гл. 8. Вопросы без ответов

Глава 8. ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ


- И что за проблемы?
- Ты что, нарыл какие-то документы? Ремезов сегодня проговорился.
- Кому? Тебе?
- Лавриненко. Этот мэн явился к Ремезову в офис. Они долго и бурно обсуждали, что на свет всплыла какая-то видеокассета и прочая хрень.
- А ты-то откуда это знаешь? Они что, при тебе трепались?
- Не-а. Я Ремезова в приемной ждал, воспользовался кое-какой офисной штукенцией, пока секретарши не было на месте. Жалко, не все услышал. Только часть. Но этого вполне достаточно. Так ты, действительно, эти документы с кассетой нашел?
- Почему ты решил, что их я нашел?
- Они говорили, что наш с тобой отец оставил тебе записульку с пометочкой, где искать компромат… Чего молчишь?
- Ничего я не находил. Мне не удалось разобраться с письмом отца.
- Вот ка-ак! – разочарованно протянул Эльф. – Интересно, где тогда это могло на свет вылезти? Не знаешь?
- Откуда?
- Вот и я думаю. Если не батин компромат вылез, получается, кто-то еще был в курсе ихних дел?
- Не знаю.
- Ладно. Только ты это, поосторожнее там. За мной сегодня полдня «хвост» болтается, еле оторвался. До сих пор не отдышусь никак. Если что найдешь, звони.
- Хорошо. Ты тоже.

Не прощаясь, Эльф отключился. Повертев в руках мобильник, я кинул его на стол и занялся делами. Правильнее было бы сказать – попытался заняться. У меня почему-то не шли из головы слова Толика. Они совпадали с моими домыслами. Действительно, вряд ли такую возню подняли бы из-за нашедшихся через столько лет документов. Тут должно быть что-то еще. Только что? И где это искать? И как? Не дашь же объявление в газету в какую-нибудь рубрику, типа «помогите разобраться»!

Толик ждал меня возле лифта.
- Ну, готов к труду и обороне? – усмехнулся он.
- Готов.
- Тады поехали. Сначала за дисками с кассетой, потом в магаз, ну а уж потом все остальное. Так сказать, в порядке значимости.

Пока моя «Тойота» грела салон, я, перминаясь с ноги на ногу возле машины, рассказал другу о звонке Эльфа. Толик вынул руки из карманов и задумчиво почесал затылок:
- Ох, брательяно, что-то не нравится мне все это.
- Можно подумать, мне нравится.
- Знаешь, это, конечно, похоже на бред, но…
- Договаривай.
- А ты не думаешь, что у тебя в квартире могут камеры наблюдения стоять?
- С дуба свалился?
- Не, Серый, я на полном серьезе. Сам посуди. Ты только вчера откопал документы, оставленные отцом в тайнике, а сегодня этот Ремезов уже знает, что все это всплыло на поверхность.
- Да я думал об этом, – поморщившись, махнул я рукой. – Здесь возможны два варианта. Либо ты прав, либо нет.
- Ага, типа, 50 на 50. Ну, первый вариант понятен – я прав, и у тебя в квартире стоят жучки или скрытые камеры. А второй?
- А второй… – отъехав со стоянки, я прибавил газ. – А второй – это блеф.
- Не понял! – озадаченно посмотрел на меня Толик.
- Они могли знать, что папка, спрятанная отцом, содержит компромат и видеокассету. И подослали Эльфа.
- Типа, вдруг брательник, то есть ты, проговорится?
- Ну, типа.
- Хм! Не исключен такой вариант. А ты не думаешь, что, может, Эльф на твоей стороне?
- Парень, которому пригрозили тюрягой? Сам-то как думаешь?
- Да, уверенности нет.
- Вот именно. Поэтому откровенничать с ним я не собираюсь. Брат он мне или не брат. Если брат, тем хуже для него.
- Логично! Ты его знаешь без году неделю. Тут лучше не рисковать. Хрен его знает, этого Ремезова, что он задумал. Да и Эльф этот тоже... гусь, науке пока не известный.
- Да, судя по всему, у него в мыслях только одно – документы вернуть.
- Думаешь, он не догадывается, что ты с видяхи копию мог сделать?
- Толян, да эту кассету можно в задницу засунуть.
- Ты ж говоришь, там убийства сняты.
- И что?
- А, может, всю эту хреновину передать в компетентные органы и забыть, как страшный сон?
- Чтобы эта хреновина, как ты говоришь, случайно потерялась? Сам не знаешь, как это делается? За ваши деньги – с нашей легкостью!
- Да уж… Думать надо!.. Я к Семке с тобой не пойду, здесь подожду.
- Я быстро, – вытащив ключи из замка зажигания, я выскользнул на холод улицы и помчался в полиграфическую контору.

