Разоблачение санитара

(Глава из романа «Чужое лицо» – второй книги фантастической трилогии «Последний прыжок»).

— Да, Мануэль, на этот раз ты оказался прав, добрались-таки до нас полицейские ищейки!—заявил дон Луис.
С несвойственной ему хладнокровностью, хотя разговор зашел об органах правопорядка, раскурил он от золотой настольной зажигалки сигару — скрученную по специальному заказу из отборных листьев табака.
Проследив за тем, в какой причудливый узор сплелись клубы выпущенного под потолок дыма, сеньор Грасс милостливо продолжал:
— Ты получишь даже больше того, на что рассчитывал, когда операция успешно завершится. Ну а пока — прокрути еще. раз эту запись.
Портативный магнитофон, после серии переключений, вновь задребежал динамиком, воспроизводя голоса Френка Оверли и Алика Колена во время их первой встречи в клинике доктора Лериха.
Встроенные в стены палаты чуткие микрофоны не упустили ни одного слова, произнесенного там.
И вроде бы нужно было громы и молнии метать от услышанного, как же:
 —Агент оказался в самом центре организации!
Но все было как раз наоборот.
Еще только встретившись на бирже труда с новоявленным кандидатом на должность санитара, так похожим на пришельца Бьенола, Мануэль Грилан почувствовал какой-то подвох.
И не ошибся.
Как показало подслушивание бесед самозванного Бена Смита с Аликом:
 — Центральное Федеральное Бюро по борьбе с наркотиками, своей засылкой еще одного агента пошло на обострение конфликта с мафией, возглавляемой доном Луисом.
И там оказались с большим преимуществом, после начала очередной партии.
— Вовсе не таким предполагал мистер Бредли результат деятельности Фрэнка Оверли, как на самом деле зовут санитара, — подтвердил вышесказанное шефом Грилан. — Пусть он сначала поможет нам вытащить сопляка с того света, а потом делает все, что ему заблагорассудится.
Он повертел рукой над головой:
 — Но с петлей на шее. Ха-ха-ха! В морге у нас для всех места хватит!
Смех, не так уж часто разбиравший, в последнее время ставшего явным неудачником Мануэля Грилана, на этот раз поведал о том, что его дела пошли в гору.
Виной же тому был именно полицейский инспектор Фрэнк Оверли.
Дав «добро» на его конфиденциальное внедрение в клинику доктора Лериха, дон Луис искренне надеялся:
 — Попав туда, человек мистера Бредли вселит уверенность в мальчишку.
И уже этим поможет тому быстрее встать на ноги, невольно ускорив выполнение программы опытов.
Сеньор Грасс не напрасно многое ждал от результата исследования организма мальчишки, подвергшегося воздействию загадочного снадобья пришельца Вьенола.
Как выяснилось уже после первых исследований доктора Лериха, дон Луис ни сколько не ошибся.
 — Альберт Колен вот-вот выздоровеет окончательно, — уверил ученый. — Да и уже сейчас над его анализами с успехом «колдуют» лаборанты.
При этом глаз не спускали и с нового санитара, не исключая его намерения осуществить подготовку к побегу и его осуществление.
 — И здесь все как полагается, — заверил Грилан. — Каждое движение «крота» под нашим контролем.
Однако долго так продолжаться не могло.
Дон Луис жаждал полной изоляции чужака.
— Хотя змееныш Колен уже и на ногах, может быть все же, пока еще повременим с арестом санитара?— в завершении беседы пойнтересовался Грилан. — Положительно влияет он на Алика, так, как нам нужно.
И даже взял на себя ответственность за положение дел, пытаясь искупить собственный грех в травме, нанесенной мальчишке.
 — Сбежать они пусть и не пытаются. Ничего у них не выйдет. И сам дон Луис знал не хуже того:
 — Охрана в клинике — надежнее не бывает!
Сигнал же на сторону они просто не смогут подать, чтобы предупредить о своем разо¬блачении.
В том своем утверждении они оба в эту минуту были уверены, как говорится, на все сто процентов.
Секретный блок клиники доктора Лериха совсем не случайно был помещен именно на последнем, тридцатом этаже небоскреба.
Вел туда лишь один специальный лифт, подчинявшийся командам только с центрального пульта охраны объекта.
Все лестницы в свою очередь блокированы надежными постами охраны, а пуленепробиваемые окна, остекленные в палатах на этаже матовым бронестеклом, исключали всякую связь с внешним миром.
