иисусу Христу, Божьей Матери, Святым и своему Ангелу-Хранителю, стать настоящей христианкой. Теперь, если Вероника была дома, она рано утром зажигала свечу и молилась перед иконой «Казанской Божьей Матери», которая досталась ей от бабушки.  Если Вероника болела и находилась в стационаре, она вставала пораньше, выходила из палаты в коридор и стоя у восточного окна, тихонько читала  утреннее правило.
Однажды соседка Вероники по палате спросила у нее, почему она долго стоит утром у окна. Вероника ответила, что молится. Соседка   спросила какие молитвы  читает, Вероника и какую литературу можно почитать. «Спустись на первый этаж, там есть православный магазин, и купи там все необходимое, а пока почитай мои книги», сказала Вероника. Так они стали вместе молиться.
Впервые после долгого перерыва, как-то летом,   Вероника  пришла в маленькую , уютную церковь «Покрова Пресвятой Богородицы». В этот день было немного прихожан и она встала в центре.  Началась литургия, Вероника внимательно слушала Батюшку, крестилась и клала поклоны. Форточки в церкви были открыты и свежий ветерок иногда овевал ноги  и тело Вероники. Вдруг она ощутила тепло у правой щеки, оно усиливалось, казалось, что к щеке поднесли свечу. Вероника посмотрела направо и увидела на стене большую икону своего любимого Святого Серафима Саровского. Литургия продолжалась и  опять свежий ветерок  как бы потоком снизу вверх веял у тела Вероники. И опять она ощутила сильное тепло - теперь у левой щеки. Посмотрев налево, Вероника, и  с этой стороны- на стене, увидела икону Святого Батюшки Серафима. Ее охватила радость, она поняла, что и Святой Серафим радуется тому, что Вероника, наконец-то, пришла в церковь.
После этой литургии Вероника начала тщательно готовиться к исповеди: постилась, читала молитвы, написала на нескольких листах свои грехи, чтобы ничего не забыть и получила настоящее потрясение от своего искреннего, идущего прямо из сердца покаяния. Сквозь слезы, которые лились сплошным потоком по лицу, Вероника покаялась и получила отпущение всех грехов от Батюшки. На следующий  день после   литургии Батюшка причастил  Веронику, и ей стало легко и спокойно идти по жизни. Теперь она не лила слезы по ночам и не терзалась  душой о том, что случилось. Она, как и любая христианка, положилась на Волю Божью и часто думала: «Неисповедимы пути Твои, Господи. На все Святая Воля Твоя. Ты лучше меня знаешь, как управить моей жизнью. И, если Ты решил, что мой сын будет жить далеко от меня, значит, я должна смириться».
Вероника опять и опять вспоминала Э.М.Ремарка: «Это целая вечность, если ты по-настоящему несчастен……весь мир перестал для тебя существовать. А когда ничего больше не существует, несчастье перестает быть несчастьем. Ведь нет ничего, с чем можно его сравнить. И остается одна опустошенность. А потом все проходит, и постепенно оживаешь».
С этого времени Вероника стала просто жить, и иногда ее посещало ощущение полноты жизни. Это было таким благом, что большего она не хотела. В такие моменты душа ее успокаивалась, Вероника смотрела вокруг - летом на зелень, зимой на снег, ночью в звездное небо, радовалась жизни и благодарила Бога за все блага, которые он ей дает. «Утешает только самое простое….  только тот, кто одинок, понимает это....» вспоминала Вероника слова любимого писателя. Она, наконец-то, перестала плакать по ночам и иногда думала, что ее тело было, как губка, полная воды - столько в ней было слез, а сейчас губку выжали, и он стала совершенно сухой.
          И еще Вероника поняла, что она одиночка по жизни. Она не страдала от одиночества,     она чувствовала себя в нем комфортно.     Оно было ей необходимо.  Веронике  всегда было хорошо одной.   Переделав все домашние хозяйственные дела, ей всегда  было чем заняться:  ей хорошо читалось и думалось.  Она никогда не скучала: если не читала, то вязала, если не вязала, то вышивала. И всегда анализировала свои поступки, вспоминала  свои слова, не обидела ли она кого. Но обижать у нее никогда не получалось, она всегда старалась сделать человеку комплимент, сказать  что-то хорошее, а если человек был неприятен, переставала с ним  общаться. Если Веронике говорили что-то неприятное, она всегда старалась отшутиться, но потом обиды не забывала – это была нехорошая черта ее характера. Она никогда не мстила, но не забывала. Обиды она помнила всю жизнь и больше с тем человеком не общалась. 

Все это время Вероника работала машинисткой в машинописном бюро завода, в то время  найти должность переводчика было практически невозможно. На завод изредка приезжали иностранные специалисты, но всегда со своими переводчиками. Работать учителем немецкого языка в школе  Вероника не хотела, хотя возможности такие были. Она не могла целый день находиться среди детей. Это было выше ее сил.    Для того, чтобы не потерять квалификацию и  не забыть язык, Вероника   ходила  во вновь созданное «Общество Поволжских немцев», которое выкупило несколько зданий в районе города и занималось их реставрацией. Один раз в неделю там собирались обрусевшие немцы, читали книги, делились впечатлениями. Это была очень хорошая возможность  поупражняться в разговорной речи. Там же в их небольшой библиотеке Вероника брала книги на немецком языке.
В один из дней к Веронике подошла Юля, она работала редактором заводского радио, и предложила Веронике должность корреспондента-диктора. Вероника с радостью согласилась - это была живая работа с людьми, а не перепечатывание чужих мыслей и слов. Тем более, что в зарплате Вероника даже немного выигрывала.  Так называемая «радиорубка» состояла из одной большой комнаты, стены которой были обиты тканью салатного цвета, сложенной  в крупную складку. Из оборудования были магнитофоны, печатная машинка и стол, за которым сидели Вероника с Юлей.
Работа их заключалась в подготовке заводских радиопередач. Кроме производственных вопросов, они должны были рассказывать о людях, которые работали на заводе, а также готовить передачи к праздникам. Эту работу Вероника всегда вспоминала с удовольствием.  По производственным вопросам они с Юлей  могли обращаться в любой отдел заводоуправления, по техническим – в цех связи, все остальное – это  «свободное творчество». Подчинялась редакция заводского радио, конечно же, партийному комитету завода.  И работал там один дядька, каких в жизни  Вероники встречалось не много. Он был заместителем секретаря парткома и мог говорить часами – ни о чем. Очень любил воспитывать молодежь в лице Вероники. Когда он начинал говорить, нудным монотонным голосом, причем так запутанно и сложно – о партии, об идеологической борьбе, у Вероники начинала болеть голова. Прерывать его было нельзя, потому что монолог увеличивался ровно в два раза.  Сцепив зубы, Вероника дослушивала все до конца. Говорила: «Хорошо, я все поняла» и быстро уходила. А воспитывал он Веронику за то, что она подала идею, а Юля поддержала – делать утреннюю музыкальную передачу для молодежи завода. Она длилась всего тридцать минут и  состояла из модных тогда шлягеров советских  и зарубежных   песен.
Особенно любила Вероника песни в исполнении Александра Серова, Аллы Пугачевой, Владимира Кузьмина, Юрия Антонова, Джо Дассена, группы «Смоуки», дуэта «Модерн Токинг» и, очень популярного в то время, грека Демиса Руссоса.  Она часто включала их песни в свои передачи. Но   этого делать было нельзя, а вот  сделать передачу об очередном партийном съезде, о генеральной линии партии - это очень приветствовалось парткомом. Но зато Веронике часто звонили работающие на установках молодые рабочие и благодарили за эти тридцать минут. Говорили, что после ее передач им лучше работается и просили делать их чаще. Но партком разрешал делать такие передачи только один раз в неделю. Иногда Вероника делала их дважды в неделю и  тогда ее вызывали «на ковер».
 Однажды, к Дню Победы, Веронике нужно было взять интервью у участника войны, слесаря одного из цехов завода. Когда она пришла к нему, предварительно позвонив, с маленьким магнитофоном и, настроив микрофон, начала задавать вопросы, мужчина, вспоминая войну, так разволновался, что заплакал. Это было  потрясением для Вероники,  долгие годы она не могла забыть этого человека. Как же было страшно  и трудно воевать, терять товарищей и родных, что после стольких лет после войны заплакал такой сильный и спокойный на вид мужчина.



