Егоркины сны

 
   
 

Быдлоавтофикшн в         
двух частях.
 
    
Не является призывом
к чему либо
или пропагандой
чего либо.
Носит сугубо
развлекательный характер.
 
      
Часть первая
      
   
Как закалялся жлоб.


Не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим восемнадцатилетнего возраста.


Пролог.


Они зашли в электричку. Пройдя почти до середины вагона, облюбовали два места у окна и уселись друг напротив друга. Один – кучерявый крепыш, а другой – высокий, хамоватого вида блондин. Было им на вид лет по пятнадцать. Не больше. Они перекинулись друг с другом парой слов, после чего крепыш сунул руки в карманы, опустил голову на грудь и задремал, а другой уставился в окно  .

Невероятно, но их как будто взяли и перенесли с конца восьмидесятых на двадцать лет вперед. Та же манера держаться и разговаривать. Скорее всего, они не знают точно, зачем и куда едут, как и те, что ездили тут за двадцать лет до них...
    

31августа 1988 года.   


Шумно выдохнув через волосатые ноздри и погладив седеющие усы, директор школы, Евгений Александрович Жонин, устало посмотрел на красную папку, лежащую на его столе. Много лет назад он начал собирать своего рода неофициальные характеристики некоторых своих учеников. Трудных подростков так сказать. Открыв папку, он достал из нее три исписанных листочка бумаги и, немного подержав их в руках, бросил на стол.
  Егоров Игорь Алексеевич.  4 января 1974 года. Восьмой Б. Волосы светлые. Рост 179 сантиметров. Худощавое телосложение. Молчалив. Нелюдим. Курит. В действиях непредсказуем. Наглый и флегматичный. Взгляд отстраненный, улыбка натянутая…

- Да уж, -  хмыкнул директор и взял в руки следующую бумажку.

Никаноров Евгений Юрьевич.16 марта 1974 года. Восьмой А. Волосы вьющиеся. Рост 168 сантиметров, телосложение крепкое. Курит. Общителен, подвижен. Ранняя заинтересованность противоположным полом. Постоянные споры с учителями, глумление над одноклассниками….

Директор скривился и взял в руки третий «документ».

Иванов Геннадий Петрович. 21 октября 1974 года. Восьмой В. Рост 182 сантиметра, волосы темные. Необычайно силен для своего возраста. Склонен к агрессии. Особая примета – очень низкий голос…

Евгений Александрович снял очки и потер пальцами переносицу. Эта неразлучная троица давно его достала. Особенно молчаливый «блондинчик». Недаром говорят, что в тихом омуте черти водятся. Одно успокаивало – вроде бы после восьмого класса в училище собрались. Как говорится «баба с возу – кобыла в курсе дела».

Бесконечные жалобы учителей, пропуски уроков, хамство и наглость. Еще десять лет назад такого не было. И учиться стремились, и уроки не пропускали. Бывало конечно разное, но эти...
 
О чем только думает современная молодежь? В глазах бесстыдство, в головах ветер. И перестройка эта всех взбаламутила. Гласность, мать иху, свобода. Куда только приведет эта свобода, толком сказать никто не может.

Евгений Александрович бросил «характеристики» обратно в папку и, захлопнув ее, убрал  в верхний ящик стола…..


                Сентябрь 1988 года. Школа.



Голос Марьи Степановны звучал, как всегда, убаюкивающе. А за окном было настоящее бабье лето! Теплынь стояла обалденная. Солнце светило, словно осень еще где-то далеко. Совсем не думалось о том, что скоро начнутся дожди и слякоть. Какая уж тут алгебра.

Игорь сидел за последней партой и смотрел в окно, почти не слушая лепетанье учительницы математики.

Она влетела в приоткрытое окно и как немецкий «Мессер-Шмидт» закружила над двадцатью пятью головами.

Огромная навозная муха.

Игорь услышал мощное жужжание и начал вертеть головой в поисках источника шума.

Эта ****ь была обнаружена.
Вот она облетела вокруг головы Марьи Степановны и устремилась к задним партам. На мгновение задержалась возле Таньки Арбузовой и полетела дальше.

Игорь не отрывал от нее глаз.
Муха села на предпоследнюю парту, за которой сидели Саня Ляхов и Ольга Боброва. Ляхов махнул рукой, и муха с утробным жужжанием снова поднялась в воздух, но не стала улетать далеко и приземлилась Сане на макушку.

Игорь схватил свой новенький учебник алгебры и со всей дури ударил летучую засранку. На учебнике осталось только два крылышка и немного волосатой жопы, а остальное (перебитые лапы, размазанные кишки и ничего не понимающие глаза) осталось на Саниной башке.
Саня застонал и обхватил голову руками. На шум обернулся весь класс.
- Егоров, встать!!! – закричала учительница.
- Простите, Марья Степановна, я больше не буду, - Игорь медленно поднялся со стула и встал в проходе рядом с партой.
- Вон из класса!!!
Игорь сунул руки в карманы и, насвистывая, двинулся к выходу. Проходя между доской и спиной учительницы, он жестами показал, как хватает ее за волосы и притыкает лицом к своей ширинке.  Марья Степановна обернулась, но Игорь, как ни в чем не бывало, открыл дверь и вышел в коридор. До звонка оставалось пятнадцать минут, и он уселся на подоконник в рекреации.

Игорь на уроках вел себя ни тихо, ни громко (он просто не замечал уроки). Нет, он никогда не ругался с учителями. Даже тогда, когда в шестом классе забросил с улицы в открытое окно учительской «бомбочку» из альбомного листа, набитую серой. Ни слова он не сказал, когда выбил ногой дверь в кабинете русского языка. И уж тем более молчал, когда в тиши сочинения совал под нос Бобровой пластилиновый «чпоньк», до этого заботливо слепленный под партой, а после в раздевалке зажал и пытался засунуть ей в «чпоньку» средний палец правой руки.

Все-таки Игорь был молчалив.
Почти все учителя спали и видели, как провожают его куда-нибудь в тюрьму, в спецшколу, лишь бы подальше.
А он все молчал…

Завуч, Строганова Екатерина Семеновна, проходя по коридору, увидела сидящего на подоконнике Игоря, и подошла к нему.
- Егоров, ты чего здесь сидишь? Урок ведь еще идет.
Игорь встал с подоконника.
- Меня Марья Степановна выгнала.
- Что ты опять натворил?
- Убил навозную муху, - Игорь потупился и сцепил руки за спиной.
- С каких это пор у нас за это из класса выгоняют?
- Не знаю, Екатерина Семеновна, что на нее нашло. Мухи, они ведь заразу распространяют, верно?
- Верно.
- Вот я в целях санитарной безопасности и прибил ее.
- Что-то здесь не так, темнишь, Егоров. Марья Степановна – отличный педагог и не стала бы так нелогично поступать.
- Я сам удивился, Екатерина Семеновна, - Игорь сделал невинные глазки и пожал плечами.
- Ладно, Егоров, я с этим разберусь.
Строганова пошла дальше, стуча каблуками по деревянному полу рекреации и виляя затянутой в серую юбку жопой.
- Разбирайся, разбирайся, - пробубнил под нос Игорь, снова усевшись на подоконник, - на пипиську бы тебя натянуть в темной подворотне, строгая Строганова. Ходишь тут, бродишь, на мой «чпоньк» тоску наводишь. Я бы тебе булки помял на досуге.

И помял бы, можешь мне поверить, дорогой читатель.
Екатерине Семеновне Строгановой было тридцать три года, но выглядела она на двадцать пять. Лишь мелкие предатели-морщинки залегли возле серых глаз, напоминая, что она уже не девочка (в остальном ей могла позавидовать любая девочка). Многие старшеклассники переживали сильнейший спермотоксикоз, бросая на нее робкие, но многозначительные взгляды.

Когда она скрылась в кабинете русского языка и литературы, Игорь тяжело вздохнул. Ему  надоели малолетки. Он мечтал оседлать именно такую, как Строганова, которая не будет лежать бревном и думать, чтоб ты провалился куда-нибудь подальше. Чтобы от нее не воняло ни дерьмом, ни перегаром, как от обитающих на блатхатах потаскушек.
Он мечтал скорее вырасти и «перечпонькать» целую кучу, таких как завуч Строганова. До одури «вафлить» их неутомимые губы.
Игорь в ту пору был очень романтичным...

Ну вот, наконец-то, звонок. Женька стоял у окна на втором этаже и жевал апельсиновую жвачку.
-Здорово, Жека, - Игорь встал рядом с другом.
-Здорово, Игорян.
- Айда покурим.
- Сейчас Геныч выйдет и двинем.