— Действительно, пусть пока между собой поворкуют, голубчики. К тому же, может и сболтнут чего-ничего лишнего для них, а нам нужное в самый раз, — подвел итог разговору дон Луис.
За своей нынешней мягкостью общения с некогда опальным помощником, сеньор Грасс все же скрывал и собственный особый интерес:
 — Не в его правилах было во время игры открывать карты, пусть даже и перед партнером.
Сложившееся положение вещей пока было ему на руку.
Кровь, исправно сдаваемая Аликом, самым тщательным образом изучалась в лаборатории, с применением последних достижений науки, способных докопаться до тайны излечения мальчишки иришельцем Бьенолом.
Что само по себе было весьма существенным фактором в деле, задуманном доном Луисом.
И все же прошло немало месяцев, прежде чем все стало на свои
места.
— Действительно, нами выделено из крови Альберта Колена вещество, убивающее вирус приобретенного иммунодефицита человека, — сделал доклад доктор Лерих. — Но, к моему великому сожалению, синтезировать его при современном уровне развитии техники невозможно.
Констатация нерадостного факта, тем не менее вовсе не обрекало на провал затею дона Луиса.
 — Остается у нас пока единственный метод практического применения сделанного открытия, — заявил доктор Лерих. — Готовить вакцину прямо из донорской крови Альберта Колена.
Это предложение немедленно получило одобрение хозяина концерна.
Хотя перед самим доктором Лерихом его прежняя основная задача вовсе не снималась с повестки дня.
При этом оба не догадывались:
 — Что будет дальше?
Когда все чаще и чаще у маленького пленника стали брать кровь.
Ведь, что ни говори, самообновляющийся организм подростка теперь в гораздо большей степени перестраивался под влиянием, введенного ему вещества.
Того самого, которое Бьенол назвал когда-то средством Концифика.
И вскоре результат нового грандиозного открытия получил от своих исследователей дон Луис.
По ежедневным сообщениям доктора Лериха он уже знал:
— Организм Алика сам начал с ними борьбу.
Все открылось совершенно случайно.
Впрочем, как это чаще всего и бывает при разрешении любой, даже особо сложной задачи.
Проверяя в хранилище накопленный банк препаратов, приготовленных из крови постояльца тридцатого этажа клиники, доктор Лерих забил тревогу:
 — Последние запаянные стеклянные ампулы, где хранились запасы, взятой у Алика крови, были совершенно пусты.
При том, что:
 — Сам лично закладывал их когда-то в контейнер.
К тому же находились они в холодильной камере, оборудованной запорами получше, чем иной банковский сейф.
Доктор понял:
 — Кто-то забирал содержимое стеклянных упаковок.
О чем незамедлительно поставил в известность сеньора Грасса.
 — Правда, есть в этом и еще одно обстоятельство, — доктор Лерих поделился с доном Луисом своими сомнениями. — Как известно, после каждой дачи крови организм человека требует некоторого времени для восполнения ее в кровеносной системе.
Дон Луис, прекрасно знавший подобное обстоятельство, вначале не понял:
— К чему клонит ученый.
Пока тот сам не открыл ему глаза на истину:
— У Альберта же Колена подобного дефицита не наблюдается. У него будто и не брали кровь. Все в полном порядке.
Дон Луис, несмотря на отсутствие специальногообразования, тем не менее в целом понимал суть и этой, только что открывшейся перед ним проблемы:
— Не забыв про то, как просто растворился его пленник Бьенол при раскопке космического корабля пришельцев.
И эта догадка требовала своего объяснения со стороны настоящего специалиста.
 — У вас, доктор, нет такого ощущения, что кто-то вливает недостающее обратно в вены Алика, когда оттуда взяли очередную донорскую дозу?
Спросил шеф мафии, немного подумав над долгожданным сообщением руководителя своей клиники.
 — Именно такой мне и представляется картина происходящего!
Ответил Лерих.
С крайним облегчением от того:
— Что наконец-то смог сформулировать лучшим образом поистине фантастическую идею, одолевавшую его все последние дни.
— Вот это мне и требовалось от Вас услышать, — обрадовался дон Луис. — Теперь настала пора перехода ко второй фазе наших опытов.