Глава XVII.  Надежда

В  середине  восьмидесятых   годов вся страна включилась  в   решение продовольственной программы: заводами оказывалась шефская помощь селу. Наконец-то Правительство и Партия признали, что в стране существует продовольственная проблема. Простые люди знали об этом давно: пустыми были прилавки магазинов, за мясными продуктами выстраивались длинные очереди с ночи. В стране был дефицит всего.
           Это была эпоха блата. Вероника вместе со своими комсомольцами ездила  в колхозы на сбор овощей, фруктов, картошки, на прополку   сорняков, на сортировку овощей на овощной базе. Теперь вспомнили о Веронике, как о классной машинистке, когда начался призыв в армию. В военкоматах не хватало людей, и руководство завода попросило партком отпустить Веронику на месяц в военкомат, помочь в оформлении документов. Работала Вероника в первом - секретном отделе. В чем там секрет,  она так и не поняла. 
            Оказалось, что в военкомате работает одноклассница Вероники, Дина. Работала она на приеме документов, на первом этаже и, когда выдавалось свободное время, Вероника спускалась к ней попить чаю и поболтать.  Напротив кабинета Дины была комната, в которой оформляли документы для выезда на работу за границу и начальник этого отдела, усталый дядька с усами - Иван Павлович, по - отечески относился к Веронике. Видимо, у самого была дочь такого же возраста.   А Вероника всегда с уважением относилась к людям в возрасте, они   были ей интересны своим жизненным опытом и она всегда находила, чему у них поучиться.
      Однажды Иван Павлович поинтересовался   образованием Вероники. Она ответила, что окончила Пятигорский институт иностранных языков, но работы по специальности найти не может и поэтому работает машинисткой.  Иван Павлович вдруг спросил:  «А ты хотела бы поработать в Германии?». Вероника  растерялась и сказала, что никогда не думала об этом. «А ты подумай, - сказал Иван Павлович,- ты молодая, жизнь у тебя   впереди, тут тебя ничего хорошего не ждет, а там деньги заработаешь, да, гляди, и замуж выйдешь. Правда, тебе придется перейти работать к нам в военкомат, кстати, этого очень хочет начальник первого отдела. Он с тобой разговаривал? А когда поработаешь у нас год-два, мы тебя отправим работать переводчицей в нашу часть в Германии». Действительно, оказалось, что начальнику первого отдела очень понравилось, как работает Вероника,  и     ей предложили  постоянную работу.
Вероника посоветовалась с мамой, но та сказала: «Решай сама, это  твоя жизнь». «Сама, опять сама»- с тоской думала Вероника. Но, думала недолго, и вскоре написала заявление на увольнение с завода.  Начальник административно-хозяйственного отдела Нина Ивановна очень долго не отпускала Веронику. Она никогда  ее не хвалила и не  выделяла из других машинисток, но здесь вцепилась мертвой хваткой. То ли из вредности, то ли из каких других побуждений, она очень долго не соглашалась ее отпустить так же, как когда-то не хотела брать на работу. Вероника уже и не надеялась, что она подпишет ей заявление.
         Несколько раз звонил   военком, разговаривал с Ниной Ивановной. Дверь кабинета начальницы была  открыта и Вероника слышала, что у Нины Ивановны меняется голос, она начинает разговаривать с придыханием и жеманиться, кокетничать, но вопрос так и не решался.  Как уговорил Нину Ивановну военком, Вероника так и не узнала. Но однажды ей на машинку Нина Ивановна положила ее заявление со своей  подписью и словом  «Согласовано».
У Вероники начался новый этап в жизни, и она была очень благодарна Ивану Павловичу за его предложение и его заботу. Все-таки, кроме плохих людей, которых так много было в жизни Вероники, встречались изредка  и хорошие, добрые люди. Но хороших людей  было гораздо меньше, чем  плохих,   считала Вероника.   «В жизни больше несчастья, чем счастья. То, что она длится не вечно - просто милосердие»- повторяла Вероника цитату из книги Ремарка. .Чем старше становилась Вероника, тем лучше понимала людей и иногда сразу  видела  черную сердцевину добрячка и злые глаза   улыбающегося ей человека. Многие были завистливыми до неприличия. С такими людьми  она старалась не общаться, но это не всегда удавалось,  хитрости в Веронике не было никакой. Она была открытой, доверчивой, очень откровенной и не могла  сразу оттолкнуть человека, если он был ей неприятен.  Когда Вероника прочитала фразу: «Люди завидуют даже вашим болезням», она поняла, почему ее так ненавидела одна из машинисток – Валентина, уже немолодая женщина. Каждый раз, когда Вероника выходила на работу после больничного листа, Валентина старалась с ней поссориться. А вскоре ей передали слова Валентины о том, что Вероника притворяется больной, так как выплаты по больничному листу выше средней зарплаты. Валентина не знала, что из-за потери стажа Веронике было очень не выгодно находиться на больничном листе.
В военкомате работали молодые офицеры. Один из них, Игорь, с изуродованной рукой, сразу же начала ухаживать за Вероникой. Он почти каждый день предлагал ей пойти в кино. Вероника, зная, что он женат, смущалась, отнекивалась, а с Диной делилась своим возмущением: «Как он может мне предлагать идти в кино, если он женат!». Он просто измучил Веронику своими неуклюжими предложениями, которые и  ухаживаниями назвать было нельзя и, однажды, когда Игорь в очередной раз предложил сходить в кино, Вероника вдруг сказала: «Хорошо, идем сегодня». В этот раз, почему- то смутился Игорь,  и под благовидным предлогом, вышел из комнаты. Больше он не предлагал Веронике сходить в кино и старался с ней не разговаривать. Вероника с Диной долго смеялись, вспоминая этого незадачливого ухажера.
        Иногда в военкомате собиралось столько молодых людей допризывного возраста, что он напоминал муравейник. Однажды весь первый этаж был запружен молодыми ребятами, которых партиями выводили во двор и  проводили с ними какие-то занятия. Вероника, придя к Дине и поговорив  с ней, направилась к себе на второй этаж. Чувствуя внимание молодых людей и их взгляды, направленные на  бедра и   ноги, Вероника решила красиво взбежать по старой деревянной лестнице на второй этаж, но споткнулась и упала, вытянувшись во весь рост на лестнице. Как она вскочила и оказалась на втором этаже, Вероника помнила смутно. Вниз она   не спускалась до вечера.

               
В 1985 году в СССР пришел к власти М.Горбачев. Он произвел радикальные изменения во внешнеполитическом курсе СССР. На XXVII съезде КПСС в марте 1986 года он обнародовал советскую программу построения безъядерного мира к 2000 году. Начался процесс развития и углубления перестройки, вышло Постановление СМ СССР "О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения". Когда в 1986 году возвратился из ссылки А.Д.Сахаров, были опубликованы в журнале "Знамя" повесть М.Булгакова "Собачье сердце", в "Новом мире" - роман А.Платонова "Котлован"  , в журнале "Нева" - поэма А.Ахматовой "Requiem", в "Огоньке" - последняя глава мемуаров И.Эpенбуpга "Люди, годы, жизнь".
              В душе у Вероники появилась надежда, что в ее стране многое может измениться. Она опять написала несколько писем в прокуратуру, паспортный стол, администрацию города Нового Уренгоя. Просила сообщить, проживает ли в городе  такая-то семья. Но ни одного ответа так и не получила.
        В военкомате Веронику опять привлекли к общественной работе. На этот год пришлось много юбилеев: 115-я годовщиина со дня рождения В.И.Ленина,40-летие победы в Великой отечественной войне,   ХХVII съезд КПСС. Проводилась активная военно-патриотическая работа с призывниками, уроки мужества. Будущих воинов приветствовали ветераны, рассказывали о своем боевом прошлом, напутствовали верно служить Родине. Так что работы у Вероники был непочатый край. 