Увидев меня, девушка за рецепшн снова ослепительно улыбнулась:
- Добрый вечер! Вы к Семе?
- Да.
- Ну, так идите быстрее, он уже рвет и мечет! Вы ж телефон не оставили, а ему уходить надо.

Забрав кассету и диски, я расплатился с нервничающим парнем, пожал ему руку, сказал «спасибо» и вылетел обратно на улицу. В мозгу тут же блеснуло холодным лезвием – и куда все это богатство девать? Не тащить же домой. В офис возвращаться неохота. Покрутив головой, увидел в двух шагах почтовое отделение. Идея родилась сама собой. Через 10 минут на адрес Макаровой Татьяны Игоревны – моей соседки по площадке – была отправлена бандероль с двумя дисками и короткой сопроводительной запиской. Один диск и видеокассету я спрятал запазухой, все еще не зная, где найти надежное место для хранения. Такие вещи дома держать нельзя. Лучше перестраховаться. Мало ли!
- Ну, ты чего так долго? – встретил меня Толик.
- Так получилось.
- Дуй в магаз. Я уже жрать хочу!
- Ничего, потерпишь. Надо еще одну штуку придумать. Давай, напряги мозги.
- Эт мы запросто! – хмыкнул Толик. – Чего придумать требуется?
- Где можно спрятать это? – я показал на кассету и диски.
- Там, где никто не догадается.
- Здорово! Можешь привести хоть один пример такого места?

Толик задумался, долго смотрел в окно, затем резко повернулся ко мне, но промолчал, достал из кармана куртки записную книжку, с которой никогда не расставался, ручку и что-то стал писать. Удивленно поглядывая на друга, я осторожно лавировал в потоке машин. Когда на очередном светофоре мы остановились, он протянул мне блокнот.

«Где ты хранишь летнюю резину?» – прочитал я про себя и уже почти разинул рот.
Толик глянул на меня возмущенно, приложил палец к губам. Телепат чертов! Он что, думает, мы в кино про шпионов со мной в главной роли снимаемся? Но, секунду подумав, я кивнул в знак того, что понял.

А ведь, действительно, если предположить, что у меня имеются какие-то, пока не известные мне, веские доказательства чего-то, судя по всему, нежелательного для огласки, вполне возможно, что Ремезов мог прослушивать и разговоры в машине.
- Могу! – вдруг сказал Толик и подмигнул. – Самое лучшее, знаешь что?
- И что?
- Сжечь все это барахло, включая кассету, и жить, как дальше жили. То есть баб трахать и по кабакам гулять.

Я понял. Сказано это было не для меня, а для того, кто мог слушать наш разговор.
- Может, ты и прав, – постаравшись не выдать волнения в голосе, согласился я. – Дело прошлое. Нас не касается.
- Ну, вот и умница. Поехали на какую-нибудь задрипанную помойку и предадим огню всю эту хрень… Чего плетешься, как черепаха? Жрать охота!

Места на парковке возле магазина не было, пришлось пристроиться за ближайшим поворотом. Порывшись в бардачке, я вытащил пару дисков с музыкой и какую-то пластиковую пустую коробку, оставленную кем-то из баб у меня в машине. По форме и размеру она напоминала видеокассету – подойдет. Всю эту хрень я засуну в пакет. В темноте издали не очень-то разберешься, что у меня в руке, но на всякий случай не помешает. Толик почти счастливо кивнул.

