Клоуны, Гл. 7

      Глава седьмая
      Попутный ветер

      Наступили странные дни.
      Наступили? Хорошо, просто пришли, замерцали, потекли, далее – строго по списку.
      Короче говоря, навалились-приползли сплошные тягостные раздумья и заумные размышления. Естественно, с ярко-выраженным философским подтекстом… 
      Тиль – с самого раннего утра, даже толком не позавтракав, куда-то уходил. Шлялся по округе, разговаривал с местными жителями, вмешивался во всё подряд, травил бесконечные анекдоты, демонстрировал – за деньги, понятное дело – высокое искусство пантомимы, крутил жаркие шашни с рыженькой Сигне…. Короче говоря, полнокровно и обстоятельно вживался в местную действительность. И это, судя по всему, было ему не в тягость. С нескрываемым удовольствием, морда белобрысая, вживался…
      У Макарова всё было гораздо скромней, проще и обыденней.
       Слухи о новом кузнеце (заметьте, об искусном голландском кузнице!), широко расползлись по ближайшей округе. Как результат – бесконечный и неиссякаемый поток срочных заказов. Подковы индивидуальной ковки, разнообразные оси, ремонт каретных и повозочных колёс, прочая бытовая хренотень – с железным подтекстом.
      - Ни фига себе, крючки заказали, - ловко орудуя «малым» кузнечным молотом, бормотал под нос Лёнька. - Номер, наверное, сорок пятый. Кого, блин, ловить собрались? Синего кита, Белую акулу? Молчат, засранцы скрытные. Но деньги платят бешеные: один крючок – стоимость трёх взрослых северных оленей. Или же – полугодовалого бычка. Бизнесом конкретным запахло. Скоро, Бог даст, озолотимся – на хрен…   
      Поговорить о жизни удавалось только поздними вечерами – под местную забористую бражку, в тусклом свете норвежских масляных ламп.
      - Нравится мне Тромсё. И жители его, и северные природные красоты, и, вообще…, - вдохновенно вещал – в один из таких вечеров – изрядно подвыпивший Тиль. - Сложности, понятное дело, тоже имеют место быть. Шведы и датчане регулярно и настойчиво донимают. Войны всякие – глупые насквозь…. Нынче норвежское Государство имеет законного и полновластного  короля. В Тромсё находится-заседает его полномочный представитель – Хальвдан. Обыкновенный средневековый конунг, если смотреть правде в глаза. Правит – естественно, по полной программе – Вестфольдом, Рингерике, Ромерике, Хедемаркеном и некоторыми другими тутошними землями. Бывает, как ты говоришь…. И всё хорошо, пока урожаи вызревают достойные, пока рыбаки возвращаются с полновесными уловами, пока глупые саамы готовы – практически за бесценок – продавать упитанных оленей…. А случись – плохой год? Всякие ураганы, ледяные ветра, высокие снега, проливные весенние дожди и злые летние засухи? Ладно – один год. Его завсегда можно пережить и перетерпеть. Один, блин, год.…Если же таких годов – неурожайных, бедных на рыбу, поганых, голодных – будет несколько? Причём, подряд? Тут же в народе начинаются сволочные брожения, причём, с самыми серьёзными последствиями… 
      - А, что у нас с Россией? - с аппетитом огладывая куриное бедро, заинтересовался Лёнька. - Может, туда рванём?
      - В Россию? Стоит ли? - тут же поскучнел Даниленко. - Там, по исторически-математическим расчётам, Иван Грозный нынче властвует…. Оно тебе надо? В безжалостные опричники, Лёньчик, решил податься? Извини, но ничего не получится. Почему – не получится? Потому. Душа у тебя, мой упитанный друг, больно, уж, белая и пушистая. Враз расколят. А потом и на кол посадят – и тебя, да и Душу твою рядышком. Типа – в назиданье прочим добросердечным простофилям. Как в том твоём давнем стихотворении. Сейчас зачту.
      - Зачти, только истошно орать не надо. Тихонечко так, аккуратно. Договорились?
      - Постараюсь…
      
Вопль!!! Мало ли что – бывает в серьёзном море?
Легенд – без счёта…. По местам – стоять!
Кто-то сказал, что море – сплошное горе?
Матку матери его – за это – разорвать…

