Ощущение мгновений

               
                мгновений


                Ощущение               
                Ощущение

              Ощущение 
               

                мгновений
Ощущение
               
               

Tag-line:

«Сними кино или напиши книгу, когда ты угашен»





Спасибо людям, без которых не было бы этой книги – Жене Крючкову, Андрею Грачеву, Олегу Прохорову, Ире Тютюнник, Алене Коваленко, Насте Лысенко, Ягубу Абдуллаеву, Слону Белому, и другим.
При косвенном участии Ани Усиковой, Лены Боднарчук, Карины Космос.

Отдельная благодарность Марине и Г.Э.С
Вы помогли мне сделать то, что я хотел и как  хотел.
Dunhill Maklaud.               

Все права защищены. Перепечатка или иное распространение  полного текста или фрагментов данной книги без письменного согласия автора преследуется по закону.

Dunhill Maklaud © (2008-2011)


От автора
О парнях и девушках 90-х годов производства. О субъективных моментах жизни.

У меня есть надежда, что эта книга будет интересна читателям независимо от их возраста и убеждений. Книга не пропагандирует  ни один из описанных в ней образов жизни и полностью является продуктом субъективного восприятия автора.

Книга основана на реальных событиях.




Пролог
Все началось из любознательности и из желания пережить новые ощущения и впечатления. Новые люди, новые приключения, новые возможности. Иллюзия управляемого рая и приятное осознание собственной неуправляемости. Так все начиналось, и что-то, скажу я вам, в этом было. Что было дальше? Скоро узнаете…
И еще, если употребляете наркотики, делайте это вдали от зоопарков, детских площадок и прочих людных мест. Животные  могут получить психологическую травму, а дети взять с Вас пример.    
               




                Часть первая
                «Narco»
               
          Последний  «трип»  2008
    Поезд приехал достаточно быстро, и я не успел упасть на пути перед ним, так сильно меня раскачивало. Радовало только то, возможно, что со стороны я казался просто сильно пьяным. Парень, спокойно качающийся в конце платформы, вряд ли вызвал бы опасения даже у профессиональных параноиков.
Кажется, сегодня я многократно превысил среднюю норму «аптечного» наркомана. С трудом вспоминая количество пачек из-под препаратов, я попытался выровняться и принять более нормальное положения в пространстве. Фонари, горящие в тунелле метрополитена, сливались в яркие пятна, потом перед глазами пошел хоровод из банок «Рево», которые, не замедлив, слились в морду зеленого крокодила, ползущего прямо на меня. Состав подъехал к платформе, дружелюбно распахнув двери.
     Я, повинуясь скорее мышечной памяти, чем толчку сознания, на автомате вошел в полупустой вагон. Остановившись в проходе, огляделся. Почти все лавки были пусты, и лишь две-три заняты людьми.  Такое ощущение, что в сумерках подземелья люди пытались хоть как-то обезопасить себя осознанием близости себе подобных -  этой иллюзией временной сплоченности. Пройдя несколько шагов, я присел на пустую скамью. Где-то в глубине головы предательски билась мысль о том, что сегодня меня особо сильно накрыло, рассеивая паническую дрожь в теле. Но волевым усилием, сжав кулаки покрепче, я устранил пугающе непотребные в данный момент мысли. По крайней мере, я пытался в это верить. Стук колес и мерное покачивание вагона усыпили мою бдительность. Меня расслабило также ощущение принадлежности к этой стайке людей, находящихся рядом. Самое страшное в наркотическом передозе – это переживать страх от сильнейшего прихода в одиночестве. И пусть они были чужими, незнакомыми, я, тем не менее, нуждался в них сейчас как никогда.
     Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Появилось знакомое ощущение бесконечного падения вниз. Сквозь веки слабо проникал тусклый свет вагонного освещения. И вот сейчас, поддавшись непонятной мимолетной мысли, я стал невольно рисовать окружающую меня картинку. Рисовать воображением на внутренней стороне собственных век.  Сначала получалось не очень, но понемногу, одна за другой, начали прорисовываться детали. Напротив меня сидел какой-то седовласый дедуля благообразной пенсионной наружности. С закрытыми глазами я стал пристально его рассматривать. Запомните, никто ничего вам не сможет предъявить, если вы правильно умеете пользоваться своим внутренним зрением. Я внимательно «смотрел» на него.
     Седые волосы, легкая щетина, интеллигентный подбородок, светло-голубые глаза, на вид ему лет 60-65. Достаточно крепок для своих лет. Жилистые кисти с длинными аристократическими пальцами. Что-то неуловимо выдавало в нем незаурядность, которая не бросалась в глаза, но присутствовала очень ощутимо. Мне даже был чем-то симпатичен этот старик. Сознание стало рисовать комиксные картинки его жизни. Вот он в магазине – покупает колбасу, хлеб и кефир. Вот он в гараже – ковыряется в выходной день в старом «Москвиче» или «копейке». Почему-то я был уверен, что он является обладателем подобного металлолома. Вот он покупает сигареты в киоске. А вот… Внезапно картинка сменилась, обретя сверхъестественную реалистичность. Вот он идет по коридору какого-то здания с темным портфелем в правой руке. На нем кофейного цвета костюм. Идет, идет и вдруг падает. Просто и без звука. Даже не выставив рук перед собой. Левая кисть прижата к груди, правая сжимает ручку портфеля. Судорожно дрожащие губы. Широко открытые глаза и застывшая слеза на правом веке. И где-то далеко фоном до меня доносятся всхлипы и многоголосая фраза  «А ведь он только вышел на пенсию…»
…Я мгновенно открываю глаза. Свет ослепляет, жжет зрительные нервы. Старик мирно дремлет напротив. Руки у меня трясутся. Пытаюсь успокоиться. Я осторожно повел взглядом по сторонам – никто не обращал на меня внимания кроме одной пожилой женщины, сидящей от меня слева  по диагонали. Она буравила меня взглядом, судорожно вцепившись в сумочку. Бликом резанул по глазам зеленый камень на кольце. Мы встретились взглядами…
…Серый асфальт, белая иномарка стоящая поперек дороги, пешеходный переход и белая простыня в пятнах крови. Я стою возле светофора, мигающего желтым светом. Всматриваюсь. Так и есть – оцарапанная кисть торчит из-под покрывала, на пальцах массивный перстень с зеленым камнем… Сердце забилось чаще. Я видел все, словно только что был свидетелем этой аварии. Меня бросило в жар. Сглотнув, я снова осторожно посмотрел на женщину. Она сидела в той же позе, сложив руки на сумке, с будничным устало-недовольным лицом, уставившись в объявления, расклеенные под потолком вагона.
   Я встал и пошел к двери, хотя поезд только начал свое движение по перегону. Следующей станцией была «Алексеевская». Совершенно не понимая, что происходит, обернувшись, за несколько секунд я «увидел» смерти всех пассажиров вагона. Крики и стоны заполнили проклятую железную коробку. Ощущение паники подступило опасно близко. Ком, забившийся в горле, ясно обозначил, что пора отсюда валить. Повернувшись к  дверям с надписью «Не прислоняться» я стал кулаками колотить по стеклу. На моем лице застыло выражение страха и злой решительности. Я бил двери не чувствуя ничего кроме страха, и желания бежать. Добротно валил с кулака. Пару ударов ногой и коленями. Я бил их до тех пор, пока не почувствовал, что по рукам что-то течет, словно холодная вода. Я остановился и, подняв окровавленные кулаки,  рассматривал сбитые костяшки, а кровь с них капала на пол. Пассажиры, выпучив глаза, уставились на меня всем своим потусторонним большинством. На мое счастье, к поезду подъехала очередная станция, и двери, всхлипнув гидравлическими суставами, разъехались в стороны. Я практически выпрыгнул из вагона и бросился бежать по станции к спасительным ступеням выхода. Скорее! Прочь отсюда! Там, наверху меня ждала теплая ночь и одиночество, которое теперь уже стало жизненно необходимым  лекарством.
Выбежав из стеклянной будки перехода,  я двинулся в сторону арок ведущих во дворы. Бежал до тех пор, пока не начало колоть в боку.  Сбавив темп, я перешел на шаг. Пробравшись через дворы, вышел на асфальтированную дорогу. До моего дома оставалось километров пять. Время позднее, а денег на такси у меня не было. Рассудив, что сейчас пешая прогулка пойдет мне только на пользу, я снял футболку, вытер ею свои окровавленные руки, сложил на манер кухонного полотенца и, набросив на плечи поверх джемпера, зашагал по освещенной луной трассе. Белые разделительные полосы медленно плыли у меня под ногами, а тишина ночи начинала скрывать все страхи.
   Это был мой последний наркотический трип. По крайней мере, я так думал. Но вы ведь знаете, не всегда получается так как нам того бы хотелось. Похоже, на этот раз мой случай был именно таким.

Среди людей. Начало. Осень 2008.
   Вечер поздней осени загнал меня, трепещущего от пронизывающего ветра, в тепло помещения небольшой  уютной кофейни. За окном падали хлопья снега, ватными клочьями оседающие на ветвях деревьев, выстроившихся вдоль улицы. Я сидел и размышлял о какой-то неясной чуши.  Заметил, что в последнее время часто слышу гениально-философские изречения личностей, которые в свою очередь сами далеко не являются гениальными философами, а иногда, что там говорить, и личностями тоже. Мозги расслаблены. Мыслительный процесс с минимальной нагрузкой. Мозг мой,  словно батарея ноутбука, когда система работает в режиме пониженного энергопотребления. Перед глазами, словно на большом экране, плавно проходят слова, складывающиеся в строки:
 «…Она сидит и всех палит – кто кого «отризеншпицит», кто кого «отшаповалит», и не дай бог ей открыть рот – шоу-биз держись. Моя бабушка читает газету Жизнь».
Эта фраза из какого-то альбома Гуфа сейчас стояла на режиме «shuffle» в моей голове. Может быть потому, что последние трое суток я почти не спал и только его песни и слушал? Стараюсь не думать об этом, но память не диск - ее не сотрешь.
Тут еще они…
 «Какой «дан» по целованию жоп, мудила?»
Именно это, повернувшись, хочется сказать прямо  в лицо сидящему у меня за спиной толстоватому парню. Уже добрую четверть часа слышу журчащие потоки низвергаемой им словесной диареи. Резкий всплеск негатива в сознании отогнал от меня дремоту.
    Их сзади было двое. Вообще, интересная парочка. Он, по всей видимости,  просто лох,  правда, при деньгах, что в его положении в принципе не решало, она – неопытная динамщица. Интересное сочетание.  Так как мне было скучно, а кофе еще не был готов, я чуть повернулся и  стал их рассматривать.  Брелок от машины на столе, чуть правее - достаточно дорогой с виду кожаный кошелек. Все-таки понты чувак кидал достаточно умело, но не учел один момент – место технически не соответствовало этому. Хочешь кинуть понт – веди девку в блатное заведение и там с французским прононсом читай меню, забивая запах хренового одеколона дымом дорогой сигары. Я как раз учуял неприятный сладковато-вязкий запах его туалетной воды. Меня вообще это здорово удивило – нью стайл в тактике построения отношений. Записываемся на эксклюзивные авторские тренинги. Я уже начинал чувствовать себя одним из участников-соглядатаев. Мужик, к слову, вел себя крайне проигрышно. Проигрышно для самого себя. Он  добровольно отдался на милость этой незамысловатой, дамы с явно выражеными дешевыми замашками.  Ненатурально смеясь, очень заискивающе соглашаясь с кулинарными изысками своей спутницы и часто вытирая потные ручонки салфетками, он производил на меня впечатление записного мудака. Она, в свою очередь, старалась максимально войти в амплуа светской львицы, картинно заламывая верхние конечности с маникюром, сделанным как минимум за 150$ в лучшем салоне города (да, детка!), и это в свои, скорее всего, неполные двадцать лет (на большее она не выглядела). Чувак же в  голимом коричневом костюме, оплативший ей этот вечер, плотоядно ухмылялся, когда она поворачивалась в сторону со звонящим телефоном в руке. По другому нельзя было смотреть на перетянутую снизу «моногрудь» 3-го размера, буквально вываливающуюся из нескромного декольте.  А мадемуазель же, я  уверен, строчила оправдательные смс-ки своему дежурному ёбарю, который вопрошал какого моржового он все еще один в этот вечер. Я отвернулся от них, ища взглядом что-нибудь более занимательное. Не нашел. Откинувшись на спинку кресла, протер глаза.
Итак.
Я сижу в «Coffee Life», сижу и жду девушку, с которой несколько дней  назад банально познакомился в одной широко известной социальной сети. После недолгого общения что-то щелкнуло в голове. Почему бы не встретиться да не пообщаться с живым человеком без этих электронных смайлов, и точечек с галочками… Она же вот-вот должна была появиться. Мы договорились встретиться с ней в восемь, но я пришел раньше на полчаса. Нет, не потому, что она меня так заинтересовала или  я боялся опоздать, или что-то еще. Просто  хотелось «собраться», свыкнуться с окружающей обстановкой, привыкнуть к отдыхающим в заведении людям, которые совершенно не подозревали  насколько обдолбанный чел тусует одновременно с ними в одном зале. Ходить на свидания под действием различных расширителей сознания – моя обычная практика. Хотя тусовать у меня уже конечно не было сил. Но свыкаться с вынужденным обществом мне все-таки стоило определенных затрат.
    Я знаю, мне давно верная дорога как минимум к психотерапевту, хотя временами думаю, что уже к психиатру.  Но вечер еще не подошел к концу и у меня еще оставались силы  для поддержания своего состояния в более-менее адекватном ракурсе. Мне сегодня тотально нужны были положительные эмоции, и еще было бы неплохо чтобы меня «отпустило», хотя было бы наверняка прикольно устроиться порелаксировать здесь весь вечер напролет. Прошло минут двадцать с момента моего вторжения в уютное теплое помещение и я, потягивая кофе с карамелью и  корицей, согрелся окончательно.
– Привет!!! А вот и я, – звонкий голосок вернул меня к реальности. К столику подошла симпатичная девушка, невысокого роста, с очень приятной улыбкой на лице.
– Оо! Здравствуй. Так вот ты какая, - хрипло произнес я. Меня удивило, что она тоже пришла раньше, а как же фирменное «опоздать на десять минут»?
– Ну да, а какой ты ожидал меня увидеть, с тремя ногами и одним ухом? – ее улыбка обезоруживала.
– Нет, мне подойдет и просто с тремя ногами.
– В таком случае тебе в другую галактику, думаю, подыщешь себе что-нибудь.  Она, так же очаровательно улыбаясь, уселась рядом. Не напротив  через столик, а сбоку.
Разговор завязывался  с той непринужденной легкостью, которой я никак не ожидал. О, Момент, ты так непредсказуем! Нет, сейчас я подумал как раз не о клеящем веществе, продающемся в желтых тюбиках.
    Мои  вечера духовно-социальной адаптации и возвращения в реальность всегда сопровождались какими-то интересными моментами, – я уже давно это подметил, пару дней назад я был абсолютно десоциализирован во всех смыслах этого слова, сейчас же  я  снова могу практически нормально логически обоснованно жить, мыслить, и общаться. Партия же этого вечера только начиналась…
   К моему собственному удивлению я даже не знал, насколько она затянется. Но это было скорее хорошим сюрпризом, чем чем-то другим.
Когда мы уже гуляли по ночным улицам, сквозь радужную занавеску отличного настроения проскользнула одна-единственная мысль: «Только бы не испортить всё, внезапно убежав, испугавшись светофора.


Утро «брутто». Следующий день.               
    Будильник в телефоне разбудил меня громогласно взыгравшей песней Moby «Flower». Сначала я думал, что мне снится эта мелодия, но потом все-таки понял, что это будильник. Просыпаюсь, лежу в постели. Стягиваю с головы одеяло. Поймал себя на мысли, что сейчас наверняка выгляжу как шизофреник в заведении для душевнобольных, прячущийся от внешнего мира.
   Первое, что я понял, – мне сегодня мне не нужно на учебу-работу, а затем вспомнил, что вчера мы отлично погуляли с этой девочкой Юлей, я ни разу не «загнался» и даже вполне удачно шутил.  Было очень весело. Нет, мне не сложно комфортно общаться с нормальным человеком. Просто очень тяжело, когда в моей крови концентрация «веществ» достигает значительных пределов. 
   Я не наркоман. В общественно-популярном смысле этого понятия. Так я решил сам для себя, когда понял, что прибегаю к наркотикам только от скуки. В случаях душевной тоски или безысходной печали я почти всегда приходил к выводу, что нужно решать проблему это состояние вызвавшую, а не «угашиваться до невменоза».  Стало быть, я тянулся к стимуляторам сознания  лишь в минуты полного упадка настроения, без видимых на то причин. Я. Буква обозначающая самосознание и самоидентификацию каждой конкретной личности. Я…
Что я могу сказать о себе?
Моё «интернет имя» – Dunhill Maklaud, которое, кстати, оказалось на редкость удачным – некоторые мои знакомые меня иначе как Маклаудом не называют. Вообще у меня много имен, но лишь два из них настоящие.
Я студент гуманитарного вуза.
Я музыкант-самоучка, который иногда мечтает стать профессионалом, но реально оценивает свои шансы и летает в облаках невысоко.
У меня много увлечений, из которых не все полезны для здоровья.
Я работаю (скоро перестану) в государственном учреждении за копейки, но это весело.
Я увлекаюсь психологией, ведь это так интересно.
 Я занимаюсь боксом, потому что спорт тренирует не только тело, но и дух.
Я слушаю нарко-рэп и периодически угоняюсь разнообразными расширителями сознания.
Я не примерный сын, но благодарен родителям за воспитание, которое получил.
Моя любимая музыка не имеет постоянного жанра, главное, чтобы она была в унисон с душевным настроем.
Мои любимые телепередачи, это программы о жизни животных. Нет, не «ДОМ-2» и подобные, а о настоящих животных.
У меня куча проблем, но без них было бы скучно.
Пока достаточно, ведь остальное вы скоро узнаете сами.
   На зеркальной плоскости тумбочки завибрировал телефон. Машинально глянув на часы, я увидел, что уже восемь утра. Сегодня я мог позволить себе поспать дольше, чем обычно, но уже, честно говоря, почему-то не хотелось. И чувствовалось также, что наркотический драйв еще не до конца выветрился из головы. Нажимая зеленую клавишу приема вызова, успел обратить внимание на высветившуюся надпись  «номер не определен».  Беру трубку.
– Алле. Голос даже не показался знакомым.
– Привет, старик! Что ты, где ты?  Куда пропал?
Мне сложно было понять, кто же это мог быть…
– Да вот, прихворал, дома сейчас.
Я покачал тяжелой головой.  Вчерашний отдых давал о себе знать
– А, ну понятно, соображаю. Тебя сегодня не будет? 
– Правильно соображаешь.
– Вчера что-то было?
– Нет, вчера ничего не было, кроме того, что было, но это было не то, что могло быть.
– Да? – голос собеседника на секунду напрягся. – Ну, да ладно, если че – созвонимся. Точнее, я наберу, если будет что предложить.
   Я попытался ответить максимально нейтрально. Когда не понимаешь, с кем говоришь, а дело касается наркотиков, лучше быть осторожнее.
– Все в порядке, брат. Я уже давно завязал. Пока.
– Да ну ясно, – голос в трубке засмеялся. – Давай, до связи.
В динамике телефона раздались короткие гудки.
   И тут мое сознание озаряется, и в голове вспыхивает лампочка со знаком вопроса. Я понятия не имею, кто это был. Однозначно кто-то из университетских знакомых, но кто?
Был… Кто был? Где?
Снова эти незнакомые номера. Точнее, люди с незнакомыми номерами телефонов. Уже второй раз за неделю. В первый  раз я не взял трубку.  Возможно, за мной следят. Нет, это паранойя. Наверняка. Хм, а возможно таки следят. Я быстро встал, подошел к окну, прикрывшись шторой,  и медленно выглянул через окно на улицу. Черт! Я так и думал!  Наверняка Они в той тонированной «десятке». Тонированная «десятка» действительно стояла в нескольких десятках метров напротив моего дома. Честно говоря, по-моему, она стояла тут всегда, то есть принадлежала кому-то из соседей, но мне сейчас было слишком трудно сконцентрироваться на таких малозначащих мелочах.
«Нормально,  – подумал я. – Нужно сделать вид, что меня нет дома. Тогда и Они подумают, что меня нет дома, и уедут с пустыми руками.  Но как!?» Я снова подошел к окну и плотнее задернул шторы, затем в прихожей проверил, все ли замки на двери заперты. Убедившись, что фортификация наведена в должном порядке, я выпил пару стаканов сока и, сделав вывод, что теперь меня наверняка нет дома, спокойно отправился восстанавливать нервную систему. Холодное умывание в ванной. Холодный томатный сок. Что может быть лучше для меня сейчас? Последней параноидальной мыслью было: «Мы в разных мирах, где есть они – меня нет, и наоборот»
   DVD плеер понимающе проглотил диск широким языком дисковода. Ну, а я, удобно устроившись на диване, выволоченном на середину комнаты, задумчиво начал смотреть фильм. День прошел как сплошной киносеанс. Я лишь пару раз ходил на кухню, чтобы перекусить, и в туалет. Сознание было словно пережевано гигантской ментальной мясорубкой, и ощущение непривычной пустоты не давало нормально расслабиться.
   Да уж, побочное действие всех этих «витаминов» – единственное, что сковывало меня в количестве потребления. Обеспечьте мне больше рецепторов в мозге, и  я переверну этот мир. 
   Что же я такое принял? Ощущения остаточных явлений исчезли только на следующее утро.


Три недели спустя. Новый год 2009.
Тошнит. Темно. Во рту сухо, шершавый язык с трудом отлипает от нёба.
 Я не пил много – по крайней мере, мне так казалось. Из комнаты бьет по ушам глубоким басом музыка – звучит какая-то песня группы из Замоскворечья с  фронтменом в свое время жившим в Китае. В памяти вспышками проносятся картины прошлой ночи.
…я за столом, коньяк, шампанское. Пьем. Музыка. Без пяти двенадцать. Звон стекла, бокалы-фужеры. Чё там дальше… Не помню…
   Собираю осколки событий в одну кучу. И вот – вспышка, поднимаю глаза, на часах три часа ночи, вокруг люди. Выхожу. Курю. Комната, коридор. Заблеванный персонаж знакомого вида, но кто такой вспомнить не могу.  А, это же мой брат. Чёрт. Да его же вырвало прямо на собственный свитер. Фу. Меня мутит. На полу полупустая бутылка. Чё это там? Шампанское. Делаю пару глотков . Становится чуть легче. Возвращаюсь обратно в комнату. Смахиваю со столика у кровати журналы. Ставлю зеленую бутылку на полированную гладь столешницы. В гостиной что-то падает со стола, слышится звон битого стекла. Чей-то пьяный бред. Хотя пьяный ли? Мы здорово угнались сегодня. По всей видимости, очень здорово. Лично я, пожалуй, даже сильнее чем хотелось бы.
Новый Год. В таком ракурсе этот добрый праздник я еще не видел. Озираясь по сторонам и протирая глаза, я заметил, что лампочка как-то неестественно висит – вдоль потолка…
    Почему и как я вообще оказался здесь? Мне ведь так не хотелось  встречать Годный Нов (неологизм, придуманный мною в предпраздничной эйфории) в  компании людей с узколобыми взглядами и такими же радостями. Я ведь уже давно потерял интерес к подобным компаниям таких своих старых знакомых. Манией величия  не страдаю, но порой скептически смотрю на них и осознаю, что  общих интересов у нас постепенно становится все меньше. Нет, среди присутствующих было, конечно, пара приятных мне людей, но все же. И вот, как всегда – ожидаешь лучшего, получается как обычно. Пьяная ночь. Нетрезвые люди раскрыли свое истинное лицо, дешевые понты, равно  как и плохие манеры, всплыли на поверхность, дрожащие руки наполняют рюмки, люди быстро и весело опрокидывают их. И так с небольшими интервалами в три-пять минут, пока очередной персонаж морозит какую нибудь ***ню, именуемую им «новогодним пожеланием всем трудящимся и тусующимся». Девушки в компании отсутствуют (сказалась закомплексованность парней и незаинтересованность приглашаемых). И этому я не был удивлен. Но так как все уже случилось, и я уже основательно «угашен», вернемся к празднику. Все гости уже спали,  ответственно надравшись алко. Да, по ходу, диалоги на сегодня закончились, а вот спиртное еще нет. Максимально серьезно оценив ситуацию и отметив, что конкурентная способность присутствующих в этом виде спорта для меня уже не конкуретна, я обреченно стал быстро бухать один. Ничего более разумного в тот момент мне придумать не удалось. Жаль только, что наркотрешеров в этой команде было чуть более чем ни одного, помимо меня, ибо в алкогольном драйве я, честно говоря, давно уже драйва не видел.  Из комнаты донесся звонок телефона. Встаю. Иду. Беру трубку, разговариваю с товарищем, которого слышу впервые. О чем говорили, не помню, но расстались друзьями. Осматриваю помещение. Бухать одному становится скучно. Но все присутствующие - доблестные славянские парни все до одного были повержены коварной водой.  Натюрморт этилового побоища был живописен. Я же кажется, оказался последним элитным бойцом света.
Наливаю очередную рюмку, чокаюсь с цветочным горшком, опрокидываю, ведет, ведет, хватаюсь за штору. Не упал. Наливаю. Опрокидываю. В глазах темнеет. Прощаемся теперь уже с рюмкой, ухожу в астрал… 