Мы промчались по магазину, сметая то, из чего можно быстренько сварганить холостяцкий ужин, взяли бутылку коньяку.
- У тебя говорим только о бабах и работе, – сказал Толик возле кассы. – Надо место найти, где липовый компромат спалить.
- Да на пустыре и спалим. Там частенько что-нибудь жгут.
- Ну и лады!

Выйдя из магазина, Толик чуть заметно кивнул головой в сторону неприметного темного «Форда»:
- От самого офиса за нами ехал.
- Японахрень!
- Вот и я о том же.

Выруливая на проспект, я то и дело бросал взгляд в зеркало заднего вида. «Фордяшник» осторожно ехал за нами.
- Ну, что? – бодро поинтересовался, подмигнув, Толик. – На стоянку?
- Нет, блин, на Дворцовую площадь! – чуть не послал я его по известному адресу.



Пару лет назад мы с ним договорились общаться без мата. На спор. Сначала кидали по полтахе в копилку у меня в кабинете. Вскоре прокутили все собранное в кабаке с приличными девахами, и даже еще осталось. Решили увеличить дозу штрафа до стольника. Не помогло. Пришлось снова пропивать. Опять с бабами. Подняли ставки до тысячи. Знаменитые русские слова стали зависать на кончике языка. Постепенно учились обходиться без лишних потрат. Почему-то получалось с трудом.



У въезда на парковку Толик вылез из машины, а я зарулил на свое место. Перекинувшись с охранником парой слов «о погоде и природе, холодах и гололеде», забрал пропуск, взял ключ и спустился вниз. Здесь, в подвале, за небольшую плату автолюбители хранили резину, каждый в своем шкафчике.
Вскоре, довольный, я вышел на улицу и, демонстративно зажав подмышкой приготовленный липовый компромат, быстро направился к Толику. Посмотрев на меня, он кивнул и спросил:
- На пустырь?
- Пошли.

Глядя, как вонюче плавится пластик и сочно потрескивает бумага, стояли молча. Толик держал пакет с едой и выпивкой, я засунул руки в карманы.
- Ну, вот и все. Конец нашим проблемам! – он произнес это так громко, словно хотел, чтобы его кто-то услышал.
- Все! – наконец, потер я руки. – Теперь пошли жрачку готовить. Эти игры не для меня!

Все происходящее казалось мне не реальным. Хотелось закрыть глаза, отмотать назад хотя бы пару недель и жить обычной жизнью.

Открыв дверь в квартиру, я забрал у Толика пакет, шагнул вперед, включил свет и увидел свою маленькую девочку Марту, привычно потягивающуюся в моем тапке.
- Ну? – хлопнул за моей спиной дверью Толик. – Давай, знакомь со своей кошечкой. Марта! Марта, у вас гости!

Дальше была немая сцена из гоголевского «Ревизора». Я откровенно ржал, а Толик стоял, растерявшийся, с растопыренными для объятий руками и застывшим от удивления лицом.
- Что это? – посмотрел на меня ошарашенный друг.
- Та самая кошечка Марта.
- Да ладно!.. Нет, подожди, это правда, что ли? Когда ты говорил о кошечке, ты имел в виду именно… ее?..

Толик переводил взгляд с меня на котенка и обратно. Я присел на корточки, протянул руки, и черный пушистый комочек привычно прыгнул мне в ладони, а затем устроился на плече и принялся забавно мурчать в самое ухо.
- Вот, Марта, знакомься, это мой друг Толик. Толик, знакомься, это Марта.
- Дожили! – выдохнул тот, погладил котенка и снова посмотрел на меня. – Полный пи…ц наступил! Знаешь, Серый, ты не перестаешь меня удивлять. Я думал, что знаю о тебе все. Оказывается, ни фига я о тебе не знаю!
- Ладно, хорош трепаться. Давай мыть руки и готовить жрачку.

Вечер прошел в теплой дружеской атмосфере, приправленной коньяком. Мы переглядывались, посмеивались, и я чувствовал себя превосходно, считая, что мои проблемы закончились. Постепенно разговор перешел с работы на баб.
- Ну, как там твоя Светлана? – катая на языке кусочек горького шоколада, спросил я.
- Нормально, – Толик почему-то покраснел. – Знаешь, она – удивительная девчонка.
- Да ты что?
- Не, я на полном серьезе! – глаза друга мечтательно устремились к потолку. – Я с ней рядом как-то странно себя чувствую. Робею, что ли.
- Японахрень!
- Не, Серый, правда…

Сделав глоток коньяку, я усмехнулся:
- Только не говори, что она тебе так и не дала.