Как обычно, «мелочь» с протяжным воем носилась друг за другом по школе. В конце коридора был живой уголок, там опять толпа неизвестно чем кормила морскую свинку (как она еще была жива?! Парадокс). В аквариуме плавал чей-то школьный пиджак….

Геныч подошёл через минуту, отвесив пинка пробегающему мимо сопляку, и они отправились по направлению к парку.

Выйдя из школы, Игорь заметил, как переходят дорогу десятиклассница  Ленка Петрова и её «провожатый», Деваха была что надо. Игорь давно на неё глаз положил, но она на него к сожалению «чпоньк» положила.
Усевшись на спинку лавки недалеко от детского сада, они дружно закурили и смачно заплевали себе под ноги.
- Какие планы? – Игорь набрал в рот «харкотины» и запустил её в сидящего на земле голубя. Голубь отпрыгнул в сторону и мстительно посмотрел на бестактного жлоба.
- Пойдём к речке прогуляемся? - вдруг предложил Женька и спрыгнул с лавки.

Никто возражать не стал.
Дойдя до конца улицы, они спустились по узкой асфальтированной дорожке  к парку и исчезли среди деревьев.

Река текла сразу за парком. Друзья вышли на пустынный пляж. Купальный сезон был закрыт и кроме алкашей тут давно никого не было. Лишь одинокие «грибки» да «выжималки»(металлические будки для переодевания обшитые листами железа и без крыши) торчали посреди песка.

Игорь подошёл к воде и опустил в неё руку. Ветерок поднимал небольшие волны и они ласково обвивали пальцы.
Вдруг послышался какой то шорох совсем недалеко. Игорь прислушался. Звук явно исходил из второй от него «выжималки».
  - Пацаны, здесь кто то есть, - Игорь приложил палец к губам, а вторую руку поднял вверх.   
Женька с Генычем замерли. Действительно, из железной будки для переодевания доносился какой то шум.

Геныч, слегка согнувшись, медленно, стараясь чтобы не скрипнул песок под ногой, двинулся к источнику звука. Будка стояла на «ножках». Поэтому, наклонившись, он увидел две пары, переминающихся ног. Причём те, которые стояли сзади, были сильно волосатые. Так так…Последние сомнения были развеяны, когда обойдя будку, он увидел висящие через край женские трусы и платье. Мужские штаны и «семейники» валялись неподалёку в траве.
Геныч огляделся по сторонам и, схватив так удачно лежавшую рядом огромную дубину, со всей дури саданул ей по боковине этого «пристанища разврата».
Звон был такой, будто пьяный, сумасшедший звонарь зарядил кувалдой в царь – колокол. Невообразимый гул поплыл по округе, поднимая с деревьев стаи птиц.

Истошный женский вопль заглушил даже эту «музыку». В будке послышалась возня и уже мужик закричал:
- Ааааааа!!!!! Аааааааааа!!!!! , сука не крутись!!!!!! «Чпоньк»!!!! «Чпоньк» сломаешь!!!!!!!! Ааааааа, бляяяядь!!!!!!!!

Тогда Игорь понял, чтодела а плохи. У бабы   «чпоньку» от испуга заклинило. Он слышал, что такое бывает, если резко бабу напугать. «Чпонька» сжимается и сжимает «чпоньк». И пока она не успокоится, «чпоньк» из нее не вытащить.
- Валим отсюда, пацаны, они слиплись!!!!!! – Игорь схватил Женьку за рукав и поволок в сторону деревьев.
Геныч, отбросив дубину, ломанулся за ними.
Выскочив из парка и поднявшись на горку, они остановились отдышаться.
 - Ну, ты, Геныч, долбоящик!!!! – Женька присел на корточки и вытер пот со лба.
- Я то здесь причём? – без тени улыбки пробасил Генка, - они сами виноваты. Нечего где попало «чпонькаться». В любой момент может народная дружина подойти.

Все трое заржали так, что закудахтали куры за высоким забором и утробно зарычали две собаки, обедающие на соседней помойке.


Рассказы Борзого.


Борзый, курил «Астру» и стряхивал пепел прямо на пол. Он  рассказывал как они  с Лосем «снимали» «телок» на железнодорожном вокзале. У них даже место свое было - у входа на второй этаж. Игорь, иногда проходя мимо, пытался подойти к ним,  но они прогоняли его, чтобы не путался под ногами. Какая-нибудь «краля», ожидая поезда, раньше дожидалась фуфайки под жопой да получасового хлюпанья между ног. А еще отберут что-нибудь. Зажигалку красивую, деньги или пачку сигарет.
Они умудрялись «разводить» на двоих совсем не знакомую им «особь» играючи, без напряга. Притом «чпонькали» ее тут же, где-нибудь неподалеку. За вечер они могли отпустить одну и «снять» другую. Даже Саня, Женькин брат, известный ебарь-перехватчик, никуда не годился в  сравнении с ними.
- Я говорю вам на будущее, - Борзый сидел на деревянном ящике и вещал, - Вы сейчас в силу входите, а дальше – только хуже вашим врагам. Мне скоро в армию... или на «зону» (Борзый грустно улыбнулся). Хочу уверенным быть, что наша «братва» рожей в грязь не ударит.
Тут Борзый отвинтил пробку с бутылки и плеснул себе водки, с улыбкой напевая:
В каморке Папы Карло
У камина
Валялся в жопу пьяный
Буратино.

Борзый имел  авторитет. Как будто разница в возрасте между ними была лет десять, а не три года. В сером помещении подвала, при свете одного лишь, и то заляпанного грязью, настенного фонаря, они казались беглыми преступниками, прятавшимися от правосудия. Марево табачного дыма зависло над буйными головами.
- Вы знайте, - продолжил Борзый, - я за вас любому «башню» снесу. Если кто-нибудь обидит, говорите мне.
- Борзый, расскажи ещё что нибудь - попросил Женька.
Борзый задумался, почесав макушку.
- Да вот, месяц назад подцепили одну. Стояла, ждала электричку. Она сперва ни в какую, а потом, смотрю,  сигарету закуривает да разговоры о жизни заводит. В общем, отвели её в кусты, и давай «чё-по-чём». Она раздеваться не стала, спустила штаны с трусами до пяток, легла на спину и ноги кверху задрала. «Звездой» захотела. Ну, Лось ей «пазухи» прочистил и – в сторону. Она раскраснелась, штанишки с трусишками сняла совсем, ноги развела в стороны, смотрит на меня и спрашивает: «Долго я ещё стоять буду?». А у меня «чпоньк» не стоит, прикиньте!!! Я ей и говорю: «Придётся, красавица, языком поработать». Она вылупила на меня глазёнки свои ****ские и говорит: «Нет, мы так не договаривались». И меня это очень разозлило.
Не договаривалась она!!!
Да кто с тобой, договариваться собирался!!! В общем, «приткнул» я ее. Вроде встал. «Чпонькаю» потихонечку. Крутился и так и сяк, скорость прибавил, но не могу «кончить» и все тут. А она разошлась не на шутку, «подмахивает» так, что того и гляди, выкинет меня в крапиву…

В это время Лосяра у нее из штанов ремень вытащил и по карманам прошелся.
Случилось чудо – я, наконец, «кончил»!!!
«Телка» барахло свое хвать, а ремня, сигарет и зажигалки нету. А Лось сидел в стороне и курил, по ходу дела, ее сигареты. И вид у него был такой, что не «докопаться». Сама невинность. А «телка»  и говорит: «так, пацаны, поступать не стоит. Я «дала» вам без проблем, а вы еще и вещи «тиснули».
Я не при делах вообще, а Лось даже ухом не ведет.
Она и говорит опять: я сейчас в милицию пойду. Гопники хреновы.

Тут Лось подходит к ней и затягивает ее ремень на ее же шее. Она захрипела, руками машет, а Лось и говорит: «знаешь ли ты кто мы?  Она начинает задыхаться. Лось продолжает: «мы – священные воины клана «отсоситысука». Мы очищаем нашу землю от всякой пакости вроде тебя. Счет ****ям, испустившим дух от наших рук, идет на тысячи. Но сегодня мы добрые.