        Видно, такая у нее   планида – заниматься не только общественной работой, но и подготовкой к праздникам, дням рождения сотрудников - покупать подарки и цветы. Все это начинало ее тяготить, потому что она видела, что никто больше не хочет этим заниматься, каждый старался спихнуть с себя эти надоевшие общественные обязанности и приходить на готовое, а не бегать, высунув язык по магазинам в поисках подарков, тем более, что и купить-то в них было нечего. Все  свои обязанности Вероника, хоть и стиснув зубы иногда, но тащила. Убивало ее то, что часто начиналось перечисление  части зарплаты в Фонд Мира. Никто не мог ей объяснить, что же это за Фонд Мира такой. Вероника прекрасно понимала, что часть ее зарплаты просто по-бандитски отнимают и куда она потом девается - неизвестно. 


Глава  XVIII. Жизнь, как она есть.

Прошло три года. Настал 1988 год. В стране творилось что-то невообразимое: начались демонстрации, митинги, межнациональные конфликты. Сумгаит, Ереван, Литва, выступления крымских татар. Это был хаос. Вероника политику не любила  и многого не понимала, хотя  в этот год ей исполнилось 33 года.   Мама с сестрой подарили ей на день рождения наручные часы – с  корпусом из хромированной стали. Как же она была рада этому подарку, носила эти часы потом много лет. А мама с сестрой недоверчиво спрашивали ее: «Тебе, правда, нравятся эти часы?» «Правда, правда» - искренне радовалась Вероника. Она вспоминала, как однажды, много лет назад, ее подруга  Ирина – подарила ей на день рождения настольную лампу из гранита. Она была уже не новая, но, видимо, в хозяйстве   была не нужна. И жадноватая Ирина решила, таким образом, от нее избавиться. Когда Вероника принимала подарок, уронила лампу, так как не ожидала, что она будет такой тяжелой. Лампа упала прямо на ногу Ирине. Та долго скакала на одной ноге и выла от боли, а потом сказала: «Какая ты все-таки, Вероника, бестолковая».
Ирина была одной из трех  подруг Вероники. Все трое жили очень материально обеспеченно и, по сравнению с Вероникой, одевались всегда очень дорого: гипюровые кофточки и кофточки из ангоры, плащи из болоньи, дорогие импортные туфли и юбки из бостона. Но Вероника не обращала внимания на такие вещи и никогда не завидовала. Она стирала единственное, сшитое собственными руками платье, тщательно отглаживала его, одевала единственные босоножки, красила губы единственной помадой и шла с подругами в кино или на танцы. 
Сейчас, когда всем им было больше 30 лет и каждая уже жила своей жизнью, времени на общение стало  гораздо меньше, но они не теряли друг друга из виду, перезванивались и иногда встречались, так же,  как и в молодости, в основном, у Татьяны.  Только дни рождения стали отмечать в ресторане: сбрасывались по десять рублей, покупали имениннице цветы и весь вечер танцевали от души. Подруги утешали Веронику, как могли, в ее горе. Татьяна говорила ей: Вика, смирись, пусть твой сын живет у бабушки, ему там будет лучше. Здесь ты получаешь копейки, вся обносилась, не можешь купить себе лишнюю пару туфель. Она же отговаривала Веронику ехать в Уренгой после смерти Кости, а потом солгала остальным подругам, что Вероника сама не хотела ехать и Ольга - Ольга, которую Вероника любила, как сестру, говорила: «Я ей никогда не прощу то, что она бросила своего сына». 
             Были у Вероники и   романы. Но все они  были  непродолжительными.  Вероника видела, что мужчин интересует только ее телесная красота, ни с кем из них она не могла быть откровенной и   не находила тем для разговора. С ними было скучно. Уже на второе или третье свидание Веронике не хотелось идти и встречаться с   человеком, который не мог рассказать ничего интересного, не читал   книг.  Тех, кто все-таки читал хотя –бы газеты, впору было считать интеллектуалами.  Душа у Вероники была холодна, а глаза   не загорались от чувств.   Да и не от чего было загораться:  советские мужчины были совсем неизобретательны: обычно на втором свидании,  а некоторые  уже на первом – предлагали пойти к ним домой или съездить на дачу. А это означало быстрый секс без средств предохранения. Об этом Веронике приходилось думать самой. Она доставала презерватив из сумки и просто говорила «надевай».
           Если Вероника отказывалась от близости, то свидания прекращались совсем, так как советский мужчина не любил тратить свое время на женщину, которая не спит с ним. Мало того, он считал это долгом женщины – уступать сразу и безоговорочно, без   каких- бы то ни было ухаживаний, а о цветах и подарках даже речи не было. Многие женщины считали, что только постелью и можно удержать мужчину. Но Вероника никого не хотела удерживать.   Такие свидания вызывали душевную тошноту и  пустоту.
          Вероника  долго  не отзывалась на новые предложения встретиться. «Никогда больше я не выйду замуж - думала Вероника, - я буду умной девочкой, я буду жить для себя и для сына, если судьба даст мне возможность заботиться о нем». Иногда ей становилось так плохо и тоскливо, она ощущала себя такой одинокой, несмотря на то, что была почти постоянно окружена людьми, что ей хотелось залезть в какую-нибудь норку и сидеть там, не высовываясь.  Вероника пробовала пить. Покупала бутылку водки, выпивала 50-100 грамм и… больше не могла. Ее организм не принимал алкоголь, а эти несколько грамм только усиливали душевную тоску.
          Только однажды  Вероника испытала эйфорию от алкоголя. Как-то с подругой  они попали на открытие бара, где выпили по коктейлю. Видимо, алкоголь был качественным и коктейль был умело составлен барменом, потому что после выпитого Веронику закружил какой-то вихрь приятных ощущений и хорошего настроения,  и  они с подругой славно повеселились. Правда, к ним пристали какие-то  подозрительные ребята, от которых пришлось убегать.   Веронику    опять избавил от неприятностей Ангел-Хранитель,  и это было не первый раз.
         Так же было однажды, когда на заводе, где она работала, к ней подошел высокий, приятный мужчина, познакомился и предложил сходить в кино. Вероника согласилась, но после первого же свидания перестала с ним встречаться, хотя не могла понять, почему он был ей так неприятен. Он настойчиво приглашал ее в гости к себе домой, говорил, что у него прекрасный собственный дом и «…как -бы они хорошо зажили в нем вместе с Вероникой». Но она была непреклонна и перестала с ним встречаться. Вскоре к Веронике подошла знакомая и спросила - давно ли она знает этого мужчину. Вероника сказала, что только однажды сходила с ним в кино после его настойчивых ухаживаний. Та женщина сказала: «Он сидел в тюрьме за изнасилование и убийство». Веронику как холодной водой окатили: она чувствовала в нем червоточину, но не могла объяснить себе , в чем дело.
           В другой раз   подруга познакомила ее с молодым человеком, который сразу очень понравился Веронике - это был красивый спортивного телосложения молодой мужчина с умными глазами и приятными манерами. Ему Вероника тоже очень понравилась, это она умела определять сразу, с первого взгляда. Они встретились, погуляли. Потом он назначил ей еще одно свидание и сразу же, как только они встретились, стал настойчиво   приглашать Веронику к себе на дачу. Она насторожилась и категорически отказалась. Тогда, этот приятный во всех отношениях, молодой человек вдруг злобно сказал: «Ну и дура. Жаль, что не согласилась, я бы уж там над тобой поиздевался, всю бы искусал в кровь». Вероника резко развернулась, ни слова не говоря, пошла в сторону остановки трамвая, и уехала домой. Больше она этого молодого человека никогда не встречала.
Однажды Вероника с подругами поехала за Волгу, на турбазу. Накупавшись и позагорав, вечером они устроили веселый ужин у своего домика, жарили шашлыки  и танцевали под радиолу. На их огонек подошли несколько парней, как потом оказалось, местных, из деревушки неподалеку.  Один из них, Виталий, очень понравился Веронике, хотя и показался нагловатым.  Они познакомились, долго все вместе сидели у костра, и, разговорившись, Виталий рассказал, что здесь живут его родители, а он - в городе, у него своя однокомнатная квартира. Он попросил у Вероники телефон и вскоре позвонил. Виталий был очень красив - высокий, стройный, с приятными манерами. Одет в дефицитный и очень дорогой по тем временам джинсовый костюм, он производил   положительное впечатление.  Они стали встречаться, часто Вероника оставалась у него ночевать и иногда задумывалась о том, что если бы Виталий предложил ей, нет – не замужество - перейти к нему жить, она бы согласилась.    Но  вскоре их встречи стали какими-то непостоянными, иногда Виталий обещал позвонить, но не звонил, потом оправдывался, что приезжала из деревни мама и он не смог прийти.
