Майская рапсодия

А весна полонила Землю – горлопанит надрывно очень:
То ль по сбитым стенает девка, то ли молит живых не стлеть…
Приукутала беды в зелень и в землянке строчила очерк  –
Что нам, смертным, с такой поделать? Ох, и тяжко, ребята, с ней!

Для иных – непосильна ноша. Только ты, мой нештатный ребус,
Шлёшь воздушный, хитро хохочешь из кабины штурмовика.
Я-то знаю, что ты вернёшься, мягко спрыгнув котёнком с неба,
Потому что советский лётчик – не какой-нибудь там Икар!

И когда мне бывает страшно, что тебя потеряю где-то,
Я не плачу ни вот полстолько – я не рёва, не рёва, вот! –
Снисходительно врёшь: «Дурашка, у меня-то их, жизней, девять!
А у Лёхи, положим, с Колькой – ты же знаешь, одна всего».

С этой верной восьмой воздушной  – хоть самим сатанинским фронтом!
Сталинградским, иными иже, чьи знамёна дано нести  –
Пусть на пятый, жалея уши, отплюётся снарядный грохот…
Пусть потомки легенду сложат... Нет, скорее, красивый стих…

Над Землёй узаконив вёдро, канонады утихнут речи,
Где траншейный прошёл, не санный, в горьком вареве слав ли, снов.
Я, конечно же, знаю твёрдо, что тебя непременно встречу!
После всех, распоследних самых – в двадцать первом уже. Весной…