Он тут же достал — лично для доктора из своего секретного сейфа, замаскированного под дубовыми панелями отделки кабинета, все собранные материалы, касающиеся пришельца Бьенола:
— Здесь, доктор, главный ключ к тайне.
Лерих и на этот раз блестяще справился с поставленной перед ним задачей.
Особенно помогло ему упоминание Бьенолом, еще на первом допросе перед полицейским сержантом, факта использования именно его крови для изготовления Концификом иммунного оружия против жителей Терраты.
— Если сам Бьенол был мутантом, то присущие ему отклонения от нормы могли передаваться по препаратам, изготовленным из его крови, — сделал вывод ученый.
А далее он подвел окончательный итог рассуждениям:
 — Вот почему донорская доза, взятая у Алика, подвергнувшегося лечению снадобьем Концифика, сама же и возвращается к нему через столько преград.
Столь великолепный вывод, сформулированный руководителем клиники после завершения новых исследований, породил и новые тревоги.
Высказанные при очередной встречи дона Луиса со своим главным ученым.
— Уж не хотите ли Вы сказать, что мальчишке может передаться от Бьенола способность беспрепятственного перемещения в пространстве?
Весь превратившись в слух, спросил сеньор Грасс.
С явной надеждой глядя прямо в лицо доктору. Не терпя уклончивости и ожидая немедленного ответа.
— Вот именно! — охотно подтвердил тот.
Изменения, происходящие с Аликом, не укрылись и от наблюдательного взора, всегда теперь находившегося рядом персонального санитара.
И с каждым днем Фрэнк мрачнел все больше.
Ему бы радоваться от того, что стал поправляться малыш, что исчезла даже обычная бледность на лице, сопровождавшая каждую дачу крови.
Теперь, однако, выглядело все даже наоборот:
 — Интенсивное донорство словно способствовало не только укреплению но и удивительному возмужанию подростка.
Теперь инспектор уже строил реальный план по их дольнейшей судьбе:
 — Можно было бы подумывать и о бегстве из клиники.
Тем более, что именно такой вариант был разработан до мелочей еще в офисе мистера Бредли.
Тогда, накануне внедрения инспектора в логово дона Луиса под видом санитара, все решили опытные специалисты.
Разве что беспокоила его сейчас именно эта:
 — Все более и более нарастающая в их лечебном блоке исследовательской клиники атмосфера подозрительности.
Теперь уже Мануэль Грилан все время безвылазно проводил в палате, отведенной под жилище санитару Бену Смиту.
И врачи, в соседней, где держали Алика; по нескольку раз на дню устраивали свои консилиумы у постели выздоравливающего.
Да тут еще стало событием внезапное появление целой бригады слесарей-ремонтников, оснастившей двери, ведущие в палату Алика, хитроумной системой особых электронных замков.
— Ну а ты, парень, попадать к нему будешь по особому сигналу, — сообщил санитару Мануэль Грилан, проверяя работу установленных запоров, — Да и недолго тебе осталось быть у сопляка сиделкой.
Он похлопал своего «крестника» по плечу.
 — Скоро получишь полный расчет!
Его фраза, в свете назревавших событий, прозвучала довольно зловеще.
Вселив в инспектора подозрение о чем-то, замышлявшемся в клинике.
На этаже тогда было совсем тихо.
Обслуживающий персонал, как всегда бывало вечерами, уже покинули блок, оставив их двоих, да пациента.
Чтобы прояснить ситуацию, Оверли решился проявить, прежде не свойственное ему, любопытство.
Тем более, что появился к нему серьезный повод. После слов Грилана о, якобы, скором увольнении.
— Почему недолго? Мне же контракт продлили? — якобы не на шутку встревожившись, возмутился Фрэнк.
Его собеседнику эта тихая паника в душе санитара пришлась по вкусу.
— Как продлили, так и укоротили, — засмеялся придуманной рифме Мануэль.— Переводят клиента в другое место.
И делано вздохнул:
 — Там твоя помощь больше не понадобится.
Вот тут-то выдержка изменила инспектору.
— В какое-такое место переводят Алика? — само собой вырвалось у потерявшего осторожность Оверли.
— Это уже не Ваше дело, сеньор полицейский! — рявкнул, вновь наслаждаясь произведенным эффектом, Грилан.
Пистолет, выхваченный им из кармана пиджака, ставил последнюю точку в недолгой карьере санитара Бенджамена Смита. И одновременно порождал массу неприятностей для новоявленного инспектора Фрэнка Оверли.