          Однажды, поздно вечером, Вероника возвращалась от подруги и, проходя мимо дома Виталия, решила зайти в гости без предупреждения. Улицы были уже пустынными, впереди Вероники цокала каблуками девушка в том же направлении, что и Вероника. Когда она зашла во двор, где жил Виталий, Вероника догадалась, что они обе идут к нему.  Обогнав девушку, Вероника зашла в подъезд и поднялась на этаж выше квартиры Виталия. Вскоре пришла та девушка и позвонила ему в дверь. Он открыл. Спустя пять минут в дверь позвонила Вероника. Виталий опешил, но впустил ее в квартиру и пригласил   в кухню, где курила   девушка. «А я думала, что к тебе опять приехала мама», с насмешкой сказала Вероника. Посидев немного и помолчав, Вероника сказала, обращаясь к сопернице: «Слушай, давай вместе уйдем отсюда. Посмотри - ведь ему   абсолютно все равно, кто останется». Девушка молча отрицательно покачала головой. Виталий тоже молчал. Вероника встала и, пожелав им спокойной ночи, ушла. Душевной боли она не испытала, только досаду.
         Вскоре Вероника поняла, что беременна. Лежа ночью без сна, она  тосковала и плакала,   и с удивлением  поняла, что очень хочет дочь, она назвала бы ее Полечкой - в честь мамы. Но понимала, что ей не под силу будет воспитывать ребенка одной, да и не уверена была, что будет именно дочь. Решившись, наконец, на аборт, Вероника прошла еще один круг ада. Русского женского ада, как она это называла. Наши женщины-гинекологи очень любили  поиздеваться над одинокими женщинами. Первый вопрос, который они задавали на осмотре: «Вы живете половой жизнью?». Вторым был вопрос «Вы замужем?». Вероника не могла понять, зачем врачу знать - замужем она или нет. Врать не могла. Отвечала : «Нет».
        Здесь тон врача резко менялся на враждебный и осуждающий. Ну как же - не замужем, а живет половой жизнью, да еще  и беременна?! Этого же не допускает наша советская мораль! Дальше следовали бредовые указания сдать огромное количество анализов, вплоть до анализов в вен.диспансере. Ясно было, что врач хочет затянуть срок, чтобы было поздно делать аборт, а там выкручивайся как хочешь, вплоть до криминального аборта. Когда Вероника все-таки успела к сроку и   пришла   в женскую консультацию, анализы долго не могли найти. Веронику бросало то в жар, то в холод, она сидела на краю кровати в предабортной палате и, как всегда, пыталась взять себя в руки. Она молчала, не отвечая на вопросы соседок, а внутри разливались тоска и холод от этой проклятой советской действительности, в которой каждый советский человек должен чувствовать себя счастливым,  и гордым. Но, каким-то чудом анализы нашлись. Веронике сделали аборт, она долго болела и тосковала, но постепенно выздоровела и успокоилась.

        Прошло несколько лет. Однажды Вероника встретила похудевшего и очень постаревшего Виталия, и он рассказал, что женился на той девушке, у них двое детей, но счастья нет.
-Пьешь? - спросила Вероника.
-Да, но не сильно, - ответил Виталий,- Лучше бы ты осталась тогда, мне было с тобой очень хорошо. 
        Вероника только усмехнулась и еще раз удивилась инфантилизму мужчин. Многие из них «хорохорились», делали вид, что они хозяева жизни, но привыкли, чтобы женщины брали на себя ответственность за свои и их поступки, и решали за них все вопросы.  В абсолютном большинстве русских семей так и происходило. Мужчина делал вид, что он хозяин в семье, а настоящей хозяйкой была женщина. И не потому, что ей так хотелось, а потому, что приходилось  тащить на себе весь воз семейных и жизненных  проблем. Русских мужчин никто и не учил быть мужчинами, в лучшем случае – хорошими самцами. Зато каждый второй отлично разбирался в футболе, политике, мог часами рассуждать о том, что бы он сделал на месте министра, но слабо представлял, сколько стоит буханка хлеба и где ее вообще покупают. А   случай с Виталием говорил о том, что мужчины не ценят ни лет, прожитых с женщиной, ни рожденных в браке    детей. Ничто не имеет для них значения, кроме того, «с кем им будет лучше».





Глава XIX.  Просвет

        В один из солнечных осенних дней Веронику вызвал к себе военком и сказал, чтобы она начинала оформлять документы для  работы в Германии сроком на два года.  Когда Вероника увидела список документов, которые ей нужно было собрать, она ужаснулась. «Уж лучше в космос», подумала Вероника.
Хотя Вероника работала в военном комиссариате, проверка ее  и ее родственников была очень серьезной и долгой. В конце восьмидесятых годов   можно было выпустить за границу, да еще и позволить работать переводчиком в военной части, только  кристально честного, идеологически подкованного человека и только члена партии.  Поэтому Вероника срочно подала заявление на вступление в ряды коммунистической партии, а  кроме рекомендации Ивана Петровича еще поехала на завод, где ее все помнили, за дополнительной рекомендацией от заместителя секретаря парткома, который когда-то читал ей  нотации.
          Он, к удивлению Вероники, принял ее очень тепло и написал замечательную рекомендацию с такой характеристикой, что    она  сразу почувствовала себя  членом  КПСС.
Шло время, наступила уже весна, а документы все оформлялись. Невероятно, но все решилось в пользу Вероники. Наверное, потому,  что она оставляла здесь не только маму, сестру, брата, но и сына. Партийные бонзы были уверены в том, что она не станет перебежчицей. Вероника подписала гору обязательств, инструкций, заявлений, прошла серьезную проверку на знание немецкого языка,  выслушала многочасовые индивидуальные и коллективные устные инструкции и рекомендации.
       В основном, это был словесный понос   пузатых военных чиновников о высоком доверии Родины. В конце каждой такой лекции слушателям задавался один и тот же вопрос: Вопросы есть? «У матросов нет вопросов» - думала Вероника. Наконец,  она начала собираться в Восточную Германию, в  военную прокуратуру города Потсдама, в подчинении которой было  два   полка с красивыми названиями : 62 –й и 64-й  мотострелковые Слонимско -Померанские Краснознаменные орденов Суворова и Кутузова , где должна была работать переводчиком.
      Западная группа войск в Германии была самой крупной группой советских войск за пределами СССР. Ее численность была в три раза больше численности армии ГДР ( с 1954 по 1989 год – Группа советских войск в Германии (ГСВГ), с 1989 по 1994 год - Западная группа войск). Вероника узнала, что город Потсдам расположен  на севере Германии, является столицей федерального округа Бранденбург, расположен недалеко от Берлина, на реке Хафель и на берегах нескольких соединенных между собой озер, и является одним из культурных центров Германии, что ее особенно порадовало.
Все родные радовались за Веронику. Она, наконец-то, сменит обстановку, заработает хорошие деньги и, возможно,  устроит свою судьбу.  В те годы было очень престижно иметь  мужа – военного. Они были на содержании у государства, получали хорошую зарплату. А если принять во внимание   заграничную командировку, то за будущее такой семьи можно было не беспокоиться. Обычно из заграничных командировок привозили гору шмоток, денег и обязательно - легковую машину. Только мало кто знал, а те, кто знал – не говорили об этом, что почти все военные страшно пьют, лупят своих жен, а некоторые из них –проворовавшись и окончательно спившись, пускают себе пулю в лоб. Много лет спустя Вероника посмотрит фильм «Анкор, еще анкор» и вспомнит ту еще обстановочку в военной части и  прокуратуре. Ее спасло от судьбы жен многих советских военных то, что свою судьбу она встретила  именно в Германии, но это был совсем не военный и не русский человек.
А сейчас родные знали, что уезжает Вероника только на два года, за это время два раза должна приехать в отпуск, расстаются они ненадолго, и поэтому все с легким сердцем провожали ее в аэропорту.  Вылетала она рейсом Волгоград-Москва, а затем Москва- Берлин. Вещей у Вероники  было немного, взяла она только самое необходимое в надежде, что там купит к зиме все теплые вещи. Настроение у нее было радужным, погода отличная, никаких задержек рейсов не предвиделось. Она расцеловалась с родными и солнечным летним днем 1989 года села в самолет.
