Тени Красные

Цветы лежат на полу. Он целиком усыпан лепестками роз. Белыми, красными, желтыми… Если бы вы здесь оказались, то обязательно согласились бы, что прежде никогда в жизни не видели такого количества цветов. Их поистине много.
Вот, вот и вот. Цветы. Лежат на полу. Посреди пустой комнаты, залитой дневным светом, стоит стеклянный столик, а на нем так много фотографий, что можно открывать выставку. Небольшие карточки вставлены в узорчатые рамки.
Фотографии расположены таким образом, что человек, запечатленный на них, смотрит во все стороны. Рамки стоят по периметру столика, образуя несколько окружностей, сужающихся к центру. В центре мы видим лишь две фотографии: одна обращена к югу другая смотрит на север. Весь стол заставлен фотографиями.
Девушка  на  фото улыбается  в  объектив,  можно с уверенностью  заметить,
что она счастлива. Практически на всех карточках, что стоят в центре стола, она выглядит абсолютно одинаково, только немного меняет наклон головы, слегка изменяется выражение ее лица. На ней надето белое свадебное платье, которое подчеркивает утонченную фигуру невесты, на голове прозрачная фата, волосы уложены в пышную пирамиду. Небольшие, но упругие груди заметно выдаются вперед через платье. Позади невесты видна церковь, на другой фотографии – красный «шевроле». Девушка стоит перед машиной, но не касается ее руками. Машина новая, чистая, идеально отражает солнечные лучи зеркальным слоем краски. По автомобилю тут и там рассыпались светящиеся блики.
На одной из фотографий запечатлена передняя часть автомобиля, на другой – стоящей рядом – задняя его часть. Любопытный конструктор.
На столе, среди прочих, особняком расположилась  черно-белая фотография, на которой изображена маленькая девочка. Фотография старая и изрядно пожелтевшая за давностью лет.

О н  п р и б л и ж а л с я

Девочка улыбается фотографу, что нацелил на нее объектив доисторической камеры. На девочке надето короткое белое платье и белые колготки. Она изображает балерину, встав на носки и соединив руки над головой. Взгляд девочки устремлен в объектив. У нее длинные черные волосы, заплетенные в косу, светящиеся глаза, тонкие ноги и небольшие груди, слегка выступающие вперед. Она слегка улыбается и немного щурит глаза. На вид девочке лет пятнадцать. На ее лице нет косметики, однако даже, несмотря на то, что фотография не цветная, на пухлых щеках заметны пятна румянца.
Девушка, что в свадебном платье, принимает различные любопытные позиции, если мы обратим внимание на фотографии стоящие дальше от края – ближе к центру и в самом центре стеклянного столика. По-прежнему девственно-белое платье, такого же цвета фата и шикарные темные волосы точно так же уложены в пирамиду, как и на других фотографиях. На ее губах ярко-красная помада, длинные накрашенные черной тушью ресницы, завивающиеся вверх. Красивые зеленые глаза, поражающие их глубиной. Румяные щеки с бархатистой кожей и белоснежные зубы. На одних фотографиях девушка улыбается, на других откровенно смеется, но, во всяком случае, у нее не отнять хорошего настроения.

М у ж ч и н а   б р а л   ф о т о г р а ф и и  в  р у к и,   п о о ч е р е д н о  п о д н о с я  к  л и ц у