Первый раз или знакомство с органами.
    Короткий зимний день закончился, пролетев, как голубь над мусорным ящиком, так же быстро и не менее коряво. Радовало только, что совсем скоро у меня будет долгожданная встреча со старыми  товарищами, с которыми я давно не виделся. Очень хотелось, чтобы время ускорило свой ход.
   Итак, пять часов вечера. Я сижу, удобно устроившись на лакированной деревянной скамье в одной из кафешек, потягиваю холодный «Staropramen» – лучшее пиво, нашедшееся в заведении, общаюсь с парнями, вспоминаем прошедшие встречи.  Рядом Миша, напротив мой старинный товарищ Дрон,  слева от него сидит Волк. Смеемся, толкаем басни. Настроение улучшается в геометрической прогрессии.  В таком ключе проходит часов пару, затем наступает время риторического вопроса из серии  «Что будем делать дальше?».
    Вопрос этот, в переводе, понятном для иностранца, на самом то деле  звучит по-другому: «Ну че, ребята, надо уже куда-нибудь идти, чтобы  ужраться в хлам  наконец…». Дрон подает идею сняться и продолжить корпоративчик в каком-нибудь более презентабельном месте. Выходим из кафе, осматриваемся и решаем срезать путь через  один из внутренних двориков, которыми так изобилуют  жилмассивы города Харькова. Не спеша сворачиваем в прелестную арку с облупившейся штукатуркой и… видим четверых, идущих нам навстречу «ппэсэсовцев». Кто-то из парней достаточно громко говорит: «Ой!», команда оперативно разворачивается и отправляется на 180. Зачем он это сказал, я не знаю. Эхо от «ой» многократно усиливается в арке. А доблестные сотрудники милиции, уже значительно ускорив шаг, двигаются в нашу сторону.
Не успев отойти и пяти метров, наше крестное шествие останавливается все теми же доблестными сотрудниками.
– Бодрый вечер, ваши документы.
– Добрый, да, конечно, – мы роемся в карманах, достаем кто паспорта, кто студенческие билеты, кто удостоверение ветерана медицины.
– Ребят, а вы чего это нас увидели и технично так сошли с траектории? – задает, дрожащим от финансового волнения голосом, вопрос молодой сержант.
– Эээ, понимаете, мы шли в этот двор распивать спиртные напитки, увидели вас и решили не пить, – попытался отшутиться Дрон.
– Это ты типа юмор сказал, -- следовал вопрос от сотрудника.
– Так точно!
– А ты че тут типа самый умный?
– Ну да…
– Ну-ну.
– Что в карманах, осмотрите, – прапор махнул в нашу сторону.  Судя по всему, парадом заправляет он, как я понял.
– Запрещенное что-нибудь есть? – обращается ко мне все тот же сержант.
– Да нет, вроде бы…
Главное – отвечать спокойно и уклончиво, чтобы не вызывать лишних нежелательных мыслей у доблестных сотрудников. Ощупывает карманы моей куртки, джинсов, светит фонариком в лицо – «че думаешь, ослепил меня, я убежать не смогу?»
– Рюкзак открой.
И тут начинается самое интересное – через две минуты у меня находят пневматический пистолет, скальпель. У Миши нож.
Ствол оказался у меня в рюкзаке не помню как, а скальпель – чисто случайно, но нас таки решают определить в отделение РОВД по незабываемой улице Ромена Роллана. Аргументируется это все словами «Ребят, у одного ствол со скальпелем, у другого нож, какие-то вы мутные»
Разумеется, говорится это все с целью психологического давления.  За пневматический пистолет с отсоединенным газовым баллончиком   по ту сторону клетчатой двери не закрывают. Остается нож и скальпель, но я вижу, что ребята больше заинтересовались моим паспортом без прошивки, тьфу, без прописки (прошивки будут позже, лет через сорок) и нашим товарищем, который был вообще без документов.
Лейтенант же, еще осматривая содержимое моего рюкзака, осторожно отметил: «Слышь, ну у тебя в рюкзаке приколов больше, чем у меня дома, а это че?» – вертит в руках скальпель. «Я спрашиваю это че? Ты че, местный Ван Хельсинг?»
– Не, это лягушек препарировать, я просто в лаборатории работаю.
Я по-тупому, но надежно съезжаю с темы.
– Лягушек, а может людей препарировать, по подворотням, – мусор, захохотав, обернулся к своим собуты… сослуживцам. Пошутил типа.
Волк, еще один мой проверенный боевой товарищ, подал голос:
– Ребята, вы нас не за тех приняли. Мы не алкаши и не маньяки. Мы посланцы доброй воли на этой улице.
Менты вместе с нами недоумевающе посмотрели на него. Даже  я не понял, че он хотел сказать, хоть мы и знакомы не первый день. Старшой в синей форме тоже лицом в грязь не ударил:
– А мы тогда ангелы правосудия. С  вас по двадцать гривен.
– За что? – мы воскликнули почти хором. Сумма была маленькая, но жалко было даже рубля для этих мудаков.
– Как за что? За то, что спиртные напитки, водку распиваете в общественных местах.
– Какую водку, мы не распиваем вообще ничего на улицах, – тут уже в разговор влез Миша. – Вы что не видите, мы вообще просто шли мимо…
– Ага, а вот это что? – мент показал моим паспортом, все еще находящимся у него в руках, на бугор под курткой Волка. – Это что, я спрашиваю? Доставай!
– Волк  понуро достал бутылку.
По ходу «синий» обладал рентгеновским зрением. Как он узнал, что там именно водка, я  до сих пор даже не подозреваю.
– Давай сюда, – отчаявшийся срубить на нас деньжат сотрудник правоохранительных органов оживился. – Давай, давай!
– Ветал, дай мне.
    Я начал кой-чё подозревать, но еще не был уверен.
– Давай сюда! – рыкнул мент, и Волк, отбросив все колебания, протянул бутылку. Она была даже не распечатана. Парни, видимо, прикупили ее, чтобы продолжить afterparty более горячо, нежели в баре.
– Ну вот, пьете на улицах, как не стыдно!
– Да она же запечатанная, что, не видно, что ли? – я не выдержал.
– Ты это кому-нибудь другому расскажи.    
   Сотрудник резким движением свернул пробку с горлышка бутылки и вылил треть водки на снег.
– Итак. Распитие спиртных напитков в общественных местах. Нахождение в общественных местах в состоянии алкогольного опьянения. Аллё, ребята, это уже по двести гривен с носа, вы  в курсе вообще?
Я побагровел от такой наглости. И вдруг…
– Что ты сказал? Ты, щенок! – старшой развернулся в сторону Дрона.
– Что ты, мудак, который окончил  школу милиции или чё-там на тройбаны и теперь шатается по улицам, сбивая по «соточке» с нормальных людей. А если бы ума больше было, занимался бы любимым делом и получал удовольствие от него. Хотя как ты можешь понять, что от работы можно получать удовольствие. Ты же тот же гопник, только в форме.
Старшой заулыбался:
– Ты говори, говори. Он уже просто хохотал.
– А че ты думаешь? И скажу, – мой друг стоял на своем.
– Что еще скажешь, а? Ребята, это он уже к своим, вы все слышали?
Бойцы синхронно кивнули.
– Вот видишь, они все слышали, так что не стесняйся, продолжай…
– Да я продолжу, - Дрон перебил мента. – У меня брат в СБУ работает, че ты мне сделаешь? Ты, смотри, щас сам не наговори чего.
Мент опешил. Было видно, что он уже сам понял, что парень явно не на понт его берет. Плюс Дрону за уверенную манеру говорить и правильный взгляд глаза-в-глаза с «мусором».
   Ситуация становилась натянутой. Но Его Величество Случай был как всегда вовремя. Мимо нас пронесся «УАЗ» с надписью милиция и через несколько секунд он, сдав назад, оказался рядом с нами. Напомню, что мы стояли около дороги, на выходе из двора. Одно из стекол автомобиля опустилось, и усатый мужик крикнул в нашу сторону:   
– Василенко, ты что ли?
    Наш мент, на секунду замявшись, ответил что да, дескать, он самый Василенко и есть. На что последовал ответ:
 – Е… твою …ать, бросай эту шпану, там на твоем секторе какой-то охотник закрылся, с балкона палит из огнестрела. Всех подняли. Что ты стоишь, шевелись быстрее! Твой сектор, е….твою….ать! Трогай! (это уже водиле «УАЗа»).
Авто, взревев движком и обдав нас снежной пылью из-под колес, укатило вверх по улице.
Вся наша компания на несколько секунд оторопела. Первым очнулся «старшой».
– Так, короче, считайте, что вам повезло, а с вами, – он показал указательным пальцем на Дрона и меня, – мы еще пересечемся. Земля круглая. Жизнь длинная.
– Всё, пошли, – проснувшийся командный тон, видимо, придавал уверенности ему самому. Он сплюнул себе под ноги и, резко развернувшись всем корпусом, быстрым шагом пошел к дороге, по которой только что унесся «УАЗ». «Синяки», стоявшие мрачно нахохлившись, молча развернулись и пошли за ним. Было слышно, как кто-то из них видимо задал какой-то вопрос «старшому» и в ответ получил: 
–  Да ну их на х…! Ты слышал, что начальство сказало?...
Мы продолжали стоять. Дрон медленно достал сигареты, закурил. Парни угостились.
– Ну чё, пошли что-ли? – Волк  хрипло кашлянул.
– Куда?
– Куда-нибудь, от этих подальше.
– Пошли…
Спустя пару минут наша развеселая компания, уже воспрянув духом, бесшабашно смеялась, обсуждая минувшую ситуацию. Мы шли дальше  в ночь, дурачились, кидались снегом, и, казалось, ничто вообще в этом мире не сможет лишить той веселой безбашенности, которая сейчас наполняла каждого из нас.



«Trash»  2009.
    С того времени, как я начал учиться в университете (а это относительно недавно), я стал больше общаться с экс-школьниками, то бишь  с людьми, которые в большинстве своем  являются гиперпонтовыми «мажорчиками», живущими, естественно, за «папо-мамины» бабки. И вдруг мне просто стало интересно понять, как ОНИ воспринимают мир. Их интересы. Их ценности. Вот дернуло меня что-то, наверное, врожденный интерес естествоиспытателя.
    Чтобы лучше понять зверя, нужно видеть как он. Двигаться как он. Думать как он. Так говорят сибирские охотники на барсов. Я же хоть и не был сибирским охотником, тем не менее, попытался вжиться в роль тех, кого хотел понять.
   Зачем мне это было нужно? Не знаю. Наверное, в моей жизни на тот момент не было более занимательных событий.
   Я прикинул что к чему. Изучил повадки глянцевых особей. Прочитал несколько правильных журналов для ликбеза своего лексикона и общего развития в целом. Для закрепления эффекта оставалось самое главное – потусоваться  непосредственно с адептами движения. Немного природного обаяния, пара штрихов кистью сигаретного дыма по сальным улыбкам гламурных девушек. Очки «Polaroid» на глаза, в любое время дня и вне зависимости о  погоды. Замшевые туфли, пиджак с подкатанными рукавами, шарфец на шею и наконец, постоянное оперирование кодовыми словами вроде  «вау», «ядово», «перфоманс», « тусить», «трэш» и т.д.
   Очень быстро все начало «проясняться». Ты куришь дорогие крепкие сигареты известного брэнда, одеваешься в фирменных магазинах фирменных тряпок, вникаешь в тонкости клубного движения. Делаешь вид и рассказываешь ключевым людям, как клево ты недавно «висел» в клубе, ну, в этом, как его… название, впрочем, можете подставить сами.
   И вот – весь этот дешевый слэм начинает принимать тебя за своего, узнавать в компаниях, знакомить с другими  «общинами» (мать их!), а «плохо прошпаклеванные» девушки, наводящие «марафет» тоннами косметики, вываливая груди из топов как минимум размеров на пять меньших, чем полагается, кидаются тебе на шею с понтом поцеловать в щечку. Но, как я понял позже, эти «лохотерки» на самом деле вообще не имеют ничего общего с настоящим клубным движением – это мое личное, субъективное мнение. Хотя, конечно, те немногие  «true party», что я видел,  были не намного лучше. Это был тот же бизнес, лишь на порядок выше того дерьма, которым «угонялись» мои визави. Хотя, с какой стороны посмотреть. Но теперь это уже переставало волновать меня. Изучил. Записал. Сделал вывод – не мое. Предоставлю их самим себе, потому что  даже, если мог бы что-нибудь изменить –  не стал бы, они довольны тем, чем обладают. Хотя и это спорный вопрос – обладают скорее ИМИ все эти модные диджеи, тяга к пустому фарсу и, наконец, дяди-учредители  подобных клубов и других финансовых  пылесосов.
   Мне показалось, что это заведения для людей,  которым реально нечем занять свой досуг. Которым не с кем кайфово пообщаться вечером, чтобы не заменять вербальную пустоту невербальным дерганьем на танцполе, будучи обпитым и укуренным (в единичных случаях – обнюханным) ночь напролет.
    Хотя стоит признаться, чувствуешь себя неплохо, когда сам приезжаешь домой с очередной  транзитной леди, срезанной в помещении очередного «клюба», уколбашенный в хлам, после очередной,  предшествующей всему этому «пати на хате», и скрашиваешь ночную половину суток до утра. Потом просыпаешься, идешь в ванную, глядишь в зеркало на отражение собственных глаза с сеточкой потрескавшихся сосудов, пьешь воду прямо из-под крана – так тебя сильно «сушит», и вызываешь подруге, еще спящей в твоей постели, такси. А вот позже – приходит все остальное:  дефицит позитива, апатия, дрожащие руки и тремор мозга. Начинается процесс заполнения «темной стороны» или «синдром ночного пресыщения» после «чудно» проведенной ночи. Плюс ко всему, чувствуешь себя окунутым в дерьмо, нет, в гламурное дерьмо с лейблом «Armani»  Потом, переборов себя и сжав кулаки, идешь на кухню заваривать крепкий чай – ведь это не мода, это традиция. Попутно фоном включаешь музыку, самые депрессивные темы,  стряпаешь завтрак из полезных и богатых витаминами овощей, хотя сам отлично понимаешь, сколько этих витаминов, микроэлементов и аминокислот ты бухлом и наркотиками утилизировал в организме за ночь и что восстанавливаться после этого неделю минимум. Пока закипает чайник, тебя срывает, и ты чистишь телефонную книгу от номеров этих бл… девушек. Пьешь водичку из холодильника и думаешь, что больше ТУДА не пойдешь. И на самом-то деле, верно думаешь, зачем себя истязать. Есть масса других вариантов времяпрепровождения. Короче, ты уже понял, что там ловить нечего.
   После завтрака, который не лезет ни в одно горло, открываешь окно, садишься на подоконник и «отлавливаешься», сидя с сигаретой в дрожащих пальцах. Под открытым окном проходят люди и, увидев тебя, или тупо хихикают, или просто недоуменно сверлят взглядом. Ну и не мудаки ли? Неужели не видно: человеку просто нужно охладиться, проветриться, придти в себя.
Наконец, наступает вечер и снова, и снова идут люди по тропинке, выстланной брэндами и посыпанной дешевыми наркотиками туда, откуда ты с отвращением ушел вчера. Девки с make-up’ом и ужимками  дешёвых порнозвезд делятся впечатлениями о том, какого очередного рельефно-мускулистого мачо они зацепили вчера в чилл-аут зоне. И намеками кокетничают друг перед другом о том, какую клёвую ночь они с ним провели. Хотя  все знают что, ничего по итогу и не было. Взращенные «клубные» манеры предполагают, что  сомневаться в услышанном  не «комильфо». Также еще я заметил, что в свою очередь чрезвычайно «комильфо» – это бухать и курить как животное, которое отсидело 50 лет строгача вдали от цивилизации в лагерях на Севере.
    Куда ни глянь все такие спортивные и сексуальные, только завтра-послезавтра сдохнут, а так ничё. И снова психология шепчет: старики, произошел сбой. Вы ведь, выбирая из себе подобных, уже практически не задумываетесь как минимум о состоянии здоровья предполагаемого партнера, вероятного кандидата в отношения, потенциального родителя ваших детей. Я не считаю такими ВСЕХ, кто тусует в клубах, а только тех, кто действительно постоянно существует так, как я видел.
   И приходит момент, в который ты осознаешь всю бутафорскую сущность ТАКОЙ жизни. Тебя, жжет как окурок резину подошвы, ощущение словно и ты сам стал немного ненастоящим, искусственным, хотя сильно погрязнуть в этом пластилине еще не успел.

Весна. Май 2009. Новые горизонты
    Недавно я заметил, что меня постоянно гложет какая-то внутренняя тревога... откуда она взялась, я не знаю. Донимает, конечно, и хроническое недосыпание. Но! В целом-то все нормально и это, черт подери, отлично! Все живы, здоровы, есть на что купить покушать и одеться, есть жилье теплое, ванная с огромным окном. Бля, да мы же просто не понимаем насколько мы все хорошо живем! Мне вспомнился видеоролик, на котором я впервые увидел последствия войн и голода в Африке. И хорошо помню того темнокожего старика с записи, который говорил о том, такое несчастье, горе. Людям негде жить, нечего есть. Что они не думают, как  купить себе блатную шмотку или  новые модные наушники, подходящие по цвету к куртке. Их мысли совершенно о другом.
   Воистину хорошо там, где мы, тем более, если у вас есть  как минимум дом, работа, семья. А если в довесок ко всему этому вы обладаете еще и не уродливой внешностью и каким-никаким здоровьем, то Боже вас упаси сетовать, что жизнь говно. Скажите это лучше  пациентам онкологического отделения любой клиники города, в которой такое есть в наличии. Придите туда и с депрессивным видом скажите: «Позавчера у меня были мысли о том, как покончить жизнь самоубийством, потому что я одинока, у меня плохая работа, дети не слушаются, старший попал в плохую компанию… » и т.д. Вас, в лучшем случае, попросят закрыть рот и не издеваться над чувствами обреченных людей.
   Конечно, ****ь, ты будешь одинока, если даже не пытаться хоть как-то выйти из этого порочного круга и  заняться своим внешним видом, научиться общаться с мужчинами, сменить гардероб, наконец. Не на что? Дай денег? Лучше не говорите подобных фраз. Человек в возрасте до 70 лет, пребывающий в ясном уме и не прикованный к постели или инвалидному креслу, способен зарабатывать деньги. И  не самой скотской работой, уверяю вас, я не говорил бы так, если бы сам не перелез через забор собственных подобных убеждений.  Я знаю, что сам еще мало знаю, чтобы поучать кого-то еще, я и не хочу пытаться поучать кого-либо. Просто выход всегда есть, даже когда ты стоишь по горло в дерьме, – нырнуть. Знаете, как в том анекдоте:  «Когда Штирлиц подумал, что скатился на самое дно, снизу постучали». Плохая работа? Найдите другую. Рынок труда забит вакансиями, и среди тысяч предложений, уверен, найдется и то, которое подойдет именно вам. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Не находит тот, кто не ищет.
У вас проблемы с детьми? Разумеется. Потому что дети это не то, что может вырасти тем, кем хотелось бы его видеть родителям само по себе. Так растет только сорная трава, она не нуждается в уходе, она стойка к неблагоприятным условиям, она заглушает все другие виды растений, но от нее нет никакой пользы. Она – мусор. Ради этого вы заводите ребенка,  не занимаясь его воспитанием, не уделяя ему должного внимания? Чтобы в будущем он, сидя на нарах, проклинал всех и вся, ненавидя гребаный социум, который «должен был помочь ему, направить на путь истинный», хотя социум тут вообще не причем. Это не его обязанность. Социум – это программа с open-кодом,  каждый пишет свой плагин к этой программе, в рамках которого реализует свою жизнедеятельность. «Так кто же черт подери, виноват?» – спрашивает знатоков телезритель из Тюмени. Да кто угодно, но не молодые родители, которые трахнулись по-пьяни не предохраняясь, и на тебе – новая ячейка общества. Мда, ошибочка вышла. Для них этот комочек органов и тканей, несущий их генную информацию, словно маленькая зверушка, которую теперь надо как-нибудь пристроить, чтоб не сдохла. Своя же «зверушка» вроде бы. Выбросить жалко. А что будет дальше – это пока мало кого волнует. Но это только пока.
     Брошенные на произвол судьбы, самые сильные, если не погибнут. Радует лишь одно, что подобных родителей, таких себе рафинированных долбоебов, все же не большинство. Мы не так безнадежны, какими можем показаться даже самим себе. Вдруг когда-нибудь замкнутый круг пороков нашего общества случайно разомкнется из-за ничтожного события, повлиявшего по цепочке на остальные позвонки образующие хребет этой сферы. Эффект бабочки который спасет или наоборот погубит всех нас. И тогда, возможно, за несколько сотен лет менталитет общества стран бывшего СССР и особенно святой троицы – России, Украины и Беларуси, медленно начнет меняться в сторону логической оптимизации и культурной осмысленности не только на уровне отдельно взятых людей, а и на уровне целых государств. Никаких глобальных перемен не произойдет, но уже это будет огромнейшим прорывом. Милая сказка, рассказанная на ночь юным будущим революционерам, политикам, президентам и  прочим вершителям чужих судеб. В общем, снова меня потянуло на лирику. Пора дать мозгам отдых. Иначе начинает заносить.
    Наконец-то, послав куда следует всех «бывших», «настоящих» и прочих особо важных персон,  я пытаюсь расслабиться. Общаться в основном со стоящими людьми, читать хорошие книги, слушать хорошую музыку. И наконец, неосознанно делаю попытки сохранить свое здоровье. Стал стараться меньше курить, не есть нарко без повода. Словом перевел все эти увлечения в некую лайт-версию, пригодную для употребления даже детьми младшего школьного возраста, до дошкольного же пока не дотянул. Сегодня  у меня был очень неоднозначный день. Вспомнить хотя бы что произошло несколько часов назад.
Я стоял этим чудесным летним вечером на тихой пустынной улочке, вдыхая запах листвы и асфальта, мокрых после теплого дождя. Слушал негромкий щебет птиц и релаксировал в моральном экстазе. Давно не чувствовал себя так хорошо. Прошелся по парку и, присев на лавочку, что стояла в тени крепкого каштана, закрывшего меня от последних лучей ускользающего солнца, достал "заряженную" папиросу, повертел ее в пальцах и, щелкнув зажигалкой,  закурил. Смачно затянувшись,  окинул взглядом утопающий в зелени парк и, переведя взгляд, смотрел на каскад брызг и капель воды, низвергаемых фонтаном. Дым плавными кольцами витал вокруг меня, оставляя в воздухе приятный пряный запах. Да... по крайней мере, еще одна давняя мечта была воплощена в жизнь: что может быть лучше, чем спокойно покурить немного травы на лавочке в центральном городском парке? Да еще и таким приятным летним вечером.
И вот я в полной гармонии с окружающим миром. Расслаблен и беспечен. Даже не  обратив внимания на то, что взлетели спугнутые кем-то голуби, деловито расхаживающие около лавки,  делаю еще одну затяжку. За спиной слышу шаги и голос: «Ни *** себе, ****ь, вообще пидоры  охуели... »
   Я мирно выпускаю «кольца» дыма и разворачиваюсь  назад, чтобы увидеть крадущихся со спины геев, которые, видимо, были застигнуты врасплох идущими мимо прохожими, кому по идее должны были принадлежать голоса. И тут, перед моими ясными очами возникает фантасмагорическая пара. Толстый и тонкий.
Два доблестных сотрудника в штатском выражали искреннее недовольство по поводу моего времяпрепровождения.
Причем выражали очень агрессивно и явно нечленораздельно.
– Ты че, в натуре, вообще страх потерял, да? – обратился ко мне «толстый».
– Да ты парень попал, я тебе отвечаю,  тебя даже бабушка не отмажет, наркоман чертов.
Эти слова принадлежали «тонкому».
Ух, как завернул!  Сказал бы еще, что затем вызовет зондеркоманду, и во имя чистоты нации нас всех будут сжигать. Без права на последнюю сигаретку. Юморист, однако. Меня  «ломали» прямо в парке у всех на виду. Случайные прохожие, проходя мимо, либо отворачивались, либо просто обходили нас стороной. Мент же, войдя в раж, громогласно вещал кто он такой, что шутки шутят не с ним, и что со мной будет.
– Где шмаль, сука!?
Я сделал невинное лицо, не выпуская «косяка» из рук.
– Вы, о чем… какая шмаль? – ответил я. «Ну да, и вообще, чё вы ко мне пристали, граждане? Я социально адекватный человек, веду себя прилично, на людей не кидаюсь, угоститься никому не предлагаю, за что вообще наезжаете?»
Ну, эту мысль я, разумеется, озвучивать пока не стал.
– Ты чё курил тут, а? Ты думаешь, я, ****ь, не просек этот штын? Да я таких вот, – показывает на меня пальцем, – выкупаю на раз! Ты ***** понял или да?
Стоящий рядом «тощий»  идиотски ухмылялся.
– Да чо мы с ним возимся, тут же и так все ясно – или в отделение, или штраф.
– А что, бывают штрафы за раскуривание заморских трав в публичных местах? – так и хочется уточнить мне. И тут до моего одурманенного каннабиатами мозга доходит, что оба пациента пьяны до предастрального состояния.
   Какой сегодня день календаря? На кону сто гривен, даете правильный ответ и можете ехать домой. Совершенно верно, сегодня 9 мая.
О… стыдно, господа милиционеры. Прикинув все возможные варианты решения вопроса, я выбрал один. Самый оптимальный. После слов «тонкого»,  второй, словно жировой комок, повернулся ко мне. Налившиеся кровью глаза с багровой от перепоя рожей, не предвещали ничего хорошего.
– Вот щас в отделение придем – там и поговорим, мразь!
– Вы думаете? – поинтересовался я, опуская кулак прямо в переносицу...
    Дальше, как говорится, по сценарию предусмотрено двадцать секунд экшна. «Тощий» с перекошенной харей, оторопело застыл, выкатив глаза из орбит; «толстый», схватившись за разбитое лицо и изрыгая проклятья, катается по земле. Ну а я, всем своим видом намекая на то, что приставать ко мне лучше не стоит, разворачиваюсь и весьма быстро скрываюсь за поворотом ближайшей улицы…
   Пропорхав дворами метров триста, я перешел на шаг и остановился возле какого-то дома, отдышался,  улыбнулся какой-то симпатичной девушке в голубой футболке, смотрящей на меня из окна балкона, и не спеша направился в сторону метро. Отдохнул, короче…

Помни, я мечтал…
    Рано или поздно я знал – всему этому придет конец. Всей этой полуосмысленной трате времени, всем этим нарко-трэшам, всем этим похождениям и, наконец, моим чистым помыслам, файлы с которыми, по удивительному стечению обстоятельств, сохранились в моей голове нетронутыми. Точнее, либо будет начало нового конца, либо придет окончательный финал тому, что было мною уже начато.
    Я знал, что моё движение в том направлении, которое выбрал, не приведет меня к тому, чего задумывал достичь. Если быть еще более точным, оно отдаляло меня от всех замыслов  с каждым новым «трипом» все сильнее и сильнее.
   Цепкие пальцы привязанности к разрушающему  уже достаточно сильно держали моё сознание. Я сам уже стал это замечать. Совсем скоро, если я позволю себе утратить еще пару пунктов воли, я перестану замечать и это. Надо было что-то делать. Или не делать ничего. Выбор как всегда был, и как всегда его чертовски сложно было сделать.
Но в принятии ЭТОГО решения я должен быть уверен и непоколебим. Кто поможет мне больше чем я сам?
Оставалось только его принять…

            
               


               
                Часть вторая.
                « M.D.P»
Осень 2009.
    Часто, приходя вечером домой, ноги от усталости закидываешь на плечи и туго соображаешь,  что же собственно происходит вокруг. У меня последнее время такое бывает часто, особенно после трех-четырех часов сна в сутки. Но я не жалуюсь, так как сам сознательно на это пошел. Плакаться по утрам в жилетку романтично, если вы нежная и ранимая девушка. Если же вы суровый, серьезный мужчина (или так думаете)  и делаете то же самое, возможно вам стоит пересмотреть свою половую принадлежность и стиль одежды.
   Как-то  на досуге я задумался, каков же он, этот эталон  настоящего мужчины. Объект женского вожделения. Форменный эталон подбородочно-волевых черт. Генератор ночных оргазмов девочек-студенток и так далее. Пока так и не понял.
    Устало бреду на кухню. Надо бы поужинать. Второй день наступивших выходных прошел более плодотворно. По крайней мере, я не съел ни одной штуки дряни. Так, что у меня в холодильнике? Как обычно, негусто. И даже не потому, что я не любил покушать, или мне было жалко тратить деньги на еду. Просто я не всегда вспоминал, что мне вообще необходимо подпитывать организм чем-то кроме наркотиков и алкоголя. Нет, у меня были, разумеется, какие-то мимолетные приемы пищи, но это не было особо осознанным фактом. Из-за того, что я периодически переходил на другие варианты перорального питания, мой цикл и режим питания был очень извращен, по-другому я сказать не могу. После того, как я стал пытаться хоть как-то восстановить некое подобие суточного режима, мой организм начал всячески пытаться давать понять мне, что сходить с взятого курса не стоит. Жрать между тем хотелось сильно, что мотивировало меня к обильному мыслительному процессу.      
   Может позвонить одной своей  знакомой,  которая живет сама и напроситься в гости, дня на два-три, а то и неделю, аргументируя это тем, что она очень вкусно готовит и у нее красивый вид из окна. А взамен предложить свои услуги. Хотя, что я сейчас мог предложить девушке. Нервный, беспокойный режим жизни – не самое подходящее средство для укрепления здоровья и восстановления сил. Нет, пожалуй, не сегодня.  И на это есть еще одна причина. Вот что меня реально раздражает – так это находить общий язык с колхозом.
   Да,  она очень симпатичная, у нее великолепная грудь, точеная фигурка и вообще ее внешность является усладой  моих  глаз с постоянными ниточками потрескавшихся  сосудов.  В целом, она весьма неглупая девушка с большим потенциалом. Но, к сожалению, все это нивелируется преобладанием колхозной  лексики в разговоре, шаблонным мышлением, обилием ковров  на стенах черепной коробки, букетом архимахровых комплексов, который старательно поддерживается в жизнеспособном виде, и, практически, отсутствием тяги к саморазвитию. Плюс ко всему, профессионально поставленный воспитательный процесс в лучших традициях гитлерюгенда  в исполнении ее матери – склочной, агрессивной воспитаннице «совка».  Возможно, в будущем она могла бы далеко пойти.  А может, еще и пойдет. Но сейчас, мне кажется, я не выдержал бы ее и часа. 
    На улице выпал первый снег. Банальная фраза, она мне не очень нравится, но именно она реально описывает происходящее за окном. Подхожу к окну, открываю его, закуриваю, вглядываясь в ночное зарево города на горизонте. На лицо падает холодная кристаллическая вода. Вот в такие моменты я люблю говорить «падал прошлогодний снег… » не знаю почему. Фраза сама всплыла из глубин памяти. Память человека очень глубока. Не знаю насколько, но  инфа сто процентов, говорю вам.  На подоконнике лежит пульт от «мафона». Беру его. Бархатистый цвет, серый на ощупь, приятно раздражает тактильные рецепторы ладони. Нажимаю на кнопку «Play». В комнате разбавляет тишину  «Наодинці»  Бумбокса.
    