             Самолет взлетел. Вероника смотрела через иллюминатор  на облака, думала о будущем  и очень  надеялась, что в   очень  широкой черной  полосе  ее жизни, наконец-то, появится   просвет. 
             Знакомство с Германией началось для Вероники с аэропорта. Самолет приземлился в Берлине. Вероника  быстро получила багаж. Проверка  паспорта заняла секунды, служащий с улыбкой вернул его Веронике и поблагодарил. Это было удивительно после мрачных лиц служащих и милиционеров в аэропорту Москвы,  из которой Вероника вылетела всего несколько часов назад.

Добралась Вероника до Потсдама без приключений. Она быстро нашла пригородный вокзал, с которого отправлялся автобус   в Потсдам. А в Потсдаме ее встречал адъютант начальника военной прокуратуры, генерал-майора Виктора Сергеевича Позднякова. Адъютант  был коренастым усатым парнем, как Вероника сразу определила по произношению - украинец, и не ошиблась. Он был из Полтавы, звали его Иван. Он быстро домчал Веронику на генеральском опеле до прокуратуры и представил генерал-майору. Виктор Сергеевич оказался толстым добрым дядькой, который   отечески поговорил с Вероникой, посмотрел ее документы и приказал Ивану   отвезти ее  в общежитие    для советских специалистов после того, как она оформится в отделе кадров. Там Вероника сдала свои авиабилеты и паспорт,  и   долго слушала непонятные объяснения, сколько денег и в чем именно она будет получать.
         Начфин — полковник  Иванов рассказывал, что зарплата ей будет начисляться    в рублях  и местных марках.
Вероника поняла, что  всего в месяц ей будут платить около  ста рублей и около ста марок. Их можно копить, «класть на книжку», но часть содержания положено брать в местных марках — не меньше тридцати пяти марок. Веронике выдали на руки аванс в сорок марок, и она покинула финчасть и отдел кадров с мыслями о том, что никогда не сможет разобраться  в  финансовых вопросах. Ей было неприятно, что у нее отобрали паспорт. Понятно, что в чужой стране советский паспорт не нужен, но зачем же отбирать?
  В общежитии   были довольно неплохие условия: большие светлые комнаты на двоих,   на этаже общая кухня и   туалет, а на первом этаже общий для всех душ. Ей выдали казенное, совершенно новое постельное белье с большими черными печатями, совсем  как в Союзе, а самый необходимый набор посуды уже был в комнате. Там стояли две кровати с очень мягкими   новыми матрасами, платяной шкаф, обеденный стол с двумя стульями и     еще один, большой письменный стол. Соседки у Вероники пока не было, и она должна была какое-то время жить одна. Вероника с дороги приняла душ, и   когда, застелив свежим бельем постель, легла, то тут же уснула, перегруженная новыми впечатлениями. 
        Первый рабочий  день Вероники начался с ознакомления с приказом № 1 «О нормах и правилах проживания советских, специалистов, переводчиков и членов их семей в Германии». Этот приказ производил   сильное впечатление. На нескольких листах убористого машинописного текста подробно и обстоятельно перечислялось все, что запрещено было делать советскому человеку в городе Потсдаме и других точках Германии.
Запретов было настолько много, что Вероника, несмотря на хорошую память, почти ничего не запомнила. Много чего было нельзя — выходить по одному в город, заводить «несанкционированные» контакты с иностранцами, торговаться на базаре и в лавках, выходить из домов после 23.00, купаться в неустановленных местах, брать взаймы у коллег деньги, а равно и давать деньги в долг. Венчал приказ призыв: «…достойно нести звание советского человека     за рубежом». Неясным в приказе оставался лишь один, не самый важный, видимо, момент: а что все-таки можно было «советскому человеку»? Почему, например, нельзя брать взаймы деньги у коллег и давать в долг? «Дичь   какая-то! »- думала Вероника.
Как оказалось позже, все, достойно несшие звание советского человека, нарушали этот пресловутый приказ   —   было ясно, что нормальный человек просто не в состоянии следовать всем этим идиотским запретам. Это изначально понимали и составители приказа, но это был повод лишний раз держать на крючке всех офицеров и специалистов: раз нарушали приказ, значит, полностью при этом зависели от руководства и    от отношения руководства к каждому конкретному человеку. От них зависело, продолжится  карьера или будет безжалостно оборвана. А за нарушение приказа высылали из Германии в 24 часа и прецеденты были, как рассказали Веронике.
После того, как Вероника расписалась в приказе №1 , ее отвели в комнату, где работали переводчицы.    Вероника   пришла   на службу в легком платье и босоножках. Когда вошла в комнату и ей показали ее стол у окна, она увидела, что все девушки и молодые женщина одеты в легкие светлые костюмы, туфли на небольшом каблуке и строгие блузки. Вероника поняла, что одета слишком легкомысленно.
В прокуратуре был целый штат переводчиков, и работы у них был непочатый край: это перевод писем, заявок, рекомендаций, а также технической литературы.  Это было не так уж сложно, если текст был легкий, но если изобиловал техническими военными терминами, которые были незнакомы, то приходилось пользоваться словарями и это сразу замедляло работу.
   Кроме  этого, переводчики должны были присутствовать на переговорах командования части и переводить в режиме полусинхрона, присутствовать на занятиях офицеров и солдат, и переводить лекции по разным дисциплинам с русского на немецкий, или с немецкого на русский – в зависимости от национальности преподавателя -это был, так называемый, последовательный перевод, слегка уступавший по сложности синхрону. Если прибавить сюда какие-то непредвиденные и незапланированные встречи командования с немецкими властями, военными  или  бизнесменами, то можно представить, как крутились переводчики, и какой объем работ они выполняли. Но никто не жаловался,   пенсионеров здесь не было, а учитывая деньги, которые им платили  и о которых в Союзе они и мечтать бы не смели, все пахали как волы и никто не возникал.
Несмотря на то, что со второй воловины 80-х годов в Восточной Германии стали нарастать экономические трудности, товаров в магазине при военной части было столько, что, когда  Вероника вечером после работы, вошла в магазин, у  нее разбежались глаза. Вероника увидела на полках   пестрое разнообразие, чего там только не было! Все в ярких, красивых упаковках. Тут было все, о чем только может мечтать женщина - платья и блузки, туфли и сумки из натуральной кожи. В отделе галантереи  стояли духи, пудры и кремы и, что так любила Вероника - душистое качественное мыло. Ничего этого для простых людей в Советском Союзе не было, все эти товары были страшным дефицитом. 
             На аванс, выданный Веронике в кассе прокуратуры,  она купила себе  кремового цвета льняной венгерский костюм, такого же цвета английские туфли-лодочки на низком каблуке, пару блузок из  батиста, тонкие прозрачные колготки, а также модные ажурные колготки-«штрумфозы». 
             Купив еще и несколько кусков мыла, шампунь и  удобную щетку для волос из натурального дерева,  Вероника сразу же подумала о маме с сестрой – в Союзе таких  вещей днем с огнем было не отыскать, и носили они  неинтересный ширпотреб или то, что шили своими руками. Позже побывала Вероника и в немецких магазинах в Потсдаме. Первое, что бросилось ей в глаза  - зайдя в любой магазин, немец  прямо с порога громко говорил «гутен таг» всем там присутствующим. Постепенно так научилась делать и Вероника, хотя это было трудно.  В   магазины, многие   из которых   работали круглосуточно, продукты привозили и ночью, и под утро. Выгружали и оставляли у магазина. И никто не воровал!
            Еще одним потрясением для Вероники стало то, что, когда она купила фрукты и соседка по комнате предложила их перевесить - оказалось чуть больше. Позже Вероника поняла, что не нужно следить за весом покупки- не обвесят ли,  и пересчитывать сдачу.  До чего же удобно так жить!
          И еще ей очень нравилось, что на выходе из магазина можно было положить купленное в бумажные пакеты коричневатого цвета. В Союзе тогда такого сервиса не было - тащи в руках.