Море. Холодное и лицемерное немного.
Лицемерное? На эстетику – наплевать.
Мы едем – мочить маленьких беленьких котиков.
Маленьких и нежных – твою мать…

Предлагается – всем спирту выпить?
Чтобы сподручней было – убивать?
Я, понятное дело, выпью.
А потом – за борт спрыгну.
Извините, мою мать…

Вопль!!! Как же это холодно…
Рука, протянутая над бортом.
Всё это хорошо. И даже – здорово.
Но я не склонен – гоняться за рекордами.
Холодным утром.
Не могу, извиняйте.
Ладонь, внезапно обледеневшая, сминается.
В голове поёт дурацкая – «Здравница»…

Ноги отнимаются…
Будешь, тварь, котиков мочить?
Извини, атаман, не буду.
Твой выбор, брат.
Ноги отнимаются?
Добейте – паскуду…

Холод. Удар. Боль.
Вопль!!!!!

Какие слова – перед лютой смертью – пробежали в моей глупой голове?
Её звали – Ольга Гущина.
Девочка из  Десятого «А».
Ради неё я готов на всё.
Через века и слова…

      - Кстати, а кто это такая – «Ольга Гущина»? Мы же с тобой одну школу заканчивали…. Почему я её не помню?
      - Так, собирательный образ. Ну, как образ Уленшпигеля, - засмущался Макаров. - Светленькая такая, стройная, тихая, нежная, мечтательная, обязательно – с серыми глазами. Цвета родниковой воды в сосновом столетнем бору…. Так чего там – с Россией-матушкой?
      - Да, не знаю я толком, - вздохнув, признался Тиль. - Отрывочные такие сведенья. Причём, общего порядка. Мол, на юго-востоке раскинулась огромная страна – «Гадарика», богатая на ценные меха, мёд и светловолосых красивых женщин. В давние времена туда регулярно ходили в набеги и возвращались с богатой добычей. А нынче – не ходят. 
      - Почему?
      - Не знаю. То ли викинги измельчали. То ли русичи, наоборот, возмужали и заматерели…
      - Наши планы на обозримое Будущее?
      - Во Фландрию, братец, надо перебираться. Как-никак, я нынче являюсь – «Уленшпигелем». Так сказать (согласно нетленному произведению Шарля де Костера), бессмертным духом многострадальной и прекрасной Фландрии…. Наши с тобой, дружок мой Ламме, славные похождения даже в книжках описаны. Одну из них я видел собственными глазами в доме конунга Хальвдана. Называется – «Занимательное сочинение о плуте Тиле, родившемуся в земле Брауншвейг, о том, как сложилась жизнь его…» . Стрёмная и интересная, надо признать, книженция. Причём, с картинками. Там и я изображён, то есть, Тиль Уленшпигель. И ты, то бишь, Ламме Гудзак.
      - И, что? - заинтересовался Лёнька. - Похожи мы на…э-э-э, на легендарных народных героев?      
      - Очень даже. Конечно, не один в один, но достаточно.
      - Как такое может быть?
      - Получается, что может, - покачал головой Даниленко. - Палыч мне как-то втулял, что все Параллельные Миры – каким-то неведомым и мистическим образом – связаны между собой. Мол, многие люди, проживающие в конкретном Мире, имеют «двойников» во всех других Мирах. Не то, чтобы стопроцентных, но, всё же…. Вот, взять, к примеру, Сигне и Светлану. Внешне они очень похожи друг на дружку – лицами, фигурами, сексуальным темпераментом, в конце-то концов…
      - Ого! Даже до этого дошло?
      - Иди, Лёнчик, к чертям свинячим. Моралист хренов. Плесни-ка ещё бражки. Мерси, благодарствую…. На чём, извини, я остановился?
      - Мол, между тутошней Сигне и тамошней Светкой наблюдается много общего.
      - Вот, именно! Много общего, но не абсолютно всё.
      - Цвет волос разный? - лениво зевнув, предположил Макаров. - Одна жгучая брюнетка, а другая, наоборот, рыжая?
      - Я же тебе, охламону забывчивому, уже говорил, что Светлана – на самом деле – является тёмно-русой.
      - А прекрасная норвежская наяда?
      - Рыженькая во всех местах, - плотоядно оскалился Тиль. - Проверено.…Кстати, теория «двойников» и тебе, толстопузому пижону, должна быть интересна.
      - Почему это?
      - Потому это. Получается, что в данном Мире живёт девушка, очень похожая на твою мадам Натали. Возможно, в улучшенном варианте. Где конкретно она живёт? Не знаю. Поэтому надо не на месте сиднем сидеть, а побольше путешествовать.
      - Учту, понятное дело, - пообещал Лёнька, после чего ехидно прищурился: - Что теперь будет с доверчивой рыжеволосой красавицей? Какова её женская доля? Типа – поматросил и бросил? 
      - И, ничего подобного! - возмутился приятель. - За кого ты меня принимаешь? За последнего поддонка? Мы с Сигне уже обо всём договорились…. Пока она здесь останется. А я во Фландрии осмотрюсь, обживусь, присмотрю подходящее местечко для семейного «гнёздышка». Потом вернусь в Тромсё. Обвенчаемся. Хоть по католическому обряду. Хоть по языческому. Можно и по обоим. Типа – для пущей крепости брачных уз. А после этого и во Фландрию переселимся на ПМЖ. Вот, они какие – тактические и стратегические планы. 
      - Почему ты не хочешь сразу взять норвежскую зазнобу с собой? То есть, сперва сочетаться законным браком, а потом отбыть во Фландрию?
      - Ты, Лёнчик, окончательно сошёл с ума. Сейчас во Фландрии неспокойно. Король Филипп собирается назначить своим Наместником в Нидерландах кровавого герцога Альбу. Так что, сам, братец, должен понимать… 
      - Я всё понимаю, - заверил Макаров. - Только, вот, если вспомнить школьный курс истории Средних веков…. Восстание гёзов , то есть, полномасштабная война за независимость Нидерландов длилась лет пять-шесть. Значит, ты готов расстаться с Сигне на такой долгий срок?
      - Не готов, - тяжело вздохнув, признался Тиль. - Попытаемся форсировать события. То бишь, ускорить ход Истории. Видишь ли, у меня созрел один план – авантюрный, ясный пень, но дельный…