      Доброго ранку порожні пляшки
      І до побачення випічка й кава...    
     Душе хочется полета. Я, затушив окурок, иду в ванную, по пути прихватив початую бутылку колы, граненый стакан,  сигареты и пепельницу.
     Швидке горіння нервових клітин
     Вихід  назовні посеред ночі…
   Самое замечательное в моей ванной то, что в ней есть окно, выходящее на главную улицу. И не раз я проводил время именно здесь, в своей небольшой сфере отдыха. Банальная ванная комната стала притоном моих самых неспокойных мыслей. И вот сейчас, сидя в полусумеречном помещении на кромке ванной, потягивая холодный напиток, обращаю внимание на прикольную «подсветку» окна качающимся на улице фонарем.  Дым растекается горизонтальными волнами, музыка мягко льется из комнаты в коридор, там поглощается стенами, и только мягкие басы ощутимо доходят до меня. Я хорошо чувствую их своими босыми ногами, стоящими на полу.
    А парни из «Бумбокса» молодцы. Сейчас они как никто лучше понимали мои мысли и ощущения этих мгновений. Их музыка не звучала – она заполняла пространство восприятия. И отличный, душевный вокал Хлывнюка наполнял меня бодростью, несмотря насколько сложно это было сделать с усталым апатичным телом упоротого организма. Голос сознания подпевал ему, и я, вопреки здравому смыслу сейчас, не обладая ничем, казалось, мог все. Ощущение немощности исчезло как вялые осенние листья, срываемые ветром непогоды. Мне вспомнилась Юля. Нет, не та, с которой я встречался в кофейне, другая.
   Еще в начале осени, после поступления в универ, когда я впервые увидел свою группу, я сразу обратил внимание на симпатичную, слегка скуластую, веселую девушку, с обалденно красивыми глазами. Помимо этого мне показалось, что она очень хороший человек. Это ощущение пришло, словно из пустоты. Возможно, это была интуиция. В любом случае, как оказалось, она меня подвела. Прошло некоторое время. Я пришел на лекцию разбитый, после очередной бессонной ночи, поднялся на блатной пятый ряд, не глядя, кинув свой рюкзак на скамью, уселся за неудобную кафедру и попытался задремать.
Кто-то легонько потолкал меня в бок. Я слегка приподнялся на локтях.
– Привет, ты чего такой сонный?
Это был хороший, годный вопрос.
Я посмотрел на нее и подумал: « …потому что я не выспался, блин!»
– Привет.
Тру глаза. Окинул ее взглядом.
– Мне нравится твое платье.
И мне действительно понравилось ее платье.
– Спасибо.
Смеется. Так, как она, говорить «спасибо» не умеет никто. С такой же веселой интонацией.
– А мы тут с Катей, – кивком  головы показывает на подругу, – сами уже засыпаем. Потом мы разговорились, я взял у нее телефон. Даже не собираясь пытаться дальше развивать события. Все получилось как-то само собой.
   Это была классическая для зеленого, неуверенного в себе парня, картина развития событий. Мы долго общались по телефону. Переписывались «смс-ками», ходили в кино, пили кофе. Все было так «романтично», что меня чуть не стошнило. Мы прощались, и я ненавидел себя тогда за то, что боялся поцеловать ее в губы. Она же всем своим видом показывала, что хочет этого, а я же в упор ничего не видел. Я смотрел на картинку влюбленности, нарисованную мною же, которая сковывала во мне все мое. Как  только мы оказывались рядом, я становился другим. Кем угодно, но не тем, кем был. И пусть спустя время я понял, что эта девушка глупа, приблизительно как нелакированная сосновая дверь, все равно это не меняло моего отношения к ситуации. Ну и финал – мы просто расстались, так и не начав встречаться.
   Это сейчас я ясно соображал, что не стоит тратить себя на подобных пилотируемых существ. Пилотируемые космические спутники это нормально, ими хотя бы умные люди управляют. А ею управляли бренды, дешевые синтетические напитки и игрушечно-детские атрибуты имбецильной жизни маленькой девочки-куколки. Такие дела. Что будет с ней дальше? Но это, впрочем, уже не мое дело.
Смотрю в окно…
   Музыка сменилась – из динамиков стучит четкий бит, и уже Guf картаво рассказывает о своей нелегкой жизни.
  И деревья стали какими-то страшными
  Пытаются закошмарить, они ветками машут мне
  С них слетают голуби важные
  И шепчут на ухо тихо: «Осторожно, окрашено».
     Слегка запоздало я вспоминаю, что собирался замутить себе вкусный и, возможно, даже калорийный ужин. На часах всего семь, а мой продуктовый магазин, находившийся в торце дома, закрывался обычно в девять. Мысль о том, что я хоть куда-то успел, немного взбодрила. Я взял бумажник, оделся и вышел в прокуренный «космос» подъезда. По крайней мере, темнота в нем была космическая. Спустя минуту я уже был во дворе, вдыхая свежий воздух осени. Еще через минуту, обойдя длинную махину бетонного здания, я был уже в помещении магазина. Мне захотелось чего-нибудь необычного. Не могу назвать себя гурманом, но иногда организм требовал что-то поинтереснее, чем бутерброды и картофельный суп. Сегодня был мой день. На днях я получил скромный гонорар за пять обзоров, и еще не успел истратить его. Я заполнил пластиковую корзинку сыром, бананами, банкой консервированной кукурузы, парой отличных свежих батонов. Макароны и томатный соус. Взял еще немного сушеного инжира – полезно для сердечной мышцы. Три пакета сока по умолчанию. Миссия была выполнена. Практически, осталось только рассчитаться на кассе. Я уже стоял в очереди третьим, рассматривая витрину с разноцветными шоколадными батончиками, когда услышал позади себя:
– Молодой человек, вы что, наркоман?
У меня перехватило дыхание. Как это могло произойти? Нееет. Или это какой-то запоздалый «выхлоп», или что-то действительно не так. Обернуться и начать с ней спорить – признать, что ты имеешь к этому какое-то отношение, но молчать было еще хуже. Молчание – знак согласия. Двойственная ситуация уравнения с двумя известными и без единого верного решения. Все это пролетело в моем сознании за секунды.
Я поднял голову, выпрямил спину и, развернувшись, максимально четко сказал бабуле:
 – Нет.
Бабка ошарашено посмотрела на меня, и осторожно поинтересовалась:
 – Что «нет»?
Я потерял нить логической цепочки. Какого хрена она спрашивает наркоман я или нет, а потом спрашивает «что нет»?
Вдруг меня резко полностью вернуло в реальность. Я стоял с пакетами, наполненными едой, спиной к кассе и лицом к бабке. Люди вокруг уже стали бросать на меня подозрительные взгляды, а кассирша хмуро проговорила:
 – Похмеляться надо, молодой человек, перед тем, как в люди идти.
У меня гора спала с плеч. Похмеляться так похмеляться.
– Да, я так и сделаю, домой вот только приду, – сказал я ей, протягивая две сотни.
Получив сдачу, я еще раз оглянулся на бабку и поспешил убраться из магазина. Домой, в тепло, спрятаться от людей.
 
No honey – no money или немного о средствах. 2009 год.
    Я ехал домой из универа. В маршрутке. На персональный транспорт пока не заработал, но в будущем есть такой пункт. Тепло стелющееся по ногам разморило, ехать было долго, и незаметно для самого себя  я, уютно устроившись в кресле и прикрыв глаза, сделал «re-play» относительно недавних событий. Мы сидели на лавочке в одном из пустынных двориков микрорайона, похожем на сотни таких же двориков всего города. Восприятие словно замерло. Я не знаю, что это была за дрянь (меня угостили), но сейчас главным было не отдать себя в когтистые лапы неосознанного страха, таящегося где-то рядом, как бывало со мной в случаях ненормированных приемов новых «приколов».  Неосознанное могло  быстро трансформироваться в  осознанное, и тут уже становилось не до смеху. Я знал это, поэтому старался не думать о чем-то подобном, понимая, что, зациклившись, только усугублю проблему. Накрывать еще не начало, хотя одеяло знакомого ощущения нереальности происходящего уже начинало мягко укрывать наши сознания. Мимо пробежало несколько  лающих шавок.
– Кажется, собаки полетели, – хрипло сообщил мой «напарник».
– Да нет, – низко, в тон ему медленно проговорил я.
Цвета стали меняться. Доминирующим у меня почему-то становился розовый.
– Слушай, брат, – я обратился к другу, – у меня цвета поменялись. У  тебя как?
– Не знаю, как-то кроет, но не могу понять…
    Маленький, кремового цвета кубик обладал поистине огромным потенциалом. Когда  я его увидел, мне стало смешно от мысли что это на нас двоих. Сейчас же все стало на свои места. Угощавший предупреждал нас, что на двоих это половина кубика, мы же решили «дать» по половине на брата, засомневавшись в продвинутости продукта. Картинка передо мной состояла уже только из трех цветов – белого, черного и розового.
– Эй, ты как там? – скрипуче обратился ко мне Крис.
   Забыл представить своего частого трип-спутника: Крис, по совместительству младший научный сотрудник одного из НИИ химико-биологического направления.  Мой ровесник. Думаю, этого будет достаточно.
– Да ну, чё-то как-то, я не знаю.
Кроме цветовых перемен, ничего другого я пока не ощущал.
– Слушай, мне че-то как-то грустно, пойдем, прогуляемся по району, – вставая с лавки, предложил Крис.
– Да, пошли, а то реально невесело.
По пути мы решили зайти в киоск «Кулиничи» – закупить сладкого «на потом», хотя как оказалось позже, еда совершенно не оказала на нас ожидаемого эффекта, ну вы понимаете, о чем я.
   Я направился внутрь, а Крис остался на улице. В стеклянной двери отразилось моё уставшее лицо. Я потянул ее за ручку на себя и… «упал» в мягкую темноту теплого помещения. Меня замедлило. Это я понял сразу. Но как!? Мне казалось, что я еле-еле двигаюсь, продавщица за стойкой также медленно пересчитывала купюры и вот еще – мое обоняние обострилось в разы. Я отчетливо ощущал запахи теплого хлеба, корицы, джема, наполняющего круассаны. В общем, первая волна – да, это была она, –  накрыла меня как девятый вал.
– Добрый вечер, можно, пожалуйста, четыре заварных пирожных с булочным кремом.
Я старался говорить как можно более внятно и четко.
– С каким кремом? – продавщица, очень медленно шевеля губами, произнесла эту фразу.
– С булочным кремом. Четыре заварных пирожных.
Пока я вроде бы контролировал ситуацию.
– Нет, с «булочным» нельзя.
Она снова вернулась к подсчету вырученных за смену денег.
    Я, постояв еще секунду молча, развернулся и вышел на улицу к Крису. Тот стоял в какой-то невообразимой позе изображающей интеллектуала-мыслителя и черного гангста-рэппера одновременно.
– Ну, че там? – Крис вопросительно посмотрел на меня.
– Да ниче, нет таких.
На улице меня опять ускорило до нормального состояния восприятия. Возможно, из-за перепада температуры.
– Кого нет?
– Ну... никого нет.
Я в замешательстве наморщил лоб.
– Ты что, прикалываешься? Ладно, я щас сам куплю.
Крис взял у меня деньги и вошел в стеклянную коробку магазинчика. Не знаю, что он там ей рассказывал, этой продавщице, но через минут десять (по моим подсчетам) он, наконец, вышел с двумя бумажными пакетами.
– Держи, все как ты любишь.
Крис подошел и остановился передо мной. Это лицо, пережившее жуткое количество наркотических приходов, улыбалось и протягивало мне пакет.
– Со сгущенкой?
– Ага, я ж говорю, все как ты любишь. Крис вдруг начал истерически хохотать. – Пойдем, пойдем потусуем по району, мне походить хочется.
«Ага, – подумал я, – значит все-таки и тебя начинает накрывать», но вслух сказал совершенно другое:
– Да, реально пойдем нахрен отсюда у меня в кармане еще полтора литра этого сока. Мы можем пройтись к проспекту и там отлично выкопать себе парочку бутылок какой-нибудь дряни.
Крис спокойно посмотрел мне в лицо и неожиданно осмысленным голосом ответил:
– Да. Пошли.
Мы молча развернулись в сторону проспекта и пошли по серому асфальту пешеходной дорожки. Через минуту у Криса началась вербальная утечка сознания. Говоря проще, он начал озвучивать абсолютно все мысли из своей головы в нарастающем темпе.
Я шел рядом, зрение пришло в норму, цвета обрели цвета, и вот она, вторая волна «прихода». Я разворачиваюсь к нему:
– Да ты что, ****ь, несешь? Ээ.., это же реальная фигня, она нам мозги растворила по ходу, да мы щас в червяков нафиг превратимся, ты слышишь? У меня уже ноги как сникерсы. Эй, чувак, перестань орать на всю улицу, нас же могут услышать! 
При этом я орал все это прямо в ухо хохочущему Крису, пока сам, наконец, не стал бешено смеяться. Со стороны, подозреваю, это выглядело весьма живописно. Два неплохо одетых, достаточно симпатичных парня, шатаясь, идут через дорогу по пешеходному переходу на красный свет, даже не обращая внимания на резко затормозившую, сигналящую иномарку.
   Мы долго гуляли по заснеженным улицам, а маленький кубик, растворившийся в нашей крови, все не отпускал. Крис идет впереди, я за ним. В висках стучит пульс. Мы идем по бордюру дорожки ведущей из дворов. С главной дороги к нам медленно поворачивает чёрная «девяностодевятка». Она аккуратно проезжает мимо Криса, почти равняется со мной, и в этот момент из-под нее вверх взмывает огромная черная кобра, громко шипя и раскрыв капюшон. Я просто заорал «А-а-а-а-а-а!!!» и пулей, развернувшись, побежал к домам. Крис, обернувшись на мой крик, недоуменно застыл. Я пробежал метров сто, наверное, едва не поставив рекорд среди нарко-спортстменов, и практически упал на низкое бетонное ограждение возле подъезда. Острое ощущение того, что сейчас я нахожусь за шестьдесят километров от Харькова в Богодухове пронзило мой мозг.
В кармане зазвонил телефон. Это Крис.
– Алле, ты где?
– Старик, я не знаю, походу в Богодухове.
– А, ясно. В этот же момент Крис вбежал во двор.
– Старик, с тобой все в порядке?
– Да, братан, по-моему, да. То есть, нет. Я не знаю.
Я  старался успокоиться.
– Мы сейчас где? – Крис осторожно наклонился ко мне.
– Не знаю. В Харькове.
– Молодец. Уже лучше. Какой сейчас год?
– Две тысячи пятый от Рождества…
– Не угадал. Еще раз…
– Да, девятый, какой же еще. Старик, я, кажется, прихожу в норму.
– Отлично… э... э...
Внезапно Крис упал на колени.
Теперь ничего не понял я.
– Эй, братан, ты чего?
Я подхватил его под руки и поднял рукой голову. Его лицо было бледно-мелового цвета. Глаза закатывались.
– Что с тобой. Что чувствуешь? Слышишь, не спать, не спать, сука, слышишь!
Я уложил его на спину, поднял ноги вверх, чтобы улучшить приток крови к голове, через несколько секунд лицо Криса приобрело более менее приличный цвет.
– Что случилось?– Крис тихо заговорил.
– Все нормально, братан, что чувствуешь?
– Да не пойму, темно было, куда-то упал, щас нормально вроде.
– Точно, ты уверен. Голова не болит?
– Да нет, все нормально.
– На, соку глотни. Я опустил его ноги, и быстро достал из рюкзака пакет с соком. Он дрожащими руками взял его, сделал несколько глотков.
– Ну че? – я вопросительно посмотрел на него.
– Все в порядке брат, уже лучше, правда, даже нормально, я бы сказал.
– Давай сюда сядем, на земле холодно.
Я помог ему встать, положил свой рюкзак на бетон ограды, и Крис сел сверху. Через пятнадцать минут мы шли к нему домой. Нас полностью отпустило. Что за дрянь мы употребили в тот вечер я не знаю и по сей день. Хотя есть догадки, что это было нечто сродни (или собственной персоной?) небезызвестному JWH-018. Главное, что мы с Крисом после этого договорились впредь не делать над собой столь смелых экспериментов.
– Вы не выходите сейчас?
Эти слова обратившейся ко мне сидящей рядом женщины выдернули меня из состояния глубокой задумчивости граничащей с дремотой.
– Да, да.
Черт, где это я? А, маршрутка. Я повертел головой по сторонам, убедившись, что это конечная. Так, скорее домой, мне срочно нужно подготовить несколько обзоров.
    Обманывать честное население моя работа.
Это мой хлеб и масло иногда даже с красной икрой. К сожалению, реалии требуют существенных жертв и отнюдь не в пользу моей кристально чистой совести. Ну и про икру я, разумеется, загнул. Вот она, родная дверь, ключи, замок. Уф, тепло. Я быстро переоделся в домашнее и поехал уткой по-пекински обедать. Шучу. Быстро разогрел остатки вчерашнего ужина, поставил чайник и неистово стал делать бутерброды. Вернувшись из кухни с чашкой ароматного чаю, я засел за написание обзора для одного из ведущих изданий о IT технологиях и медиатехнике, посвященного шедевру буржуйской мобильной техники, под кодовым названием Asus P525. Когда работаешь «литературным негром», приходится привыкать, что и относятся к тебе как к низкоквалифицированному темнокожему рабочему, посему и оплата труда соответствующая. Неполиткорректно, но правдиво с точки зрения современного бизнеса. Писал рецензии и обзоры, получал определенные суммы, а основные деньги имели те, чьи фамилии ставились под моими обзорами. Руку набить было несложно, а ввиду кое-каких связей в этих кругах мне удалось заполучить себе эту «работу».
 « …Продукт данной фирмы необычайно удобен в управлении. Заметных недочетов в предустановленной ОС не наблюдается. Эргономика гаджета на высоте… » Подобными строками приходилось заполнять обзор.
    Ну, разумеется, предустановленная ОС полна глюков и заметно тормозит в режиме энергосбережения. И эргономика гаджета нихрена не на высоте. И, тем не менее, запомните  всегда доверяйте тому, что пишут в глянцевых изданиях в плотной обложке с грудастыми девушками на первой странице. Ведь с кого еще как не с вас производитель электронного и другого ширпотреба поимеет свою прибыль. С такими праведными мыслями я заканчивал опус о модели  нового коммуникатора, «правой руки бизнесмена». «Гореть мне за это в аду», – подумал я, поставив, наконец, жирную точку, в конце последнего предложения.
    Около шести вечера с кухни донеслись звуки легендарной песни Брайана Адамса «Everything I'll do» . Звонил мой сотовый. Размышляя, кто бы это мог быть, я встал из-за ноутбука и отправился на кухню.
«Номер засекречен» – прочел я на экране своего Sony Ericsson. Ощущение де-жа-вю посетило меня. Уже видел. Словно еще одно утро повторяется по тому же сценарию.
«Хм, никак из небесной канцелярии беспокоят», – подумал я и поднял трубку.
– Аллё.
– Привет, коллега, не отвлекаю? – раздался из трубки голос моего знакомого.
– О, салам алейкум, православный! Нет, не отвлекаешь.
– Ага, отлично. Какие планы на вечер?
– Пока никаких. Мне уже предвкушать нечто грандиозное?
–Да! Сегодня едем грандиозно выбирать мне часы.
– А те, что над камином в зале у тебя дома, не подходят что ли?
– Да не, я их брату потягать дал, так что придется нам с тобой, дружище, сегодня взять банк для нормальной инвестиции часовым концернам.
– В таком случае, я в «доляхе». Где, когда встречаемся?
– Посмотришь в делюге, партнер, ее я уже отправил тебе е-маil.
– Слушай, а просто сказать по «тэ-лэ-фэ» нельзя было, партнер?
– А зачем, это ведь так неинтересно. Да и ты спишь по трое суток, трубу не подымаешь. (Позже я увидел пропущенные звонки от Игоря).
– Ну да, спасибо хоть шифрограмму не прислал, зная тебя…
Мы засмеялись.
– Тогда до вечера, напарник.
–  Гляди в оба!
– Я буду! Береги себя.
В трубке раздались короткие гудки.
    Это был один из моих университетских товарищей, новоиспеченное знакомство с кем обеспечило мне массу неоднозначных моментов. Сначала я подумал, что это хамоватый, не особо продвинутый, тип. Позже, узнав его лучше,  я не мог не изменить своего мнения. Игорян оказался на удивление адекватным человеком со специфическим, но отменным чувством юмора, и, наконец,  в нем были закреплены те настоящие мужские начала, какие не так уж часто встречаются в современных парнях. Как-то я прямо по-женски это сказал. Но в любом случае это было и остается правдой, и поводов поменять свое мнение у меня пока не было.
    Ровно в семь я вышел из подъезда, и в этот же момент Игорян въехал во двор на своем черном «KIA». Отчетливое ощущение, что мне  сейчас не хватает черного костюма и солнцезащитных очков дрожью прошло по коже. Он остановился перед моим подъездом, хитро улыбнулся сквозь лобовое стекло, дымя сигаретой дымя в салоне, и лихо вышел из авто. Да, именно лихо, это было его особой фишкой, я сам пока не научился делать это как он. Но все еще впереди. Игорь в своем спортивном костюме и с кожаным портмоне удачно пародировал образ гопника-интеллектуала из большого города.
– Здарова!
Он был как всегда прост и незамысловат. Но далеко не простоват. Простота Игоря обладала каким-то своим, особым шармом.
– Привет, братан. Как сам?
– Отлично, надеюсь ты также.
– Да, не хуже так точно. Куда едем?
– Давай в «Clocktime», а потом в «Basel».
– А «Basel»-то нам сегодня как раз по карману. Не зря я сам банк взял пока ты ездил, – с улыбкой говорю я.
– Годится, так даже круче, потому что цены там реально планетарные. Ну че, дрогнули!
Мы ехали по проспекту в густом потоке автомобилей, наслаждаясь четким битом и монотонной читкой «отцов» альтернативного рэпа, не превышая полномочий, данных нам собственной наглостью и деньгами, которые сегодня играли за нас (или на нас, как кому угодно). В колонках ровно читал «Кровосток», обливая дерьмом всех и вся.
– Как думаешь, коллега, «Вконтакте» скоро поглотит все молодые умы или парочка останется? – Игорян многозначительно улыбнулся. 
Я почесал затылок.
– Ну, я думаю, нет. Хоть у кого-то должны же быть интересы в реальной жизни, которые будут отвлекать от добровольного зарабатывания геморроя перед монитором. Я тут недавно в клинике для душевнобольных был по делу,  нужно было одного человека навестить. Так вот, в коридоре меня девочка за руку остановила и сказала, что ей плохо. Худенькая такая, невысокая, лет пятнадцати где-то. Я спросил почему. Она ответила: потому что, когда она спать ложится, они начинают кричать и ругаться. Они – это голоса в голове. И она заснуть не может. Я пообещал ей, что это скоро пройдет, чтобы она не боялась,  и дальше пошел. И знаешь, что я понял, Игорян?
Игорь вопросительно сдвинул брови, внимательно посмотрев на меня.
– В чем разница между «плохо» и реально по-настоящему «плохо». Теперь,  когда  натыкаюсь случайно на страницы юных отморозков, которые пишут на своих страницах заметки вроде: «я вскрою себе вены», если предки-парень-деффка мне не «купят шмотку-не любит-не даст», – становится тошно. Для них плохо – это когда максимальные желания минимально не удовлетворяются тут же. Такие дела. Мы остановились на светофоре, я нажал кнопку стеклоподъемника, стекло опустилось, впуская в салон свежий смог города, он немного разбавил эйр в салоне, (простите меня, но не доверяю я климат контролю). Рядом с нами резко затормозило черное авто западногерманского концерна с четырьмя кодовыми буквами и одной цифрой в названии. Модель типа «купе», глухая тонировка, вычурные диски, две девушки в салоне и прикольные хромированные ручки дверей. Вот люблю я эти стильные мелочи, вроде фигня, но дополняет «дэсигн». Я протянул руку и пальцами провел по ручке. Сидящая за рулем брюнетка порадовала мое восприятие правильными чертами лица и не менее правильно наложенным гримом. В этот момент моего эстетического ликования все обломалось. Вот так всегда – ее соседка, сидящая впереди, начала что-то кричать (звукоизоляция немецких авто не позволяет слышать что происходит внутри салона) типа: «Глянь, какой-то мудак нам хочет дверь открыть!». Девушка-водитель удивленно повернула голову, я улыбнулся и подмигнул ей тем самым правым глазом. Раньше я открывал им пивные бутылки, поэтому и был уверен, что сегодня он меня не подведет.
– Блин, а ведь неплохой вечер, несмотря ни на что, – сказал я сам себе, предвкушая интересный диалог.
Пробка, по всей видимости, рассасываться не собиралась.
Стекло опустилось.
– Привет.
– Че уставился, парниша? И куда вообще руки тянешь? Ты чо, савсем офигел?
«Масковский» акцент и уникально грубый голос девушки ввел меня в состояние легкого ступора. Но мы ведь тоже волки битые.
– Да вот па гораду езжу типа двери с машин на металл сдаю, вот твою как раз хотел оторвать, не возражаешь? Я сказал это таким же дебильным тоном, что и она.
Секунду спустя я услышал поток такой нецензурной брани, что уши мои начали сворачиваться в трубочку. Мне стало смешно. И тут в наш разговор деликатно вклинился Игорян, до этого молча следивший за развитием событий.
– Слышь, подруга, а ты чё, тупая что ли или чё?
– Ты чё сказал, казёл? А ну повтори!
Ее подруга тоже начала что-то там горланить, типа они сейчас своим парням позвонят и все такое.
Игорян же как всегда был на высоте.
– А и повторю: была бы умная, в люк не въехала бы. Ха-ха.
Сначала ни я, ни она не поняли о чем речь. Секунду спустя я перевел взгляд вниз на их левое переднее колесо и начал реально дико ржать. Игорян особого приглашения тоже не требовал, мы просто дохли со смеху – девочки так увлеклись обсуждением расцветок  любимых теплых клетчатых пледов, что не заметили как въехали в люк без крышки, смяв несчастный предупреждающий знак. Вот они  – адепты экстремального вождения третьего уровня.
О, амортизаторы  дас бундес-дойчланд ваген, не почувствовать такого провала колеса… – мне сразу захотелось написать открытое письмо руководителям сего автоконцерна, переполненное восхищением и удивлением. Особое внимание я бы конечно уделил подвеске. Но вернемся к нашим… «овечкам». После емкого замечания наступила пауза  с заметным перекосом лиц пассажиров «бэхи». Но я недооценил девочку – «водятла».
– Да пашол ты на…
И тут ее прорвало. Видимо выплескивалось все то, что годами копилось внутри, выхода чему было давать нельзя. Она кричала, на самом деле выплескивая недюжинную накопившуюся ярость на своего папу, который кинул ее маму, а та сказала, что папа теперь мудак. И ниче, что доча живет в хате купленной  батяней, и ездит в дорогом авто, подаренным им же. Она кричала, ведь ей, тонкой нравственной натуре, итак тяжело в этом дурацком мире быдла и гопников, а тут еще мы. Она кричала, потому что тяжело строить из себя принцессу с томиком Ахматовой, сидящую в кресле качалке и при этом жутко хотящую быть брутальной и решительной, как резак буровой вышки с алмазным наконечником. Она кричала еще и потому, что тяжело выглядеть, как б**дь, но почти ни с кем не спать, чтобы не испортить образ неприступной, как вахтерша в общаге, женщины-вамп, курящей сигареты в мундштуке и швыряющей мужчинам в лицо грязные ругательства и их вещи с третьего этажа. Она кричала, ведь она никто в этом мире. Безликая тёлка с маникюром и футболке «Манго», коих я могу встретить на просторах своего города в течение одного дня нереальное количество. И она каким-нибудь задним умом да осознавала это. Подсознание не бездумно – оно контролит. Она та, кто пытается  стремительно выделиться из массы и еще быстрее в ней теряется. А я просто сидел в мягком кресле и, улыбаясь, слушал нехитрое сплетение звуков, изливающихся из ее ярко напомаженного рта.
   Девица, вдоволь накричавшись, на прощание показала средний палец руки с 15-ти сантиметровым маникюром (видимо эта рука у нее рабочая), этим самым честно заработав себе место в аду. Вывернув колеса, ударившись коробом о край дорожного покрытия, она лихо газанула, пустив дым из-под колес, и умчалась вперед по освободившемуся перекрестку.
– Вообще мозгов нет? – лениво поинтересовался у пустоты  Игорян.
– Как видишь. Мне че-то будет?
– За что?
– А я ей жвачку на дверь прилепил, пока она орала и махала «ветками».
– Братан, ты можешь быть наказан только за то, за что сам считаешь нужным себя наказывать.
– Understand, – ответил я.
Пробка начала рассасываться, и мы наконец-то продолжили движение.
Подъехав к салону часов, мы выгрузились из авто и неспешно пошли к входу.
Надо сказать, что оба мы были одеты в спортивные костюмы торговой марки, носящей имя герра Дасслера.
Салон поражал взор обилием дерева, камня и металла, причем в композициях на удивление совершенно безвкусных.
 «Хм, а ведь один из ведущих салонов города»...
Девушка, исполняющая роль часоведа, и судя по выражению лица и цене изящных золотых часов на тонком запястье, подстольного секретаря, привстала из-за на удивление красивого дубового стола и, немного растягивая слова, поинтересовалась что нам угодно. Мы с Игорем удивленно переглянулись и тонко намекнули ей, что хотели бы взглянуть на модели часов  «Maurice Lacroix».
Еще больше мы удивились, когда нас попросили не морочить голову и не тратить наше и ее драгоценное время. К нам подошел смотритель зала, как было написано у него на бейджике, и предложил проводить нас до выхода. На мой резонный вопрос: «А в чем, собственно, проблема?» нам ответили, что покупатели вроде нас вряд ли располагают соответствующими денежными средствами, чтобы приобретать люксовые часы швейцарских марок. И как деликатно заметил смотритель зала, для начала нам стоило бы сменить вещи фирмы «Adidas» на хороший костюм, а потом уже задумываться о покупке блатного хронометра.
    Я стоял, слушая старого сноба, и думал, что мой спортивный костюм стоит дороже, чем целостность лица этого засранца. Злостный план мести созрел во мне еще до того, как я вышел из салона, улыбнувшись вылупившемуся на нас охраннику, стоящему аккурат у входных дверей.
– Охуели быки, – коротко подытожил Игорян, когда мы вышли на освещенный огнями проспект. До этого, с момента инцидента, он сохранял молчание. Я видел, что ему приходится держать себя в руках, чтобы не сказать что-нибудь веское весом тонн в десять.
– Коллега, а у тебя есть в наличии нужная сумма бабок? Ну, дабы приобрести себе «котлы» подобного рода?
– Коллега, че за вопросы, я бы сюда не ехал, мог бы и на рынок сходить при таком варианте раскладов.
– Шикарно, заводи и ко мне. А потом к тебе. У тебя костюм есть хороший?
– А ты думаешь, в чем я на деловые встречи езжу?
– Жми.
– Че жать то? – не понял Игорь.
– Педаль газа, коллега, в пол!
Уже когда мы сворачивали на главную дорогу, я успел заметить в окне салона дряблую рожу старого засранца. Ну что ж…
Начинаются несколько десятков минут жесткого экшна.
Через сорок минут мы вернулись. Образ из серии «Тиль Швайгер на показе люксовой одежды бренда Bally» получился у меня что надо. Радовало также, что я более-менее органично с ним гармонировал. Хороший костюм и туфли делали свое дело. Игорь же в тертых джинсах, футболке «Dsquared» и пиджаке «Dirk Bikkembergs» с небрежно подкатанными рукавами также выглядел блестяще. В общем, были бы мы постарше, глядишь и проканали  бы под владельцев салона. Так вот, такая себе нефиговая арт-компания из двух нас нескромно входит в зал и наслаждается выражениями лиц охранника, «подстольной» и смотрителя зала. Последний, сука, быстро пришел в себя и изрек какую-то цветастую цитату, типа «внешность бывает обманчива и не всегда стоит доверять глазам своим». Затем он предложил нам пройти к столику, присесть  и выбрать из каталога то, что нам понравится. Мы с Игорем молча кивнули и предложили присесть ЕМУ, предварительно вручив каталог в его дрожащие алчные ручонки. Затем, широко расправив плечи,  вальяжной походкой мы направились к стенду «Maurice Lacroix» и совсем скоро Игорь стал обладателем стильного хронометра этой фирмы. Старый засранец в это время путался под ногами и невпопад вставлял свои пять копеек, комментируя каждую модель, которую кто-то из нас брал в руки.
«Не зря паркет топчет, – подумал я. – Мудак, а дело свое знает». Меня так вовлекло в процесс, что появилось ощущение, будто я каждый день только тем и занимаюсь, что хожу по крутым магазинам и приобретаю там дорогущие вещи. На выходе я второй раз за вечер приветливо улыбнулся охраннику, который в свою очередь изобразил на «лицевой платформе» (иного определения я подобрать не смог) медвежий оскал.
«Ха, и это ты называешь улыбкой», – подумал я, и вдруг резко развернувшись в его сторону,  голливудской улыбкой ослепил долбаного секьюрити. Реакции никакой, он просто схватился за пистолет в кобуре, висящий на его брючном ремне. Мысленно высадив в него пол-рожка из воображаемого АК-74, я вернулся в исходное положение, и мы сурово покинули помещение. Уже спустя час, когда мы переодевались у Игоря дома, он заблаговременно позвонил каким-то своим знакомым, и вот теперь они ждали нас в каком-то «их собственном» клубе.  Честно говоря, я не был «клаббером». Я не пытался казаться «гламурным». Но потом, рассудив, что «когда еще, как не сегодня», сделал правильный выбор. Словом, программа на вечер была составлена. А так как вечер уже начался, и она вступила в силу тут же, мы, наскоро перекусив, сделали все необходимые телефонные звонки и вышли на улицу. Черное авто, уют прогретого салона, я выкрутил ручку магнитолы на всю и под речитатив все того же «Кровосток’a», слепя полутемные улицы светом фар, мы унеслись по проспекту в ночь.
   