          На следующий день Вероника появилась на службе во всем великолепии:  она сделала себе   прическу, костюм   ладно сидел на ней, а  туфли дополняли образ деловой леди.  К своей радости, она узнала, что теперь у нее будет невиданная в те времена на родине машина – компьютер, и ей нужно быстро, в короткие сроки освоить его. Компьютер Веронику просто потряс. В Советском Союзе представить себе эту умную  машину  на рабочем столе было просто невозможно. Вероника вспоминала свою юность, когда телефоны были с дисками вместо кнопок,   часы со  стрелками вместо цифр, а музыкальный центр представлял собой проигрыватель  на тонких ножках с пластинками из черной пластмассы или голубого винила. Она даже помнила первый телевизор в их семье с таким маленьким экраном,  что в нем мало что можно было разглядеть.
         Все  так изменилось за, какие-то,  30 лет!  Вероника с таким рвением взялась изучать компьютер, что готова была сидеть перед ним все вечера сверхурочно. Когда то в детстве она читала книгу о космическом путешествии, где у космонавтов была возможность менять вид за окном своей комнаты на любой, какой  вздумается - хочешь солнце и лес- пожалуйста, хочешь море или  парк- пожалуйста!. И сейчас, настроив функцию «Мои рисунки» и глядя на появляющиеся на мониторе фото природы, Вероника вспоминала ту книгу и думала, что все фантасты - в сущности,  провидцы.
          Веронику записали на курсы обучения компьютерным программам «Offis Vord»,  «Offis Manager»   и «Offis Excel». Теперь два часа в день в рабочее время она спускалась вместе с другими девушками и женщинами  на первый этаж, в комнату , где в два ряда стояли столы  с компьютерами и обучались работе на них. Вероника с удовольствием училась, быстро запоминала термины и последовательность действий, и скоро молодой  преподаватель уже выделил ее из массы молодых женщин и девушек и, указывая на Веронику, сказал рядом сидящей девушке: «Позже  Вам объяснит  это фрау  Вероника». Ударение он сделал на букве о в имени Вероники. Получилось очень забавно, но соседка злобно глянула на Веронику и промолчала.
Через несколько месяцев Вероника легко ориентировалась в  этой умной машине, могла напечатать и откорректировать любой документ. Работа у нее спорилась и, даже ,несмотря на то, что норму им увеличили – теперь они должны были переводить не 30, а 35 страниц в день, Вероника легко справлялась с заданием, она уже знала наизусть технические термины и, глядя в документ,   переводила с листа , быстро печатая его на русском языке.               
         Военный городок, в котором жила и работала Вероника, был   изолированным от немецкого внешнего мира. Повседневность советских военных городков стремилась к герметичности. Он находился за бетонным забором, колючей проволокой и КПП. Здесь была воссоздана копия советской повседневности под управлением военной юстиции. Возможность личных контактов с немцами практически исключалась. Стремление обеспечить   герметичность советских военных гарнизонов объяснялось не только военными мотивами (представление о постоянной угрозе), но и мотивами идеологическими: гражданское местное население не должно было разглядеть того, что советские воины-победители в материальном смысле живут гораздо хуже немцев - побежденных. Вера в величие СССР не должна была рухнуть.
        С другой стороны, в кажущейся герметичной повседневности советских военных городков имелось множество лазеек, начиная с того, что, в отличие от солдат, запертых в казармах, офицеры и гражданские специалисты (и члены их семей) часто жили в обычных домах, рука об руку с немцами. Жены офицеров с детьми посещали немецкие магазины, а немцы отоваривались конфетами «Мишка», рыбными консервами и икрой в советском военторговском «магазине» (если он был вне территории городка). Жилищные условия советских офицеров в ГДР были куда лучше, чем на родине. Зарплаты профессиональных военных были вдвое выше, чем в СССР, и, частично, также выплачивались в марках ГДР.
         По сравнению с СССР, в ГДР не было товарного дефицита, конечно - с точки зрения советских людей, но не восточных немцев, ориентировавшихся в стандартах потребления на ФРГ.      В гарнизоне время от времени устраивались выезды на экскурсии в разные города. Вероника побывала в музеях Лейпцига, Потсдама, в Берлине  смотрела выступление Сан-Фридрих-Штадтпалас-балета –  балета Берлинского телевидения.  Это было так эротично: ноги от шеи ..! прозрачное трико!   
Прошло пол - года. Вероника часто писала письма домой, изредка звонила и с нетерпением ждала писем от мамы.  Больше ей никто не писал. Так же как и в то время, когда Вероника жила  на севере, она  описывала маме весь свой день, свои впечатления, просила советов, спрашивала о родных. Мама   отвечала на каждое письмо. Они очень скучали друг по другу, потому что были самыми близкими людьми.  Мама беспокоилась о здоровье Вероники, та беспокоилась об отношениях мамы с Верой.
         Характер у Веры портился год от года и становился просто невыносимым, подозрительность - маниакальной, злобность не знала границ, зависть тоже, пить она стала намного больше, чем раньше. Теперь, когда ей хотелось погулять и выпить, она спокойно бросала Аркадия на маму и уходила на сутки или двое из дома. А ведь Вероника помнила, как Вера однажды сказала: «Я так люблю Аркадия. Если будет голод - от ноги кусок отрежу, а его накормлю».
          А теперь ее не волновало, что Аркадий ест и с кем дружит, он мог уйти из дома почти на целый день, и Вера даже не вспоминала о нем. Работала Вера на судостроительном заводе в планово - экономическом бюро экономистом. От природы Вера была умной, смышленой, с работой справлялась, но с сослуживцами не находила общего языка – была грубой и очень  несдержанной.
         Однажды мама позвонила на коммутатор завода и попросила пригласить к телефону Веру, в ответ услышала, что никто приглашать ее не будет и с такой грубиянкой   никто не хочет общаться. «Как Вы ее воспитывали, не понятно, - спросили у мамы, - она просто не может нормально общаться с людьми, каждый день скандалит со всеми». Мама была в ужасе, услышать такое от постороннего человека очень неприятно, и Вере сказать нельзя –будет скандал. Мама написала Веронике, хоть тут душу отвела. 
          Вскоре Вера уволилась с завода, оставила такую хорошую для женщины должность, и устроилась  работать товарным оператором на нефтеперерабатывающий завод – туда, где когда-то работала   Вероника. Работа была тяжелой, грязной, часто на сквозняках – на продуваемой всеми ветрами железнодорожной эстакаде. Вера следила за наливом нефтепродуктов в железнодорожные цистерны     и, однажды зимой, в лютый мороз, чуть не замерзла в металлической будке для операторов.   
           Летом Вере приходилось вручную косить траву в товарных парках - у резервуаров, тяжелой косой, сделанной из металлической трубы. Такую косу  не каждый мужчина мог удержать в руках, а подружка Веры просто падала в обморок. Но Вера была на удивление сильной и выносливой, с работой она справлялась, только стала еще злее и ненавидела уже всех на свете. Матери она выговаривала: «Конечно, Вероника там, в костюмчике и туфельках задом вертит перед военными, а мне тут вкалывать надо». Мама говорила ей с укором: «Позавидовала Веронике! Что же ты не завидовала ее болезни! Учиться надо было, как Вероника. Она задыхалась от астмы, а сама учила немецкие глаголы!».
          Пелагея  Семеновна писала Веронике: «Доченька, как я рада за тебя. Я знаю, что ты в тепле, сыта, одета, обута. Может быть, понравишься начальству, так оставят тебя еще на год или два поработать. Оставайся, здесь у нас все хуже и хуже, ничего купить нельзя, ввели карточки, стоим по нескольку часов за вонючими котлетами и пельменями, да и тех не достается. Все по карточкам, даже водка».
        Вероника собирала посылку, отправляла конфеты, консервы, спреды в коробках, сухое печенье, сгущенное молоко, покупала для Веры колготки, кофточки, шарфики. Но все это не могло решить жизненных проблем мамы, Веры и Аркадия.
Прошло еще пол - года. В отпуск Веронику не отпустили, но выплатили большую компенсацию. Она обновила свой гардероб, отправила несколько посылок домой со своими  старыми вещами, все они были в прекрасном состоянии, качественными, от хороших западных производителей,  и в Союзе любой мог позавидовать их хозяйке. С Верой они носили один размер. Всем родственникам Вероника передала подарки: брату  настоящую трубку с душистым табаком, снохе   пеньюар, маме   красивые домашние тапки, ткань на платье, детям сладости  и книги. Делала это Вероника с   удовольствием и часто представляла, как все они радуются ее посылкам. Но в письме мама сообщила: «Вера сказала – пусть подавится своими старыми тряпками. Могла бы и больше подарков передать, и денег прислать».  Вероника сначала рассмеялась,  потом ей стало очень грустно. Да, Вера неисправима.  Это патология!  Бедная мама, ведь она терпит  ее каждый день!