И вот мы видим на одном из фото, как резко изменяется позиция невесты. На других, к центру стола, фотографиях, что образуют окружность, позиции меняются еще любопытнее и, наверное, можно удивленно пожать плечами: «Как такое возможно?».
Почему она это делает? Фотограф явно забавляется, рядом никого нет, девушка одна. Перед нами: девушка в свадебном платье, что так невинно улыбалась на предыдущих фотографиях, теперь изображает из себя агрессивную львицу. Она сидит на капоте красного «шевроле», обнажив зубы в деланном оскале, ее ноги разведены в стороны, платье поднято до колен. Алая помада на губах слегка размазалась. Позади машины мост, а внизу плещет река. Ступни, обутые в черные туфли на высоком каблуке, стоят на бампере. На ее ногах надеты коричневые прозрачные чулки, оканчивающиеся немного выше колен. Между разведенными в стороны ногами видны белые кружевные трусики. Руки девушки лежат на коленях, на другой фотографии они подняты вверх со скрюченными пальцами с длинными ногтями. Девушка позирует перед камерой, изображая то ли вампира, то ли действительно львицу. Еще на одном из фото ближе к центру стола мы видим, как снова меняется образ невесты: на лице девушке запечатлено явное смущение, возможно и наигранное, а ее руки лежат на коленях и разводят в стороны ноги, специально демонстрируя нам белые трусики с любопытными узорами на них. И, наконец, третья любопытная фотография: невеста стоит, нагнувшись вперед и оперевшись руками о капот «шевроле», выставив на обозрение фотографа, упругую попку. Ее ноги раздвинуты широко в стороны, а платье задрано до поясницы. Голова девушки, по-прежнему облаченная в фату, повернута в сторону объектива, губы изображают застенчивую улыбку. Снова главным атрибутом фото стали кружевные трусики и аппетитные формы невесты.      
В самом центре стола два фото. На одном та же девушка, сидящая на капоте автомобиля, закрыв глаза, обхватила обеими руками свои небольшие груди. На втором (черно-белом) – снова девочка в наряде балерины, опять в той же самой позе, что и на ранней фотографии. Только теперь ее голова острижена наголо. Но взгляд по-детски озорной.
Его черные, начищенные до блеска туфли с каблуками, звонко клацают по линолеуму, устилающему пол в комнате. Он идет по цветам, что усыпали пол. Мужчина, подойдя к столику с фотографиями, опустился на корточки. Он без-звучно смотрел на счастливое выражение лица девушки, которая была изображена на большинстве фотографий. Он только теперь начал осознавать, что ее больше нет, что она ушла. Ушла, не пробыв в качестве его жены и двух часов. Девушка, что так беззаботно смотрит на него с трех десятков фотографий, сделанных в день свадьбы и накануне, а также много лет назад.
Марина. Так ее звали. Еще три дня назад. Теперь, когда ее тело лежит под толщей земли ничто не имеет значения. Даже имя.
Роман, чья жена никогда уже не дотронется рукой до его кожи, не поцелует нежно, как могла только она, в мочку уха, слегка прикусив зубами, никогда не будет прежним. Он не плакал. Не проронил ни единой слезы после случившегося, потому что он знал, что Марина осталась с ним. Не только в его сердце, но и в самом прямом смысле – осталась ее душа. Он верил, что она рядом. Будет рядом всегда, будет мучить его, и не покинет до тех пор, пока смерть не соединит их. Мужчина в черном плаще, сером галстуке и с короткими волосами сидел неподвижно, глядя на безмолвные фотографии. Он протянул руку, коснувшись кончиками пальцев лица девушки, провел вниз, пока не уперся в резной изгиб рамки. Роман сохранял каменное выражение лица. Он держался, но порой становилось невероятно тяжело, а одиночество наваливалось всей тяжестью и, казалось, проломит его внешнюю нерушимость.

– Давай, ну же, сделай это. Я жду.

Слишком давил груз. Роман не мог справиться с этим в одиночку, поэтому не было другого способа излить горе, кроме, как напиваться в компании друзей. В этот вечер он впервые сделал это после смерти Марины. Напился в стельку. Дома, в своем родном Пруденске, откуда они с Мариной собирались уезжать сразу же после свадьбы. Они планировали уехать на юг, купить дом на берегу моря, в мес- те так располагающем для создания семьи. А в итоге Роман оказался вынужден в возрасте двадцати  восьми лет оплакивать смерть  своей жены,  которая  была  на
пять лет моложе его, в компании четырех собутыльников – в прошлом однокурсников по университету. Но он не плакал, даже в этот раз, когда сознательно напивался до беспамятства. Роман знал, что на следующий день он вернется в их просторную квартиру, откуда он и Марина отправились в ЗАГС, а потом в церковь, чтобы вернуться обратно уже обвенчанными супругами, но ввиду произошедших событий Роман вернулся один.
А его жена сразу же после венчания отправилась прямиком в морг.