 — Кто полицейский? — притворно хотел было возмутиться Фрэнк.
Но повинуясь угрожающему жесту вооруженного Мануэля, пятясь, отступил в свою комнату.
 — Ну-ка, сядь на кровать, да не вздумай шалить, мигом пулю схлопочешь!
Грилан подошел к музыкальному комбайну, помогавшему Фрэнку коротать долгие вечера между дежурствами.
Так уж вышло, что до этого санитар проводил свободное время в основном за прослушиванием записей концертов современных звезд эстрады.
Теперь, подойдя к магнитофону, Мануэль умело заменил в нем кассету с магнитной лентой.
Вставил ту, что вынул из собственного кармана.
Глядя на всю эту неспешную процедуру, Фрэнк лихорадочно соображал, пытаясь понять ход дальнейшего поведения отъявленного бандита.
— Вот тут все доказательства, дорогой ты мой! — торжествуя и как бы одновременно сочувствуя, протянул Грилан.
Всем своим видом он демонстрировал гордость собственной хитростью, а попутно и просто наслаждаясь своей властью над, только что разоблаченным инспектором самого Центрального Федерального Бюро.
 — Правда, на этой пленке, пожалуй, нет ничего крамольного, — добавил он. — Просто вчерашняя запись того, что про исходило в палате Алика.
Он усмехнулся:
 — Ну да это не беда. Есть и такие, где ты себя выдаешь со всеми потрохами.
И добавил то, ради чего, собственно и затеял свое разоблачение:
 — Главное — демонстрирую эту пленочку для примера. Там сам поймешь чем себя выдал.
 — Не может быть?!
Пытался всеми силами и как только это возможно оттянуть развязку Фрэнк:
 — Ничего такого я не говорил и не мог говорить.
Удивленные глаза, руки, прижатые ладонями к груди и покорная поза должны были убедить Грилана в напрасном проявлении недоверия:
 — Никакой я не полицейский! Простой санитар! Вы же сами видели мои документы. Вопросов прежде не было.
— Ну, тогда мне все мне, видимо, приснилось, как и дону Луису, — теряя терпение, прорычал кабальеро с холеной бородой-эспаньелкой на загорелом лице. — Довольно запирательств.
Мануэль повторил свою манипуляцию с пистолетом:
 — Повторяю — подними руки за голову!
В это время магнитофон четко проговаривал запись недавнего совещания врачей в палате Алика.
...Арест полицейского агента, Мануэль Грилан планировал произвести только завтра. Но все же не утерпел, выдал свои подозрения в предчувствии упоения победой.
Потому ничего ему уже не оставалось делать, кроме как обезопасить санитара сию же минуту.
Он поднял трубку телефона внутренней связи:
— Дежурный, пришлите лифт на последний этаж! Ну да, в особый блок клиники.
Полученый ответ не удовлетворил его.
Заставив произнести еще и решающую фразу:
 — Кто вызывает? Мануэль Грилан!
Повторив приказ, он, тем не менее, не бросил трубку на рычаги аппарата.
Поигрывая пистолетом, зажатом в другой руке, некоторое время ждал подтверждения от исполнителя его приказа.
Через несколько минут, видимо, понадобившехся электронике диспетчерского пульта на идентификацию голоса человека, сделавшего запрос, раздался невозмутимый ответ:
— Приказ понят, сеньор Грилан! Лифт послан на верх!
Вот тогда бандит и бросил на рычаг телефона, надоевшую ему трубку. Следом за чем  скомандовал арестованному:
— Давай к выходу!
И пояснил, не спуская с пленника своего оружия:
 — Внизу тебя ждут лучшие друзья с подарками!
Свои слова он для убедительности подтвердил демонстративным клацаньем затвора пистолета.
На пол из патронника вылетел патрон, только что едва не прикончивший Фрэнка. Уступив это право другому, только и ждущему, когда будет нажат курок.
Фрэнк, разочарованно поникнув головой и шаркая ногами по полу, пошел к двери.
Шаг-другой, и, запнувшись о шнур; ведущий к телефону, он вдруг плашмя рухнул навзничь.
Так и растянулся головой вперед через порог палаты.
а— Вот рохля, как таких еще в полиции держат!
Ехидно осклабился Мануэль Грилан, пиная остроносым ботинком лежащего перед ним Фрэнка.
— Вставай давай, а то пристрелю как собаку!