Он отвернулся к зашторенному окну, вздохнул, покачал головой.
- Толян, что, правда, что ли?!
- Ну.
- Ни хрена себе расклад! – присвистнул я.
- Вот тебе и расклад.
- Может, просто динамит?
- Она другая, – я впервые услышал в голосе друга странную интонацию.
- Э-э, брательяно, да ты никак влюбился?

Толик вдруг посмотрел на меня разъяренно:
- Слышь, хорош прикалываться!
- Да ладно, ладно, чего завелся? Дело житейское. Сегодня не дала, завтра даст.
- Да не в этом дело, –  он поморщился, словно лимон пожевал. – Не в этом.
- Не в этом? А в чем?
- Ну… Мне с ней интересно. Понимаешь?
- Не очень. Как может быть интересно с бабой, если она не дает?
- Оказывается, может.
- Чем же вы занимаетесь? – меня удивили его слова.
- Ну-у… как тебе сказать? – пожал он плечами. – Гуляем. Разговариваем.
- И все? Даже не целуетесь?
- Целуемся… иногда.
- И?..

Толик развел руками и вздохнул:
- Что «и»?
- И ты ни разу не пробовал затащить ее в койку?
- Ну… как тебе сказать?
- Да говори, как есть!
- Понимаешь… и пробовал, и нет.
- Японахрень! Бабу либо тянут в кровать, либо нет.
- Я намекал ей… – Толик как-то сдулся и отвел глаза.
- Что-то ты темнишь, – надавил я на него. – Предлагал?
- Не то, чтобы предлагал… так, намекал.
- А она?
- Сделала вид, что не поняла.
- Я же говорю – динамит! – уверенно откинулся я на спинку кресла.
- Да не динамит она… – Толик совсем скис. – Понимаешь… ну, не могу я ей так прямо сказать – пойдем перепихнемся пару раз.
- А в чем проблема?
- Серый, нравится она мне. Понимаешь?

Это было что-то новенькое. Таким своего друга я не видел даже в те дни, когда он ухаживал за своей бывшей женой. Сейчас передо мной сидел смутившийся мужик со странным блеском в глазах.
- А чего тут понимать? Нравится – и слава богу!

В коньячных парах повисло молчание. Марта на моих коленях недовольно повела носом, потянулась, выпустив крохотные коготки, и неуклюже спрыгнула на пол. Два взрослых мужика с умиленными мордами смотрели, как котенок, сытым бочонком переваливаясь с боку на бок, удаляется в спальню.
- Она что, спит на твоей кровати? – перевел на меня удивленный взгляд Толик.

Пришел мой черед смутиться.
- Ну… да. А куда ей еще? Она же маленькая, ей одной страшно.
- Хм, дожили, – Толик усмехнулся. – Один девчонку в койку стесняется затащить. Другой спит с котенком в одной постели. Серый, мы что, стареем что ли?
- Да хрен его знает!

Я и сам чувствовал, что со мной что-то происходит.
- Не! – вдруг оживился Толик. – Это все от недостатка секса. Вот в чем причина! И я даже знаю способ, как проблемку решить. Может, позвонить, высвистать пару телок? А чо? Разрядка, так сказать, снятие сексуального напряжения. Ты – за?

Задумчиво помусолив шоколад, я представил умопомрачительную картину. В мою квартиру вваливаются две девахи с ногами от коренных зубов, в юбках, едва прикрывающих задницу, будут тут ржать, как две взбесившиеся кобылы, сорить пеплом, а потом их еще и трахать придется. Нарисованный в мозгах сюжет мне не понравился. Толик отстраненно крутил в руках пустой бокал. Кажется, ему эта идея самому не по душе.
- Да что-то не хочется, – откровенно сказал я.
- Если честно, – он на мгновение замолчал, – как-то у меня тоже… особого желания нет.
- Вот и приехали, – выдохнул я, и мы посмотрели друг на друга.
- Не, это, точно, кризис среднего возраста.
- Какой, нах, кризис? Нам до него еще плестись и плестись.
- А что тогда?
- Не знаю. Может, пришла пора подумать…
- О чем?
- О дальнейшей жизни.
- Думаешь? – посмотрел он на меня с сомнением.