– Прикоснись ко мне, я хочу чувствовать тебя всем телом.

Роман понимал, что у него не осталось ничего от Марины, кроме тех фотографий, которые он сам выставил на свое обозрение. И еще лепестки. Розы, подаренные на свадьбу. Сейчас они украшали пол квартиры, придавая ей вкупе с фотографиями несколько жутковатый облик.
И он вернулся. Утром на следующий день Роман был в квартире и часами смотрел на фотографии, вдыхал воздух, пропитавшийся цветочным ароматом. Он задавал себе один вопрос, один и тот же вопрос на протяжении всего времени после трагедии: ПОЧЕМУ?

вылетела через окно

Кладбище представляло собой настоящий город с множеством жителей, все из которых числились постоянными. Роман сразу же нашел могилу Марины, пока что без памятника, но зато щедро усыпанную цветами. Мужчина вынул из карма- на охапку белых лепестков роз и высыпал поверх уже лежащих. Он опустился на колени, не жалея брюк, уперся руками в ледяную каменную плиту, которая стала той самой границей, что отделяет наш мир от того – другого, уходящего глубоко вниз. Во тьму, полную неизведанного, что всегда так притягивает живых и заставляет испытывать поистине первобытный страх.
Опустился октябрь.
– Марина, я знаю, что ты слышишь меня.  Я хочу знать,  почему ты не оставляешь меня? Почему ты так мучаешь меня?
Ответа нет. Легкий ветерок прошелестел лепестками цветов на могиле, коснулся кожи лица Романа. Воздух улетел прочь. Он уносил с собой время, уносил дни и недели, уносил месяцы. Пролетали годы. Могила оставалась холодной обителью теней, где нет ни времени, ни пространства, куда невозможно проникнуть живым и откуда не могут вернуться мертвые. Однако время делало свое дело, установленный памятник превращался в аморфную глыбу, а могила все больше и больше зарастала травой. Когда-нибудь пустующее место рядом с могилой девушки займет ее муж, когда-нибудь он тоже будет рядом. Будет рядом с ней телесно, а пока что только духовно, но эта близость способна принести много неожиданных и пугающих вещей, в череду которых и превратилась жизнь Романа Абровского. С той самой минуты, когда он прижимал руку к окровавленным волосам своей жены, лежащей на капоте его красного «шевроле».

*   *   *

свадебный кортеж попал в аварию мужчина остался жив а его новоиспеченная жена погибла вылетев через лобовое окно причина автокатастрофы – халатность водителя управлявшего одной из машин кортежа (белым «ауди») инцидент произо- шел на дороге соединяющей города Пруденск и Арламск пострадали три человека один смертельный исход сотрудниками ГИБДД было установлено: автомобиль следующий в кортеже первым резко затормозил на повороте чтобы избежать столкновения с дорожным ограждением вследствии этого красный «шевроле» следующий сзади (в котором и находились молодожены причем за рулем был сам двадцативосьмилетний Роман Абровский) на скорости врезался в передний автомобиль в результате столкновения девушка сидящая на переднем сидении (Марина Абровская жена) будучи не пристегнутой вылетела через лобовое окно автомобиля пробив стекло своим телом девушка моментально скончалась получив несовместимую с жизнью открытую травму головы