     Минуло – с момента «переноса» – почти полторы недели.
     Наступило утро. Громко хлопнула входная дверь – это Серёга, как и всегда, усвистал куда-то по неведомым важным делам.
      Поворочавшись минут пять-семь, Макаров понял, что уснуть уже не удастся.      
      Он, тихонько бормоча в адрес приятеля нелицеприятные ругательства, поднялся со спальной скамьи, оделся, вышел во внутренний дворик, посетил туалет и умылся.
      Вернувшись в кузню, Лёнька сделал лёгкую зарядку – приседанья, наклоны, махи руками-ногами, подъёмы-отжимания старенькой наковальни, весившей килограмм пятьдесят пять.   
      После этого пришло время завтрака – большой кусок холодной варёной говядины, ржаной хлеб (с лёгким ароматом сосновой коры), жареная треска, маринованная селёдка. Напиток? Глупый вопрос. Конечно же, местная бражка. Ну, не воду же колодезную пить?
      В дверь громко и настойчиво постучали.
      - Войдите! - разрешил Макаров. - Не заперто…
      Тоненько проскрипело, из-за дверного полотна высунулась веснушчатая мальчишеская мордашка.
      - Меня дядя Уленшпигель прислал, - смущённо шмыгнув носом, сообщил пацан.
      - Чего замолчал? Продолжай.
      - А дадите медную монетку?
      - Лови! Ну?
      - Велено передать, что голландские купеческие корабли пришли. Встали за Рыбным причалом.
      - Понял, спасибо.
      Мальчишка убежал, хлопнула дверь.
      - Что же, придётся сегодняшние заказы отложить, - довольно хмыкнул Лёнька. - Объявляется выходной день. Да и свежим воздухом не мешает подышать. Уже, почитай, четверо суток на улицу не выходил…
      Подумав с минуту, Макаров решил слегка приодеться – приход первого торгового каравана, как-никак. По местным понятиям – самый натуральный праздник.
      Широко распахнув створки одёжного шкафа, он принялся рассуждать вслух:
      - Рубаху, понятное дело, возьму новую. Вот, эту – светло-сиреневую, с костяными пуговицами. Сюртук? Серёгин надену, он гораздо нарядней моего. На пузе, понятное дело, не застегнётся. Да и Бог с ним, пойду нараспашку. Башмаки…. Ну, их к Одину! Не умеют в средневековой Норвегии тачать приличные башмаки. Хрень сплошная получается – жёсткая, неудобная и мозолеопасная до жути. Сапоги кожаные напялю, портянки предварительно навернув. А штаны всего одни, причём, с квадратной заплаткой на левом колене. Ничего, увы, не попишешь…. Ножны с кинжалом, понятное дело, прицеплю на пояс. Без этого нельзя. Типа – не солидно. Могут принять за горького и запойного пьяницу. Мол, пропил, в хмельном угаре находясь…
      Лёгкий ветерок, дувший с моря, был изысканно свеж и чуть-чуть солон. В ярко-голубом небе висело равнодушное жёлто-белёсое солнце. По крышам соседских домов перепархивали шумные чёрно-белые сороки.
      На улицах Тромсё было людно и шумно. Народ – небольшими компактными группами – торопливо шествовал к берегу залива.
      - Дымком явственно попахивает. Следовательно, все городские коптильни пашут по полной программе, - сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, отметил Лёнька, после чего направился к морю, время от времени ловко уворачиваясь от помоев, по-простому выплёскиваемых из окон домов на тротуар.