Спустя три дня. DepressiON.
    Утром встаешь – и чаще всего настроение на уровне. Вечером – не намного лучше, чем эрекция  импотента. А ведь все просто – утром голова еще не соображает, а вечером уже не хочет соображать. К концу дня у меня упало настроение, хотя никаких фактических предпосылок к этому знаменательному событию изначально мною не фиксировалось. В этот вечер хандре удалось-таки застать меня врасплох. Да и честно говоря, хотелось простого, человеческого общения. Делать не хотелось ничего, недельная усталость крепко забралась в меня и не хотела уходить. И я решил отправить ее в долгосрочный отпуск, устроив себе вечер медитации и философствования. Два литра апельсинового сока и запотевший холодный стакан уже были готовы составить мне компанию. Широченный подоконник, мягкий свет подсветки оконной рамы и Sting своей бессмертной «Englishman in New York» как никогда располагали к этому.
    Если вы хотите отдохнуть, то для этого совершенно не нужно идти в «клюб», ехать на адскую тусу, движло которой как водоворот захватывает все большие массы людей в течение одной ночи, или там «накуриваться герыча», как говорит мой друг. Короче, все намного проще. Достаточно выключить сотовый телефон, задуматься, о чем вам бы хотелось задуматься и, расслабившись, помечтать.  Реально снимает, друзья мои. Проверено электроникой. Перед  отдыхом все-таки позвонил другу. Он оказался «занят» – уехал на «махач».  Бить семитов и прочих лиц не совсем русской национальности. Для непосвященных уточню: «махач» – есть исконно русская народная забава, посвященная укреплению духа и здоровья в одном лице. Кроме того, развиваются и шлифуются до полубессознательного сознания ногами ботинков сотрудников ППС навыки скоростного вранья и низскостартового бега.
   Люди, люди… враги, друзья… (не имеет значения), куда вы все пропали?  Я – волк одиночка, сегодня страдал от одиночества как никогда. Время уже позднее, пора ложиться что-ли. Допив апельсиновый сок с консервантом, я грохнул стаканом о стол и сел за компьютер проверить напоследок почту и ICQ.
Жизнь он-лайн.
Новое сообщение, какая-то незнакомая леди, – назовем ее «Л», – пишет:
Л – Привет.
Я – Привет.
Л – Как поживаешь?
Я – Нормально.
Л – Ну ясно.
На этом переписка ВНЕЗАПНО закончилась. Я сидел со страшным выражением лица, уставившись в одну точку, и думал, почему люди тратят свое время на бессмысленные вопросы, заранее зная все эти не менее бессмысленные ответы. Потом я начал понимать почему, проведя параллели с биологией и природой.
    Природа – не дура и умеет рационально и с наибольшим КПД использовать свои ресурсы. Чем проще организм по своей организации, тем более просто устроен его интеллект, если таковой вообще присутствует в наличии, и тем примитивнее его поведение. Неужели мы, современные люди, превращаемся в высокоорганизованных амеб, с примитивными инстинктами, примитивным мышлением и узко очерченным восприятием реальности во всей ее красе?
   «Ага, – сказал я сам себе, – так вот как, ларчик, сука, просто открывался. Вот откуда они, одноразовые люди. Собеседники на десять минут жизни». На большее не хватает нажитого годами мегаопыта. Как говорится, десять минут ужаса, и вы дома. Это в том случае, если вы, так же как и я, пользуетесь услугами общественного транспорта. Именно в нем я чаще всего провожу свои теневые социологические исследования серых социальных биомасс. К слову, серые биомассы – это большинство которое окружает единицы прогрессивных и действительно стоящих людей. Граждан моей горячо любимой страны.  Вы правильно меня поняли, дорогие те, кто является представителем этих самых серых биомасс. Быть «организмом» легко – для этого не нужно прикладывать каких либо усилий. А быть личностью? Подозреваю, что непросто. Для этого нужно прикладывать усилия немного большие, чем усилия для измельчения челюстями пищи и последующего донесения ее (пищи) до кабинки «МЖ» с надписью «ЕДА» на стене и стрелочкой вниз. Чем, собственно, и занимаются социальные биомассы. Их функция – в обеспечении генного массива, предназначенного для сохранения генофонда и продолжения рода. То есть, по сути, только одна – биологическая. Природа бдит. Но хочется иногда громогласно и интеллигентно сказать такому «организму», вяло бредущему с тобой на конфронтацию: «Иди на ***, сука!»  Что, к сожалению, не сделает меня отличным от него. Но это лишь глупые мысли. А в целом, пожалуй, давно пора применять орды маршрутных такси типа «дас дойчланд газенваген» курсирующих по особым, уличным маршрутам с целью зачистки неугодного электората. Специально обученные водители, которые помимо сбора денег за проезд, по просьбам посетителей будут заботливо подкручивать ручку регуляции выхлопа в салоне. Но даже столь демократичные меры вряд ли сломят прочную структуру передовиков естественного отбора в лице интеллектуального большинства. И пусть это покажут по «зомбатору» в вечерних новостях, я лишь подниму вверх большой  палец правой руки.
    Горькая правда резала мой разум на четыре не совсем равные части, как нож белое «колесо» « Трамала», и грустно было осознавать, что добрая половина населения проживает жизнь впустую. Не радуясь сама и, возможно, в свое время, лишив радости полноценной жизни еще кого нибудь, привив шаблонное восприятие объективной реальности и взрастив следующее поколение на почве собственных страхов и комплексов. Хотя это, разумеется, мое субъективное восприятие. Особенно сильный рвотный рефлекс возникал, когда, заходя к себе на страницу одной из широко известных СС (Сучьих Сект), я просматривал  фотоговноотчеты с разных жестких-тусовок-детка, и умопомрачительно часто видел  резиденток с кучей фотографий сделанных псевдо-профессиональными фотографами. Губки «уточкой», сиськи навыкат и ухватить за жопу стоящую рядом «подругу». Вот они картинки молодости, которые можно будет показать друзьям, знакомым, да что там – своим физически неполноценным детям. И в будущем гордиться ими, ровно тусуясь в инвалидном кресле.
    Я заснул. Все так же – сидя в кресле, полный решимости и планов на будущее. Я знал что и, главное, как сделать так, чтобы все поняли свои ошибки и, возможно, изменили свою жизнь. Я знал! Усталость сделала свое. Выключив свет и оставив включенными лишь два глазка небольших софитов в оконных рамах, я упал на кровать и, даже не сняв футболку,  провалился в крепкий здоровый сон. Мне снилось море «кокоса», потом  море просто, вечер, пристань, звуки гитары, пина-колада в кокосовой скорлупе и социальная биомасса, стоящая где-то внизу, словно я располагался в пространстве  выше уровня моря. Они шли с вилами, косами и свиньями, угрожая мне отточенными лезвиями и свиными пятачками, кричали что-то о честно заслуженном наказании, которое должно быть добросовестно понесено. А я стоял на пристани, на порядок выше, в шортах,  с кокосовым орехом в руке и наблюдал, как большие морские чайки летают и гадят на головы гневных инквизиторов. И на закате, вдали, красными буквами высвечивался ICQ-статус-лозунг моего друга: «Музыка лучше наркоты». Хотя где-то еще дальше явственно просматривалось что-то вроде: «Das Dritte Reich».




Спустя две недели. «Glam»
Волчата
Сегодня не спят
Клубные сны
На зубах у волчат
Jane Air - Волчата.
   
    Странно, когда мне было десять лет, казалось, время тянется как рекламируемая жевательная резинка «Orbit».  Все происходило так долго, казалось, детство не кончится никогда. Но где-то классе в пятом, я стал замечать определенные особенности течения временного континииума. Если чего-то очень сильно ждешь, время еле-еле движется. Когда же ты уже в эпицентре ожидаемого момента, когда ты понимаешь, что нужен здесь как нигде, время быстро заканчивает твой праздник наступлением утра и прочими побочными эффектами. Сейчас  же время стало лететь не в пример быстрее. Вроде не рекламируемого сверхзвукового истребителя. Хорошо это или плохо я пока не решил, займусь этим на досуге.
    Также в последнее время  я почему-то стал обращать внимание на то, как кто-то что-либо делает. Хорошо, плохо, гуманно или не очень. Полагаю, это последствия наркотических распадов сознания и иже с ними.
    Иду по замерзшей улице. Под ногами месиво из снега и токсических отходов, пардон, грязи. Отходы будут позже, когда мы будем полигоном ядерных отбросов, принадлежащим Америке, Германии, Индии – да все равно кому. Главное, что бы купили, а мы уж как нибудь страну продадим. Ну, а пока я здесь и буду видеть мелкие радости в совершенно привычных моментах.
   Вечер был наполнен ощущением полного загустевания времени. Казалось, оно совсем не двигается. И лишь секундная стрелка на белом циферблате наручных часов напоминала о том, что я продолжаю находиться в реальности. Рабочий день мой уже давно закончился, но я решил прогуляться по зимнему городу, чего не делал уже давно. Пройтись одному и оценить то невесомое чувство нескучного одиночества, которое было уже основательно мною подзабыто. Улицы дышали дымом. Запах смога отдавал ароматом кофеен. Достаю пачку сигарет, шарю по карманам. Зажигалки нет, точно – дома забыл. Озираюсь по сторонам, в переходе метро стоят две одинаково «пригламуреные» девушки, одетые во все черное. Спускаюсь к ним.
– Привет, девчонки, зажигалки не найдется?
– Найдется, – растягивая слова, говорит одна из них, вторая почему-то опасливо косится на меня.
– Отлично, – говорю.
Прикуриваю.
– Че не застегнут? – «гламурка» указывает на распахнутый воротник моей дубленки.
– Закаляюсь.
Я улыбаюсь.
– Вот видишь, я о тебе забочусь, – томно протягивает она.
Улыбаюсь. Молчу.
– Ну че, так и будем стоять?
Меня за секунду взбешивает эта ****ская манера разговаривать, и, решив про себя, что солдат кобылы не обидит, поворачиваюсь и ухожу. Хочешь не хочешь, туши, детка, свет, короче. Скользнув по мне сальным взглядом, подруга с удивленной рожей отваливает в другую сторону, зацепив под руку своего клона. Заботится она обо мне… позаботься лучше о смене своего «антуражного имиджа». А вообще нужно будет в следующий раз спросить, где их клонируют и по возможности выведать координаты сего КЦСДФ – «Конспиративного Центра Совершенствования Девушек с акцентом на Фенотип».
   Следуя заповедям «гламурных» журналов милые пустоголовые модницы тратят тонны денег на создание собственного уникального и неповторимого образа. В итоге получаются толпы идентичных, словно клонированных, тупорылых сук. Плохо, что девочки, которые не затрудняются особо думать по жизни, – неискушенные и неиспорченные, искушенные и таки подпорченные, – все они имеют в голове один усредненный образ жизни и поведения в ней. Фальшивенький такой образ и невыигрышный-то на самом деле. То есть, вроде неплохо в целом, но джек-пот не сорвешь. А в жизни всегда нужно стремиться к джек-поту, только нужно самому решить что будет для тебя призом. И сколько их будет – один или много. Нет, это не агитация всех в гедонизм, это всего-навсего предложение активировать цели и мотивации.
Но вернемся к  «глэм - девочкам»…
    Спа-салон утром, трах с боссом в обед и апельсиновый сок вечером за романтическим ужином с кандидатом во временные спонсоры. Таков lifestyle, плюс у девочки проскакивает мысль: заодно я долго буду оставаться самой привлекательной и обаятельной при таких раскладах. Живем полной жизнью, товарищи! Почему так? Ну ведь написано в «Cosmopolitan» – лучшем изданиии о женской жизни, исходя из текущих рейтингов, – как строить свою осознанную взрослую женскую жизнь. А хотите, я вам процитирую страницу такую-то из номера за февраль, где рассказывается, как правильно заниматься сексом в doggy-style, во сколько лучше всего и с кем. В таком ключе мне  как-то рассказывала последние новости своей «эпатажной» жизни одна знакомая. Потом вторая. Приблизительно в том же ключе. После этих бесед я стал верить в то, что ZOG* существует. Но меры профилактики есть. Главное вовремя абстрагироваться, мысленно положить член в рот радостно визжащей знакомой и, имея хорошее воображение, наблюдать за этим. Милая улыбка сама появляется на губах, немного актерского мастерства, и «бикса» думает о том, какой ты клевый и как тебе интересно выслушивать низвергаемый ей бред.
Быть клевым парнем так легко…
    О диетах и молодости.  Назвать телом хилую основу прикрепления головы и пары окончаний весом в 45 килограмм как-то язык не поворачивается. Насчет здоровья таких упоротых гёрлз, думаю, говорить не стоит, Постоянные переохлаждения от кусочка мороженого, проблемы с пищеварительным трактом, тотал fails с нервами, ненормально функционирующая репродуктивная система и общая орально-духовная неустроенность в связи с физическим неблагополучием. Злоба и страхи копятся без выхода наружу и, к тому же, берутся непонятно откуда. Непонятно…
А организм-то – сложноустроенная, организованная система с блатной нервной системой, оснащенной сознанием, да еще плюс глубинные инстинкты даже в самых старых версиях прошивок. Тут-то и наступает сбой. Физиология работает неправильно. Следствие – сбитые циклы и механизмы процессов жизнедеятельности. Глянув вооруженным самыми простыми знаниями глазом на ситуевину, медленно, но верно приходишь к выводу, что все люди животные. И как бы там ни было, физическое благополучие каждого отдельно взятого из нас ценнее и выше всех благ, мечтаний, мам и пап вместе взятых.  Мелковато, но на самом деле, правда. Помните иерархию потребностей Маслоу? Гражданин оказался бескомпромиссно прав. Кроме того, залезая, к примеру, в какие-то межличностные отношения, понимаешь, что люди также в той или иной степени грязные, трусливые животные с амбициями, которые часто ничем не подкреплены. Если же вам хочется чего-нибудь еще более брутального и резкого, как удар серпом по известно чему, то потирайте руки: люди – это несчастные существа, замкнутые в своем эгоизме без права на выход с билетом в один конец.  В общем, я сейчас надумал столько всякого, что самому стало страшновато. Сам едва понял себя, поймут ли другие?
«Skeptic hate». Конец 2009.
      Вот и прошел еще один прекрасный день. Поворот ключа, закрываю дверь, куртку на вешалку, обувь на полку. Универ must die, хотя я его очень люблю. Сразу иду в комнату. Включаю ноутбук, в руках заветный диск «Our Lady Peace», курсор скачет по папкам и вот эта песня «All for you». Сейчас она – лучшее лекарство для моего истрепанного сознания. А на сладкое – другой диск, подписанный черным маркером «Kings of Convenience». Подарок одной девушки. Так, музыка есть. Теперь маршрут известный – кухня, холодильник. Поглядим-ка. Сыр, вчерашнее рагу, пара пакетов сока и батон. «Нафига батон в холодильнике?» – удивленно задает вопрос знатокам телезритель из Тюмени. Ладно, не важно. В углублении дверцы лежит бутылка блатного вина с надписью «Mediterranean Muscat » на этикетке. Откуда она взялась – не помню. Возможно, покупал для очередного вечера с очередной любительницей высокого, длинного и вечного. А может к празднику. Ведь страшная новогодняя ночь должна была наступить уже через семь дней.  На кухне поискал из чего бы выпить, чашек не было уже – последняя из дам расхуярила все четыре об пол, когда осознала, наконец, что я не собираюсь тратить на нее все свое время, чувства и себя. Хотя все было ясно еще с самого начала, и мы оба это понимали. Деланные обиды – это не лучшее из набора моделей поведения в таких ситуациях. О! Стакан. Его я нашел в глубине кухонного шкафчика. Граненый, дедовский. Деда моего, к сожалению, уже давно не было на свете, но, глядя на переливающееся стекло, я с теплом о нем вспомнил. Налил, отхлебнул. Православно, как компот или сок. Никакой оральной дегустации, сразу в желудок. Оставим на сегодня эти жеманные трюки профессионалам. Мое прохладное отношение к алкоголю позволяло такое обращение с ним.
   Итак, подведем итоги. Сегодня, наконец, понял, что пугает и злит людей. То, что они не могут сами себе объяснить. Чувство пустоты в коллекции воспоминаний, ощущений и опыта. Как они нервничают и грубят, когда незнакомый человек звонит им и просто говорит общими фразами о банальных вещах и плюс к этому – наобум несколько фактов, которые, уверен, случались с каждым из нас. Можете называть это своего рода стебом. Чаще всего в ответ слышно ругань и злой вопрос: «Кто тебе дал мой номер, сука, найду – убью». Я улыбался в ответ и мягко нажимал красную клавишу сброса.
Кто мне дал номер?
Да никто, я просто набрал левую комбинацию цифр, и, видите, как весело. Мне просто было нечего делать в минуты одиноких особо грустных приходов. Да, иногда я «угонялся» в одиночестве, прямо у себя дома. Такое бывало очень редко, но зато после, чувствовал себя, то ли чище духовно, то ли просто снова хотелось к людям. Люди, они, кстати, часто бывают на удивление предсказуемы. Даже незнакомые. И что более интересно, в массе они еще более легко управляемы. Главное, знать приемы и быть готовым к обладанию знаний подобного рода. Ловкость рук и никакого мошенничества. Нужно, пожалуй, отдать должное нашей высокоразвитой и процветающей «масс культуре»,  поистине опиум для народа, затраты небольшие а эффект! Культ Масс воистину приобрел глобальное распространение.  Культура элитарная, как называли ее раньше, тоже к слову стала доступнее, чем в былые времена, скажем вы ведь без труда можете найти в Интернете  фото картин Сальвадора Дали, Рембрандта или того же Босха (для ценителей) и наслаждаться просмотром шедевров. Или же обойтись без посещения городской библиотеки, скачав на винт массу отличных книг в удобном для прочтения формате. Но, к сожалению, масса уникальных и неповторимых в большинстве своем ограничивается просмотром порносайтов,  чтением не обремененных хоть каким-то смыслом  романчиков  авторов-контрактников, скачиванием флэш игр на рабочий стол и другими видами высушивания интеллекта. Еще пара слов о Тех, Кто Правит – им всегда удобнее, когда «среднестатистический» житель действительно является «среднестатистическим» в прямом смысле этого слова. Как хорошо думать, что ты ИХ ВСЕХ давно раскусил и ЗНАЕШЬ все то, чего ты по идее знать не должен. «Знаю» – как обманчиво это слово…

Десять-девять!
    Конец года подкрался совершенно внезапно, резко демаскировав себя появлением последних цифр декабря на отрывном календаре. Я уже давно привык, что зимой идет дождь, а осенью идет снег или  то и другое. Или ничего не идет, что, впрочем, не мешает погоде оставаться паскудной. Полная уверенность в том, что так будет до первых весенних дней, закралась в мое сознание и основательно там окопалась.
Мой город встречал меня одними и теми же картинками промозглых вечеров, освещенных тусклыми фонарями проспектов. Ощущения праздника не было. Все близкие мне люди словно растерялись в огромном помещении декабря. Вспомнилось, что уже давно ничего не писал, что явно сказывалось на моем настроении. Идеи стирались из памяти не успев выплеснуться на чистые листы "вордовского" документа.
Последняя тренировка, очевидно, дала крепкий пинок переутомившемуся организму. Я заболел. Уже хорошо забытое ощущение уныния и одиночества снова выкарабкалось из задворков мыслей и, словно, свет автомобильных фар, бликующих на ночном шоссе, стало медленно, но верно приближаться.
Естественно, я понимал, что хандра и уныние не самые лучшие спутники новогодних праздников, но, не успев затормозить, я нарвался еще и на разочарование.
Никаких килограммов конфет, разумеется, не было (говорят, сладкое улучшает настроение), но пьянящая горечь темного пива стала моим самым запомнившимся вкусовым ощущением тех дней. 
Просыпаясь утром первого января, трезвым, но совершенно опустошенным, я твердо знал – 2009-й крепким ударом ногой с разворота был повержен в нокдаун. Чистая же страница была аккуратно подписана –  2010-й.

Massive attack!
Писать на стенах туалетов, увы, не так и мудрено,
Среди говна мы все поэты,
Среди поэтов мы – говно!
Народное творчество.
    Наскальное граффити на облупленной стенке студенческого сортира лаконично намекало на то, как сложно исскуству на безбрежных просторах славянского менталитета. Эта надпись, пожалуй, кредо нашего «народного» творчества. Особенно ценимое, наверняка, выпускниками «Фабрики звезд», режиссерами, косящими под «true American style », и прочими творческими объединениями  интересных личностей.
   Рад, что я воспринимаю мир по-другому, хотя нашелся бы какой-нибудь занудный психолог-философ, который не преминул бы в такой момент сказать что-то вроде: «Каждый из нас уникален и мир воспринимает исключительно по-своему. Нельзя пытаться, молодой человек, заставить всех воспринимать ваше мнение как единственно верное. Нельзя царапать расшатанный интеллект обывателей».
А я снова и снова повторю контр фразу и скажу: «Заделайтесь-ка, товарищ комрад-профессор, пешим собирателем эротического фольклора  по хуторам. Интеллект сам вносит коррективы, да и то лишь в том случае, если он развился выше уровня девятого класса средней школы. Да и не пытаюсь я заставить всех воспринимать моё мнение как единственно верное. Зачем? Есть масса более интересных людей, чем я, и с ними очень интересно, и я особо ценю ИХ индивидуальность. Иду на кухню, подхожу к окну. Огни города таинственно мерцают в ночи. Хочешь – кури, а хочешь – в подворотне кого-то мочи. Прямо «Кровосток» какой-то. Хорош, брат! Докуриваю сигарету, напоследок смотрю в ночь. Окурок в пепельницу, стакан на стол. Про себя напеваю песню Цоя, как раз подходящую по настроению. Спать, спать, спать… 
               
                *****

   Зимними вечерами на меня часто находит, хм… некое прозрение. Трезвый взгляд на вещи появляется, что ли. Видимо, надо занимать себя чем-то еще помимо подготовки университетских заданий, игры на гитаре, чтения книг, просмотра фильмов. Вот знаете, так бывает – приходишь вечером усталый, включаешь приятную музыку, стакан  прохладного чего-нибудь, можно даже собственноручно приготовленного в руке, и мысли настраиваются на правильный лад. Наверное, потому что в течение всего дня мозг непрерывно работает, обрабатывая информацию, а вечером, когда можешь себе позволить расслабиться, он анализирует полученное за день, а иногда и за неделю. Или больше. Зависит от индивидуальных возможностей сознания. Сейчас я сижу и думаю о людях и отношениях. О том, как люди влюбляются, расстаются. Плачут и смиряются. Страдают и занимаются ненужным самобичеванием. Одна из самых «вечных», актуальных и интересных тем, особенно для людей 17-20 лет вроде меня. Почему меня сейчас интересует именно это? Ответ после беспристрастного анализа, был как всегда до безобразия прост – потому что у меня СЕЙЧАС ни черта с этим не получается.
   И тут нонсенс:  когда же амурные завязки НАКОНЕЦ-ТО появляются, в скором времени я стараюсь сбежать с полигона любовно-отношенческих баталий, потому что мне быстро надоедает играться в чувства. Когда они были по-настоящему, все было много лучше, но сейчас их нет. И в этом есть изрядная доля моей вины. Знаю. Поэтому пока что буду довольствоваться малым – обдумать и решить, чего же я хочу и кого ищу. Я также понял, что это реально важно.
    Отсутствие конкретных целей, внутренняя неустроенность, неуверенность в себе, попытки дистанционного чтения мыслей и еще чертова куча всякого дерьма, заботливо взращенного в самом себе. Полчища «тараканов» и «махровых» комплексов. Бесчисленные адские предрассудки и суеверия. Это то, что отдаляет нас от самих себя в первую очередь, не говоря уже от остальных. Когда? Как? Я не знал точного ответа, но приблизительно таки чувствовал его. Все-таки не зря  потратил время, изучив четыре закона логики, – они многое ставят на свои места.
Главное не останавливаться, а пока – делаю, что могу.


Зима 2010. Requiem of a love.
… Я всегда хотел быть свободным – это для меня одно из составляющих счастья, ни от чего и ни от кого не зависеть. Если бы не одно «но» –  жизнь, в принципе, такая штука, в которой не могут одновременно существовать два взаимоисключающих понятия, например, любовь и полная свобода.  И вот, оглянувшись назад, не далее, чем на полгода, я понял, что все-таки многое изменилось во мне, изменилось мое отношение к жизни, к реальности, к женщинам, наконец. Когда с душой начинаешь что-то делать, рано или поздно начинает получаться. Особенно, если знаешь, ради чего трудишься, к чему идешь. В остальном, рядовым людям, чтобы измениться или вырасти (в переносном смысле) нужен эдакий турбореактивный пинок, под то самое, опорное место. Тогда тоже все начинает получаться, но ровно до той поры, пока «пинателю» не надоест это спорное развлечение. Такое ощущение, что люди сами склонны находить у себя проблемы. Если не находят – придумывают, а затем, героически страдая и преодолевая непроходимые препятствия, совершают совершенно обычные поступки,  до которых, собственно, можно было легко дойти и без моральных жертв, без самозагона своей личности в когнитивный диссонанс с психосоматическими расстройствами. Все сложно ровно настолько, насколько просто…
    Я начал встречаться со своей давней знакомой. В те минуты, когда меня наполняли неоднозначные, еще новые ощущения чувств к этой девушке, мне и в голову не могло придти, насколько глупо и линейно это все оборвется. И хоть потом я не сильно жалел о том, что произошло, потому что нам с этим человеком было не по пути, иногда даже сейчас, на секунду меня пробивает чувство того знакомого запаха духов,  ее запаха. Обонятельные галлюцинации, не иначе…
    Я стоял на балконе, вслушивался в тишину ночного города и дрожал от холода, несмотря на то, что моя любовь к контрастам была по-прежнему сильна. Контраст заключается в том, что, когда ты стоишь зимой на балконе, одетый сверху «в ничего», а снизу в «так себе, сойдет» с сигаретой в зубах, кожа становится гусиной, ветер холодит тело, и какой кайф – просто зайти в теплую квартиру, ощутить, как тепло мягким, мягким одеялом накрывает тебя.
– Ты здесь? – она вошла на балкон.
– Нет, меня здесь нет, и разговариваю с тобой сейчас не я.
Отшучиваюсь, попутно обжигаясь пеплом с сигареты.
– Блин, как холодно! – она зябко шевелит плечами. – Ты бы оделся хоть.
– Слушай, ну я ж тебе сто раз говорил о пользе холодного воздуха. Иммунная система стимулируется, активизируются защитные функции организма, и смерть наступает намного быстрее, чем просто истлевать в этом бренном мире. После моей преисполненной оптимизмом тирады она  недовольно морщится.
– Ты мне еще о метафизике расскажи или о пользе зеленого чая и фитонцидов.
Подхожу к ней, обнимаю за плечи. У нас частенько бывают такие «научные» споры, это, так сказать, одна из точек нашего морального соприкосновения. Пока что все еще хорошо. Я знаю это. Потом будет ничего, но об этом я старался не думать. Время замирает. Дым застывшими облачками вьется вокруг нас. Спустя некоторое время, в будущем, я пойму, почему люди ошибочно привязываются к другим людям. Откуда берутся иллюзорные ощущения отношений и, как итог, – острое взаимонепонимание. Люди, нуждаясь в чем либо, будь-то понимание или теплое отношение, в «розовых» очках приятного момента бросаются в чувство с головой. Чтобы потом вкусить горечь разочарования и терпкий вкус опыта. После этой мысли вспомнились до боли правдивые слова: «Я просто ненавижу большинство людей, я не вижу в них ничего примечательного – люди это реально тупое говно»… Но пока с этим приходиться мириться, жить и питаться из холодильника.
Смерть в массы и натуралу, и пидорасу…
Вот оно – лекарство для всех.
               
