1. 34

С подругой О. мы очень дружили до 8 класса. Мы учились в 58 школе в Большом Афанасьевском переулке. Школа ближайшая. Мы попали в нее в 3 классе после объединения мужских и женских школ. До того школа была мужская. О. жила в двухэтажном особняке, единственном уцелевшем в пожаре 1812 года. Дом где-то на метр выступает из ряда домов в переулке. Видимо до пожара переулок был уже. Подруга рассказывала, что в их квартире жила бывшая хозяйка дома. В сохранившихся у нее документах есть сведения, что после захвата Москвы Наполеоном, здесь жили французские офицеры. Этот дом сейчас реставрируется.
Коммунальная квартира занимала часть второго этажа. В квартире жили, насколько помню, 17 семей. Комната подруги была узкая и длинная. Родители при разводе поделили пополам большую комнату с двумя окнами. Мама О. и отчим были еще молодыми и целыми днями пропадали на работе. Поэтому мы с подругами чаще всего собирались у О.. В комнате были 2 кушетки и большой буфет «Хельга». И множество сувениров, привезенных отчимом из туристской поездки по Средиземному морю. Мне запомнилась маленькая статуэтка, копирующая фонтан с писающим мальчиком. Родители были моложе моих. У них был магнитофон. Любили вечеринки с преферансом. При такой тесноте мама Роза Ивановна держала животных.
Обычно мы, девочки, сидели на кушетке у окна и упирались ногами в «Хельгу». Ширина комнаты была меньше двух метров. Как-то разговорились настолько, что я не заметила, как домашний кролик прогрыз мне школьный фартук.
Потом произошли перемены. Началось массовое строительство на индустриальной основе, и арбатские трущобы за несколько лет расселили. До этого жили тесно. Исключением была только тончайшая прослойка, вроде сестры матери.
Я помню в детстве мама, чтобы хотя бы я не пользовалась общей ванной, водила меня раз в неделю к сестре в ее роскошную квартиру на улицу Горького. Это недалеко от нас. Надо было пройти через Арбатскую площадь. Мимо театрального института, консерватории, маленькой церквушки на углу и огромного пустого англиканского храма. Там была студия звукозаписи, а вечером было всегда темно. Это была моя первая дорога.
В квартире Нины Сергеевны мама сразу заполняла ванну и запускала меня поплавать, а сама шла поболтать к сестре. Обратно возвращались поздно вечером. Про то, что храм англиканский, я узнала совсем недавно. И то, что маленькая церквушка – Храм Малого Вознесения. И, что церковь совсем рядом на Никитской площади – Храм Большого Вознесения. В детстве все воспринималось, как таинственные декорации. Особенно зимним вечером. Пороги церквей были занесены снегом. Окна темные. Я как то была на отпевании в храме рядом с той директорской квартирой на окраине Москвы, где я жила до пяти лет. Младенцем я гуляла с бабушкой Ольгой Арсентьевной по неубранному крыльцу храма, смотрела на амбарный замок на дверях и спрашивала: «боженька на небо улетел?». Теперь эта красивая ампирная церковь, выстроенная в имении Астафьево, действует. Быть может Боженька стал ближе. Правда, отпевали в тот день моего кузена, погибшего трагически.
И еще о древностях. Афанасьевский переулок так называется потому, что на нем стоит церковь св. Афанасия и св. Кирилла. Последним старостой перед закрытием был дед моей подружки Н. Сейчас эта церковь тоже действует. А в предыдущую оккупацию 1812 года французы в ней держали лошадей. Славу Богу – все проходит!