Лось снял ремень с её шеи и влепил пинка. Она тут же понеслась сломя голову с выпученными от страха глазами и крича, что мы извращенцы поганые.
- Здорово, - сказал Женька
- Представляю, - смеялся Игорь, -  жаль, что я не видел.
- Подожди, - сказал ему Борзый, - насмотришься еще. С этими ****ями свяжешься и не такое увидишь. Я не рассказывал, как мы с Лосем на свадьбу попали?
- Нет, не рассказывал.
- Идем мы, значит, по улице, никого не трогаем, а во дворе частного дома свадьба гуляет. Столы на улицу вынесли и пьянствуют. Жених с невестой, как положено, во главе стола. Он уже изрядно «накидался», а невеста тоже не отстает – шампанское водкой догоняет. Мы одного знакомого увидели, другого, третьего и как то «затесались» между гостей. Вместе со всеми за стол сели и давай водку употреблять. Кому любопытно было, сказали, что друзья жениха. Я с одной «чиксой» познакомился. Пока я с ней «тары-бары-растабары», смотрю, Лося нигде нет. Я забеспокоился. Походил немного между пьяных рож. Нету. Жених сидит за столом, лыка не вяжет. Я в дом зашел. Там упитанная, в цветастом фартуке, тетка по дому хлопочет. Родственники «кучкуются». Нет Лося, как в воду канул.
Ну, думаю, хрен с ним, потом сам объявится. Пошел я по тропинке через огород в сортир. Думаю –  поссу и своей «кралей» займусь. Прохожу мимо сарайчика. Слышу чмокание какое то. Я остановился, прислушался.
Открываю дверку. Е-мое!!! Лосяра сидит на лавочке, а невеста на коленях перед ним, фату на башку закинула...
- Ни фига себе!!! – воскликнул Генка, и чего, никто не видел?
- Никто вообще, прикиньте. Невеста оказалось давней знакомой Лося.. Жених сидит водкой заливается, а невеста «тренируется», готовится к долгой семейной жизни.
- И чего дальше было? – спросил Геныч.
- Ну, чего, чего, - Борзый налил себе еще стакан, - невеста  вернулась к жениху, а тот, по-моему,  и не замечал «пропажи». А мы подругу, с которой я познакомился, зацепили и ходу оттуда. На заброшенной подстанции ее «рачком» и по домам – спать.
- Слушай, Борзый, - а сколько баб у тебя было? – полюбопытствовал Женька.
- Последний раз, когда считал – сорок две было.
- Расскажи ещё чего-нибудь этакое.
- Вот как-то познакомился я с «чиксой» на дискотеке, когда в технаре учился. Туда-сюда, потанцевали, поцеловались, а вести некуда. В общаге у нас пять человек в комнате. Мы на лавочке у подъезда какого-то дома присели, начали «сосаться». Она разомлела вся, говорит, что я ей очень понравился, что я нормальный парень и всю такую лабуду. Я огляделся. На лавочке «чпонькать» стрёмно, в подъезде тоже. Смотрю – дверца в подвал не заперта. Я ей и говорю: «Пойдём в подвал» Зашли мы, значит, туда, пригибаю ей башку, чтобы «башню» себе не снесла. А там темно как у негра в жопе. Она  и начала рукой по стене шарить в поисках выключателя. Видно не было выключателя и торчали оголенные провода. Эта дура возьми да и проведи рукой по ним. Шандарахнуло так, что она подпрыгнула на месте и упала на карачки. Юбка задралась, колготки порвались. Мне её так жалко стало. Когда я сзади подстроился, ещё и руками за горячую трубу схватилась. Крику то было, крику…
Борзый наклонился вперёд и негромко сказал:
- А один раз иду по улице домой, а передо мной через дорогу из одних кустов в другие баба голая с бутылкой в жопе пробежала...
               
               
Машка.


Игорек с Женькой отправились в гости к Женькиному брату Сане. Был Саня Никаноров старше Женьки на семь лет, жил у друга алкаша и пил как потомственный сапожник. Нигде не работал.
Еле-еле дотянув восьмой класс, он пошел работать слесарем, потом армия… и все. Стройбат научил его отделять плохое от хорошего. Две колотые раны штыкножом, сотрясение мозга от удара табуреткой, госпиталя, гауб-вахты и все такое прочее…

Женька постучал в дверь, зашаркали неуверенные шаги и довольная, пьяная физиономия Сани появилась в дверном проеме.
- Ни «чпонька» себе!!!! Салабоны в гости пожаловали!!! – Саня улыбался, -  заходите, раз пришли.       Игорек с Женькой протиснулись в коридор.
- Водку принесли?
- К тебе же пустым не придешь, - промямлил Женька, доставая из-за пазухи бутылку «Пшеничной».
- Другой разговор.

Гости прошли в квартиру и стали, как вкопанные. На грязном матрасе, на полу, свернувшись калачиком, в чем мать родила, спала деваха. Стойкий запах перегара, табачного дыма, да еще чего-то не совсем приятного ударил в нос гостям.
- Нравится? -  Не бздите, это Машка, своя девчонка. Зашла тут недавно, дня три назад... Ладно, наливай по одной, трубы горят.
Саня достал стаканы.
- Особое приглашение надо выписать?

Игорек с Женькой плюхнулись за стол. Саня лихо налил три «стопаря».
- Давайте вздрогнем по первой, - он одним глотком опорожнил содержимое стакана, гости сделали то же самое.
- Ну что, Никаноров, рассказывай, как до жизни такой докатился, - сигарета из пачки «Астры» перекочевала в рот Саньке. Как там родичи? Меня вспоминают?
- Привыкли уже. Ты бы хоть в гости зашел.
- Время будет, зайду, - Саня разлил по второй. Давайте за слабый «пол» под нашими ногами. Еще один глоток и сигареты зажглись в полумраке комнаты.
- Машка вставай, не хера спать тут!!! Старший Никаноров млел от наслаждения, глаза заблестели.

Игорек посмотрел на голое спящее тело.
Машка заворочалась и перевернулась на спину. Увесистые груди заколыхались всем на радость. На вид Машке было лет двадцать пять, фигура у нее была хорошая, а вот рожа начала приобретать алкашно-синюшную масть..
- Сань, выпить есть? -  Она приподнялась на локтях, отчего розовые соски уставились на присутствующих. Затем встала и подошла к столу, налила себе водки  и выпила. Развернувшись, она хотела было пойти обратно, но Женька обхватил ее ноги и его указательный палец с невероятным проворством залез ей прямо в жопу. Машка от неожиданности хрюкнула и закашлялась Любезный Игорь так похлопал ее по спине, что она, схватившись за «бочину», повалилась на пол, стянув за собой со стола грязную скатерть.

Саня дар речи потерял и сидел на стуле, тихо угорая над таким продолжением банкета.
Изрезанная битым стеклом, волочимая за руки и за ноги, Машка исчезла за перегородкой.
Бедная Машка!!!

За перегородкой стояла софа. Туда и поволокли «сорванцы» пахнущее позавчерашней мочой визжащее тело.
Саня смотрел на стекляшки и растекшиеся по полу остатки водки и ерзал на стуле.
А за перегородкой послышались  возня и сдавленное шипение, сопровождающиеся  трехэтажными матюгами.
- Суки еб… - вскрикнула Машка, и последнее слово оборвалось на половине. Как будто ей зажали рот, или накрыли лицо подушкой.
Наконец софа заскрипела и квартиру наполнила ужасная вонь из Машкиной «чпоньки».

«Да уж, ептыть» - подумал Саня. Молодежь нынче пошла. Обоссут и заморозят, как гестаповцы Карбышева. А сперва притихли, будто стеснялись.

Отчаянный скрип софы не прекращался минут пятнадцать, но вдруг послышался булькающий звук и из-за угла выскочил Игорь. Вытирая с рожи вонючую блевотину, он пулей проскочил в ванную. Следом, подтягивая одной рукой штаны, а другой, зажав нос, вышел Женька.
- Ну что, укачали девку на своих буксирах? – Саня раскатисто смеялся.
- Эта падаль Игореху всего с головы до ног заблевала.
- Видел. Как кот помойный прошмыгнул.
- Чем ты ее тут кормил-то? Вонища невозможная.
- Бабы, они такие, - Саня корчился от смеха, - только снаружи красивые.


* * *


Игорь уже битый час бродил по летней лужайке с венком из ромашек на башке и собирал нежные васильки. Солнце почему-то было то спереди, то сзади, а то и вовсе по бокам.
Вдруг мимо него по траве промчался белый гриб на маленьких ножках, а за ним на всех «парах» катилась румяная баранка.
«Странно – подумал Игорь – что он ей мог плохого сделать?»
Парочка помчалась к реке.
Игорь почесал макушку и пошёл дальше. Солнце начало стремительно сереть, а потом стало чёрным. Оно покачалось немного и упало на землю. Но небо осталось прозрачным, и на улице было светло...
- Женские половые органы состоят из больших и малых половых губ, влагалища, - Ирина Дмитриевна поправила очки на переносице и посмотрела на учеников...