Глава XX.  Жизнь, как у всех

Вероника много работала, но и свободного времени у нее тоже оставалось много. Конечно, сразу же, она записалась в библиотеку  при военной части. На удивление Вероники, она оказалась очень богатой, там были даже книги по искусству, с прекрасными фотографиями  произведений великих мастеров и иллюстрациями. Всю зиму она много читала и гуляла по улицам Потсдама с подругами, которые сразу же появились у Вероники. Вечером улицы города были   ярко освещены, казалось, что на улице не вечер, а день. Вероника вспоминала темные, с редко горящими фонарями, улицы Волгограда и не могла не удивляться разнице в качестве жизни немцев и  русских.
           Здесь на улицах не было мусора, дороги были в прекрасном состоянии, работала ливневая канализация и после дождя по краям дорог не собирались огромные грязные лужи, которые нужно было далеко обходить, чтобы перебраться на другую сторону улицы. Тротуары были такими ровными и гладкими, что  можно было совсем не смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. В Союзе асфальтовое покрытие было таким некачественным, что почти сразу после ремонта щебень вылезал на поверхность дорог и тротуаров и  начинал крошиться, образуя трещины и ямки. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не оступиться. Обувь очень быстро выходила из строя.
          Вероника вспоминала, как однажды купила на «толкучке» (так назывался в Союзе рынок, где все продавалось только с рук)  австрийские светло-серые летние туфельки из натуральной кожи, отдав за них всю месячную зарплату. Были они такими удобными и легкими, что носила она их, не снимая все лето и однажды, в дождь, Вероника почувствовала , что ноги у нее мокрые. Придя на работу и сняв туфли, она увидела, что протерла тонкие кожаные подошвы до дыр.  Гулять Вероника очень любила и всегда много ходила. В Германии советские люди и немцы сразу же идентифицировали друг друга, например, в автобусах: ярчайший макияж советских женщин бросался в глаза немцам, а русские отмечали «бледность» женщин немецких; военных узнавали по их коротко стриженым волосам, а их жен - по сладким духам «Красная Москва». Слава Богу, что Вероника не пользовалась духами «Красная Москва» (она от них задыхалась) и не носила яркий макияж. А учитывая знание языка, ее часто принимали за немку.   Радовали ее  в Германии многие вещи, например первое, что сразу бросалось в глаза - это неизменное "bitte" с неизменной улыбкой, которыми встречают покупателя   в магазинах Германии. Вероника обязательно улыбалась в ответ и вспоминала хмурые лица советских продавщиц, да и всех людей на улицах Волгограда. На родине   Вероники люди улыбались только знакомым.  Казалось странным и, даже – неприличным, если  тебе улыбался незнакомый человек.
          В Германии любят покой и порядок. Считается  не очень приличным звонить вечером после 21.00. А вот утром уже в 07.00-08.00 это вполне уместно. За исключением выходных. В эти дни не принято звонить  до 10.00.  При разговоре с немцами надо стараться не приближаться к ним особенно близко, чтобы физически не вторгаться в так называемую   зону личного пространства. Это же касается очередей. Придержать дверь входящему, улыбнуться в ответ – такие жесты внимания повсеместно распространены. Только в Германии Вероника узнала о  том, что немцы обожают музыку и чаще всего свой досуг проводят вместе с ней.
        Считается, что в основе немецкого национального характера лежат три важнейшие добродетели: порядок, пунктуальность и аккуратность (или чистоплотность). Старшее поколение немцев хранит верность этим добродетелям, но молодые немцы стесняются своей пунктуальности и любви к порядку. Им кажется, что во всем мире над немецкой точностью смеются.
        Жизнь в Германии так четко организована, что часто можно обходиться без посторонней помощи.
         Контакты между людьми и взаимные посещения происходят редко. Здесь не принято прийти в гости без приглашения, неожиданно. Лучше заранее договориться и пригласить знакомых или друзей в ресторан.
          Германию можно назвать страной философии, литературы, музыки и мистики. Она имеет богатые музыкальные традиции. Это родина Баха и Генделя, Бетховена и Шуберта, Брамса и Вагнера. Государственную поддержку получают композиторы, музыкальные фестивали. Наиболее известен Вагнеровский фестиваль, который проводится каждое лето в городе Байройте.
        Ежегодно организуются фестивали, посвященные Бетховену (в Бонне), Моцарту (в Вюрцбурге). Мировой известностью пользуются симфонии и оперы таких композиторов XX в., как Карлхайнц Штокхаузен, Курт Вайль, Рихард Штраус, Пауль Хиндемит, Карл Орф, Удо и Бернд Циммерманы, Ханс-Вернер Хенце. Почетное место среди лучших оркестров мира занимает Берлинский филармонический оркестр. Известностью пользуются и другие симфонические коллективы: Дрезденский филармонический, Бамбергский симфонический, Мюнхенский филармонический оркестры, оркестр Гевандхауса в Лейпциге.
          Богатое музыкальное наследие Германии является основой множества музыкальных фестивалей. Некоторые города акцентируются на каком-то одном композиторе – Тюрингский Фестиваль Баха в марте или Фестиваль Вагнера в Байройте в июле. Другие отдают дань уважения конкретному музыкальному направлению – Фестивали джаза во Франкфурте в марте или Штутгарте в апреле, особенно популярны. 
         Порадовало Веронику и то, что Германия оказалась страной книг: ежегодно здесь издаются и переиздаются свыше 80 000 книг, благодаря чему она входит в число ведущих книжных наций.  Каждой осенью издательский мир собирается в Германии на крупнейшее свое мероприятие – Международную Франкфуртскую книжную ярмарку. Рядом с ней прочно утвердилась менее крупная Лейпцигская книжная ярмарка, проходящая каждой весной.
          Оказалось, что многие немцы- полиглоты, они  владели и литературным языком (языком телевидения и театра)  и одним из диалектов. Вначале Веронике было трудно, так как она в большей степени владела литературным языком, а многие немцы говорят быстро, глотая многие окончания, а то и слоги. Иногда складывалось впечатление, что у них каша во рту. В Германии много местных диалектов и иногда они сами с трудом понимают друг друга.

Однажды Веронику вызвал к себе    генерал-майор Поздняков и сказал, что в течение месяца   Веронике придется поработать за пределами части, в гражданском  проектном институте, в центре города. «У них запарка, им нужен толковый переводчик, а они нам сделают проект нового здания части», сказал Виктор Сергеевич. «Тот же бартер, что и в Союзе», - подумала Вероника. Но вслух ничего не сказала,  ей хотелось чаще бывать в центре города и    свободнее  распоряжаться своим личным временем.

На следующий день, войдя в помещение для переводчиков и инженеров-конструкторов проектного института, Вероника увидела огромную комнату величиной с футбольное поле, всю перегороженную на стеклянные соты- ячейки для каждого сотрудника.  В помещении стоял гул, сотрудники сновали туда-сюда, работать было тяжело. Хорошо, что стол Вероники в ее ячейке был недалеко от входа, и она часто выходила в фойе, в котором был зимний сад с фонтанами и скамеечками в самых укромных местах. Здесь гул стихал, журчала вода в фонтанах, воздух был свежим и прохладным, и Вероника  каждый час выходила подышать свежим воздухом. Здесь было так хорошо и спокойно, что не хотелось уходить. Но Вероника не злоупотребляла этим благом, выходила минут на десять-пятнадцать, а потом опять принималась за работу.
        Она и здесь быстро освоилась, познакомилась с другими женщинами и девушками – все они были немками. Вероника быстро сходилась с людьми. Она в совершенстве владела немецким языком и  трудностей в общении не испытывала, тем более, что многие сотрудники были ее возраста.  Несколько раз к Веронике подходил высокий парень-немец, он работал инженером-конструктором. Заговаривал о погоде, о работе. Узнав, что Вероника из Волгограда, сказал, что отец воевал под Сталинградом. Вероника подумала: «Ну вот, не хватало мне еще фашистов в друзьях». Она вежливо улыбалась ему, но всегда говорила: «Entschuldige, Курт, bei mir  die eilige arbeit das madchen»  - извини, Курт, у меня срочная работа.