                *****

   Я снова вспоминал зиму, последние дни старого года. Новый год подбирался все ближе и ближе, обрывая «листья» календаря, но радостного предвкушения праздника в себе, как я ни старался, так и не заметил.
     И вот я еду в маршрутке, смотрю в заиндевевшее окно. Финансовый кризис стоит на дворе, даже не прячась за плакаты с политической  агитацией, с которых на меня смотрели президенты, да, именно президенты, моей родной и горячо любимой страны. Я видел согбенные фигурки людей на остановках. Смотрел на боевых старушек, снующих с тяжеленными  баулами, часто превышающими размеры самих носильщиц.  Смотрел на черные машины иностранных марок,  проезжающие мимо с незавидным однообразием. Мне на секунду показалось, будто отечественный производитель не справляется с годовым выпуском с конвейеров потенциальных ДТП, гордо именующихся или  «Lada», или «ZAZ». Горькие мысли не покидали меня. Всё-таки советские автолюбители, видимо, по-тихому вымирают, и потреблять «продукцию» такого рода некому. Хотя остались, конечно, можно сказать патриоты, которые ездят на потрепанных «копейках», «шестерках» или «девятках». Обосновывается это тем, что «в принципе,  машина еще хорошая, ну коробку перебрать только, ну кузов подварить немного да  тормозные колодки с обивочкой салона освежить.  Залить «мовилём» днище еще бы неплохо, да «расточить» че-нибудь где-нибудь для дополнительных ста-двухсот миллилитров в двигателе (что по сути не дает ничего, потому что гоняться на советских авто априори беспонтово и нерентабельно). А так, конечно, авто у меня что надо, очень… такое… спартанское, короче».  Ничего лишнего. Скажем «нет» буржуйским наворотам.  Даешь советское говно – деревянные скамейки вместо сидений, линолеум на пол, изолента по борту, «табуретка» на багажник, мухобойки на капот.  И, наконец, обязательная наклейка “forsage” на лобовом стекле как дань уважения одноимённому фильму.  О том, что в английском языке такого слова нет и в помине, не задумывались, наверное, даже производители наклеек.
   И ведь никто и слова не скажет, ясно, ведь, что там. Денег нет на нормальную машину, вот и ездит на корыте полусгнившем, того и гляди днище выпадет. Но это нормально – сразу видно, что это либо интеллигент, неумеющий воровать деньги, которому совесть не позволяла в свое время с****ить на нормальную машину, либо просто инертный человек, который много думает (и говорит) о том, как надо где-то брать новое авто (самый дурацкий тип автолюбителя).  А быть может это человек, который всю жизнь смотрел на успешных людей и втихомолку завидовал, но строго молча, потому что за мнение можно и в фотографию схлопотать. А лицо жалко.
    Хотя даже анабиозное быдло понимает, что для того, чтобы жрать вкусно да спать мягко, нужно либо воровать, либо пахать.  Не анабиозное знает еще и то, что если уж пахать, то строго с перспективой карьерного роста! Потому что, если просто и неинтеллектуально ишачить день и ночь напролет, результат не заставит себя долго ждать – язва желудка, инфаркт и пенсия  три с половиной копейки. Вот она – награда за попытку выбиться из этой жизни в долг. Когда люди, еще не успев родиться, становятся должниками государства, которое в свою очередь торчит другим более влиятельным странам, превращаясь, таким образом, в верного вассала своих протекторов. Или, так сказать, временных «арендаторов». Снова я о лирике.
Люди проходили по салону, толкаясь и проклиная всех и вся. Объемные тетки с остекленевшими глазами цеплялись за поручни сидений и занимали стратегически выгодные точки около мест,  где сидящий человек лишь только подумал о том, что ему нужно вставать, и мысль эта успела  выразиться лишь взглядом и поворотом головы в сторону выхода. И вот, наконец, родная, домашняя остановка. Проталкиваясь через салон, применяя по ходу процесса все приобретенные на тренировках по рукопашному бою навыки, я обтекал бабушек с сумками, суровых мужиков в дубленках «за 350». Еле раздвинув створчатые двери, которые так и не смогли полностью открыться, я  пташкой выпорхнул на белый свет. На улице шел снег.
   Снежинки падали мне на лицо, и прохладное покалывание по коже с глотком холодного воздуха  приятно взбодрило после спертой духоты  автобуса, пока я шел к своему подъезду.
Зима 2010. Рождество.
    Я проснулся достаточно поздно, около двух часов пополудни.
Новогодняя суматоха, всеохватывающее веселье и приключения новогодней ночи способны вымотать кого угодно. Сбросив с постели  одним махом одеяло и вместе с ним себя, я надел джинсы и пошел приводить свой внешний вид в порядок. Звук кипящего чайника и запахи разогретого завтрака приятно радовали восприятие, и стало хорошо, словно мою душу нежно почесали за ушком. Интересно, есть ли у души ушки? Однозначно, я выясню ответ на этот вопрос, но позже. А если есть жизнь после смерти, то у меня вообще большие перспективы. Позавтракав, взяв блюдце с баранками и с кружкой чаю в руке, я подошел к окну подышать морозным, праздничным  воздухом.
«Афганка, чай, баранки. Я вообще не употребляю…», – вспомнились слова бородатого чела, наобум всплывшие в памяти.
Снег ровным слоем покрыл город, закрыв почти все изъяны видимые невооруженным глазом. Кроны деревьев уже не выглядели корявыми корневищами, устремленными в холодное голое небо. Ветви были покрыты снегом и льдом – накануне морозов как раз была оттепель, и именно благодаря ей, деревья оказались «глазированными», так сказать,  «в собственной коре».
Усладив взор очаровательным видом по ту сторону оконной рамы, я заметил, что слегка продрог. Закрыл окно,  уселся за ноутбук – почта, новости, ну, и «от делать нечего» зашел на сайт одной известной социальной сети. Прочитав все поздравления с Новым годом и прочую праздничную дребедень, я увидел новое сообщение от одного своего замечательного товарища. Тот предлагал увидеться аккурат сегодня вечером и устроить суровые мужские посиделки за парой рюмок хорошего коньяку.
   Что я могу сказать о нем? Его зовут Евгений, можно просто Жека, или О, Повелитель, но это лишь для его старшей сестры. Шучу. Мы познакомились с ним очень спонтанно, можно сказать случайно, но я благодарен ЕВС (Его Величеству Случаю), что так произошло. Простой, приятный, уверенный в себе человек. Простой в общении, поведении, отношениях, что не мешало ему быть сложным по своей структуре, если можно так сказать. Я о структуре личности говорю, разумеется. Умный, беспощадно логичный, обладающий отличным воображением и беспрецедентным чувством юмора. Достаточно романтичный и мужественный, что очень нравится окружающим его девушкам. Что касается женского пола – неисправимый бабник,  в хорошем смысле этого слова. В чём я с ним совершенно солидарен – гуляй, пока можешь, ибо потом гулять будет уже нечем. Что еще... человек слова и дела. И, наконец, наркоман. Хоть и бывший. Хоть наркоманов бывших не бывает. Но, по его словам, он уже давно не употребляет тяжелых наркотиков. Тяжелые – это не обязательно героин, кокаин, есть еще масса других веществ, как более губительных, так и не менее сильных. Это кстати также одно из тех обстоятельств, которые сблизили нас, Я тоже, наконец, бросил «тяжести».
Ну, вот о нем в двух словах. Хотя дайте мне время и бумагу, и я написал бы вам пару томиков о своем друге. В общем, именно такой тип людей наиболее приятен мне. Но вернемся же в мою комнату. Так как предложение было весьма в тему, я отписал ему о своем согласии. Договорились – «что, где, почем».  Через два часа мы уже пожимали руки. После суровых дружеских объятий мы направились в большое желто-красное здание мегамаркета за «топливом» и «витаминами». Топливом мы называли любое спиртное, а витаминами то, с чем это самое спиртное употребляют – фрукты, сладости, солености и прочее.
Я всегда задумывался – в мегамаркетах есть или практически есть всё, что угодно. Мое мнение о качестве и происхождении  товаров было непоколебимо. Искренняя вера в добропорядочность хозяев «заведения», обслуживающего персонала и, особенно, работников зала родилась во мне после первого посещения мегамаркета. Лет так в пятнадцать. Ну, конечно, ведь эти люди всегда улыбчивы, приветливы и исключительно доброжелательны, не считая, разве что, охраны. Лица охранников, в свою очередь, напоминают мне лица доблестных немецких солдат  с патриотических германских гравюр времен  Второй Мировой. И подобное метафорическое созвучие восприятия не давало мне думать о них плохо.
    Все выглядело так, чтобы сомнения не имели доступа в головы порядочных обывателей. Ну, разве может симпатичная, милая кассирша ежедневно крысить из кассы по десять-двадцать гривен, и вечером дома засовывать их в особую коробочку, красивым почерком подписанную «Премиальные». А что насчет приветливого продавца-консультанта, ворующего наборы одноразовой посуды,  затем списывающего товар как «безнадежно испорченный в результате механического воздействия», чтобы  потом в конце месяца по дешевке продать мешок с пластмассой в забегаловку, что находилась по соседству с мегамаркетом? А работник зала со зрачками размером с пять копеек, только что «дунувший»  зеленых радостей  на черном ходе склада?  Словом, люди есть люди – им проще жить, если верить во что-то хорошее. Но помним и о том, что каждый проживает свою жизнь так, как он того заслуживает. И количество сил и ума, затраченных на свое обоснование здесь, в real world party,  пропорционально получаемому комфорту и ощущениям от жизни.
Но не нам с коллегой судить об иллюзорности бытия, и,  захватив провиант, N-ное количество алкоголя, необходимое для  полноценного «интеллигентного алкотрэша», мы направились к кассам.
Кассирша с большой, красивой грудью и пропорционально  маленькими мозгами долго рылась в кассовом аппарате, пытаясь найти  нам «три с половиной копейки сдачи». Затем она поинтересовалась, не хотим ли мы поучаствовать в розыгрыше автомобиля. Для этого нужно было купить большой пластиковый  пакет с эмблемой мегамаркета и, вырезав штрих-код, отправить его известно куда. Мы ответили, что нет. Девушка, похабно стреляя глазками, задала еще один вопрос: «Почему?»
    Нет, я не считаю всех девушек  с большой грудью тупыми, просто именно эта была такой.
Решив избавить ее от абонемента  на отдых в санатории под названием психиатрическая клиника и бонусной бумажки с формулировкой: «Психосоматическое расстройство, вследствие затуманивания рассудка возникшее после общения с двумя представителями  четырех законов логики», мы  молча поспешили покинуть «обитель зла». Пробираясь однотипными дворами к месту нашей будущей дислокации, мы  шутили и смеялись так, что вожак табуна диких лошадей от стыда сделал бы себе «харакири», услышав наше «ржание».
    Шестнадцатиэтажное пристанище  муравейных людей возникло перед нами. Я увидел его сразу, как только мы вынырнули из арки дома напротив. Величие обшарпанных стен и высота здания поражали. Поражали в смысле того, как серая громадина панельного дома может казаться такой необыкновенной. Наверное, во всем был виноват падающий снег и свет фонарей, которые с помощью теней искажали картинку. Дверь подъезда поддалась всего со второго раза, когда Евгений уже хотел, как говорят в народе,  «взять и уебать». Вахтерша подозрительно проводила нас до лифта  взглядом криминалиста-профессионала. Мысленно я открыл воображаемый чемоданчик с оружием и героином и, помахав им, высыпал содержимое на пол прямо перед лифтом, растерев белый порошок ногой. Пока я проводил мысленную дуэль с вахтершей, дверцы лифта  медленно открылись, словно двери сказочного телепорта. Поймав на себе иронично-косой взгляд коллеги, я собрал героин, и мы зашли в ветхую кабину. Вахтерша проиграла.
    Квартира гостеприимно встретила нас, обдав мягким теплом. Тот, кто с мороза не входил в теплое помещение, – немедленно выбегайте на улицу, охлаждайтесь пять-десять минут и вперед к неизведанным ощущениям. Быстро нашинковав и распечатав все необходимые ингредиенты, наполнив посуду, как оказалось неплохим, грузинским коньяком, мы сурово посмотрели друг на друга, и  прозвучал первый тост – «За нас!»
Нифига не скромно, я знаю, но правда. Да здравствует Рождество!


Продолжение рождественского вечера.
    Она пришла туда по двум причинам: первая – ей было скучно сидеть дома в этот вечер, ну, а вторая – потому что пригласил друг. Интересоваться, кто будет, не стала. Какая, в принципе, разница? «Женя зовет, значит все в порядке», – думала она.  В окнах его квартиры на последнем этаже было светло. Темный подъезд, коридор, кнопка лифта. Ждать лифт пришлось достаточно долго. Скрипучие двери, кнопки. Вверх. Подальше от одиночества. Туда, где хотя бы звучит смех и греет даже мимолетная улыбка какого-нибудь приятного парня. Черт… Подходя к дверям квартиры, она уже слышала музыку, смех и веселые голоса.
Звонок. Замок щелкнул два раза, и в дверном проеме возник Женя.
– Привет, мелкая!
Он шутливо хватает ее за плечи и заводит в квартиру.
– Привет!
Она улыбается.
– Отлично выглядишь. Сегодня. Ха-ха!
Да, с  юмором у Жеки проблем не было никогда.
–Да ну тебя, кабан!
Она уже открыто, громко смеется.
– Проходи на кухню, там все. Почти все. В туалет не смотреть.
–А, ну ясно. Евгений, как всегда.
Ее красивые губы слегка поджимаются, она немного искоса  с шутливым укором смотрит на него.
– Да все нормально, ты проходи, проходи.
– Иду, иду.
Легкими шагами она вошла на кухню, ребята радостно здоровались, девчонки целовали в щечку, все смеялись. Я в это время был ванной комнате с товарищем и пластиковой бутылкой. И не спрашивайте, чем мы там занимались. Бокалы наполнялись вином, из колонок магнитофона звучала бессмертная «No Woman, No Cry» Боба Марли.  Дефицит настроения улетучился так же неожиданно, как и появился,  по-английски, не прощаясь. После того как начатое мною в ванной было завершено я решил пойти покурить на балкон. Накинул плечи куртку и вошел в прилегающую к нему комнату, в которой сейчас делался ремонт. Уже пройдя половину расстояния до балконной двери, я обратил внимание на стоящие у стены картины в чехлах. Самая настоящая живопись – масло, холст. Рамы на картинах были не самые удачные, но изображения! Когда я проникся всей глубиной этих картин, перед глазами спонтанно возник образ моей подруги, художницы. Хотя, если быть точным, она будущий архитектор, но это совершенно не мешало реализовываться ее художественному таланту, умению владеть цветами, образами и формами.
    Я не возвышал ее над другими своими друзьями, но, однозначно, это был человек, дружба с которым очень многое значила для меня. Кроме того, я ценил еще и то,  что для достижения тонкого взаимопонимания, какое было у нас с ней, несмотря на большие грозы прошедшие над нашими отношениями, не было надобности переводить общение в горизонтальную плоскость. Так как это было бы уже излишне. Тонкая грань привлекает тем что, балансируя на ней, ты умудряешься не только не упасть, но и научиться новым качествам. Когда же грань утолщается за счет добавления лишних деталей тебе уже не нужно держать баланс, ведь уже и так ясно, что рано или поздно он все равно сместится и исчезнет, возможно, даже навсегда.
– Эй, старый, ты тут еще не воткнул? – голос Жеки выдернул  меня из размышлений.
– Твою дивизию, я чуть поленья не откинул. Ну, ты и подкрался! Классные картины!
– А, это мой дедушка рисовал. Он был художником, я же тебе рассказывал.
– Да, да я помню, старик. Нет, реально классные картины.
– Спасибо, ну так это, ты чего здесь торчишь? Угадай,  кто сидит сейчас на кухне?
– Боб Марли?
– Ну, это понятно, а кроме него?
Я сделал страшное лицо.
– Помнишь, как мы встречали Новый год? Когда он уже прошел, с кем я тебя познакомил?
Мысленно  рухнув с высоты шестнадцатого этажа, я непонимающе уставился на друга. Жека улыбался.
«Неужели?» – подумал я.
Уже спокойно он спросил: – Там она?
– Знаешь, а я всегда поражался твоей гениальной логике.
– Мужииииик!!!
Они хохотали так, словно оба в один момент стали обладателями казенных голосовых связок. Затем я резко замолчал, и выждав секунду спокойно сказал:
– Я думаю, нет смысла.
Жека улыбнувшись, посмотрел на меня.
– С чего бы это? А ты попробуй. Она же тебе нравится.
– Ты прав, старина, ну, я пошел.
– Давай, давай... Стой!
Я остановился. Обернулся.
– Че случилось?
– Галстук поправь!
– Да ну тебя на хрен!
Дикий хохот донесся с балкона, и я, с улыбкой покачав головой, отправился на кухню.
Возможно, я немного колебался внешне, но не более – выработанная уверенность давала о себе знать. На кухне уже было очень весело. Успев лишь войти, я получил в одну руку бокал вина и мандариновую дольку на пластиковой шпажке в другую.
– Ребята, а сейчас выпьем за нас всех! Давайте, давайте бокалы. Девчонки разливали вино. Пройдя чуть в глубину кухни, заполненной людьми, я устроился на подоконнике, поднял глаза…
    Она сидела на столешнице, судя по всему ее любимое место в этой квартире, те же миниатюрные ручки, те же изящные пальцы. Карие глаза, те же каштановые волосы, чуть полноватые губы, придающие ее смуглому личику особую изящность. Она смотрела на меня. Я смотрел на нее. Мы знали друг друга всего ничего. Но это было не важно. Улыбка сама появилась на моих губах, девушка еще секунду смотрела мне в глаза и уже сама непроизвольно широко улыбнулась. Я жестом пригласил ее к себе, похлопав ладонью по подоконнику, рядом с собой.
Она изогнула бровь, словно сомневаясь идти или не идти.
– Привет.
– Привет.
Я слегка наклонился, поцеловал ее в щечку.
Ее удивленный взгляд снизу вверх развеселил меня быстрее, чем специальный выпуск «камеди-клаба».
– Рад тебя видеть, честно говоря, не ожидал… встретиться здесь… еще раз.
– Я тоже рада и тоже не ожидала увидеть тебя здесь. Ты на балконе был?
– Да, я любовался ночным небом, завернувшись в теплый плед с чашкой какао. Я слышал, как вы пришли, но мне просто нужно было побыть одному.
– Что-то случилось?
– У меня нет, а у тебя сейчас случится, если опустишь чашку еще ниже.
Она быстро скользнула взглядом вниз на свою чашку с кофе, стоявшую на столешнице у нее между коленок. Чашка наклонилась, и горячий кофе вот-вот мог пролиться прямо на ее изящные ножки в светло-синих джинсах.
– Ух, ну ты заметил, а я вообще…
Она рассмеялась.
Мне уже было весело.
Это вообще волшебное место, когда здесь собираются определенные люди и в определенное время начинают происходить чудеса.
– Ты веришь в чудеса?
Она встает со стола, подходит ко мне, усаживается на подоконник рядом, облокотившись о колени острыми локотками.
– Честно?
– Ты собираешься говорить мне неправду? – нарочито серьезным тоном спрашиваю я.
– Нет, в чудеса ну не очень верю. Наверное, они бывают, но я  пока не сталкивалась…
    Она достает сигареты, я указываю глазами на них, она протягивает мне одну. Осматривается в поисках зажигалки.  Ловким движением руки я перекидываю зажатый пальцами с тыльной стороны кисти спичечный коробок на ладонь. Он, словно из воздуха, появляется у меня в руке. Фокус достаточно несложный, один из моих любимых. Все это время я смотрю ей в глаза. Мне происходящее, разумеется, тоже в кайф. Уже нормально достаю спичку, подкуриваю ей и себе.  Мы сидим на подоконнике, пьем вино, смотрим на звезды, которые зимой видны особенно хорошо, общаемся, словно знакомы уже не одну сотню лет. На кухне уже пусто, все разошлись по комнатам и улеглись спать. Она рассказывает о музыке, которая ей нравится, мы спорим о том, который из музыкальных коллективов лучший, Я говорю,  что «Younger Brother» и «Groove Armada» лучше всех, она – что оба коллектива хороши, но «Duft Punk» лучше. Свет от двух софитов падает на ее профиль, она говорит, Сижу, любуюсь игрой теней и слушаю.
Замечаю, что она зябко поводит плечами.
– Тебе холодно?
– Да, что-то прохладно, немного…
– Я встаю, иду в комнату, возвращаюсь с пледом в руках.
Подхожу к окну, свет уже не горит, набрасываю плед ей на плечи, кутаю, усаживаюсь напротив.
– Так лучше?
Она молчит. Поворачивает голову к окну. От слабого света луны я вижу, что она улыбается.
– Ты такой классный…
Я придвигаюсь к ней и на ушко тихо говорю: …
Что я говорил, я уже плохо помню, но зато хорошо помню, что было потом.
Наши губы встретились почти сразу же.
Это была очередная картинка моей жизни.

                *****





Mind’s flashbacks ;.
Осень 2005. Flashback #1.
    Он стоял на балконе, курил сигарету, смотрел на деревья, присыпанные снегом,  и думал о том, что одиночество это не так уж плохо. У него были друзья, товарищи и даже подруги, но не было главного, хотя для кого-то это было  главным, а для кого-то второстепенным. Он понимал, что в его жизни нет любви. Его сердце помнило слабый отголосок этого чувства, но это было уже настолько смазанное воспоминание. Ведь… черт подери, нет ничего хуже безответной любви. А ведь тогда он, пятнадцатилетний  пацан, колледж, первый курс, девушка, рядом с которой было единственное на всю аудиторию свободное место. Она подняла взгляд на него. Он спросил, не занято ли место рядом с ней. Она тихо ответила, что нет и сама, улыбнувшись, смущенно предложила ему сесть с ней. Их взгляды на секунду, да на какую секунду, на доли секунды пересеклись. Он смущенно отвел взгляд первым. Так было в самом начале. Потом были разговоры, сначала коротенькие, обобщенные, потом мы быстро выпустили наружу свой интерес  друг к другу, и в общении перестала чувствоваться некая напряженность. Мимолетные взгляды, ночные переписки по смс, короткие прогулки вместе, общения стало больше, долгие разговоры ночами, по телефону, но уже с третьего учебного дня он знал, что она влюблена в другого. Он видел их вместе целующихся, держащихся за руки, его сердце билось сильнее, чем обычно, желваки скул смыкались до скрипа зубов, и… это было ужасно, но даже слезы накатывались на глаза. Чуть позже она сама немного рассказала о своем парне, и он, улыбаясь, слушал ее, рыдая в душе. Ему казалось, что весь мир потерял цвета, но стоило ему подумать о ней или побыть рядом – в его сердце расцветал букет. Это сейчас он знал, что нужно делать в таких ситуациях, как себя вести, что говорить. А тогда… Прошел год, парень подрос, научился сдерживать свои чувства и приобрел маломальский опыт общения с девушками. Его душевная «оболочка» стала толще. Сознание уравновешеннее. Кроме того, он многое понял и многому научился за то время, как узнавал ее лучше. Ему стало намного проще и приятнее жить. В один солнечный весенний и, возможно, прекрасный день он рассказал ей о том, что чувствует, хотя рассказывать ничего не нужно было. Это было его ошибкой, которая, впрочем, не была фатальной. Она и так все прекрасно понимала. Он дал ей сделать выбор. Она сделала его. Он встал с лавочки, на которой они сидели, и спокойными, уверенными шагами пошел прочь.  Она была за его спиной, а он шел и улыбался. С плеч свалилась гора, в душе пели птицы, а горечь победы над собой была приятной. 
    Прошло еще пару лет. Парень  возмужал, осознал еще больше, чем за все предыдущие годы вместе взятые. Он жил, и жизнь играла с ним, а он с ней. Но одно он понял наверняка – всегда есть выбор, и нельзя бояться делать то, чего не делал раньше. Нельзя. Во что бы то ни стало…
    Потом воспоминания хлынули потоком, и остановить их, казалось, было невозможно. То, что так долго копилось во мне, наконец-то нашло выход. Как это было давно…

Аргументы фактов. 2010.
 Flashback  # 2.
    После не очень удачного в плане длительности и оплачиваемости опыта работы в госучреждении на различных псевдо-литературно IT’шных поприщах, я решил попробовать счастья в иной сфере своих способностей. Написав в объявлении о поиске работы в графе «специальность» флорист-дизайнер, я надеялся найти что-нибудь подходящее для своего творческого сознания. Степень творческих возможностей у всех разная, но готов поспорить, что задатки есть у всех. Пусть скрытые, пусть неприменимые раньше, но какой радикальный аргумент можно привести в пользу обратного?
Я надеялся. А что мне оставалось делать? Я все еще был один, молод, кушать хотелось сильно, а реализовать себя практично и правильно хотелось еще сильнее. Спустя две недели после публикации моего объявления мне на электронную почту таки пришло письмо заинтересованного характера.
«Здравствуйте, Данила! Нам нужен специалист, умеющий работать с цветами и знающий толк в их компоновке. Наш телефон: 757-62-14. Агенство ПБ «Charon».
Признаюсь, я сам не верил, что кто-то откликнется. Теперь следовало действовать активно. Я позвонил на следующий день вечером, хотя на радостях хотел позвонить тут же. Но сообразив, что не стоит столь ярко проявлять свою заинтересованность, решил повременить до завтра.
Трубку взял мужчина. По голосу я определил возраст – около сорока- сорока пяти лет. К завершению нашей беседы он предложил мне подъехать в субботу в агентство и уже на месте уточнить детали. Церемонно попрощавшись, я положил трубку и, взяв сигаретную пачку, сел в кресло.
    Недурно. Весьма недурно. До субботы осталось два дня, ждать недолго. Еще меня интересовала расшифровка таинственной аббревиатуры «ПБ». Подбирая варианты как то: «Приватная баня», «Подпольная бухгалтерия», «Панические банкоматы»… в общем, как оказалось, я был очень далек от истины. О чем я узнал очень скоро. Не могу сказать, что был ошарашен, но удивлен – да. Уже уютным субботним вечером я узнал, что «ПБ» – похоронное бюро «Харон», а не «Шэрон» как я подумал. Прозрачные аналогии у вас, ребятки.
    Флорист-дизайнер нужен был им для компоновки цветов на надгробиях блатных клиентов, на их же гробах, автомобилях, ставших ненужными в связи со смертью, и прочем. Сказывался творческий подход заведения. VIP-похоронка. На каждый товар найдется покупатель. Есть же VIP-Spa, VIP-комнаты в клубах и еще много чего VIP. Почему же не быть блатному VIP заведению, которое гарантировало бы VIP-телу VIP-эскорт к  заведению под названием кладбище?
    Так началось мое недолгое, но очень многообещающее сотрудничество с Михаилом Тамановичем Малиным. Разумеется, он был шефом, а я подчиненным, но к чести этого человека, моя работа у него действительно почетно была сотрудничеством. Он всегда вежливо общался со всеми немногочисленными сотрудниками бюро, отлично, правда, редко, шутил, и, в целом, вел себя, как и подобает мудрому человеку. От него веяло мудростью, и хоть он не был глубоко стар, я просто это чувствовал. Рабочий день мой начинался в 18.00. Это было очень удобно для меня, так как не мешало дневному обучению в университете.
Кроме того в чем-то это даже способствовало созданию нового оттенка моего имиджа у знакомых. Серьезный человек, по ночам работает в похоронном бюро, подымает неплохие деньги и нехило разбирается в ассортименте дорогих гробов всех конструкций.  Поначалу текущая обстановка не способствовала моему максимально плодотворному полету фантазии, но в скором времени я совершенно привык к рядам гробов на пьедесталах и к костюмам, с застежками на спине, висящими на стенах.
    Клиентура наша была на редкость деликатной и немногословной. В основном, усопшие бизнесмены, чиновники разного калибра и некоторый процент более интересных криминогенных персонажей. Михаил Таманович появлялся на работе пару раз в неделю. Входил в стеклянно-металические двери, поправлял галстук и проходил к себе в кабинет. Если я был в поле зрения, то он подходил, здоровался за руку, справлялся, как идут дела и, доброжелательно кивнув, поднимался на второй этаж. Спустя два-три часа он уезжал на своем черном «Mercedes» в неизвестных мне направлениях.
О шефе я знал немного.
    Слышал в офисе, что у него есть еще несколько ресторанов, что помимо этого он состоит в доле с какими-то дельцами украино-германского предприятия, выпускающего земляные смеси, газоны и всю прочую ерунду для разных гуру садово-паркового исскуства.
Словом,  пока я не особо вникал в дела своего руководства. Пока не наступил тот осенний вечер.
    Я как раз опаздывал, было уже около семи, и, запыхавшись, я влетел в офис – мне нужно было подписать бланки оплаты заказа партии хризантем у шефа. Увидев несколько перевернутых ваз с цветами, я остановился у входа. Наверху в кабинете была слышна ругань, перешедшая чуть позже в крик. Я вслушивался, не решаясь подняться наверх.  Внезапно все стихло, потом снова послышались какие-то обрывки фраз, но уже не на повышенных тонах, а спустя еще несколько секунд дубовая дверь кабинета шефа распахнулась настежь, и из нее пулей вылетели трое парней. Молодые, спортивного телосложения и стиля одежды, быстро сбежав по лестнице, они вдвоем проскочили друг за другом мимо меня, ну, а третий… Я когда-то занимался рукопашным боем, недолго, несерьезно, но видимо какие-то навыки все-таки остались – рывок, и парень, мирно взмахнув ногами, описавшими в воздухе красивую фигуру, мешком шмякнулся на пол. Я уже практически был горд собою, если бы бегун молодецки не вскочил и не пробил мне серию ударов по корпусу. Инстинктивно я успел закрыть голову и применить некое подобие блока, но последний удар был так силен, что я, шагнув назад от толчка, оступился и, споткнувшись о ступеньку, упал на пол.
Неизвестно, чем бы закончился этот аматорский бой без правил, если бы в дверном проеме кабинета не появился Михаил Таманович с двуствольным охотничьим ружьем, обычно висевшим на стене у него в кабинете. Драка-то наша продолжалась на самом деле буквально несколько секунд. Ну и пока мы тут с чувачком соревновались по продвинутости навыков в колхозном ниндзюцу, шеф, видимо, успел снарядить «мушкет» с целью замутить нехилое сафари  на придурков в костюмах, не выходя из собственной «конторы».
Парень мгновенно сообразил, что означает народная примета в виде бородатого мужика с огромным «BFG» в руках, и поспешил покинуть помещение вслед за «коллегами».
– Жив? – Михаил Таманович удивительно быстро для своего возраста сбежал по ступенькам вниз и  остановился возле меня.
Не то чтобы я считал его очень старым, но все же…
– Да нормально все. Здоровый гад. Я не думал, что так сразу оклемается, – проговорил я, потирая отбитые ударами «спортсмена» предплечья.
– Ты не переживай, им окупится. Я позабочусь. Черти, босота! Представляешь, дань с меня решили собрать. Мол, я на их территории работаю. А сами два месяца назад к нам в регион приехали только. Меня ведь уже предупредил о них кто надо. Я поинтересовался, от кого же в таком случае мне «привет» такой. Они вопроса не поняли. Так и сказали. Мы, говорят, сами на себя работаем. Вы нам копеечку, мы вам – отсутствие проблем. Ну, тут мне пришлось, конечно,  ребяткам по-хорошему объяснить к кому они в гости пришли. Потом пожелал им доброго вечера, не становиться клиентами нашего заведения и на дверь указал. Ребята начали грубить, ножичек достали, перочинный, в общем, адекватность разговора была утеряна. Первому, который полез, я в хлеборезку сунул (ого, вот это обороты!), второй опешил. Ну и тут, пока «ночь в Крыму, все в дыму», я к ружьишку. А у этих инстинкт самосохранения, видать, проснулся, и они давай бежать. Тоже мне, рэкетиры хреновы.
    Шеф выпалил все практически на одном дыхании. Я оторопело стоял и слушал его. В таком запале на моей памяти он был впервые, куда  девалось его спокойствие и немногословие.
– Так вот они чего. Ребята, видать, в 90-х застряли, – вытирая кровь с губы, проговорил я.
– Застряли, но ненадолго. Достанем, оденем, обуем, воспитание заодно освежим, глядишь – людьми станут.
Михаил Таманович уже снова был иронически спокоен.
– Так, ты чего стоишь?  Приводи себя в порядок и домой. Ты на сегодня свободен, я тебе такси вызову.
– Так это, Михаил Таманович… – я удивленно уставился на шефа, – я же только пришел, можно сказать.
– Ты будешь спорить с начальством?
Спорить с шефом мне сейчас не хотелось.
–  Ну хотя бы такси не надо, зачем? Я и на метро…
– Никакого метро. Знаешь, я сужу людей по их поступкам. Тебя я увидел сегодня. Полностью. Еще комментарии нужны?
– Эээ…
– Вот и отлично, – шеф улыбнулся. –Все, все, давай, иди умойся, машина сейчас будет.
Я молча развернулся, поняв, что сопротивление бесполезно, и пошел в туалетную комнату. Да, ну и денёк выдался сегодня!