Игорь понюхал букет из васильков. Сзади послышался звук, напоминающий десятки трущихся друг о друга тел. Игорь резко обернулся и увидел огромное волосатое чудовище. Оно было похоже на большую гору с вертикальной расщелиной посередине, только всю покрытую волосами. Чудовище шевелилось. То сжималось, то разжималось, как будто дышало. Вонь стояла невыносимая. Среди отвратительных складок розовой плоти были видны две пещеры, расположенные одна над другой. Из верхней пещеры вытекала густая прозрачная слизь.
Игорь подошёл поближе, коснулся рукой складки,прищ щурил один глаз С  пещере оказалась голова. Он упирался руками и ногами, но сил не хватало, и вот его кроссовки с зелёными от травы подошвами исчезли внутри чудовища. Венок из ромашек и букет васильков остались сиротливо валяться на земле. Его потащило по скользкому, влажному коридору,  вертело и швыряло о стены...
- Матки, - вещала Ирина Дмитриевна...

Игоря ударило о возникшую, откуда ни возьмись мягкую розовую стену. Он упал ничком на пол. Встал. Присмотрелся. Посередине стены  дырка.
Так. Вход в третью пещеру.
Это необычно.
Игорь поднялся на ноги и заглянул в этот вход. И его тут же втянуло туда. Он очнулся в просторной комнате, поднялся в полный рост и огляделся по сторонам.
- Ты кто такой? – послышался тонкий визгливый голос, - Ты как сюда попал?
К Игорю подходил маленький человечек в белом халате, колпаке и в марлевой повязке на лице.
У Игоря  волосы встали дыбом.
Мужичок сорвал с себя повязку.
- Ты здесь уже был, ещё раз сюда нельзя. Пошел вон отсюда!!!!!!!
Мужичок начал медленно превращаться в огромную жабу. Жаба встала на задние лапы и, растопырив перепончатые лапы, бросилась на Игоря…

С пронзительным криком Игорь поднял голову со школьной парты. Холодный соленый пот заливал глаза и стекал по губам на подбородок. Сердце стучало как отбойный молоток, того и гляди выскочит. Мутные глаза начали потихоньку проясняться.
Сон!!!!!!!! всего лишь сон!!!
- Егоров!!! Ты спятил? – Ирина Дмитриевна смотрела на него поверх очков, - ты чего орешь как сумасшедший? И что у тебя за вид? Ты что спал?
- Слишком много вопросов, - сказал Игорь.
- Выйди-ка из класса, проветрись.
- Мне нельзя.
- Почему это?
- Строение и функции женских половых органов пропущу.
В левом ряду послышался смех.  Конечно же, Ляхов.
- Ирина Дмитриевна, - сказал Саня, - ему и вправду нельзя, пожалейте его, не оставляйте неграмотным в половом вопросе.
- Вас оставишь, конечно, сами кого хотите оставите без нервов. Даже во сне за кем-то гоняется, аж мокрый весь.
- Я не гонялся, - вмешался Игорь, - просто меня постоянно засасывала тема нашего урока.
Весь класс покатился со смеху. Ирина Дмитриевна только покачала в ответ головой.
- Кем же вы вырастите? – печально сказала она, - для вас сейчас все пути открыты. Образование – пожалуйста. Спортивные секции – пожалуйста. А вы все по подвалам шляетесь. Ничего вам не надо. На тимуровскую работу вас не зашлешь. Родителям тоже не помогаете. Жалко мне вас.

Но в смотрящих на нее глазах она не видела того понимания и уважения, какие она видела в глазах прошлого поколения учеников. На нее смотрели отстраненные, холодные глаза. Не все конечно, но…
Наступало  Новое Время.
И Новые Сны.


Лимонный ликер.


- Чего-то водки нигде нету, - Женька покрыл бубновую девятку дамой.
- На окраине водочный магазин есть, - Игорь бросил девятку пик, - там всегда бывает. Только нам не дадут.
Игорь с Женькой уже второй час резались в «дурака» в подвале своего дома.
- Давай Бармалея пошлём, ему всё-таки семнадцать уже, а выглядит на все двадцать, - предложил Женька.
- А денег-то, сколько у нас? – Игорёк дал ещё одну даму.
Женька снял.
- Двадцатка. На две бутылки точно хватит и на сигареты останется.
- Ладно, не сдавай больше. Не твой сегодня день, - Игорь встал на ноги, потянулся и сунул в рот сигарету, - сейчас покурим и пойдём к Бармалею.

Когда они вылезли из подвала, было уже три часа дня. Порывистый ветер раскачивал чахлые деревца.
Бармалей был дома.
Его заспанная рожа появилась из-за двери.
- Здорово, затворник, - Женька пожал ему руку, - выходи на улицу.
- Здорово, - Бармалей вышел на площадку, - чего там делать-то, на улице? Холодно же.
- У нас двадцатка есть, согреемся.

Бармалей резко исчез за дверью квартиры.
Через две минуты он выскочил, на ходу застегивая «Аляску». Они вышли из подъезда и направились в магазин.

Без приключений они добрались до магазина «Вино-Воды». Игорь с Женькой остались снаружи, а Бармалей вошёл внутрь и встал в очередь.
А очередь была немаленькой. Человек пятнадцать стояло. В основном работяги да «бичи».
А водки-то не было. Была только «бормотуха» и лимонный ликёр. Бармалей чуть не плюнул с досады на пол.
«Ладно, «чпоньк» с ним, будем жрать ликёр» - он занял очередь и вышел на улицу к пацанам.
- А сколько в нём градусов? – полюбопытствовал Женька, - наверное, мало?
- Да нет, я бы не сказал. Мы такой с Борзым у меня дома пили, вроде ничего.
Игорь щелчком выбросил «бычок» и надел капюшон. Холод собачий. Хотелось побыстрее «заныкаться» в тёплый подвал. Но делать нечего, придётся стоять.
Они вместе зашли в магазин. Продавщица вылупила на них глаза:
- Вы-то чего сюда припёрлись? – обратилась она к Игорю и Женьке,-  вам всё равно спиртное не дам.
- А у тебя никто и не просит, - Игорь смотрел на неё отсутствующим взглядом, - ты взрослых, хотя бы, обслужи, (он кивнул на Бармалея) да колпак свой постирай, а нам бы погреться.
Какой-то мужик (наверняка, бля, каменщик) с красной харей и огромными кулачищами закончил трамбовать в сумку ликёр и отошёл от прилавка. Проходя мимо пацанов, он потрепал по голове Игоря и ласково сказал:
- Молодец, мужичок, так их, ****ей висложопых. И вышел, гремя бутылками, на улицу.

Народ одобрительно зашумел. Люмпены заголосили, что советскому человеку совсем житья не стало. Со всех сторон прижимают. Что «Горбатый»  пидор всю страну продал американцам. Женщина, возраст которой невозможно было определить, пропела, шепелявя, сиплым голосом:

Перестройка, перестройка,
Я и перестроилась.
У соседа «чпоньк» большой –
Я к нему пристроилась.

Продавщица «надела» на себя невозмутимость и продолжала бойко выставлять на прилавок бутылки с ликёром.
Дошла очередь до Бармалея.
- Мне две бутылки, - заявил он.
Продавщица посмотрела на него убийственным взглядом.
- А чё так мало-то? Вас же вон сколько! – она кивнула на Игоря с Женькой, - советские школьники много не пьют?
Она явно издевалась, сука.
Бармалей выжидающе уставился на эту нимфу в грязном колпаке. Она, не спеша, дала ему две бутылки, отсчитала сдачу, и Бармалей двинулся к выходу.
- Губы свои не крась так ярко, - бросил напоследок Игорь, - а то у меня эрекция.
- Что???!!! – продавщица уставилась на него.
- «Чпоньк» у него встаёт на твой рот поганый, - ответил за Игоря Женька и вышел на улицу, оставляя в магазине онемевшую продавщицу и гогот покупателей.

Игорь внимательно посмотрел по сторонам и прислушался, после чего скрылся в подвале, закрыв за собой дверцу. Они втроём расположились на кое-как сколоченных деревянных лавках и выложили «покупки» на такой же стол.
Женька, как зашёл в подвал, сразу уселся на трубы отопления. Бармалей потёр ладоши и принялся распечатывать бутылку.
Игорь выпил первым. Внутренности обожгло, а во рту, видать надолго, поселился привкус лимона. Бармалей с Женькой тоже выпили.
- Хорошо жить не запретишь, - улыбался довольный Бармалей, - что ещё надо человеку? Выпить, закусить да покурить.
- А как же бабы? – Женька потащил из пачки «Астры» сигарету.
- А что бабы?
- Ну, выпить, закусить, покурить, а бабу?
- Это тоже хорошо, но я не озабочен. Есть – хорошо, нет – ещё лучше. Меньше проблем.
- Ну, ты даёшь! А пятки по ночам не мёрзнут? – подмигнул Женька, и все разразились дружным хохотом.