      «Рыбный причал» только назывался причалом. На самом же деле это была полновесная полукруглая бухта, заполненная многочисленными, стоявшими на якорях одномачтовыми рыбацкими баркасами. Естественно, что хватало и разнообразных гребных посудин: одни лодки были наплаву, другие – частично вытащены на песчаный берег, третья – полностью вытащены и перевёрнуты в ожидании текущего ремонта.   
      За Рыбным причалом начинался высокий берег – гранитные красно-белые скалы отвесно обрывались вниз, а приличные глубины начинались практически сразу. Здесь и заякорились, выстроившись в ряд, голландские торговые суда – три пузатых брига, похожие друг на друга как братья-близнецы.
      С бортов кораблей на берег были переброшены длинные и широкие сходни. Вокруг царило весёлое оживленье – горожане и горожанки о чём-то увлечённо общались с прибывшими моряками.
      Чуть в стороне, отойдя от шумной толпы метров на пятьдесят и солидно попыхивая курительными трубками, неторопливо беседовали Тиль и приметный представительный господинчик – среднего роста, плотный, в нарядном камзоле, украшенном пышными лиловыми и сиреневыми кружевами, в кудрявом длинном парике благородного пепельного цвета, с длинной дворянской шпагой в нарядных ножнах на левом боку. В правое ухо незнакомца была вставлена массивная золотая серьга, украшенная красным самоцветом, искрящимся на солнце. Поверх кудрявого парика располагалась стильная треуголка.
      Леонид подошёл к беседующим.
      - О, вот, и мой верный товарищ! - обрадовался Даниленко. - Познакомься, Ламме, с господином Ванроудом.
      - Капитан «Короля», - обладатель шикарного парика небрежно ткнул указательным пальцем в крайний пузатый бриг. - Всегда к вашим услугам, мистер Гудзак…. Честно говоря, был удивлён, что и вы, и мистер Тильберт существуете. То есть, в живом виде. Приятно был удивлён…
      - Рад за вас, шкипер, - вежливо улыбнулся Лёнька, а про себя подумал: - «Похоже, что теория «двойников» получила очередное красочное подтверждение. Здешний Ванроуд здорово внешне похож на другого Ванроуда, являвшегося сменным бригадиром на буровой платформе VS-413/13. Да, элегантно, надо признать…. А, что это за – «мистер Тильберт» такой? Впрочем, кажется, понял. «Тиль» – сокращённое от «Тильберт». Это был такой знаменитый католический Святой. Причём, это звучное имя означает – «быстрый в погоне за всем хорошим на Свете…». Бывает. Серёга же не просто «быстрый», но и беспредельно-наглый. Готовый даже по Параллельным Мирам гоняться, отдыха не зная, за призрачной и неясной мечтой…».    
      - Значит, уважаемый Уленшпигель, решили попрощаться с гостеприимной Норвегией и вернуться на Родину? - продолжая ранее начатый разговор, спросил капитан Ванроуд.
      - Да, имеет место быть такое устойчивое желание, - невозмутимо пуская идеально-круглые табачные кольца, подтвердил Тиль. - Когда отплывает ваша торговая эскадра?
      - Разгрузимся. Погрузимся. После этого отчалим. Почту за честь, если вы с мистером Гудзаком взойдёте на борт моего «Короля». Комфортабельная каюта будет, безусловно, предоставлена.
      - Ваше предложение, любезный капитан, принимается…