Абстиненция души. Flashback  #3.
     Я был благодарен судьбе за свое знакомство с Михаилом Тамановичем. Во-первых, несмотря на всю его специфичность, он был очень хорошим человеком, а во вторых…
О том, что у него есть дети, я подозревал. Если не сказать, что был уверен в этом, – как-никак такой  видный мужчина и все такое. Позже я уже точно узнал, что у него есть дочь. Ее звали Ира. В кабинете шефа, на столе стояла ее фотография в рамке, фото было детских лет, но даже несмотря на это, было видно, что девочка явно очень симпатичная. Я никогда не задавал вопроса шефу кто он по национальности, как-то неделикатно это было бы, но подозревал, что, возможно, у него армянские корни. Жена была украинка. Это точно, видел ее несколько раз, пару раз даже общался. Весьма приятная женщина, чему я был приятно удивлен. Часто, к сожалению, при состоятельных мужчинах обитают намного менее приятные жены, осознающие могущество мужа и считающие, что это разрешает им пренебрегать такими понятиями как воспитанность, например. Хотя, разумеется, раз на раз не приходится. Так вот. Когда-то давно, еще в детстве, мой старик дед сказал: «Хочешь узнать, какой будет твоя жена в старости, посмотри на ее мать». Тогда я совершенно не воспринял всю тонкость этого полушутливого совета, осознав истинный смысл фразы лишь через несколько лет. Да, старик был прав от и до. Его уже давно нет, но это мешает мне помнить о нем и о его мудрых словах.
   Судя по внешнему виду матери, дочь явно должна быть очень привлекательной. Как-никак я же мужчина, а животное начало диктует нам, что девушка в первую очередь должна быть привлекательна, следовательно, продолжив свой род с нею, вы меньше рискуете получить некрасивое потомство, которое будет неконкуретно в дальнейшем по внешнему признаку. Генетика, мать ее. Но я, честно говоря, уже привык к мысли, что где-то глубоко все люди являются теми же обезьянами, только слезшими с деревьев и всего за пару тысячелетий ампутировавшими себе хвосты научно-техническим скачком последней пары столетий. Словом, все мои гадания на известно чём могли продолжаться неизвестно сколько, если бы снова не вмешался ЕВС.
   Я как обычно пришел вечером на работу. «Мерса» шефа возле «конторы» не было. Зайдя в офис на первом этаже, я увидел сидящую за столиком для посетителей девушку, листавшую журнал. Заведение наше шеф развивал по всем канонам европейской моды – офис на первом этаже, затем примыкающее к нему помещение холла, а за ними располагалась огромная оранжерея с цветами и прочей ботаникой.
   Темно-русые длинные волосы, короткая кожаная куртка, синие джинсы, коричневые замшевые сапожки – она была чертовски стильно одета. Я тут же мысленно увидел себя – рюкзак, серый реглан, олдскульные джинсы, кроссовки. Блин, знал бы – подготовился, смокинг одел  бы. Я уже догадался, что это была Ира. Память выдала сознанию сообщение: черты лица на фото в кабине шефа совпадают с теми, которые сейчас перед тобой, наивный юноша. Драгоценные секунды улетали в никуда. Терять время было нельзя. Я ведь хотел попробовать при случае…
    Один хрен, девушки сейчас у меня нет, кроме того я уже давно заочно симпатизировал дочери шефа. Отошлет – так отошлет. «Что я теряю? Ничего», – отвечает знатокам все тот же телезритель из Тюмени. Совершенно верно. Но блин, хочешь принцессу – будь принцем, а из меня принц как из Ющенко Барак Обама. А секунды летят. Она уже подняла голову и смотрит на меня. Ёлки! Чё делать…
– Чё делать? Ты мужик вообще, тригидрид твою в гидролиз, или да? – раздался суровый голос у меня в голове.
– Ну да, – мысленно ответил ему я.
– Ну так какого, ерш твою медь, хрена, ты стоишь? – голос звучал совершенно бескомпромиссно.
– Привет.
– Что привет? – удивленно спросил голос.
– Заткнись сука, это не тебе.
– Привет, – Ира, поняв, видимо, что я таки умею разговаривать,  улыбнулась.
– А ты, наверное, Ира? – я тоже улыбнулся.
– А ты, наверное, Данила? – она умильно приподняла брови.
– Получается так. Завсегдатай данного заведения или постоянный посетитель, как угодно.
– А я, можно сказать, новичок. Можно мне в клуб?
– У нас официальное заведение. Валютой, оружием, наркотиками торгуем только с чёрного хода. Всё оформлено, люди в курсе. Можно.
– Слушай, мне уже начинает нравиться здесь.
– Ты что, первый раз на работе у своего отца?
– Ну, вообще-то да, как-то так получается.
Ира перешла с игривого тона на обычный разговорный, голос у нее был приятный. Еще одна деталь, которую я ценю в женщинах – голос. Хреново, когда утром в постели тебе говорят «доброе утро, солнышко» голосом сибирского грузчика-бухаря.
– А я тут работаю, – стеснительным голосом произнес я.
После секундной паузы мы рассмеялись.
– Слушай, я собственно тут вот зачем. Папа просил передать тебе вот это, – она открыла плоскую сумку и достала оттуда бумажный пакет. –  Тут документы какие-то, он просил на столе у него положить.
Вы не поверите, но после того случая с «рэкетирами», шеф выдал мне запасной ключ от своего кабинета «на всякий случай».
– Сегодня он чем-то там занят, сам привезти не смог. Тебе не трудно будет?
–Нет, конечно, давай, – я взял у нее пакет. – Жаль, я на работе, а то провел бы тебя, поздновато уже.
– Да нет, что ты, спасибо, меня друг отвезет.
И она как-то виновато добавила:
– На машине.
Разговор скомкался.
– А, ну хорошо, – я качнул головой, – ну ладно, это я оформлю.
Я потряс пакетом. Она встала, поправила разноцветный шарф и, улыбнувшись, протянула руку.
– Ну, я пошла, приятно было познакомиться. Еще увидимся, думаю.
– Взаимно, все может быть, – я сдержанно улыбнулся.
Легко сжал хрупкую ладошку. Целовать не стал, не в смокинге. Обойдется пока. Настроение моё слегка упало.
Я пошел к столу, поставил на него пакет, чтобы не держать в руках.
Она подошла к двери. Обернулась.
-Ну, до свидания...
Улыбочка, да, она была очень обаятельной.
– Доброго вечера, заходите еще. Я подмигнул ей. Друг не друг, а подмигиваю кому хочу.
Она снова улыбнулась, кивнула и вышла. Стеклянные входные двери позволяли мне хорошо видеть улицу, да и большие окна тоже. Ира прошла метров десять и села в тёмную иномарку, что за авто я не рассмотрел, уличные фонари еле тлели. Авто «моргнуло» огнями габаритов и, медленно набирая скорость, скрылось за пределами моего поля зрения.
– Сыночки, родные, пробуйте! Бабка, не надо копоти, на тебе бабки пока есть, а попробуем мы не здесь, – хмуро сказал я Фракталу, сидящему на подоконнике и тоже наблюдающему за улицей. Фрактал, повернув голову, посмотрел на меня и что-то муркнул. Ну, или как там это у них называется.
Фракталом звали огромного пятнистого кота, который обитал тут с самого момента основания «конторы». Шеф  решил завести животное, отпугивающее нечистые силы. На самом деле, это естественно была шутка, но кот довольно неплохо оживлял спокойную обстановку офиса. Вообще-то его звали Шарик, опять-таки отдадим должное чувству юмора Михаила Тамановича. Обычно Шариками называют собак, он же – в противовес, для разнообразия назвал этим именем кота.  Ну, а я переименовал его после того, как придя с чьего-то дня рождения и наутро, будучи в состоянии сильного похмелья, проснувшись за столом, увидел перед собой огромную разноцветную морду животного, рассматривающего меня. Был, помнится, какой-то художник, не отличавшийся полноценным здоровьем верхнего отростка тела, который рисовал этих самых фрактальных котов. Ну, в общем, так появилась у кошака вторая кличка. Этот полноприводный друг был большим любителем залезть на разные документы и восседать на них с видом престолонаследника великой династии. Полноприводный же потому, что ходит на четырех ногах – четыре ноги, четыре ведущих, а я по такой же схеме являлся обычным заднеприводным саттелитом агента Великой Кошачьей Нации, управляющей миром. Это люди думают, что они хозяева жизни, но, глядя в глаза Фрактала, я понимал, что он просто не хочет мне говорить всю правду, прикидываясь безмолвным животным.
– Мда. Такие дела, чего я собственно должен был ожидать, – помолчав, произнес я, опуская на окне жалюзи.  Фрактал снова что-то буркнул, и я, вздохнув, пошел наверх отнести пакет.

    Зеркало памяти.  Flashback  #4.
    И вот новая картинка: мы с Ирой сидим в каком-то ресторанчике. Я почему-то чувствую себя отчаянно неловко, с ней же все в порядке. Чуть позже напряжение постепенно спадает. Да, вы все правильно поняли. Мы уже больше, чем просто знакомые в силу сложившихся обстоятельств люди. Я через такую чёртову гущу преград пролез, чтобы, наконец, оказаться с ней здесь сегодня.  Для меня в тот момент она была самым дорогим человеком на земле. Тем, кто понимал и чувствовал меня за секунду до меня самого. Словом, я ни минуты не жалел о том, что предпринимал ради того, чтобы завоевать эту девушку. Я долго ее добивался. Ну, разумеется, не несколько лет, но полгода было в моем понимании достаточно долго. Я не отношу себя к категории парней, капающих слюной при виде любой симпатичной девушки, но, тем не менее, мне было особенно приятно осознавать «за что я бился».
Потом был тот самый зимний вечер… 
Мы уже хорошо общались, стали чаще видеться, больше времени проводить друг с другом. Понимая, что неплохо бы немного расширить границы нашего общения, я пригласил ее на ужин. Как-то стандартненько все получается, да? Вечер, ужин…
Но даже  я, противник каких-либо догматических принципов, вынужден был смириться с тем фактом, что определенная стереотипность присутствует в той или иной мере в каждом из нас. И более того, если умудриться выйти за рамки абсолютно всех возможных и принятых в нашем человеческом социуме стереотипов, то получится либо уютная спокойная жизнь в психлечебнице, либо уютный и спокойный необитаемый остров в Тихом океане, на который придется отправиться грандмастеру добровольной десоциализации. Говоря проще, суть анекдота заключалась не только в том, что поняв расклады, мы теперь попали на Западное побережье и я опасен как Брежнев, а и в том, что нужно, дорогой друг, придерживаться принятых обществом правил поведения, общения, если хочешь, чтобы это самое общество принимало тебя во всей красе. И ты, в свою очередь, мог пользоваться благами и преимуществами стадной жизни. Они есть – это я тоже понял после того,  как у меня прошла волна нонконформистских настроений в дни переходного возраста.
    Мне пришлось снять квартиру, так как вести ее к себе домой  в свою спартанскую обитель не хотелось. Нет, конечно, я приглашу ее и туда, но позже. Сегодня мне хотелось, чтобы все было как в тех самых красивых романтических сказках, как в хороших французских фильмах.
Квартира снята. Я на месте. До нашей встречи шесть часов.  Привожу помещение в порядок – протираю пыль, ставлю в вазу цветы, ставлю в  «мафон» диск с правильной музыкой, заглядываю под диван на предмет обнаружения использованных резервуаров с мертвыми детьми – знаете ведь эти приколы съемных хат, да?
    Ну вот, все окультурено, теперь – ужин (естественно, я готовил его собственноручно). Овощи, зелень, специи, соусы. Когда я научился с этим всем обращаться? Все-таки сказываются дни холостой жизни, когда сам постоянно занимаешься стряпней при том, что поесть любишь вкусно и по возможности красиво.
Часа через полтора все было готово. Выставил посуду на небольшой столик, который заранее передвинул к дивану. Горячих блюд нет – не остынет. Вино и два фужера. Две оригинальных свечи на деревянных подставках. Все в лучших традициях жанра. Затем в соседней комнате – куча свечек, расставленных мною абсолютно на всех плоскостях. Завершающим мазком были разбросанные по комнате розы. Можете меня назвать убогим эстетом, но ничего лучше я придумать не смог. На первый раз сойдет.
 Закончив с «оформлением  интерьера» комнаты, я вышел на кухню, сделал себе правильного чаю и пошел курить на балкон. Правильность чая заключалась в том, что это был какой-то блатной китайский чай с кусочками коры коричного дерева, сушеными фруктами и еще какой-то дрянью, привезенный реально из Китая знакомыми моих знакомых. Честно говоря, мне все это было до фени, но на вкус отвар был потрясающим, поэтому не заморачиваясь на ингредиентах, я просто наслаждался ароматным напитком.
Еще четыре часа времени. Куда их употребить? Допив чай и затушив сигарету, я пошел в зал, сделал музыку тише и завалился спать. Меня разбудил звонок телефона. Ого, уже пять часов вечера, я взял трубку. Поговорил с Ирой и через минуту уже выходил встречать ее. Спустя еще минут двадцать мы уже заходили в квартиру.
Музыка, ее удивление после утвердительного ответа на вопрос: «Ты что, сам это все готовил?», смех и ощущение той самой сказочной атмосферы, которую я попытался создать.
Когда мы уже были в кондиции, я отлучился в соседнюю комнату, чтобы поджечь все свечки. Поджег, и  через секунду запах разогретого парафина заполнил комнату. Я подумал, что близок к провалу как никогда, если бы в голову не пришла гениальнейшая мысль приоткрыть окно и проветрить комнату. Счастье есть – спустя пару минут запах исчез, да и свечи, наверное, разгорелись. Теперь комната была наполнена мягким желтым светом. Когда я вернулся в зал, Ира удивленно спросила, что я там так долго делал. Я предложил ей пойти и посмотреть самой. Она встала с дивана, где мы сидели и пили вино, прошла к двери, открыла ее и замерла. Я подошел сзади, обнял ее. Спустя несколько секунд она обернулась и посмотрела мне в глаза. Обоняние уловило теплый аромат ее духов. Мгновения обменов взглядами, и наши губы встретились.  Я взял ее на руки и, сделав несколько шагов, уложил на кровать. И уже проваливаясь в беспамятство,  успел понять, что «Fly Me To The Moon» лучшая в мире песня.
     Мы расстались через полгода из-за моего неадекватного восприятия действительности и полной безответственности в отношениях. Я выбрал наркотики и «свободу».
Не смог признаться себе, в том, что так всего-то навсего проще жить не заморачиваясь. Проще до определенного момента. А ведь она любила меня. По крайней мере, говорила так. И я почему-то верил ей. Я еще хорошо помню тот день, ранней весной, на станции метро «Ботанический сад».  Меня тогда грела лишь одна мысль – о том, что у каждого свой путь,  и некоторым путям суждено разойтись. Неужели я пытался верить в судьбу?
    Обладая, не храним, а потерявши плачем. Позже, после Иры, в моей жизни была еще одна девушка, к которой я испытывал подобные чувства – взрывную влюбленность и страх раскрыться перед ней. Но тогда было чуть по-другому, меня словно останавливали некие неправильно настроенные механизмы сознания и восприятия. Сейчас я уже не жалею о том, что могло быть у меня с каждой. Слишком поздно. Главное – не повторять этих ошибок в будущем.

Весна 2011. Spirit of freedom. Flashback  #5
 «Каждый день, прожитый мною, был не похож на все предыдущие. Каждый человек в моей жизни был не таким как все. И я буду помнить это если не всегда, то наверняка  еще долго».
    Этим вечером воспоминания все-таки снова взломали мое сознание под покровом дремоты и темноты. Я повесил гамак в саду и только сегодня наконец-то добрался до него, хотя прошел с того момента уже, пожалуй, добрый месяц. Уличная романтика, первые мгновения ощущений, пережитых давно, но бережно хранимых в памяти. Обрывки, которые похожи друг на друга, но которые не теряют от этого ценности. Обрывки памяти… Короткие сценки жизни.
     Лето седьмого года было непохожим ни на одно из всех предыдущих. В нем смешались все краски, и чувства, пережитые тогда, надолго, если не навсегда, врезались в мою память. Эти вечера с теми, кто действительно был мне близок, с теми, кто действительно что-то значил в моей жизни. Мне было семнадцать. Эти беседы за бумажным стаканчиком кофе из автомата, затягивающиеся с полуночи и до раннего утра. Прохлада вечера укрывала наши плечи, а мы грелись историями, рассказываемыми друг другу по очереди. Кожа покрывалась пупырышками, а нам было тепло внутри, и даже не от нескольких литров кофе, выпитого за ночь. А просто от осознания того факта, что наша жизнь течет так, как мы того хотим.
    Дневной труд сменялся ночным отдыхом. А вечер – это был своеобразный буфер счастья и предвкушения встречи с друзьями. Вечерняя прохлада словно ожидала того момента, когда четверо парней соберутся в который уже раз на том самом стадионе или все возле того же старого клуба, или в каком-нибудь другом уединенном месте района. И тени становились все длиннее, а треки из первого альбома Guf’a  были саундтреком моего лета.  Потом новые знакомства. Новые люди. Некоторые из которых прошли мимо моего восприятия, другие же оставили глубокий след в моей жизни.
    Моя первая поездка на море. Угар крымской жары, пот катящийся градом и «Tол», ревущий в динамиках наушников.  Палящее солнце и абрикосовое мороженое ежедневно дожидались меня по утрам, а вечера  проходили по всем канонам – в алкогольно-наркотическом угаре. Душа жаждала романтики, а сердце тяжело билось в груди, дрожа от возрастающего количества дряни в моей крови.
    Восход солнца и закат восхода. Незабываемое чувство того, как морской бриз касается моего лица, словно прохладные листья пальмы, растущей на берегу. Расскоординация и деморализация. Влюбленность и грусть. Ну и пусть…
И пусть я не помню всего, но я точно знаю, что то звездное небо над Судаком было таким, каким мне и хотелось его видеть. И те губы, которые шептали мне слова на ухо, были ненамного менее реальны, чем это небо. В эфире звучал морской прибой, а я все сидел на краю утеса, свесив ноги с края скалы, и не хотел уходить. Мне хотелось остаться в той июльской ночи навсегда.
В чем-то я сильно вырос, несмотря на то, что многие не видели во мне перемен.  Мне было достаточно ощущать их.  Все та же дневная жара, тяжелый физический труд, а ночью меня забирало музыкой. Лирика человеческих чувств и эмоций захватила мой разум. Мне не всегда хватало ее в реальной жизни, и я пытался найти ее в чем-то другом. Ожог от последней «любви» почти зажил, хотя иногда и беспокоил, но мне хотелось начать все сначала. В семнадцать лет начинать все сначала рановато, не правда ли? Но я жил новизной, и каждый миг моего существования определенно казался мне полным свежести и уникальности.  Местами я жил выдуманной любовью и от этого тащился еще больше, осознавая, как мне казалось, всю трагичность юношеской романтики.
    Тихий перебор гитарных струн и вечерние посиделки допоздна в обнимку с очередной симпатией. Сердитый шепот ее матери и две тени, застывшие в парадном, едва освещенные светом из открытой двери квартиры…
    Мечтания под звездами и первые сигареты марки «Marlboro», выкуренные мною в порывах юношеского максимализма. Сентябрь восьмого года начал рисовать новую главу в моей жизни… Что-то неумолимо уходило от меня, но я знал наверняка, что приобрету что-то взамен.
    Этой зимой разочарование стало бичом настроения. Это сейчас я понимаю, почему так происходило. Тогда же… Ежедневная хандра и опостылевшие картины постоянно стояли перед глазами. Барбитураты, каннабиоиды, синтетика пополам с химией и банка «Рево®©™» –  Welcome to hell. Дни тянулись серой мглой, и я начинал переставать их различать. Водочная горечь болью отдавалась в голове наутро. Искусственная любовь трепала нервы, а постоянное недосыпание временами доводило до отчаяния. Вы не поймете, что такое один вечер отчаяния, если не попадали в реальные жизненные переплеты или в ложные сети собственных мыслей. Такое можно пережить при том, что все нужные условия соблюдены. К моему теперешнему сожалению, так и случилось. Причем совпали сразу оба указанных пункта.
    Зимние вечера всегда отличались мрачностью, тусклыми отсветами уличных фонарей и падающими искрами снега. Летние же были значительно насыщеннее. Хотя мне по-своему нравятся все времена года, летом значительно больше возможности вплотную контактировать с природой. Особенно, если ты за городом и спишь ночами в стоге сена посреди поля. Было и такое. В тот год произошло много всего. Я хорошо помню свои зимние приключения. Особенно вечер 23-го февраля. Картинки с опозданием сменялись одна за другой.
   Сознание пребывало в наркотической дреме. Периодически мне казалось, что я вываливаюсь из своего тела. Держало крепко, и мы с другом пытались разговаривать, чтобы окончательно не провалиться в бездну иллюзий. Лестницы девятиэтажки, перила и скрипучий лифт, медленно спускающийся в шахте. Перед глазами две лестницы – одна вверх, другая выходит прямо через окно на улицу, и мне хочется пройти по ней. Я словно забываю, что мы находимся на восьмом этаже. Это как седьмой, только на этаж выше.
    Меня перло еще хуже, чем того, кто был рядом со мной. Мы, открыв с двадцать пятой попытки входную дверь, ввалились в квартиру. Я пошел на кухню, чтобы выпить холодной воды. Клип группы Papa Roach «Broken Home» оказался последним кадром моего выключившегося сознания. Декорации сменились, и я непонятно как оказался в ванной. Бледное лицо моего друга выглядело испуганным, но я знал, что его держит не меньше чем меня. Страшное осознание заставило меня выключиться снова…
    Спустя много времени я не раз думал, что на этом веселом приключении моя жизнь могла эстетично закончиться, и я бы даже об этом не узнал. И, тем не менее, сделав выводы, взяв себя в руки, я не сразу стал искать выход из собственного лабиринта, созданного моей собственной головой.
Затем снова пришла весна. Лето. Осень.
    Это лето началось неожиданно для меня в середине июля. И вот я снова еду на море. В голове у меня крепко засела мысль о том, что я что-то делаю не так. Я знаю, что утром я перестану так думать, но сейчас,  лежа на верхней полке вагона типа «плацкарт», это не покидало меня. Я посмотрел вниз, на полку, что была под моей. На ней спал человек, которому я доверял, которого считал другом. Через два года нам предстояло прекратить наше дружеское общение навсегда. Но это только через два года, а сейчас…
   Часы показывали что-то около половины второго, и я с полным пакетом травы устало поплелся в тамбур – забивать очередной косяк. Нет, реальность уже давно не оказывала на меня того гнетущего воздействия как раньше. Но мне нужно было просто отвлечься от уже заезженных мыслей. Проводник, проходящий мимо меня, два раза косился в мою сторону. Но я лишь продолжал смотреть в окно, и подставлять лицо потоку холодного ночного ветра. Вернувшись к себе на полку, я только сейчас почувствовал, как сильно устал. Сон даже не пытался подкрасться откуда-то издали, он просто спустился на меня мягким пологом темноты…
    «Дружба, вообще нужно ли это понятие, когда друг вдруг стал предателем?..» – это оказалось слоганом июля девятого года. Дружба есть, и она даже бывает настоящей. Но прошло достаточно времени, пока я не понял, что и сам иногда бываю искусственным…
Гитара, текста, музыка, романтика и …чувства. Как бы это ни звучало грустно.
Высота двадцати метров или какая нибудь крыша, где я постигал азы самосознания. И там же проходили философские дискуссии обо всем на свете. Я был там иногда один, иногда с вновь обретенными друзьями. Я  многое постиг, намного больше, чем за все предыдущее время. Но я также и потерял кое-что, что мне придется возвращать себе…
   Я знал, что это будет не просто, но других вариантов  себе не придумывал. Это было нужное испытание в моей жизни. И снова приближающаяся осень. И снова начинающие желтеть листья. Мое расширенное сознание отрисовывало совершенно новые картины восприятия. Мои зрачки, казалось, потеряли способность реагировать на свет.  Мои руки дрожали, и голова болела по утрам. Прошедшее лето. Алкоголь. Наркотики.
И «Guf»  с новым альбомом по-прежнему остается в звании «OST of Summer 2009».
     Эмоции сменяются репликами, слова звучат образами. Вот телефон. Набираю номер. Ее голос по телефону звучит глухо и разочарованно. У меня в голове бардак из сбившихся в комок мыслей. Она плачет. А я не знаю что сказать. Гудки в трубке и сладковатый привкус рома во рту. Я сижу на все том же стадионе. Один. Остальные скоро будут. Просто я специально пришел раньше…
    Осень,  как я надеялся, расставит все по своим местам, и в целом я был прав. Я мог положиться сам на себя. И я научился доверять себе, оставив в стороне ТО и ТЕХ, кто был мне в этом помехой.
   Я вспомнил тот день, который многие празднуют, хотя я считаю, что о нем скорее нужно грустить. День рождения. Когда ты добавляешь к своему возрасту еще одну, новую цифру. Мое девятнадцатилетие прошло настолько хорошо, что я даже не помню что было в этот день. Нет, кажется, какие-то клочки в сознании пытаются собраться в цельную картину. Балконное окно приоткрыто, и сентябрьское тепло остывшего лета заполняет тесное помещение. Второй этаж, и я вижу застывшие огни города, не с высоты как привык, а наоборот. Ненавязчивый, мягкий блюз завладевает слухом. Я поворачиваю голову и вижу, что на балконе уже не один. Смех, искренность и алкоголь. Смех, и алкогольная искренность.
    Почти допитая бутылка «Dewar’s» и две неубранные «дороги» на матовой стеклянной столешнице. В ней отражается лампа, мягко освещающая стену у нее за спиной. Быстро ликвидирую объект ненужных вопросов.
Я уже настолько пьян, что язык едва поворачивается у меня во рту. Смех. Глаза в глаза. И рука в руке. Говорить мне тяжело, но думать я еще могу более-менее трезво. Темнота. Теплая ночь и эта комната в кремовых тонах с мягким диваном. Темнота и забытье. Вам знакомо это ощущение? Мне очень…
    И звезды все так же ярко светят, и бит звучит из глубины комнаты, и друзья рядом. Наркотический угар сменялся восприятием реальности во всей ее красе. Я нашел в себе силы быть собой. Следующая глава в моей жизни вот-вот начнется. А сейчас я просто хочу хорошо закончить предыдущую.