И тут же поплатился за свою неосторожность.
Бросившись всем телом, словно разжатая стальная пружина, инспектор мигом оказался в ногах своего разоблачителя.
Короткая подсечка, и тот, буквально, как сноп, свалившись на пол, уже хрипит, пуская пену изо рта.
Фрэнк глядя на его конвульсии от удара, полученного ребром ладони по горлу, даже пожалел, что немного не рассчитал усилие:
— Ему Мануэль мог еще пригодиться.
Нет, убивать Грилана Оверли не собирался:
 — Во .всяком случае, пока он еще был нужен ему живым.
Инспектор призязал поверженного врага покрепче к стулу.
Использовав для этого тот самый, так некстати, для подручного дона Луиса, подвернувшийся под ноги Фрэнку телефонный шнур.
Затем щедро плеснув прямо в лицо Мануэля Грилана застоявшейся водой из графина, отрывисто сказал:
— Пора приходить в себя!
Сознание медленно возвращалось к Мануэлю.
Несказанно опешившему не только от того, что с ним случилось лично:
— Но и от всего произошедшего на этаже.
Где теперь ситуацию надежно контролировал бывший санитар, оказавшийся, как и предполагали, агентом федеральных правоохранительных органов.
 — Вы глупы как пробка, сеньор Грилан!
Продолжил с показным уважением недавний разговор, но уже в новом для себя качестве, Фрэнк Оверли:
 — Вы, кабальеро, напрасно полагали, будто я на столько наивен, что стану без нужды разоблачать себя в палате Алика, где, без сомнения, все просто обязано быть утыканным подслушивающими устройствами.
Говоря так, он ни сколько не кривил душой.
Фрэнк знал еще до начала операции по проникновению в медицинский небоскреб:
 — Как двойник Бьенола, именно он, пусть и временно, но непременно нужен был в этом обличий, будучи даже при этом хоть трижды полицейским.
Ведь сбежать-то отсюда все равно было невозможно.
— Не так ли?— спросил он, досказывая свою истинную мысль относительно собственной роли.
— Верно! — прохрипел Грилан, с трудом поворачивая шеей.
Удар, нанесенный по горлу соперника умелой рукой каратиста, не прошел для него бесследным.
Досталось и голосовым связкам. Хотя сейчас Мануэль больше слушал, внимая откровениям инспектора ЦФБ.
— Вот я и наговорил вам без опаски все, что хотел, чтобы услышали, — между тем откровенничал Оверли.
Только и теперь Фрэнк и перед угрозой смерти не стал бы говорить о главном, что следовало ему делать:
 — Тянуть время в ожидании, до той поры пока не явится кто с разоблачительной миссией.
Как и произошло.
 — И шнур этот телефонный, роковой для Вас, не уважаемый бандит, не просто так под ногами оказался, — улыбнулся над собственной выходкой Оверли. — Крепление его к полу лично нарушил на всякий случай.
И, как успел убедиться нынешний пленник, предприимчивый заговорщик нисколько не прогадал.
— Все равно здесь подохнете как собаки, — в бессильной злобе прохрипел с пола Грилан. — И ты, и твой сопляк.
Утверждать такое у него имелись все основания.
 — Внизу охрана. Не пробиться вам к своим ни за что на свете, — не сдавался кипевший в бессильной ярости Мануэль Грилан.
На что получил бесхитростный ответ:
— Я и не думаю сам пробиваться. Сделают это другие.
Как полагалось далее, по сценарию, разработанному в Центральном Федеральном Бюро, по сигналу в клинику должен будет доставлена группа специального назначения. И всместе с ней внутрь проникнет отряд вооруженных сотрудников непосредственно ЦФБ, чтобы обезвредить охрану.
Не посвещая Мануэля в такие подробности, об одной тонкости Фрэнк все же проговорился:
 — Операция по вашему разоблачению начнется через час.
Грилан все еще неверяще пучил глаза, пока Оверли не уточнил и столь расплывчатый срок:
 — Или даже раньше.
Не побоявшись раскрыть карты окончательно:
 — Сразу после того, как сумею подать сигнал.
Почувствовавший близкую победу Оверли мог торжествовать:
 — Сделаю это, к вашему на то сожалению, прямо сейчас.
Лицо Мануэля стало сереть от страха и достигло своего предельного цвета паники при следующем заявлении бывшего санитара:
 — Так что обязательно сидеть тебе, паря, на электрическом стуле за все, что совершил— и за убийство родителей Алика, и за смерть Бьенола.