      Разгрузка была завершена за трое суток. На каменистый норвежский берег – из вместительных корабельных трюмов – перекочевали следующие товарно-материальные ценности: толстые рулоны холста и прочих тканей, громоздкие ящики с огнестрельным и холодным оружием, мешки с сортовым хмелем и пшеничной мукой, кареты и дорожные повозки в разобранном состоянии, разнокалиберные бочонки с испанским и французским вином, корзины с фарфоровой посудой, тщательно переложенной ветошью…. Очень широкий перечень, короче говоря.
      Как-то погожим вечером Макаров, Тиль и Сигне отправились на прогулку. Сперва они немного попетляли по городским улочкам, а потом, не сговариваясь, повернули к морскому берегу, оставляя Рыбный причал в стороне.
      - Смотри-ка ты, уже погрузка началась, - возбуждённым голосом оповестил Даниленко. - Работают, как черти в Аду. Торопятся, понятное дело. Ветер-то дует попутный…
      - Ты, никак, рад? - нахмурилась норвежка. - Мечтаешь, белобрысый вертихвост, побыстрей покинуть меня? Уже надоела?
      - Как у тебя язык поворачивается – говорить такое! - оскорбился Тиль. - У меня Душа, в предчувствии скорой разлуки, с самого утра обливается горючими слезами…. А что, кстати, ребята загружают в корабельные трюмы? Какие товары?
      - Во-первых, мясо лосей, медведей и северных оленей – копчёное и вяленое. Филей, печёнка, окорока, грудина. Главный и самый дорогой продукт – копчёные оленьи языки. Во-вторых, рыба – морская, озёрная и речная. В-третьих, бочонки с разными северными ягодами, залитыми самогонкой. Ну, чтобы не сгнили. В-третьих…. Видите, мужики подвозят тачки, нагружённые мешками? Там находится очень ценный товар – серые и красно-бурые тяжёлые камни. Их бросают в жерла огромных печек. Камни становятся жидкими. Потом остывают. Получается железо, из которого кузнецы выковывают самые надёжные мечи, шпаги и кинжалы…
      «Магнитный и бурый колчеданы. Плавали – знаем», - мысленно хмыкнул Лёнька. - «То бишь, качественная руда с высоким содержанием железа и малым количеством вредных примесей…».
      - Рад видеть вас, друзья! - из дверей трактира «Злой тролль» показался Ванроуд, разодетый в пух и прах. На сей раз на голове щеголеватого шкипера красовался парик угольно-чёрного цвета.
      После завершения процедуры взаимных приветствий, капитан «Короля» сообщил:
      - Работы будут вестись – при свете факелов и масляных ламп – всю ночь напролёт. Надеюсь, что к завтраку погрузка будет полностью завершена. А ближе к обеду – выплываем.
      - Как? - испуганно пискнула Сигне. - Уже завтра?
      - Да, завтра. Устойчивый попутный ветер – бесценная вещь. Его надо ценить…            

      Удивительно, но проводить Лёньку и Тиля собралось достаточно много народа – порядка четырёхсот горожан и горожанок.
      Было сказано много добрых и цветастых слов, брага текла рекой, шутки и прибаутки не стихали ни на минуту.
      Только Сигне, одевшая, не смотря на тёплую погоду, тёмный плащ с капюшоном, потерянно молчала.
      «Не хочет, чтобы люди видели её заплаканные глаза», - понял Лёнька. - «А попутный ветер всё дует и дует, дует и дует…».
      - Всё, пора! - объявил-прокричал Ванроуд. - Прошу господ отплывающих пройти на корабль! Убрать сходни! Готовить якоря к подъёму! Матросы – на мачты!


      Глава восьмая
      Здравствуй, Фландрия!