Весна. Апрель 2011.  Дух сумбура.
     А ведь я даже не знал ее. Мне было известно о ней настолько мало, что, впрочем, не помешало заинтересоваться ей. Я только-только расстался с очередным совершенно чуждым мне человеком, которого чуть не подпустил к себе опасно близко. Сейчас же мне уже не хотелось компенсировать упущенное. Было желание  просто избавиться от того дерьма, что впитывал в себя.  Сложно ощущать себя не одиноким и в то же время не с кем то. Хотя тяжести от этого ощущения нет. Просто непонятно. Не более того. Но сейчас я не ставил это во главу угла. Она меня зацепила, эта новая в моей жизни девушка. Она, даже не зная этого, добровольно принудила меня раскрыться творчески, да и человечески тоже. Не сильно, ведь я был уже достаточно опытен, чтобы не совершать одних и тех же ошибок. И, тем не менее, четко знал – когда появляется такое желание, это не зря и не просто так. Все было настолько случайно, что я до сих пор удивляюсь тому совпадению. Я просто шел по улице и случайно услышал, как ее зовут по имени. Кажется, это были ее приятели. Девушка, которую звали, стояла ко мне спиной, затем она обернулась и помахала компании рукой. Я просто запомнил имя и вечером нашел ее «на сайте, где сидят все», просто напечатав нужные буквы в строке «Поиск». Возможно, я узнаю ее больше, и она перестанет быть мне интересна – загадочность таит в себе гигантское обаяние.
   А может быть, она не захочет узнавать меня. Может быть, у нее и так переизбыток мужского внимания. А я лишь очередной герой этого комикса. Может ей совершенно не нужно то, чем мог бы поделиться я. А может…
    Вот здесь стоит остановиться и прекратить пытаться придумать, что же может быть. Вот так совершаются самые крупные ошибки в самом начале. Я мог бы слишком много придумать того, что и отдаленно не являлось бы похожим на оригинал. У меня есть несколько ее фотографий. Мне нравится натуральный цвет ее волос, ее красивые глаза, ее добрая улыбка. Мне нравится то, что все выражения ее лица, запечатленные фотоаппаратом, естественны. Нет этой жеманной вычурности при позировании. Никаких гламурных гримас. Никаких лондонских причмокиваний. Говорят, британцы чопорны и брезгливо причмокивают,  слушая о скользких ситуациях, случившихся с другими людьми. Я думаю, эти лондонские причмокивания могут считаться фирменным патентованным жестом адептов чопорности, консерватизма и одновременно признаком обладания высшей степенью  интеллектуальной идиотии. Так вот, за что я ценю людей, так это за умение быть естественными. Такие люди чаще других более честные. Также они вернее, в первую очередь, самим себе. Когда ты доверяешь себе, ты можешь доверять другим. Когда ты честен перед собой, ты можешь себе доверять и избегаешь иллюзий счастья, делая его реальностью.
Иллюзии чего-либо – это лишь дешевый суррогат того, что можно было бы создать, приложив усилия.
    Пару дней назад я написал ей. Она ответила. Мне стало легко, просто легко, и я даже не пытаюсь это чем-нибудь объяснить.
Короткая переписка.  И снова тишина в эфире. Но так даже лучше. После телефонных рейдов ночами напролет у меня выработалось стойкое неприятие такого вида общения. Короткие же, но очень емкие сообщения несли в себе больше, чем можно было услышать по телефону. Абсурдно, но так и есть. Хотя может я просто все так для себя обставил, потому что, читая, ты окрашиваешь смысл в те тона, которые сейчас наиболее близки тебе, а не собеседнику. Такова наша эгоцентрическая сущность. А для нее эта маленькая переписка, словно маленькая картинка, написана в других цветах. Но не буду отрицать, возможно, они в некоторых местах совпадут с теми, что на моем рисунке. Мне кажется, что наибольшее понимание встречаешь тогда, когда цвета совпадают полностью. Хотя это лишь мое предположение. Я не знал ее, не знал ее цветов. Так это или нет, я узнаю спустя время. Или нет.
Может быть это все – иллюзия.


                ****

                Часть 3.
                «Переосмысление»
« Brain  break».  Лето 2011.
     Одиночество терзало меня. С одной стороны это было то, чего я так долго ждал – казацкая вольница и практически полная свобода действий. Свобода мысли дополнялась свободой дела. Я, оставшись на все лето один, мог делать  все, что угодно. Благополучно покончив с учебным семестром, я снова вернулся в тот уже основательно подзабытый мир ночных тусовок и приключений. И все же, господа, не могу сказать, что это сделало меня максимально счастливым. Хотя моя нервная система однозначно получила заслуженный отдых.
Я сидел в кресле. Летний послеполуденный, жаркий воздух обдавал меня через распахнутое окно. В нем чувствовалось что-то такое, чего словами передать невозможно, какая-то непередаваемая жизненная теплота. У меня такое впечатление, что она, лаская кожу, проникает сразу в душу, и не хочется терять ощущение этого состояния.
    Что нужно человеку для счастья? Иногда мне казалось, что я нахожу ответ на этот вопрос. Продуктивный труд, который заслуживает признания, хороший отдых, который необходим для понимания прелести труда, цель в жизни – то, ради чего стоит расти, эволюционировать. Это, банально, мотивация. Такие казенные, книжные мысли копились у меня в голове.
Коктейль благополучия, видимо, на самом деле, не столь затейлив, как может показаться сначала. Это была очередная, новая иллюзия бытового оккультизма, в котором мне предстояло погрязнуть, если я не начну действовать в правильном направлении. И я искал его, рецепт этого коктейля, продолжая жить в том же стиле, не изменяя своему мировоззрению. Когда я думал, что все уже позади, все только начиналось…




Ментальный мусор.
    Голова и грудь болели. Я пришел с тренировки, и основательно задумался. Если хочешь быть в чем-то хорош, стремись сделать больше чем вчера. Добивайся постоянства в мотивации и тренировках.  Создавай маленькие мотивации для больших из еще более мелких. И тогда, если звезды будут светить в нужном направлении, результат окупит затраты. Это то, что я держал в своей голове в фоновом режиме. Сегодня на тренировке я был неплох, но под конец боя основательно проморгал пару ударов, за что и был наказан прямым в грудную клетку. Болит сильно, даже очень, но кровоподтека нет, значит, скорее всего, нет и перелома. Но это было для меня маркером недоработки. Бокс, которым я занимался уже почти два года, – спорт сильных, а хорошая защита – удел мастеров. Так  что защиту мне еще совершенствовать и совершенствовать.
Ну, а можно расстроиться вконец и все бросить. Решать вам. Будете ли вы скульптором самого себя. Или останетесь  слизняком, гражданин… товарищ.
    Кстати о слизняках. Хорошо, что вспомнил. Для того, чтобы стало ясно, слизняки – это несколько моих старых знакомых, которые медленно, но верно ползли, оставляя за собой слой индифферентной слизи, по жизненному пути. Куда? Прямиком в дерьмо. Уверен, такие знакомые есть у кого угодно. Те, о ком я сейчас скажу пару слов, были моими друзьями. Позже приятелями. Каждый из нас сделал свой выбор. Сейчас эти люди для меня – знакомые, которым я говорю «привет» при встрече, и спрашиваю дежурное «как дела». Они уже давно предали мое доверие к ним и ничего общего иметь с ними мне устойчиво не хочется.
    Друзья, которые предают. Друзья, которые трусы. Друзья, которые будут выгораживать себя, и в первые же секунды сольют тебя кому угодно, если что. Мне повезло, в этом плане я, как говорят, «принял ислам и стал героем».  Избавился от слизняков. Сначала давил их, пытался перекрасить в другой цвет, выпиливал напильником из мутной жижи. Но в итоге «просто отвез их за город…», как сказал один мой знакомый, благополучно избавившийся таким же макаром от шести котов, размножившихся буквально за полгода. Он отдал их какому-то заезжему пареньку из области, и тот радикально депортировал животных в  далекие края. Почтим память их, надеюсь, им там хорошо. Слизняки, печально смотрящие на меня из багажника потрепанной зеленой «Нивы», уныло, со свистом всасывали в себя соплеподобные комки слизи, стекающие по их грустным физиономиям. Последние минуты колебаний. Принятые решения вихрем затайфунились вокруг меня. Я стоял. Смотрел им вслед. Нет, достаточно.
Последние минуты тягостных воспоминаний и прощание не прощаясь. Я развернулся и пошел в другую сторону. Прошел несколько метров и скрылся за углом. Голова и грудь болели…
Придя домой, я поужинал и уселся за ноутбук – проверить почту. Чуть менее, чем за пять или шесть минут, я наткнулся на ссылку в новостном блоге.
«Чем мечтает зарабатывать «Мисс Университет N».
И отрывок.
Юную модель, весьма-таки симпатичную девочку спрашивают: «Скажи, если бы ты взглянула через телескоп на мировой шоу-Олимп, какую звезду ты хотела бы рассмотреть пристально?». Юная, симпатичная модель: «В моем телескопе сразу возникает Тимати. Это неординарная личность, стильный молодой человек, добившийся больших успехов».
А почему, собственно, и нет? Гламурная деградация пожинает огромные поля ее фанатов. Она, как смерть, убивает сущности людей, обесценивает их, а они, тем не менее, фанатеют от этого. Девочка сказала, что ей нравится мальчик, достигший успеха. Каким образом он к нему пришел ее не волнует. Победителей не судят. Но и здесь у меня найдется пара слов для самого себя. К черту личностей, которые действительно являются или являлись в свое время действительно людьми с большой буквы Л. В топку истинные понятие о красивом, стильном, изящном. Стираются все сильнее и сильнее грани о том, что такое хорошее, а что такое плохое. Что значит быть человеком, знает почти каждый. Ну, типа знает. А вот быть человеком дано не каждому. Настоящим человеком, с взглядами и поступками хотя бы приближенными к образу человека разумного. Такие есть. Но вид реликтовый. Вымирающий. Быть сильным и быть сильнее – это разные вещи.

Reload. 2011. Flashback #6
    В одно из мгновений когда я убедился, что прошлое определяет будущее, мне вспомнилось как текли дни того недалекого прошлого, которое для меня на тот момент было лишь настояще-будущим.  То, что казалось мне близким, но никак не ощущалось восприятием в прошлом времени. Когда наступила осень 2007, а я благополучно перешел на некст левел своего развития в том смысле, что был переведен на второй курс колледжа. Мое сознание, наверное, было уже окончательно сформировано. Я был готов к самостоятельной жизни! Так мне, по крайней мере, казалось. Был счастливый семнадцатый год моей жизни. Окончательно рассорившись с матерью, подпитываемый духом протеста и несогласия, я пришел к твердому убеждению, что пора к чертовой матери валить из дома.
    Мне было шестнадцать лет. Это был мой первый уход из дома. Снова юношеский максимализм и все такое. К тому моменту я уже обзавелся кой-какими навыками, необходимыми для самостоятельной жизни, несколькими верными товарищами и пятьюста гривнами на добрый почин.
К концу августа Никита, Бодя и я в суровой беседе взрослых мужчин с сигаретами окончательно и бесповоротно решили: общага. У моего колледжа, как выяснилось, к нашему счастью таковая была. Да не одна, а аж две. Правда, в старом кирпичном здании, построенном в середине 19 века, обвалился потолок, что в целом лишь добавляло пикантности будущим обитателям. Но к вящему огорчению (шутка юмора), двухэтажный сарай решили снести, что и было реализовано аккурат к осени. Словом, выбора у нас не осталось, и «Гуртожиток ХБМК №1» стал единственным выходом из сложившейся ситуации. Положение облегчало то, что ребята были действительно иногородними, я же планировал вписаться к ним третьим  не совсем легально, зато за деньги. После множественных мелких, но очень практичных подарков вахтерше Марии Лундстремовне, мое место жительства окончательно обрело статус моего! В сентябре мы перевезли свои скромные пожитки и весело вселились в комнату номер 62 третьего этажа.
    Здание общежития ранее принадлежало какому-то богачу средней руки, затем в войну здесь был склад всевозможных припасов, позже – архив Харьковской областной больницы. Собственно общагой здание стало сравнительно недавно, буквально пять-семь лет до нашего в нее прибытия. Высокие окна, высокие потолки, огромный, пока еще неизведанный чердак, огромная общая кухня и множество небольших туалетов, встречающихся в самых непредсказуемых местах. Это было темой отдельных приколов, когда, скажем, новичка, посылали в кладовую за картошкой или консервацией, а он недоумевал, почему туалет называли кладовой. Я помню этот августовский вечер до мелочей. Поднявшись по широкой с перилами лестнице, мы с парнями попали в короткий угловой коридор. Угловой в смысле, того что он полукругом огибал эту часть здания. Желтая дверь с номерком «62» оказалась как раз первой от лестницы, как нам и сообщила вахтерша. Ключ скрипнул в замке, нога отточено придала двери ускорение, и мы вздрогнули от свежего летнего ветерка, коснувшегося наших лиц. Сказать, что в комнате был сквозняк, означало промолчать. В ней можно было с такой тягой строить небольшую модель аэродинамической трубы. Но в целом это было, пожалуй, единственным существенным недостатком. Был еще деревянный пол, с досками на которых обтерлась краска, два огромных окна во всю южную стену, из-за которых, кстати, в комнате было нехило светло, дверь между ними, комод, два старых шкафа, две кровати, кухонный стол, полка на стене и… печь. Старинная печь, наполовину вмурованная в стену, – истинно мы оценили ее лишь в ноябре, когда от холода начинали синеть руки.
     Забросив вещи в дальний угол комнаты, исследовав шкафы, комод и особенно печь, мы втроем подошли к таинственной двери. Открыв ее, мы застыли от чувства полного отпадения челюсти к полу – в нашем распоряжении оказалась еще и огромная «веранда» с крышей, столбиками, ее поддерживающими, в общем, как положено. Единственным неудобным моментом было то, что балконище не был застеклен. В углу справа стояло два старых кресла и деревянный самопальный стол. Радости нашей не было предела, так как жилплощадь оказалась вполне себе внушительных размеров и всего-то на троих человек.
     Приколы стали проясняться позже. Кроватей, как я уже сказал, было две, а нас трое. Бодя и Ник на правах хозяев хаты заняли кровати, по поводу чего я собственно и не протестовал, а мне пришлось спать на полу. В спальнике. Но недолго. С наступлением пронизывающей осенней сырости и не менее пробирающим до костей холода, пол начал отсыревать и дико смердеть плесенью. Забыл сказать еще, что оконные рамы, как и полагается в общаге, были деревянными и одинарными. Зимой мы нашли решение проблемы. Но тогда у нас уже был прокачанный скилл выживания, а пока еще нет.
    В общем, перебрался я с пола  на комод, сдвинутый со столом. Днем они использовались как кухонный и письменный, а ночью как спальный агрегаты. Через несколько недель мне все это надоело. После трехдневного «мудохания» с двумя соединенными дверцами от шкафа, мне таки удалось прибить страшную конструкцию к стене. Получилось что-то вроде тюремной откидной нары. Спальное место получилось в целом неплохое и просторное, но продержалось недолго. Ночью во сне я, видимо, перевернувшись на край, вместе с «нарой» отвалился от стены. Потом все было восстановлено и много качественнее закреплено, но моя правая бровь заживала еще с неделю. Отдельных слов заслуживало наше питание и добывание еды в целом. Парням денег присылалось от семей немного, либо не присылалось вообще. Мне также соответственно помощи ждать было ниоткуда. Очень быстро мы развили в себе навыки скоростной добычи пищи и тщательного ее охранения.
Все скромные заработки от одноразовых подработок централизовано хранили в банке в комоде. В конце недели сумма подсчитывалась (обычно это было гривен 30 или около того), и мы устраивали нехилую «выходную»  трапезу. Покупалась пачка пельменей, три пачки длинных макарон, упаковка кетчупа и буханка белого хлеба, военного, типа «Кирпичик». Все по очереди варилось в большой мятой пятилитровой кастрюле, доставшейся нам в наследство от предыдущих хозяев. И затем медленно, под чаек, смаковалось. Также, в наследство нам достались пять банок консервированных помидоров и две банки соленого сала. Помидоры плавали в мутной жидкости и выглядели не особенно привлекательно, поэтому мы не решались их есть, но это только до первых финансовых затруднений
    Когда ударили первые морозы, а денег стало совсем не хватать, мы, героически рискуя друг другом, начали жрать, наконец, и эти помидоры, и жареное сало из тех самых банок. Первые пару раз окончились походами в «зал заседаний» напротив нашей комнаты, но потом наши организмы видимо смирились. А ведь люди даже шаурму едят, не то, что наши помидоры. После трапезы по традиции разливался чай и закуривались суровые мужские сигареты «Прима-классика». Без фильтра, разумеется, потому что так дешевле. Мы, давясь клубами сизого дыма, начинали разговаривать серьезные разговоры о жизни, женщинах и деньгах.
    Когда денег стало не хватать вообще ни на что, и роскошь типа бутылка пива «Оболонь» на троих закончилась, мы на короткое время стали прибегать к низким, но экстренным мерам выживания. Кухня была общей, доступ в нее был свободным и без электронных пропусков. В вечернее время девчонки, жившие на втором этаже, организованно начинали готовить еду. На первом этаже жили, в основном, пацаны, да и то в половине здания, – вторая часть его была без отопления. На втором этаже – поголовно женское население, на третьем – только мы.
Мутить еду у первокурсников было по этическим причинам не православно, так как занизился бы авторитет и морально-духовный уровень нас самих. Мутить у девчонок было делом заведомо неблагодарным, ибо нас уже научились уверенно отправлять в различные пешие эротические путешествия. Короче говоря, когда выходов осталось мало, а жрать хотелось не в пример сильно, мы начали проникать на кухню и невозбранно сливать из разных кастрюль всего по чуть-чуть. Если операция происходила удачно, и никто из студенток ненароком не забредал на кухню, мы возвращались в комнату с кастрюлей, почти доверху наполненной  снедью. Часто в общем котле смешивались разные блюда, что делало пищу поистине шедевром кулинарии. Случалось ли вам кушать борщ с салатом и котлетами или жареную картошку в супе с рыбными тефтелями и макаронами под соусом? А нам случалось. Причем это были еще не самые суровые варианты.
    Одним прекрасным осенним вечером мы, в очередной раз пробравшись на кухню, обнаружили две кастрюли,  в которых что-то бурлило, с замками на крышках! Нет, вы когда-нибудь видели подобное!?
Захлебнувшись от негодования, мы вернулись в комнату с пустыми руками.  Но голь на выдумки хитра. Я вспоминал это выражение, когда железным прутом с расплющенным концом отгибал крышки или стенки кастрюль, чтобы получилось небольшое отверстие, через которое содержимое частично сливалось, частично выковыривалось прутом. Наше положение, граничащее с уголовным кодексом общаги, было спасено парой первокурсников, попытавшихся повторить наши подвиги, но в силу неопытности и зелености они были пойманы женскими дружинниками и преданы инквизиции в лице студенческого самоуправления. Мы же со своим тихим промыслом после этого завязали. Стало стыдно. Но выход из непростого положения сам нашел нас. Спустя немного времени у всех нас появилась работа в продуктовом отделе супермаркета, и финансово-пищевое положение в скором времени улучшилось. Так началась эра стабильности, продлившаяся без малого до конца учебного года.

Панацея одиночества.  Flashback #7
Воспоминания, продолжение. Июль 200…
    Когда я во второй раз ушел из дому, это была совершенно неподготовленная операция с моей стороны. Причиной тому стала крепкая ссора с матерью, виноваты в которой были мы оба. Не стану скрывать, с ее стороны доводы в моей неправоте были достаточно весомыми, но манера их выражения разбила даже мою твердь терпения. Когда мой отец еще жил с нами, воспламенимость ее  холерического темперамента гасилась не меньшей же  темпераментностью его. Он также был холериком, но в моменты бурных ссор или иных житейских распрей, нестандартность его подходов и острое чувство юмора поглощало конфликт целиком часто еще до его начала. Когда же не выдерживал и он, я из мужской солидарности делал серьезное лицо, и мы на пару находили какое-нибудь общее дело для двоих. Мать же, увидев столь сплоченное сопротивление, очень быстро остывала и к вечеру, если ссора была, к примеру, утром, становилась такой же милой, доброй женщиной, какой и проснулась. Отца не стало, когда мне было пятнадцать, и хоть, честно говоря, я уже сейчас плохо припоминаю все из той… полной жизни, он навсегда останется в моей памяти как самый лучший друг и надежный, верный человек. Как непредвзятый воспитатель, и как немного вспыльчивый, но добрый напарник, как советник в дебрях житейской мудрости. И просто как образец мужчины, от которого мне удалось взять все лучшее, что есть во мне.
    Итак, я ушел. Мне не было куда идти, точнее, было, но я не хотел напрягать друзей своим присутствием. Каким бы классным другом не был человек, со временем, при постоянном, продолжительном контакте он начинает действовать на нервы. Не потому, что он плохой, а просто потому, что его становится много. И он не станет роднее и ближе, если поселить его у себя дома. В общем, положение было не совсем благополучным, но  в тоже время и не критичным.  В плюсах же был тот факт, что на дворе в году 63-м от победы над Третьим Рейхом стояло жаркое лето. Июльская жара открывала поистине уникальные сезонные возможности ночевок под звездным небом и лирических мечтаний под луной. Доступ на крышу одной из многоэтажек в районе улицы 23-го Августа был открыт для меня еще с прошлого года моими товарищами. Решив, что когда сама ситуация намекает на столь романтичное времяпрепровождение июльских ночей, я, прихватив палатку и пару одеял,  свалил из дому.  Взял я также и свой неприкосновенный запас денег из копилки. Настолько неприкосновенный,  что он расстраивал откровенно маленьким количеством сотенных купюр в согнутой пополам стопочке денег.
Но сейчас и этого было достаточно. Кое-какой опыт зарабатывания денег в экстремальных условиях у меня уже был.
    С первыми вечерними сумерками я вышел из двора своего дома через задний ход. Я жил в частном доме, и этот самый задний ход был по совместительству еще и приусадебным участком, засаженным кукурузой и другими съедобными штуками. Дойдя до конца участка, во мне появилось сильное желание обернуться. Листья кукурузных «деревьев» и сгущающаяся темнота вечера скрывали меня почти полностью. Если же кто-то с улицы все-таки посмотрел в эту сторону, то увидел бы парня с сумкой и рюкзаком, стоящего оперевшись на дощатый забор. Присмотревшись же, человек понял бы, что ему показалось. Уже через минуту я бодро шагал через поля к дороге, чтобы тормознуть какую-нибудь попутку. Ночь уже входила в полную силу, я надел куртку, которую нес, перекинув через руку. Звезды в этот вечер были неприлично большими, а луна столь яркой, что я даже отбрасывал тень. Воздух остывал, дневной зной уступал место вечерней прохладе. Выйдя на дорогу, я остановил красную «копейку», и за пятнадцать гривен водила – сухой, остроносый мужичок, согласился подвезти меня до Клочковской, длинной улицы, с которой можно было добраться практически в любую точку центра города. Через час я уже осторожно вылезал из чердачного хода на крышу. Подойдя к бортику, ограждающему край крыши, я положил вещи на просмоленное покрытие, и, достав сигарету, засмотрелся на огни ночного города. Что-то есть магическое в этом затянутом смоге полисе. Как бы банально серо не выглядел город днем, в ночи он был открыт для меня со своей другой стороны. Неведомой в дневной суете, но такой знакомой после захода солнца.
     Я стоял и смотрел на тающее марево заката вдали над окружной дорогой. Я смотрел на мерцающие огни телебашни в лесопарке. Я смотрел на медленно прогуливающихся по тротуару людей, и меня распирало от счастья. Пусть это лишь короткий миг, но так было даже лучше. Если бы счастье было более длительным ощущением,  ценность его была бы уничтожена. Нет, я имею в виду не жизненное счастье, не радость жизни и все с этим идущее. Я имею в виду ощущение маленького, собственного, временно идеального мира, в котором все именно так, как мне хочется. Такого вечера я ждал давно. Он же наступил совершенно не тогда, когда я его ожидал. Не когда я хотел поделиться этим вечером еще с кем-нибудь. Получилось так, что я был наедине с этим завораживающим зрелищем, что раскинулось передо мной. Я закурил, посчитав, что сейчас это было просто необходимо, и, присев на край бортика, слушал шепот ночи.
Да, сейчас я ощущал себя одиноко. Но я не был одиноким, у меня были семья, друзья, девушка была, но я не любил ее. Понял это только потом. Как обычно. Но и это было немало, в других случаях людям нужны годы, чтобы понять то, что стало очевидно мне за сравнительно небольшой срок. И пусть мне казалось, что я сам, реально  у меня была масса людей, которых я просто временно оставил там, внизу. Мне нужно было просто отдохнуть. И хоть я и есть отчаянный экстраверт, это пребывание наедине с собой стало моей панацеей. Я отпустил сам себя и, сбросив броню юморной наигранности и грубой решительности,  просто отдыхал на крыше этого дома.