*   *   * 

Мужчина продолжал щелкать цифровым фотоаппаратом, делая по несколько снимков каждой позы, что принимала его невеста. Именно сейчас он, как никогда ощущал сильное возбуждение, глядя на Марину – свою двадцатитрехлетнюю жену. Она была красивой и этим все сказано. Они только что расписались и теперь Роман мог позволить себе некоторые шалости с девушкой, которую любил. Гости собрались в ресторане и настолько увлеклись выпивкой, что совсем забыли про виновников торжества, а те в свою очередь воспользовались выпавшим моментом и уединились на мосту, проходящим над неширокой речушкой. Между городками Пруденском, где они жили, и его близнецом Арламском можно было отыскать довольно много подобных этой глубинок, где время текло незаметно и хотелось наслаждаться жизнью.
Роман  был фотографом,  но скучал во время  съемки природы и скучных позирований перед камерой. Его ни сколько не воодушевила съемка Марины на фоне церкви на глазах у множества родственников в том числе и родителей. Роману хотелось чего-то более экстравагантного, на что его жена была способна, даже учитывая ее скромный  характер.  Он умел  превращать  эту  девушку в львицу. 
И сейчас ему это удалось.
Фотографии на мосту получались эффектными,  но Роману хотелось больше
эротизма и сексуальности,  полной отдачи от Марины.  Для получения  результата
требовался стимул и мужчина решил воздействовать на свою жену-невесту, применив проверенный метод: раскрепощение действием.   
– Я знаю, что тебе нужно, – произнес Роман, приближаясь с фотоаппаратом на груди к Марине.
– И что же? – поинтересовалась девушка, но ее муж ответил тем, что прижал ее всем своим телом к бамперу красного «шевроле» и поцеловал в губы.
Он обхватил ее талию обеими руками, продолжая целовать в губы. Роман настоял на том, чтобы Марина не снимала фату: выйдет идеальная фотосессия. Помада на ее губах слегка размазалась от смачного поцелуя, но Роман оторвался лишь на пару секунд, а затем вновь принялся одаривать поцелуями губы и шею Марины. Она слегка постанывала, а когда он усадил ее на капот и, задрав платье, запустил руку в ее трусики, девушка почти вскрикнула, но Роман опять прислонился губами к ее губам, проглотив этот звук.
– Я хочу, чтобы ты раздвинула ножки, – сказал Роман, отходя назад.
Марина повиновалась, и мужчина делал снимок за снимком. Ему нравилось лицезреть эту красивую девушку, сидящую на капоте автомобиля, улыбающуюся, раздвигающую длинные ноги и демонстрирующую ему свои трусики и аппетитную попку.
Роман подошел к Марине, хлопнул рукой по ее попке, а когда девушка развернулась – поцеловал в сочные губы. Он провел указательным пальцем по ее губам, поцеловал опять, опуская руку снова вниз. Просунул ее под свадебное платье, дотронулся до трусиков, ощутив, как те намокли в ходе любовных ласк, а может на Марину действовала сила фотосъемки. Теперь девушка завелась.
– Я хочу домой, – произнес Роман, улыбнувшись супруге.
–  Нам будет,  чем заняться, да милый? – игриво подмигнула Марина,  слезая
с капота.
Роман развернул машину на мосту, и они направились в сторону Пруденска, сбежав с торжества собственной свадьбы, чтобы остаться вдвоем. Только вдвоем.

– Я люблю тебя…       

*   *   *

Похороны прошли идеально,  если можно так выразиться об этом мероприятии. Народа собралось предостаточно, чтобы проводить жену Романа в последний путь.  Были и родители, как его, так и ее.  Когда все завершилось, а Роман по ходу всей  церемонии не произнес ни слова и ни с кем  не обмолвился  о своем горе,  он
предпочел отправиться домой – в пустующую квартиру с видом из окна на шоссе. Там уже были фотографии и лепестки роз, усыпавшие собой весь пол. Он сделал это специально с той целью, чтобы ощущать ее присутствие, будто бы ничего и не изменилось, но в действительности все было не так. Роман, с одной стороны, желал не думать о Марине, но не мог. Какая-то неизвестная ему сила заставила его сделать все это: достать фотографии, пылившиеся в альбомах, напечатать только что сделанные на свадьбе и заставить ими стол. А еще цветы, так много цветов. Он даже не мог вспомнить, где раздобыл такое их количество, но факт оставался фактом: лепестки роз, рассыпанные по полу что-то значили. И ведь они даже не засохли. Они также источали божественный аромат, который мог ассоциироваться только с хорошим, с праздником, но никак не символизировать смерть.
Роман не хотел слышать голос Марины, но он его слышал. В первый раз она дала о себе знать вечером в тот самый день, когда прошли похороны. Роман просто слышал ее голос, голос своей умершей жены. Он доносился из ниоткуда, казалось, что звуки осыпались со стен квартиры.