Я пожал плечами и разлил остатки коньяка. Молчание висело долго, говорить не хотелось. Сделав последний глоток, Толик засобирался домой:
- Все, брательяно, я поехал. Ща тачку вызову.
- Да оставайся, делов-то!
- Хорошенькая ситуевина, – вдруг сел он обратно в кресло. – Два мужика не хотят баб, один спит с котенком и предлагает другому остаться у него на ночь.
- Мудило! – незлобно выругался я.
- Да уж какой есть. Не, поехал я домой.
- Может, кофе? Давай сварю?

Толик прикрыл глаза, покачал головой и снова поднялся:
- Все, я помчался.
- Ты ж такси хотел вызвать, – напомнил я.
- С улицы и вызову.
- Вызови отсюда, чего на холоде жопу морозить?
- Покурю пока.
- Ты же не куришь!
- Ну и что? Тогда мозги проветрю.
- Ну, смотри. Захочешь, возвращайся.
- Ладно, давай. До завтра!
- Покеда.

Наскоро вымыв посуду, я с наслаждением растянулся на пустынной, как Антарктида, постели. И такой же холодной. Марта, недовольно хрюкнувшая от того, что ее потревожили, вскоре заурчала мне в ухо. Под этот сладкий аккомпанемент я и уснул.

Всю ночь за окном тоскливо подвывал ветер, сон был рваным, как штаны огородного пугала. Я долго не мог заставить себя вылезти из-под теплого одеяла. Если бы не писклявое требование кошачьей кормежки, соснул бы еще минут двадцать. Контрастный душ и чашка крепкого кофе почти привели меня в норму. Вспомнив про Верещагина, который бегает каждое утро в парке, чертыхнулся. Ветер за окном стих, но погода явно оставляла желать лучшего.

Машина, оставленная вчера во дворе, завелась с пол-оборота. Я постукивал пальцами по рулю, ожидая, пока двигатель прогреется. Мимо пробежала соседка Дашка, чуть прихрамывая, но с улыбкой на лице. Махнув мне рукой, она скрылась за углом дома. Маленькая лапка чего-то теплого коснулась сердца. Все-таки хорошая она девушка. С ней интересно, уютно. Была б она покрасивше, может, у нас даже что-то могло получиться. Тут же нарисовалась картина – мы с ней сидим на диване, она – поджав ноги и положив светловолосую голову мне на плечо, нежный голосок что-то воркует в ухо. Рядом с нами Марта. Тоже мурчит. Не, перебор. Что-то много получается подозрительно душещипательных звуков.

Тряхнув головой и выметая радужные картинки, я нажал на газ. Дороги в этот час были почти пусты, и до парка я добрался быстро. Остановившись неподалеку от центрального входа, нехотя вылез в промозглую дрянь погоды, поежился, плотнее кутаясь в теплый шарф, выуженный из загашников шкафа. Хрен знает, где искать этого Верещагина? Одна надежда, что в столь ранний час по парку не бегает толпа безумных мужиков в спортивных костюмах.

Голые, как обнаженные души, деревья, ровными рядами чернели в свете фонарей. Прохаживаясь по главной аллее, я изредка ловил на себе удивленные взгляды редких прохожих, спешащих к метро. Хотелось взорваться негодованием. Кому какое дело, что тут ищет взрослый мужик? Нет, надо обязательно обернуться, хихикнуть, как та девчонка в куцем дешевом пуховике. «А мордашка-то ничего!» – отметил я. 

Наверно, мой вид, в самом деле, вызывал любопытство. Для свидания рановато. Для спорта упакован слишком хорошо.

Ноги неуверенно чувствовали себя на остатках листвы, присыпанной снегом. Стоять холодно, ходить скользко. И кой черт принес меня сюда?