Одна бутылка была пуста.
Послышался шорох за стеной. Пацаны прислушались. Кого ещё «чпоньк» несёт, интересно? А  принёс он Олега Баранова, и его довольная рожа появилась в тёмном проёме.
- Всё пьём, значится?
- Ага, пьём и тебе советуем, - заулыбался Игорь.
- Проходи – не бойся, выходи – не плачь, - чуть заплетающимся языком проговорил Бармалей.
- Зайти – зашёл, а выходить пока рано, - Олег уселся на скамейку рядом с Женькой, - наливай.

Стограммовый «стопарь» с желтоватой жидкостью возник перед Барановым.
- Что это вы пьёте? – удивился Олег.
- Хорошо хоть эту гадость успели взять. А то бы и ликёр кончился, и продавщица эта долбаная без зубов осталась.
- Чего, не продавала?
- Ага, маленькие, говорит, ещё. Посмотрела бы она на наши маленькие.
- Ладно, забейте, сигареты продают и ладно.
Когда вторая бутылка была выпита, ребятушки, мягко сказать, были очень навеселе. Но всё равно чего-то не хватало.

То, чего не хватало, зашло в комнатушку. Это было человечище метр девяносто ростом и неслабое в плечах. И звали его Андреем Николаевым. Андрюха чуть ли не с детского сада занимался боксом. В последнее время он что-то подвязал с боксом и всё больше прикладывался к бутылке. Вот и сейчас он вынул из-за пазухи бутылку водки.
«Крышу» у него рвало капитально. Когда он был пьяный, его старались обойти за тридевять земель, чтобы не получить ни за что. Когда у него «перемыкало», кровью наливались глаза, как у раненого быка, и он начинал крушить все на своем пути. Даже Борзый и тот старался с ним не связываться. Себе дороже. Андрюха потом, когда трезвел, извинялся, чуть не плача, просил простить его. Но разбитой роже этим не поможешь.

Андрюха  по-хозяйски расположился за столом.

Плохо дело.

Он накатил себе стакан и залпом выпил его. А остальные уже были похожи на лимон.

Полчаса прошло без происшествий. Андрюха пил водку, курил и болтал о том, о сем.

Но вот он уставился в одну точку, которая была, по всей видимости, в черноте входа. Игорь попытался встать, но Андрюха удержал его и посадил обратно.
- Они там, - указывал он пальцем в темноту.
- Кто? – Игорь медленно скользил жопой по лавке, всё дальше отодвигаясь от психопата.
Женька был похож на сжатую пружину.
- Они там, - повторил Андрюха.
Он вскочил, да так быстро, что никто не успел опомниться, и поднял лавку в  воздух.

Игорь кубарем покатился по полу, пользуясь при этом очень сильными выражениями недовольства.

Андрюха швырнул лавку в проход и ногой опрокинул стол.
- Бежим!!! – Женька ломанулся как слон и исчез в проходе следом за лавкой.
Олег прыгнул Андрюхе на спину, пытаясь его завалить, но тот смахнул его, как надоедливую муху.
Игорь, Бармалей и Баранов скучковались у дальней стены и не знали, что им делать. А стол уже летел в них и разбился о стену прямо над их головами. Женька вернулся обратно, осторожно подполз на коленях к Андрюхе и встал на четыре мосла позади него.
Трюк старый, но иногда срабатывает.
Игорь с Олегом одновременно попёрли на Андрюху и толкнули его. Психопат споткнулся о Женьку и упал, задрав «копыта» кверху. Путь был временно свободен.

Четыре человека протиснулись в соседнее помещение и понеслись к лестнице, ведущей наверх. Игорь первым вылез наружу, затем Бармалей, третьим Олег, и Женька с криком «ебит твою коляску» вывалился из подвала.


Женская баня.


Раз, два, три... восемь... семнадцать... Двадцать два лобка разного окраса и различной степени волосатости, сновали туда-сюда, разговаривали между собой и звенели алюминиевыми тазиками.
Бля, как же мала эта дырочка!

Игорь, Женька и Грач по очереди подглядывали через маленькую дырочку в стене женской бани.
- У-у-у, - Грач испустил что-то вроде стона и Женька тут же оттолкнул его в сторону.
Высохшая и сморщенная жопа какой-то старухи неторопливо проковыляла перед Женькиными глазами.
«Извращенец поганый» – подумал Женька и отвернулся.
Когда он повернулся вновь, из дырки на него смотрел внимательный, не моргающий глаз. Потом глаз исчез, мелькнули два тёмных соска, и появилась молодая девичья жопа. Две половинки разошлись в стороны, и жопа превратилась в щекастого циклопа со слюнявым ртом, редкой бородёнкой и коричневым «дудком» вместо глаза.

Пацаны, отталкивая друг друга, смотрели в дырку, и весь остальной мир перестал для них существовать. Они не успели даже удивиться, когда две крепкие бабёнки схватили Грача и уволокли его за угол бани.

Представляете, какие хитрюги? Устроили отвлекающий маневр. Грач-то был самый доходной среди пацанов. Справились, бля!!!
- Надо Грача выручать, - заметался Женька.
Игорь снова посмотрел в дырочку, но «циклопа» уже не было.
- Ты что, предлагаешь вломиться в женскую баню и всем тазики на уши понадевать?
- Грача жалко.
Игорь вновь посмотрел в отверстие.
Что же они задумали?
- Ну что там? – спросил Женька.
- По ходу дела, его одетого в парную поволокли. Сейчас до полусмерти напарят и на улицу выкинут.
- Хорошо, если так, а то – залупой на горячую каменку...
- Чего делать будем?
- Придётся врываться.
- Ты чё, сдурел? Там и сторож сидит, да их двадцать с лишним человек.

Через минуту они ворвались в предбанник. Женька оторвал от стены огнетушитель. Игорь за шиворот стащил со стула сторожа. Деду было этого достаточно, и он повалился на пол.
- Будете знать, уроды, как беспредел допускать! – крикнул Женька, и они ломанулись в помывочную .
Бабы впали в ступор, а Женька выдернул чеку. Мощная струя пены заткнула рот первой заоравшей, а Игорь подбирался к парной. Женька, как лихой пожарник, поливал пеной визжащих бабцов. Но вот, пена закончилась, и он бросил огнетушитель на пол.
Грач выполз из парной одетый в куртку и войлочные сапоги.
Две бабы пытались затащить его обратно, но Женька отобрал у кого-то веник и от души нахлестал одной из них по жопе.
Пацаны схватили за руки Грача и поволокли его к выходу. Бедный Грач еле дышал.
- Прочь, вонючки!!! – заревел Женька, и бабы снова завизжали.

В предбаннике только дедок сидел на полу и затравленно смотрел ни них.
Трое друзей вывалились на свежий воздух.


* * *


Ноги не слушались. Как будто на них были надеты чугунные сапоги. Злобное ворчанье и пыхтенье было уже совсем близко, и у Игоря начиналась паника. Он изо всех сил пытался бежать, но чувствовал, что ему не уйти.

Помогите!!!

Но никого не было рядом, только злобное сопение, да громкий топот маленьких ножек позади.

У Игоря уже открывалось и второе дыхание, и третье и четвертое.
Но это был предел.
Все отчетливей был слышен хриплый булькающий звук, очень напоминающий победный смешок.
«Я ведь так молод еще – думал Игорь. – У меня вся жизнь впереди».

Помогите!!!

«Сейчас эта тварь догонит меня и мне кирдык – сожрет как цыпленка».
Что же делать???!!!
Игорь упал на землю. Она подбежала к нему.
Злобная волосатая тварь. Рот, расположенный вертикально, раскрылся. Двойные розовые губы ухмылялись. Игоря обдало уже знакомой нестерпимой вонью…

Женька искал его повсюду.
Куда же он мог деться?
Заглянул на чердак – любимое место Игоря, который любил поспать там, когда прогуливал уроки. Какой то умник притащил туда старый мат из спортзала.

Перед Женькой предстала очень странная картина. Игорь полз по мату и стонал.
Спит!!!
Лицо Игоря всё было покрыто капельками пота.
- Игорян! – начал трясти его Женька, - Ты чего? Давай, просыпайся!