– Возьми меня, любимый. Я хочу быть с тобой.

– Кто здесь? – робко отозвался Роман, словно могли быть варианты.
Он  оторвался от фотографий,  медленно прошелся по комнате.  Лепестки по
ногами едва слышно шелестели. Мужчина подошел к окну и выглянул на улицу. Осенний день. А он один и больше никого в квартире нет. Просто он много пьет, ему все кажется, хотя на самом деле призраков не существует, а голоса – только лишь галлюцинации.

И снова от стен:
– Я навсегда твоя…

Роман не мог находиться в квартире, голос жены не оставлял его в покое,  но
он также не мог и уйти. Он хотел быть рядом с ней, хоть иногда и становилось слишком тяжело,  так тяжело,  что хотелось  бежать.  И никогда не возвращаться в  чертову квартиру. Где давят воспоминания.
Кладбище оставалось прежним. Могила Марины с каждым днем и месяцем все гуще зарастала травой, было заметно, что за могилой никто не ухаживает. Ее родители умерли вскоре после ее гибели – их жизни унес пожар, случившийся в доме, где они проживали. Вся ответственность легла на Романа, но он настолько глубоко погрузился в себя, что напрочь забыл о своем долге.
В тот день Роман отважился навестить могилу супруги в последний раз, поскольку собирался уезжать из города в поисках лучшей жизни. Спустя год со дня гибели Марины.  Он не стал продавать квартиру,  решил оставить ее пустующей – с фотографиями на столе и сухими лепестками цветов, покрывающими пол.
День выдался прохладный и на кладбище гулял сильный ветер, пронизывающий до костей. Роман сразу отыскал могилу, остановился рядом, запустив руку в карман плаща. Он достал охапку пожухших лепестков роз и разжал пальцы. Несколько лепестков опустилось на могилу, остальные же подхватил ветер, закружив в осеннем воздухе. Роман опустился на корточки, положил ладони на промерзшую землю.
– Оставь меня, прошу, – прошептал он и услышал в ответ лишь шуршание деревьев и завывание ветра. – Не нужно мучить меня!
Роман не ждал ответа, он понимал, что Марина не ответит ему здесь. Она не отвечала на его вопросы и дома, издавая лишь короткие реплики, не имеющие смысла. Вполне вероятно то, что Роману все это только казалось на почве нервного срыва и злоупотребления алкоголем.
Кладбище молчало. Здесь не обитали призраки и бродили ожившие мертвецы, здесь и природа была мертвой. Только тишина.