Я увидел его еще издали. Одинокий крепкий мужик в смешной вязаной шапочке бежал неторопливо, словно отмеряя шаги тактом напеваемой про себя песни. Его фигура неумолимо приближалась, и мне почему-то стало не по себе. Я двинулся ему навстречу и почти физически ощутил, как он напрягся. Уже четко видно скуластое раскрасневшееся лицо с суровыми складками возле рта, слышно поскрипывание снега под его ногами.
- Павел Леонидович? – кинул я вопрос в морозный воздух.
- Ну? – он перешел на шаг, приблизился почти вплотную.

Я видел, как раздуваются его ноздри, пронзительный, острый взгляд буравил меня из-под прямых темных бровей. Ему явно за полтинник, широкие плечи, прямая спина – все в нем выдавало если не бывшего военного, то, наверняка, мента. Такое у меня сложилось впечатление. Он был одного со мной роста, может, чуть ниже, значительно шире в плечах. Нос с едва заметным раздвоенным кончиком придавал ему хищный вид.
- Меня зовут Сергей Мирошниченко.

Его лицо, казалось, застыло на морозе. Ни один мускул не дернулся, только чуть двинулись губы:
- И что?
- Я – сын Виктора Мирошниченко.
- Какого Мирошниченко?

Ситуация была безнадежна. Либо отец ошибся, либо это не тот мужик.
- Вы же Верещагин?
- Предположим.
- Павел Леонидович Верещагин?
- Тьфу! Телись быстрее, чего надо! – резко бросил он, не сводя с меня тяжелого взгляда, под которым у меня побежали мурашки. – Да Верещагин я! Чего искал?
- Вы помните моего отца?
- Ну, помню. Дальше что?
- Я его сын.
- Это я понял. Что дальше то? – стал он злиться.
- В общем, ситуация такая. Тут на днях я кое-что обнаружил в тайнике отца. В том числе - записка. В ней написано, все найденное отдать Вам.

Он хмыкнул, сунул руки в карманы и набычился, продолжая сверлить меня взглядом.
- Я давно отошел от дел.
- И… что мне делать?

Странное ощущение нереальности происходящего накатило, как паровоз, вылетевший из ночного снегопада.
- А я почем знаю? Сказал же – я давно отошел от дел.
- Так, может, я отдам Вам все, что нашел, а Вы там сами разберетесь, что с этим делать?
- У меня своих проблем хватает, – дернул он головой. – Мне еще только твоих не хватает.
- Павел Леонидович, но…
- Удачи! – вдруг сказал Верещагин и, развернувшись, побежал обратно по аллее.
Его реакция меня не просто удивила. Она словно что-то во мне зачеркнула. Конечно, я надеялся, что он хотя бы проявит интерес. И тут случился облом, как любит говорить Толик.

Я смотрел ему вслед, чувствуя себя щенком, которого ткнули мордой в говно. Фигура моего недавнего собеседника быстро удалялась, слизываемая светом парковых фонарей.
Мне казалось – тьма сгустилась настолько, что ее можно резать ножом. Рухнула последняя надежда разрулить по-легкому то, во что я вляпался не по своей воле.
Почему-то вспомнились его берцы. Не кроссовки, которые обычно надевают для пробежки в парке, а именно форменные армейские ботинки. 

Потоптавшись в нерешительности какое-то время, слушал, как скрипит под ногами снег. Что делать дальше, я не знал. Оставалось только одно – плюнуть на все и жить дальше привычной жизнью. Тревога, однажды пролезшая в сердце, накручивала свою спираль. Я понимал, что спектакль с сожжением на костре липового компромата, скорее всего, провалился. Не такие они дураки, чтобы поверить в него. Кто они – не ответил бы и сам. Тамаркин отец и Лавриненко. И, наверно, кто-то еще. Интересно, и что теперь делать? Как из этого выкручиваться?

А, может, все оставить, как оно есть? Плюнуть и сделать вид, что не было никогда этой чертовой папки с документами и видеокассетой.

- Опа! – послышался за спиной знакомый мужской голос.
Вздрогнув, я обернулся. Насмешливо скривив рот, на меня смотрел Эльф.


(ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2011/12/30/4 )