Женька чудом успел увернуться от удара ногой. Он уселся на Игоря сверху, прижал его руки к мату.
- Просыпайся, чудило.  Опять в «чпоньку» умудрился залезть? Сусанин хренов.

Через две минуты, когда Игорь пришёл в себя, они спустились вниз и долго смеялись, сидя на подоконнике.


Беспредел на блатхате.


В школьной столовой кормили до того отвратно, что ходили туда только самые голодные и отчаянные. Да еще с родителей сдирали пять рублей шестьдесят копеек в месяц…
Игорь давился хлебной котлетой и запивал ее компотом цвета «детской неожиданности».
- Приятного аппетита, - раздался за спиной знакомый бас и Игорь чуть не подавился.
- Чего, испугался?
- Чего тебя, гамадрила, бояться? – просипел Игорь, - Женька где?
- У них сейчас физика.
- Он там Маргарите Федоровне лампочку в «дупло» еще не закрутил?
- Ты че, он Маргошу уважает. Говорит, что готов применить к ее «статике» свою «кинетику» и не один раз за ночь.
- Так она ему свою «турбину» и подставила. Дрочи «маятник».
- Ладно, пусть они со своими «полюсами» сами разбираются, а у меня дело есть.
- Я вас  слушаю, - Игорь допил, наконец, паршивое пойло, - только не женская баня.
- Да нет, баня – это всё в прошлом. Ты Мишу Фофана знаешь?
- Нет, не слышал.
- Он алкаш конченый и дом свой в «блатхату» превратил. Грязища там, вонища – одуреть можно.
- Ну и нафига тебе этот Миша сдался?
Игорь с Генкой спускались по лестнице.
- Миша мне не нужен, - объяснял Генка, - Но у него постоянно бабы разные ошиваются.
- Так они, наверное, такие же как Миша.
- Говорят, что и молодые заходят. Ишак рассказывал, что забрёл туда как-то, а там баба лет тридцати в жопу пьяная валяется, и никого больше. Он к ней. Раздел её, присунул, а она даже не очнулась. Пару палок бросил и ушёл. Вот так вот.
- Слушай больше Ишака своего, - ответил равнодушно Игорь.
- Пойдём, сегодня прогуляемся туда. Всё равно делать нечего.

Смеркалось, когда три весёлых друга плелись по старым железнодорожным путям на улицу Заречную. Там и жил Миша Фофан.
- Вот тут должно быть, - указал пальцем Генка. Ишак сказал, что дом номер пятнадцать.

А на дом номер пятнадцать страшно было смотреть. Весь скособоченный, крыша в дырках,  стёкла разбиты. И вообще, было такое ощущение, что эта  «****ская избушка» скоро просто развалится на части.
- Я пойду на разведку, - сказал Игорь. Стойте пока здесь.

Он подошёл к террасе. заглянул в разбитые окна, потом пошёл по тропинке вглубь двора.

Вдруг скрипнула дверь и на улицу выскочила баба в мужской рубахе на голое тело, с всклокоченной головой и чуть отвисшей жопой.
Игорь прижался к стене.
Баба задрала рубаху и присела прямо на тропинке. До Игоря донёсся смачный пердёж и мощное журчание.
«Любая лошадь отдыхает» - подумал Игорь.
Баба встала с корточек и зашла в дом.

Игорь отлепился от стены и пошёл дальше. В доме, как ни странно, горел свет. «Разведчик» подошёл к окну и осторожно заглянул внутрь. Там, знакомая уже баба, лежала сиськами на столе, а сзади её «чпонькал» мужичок с длинными седыми волосами. А на железной кровати в углу спал, наверное, сам господин Фофан. Больше никого не было. Игорь вернулся обратно к пацанам.
- Ну, чё, - сказал Женька, - Давай вломимся, да и всё.

И они вломились.

Генка оторвал седого от его занятия и отшвырнул в угол. Миша спал мёртвым сном. А, может, и правда помер? Женька подошёл к нему, присмотрелся – дышит.

Баба уже сосала у Генки, а Игорь с Женькой побуцкали ногами седовласого и принялись изучать содержимое шкафов. В одном из них они нашли две бутылки самогона. Закуски никакой не было.
- Давай эту тварь «вертолётом» запустим, - предложил Женька.
Генка развернул её жопой к себе, Игорь сунул ей в рот, а Женька вложил свой «чпоньк » ей в руку.

И понеслась.

Они развернули «лопасти» и после получасового полёта «вертолёт» приземлился. Пацаны принялись за бухло. «Вертолёт» тоже «заправили». Баба только икала и махала рукой.
- Давай, пей, шалава, - Генка гладил её по грязной башке. Набирайся сил, а то сейчас опять полетим.
И они полетели…
- Да, - сказал Игорь, - Ишаку нужно пузырь поставить. Идею подкинул что надо.
- Ладно, почапали домой, - сказал заплетающимся языком Генка, - Хорош на сегодня. Правда, тварь?
Он взял бабу за подбородок и повернул мордой к себе.
- Да валите вы все, - пробубнила та.
- Вот видите, и она говорит, что нам пора.
Женька подошёл к Мишиной кровати и обоссал  бедолагу.
- Ты чего это? – удивился Игорь.
- Пусть человек хоть раз на море побывает.
Они вышли на улицу довольные и пьяные и побрели по ржавым рельсам домой.


Игривые шалуны.


В вечерней электричке, как обычно, было мало народа. Большинство людей в это время предпочитали ужинать да таращиться в телевизор. А уж те, кому приспичило, укутавшись в пальто и куртки, сидели на обшарпанных сидениях и безразлично пялились в окно.

Раздвижные двери с грохотом открылись и в вагон зашли трое молодых людей.
Первым шел высокий крепкий парень в бежевой короткой куртке и широких серых брюках. Вторым шел тоже высокий, но худощавый блондин. И замыкал шествие самый маленький из них – кучерявый крепыш.
«Бежевый» схватился руками за металлические ручки на сидениях и, изобразив в воздухе ногами «велосипед», двинулся дальше. Невозмутимый взгляд блондина был холодным и колючим, а на лице играла мерзкая полуулыбка. А кучерявый, положив руку на сердце, отвешивал короткие поклоны пассажирам.

Все немногочисленные пассажиры заметно напряглись и старались не смотреть на проходящую мимо шпану.
Кучерявый затормозил около женщины лет сорока пяти и со словами: «висячку хряпнешь?» начал расстегивать ширинку. Блондин вернулся за ним и еле-еле оттащил его от покрасневшей, словно вареный рак, бабы-ягодки.
Тем временем, молодой человек в бежевой куртке, взяв за шиворот пьяного в усмерть мужчину неопределенного возраста и, судя по всему, места жительства, долбил его лбом о грязный пол, всякий раз поворачивая к себе разбитую рожу с прилипшей к ней семечной шелухой. Блондин оттащил и этого молодого человека. Потом легкими тычками в спину вытолкал обоих друзей в тамбур.

В следующем вагоне сидели три хорошо одетых молодых человека и слушали магнитофон.
Один из них, «поцеловав» спинку сидения, со сломанным носом упал на пол. Второй, получив под дых ногой, скрючился у окна, а третий сиганул в проход и был таков.
Парень в бежевой куртке взял в руки компактную однокассетную «легенду» и, вне себя от счастья, прижал ее к себе. Кучерявый показал кулак с поднятым вверх большим пальцем, и они с трофеем пошли дальше.

Чуть не до смерти запинав маленькую собачонку, которая вцепилась в штанину проходящего мимо нее блондина, и, погасив одним ударом оба глаза ее хозяину – худосочному мужичку в клетчатом плаще, они перешли в третий вагон.

Кучерявый уселся напротив мужика в кепке светло-коричневого цвета в черную крапинку. Он сложил руки на груди и пристально смотрел мужику в глаза. Тот, не зная в чем дело, посмотрел направо, налево, оглянулся назад в надежде, что эта "отмороженная"  беда с кудрявой головой пришла не к нему, а к кому-нибудь другому.
- Ну, ты и сволочь, - наконец выговорил крепыш.
- П-п-п-почему? – заикаясь, спросил мужик.
- Какая же ты все-таки сволочь, - покачав головой и плюнув на пол, продолжал хулиган.
- Ты чего, парень? Я тебя не знаю совсем.
- Ах, не знаешь???!!! – заорал кучерявый и, подскочив к несчастному, схватил его за грудки и принялся трясти как грушу, - а когда нас с мамкой и двумя недоразвитыми сестренками бросил, знал???!!!
Глаза мужика стали абсолютно круглы, а кепка слетела с седой головы и куда-то укатилась. Блондин с «бежевым» от смеха согнулись пополам и прыгали по проходу.
- Слышь, ты, брошенный недоразвитый детдомовец, - вытирая рукавом слезы, крикнул блондин, - отстань от «папочки», а то он, бедный, сейчас со страху всю электричку обосрет.
- Ничтожество!!!! Говно!!!! – истерично визжал кучерявый. Он побледнел, и по его щекам реально текли слезы. Он тряс мужичонку  что было мочи, и сам трясся ничуть не меньше. Как будто все злые демоны вселились в него одновременно.
Блондин с парнем в бежевой куртке просто  «угорали» от дикого хохота.