Вернувшись домой, Роман собрал вещи и собирался уезжать. Он молил свою умершую жену, чтобы больше не слышать ее голоса, чтобы жить спокойно и забыть обо всем. Голоса он не услышал. Роман бросил прощальный взгляд на стол с фотографиями, но не смог удержаться и не подойти к ним. Не попрощаться. Он вновь опустился перед столиком, поставив дорожную сумку рядом. Впервые после гибели Марины по щеке Романа скатилась слеза, и он ладонью смахнул ее, словно стыдясь своей внезапной слабости. В течение каких-то секунд в памяти Романа  пролетела вся их  совместная жизнь на протяжении года.  Счастливая сов-
местная жизнь в уютной квартирке, в той самой, где он находился сейчас, откуда собирался бежать, оставив позади призраков прошлого.
Роман медленно протянул руку к одной из фотографий, на которой была запечатлена девочка-балерина. Он мгновенно ощутил тепло, исходящее от фотографии, как только пальцы ее коснулись. Роман неосознанно провел пальцами вдоль фотографии и, вскрикнув, отдернул руку. Послышалось шипение: фотография плавилась, крохотные капли потекли сверху вниз по ее полотну. Лицо девочки скорчилось в гримасу, стал подниматься дым от кипящей фотографии. Роман тер пальцы, пытаясь избавиться от жгущей боли, с ужасом он вглядывался в меняющееся изображение девочки, лицо которой расползлось в стороны, приобретя пугающие черты. Роман видел, как на фотографии стали проявляться красные капли, они выступали изнутри, медленно стекали вниз к окантовке рамки, а после на стол. Красные капли были кровью, они продолжали течь по столу, нарушая все законы физики. Капли стали падать на пол, а кровь все продолжала сочиться из фотографии, заливая ее всю, заливая стол. Кровь становилась густой, багровой, похожей на вишневое варенье. Капли, теперь тяжелые, липкие, звонко падали на линолеум, на сухие лепестки цветов. В центре фотографии появились дырочки, откуда текла густая кровь. В воздухе появился тяжелый запах, пахло чем-то горевшим.
Роман  прибывал,  словно в трансе.  Он снова  протянул  руку  и  дотронулся
до фотографии (она уже не обжигала кожу), окунул пальцы в густую жидкость, почерпнул кровь и медленно поднес красные пальцы ко рту. Не моргая открыл рот и положил окровавленные пальцы на язык, принялся чавкая обсасывать каждый палец, слизывая с них кровь. Роман ничего не видел и не слышал, его мозг отключился и глубоко в сознании он находился совсем в другом месте, нежели в квартире, где располагалось его бренное тело. Его зрачки закатились, теперь он смотрел невидящими бельмами, сосуды в которых постепенно наливались кровью, становясь красными. Запах жженого в воздухе усилился, послышался тонкий  писк, какой издавали бы сотни комаров. В комнате же никого не было.
Чья-то мягкая ладонь легла на плечо Романа, приведя его в чувства. Он резко вздрогнул, не в силах вспомнить, где находится. Когда же он развернулся, сидя на полу,  перед его  вытаращенными  от страха и непонимания глазами  предстала 
святящаяся фигура девочки.  Черно-белая  фигура девочки-балерины,  сошедшая с
фотографии.
«Девочка, которой была Марина».
Пронеслось в голове Романа.
Хоть и зная ответ, он все равно задал вопрос:
– Кто ты?
Но девочка не ответила.
Она принялась танцевать, постепенно ускоряя шаг, двигаясь по периметру комнаты. По черно-белой фигуре пробегали мерцающие полосы и штрихи, которые обычно сопровождают старые фильмы, идущие по телевизору. Сама фигура светилась, и это свечение вспыхивало, когда девочка касалась пола обеими ногами, а угасало, когда ноги поочередно отрывались от линолеума. Она прыгала, поднимая ногами остатки цветов, которые кружили в воздухе, вздымаясь все выше и выше. И вот девочка перешла на бег, продолжая крутиться по комнате, вокруг стола и сидящего рядом Романа. При этом стояла тишина, нарушаемая только редким шорохом кружащихся лепестков роз. Девочка была совершенно невесомой, никаких шумов от прикосновения ее ног к полу. Роман не решался что-либо говорить, только молча следил за странным созданием, появившемся в его квартире из ниоткуда, материализовавшись со старой фотографии.
Смотрел  он на танцующую  фигуру недолго,  пока мог.  Что было потом Роман не знал. Сначала он перестал видеть, а затем упал. В больнице, где он пришел в себя, ему сказали, что скорую вызвал неизвестный... еще ему сообщили о том, что зрение не вернется... причиной стал шок, как пояснили врачи, но Роман знал, что это не так. Ведь он все еще видит перед собой танцующую девочку, так ярко светящуюся, что до сих пор больно невидящим зрачкам...
И больше нет ничего...      

май 2008 – май 2009