        Однажды Курт пригласил ее на вечеринку – у него был день рождения. Долго думая, что же ему подарить, Вероника решила, кроме  букета, который, по немецкой традиции, обязательно дарится хозяину при первом посещении, подарить книгу с репродукциями русских художников с яркими глянцевыми страницами. Взяв в одну руку букет, а в другую книгу, Вероника пошла.
         Незадолго до этого она купила себе нарядное платье, чего раньше  не делала, она старалась покупать практичные вещи, в которых можно ходить «и в пир, и в мир, и в добрые люди». Но, однажды, зайдя в магазин, она сразу увидела платье, от которого не смогла отказаться. Девушка – продавец, увидев взгляд Вероники,   сразу же подошла к ней и предложила его примерить. Когда Вероника надела коричневое с золотом платье из струящегося шелка с воротником - апаш и рукавами со сниженной проймой и открыла шторку примерочной кабинки, продавец уже стояла рядом с золотыми босоножками на высоком каблуке и маленькой сумочкой в тон. Вероника  одела босоножки и взяла в руки сумочку.
       Вечернее солнце заглянуло в окно магазина, и Вероника оказалась в солнечном круге. Все продавцы молча собрались около Вероники, и смотрели на нее. Она и сама видела, как хороша, хотя всегда думала, что коричневый цвет ей не к лицу, и никогда не покупала себе ничего коричневого. В Советском Союзе и не продавали никогда одежду и ткани такого красивого коричневого цвета с золотыми искрами, только глубокого тускло-шоколадного, как школьная форма. «Осталось только подобрать макияж» -сказала продавец. Вероника заплатила и вышла из магазина с нарядным пакетом в руках и  сомнением в душе – правильно ли она поступила и куда она будет в этом ходить.
Но тут как раз представился случай - именины Курта.   И  Вероника, уложив отросшие  волосы в прическу каре – в новом платье и босоножках, с золотистой сумочкой и книгой в одной руке, и букетом - в другой, отправилась в гости.
             Курт жил в особняке в центре Потсдама. Вероника позвонила. Открыла девушка, похожая на Курта – вероятно –сестра. Вероника вошла в огромную комнату на весь первый этаж, застеленную белоснежным ковровым покрытием. Она увидела несколько знакомых лиц по институту.   Вероника, улыбнувшись, кивнула знакомым, тот час же подлетел Курт – он был весь, как солнечный зайчик – веселый и нарядный. Вероника вручила подарок, Курт поцеловал ее в щеку и подвел к шведскому столу – там стояли напитки в бокалах, канапе на больших подносах и фрукты в огромных вазах. Вручил Веронике  бокал с шампанским, быстро чокнулся с ней своим бокалом и убежал - в дверь снова позвонили. Вероника пригубила шампанское и отошла к дверям во всю стену, ведущим в сад. Зазвучала музыка, все оживились, кто-то пошел танцевать, место на диване недалеко освободилось, и Вероника  присела. Она смотрела на танцующих и ощущала  какое-то беспокойство, она передвинулась на диване, села удобнее – чувство беспокойства не проходило. «Напрасно я согласилась прийти - подумала Вероника. Я разучилась веселиться от души, мне опять будет скучно». 
        Она еще пригубила шампанское. Оно оказалось очень вкусным, хотя Вероника его не любила. От шампанского у нее начиналось головокружение, тошнота  и одышка. «Так это же «Советское шампанское» так на меня действовало, с улыбкой подумала Вероника, а это немецкое -совсем другого качества». Голова у нее действительно закружилась, но это было   приятно, появилось чувство эйфории. Глаза у Вероники заблестели, настроение улучшилось, обернувшись, она встретилась взглядом с высоким сероглазым  блондином, стоящим с бокалом вина у  окна. 
         Вероника отвернулась. «Гитлерюгенд,- подумала Вероника,- Чистокровный ариец». Внезапно подлетел Курт, приглашая Веронику на танец. Она поставила бокал на низкий столик  и пошла танцевать. Курт оказался страшно пьяным, он то отбрасывал Веронику от себя, то подхватывал ее на лету.  «Вот тебе раз, подумала Вероника- немцы много не пьют и так быстро не напиваются, как русские, а этот уже готов». Ей было очень неприятно, она  успела между бросками Курта сказать ему, что у нее мало времени -сослалась на занятость, попрощалась с ним   и, взяв  свою сумочку,  двинулась к выходу. Курт  догнал ее, извинялся, просил остаться, но Вероника,  все-таки  ушла. Она повернула направо – в центр города и  спокойно пошла по тротуару, наслаждаясь весенним вечером. Вероника долго гуляла, посидела в открытом кафе, выпила кофе - он здесь везде был отменным, крепким и ароматным, как она любила. Потом опять гуляла. Несколько раз, обернувшись, она видела высокую  мужскую фигуру и светлые волосы. Что-то знакомое показалось ей в этой фигуре, но она не придала этому значения и шла дальше. Нагулявшись, Вероника вернулась в общежитие, приняла душ и легла спать. Спала она так сладко и спокойно, как давно уже не спала. Снился ей  высокий мужчина, лица его она не рассмотрела. Он стоял, освещенный  солнцем, уперев руки в бока и смотрел на нее - она чувствовала его взгляд, полный любви. Веронике часто снились чувства.
         Утром Вероника пришла  на работу и увидела на своем рабочем столе маленькую мягкую игрушку – смешного медвежонка. «Странно- подумала Вероника- кто это мне ее принес?» Прибежал Курт, спросил о самочувствии. Вероника с улыбкой сказала: «У меня нормальное самочувствие, а вот у тебя- то какое, после вчерашних танцев? Это ты мне подарил ?»-спросила Вероника, указывая на игрушку. Курт удивленно вскинул брови, смущенно улыбнулся, еще раз попросил прощения и ушел. Вероника принялась за работу.
Прошло несколько дней. Однажды, подняв глаза, Вероника увидела в проходе высокую фигуру блондина, который был у Курта на именинах. Уперев руки в бока, он стоял и, улыбаясь, смотрел на Веронику. Она вдруг подумала, что сама жизнь стоит перед ней и смотрит на нее. Потом он подошел и спросил :«Sie wissen wie nicht, Курта zu finden? –Девушка, не знаете, как найти Курта?». Вероника показала, куда нужно идти и опять принялась за перевод. Вскоре показался Курт, он шел рядом с блондином, направляясь прямо к ней. «Вероника- сказал Курт- познакомься,  это Мэтт  Шелдон, мой  приятель. Он тоже был у меня на дне рождения, но вы не познакомились». Вероника улыбнулась и сказала: «Да, я помню, очень  приятно, Мэтт». Они поболтали, Мэтт не сводил глаз с Вероники. Когда они ушли, она перевела дух, потому что  немного разволновалась, и принялась за работу. 
         Несколько дней Вероника не вспоминала об этом. Она много работала, в перерывах выходила в зимний сад подышать, в обед со своей соседкой по «сотам»   ходила в кафе напротив - пить кофе с пирожными.  В Германии  принято   так обедать: кофе и огромным многоярусным пирожным. Это целое сооружение из фруктов, шоколада, крема, бисквита, снова крема и поверх всего взбитых сливок. Оказалось, что немцы одни из самых крупных  потребителей кофе в мире.  Они пьют его постоянно: на завтрак, обед, в перерыв и во время бесед.
         Рядом с кафе был киоск с журналами и газетами. Однажды на витрине, на самом видном месте Вероника увидела глянцевый журнал, на развороте  красовался дом, который предлагала построить известная немецкая фирма. Дом был таким красивым, что Вероника купила журнал, долго рассматривала дом и схему  его внутреннего устройства, а затем, выдернув страничку, прикрепила картинку над своим рабочим столом. Отдыхая, она смотрела на эту картинку и думала, что с удовольствием жила бы в таком доме. Но мечты эти неосуществимы, знала Вероника. Пройдет еще один год и она уедет в Советский Союз, к маме и сестре Вере   …. И, хотя Вероника очень скучала по маме, дальше Вероника не хотела думать. Дальше просто не думалось.