Кучерявый с самого детства мог спокойно входить в любую роль. Ему все прочили профессию актера, да только в актеры таких не берут (раньше не брали). И выходил он из роли так же быстро, как и входил в нее. Вот и теперь, когда он с криком «сейчас ты за все ответишь» второй раз за вечер начал расстегивать ширинку и два «экзорсиста» все-таки оттащили беснующегося дьяволенка от посеревшей жертвы, он со словами «ладно, живи, паскуда, пусть тебя всю жизнь совесть мучает» отпустил «папочку» и с улыбкой пошел дальше.
- О, пацаны, наша станция, - тревожно произнес блондин, увидев как тетка в нелепом вязаном берете нажимает кнопку вызова милиции.

Электричка остановилась и три игривых шалуна вышли на платформу и дали деру.


Не надо милицию.


Обшарпанный автобус по имени ПАЗ остановился напротив автостанции и выплюнул из себя зевающих пассажиров.

Девушка кое-как вытащила из автобуса две большие сумки и встала, осматриваясь по сторонам.
Откуда ни возьмись подбежали блондин и кучерявый, подхватили сумки и помчались с ними в сторону заброшенного здания, стоявшего неподалеку. Девушка свела вместе колени, чуть наклонилась и закричала:
- Стойте, воры, я милицию вызову!!!
- Не надо милицию, - послышался над ухом сочный бас, - Не волнуйтесь, девушка, я Вам помогу. Меня зовут Василий, а Вас?
- Рита, - ответила удивленная девушка, - А вы кто?
Блондин, кучерявый и сумки исчезли в чёрном проёме давно не существующей двери.
- Я – юный помощник милиции. У нас в школе есть такая организация. Нас тренируют, как настоящих спортсменов, чтобы мы могли задерживать таких, как эти (он махнул рукой в сторону этих). Мы патрулируем вечерние улицы. Если не можем справиться сами, то вызываем милицию по рации.

Василий показал Рите чёрную коробочку с антенной. Она посмотрела на коробочку, на внушительные габариты юного помощника и спросила:
- А как же вы мне поможете? Они же убежали давно.
- Не волнуйтесь, Рита, далеко не убегут. С той стороны этого здания все выходы блокированы. Я сообщил своим. Ничего не бойтесь, мы давно за ними охотимся.
Девушка недоверчиво посмотрела на дружинника, но его манера держаться, спокойный голос и рация успокоили её окончательно.
- Я сейчас войду внутрь, - продолжал Василий, - А Вы постойте возле входа на всякий случай. Если я долго не буду выходить, то бегите в милицию.
Девушка кивнула.

Они подошли к старой, давно заброшенной постройке и остановились возле чёрной дырки входа. Василий прижал палец к губам, призывая девушку к тишине. Потом жестами попросил подойти поближе и послушать.
Девушка наклонилась и, повернувшись ухом к темноте была схвачена сильной рукой за волосы и безаппеляционно втянута вовнутрь. «Вот дура» - подумала она и чёрные лакированные туфли уползли внутрь, оставляя каблуками тонкие бороздки на земле.
«Василий» посмотрел по сторонам, поднял воротник бежевой куртки и вошёл вслед за ними.


Нечеловеки.


У Игоря с детских лет была одна выдающаяся способность. Он умел зевать так, что нервная система находящихся рядом с ним людей и животных могла дать серьезный сбой. Этот истошный, гортанный вопль было трудно с чем-либо сравнить. Это было похоже на крик натянутой на залупу болотной выпи, попавшего в капкан облезлого шакала и накачанного наркотой сельского бухгалтера одновременно.
Когда Игорь с пацанами заходил в зал ожидания железнодорожного вокзала и начинал зевать, у пассажиров, ожидающих поезд, падали из рук различные предметы и вещи. Старые бабки что-то бормотали и крестились, а маленькие дети начинали отчаянно плакать. У «телок» и вовсе «очко» сводило от страха. Было в этом звуке что-то первобытное, глубинное и беспредельное, заставляющее дергаться левый мизинец на правой ноге. Игорю очень нравился такой его талант, и он использовал его на всю катушку.

Но это далеко не все беды, которые обрушивались на головы бедных пассажиров, когда они имели честь видеть перед собой этого блондина.
Однажды на вокзал вломилась толпа из двадцати пяти человек, и кто-то начал тихонько смеяться.
Просто смеяться!!!
Да так лихо это у него получилось, что сперва два-три человека начали ему вторить, а затем смехом заразились все.
Вы представляете себе двадцать пять одновременно смеющихся придурков в небольшом зале ожидания вокзала в провинциальном городе???!!!
А вы представьте!!!
Это был не просто смех. Это был выворачивающий наизнанку дикий хохот, не ослабевающий ни на секунду в течение долгого времени. Пассажиры чуть в штаны не наложили от такого веселья. Менты сидели в своей каморке на первом этаже, боясь даже нос высунуть наружу. А когда, дождавшись подмоги, все же ворвались в зал ожидания, то никого там не застали, кроме оставшихся без кошельков и трясущихся от страха пассажиров, нескольких оторванных от пола и превратившихся в мелкое крошево деревянных сидений и пухлой старухи, лежавшей на полу со здоровенным огурцом в заднице.

Были приняты беспрецедентные меры по поимке хулиганов, но они, конечно, ни к чему не привели. Никто не мог точно описать внешность хоть одного из беснующихся малолеток. Поговаривали вроде о том, что среди них был длинный белобрысый парень, который кричал нечеловеческим голосом. Но таких белобрысых в городе пруд пруди. А для ментов они все были нечеловеками. Все кричали как сумасшедшие.


Петушок-убийца.


Голубь уже еле махал крыльями, перелетая от одной стены к другой, а Женька, Игорь и  Грач носились по залу ожидания вокзала, махали руками, топали ногами и улюлюкали, не давая голубю никакой возможности приземлиться.

Под потолком не на что было сесть, и бедная птица из последних сил продолжала летать.
- Еще чуть-чуть и «чпонькнется»! – восторженно вопил Грач.
- Не жалко тебе собрата? – усмехнулся Женька.

Голубь опять летел, спасаясь от придурков, но в этот раз гораздо ниже, чем обычно. Грач сорвал с головы свою вязаную шапку-петушок и запустил им в голубя. «Снаряд» достиг цели. Несчастная птица была сбита.
- Есть!!! – заорал Грач, - вы видели? Я попал!!!
Голубь лежал на полу недалеко от петушка-убийцы.
Женька подошел, поднял шапку и удивленно присвистнул:
- Чего он тяжелый то такой?
- Тебя бы два года не стирали, тоже потяжелел бы.


Мото-гопники.


- Ты че, урод, оборзел
совсем? – Игорь отбирал новенький мопед марки ЗИФ-77 у Сани Огурцова, - у тебя же просят прокатиться только, а ты чего? Зажопил, падла?
- Да ладно, пацаны, перестаньте, «мычал» в ответ Саня, - меня отец убъет за него.
- Я ж тебе объясняю, залупа ты хрустальная, - мы просим прокатиться, а не отбираем насовсем.
- Че ты с ним нянькаешься? – Женькино терпение улетучилось в отличие от выпитой водки, - бей его, козла.

Женька вцепился в колесо и дернул так, что Саня выпустил из рук «чудо техники», но снова ухватил мопед за руль.
Игорю надоело «бакланиться» с этим уродом-жопником и он кулаком засадил ему в «бочину». Тот рухнул на асфальт.

Игорь запрыгнул на мопед и на педалях начал разгоняться, выжав ручку «сцепления». Женька прыгнул сзади на багажник, и Игорь отпустил «сцепление». Моторчик ожил и зафырчал.

Два пьяных молодых жлоба с довольными улыбками на рожах помчались навстречу осеннему ветру. Облезлая кошка хотела перейти дорогу, но, увидев летящих на всех «парах» придурков, передумала и прыгнула обратно в придорожную канаву.