Остальное подрозумевалось без слов.
В том числе и то, что такую же участь должен будет разделить, на пару со своим подручным, незабвенный доно Луис.
 — Хотя, конечно, жаль, что двухместных электрических стульев не бывает!
Не удержался Оверли от очередной шутки, прозвучавшей для слушателя с черным —  роковым оттенком.
Френк подошел к поверженному и, по рукам-ногам, крепко связанному телефонным шнуром Мануэлю.
Достал у него из пиджака, только что прослушанную ими обоими, кассету с записью врачебного совещания:
— Вот и первая улика. Ведь на консилиуме все вы были вместе и болтали без умолку, —  заметил он. — Значит, доставь я ее куда следует, никому уже не отвертеться от факта, что Алика здесь держите, вроде подопытного кролика.
Как приговор прозвучали заключительные слова:
 — К тому же, еще и эксперименты противозаконные на нем проводите.
В ответ Мануэль дернулся было всем телом, обмотанным телефонным кабелем, но лишь бессильно зарычал от переполнявшей его злобы.
Что ни говори, а путы были крепкими.
— Что языком чесать, пора бы и сигнал подать в Центральное Федеральное Бюро о том, чтобы высылали для всех вас почетный экскорт, — проговорил Фрэнк. — Только и осталось зайти к Алику в палату.
Теперь пистолет повернулся зрачком ствола к своему прежнему хозяину:
 — Говори, где ключи от замков, назови шифры?
 — Не знаю!
Внезапно поймав полицейского на совершенной им ошибке, даже превозмогая боль в разбитом лице, захохотал Грилан.
Фрэнк вынужден был жовольствоваться простой констатацией крайне неприятного факта, сводящего все его усилия к нулю:
— Замки электронные. Все подчинены центральному диспетчерскому пульту.
Грилану было чему радоваться:
— Именно по его настоянию ранее предусмотрели организаторы охраны такую систему, при которой никто, даже — он не в силах открыть дверь в палату с ценным пациентом без специального согласования.
— Не может быть?!
Переспросил Фрэнк, облизывая языком, мгновенно пересохшие от волнения, губы:
— Почему?
 — Объясню. Все равно ты уже не жилец, — охотно ответил Грилан. — Щенок этот вроде бы как летать способен, наподобии покойника Бьенола.
Полным откровением для Оверли стало все, что и дальше поведал ему, уже ничего не боящийся Грилан.
Оказывается, таким образом обезопасили себя, на первый случай, от всяких неожиданностей:
 — На первых порах; и такое сойдет, пока пацан своей настоящей силы не знает, — разглагольствовал Мануэль. — Но уже завтра его вообще отсюда увезут, откуда как ни прыгай, только далеко не уйдешь!
После паузы он вновь нарушил воцарившуюся было тишину:
— Если же, ты, отпустишь меня прямо сейчас, то можешь рассчитывать потом на такую же милость и к себе.
И не давая времени на обдумывание ультиматума, Грилан посулил и самую заманчивую в такой ситуации перспективу:
 — Останешься жить. Это я тебе точно обещаю.
 — Вы оставите мне жизнь? — усмехнулся Фрэнк.
И с ужасом почувствовал:
— К чему может привести его одна-единственная ошибка.
Состояла же она в том, что еще днем не забрал у Алика, подаренные тому когда-то в гилее самим Фрэнком, часы со встроенным в механизм радиомаяком.
 — Всего и делов-то оставалось бы — раздавить каблуком чуткое электронное устройство.
Именно исчезновение сигнала на экране радиопеленгаторной станции и было той командой к штурму клиники доктора Лериха полицейскими частями специального назначения, на которую он главным образом рассчитывал.
И вот результат:
 — Так хорошо разработанный план давал роковую осечку.
Правда, оставался еще и самый последний — один-единственный, пожалуй, шанс на спасение.
Только теперь уже выходил вариант эвакуации без Алика:
— Запертого под надежными замками.
Кстати, этот план и был предусмотрен на тот случай, если в клинике мальца ему найти вообще не удастся.
 — Но ничего, — подумал Фрэнк, собираясь дать мафии последний бой. — Скоро я за Аликом вернусь.
И даже срок назвал:
— Сразу, как только выберусь из этого змеёвника.