Гуманитарное питание. Flashback #8
    Когда я относительно неплохо устроился, разбив за будкой электрооборудования палатку и притащив к ней деревянный ящик для вещей, моей новой заботой стало добывание пищи. Совсем как в старые добрые времена. Только у меня даже не было парочки мамонтов, которых я мог загнать к пропасти и подождать, пока они туда попадают, чтобы вечером насладиться первозданным вкусом жареного хобота. Деньги из дому закончились к вечеру четвертого дня. Работу я уже искал, но пока безуспешно. Занимать у друзей не хотелось, равно, как и сливать себя в том, что я живу на крыше, а не как все нормальные люди дома.
Остро стоял вопрос о личной гигиене. Ванной или душа у меня естественно не было. Но и здесь русская смекалка нашла выход. Буквально за пару обходов нескольких близлежащих строек у меня на крыше появились куски труб с соединительными муфтами, огромная эмалированная кастрюля с крышкой и даже пластиковое садовое ведро. Предварительно собранные в кучу деревянные планочки, найденные мной на чердаке дома, послужили каркасом для деревянной коробки. Все узлы я скрепил алюминиевой проволокой, которая валялась по всей крыше. Приладив сверху конструкции пару досок и закрепив с помощью все той же проволоки кастрюлю, я сконструировал «душ».
Воду я набирал из крана под стояком расширителя, который был расположен в торцевой части чердака. В ведерке носил ее к «душу». Двух-трех ведер мне было достаточно. В душе я мыл руки и купался. Я расположился на шестнадцатиэтажке, поэтому риска быть кем-то замеченным я не чувствовал. Но все же сделал из длинного покрывала нечто вроде душевой занавески. Вода под раскаленной солнцем черной крышкой кастрюли нагревалась очень сильно, поэтому каждый вечер у меня был и банным, в том числе. Натекшая после купания вода высыхала за ночь, а днем и того меньше. Она испарялась за считанные минуты, ну максимум час. Своей жизнедеятельностью я не хотел привлекать внимание. А затопить людей снизу было невозможно, даже если бы я мылся целыми днями напролет. Стирался там же в «душе», простым хозяйственным мылом, тщательно развешивая потом вещи на металлических тросах-растяжках телевизионных антенн. Палатку обложил фанерой – так было теплее ночью. Фанера за день нагревалась, а вечером, поднеся к ней ладонь, можно было почувствовать исходящее тепло. Внутри палатки под сводом я прицепил найденный на техническом этаже большой плоский фонарь – в роли лампы он выступал просто блестяще. Я запитал его от щитка электробудки, рядом с которой «жил». Было конечно стремно, но затея удалась. Продукты, в силу отсутствия холодильника,  прятал в ящик, который ставил в постоянно затемненный закуток. Правда, это слишком громко сказано, потому что из продуктов у меня обычно были хлеб, фрукты, вода, сухпаек в виде круп,  вермишели и вяленого мяса, которое я как-то купил в зоомагазине. Возможно, звучит страшно, но вяленая говядина вполне отлично шла под пиво, которое мы пили с ребятами, быстро пронюхавшими, что я переселился из дому. Цена продукта была смехотворная, а прикол от употребления тот же. Правда, поначалу я не хотелось это есть из-за боязни отравиться, но, прочитав на пачке, а затем, уточнив в магазине у продавца, что «продукт прошел термическую обработку», успокоился и стал не хуже собаки трескать мясцо. Тетенька из магазина, – симпатичная, чуть полноватая дама лет тридцати пяти, заверяла, что это лучшее для моего питомца (с моих слов – молодой немецкой овчарки), дескать, и витамины, и белок, ну и отличные вкусовые качества. «Покупайте – не ошибетесь, еще и добавки попросите». Не ошиблась она. Добавки попросили, и я, с улыбкой приобретая по десять-двенадцать пачек «вяленины», говорил, что моя собачка стала фанатом этого продукта. Стоило удовольствие немного – семнадцать гривен за 400 граммов. Ввиду того, что штука была сушеной, четыреста  граммов веса нетто было весьма немало.
     Так я жил там, где солнца в день было больше, чем где-нибудь еще, а ветра совсем немного, но какого приятного. Правда, мне везло, пока не закончились погожие деньки. Палатка моя не промокала, и грелся я ночами теплом свечей, но вот купаться вечером в душе прохладной водой, когда сверху льет еще более прохладный дождь, удовольствие только для ценителей жанра.
    Пару дней дождь таки диктовал мне свои условия, но затем мы договорились, проснувшись утром и  высунув нос из палатки, я понял, что капитуляция была беспрекословной. Солнце снова безжалостно жгло черную смоль крыши, и в воздухе снова запахло подогретыми нефтепродуктами. Примерно к концу второй недели я открыл для себя новый, очень интересный метод питания. Логика, помноженная на постоянное чувство голода, творит чудеса.
Как-то раз, придя в супермаркет, находящийся поблизости с десяткой в кармане и жутким ощущением пустоты в желудке я, прохаживаясь вдоль лотков с хлебобулочными изделиями, набрал в пластиковую корзинку несколько булочек и батон. Вдруг я почувствовал, что сейчас неплохо было бы найти туалет и здоровски там отлить. Лавируя между рядами стоек, забитых жратвой, я подошел к серебристой двери и понял, что придется взять корзинку с собой, – не ставить же ее прямо на пол возле дверей. Зайдя в помещение «клозета» я увидел полочки у стены. По всей видимости, они-то и предназначались для временного простоя покупок, пока их хозяин не сделает то, что должен.
И тут во мне сработал жесткий инстинкт удовлетворения естественных потребностей первого уровня. Повертев головой и увидев, что никаких камер под потолком не наблюдается, а посетителей туалета кроме меня чуть более, чем никого, я пулей влетел в кабинку и за пару минут уничтожил три булочки и пачку кефира. Вторую пачку кефира и булочку я оставил на всякий случай, чтобы не привлекать внимания. Как будто я с ними и зашел. Кажется, я открыл для себя условно-бесплатный метод питания. Условно потому, что если бы меня раскусили или поймали по факту пожирания запасов маркета, то я  моментально был бы расчленен добрыми нацистами в синей форме с надписью «ОХРАНА». А затем еще три месяца отрабатывал бы в подпольных цехах на конвейере по приготовлению салатов и маринованных кур, которые в торговом зале, лежа, грустно смотрели бы на покупателей сквозь крепкие стекла витрин.
     В то время, когда я ел, меня не смущали ни запах, который к респекту местных уборщиц был едва ощутим, ни звуки за тонкой стенкой гипсокартонного перекрытия. Пока там кто-то ссал, я через десять сантиметров от него уплетал булку, запивая кефиром. Правда, я был весьма рад, что мой аппетит не могло перебить это страшное зрелище по соседству. И для меня это было минуткой счастья, потому что не нужно было платить за еду из последних денег. Нет, я не считаю себя халявщиком и к корыстным людям вряд ли отношусь, но, когда есть возможность сэкономить и без того скудные средства, то почему бы не попытаться этого сделать. В следующий раз я вошел в туалет с двумя дорожными булками, фасованным сыром, тремя помидорами, паком копченых сосисок и неизменным кефиром. Вышел с пачкой кефира и булкой. Все обертки и упаковки тщательно смывал в унитаз, чтобы не оставлять следов. Но не все скопом, а по одной. Засорив канализацию ими, я бы привлек внимание, и позже вся моя контора была бы беспощадно сожжена.
     День спустя, сидя верхом на закрытом унитазе и попивая «Стелла Артуа» с орешками, меня потянуло на философские размышления. Я подумал, что нормально «отложить бобра» человек может только в укромном, защищенном месте. Вот, к примеру, как вам больше нравится: «присесть» в голом лесу или в какой-никакой кибитке с дверью? Лично мне больше нравится кибитка, хотя соблазн единения с природой под широким деревом тоже не мал.
    Чтобы нормально «шмякнуть бобром», нужно чувствовать себя в безопасности и быть уверенным в том, что никто вас за этим не увидит. Тогда качество «бобра» и удовольствие от процесса будет максимально высоким и продолжительным. Но очень хочется предостеречь, чтобы без фанатизма, потому что сам погорел на этом. Пока я размышлял, прислонившись к стене, кто-то вошел в туалет и, подергав ручки дверей соседних кабинок, подошел к моей. Я притих, стараясь не шуметь целлофановой пачкой орешков. Ручка повернулась, а затем дверь сильно дернули на себя. Хлипкая защелка не выдержала, и дверка приветливо распахнулась. Передо мной стоял изрядно поддатый мужик, держась за косяк двери. То, что он совершенно не удивился, я понял сразу, а вот как оторопел я!
Мужик же был настроен миролюбиво.
– Слышь, браток, ты это, можешь, короче, ну…? А то я это, – он показал рукой в сторону других кабинок. – Там это, закрыто, короче…
Я попытался найти общий язык.
– Да я сам… это…
– Да не, браток, ты не понял, – голос мужика звучал по-прежнему умиротворенно, – я это… ну, ты извини… ну это, надо, короче… понимаешь?
До меня, наконец, дошло, что мужику надо в туалет, я быстро встал и с вещами двинулся на выход, бросив пиво и орешки прямо на бачке толчка.
– Слышь, браток, не… ты это… не уходи, я ща… я быстро. Потом опять присядешь. И мужик, чтобы показать насколько быстро он готов, приступил к делу, даже не закрыв кабинку. Я был тронут таким пониманием, но предпочел тихо ретироваться. Выйдя с корзинкой из туалета, я сразу направился к выходу. Приключений в супермаркете на сегодня достаточно.
Cпустя день я вернулся домой, и на этом мое гуманитарное питание закончилось. Да и номер никто так и не раскрыл. Но опыт есть опыт – то, что бесценно во все времена. И впечатления остались надолго, особенно после последнего раза.

Territory of soul. Осень 2011
    Воспоминания уходили так же быстро, как остатки лета, тающие в осенней прохладе. Я уже давно вошел в свой привычный ритм – универ, тренировки, вечера, ночи…
В универе не происходило ровным счетом практически ничего, что могло бы хоть как-то глобально влиять на мою жизнь, а вот вечерами и ночами…
Этим вечером меня накрыло ощущение острой нехватки интеллектуального отдыха. Такое происходило со мной нечасто, но если проследить, то можно заметить определенный периодизм моей потребности в таких моментах.
Со сменой времени года мне всегда хотелось сменить и свою скорлупу прошедшего сезона жизни.
Выбраться из берлоги зимы и, сбросив одежды времени, укрыться легкой накидкой весеннего ветра. Или окутаться плащом желтых листьев, несущихся осенним ветром. Умыться рябью солнечных брызг  бегающих по воде луж. Короче говоря, хотелось как-то освежить жизнь, сменить «фрэйм лайфстайла», включить новый режим жизни.
Так, рассуждая о высоких материях, но находясь в довольно приземленном настроении, я вышел из дому. Конкретной цели прогулки или маршрута у меня не было, но ноги сами привели именно туда, куда нужно было. Самое оно и в подходящий момент, что может быть лучше? Как и полагается, начинаешь ценить что-то только после того, как потерял. Так и я думал до определенного момента. Сейчас же, стоя на квадратной площадке, расположенной на верхнем торце бетонного «пальца», держась за ржавые перила, я понимал, что, иногда теряя, мы наоборот приобретаем. Какой бы нелогичной не казалась эта фраза, реальность лишь подтверждала субъективную правильность моих мыслей.
Солнце уже касалось нижним огненным краем верхушек деревьев на горизонте. Запах соснового леса, приносимый ветром, освежал, но до настоящей вечерней прохлады было еще достаточно далеко. Сентябрю, кажется, удалось отбить у лета свои права на полноценное распоряжение человеческими эмоциями и людьми, истосковавшимися по желанной прохладе, контрасту синевы неба и желтизны верхушек деревьев. Новый сезонный виток. Еще у меня проскочила мысль о том, что мы, живя в зашумленной цивилизационными благами среде, постоянно заставляем пребывать в дискомфорте собственные слуховые рецепторы. Сейчас же, находясь в относительной тишине, наполненной первозданными звуками трелей птиц, я очень сильно ощущал разгрузку сознания.
    Ни много ни мало, порядка двадцати метров отделяло меня от низкой полоски дорог, по которым ходили люди, продолжая жить своими обычными жизнями. Обычными для меня, неповторимыми для них. Хотя как знать, как знать… насколько те, кто для меня сейчас был размером с пачку сигарет, осознавали бесценность каждого прожитого момента. Физически находясь выше жителей района, у меня создавалось некоторая иллюзия возвышенности и духовной. Особое, непередаваемое ощущение. Отсюда открывался великолепный вид на сосновый бор справа, островки лиственных деревьев и озеро впереди, и пламенеющий над полями закат сзади.
«Вышка», «башня», «tower» – так мы называли ее, находилась на территории района, который был для меня вторым родным. Первым был тот, где я вырос. Хотя, если уж смотреть глобально, родными были в таком случае они оба. Раньше мы с парнями часто забирались сюда посмотреть на звезды, потравить байки, потереть о жизни... иногда покурить травы.
    Лежа на железном полу площадки и подложив под голову рюкзаки, мы, покуривая на нескольких сигарету, видели звезды в их первозданной красоте  в чистом ночном небе. Подумать только, небо над нами практически такое же, как и миллиарды лет назад! Ну, может только сверхновые реже вспыхивать стали. Те же стайки звезд, что и тогда. Луна резкими тенями очерчивала лица, и мы, шутливо пугаясь, негромко переговаривались в ночной тишине. Чаще всего здесь мы бывали именно летом.
    Я раскупорил бутылку темного пива – одну из двух принесенных, рассчитывая на пролонгированную релаксацию. Достал из рюкзака пачку «Rich» с ароматом кофе и виски, подкурил сигарету, чувствуя приятный запах ароматизированного табака. В повседневной жизни я давно уже бросил курить систематически, но в минуты особой одухотворенности либо когда уже изрядно пьян, я мог позволить себе эту слабость.
И вот я стою. Выдыхаю дым. Любуюсь трепетом серебристых верхушек тополей и пью пиво. Иногда для минуты счастья нужно так мало. Но табак и алкоголь лишь косвенно очерчивали эту картину, на полотне которой сейчас был и я. Главное все равно было в сознании, и я понял одну неясную мне ранее вещь. Для того, чтобы быть, необязательно пытаться окружить себя рукотворным раем, достаточно научиться принимать малое. Находя радость в малом, но каждый день, жизнь приобретет нужные краски, если их вдруг не хватало. Одна большая, но случайная короткая радость выветрится из головы настолько быстро, что не успеешь насладиться ею в полной мере.  Потрудившись раскрасить свою жизнь в деталях, мы получим целостный цветной образ. Сделав это лишь несколько раз, станем обладателями черно-белого эскиза. Каждый сам по большому счету художник в своей мастерской. Каждый пишет свою картину. Но, очевидно, не каждый задумывается над тем, ЧТО он пишет и КАК. И все же есть, наконец, те, кто занимается этим толково, со знанием дела. Так появляются шедевры. И пусть не в художественном, а в другом смысле. Это те, у кого есть цель, люди, идущие вперед, оглядываясь, но не возвращаясь назад.
    Вечер уже плавно переходил в ночь, а мой силуэт скрылся в темноте леса. Становилось прохладно, а я был достаточно легко одет. Нужно было собираться.
И вот последнее глобальное воспоминание этого вечера.
    Свет в комнате приглушен, на столе неизменная чашка с чаем. Чай неизменно с молоком. Чашка оранжевая, с изображением зеленой ящерицы на боку. Монитор, внизу мерцает огоньками системный блок, на полочке бесчисленное количество статуэток, крошечных зверей и других интересных мелочей. Из динамиков тихо играет музыка. Что-то инструментальное, классическая гитара...
Но вот гитара уже сменяется треками «Linkin Park», затем «Gorillaz». Сколько помню его, мне всегда нравилась та же музыка. Мне вообще многое нравилось в этом человеке. Он очень хорошо умел подчеркнуть свою индивидуальность, ненавязчиво, но чудовищно стильно. Но вернемся в комнату. За окном уже темно, прохладный осенний вечер уже укрыл сумерками улицы, шторы прикрыты. Знакомая обстановочка отчетливо предстает у меня перед глазами. Сколько таких уютных вечеров было проведено здесь нами. Немного, но и не настолько мало, чтобы я не мог с ностальгией вспомнить о них. Он сидит в офисном кресле, откинув спинку, на нем знакомый бело-красный джемпер с надписью «СССР», коричневые штаны с множеством карманов и чудное сплетенье браслетов на запястье. Все как обычно. Курсор быстро бегает по той стороне монитора, а клавиатура звучит перестуком клавиш.
Да, он наверняка бы сильно удивился, увидев меня сейчас рядом. Но он не увидит, как бы сильно этого не хотел. Пока моими воспоминаниями распоряжаюсь только я сам. Я хорошо помню то время. Впрочем, это все было не так давно, каких-нибудь три-четыре года назад. Хотя, разумеется, с того времени очень многое успело преобразиться в наших жизнях. Но сейчас я погружен в этот вечер.
      Он отхлебнул из чашки и вдруг повернулся, окинув комнату взглядом. Повернулся в ту сторону, с которой стоял я. Мне оставалось только удивиться, как если бы я представил на мгновение, будто он понял, что на самом деле происходит, даже находясь в эфемерной реальности моих воспоминаний. Он – образ памяти, записанный в коре головного мозга, оживленный электрическими импульсами, биохимическими процессами и волевым усилием сознания. Но с его позиции, находящейся по ту сторону воспоминания, он был реальным человеком, живущим в реальном мире. А я же, тот кого он почувствовал, даже несмотря на то, что мы сейчас находились в разных измерениях времени, был для него лишь абстрактным моментом будущего. Двойственность пространства, если хотите. Сейчас мы оба были реальны друг для друга и не существовали одновременно. При таком раскладе кот Шрёдингера с бутербродом на спине, куря, нервно вращается над поверхностью асфальта.
     Он всмотрелся в полумрак, неподвластный свету тусклой настольной лампы, моргнул и, шмыгнув носом, развернулся обратно. Мне повезло – если бы он учуял меня сильнее и попытался бы материализовать мой образ мысленно, мы бы оба наверняка премило повеселились. Я вышел из задумчивого состояния, которое всегда сопутствует моментам проигрывания воспоминаний. Разумеется, я еще вернусь к этому человеку в своей памяти, но в жизни уже вряд ли. Наши с ним пути также разошлись, как это уже было у меня со многими знакомыми детства. Наверное, у нас уже нет ничего общего, кроме воспоминаний на двоих. Конечно, он не поменялся настолько, чтобы от хорошо знакомой мне личности ничего не осталось. Нет. Но перемены в нас обоих уже не предполагают поддержку дружеских отношений. Слишком много слов, слишком много поступков, которые предрешили этот исход уже давно. Но я ни о чем не жалею и стараюсь помнить только хорошее. Это намного благодарнее, чем копить бессмысленный негатив на людей, которые в нем не нуждаются, обладая собственными значительными запасами темноты в душе. И запасы эти еще и регулярно пополняются из состояния, имя которому Da Real Life. Да пребудет с ними здравый смысл и сила воли. Да появится у них смелость не врать самим себе и сила держать в своем сознании образы истинных ценностей.
Я уже почти отбросил от себя последние обрывки воспоминаний, и напоследок мне вспомнилось его лицо. Да, лицо, в отличие от глаз, не зеркало души, и поддельная мимика почти всегда берет свое. Ты мастер в этой области, друг. Завтра твой двадцать первый день рождения, пятый год как я поздравляю тебя с ним, получаю «благодарный» ответ и сохраняю сообщение. Мне было интересно, сколько еще лицемерия в тебе, брат, сколько еще фальшивого дружелюбия. Удивительно, как в тебе все это уживается, высокое и не очень. Я напишу тебе и завтра, хоть давно знаю, что ты забыл, в какой день родился твой «друг». В том же месяце что и ты брат, только чуть раньше. Улыбнемся на прощание друг другу, обнимемся и пожмем руки, пожелав удачи…
Окурок, тлея на металле пола площадки, уронил вниз искру, ее подхватил ветер. Спустя миг она, сделав вираж, погасла. Воспоминаний на сегодня хватит.
               
                Часть 4.
                «The Start»
    В этот момент своей жизни мне показалось, что я начинаю понимать, зачем я живу. Я знаю, звучит тупо в двадцать один год говорить подобные вещи, но кто-то раньше, кто-то позже, кто-то никогда. После скатившегося на меня комка неудач, крупных и не очень мне неожиданно стало легче. Говорят,  умные люди учатся на чужих ошибках. А как насчет научиться делать правильные выводы из своих? Легко, скажете вы. Но я по себе знаю, что нет.
    Чтобы понять это, мне пришлось пройти и через наркотики, и через проблемы с людьми, и через проблемы в отношениях, и через проблемы с самим собой. Я не могу сказать, что теперь на моем небе безоблачно, но однозначно на горизонте тучи разошлись. После того, как судьба «поелозила тебя лицом о неструганый стол», ты либо становишься парнем разочарованным, либо начинаешь понимать, что пора в себе разбираться. Пока это еще возможно. Кажется, то, что должен был понять, за короткий промежуток времени, стало ясным. А может, мне только так казалось. Но, честно говоря,  я не особо переживал по этому поводу. Было даже интересно. И уже не так пугающе интересно, как раньше. Я чувствовал себя спокойным и, думаю, снова был готов ко многому. То, что было позади, уверен, было не более ярким чем то, что будет. Кроме того, теперь у меня теперь появились новые цели, новые приоритеты.
    Закрыв дверь за Старым, но, не меняя замка, я с улыбкой начал Новое.

«Космический» вечер
Первой ласточкой того, что мое сознание начало реабилитироваться, было то, что я научился видеть в людях лучшее. После того, как долгое время в каждом третьем видишь гнилую, дешевую, меркантильную сущность, вдруг наступило осознание мысли, что не все превратились в тех, кем я их считал. Жизнь снова постепенно начала обретать временно утраченные краски ощущений. Я никогда не думал о том, что люди могут неосознанно помогать другим людям. Даже если вторые  не просили о помощи. Теперь я уверен в этом равно, как и в том, что каждый человек имеет в жизни как минимум несколько попыток встать после того, как, споткнувшись, едва не разбился. Толчком к такому открытию стала моя встреча с Алиной.
    Сейчас для меня она была идеальной женщиной. Ведь я совершенно ее не знал. У нее не было никаких недостатков, минусов, был только глобальный плюс в чарующей улыбке и глубоком взгляде. Эта девушка сделала для меня многое, не делая ничего. Наше с ней общение, слова, улыбки, смайлы в конце предложений, все это подогревало лед моих оттаивающих чувств. Нет, я не влюбился, наверное. Да и кто его знает, где вообще находится эта грань, пока ничего не успело начаться. Начинаешь ценить людей не только за что-то, а за то, что они просто есть рядом.
    Отношения – это то, в  чем я пока не могу назваться себя достаточно опытным, это наука, которую, по всей видимости, придется изучать вечно, если удастся устроить свой организм в этом мире так, чтобы было время на подобные размышления. Как вы познакомились, при каких обстоятельствах, не суть, важно другое – как вы воспринимаете друг друга, как друг к другу относитесь. А степень знакомства определяет лишь момент, когда вы, наконец, с Ней расстанетесь еще до начала чего либо. И это лишь при самом  хреновом раскладе. Не больше.
 
                *****

     Ежась в своем кардигане, который был удобным, но явно не подходящим для этого дождливого дня, я шагал по площади Свободы. Кои-то веки выдался свободный вечер, и я подумал: «А почему бы сегодня, по случаю отличнейшего настроения  не встретиться с той самой милой девушкой, с которой мы переписывались в СС уже едва ли не  месяц?». Это напомнило мне одну историю, уже ранее случившуюся со мной. Правда, дорога, по которой я шел, вела совершенно в другую сторону.      
    Сказано сделано.  Таможня дала добро, и вот я почти на месте. В кармане звуком блюзовой гитары взвыл телефон. На экране высветилось две буквы – «АК».
Ну что ж, возьмем трубку. Я заговорил первым, уже потратив секунду на подъем из памяти звучания этого пока нового для меня голоса.
– Не люблю, когда киллер с самого начала знает, где я.
– А я не киллер…
– А кто же ты?
– Я – космос…
– Ты – космос?
– Нет, я не космос, а Космос…
– Пусть так, но я все равно тебя не вижу…
– Повернись на 180 градусов…
Я шел по мокрой пешеходной дорожке, споткнулся о бордюр, и телефон, прижатый плечом к уху, едва не упал на землю.
– А теперь переходи дорогу...
– Перехожу…
– Памятник видишь?
– Вижу… А, вот же ты… привет!
– Привет.
– Так вот ты какая, Космос. Тебе не холодно? Ты же легко одета…
– Нет, я знойная женщина, не замерзну…
– А я знойный парень, состав укомплектован, когда тебя нужно вернуть домой?
– До полуночи…
–  Отлично, думаю, это нам удастся.
– Наверное…
Мы выдерживаем в разговоре недолгую  паузу.
 – А ты знаешь, что сегодня мы с тобой придем  без двадцати двенадцать, промокшие под дождем…
Она удивленно поднимает глаза.
– Нет, не знаю, но теперь буду знать…
– А еще мы будем ходить по улицам, прикрываясь зонтом, который будет задираться ветром…
– Ты думаешь?
– Уверен,  а еще я знаю, что когда зонт окончательно поломается, ты будешь придерживать его за «хвостик» застежки и будешь идти рядом, взяв меня под руку. Возле фонаря мы остановимся, и я скажу тебе: «Посмотри на фонарь, прикрыв его светящуюся сердцевину зонтом. Видишь падающие капли дождя?»
 – А я скажу, что да, вижу, и что это классно.
– А мы будем идти дальше, и я буду вдыхать холодный запах твоих духов, и они вместе с этим ночным дождем и теплотой твоих рук на моем предплечье оставят в сознании глубокий след, который сотрется не скоро.
– А откуда ты все это знаешь?
– А ты мне это сама рассказала.
 – Но ведь ты говорил то, чего не говорила я. Не успела.
 – А мне не нужно было слышать слов, я просто увидел нас там… идущими по мокрому асфальту, смешно перепрыгивающими через дождевые ручейки.
– А-а, ты умеешь видеть будущее?
– Видеть – нет, ощущать. А сейчас предлагаю пойти в библиотеку.
 – Да, точно, а тебя не смущает, что ты уже знаешь, что будет?
– Не-а.
– Почему?
– А может, все будет по-другому.
– Тогда пойдем.
– Слушай, расскажи о себе…
– Если расскажу все сразу, подумаешь, что обманываю.
– А ты не обманывай.
– Да я и так собирался честно.
–  Рассказывай, а потом узнаешь, есть ли рукава у мантии.
– У какой мантии?
– Ну как, у той самой…
– А, у той самой. Сейчас позвоню, узнаю.
– Узнай…
– Я вспомнил – есть.
– В таком случае, мантия будет смотреться менее эстетично, чем если бы у нее их не было.
– Да уж, знойная женщина, как называется твоя туалетная вода?
– Через семь минут узнаешь.
– А почему через семь?
–  Ну, может через пять, если бы ты в будущее глянул, увидел бы, что я отвечаю на твой вопрос…
– Точно, а еще тебе нравится Достоевский…
– Да…читал?
– Нет. Ты же помнишь, откуда я.
– Да точно, север, снег, лайки?
– Лайки.
– Хаски?
– Хаски.
– Не вступи в лужу!
– Не вступи в лужу!
– Вот, уже в унисон заговорили, не хватало еще имбирного чая…
– Я бы его немедленно выпил…
– А-ха-ха, даже несмотря на мои «азербайджанские» корни…
– Даже не смотря на них. Закрыл бы глаза.
– Тогда пойдем, все еще впереди…
– Пойдем…
И я понимал –  это  лишь диалог внутри головы, скачки во времени, то, что было в некоем роде уже в прошедшем. С другой же стороны, всё это еще ожидало нас с ней в этот вечер.  Я не знал, как такое возможно, но факт оставался фактом. Ну, а сейчас я не буду пытаться понять происходящие иррациональные события реальности. Сейчас мне хотелось просто расслабиться, улететь в хорошем смысле слова, поддаться наплыву чувств. Стоп… То есть?... Неужели, наконец-то я снова могу это!
    Она взяла его под руку, другой он придерживал зонт, и  дождь хлынул как из ведра. Холодный ветер пробирал до костей, но, несмотря на это, двоим, идущим по пустынной улице, было тепло.




       Конец.  18.12.2008 – 07.10.2011

Несекретные материалы
Музыка, которая также была источником вдохновения при создании книги
1. Чайф – Не зови
2. Coldplay – Clocks
3. Groove Armada – Fly Me To The Moon
4. Кровосток – Колхозники
5. Кровосток – Киса
6. Кровосток – Г.Э.С
7. Кровосток – Ночь
8. Кровосток – Людоед
9. Bob Marley – No Woman No Cry
10. Gotan Project – Queremos Pas
11. Дельфин – Чужой
12. Дельфин – Весна
13. Дельфин – Серебро
14. Дельфин – Имя
15. Дельфин – Романс
16. Дельфин – Облака
17. Дельфин – MDMA
18. Bullet For My Valentine - Hand Of Blood
19. Bullet For My Valentine - All These Things I Hate (Revolve Around Me)
20. A.F.I – Endlessly She Said
21. Kwan – I Wonder
22. Radiohead – Reckoner
23. Groove Armada - Piano Grand (Original Mix)
24. Massive Attack – Weather Storm
25. Океан Ельзи – Леді
26. Океан Ельзи – Квітка
27. Скай - Тебе це може вбити
28. Гудімов – Арізона
29. James  Blunt – Shine On
30. James Blunt – I’ll Take Everything
31. James Blunt – Billy
32. Younger Brother – Psychic Gibbon
33. Placebo – UneedMeMoreThanINeedYou
34. O+S – New Life
35. Jane Air – Волчата
36. Jane Air – Суперзвезда
37. Jane Air – Это любовь
38. Fleur – Камень
39. Fleur –Человек 33 черты
40. Fleur – Формалин
41. Red Hot Chili Peppers – Snow
42. Red Hot Chili Peppers – Scar Tissue
43. Ozzy Osbourne – I Just Want You
44. Уматурман – Тайд
45. Уматурман – Ни кола ни дачки
46. Уматурман – Ад
47. Уматурман – Стрела
48. Serj Tankian – Gate 21
49. Slipknot – Snuff
50. Our Lady Peace – Sings of Life
51. Opeth – Benighted
52. Pearl Jam – Sleight of Hand
53. TOL – Самознищення
54. TOL – Хто Я
55. Pearl Jam – Nothing as It Seems
56. Marilyn Manson – Heart -Shaped Glasses
57. Guf – Для Нее
58. Guf – Дома
59. Guf – Надо Лечиться
60. Guf – Мутные Замуты
61. Guf – Новости
62. Guf –  Будни
63. Guf – Есть Вопросы
64. Guf -  Калпак (Feat Mark)
65. Tom York – Black Swan
66. Korn – Tearjerker
67. Poets of The Fall – Late Goodbye
68. Бумбокс – Ким Ми Були
69. Бумбокс – Happy End
70. Бумбокс – Наодинці
71. Бумбокс – Квіти в волоссі
72. Бумбокс – Та4то
73. SunSay – Нева (Piano Version)
74. Скай – Те що тобі так треба
75. Турбо – Жизнь для всех
76. Земфира – Лондон
77. Our Lady Peacr – Bring Back The Sun
78. Земфира – Блюз
79. Linkin Park – My December
80. Linkin Park – ;n The End
81. Groove Armada – Think Twice
82. Stone Sour – Through Glass
83. Duran Duran – Ordinary World
84. Stigmata – Torn
85. Katatonia – Unfurl
86. Чайф – Кончается Век
87. Чайф – Не спеши
88. A.F.I – 37 mm
89. Amatory – Сломанный Мир
90. Amatory – Дыши со мной
91. Moby – Porcelain
92. Papa Roach – My Heart is The Fist
93. Papa Roach – Broken Home
94. Opeth – Burden
95. Akira Yamaoka – Theme of Laura
96. Akira Yamaoka – True
97. Within Temptation – Overcome
98. Three 6 Mafia – Da Summa
99. Opeth – Soldier of Fortune
100. Deep Purple – Nothing Else Matters (Metallica cover)

               






                Содержание
От автора
Пролог…………………………………………………… 7
               
                Часть первая
                «Narco»
Последний «трип» 2008………………………8
Среди людей………………………………………..16
Утро «брутто». Следующий день………24
Три недели спустя. Новый год 2009………..31
Первый раз
или знакомство с органами……………………..36
«Trash»  2009………………………………………………48
Весна. Май 2009.
Новые горизонты……………………………………..55
Помни, я мечтал………………………………………..66
               

                Часть вторая.
                « M.D.P»
Осень 2009…………………………………………………….67

No honey – no money или немного о средствах.
2009 год…………………………………………………………..80
Спустя три дня. Depression…………………………..114
Спустя две недели. «Glam»………………………..…123
«Skeptic hate». Конец 2009.……………………………131
«Десять-девять!»…………………………………………….136
Massive attack! ....................................................138
Зима 2010. Requiem of a love……………………………143
Зима 2010. Рождество……………………………………………..153
Продолжение рождественского вечера……………...163
Mind’s flashbacks ;.
Осень 2005. Flashback #1………………….……………………..173
Аргументы фактов. 2010.
 Flashback  # 2…………………………………………………….…...176
Абстиненция души. Flashback  #3…………………….….187
Зеркало памяти.  Flashback  #4…………………….……..198
Весна 2011. Spirit of freedom.
Flashback  #5 ………………………………………………………….205
Весна. Апрель 2011.  Дух сумбура……………………………219
                Часть 3.
                «Переосмысление»
« Brain  break».  Лето 2011………………………………………..224
Ментальный мусор…………………………………………………226
Reload. 2011. Flashback #6……………………………………….231
Панацея одиночества.  Flashback #7
Воспоминания, продолжение. Июль 200……………242
Гуманитарное питание. Flashback #8……………………249
Territory of soul. Осень 2011……………………………………..260

                Часть 4.
                «The Start»
«Космический» вечер……………………………………….…274


Dunhill Maklaud © (2008-2011)
Все права защищены.


Нумерацию содержания считать недействительной из-за несовпадения нумерации страниц после заключительного редактирования.