А на дворе стоял ноябрь. Морозец покрыл землю ледяной коркой. Так что «гонщики» наши далеко уехать не смогли. На первом же повороте мопед потерял управление и юзом «ушёл» с дороги в кювет. Женька успел спрыгнуть с багажника, и по инерции понёсся за ним. Через два метра он упал на обледеневшую дорогу. А Игорь вместе с мопедом и с криком: «бля-я-я-я-я-я-дь» уехал в кювет. Мопед заглох, а Игорь выполз на дорогу. Женька лежал на боку, стонал и матерился.

Саня выбежал из-за поворота и, увидев два «тела» на дороге, направился к ним. Подойдя ближе, он увидел в канаве свой мопед. Вытащив его оттуда, он покатил его вручную, подальше от этих «мото-гопников».


Первый снег.


Пушистые красивые снежинки падали с неба на землю и тут же таяли, оставляя после себя только грязь.

Одна снежинка приземлилась на кончик ее носа и, превратившись в прозрачную каплю, скользнула вниз.

Она шла по улице, смотрела на падающий снег и радовалась, сама не зная чему. Может этому первому, такому ненадежному снегу? Или тому, что она скоро будет дома? А кому радоваться дома? Пьяному отцу и т ноледной задерганной матери?

Худощавый блондин вышел на дорогу до неприличия неожиданно. Ее детородный орган резко опустился куда-то на уровень пяток, а ноги предательски задрожали. Она развернулась и побежала обратно. Блондин тоже сорвался с места и кинулся за ней.

Как ты думаешь, дорогой читатель, были у нее хоть какие-то шансы?
Никаких!!! Можешь мне поверить.

Блондин прыгнул и удар ногой в спину положил ее лицом в вонючюю лужу с цветными разводами, а безмолвные и неподвижные фонари все так же выхватывали из темноты сотни мокрых снежинок и сопровождали их своим светом до самой земли.
Первый снег часто поднимает людям настроение и они, облепленные с ног до головы, улыбаются. Вмиг уходят куда-то все неприятности и проблемы.

Идешь, бывало, по улице и не нарадуешься этой красоте. Деревья все в снегу стоят, алкаши, присыпанные, у забора валяются. Тебе хорошо и уютно, молодость делает твою походку пружинистой и легкой, голову холодной, а чресла горячими...
Шел первый снег.

Намокшие и слипшиеся волосы патлами свисали вниз и раскачивались из стороны в сторону, когда она, переброшенная через плечо блондина, исчезла за углом дома.

Отношения между мужчиной и женщиной полны неразгаданных тайн. Женщина всегда являлась для мужчины загадкой, и мужчина пытался эту загадку разгадать.

В тесной подвальной каморке зажегся свет и она, увидев толстую, розово-синюю залупу, торчащую из ширинки блондина, обреченно вздохнула и села на корточки, прижавшись спиной к бетонной стене.
Пузырящиеся слюни вместе с серебристыми бусинками слез стекали по подбородку и, падая на белый вязаный шарф, исчезали между хитросплетениями шерстяных нитей.

Они вышли на свежий воздух и щеки ее сразу зарумянились. Блондин благодарно посмотрел на нее и, подмигнув, быстро зашагал восвояси. Настырная снежинка снова опустилась ей на кончик носа и тут же растаяла.
Шел первый снег.


Что, тебе жалко, что ли?


- Ты думаешь, что если сейчас мне не дашь, то «чпоньку» свое спасешь? – Женька устало поучал зпжатую им в угол туалета девчонку, а она дрожала. Не понимаю я вас, девчонок. Тебе что, жалко, что ли? Всего и делов-то – спустить трусы да постоять у подоконника минут пять-десять. Зато я никому не скажу, и если кто тронет, я ему глаз на жопу натяну и моргать заставлю. Ну, давай, а? Ну очень хочется.
- А ты, правда, никому не скажешь?
- Вот, видишь? – Женька засунул большой палец руки в рот и чиркнул им по переднему верхнему зубу, - сама, если что, мне все зубы выбьешь.

Девчонка поднялась на ноги и наклонилась над подоконником.
- Давно бы так, а то прет в отказ, как танк.
  Женька задрал ей куртку на горбушку, стянул синие рейтузы  и сходу засадил ей по самые «помидоры». Девчонка тихо заскулила, а схватившись за горячую батарею отопления, отдернула руку и закричала во весь голос.
- Ты чего, ебу далась? – Женька прикрыл ей рот ладонью.
- Я обожглась, - прерывисто выдохнула она после того, как Женька убрал руку.
- Бедная моя. Давай подую.
- Ты и так дуешь.
Женька держал ее за упругие прыщавые ягодицы. Он даже два раза сдержался, когда сильно припирало, но природа взяла свое и он, вытащив «чпоньк» и прижав его к мосластому девичьему бедру, запустил струю между стеной и батареей.
«Телка» по-быстрому опустила куртку и собралась уходить, но в этот момент за перегородкой кабинки кто-то пернул.
- Что это было? – спросила малолетка.
- Да, ерунда, - успокоил ее Женька, - это мой друг, Игорь.
- Ты же говорил, что никому не расскажешь?!
- А я и не собирался. Он наверно сидел здесь. Я ж не видел.
- Зато я все видел, - произнес вышедший из кабинки Игорь, - я всем расскажу, и завтра тебя будет отлавливать половина города. Это я тебе обещаю.

Она опять подошла к подоконнику и наклонилась. Игорь деловито раздвинул половинки и медленно загнал свой «чпоньк» в ее узкий сморщенный «дудок».
«Телка» закричала от боли, а снова схватившись за батарею, завизжала как недорезанная свинья. Женька привычным уже движением зажал ей рот, а Игорь сосредоточенно толкал ей «калик к шейке». Потом как-то неожиданно появился Генка, и она почувствовала этот солоноватый вкус…
Она поняла, что крепкая мужская дружба – это хорошо. Настоящий мужчина делится со своим другом буквально всем, что у него есть. Но ей-то от этого не легче. Когда в туалет «случайно» зашли еще двое «друзей», она поняла, что ее просто развели, а когда зашли еще двое, она хотела только одного – чтобы ее не били.

Когда все ушли, она уселась на телогрейке, принесенной кем-то из парней, обспусканной вдоль и поперек, потому и брошенной. Руки и ноги отчаянно дрожали, а сперма, казалось, вытекала даже из глаз.
Поверила….

Она, конечно же, не пойдет в милицию, потому, что родители не переживут такого позора. Все будут тыкать в нее пальцами и ни один нормальный парень не подойдет к ней ближе, чем на два метра.
Поверила….

В кармане ветровки обнаружилась измятая пачка «Меридиана» и коробок с двумя спичками. Она прикурила сигарету. Теперь ее измордуют так, что пробу ставить будет негде. Как бы она не скрывалась и не оберегалась, ее будут выслеживать и отлавливать везде. А ведь до этого она всего два раза «чпонькалась» с Юркой Скоковым у него дома.
Поверила….
Она курила сигарету и думала о том, как сделать так, чтобы дома ничего не заметили, когда в сортир зашел один из «друзей». Он подошел к ней и протянул огромное краснющее яблоко, так нелепо сверкающее наливными боками в этом вонючем мареве. Она машинально взяла его левой рукой, ошарашено смотрела то на яблоко, то на парня, а тот тяжело вздохнул, пожал плечами, и вышел из туалета. Потом ее рука, будто вмиг ставшая неживой, упала на фуфайку, и яблоко, подпрыгивая, покатилось по загаженной плитке.


Апрель 1989 года. Барашек.

Огни уличных фонарей сплывались в разноцветный калейдоскоп. Игорь протер глаза, но видимость не стала лучше. Идти было невыносимо тяжело.
«Вот сейчас упаду и все» - шевелил проспиртованными мозгами Егорка.
Надо добраться до дома!!!
Вот и родной подъезд. Он почти у цели. Дома отец, наверное выпивши. Авось не унюхает. Самое трудное – это подъем на пятый этаж. Этот подъем не раз был последним и непреодолимым препятствием к родной кровати. И даже преодолев это препятствие, Игорь не всегда выигрывал «бой». Один раз он, уже войдя в квартиру, упал на пол вместе с вешалкой для одежды и вырубился. Пару раз падал мимо кровати…
Вот Игорек открыл входную дверь и вошел в квартиру. Отец действительно был под «шафе», но сидел на диване и смотрел телевизор. Игорь сделал над собой огромное усилие и прошел на кухню, почти не качаясь. Выпив кружку воды, он ушел в спальню, разделся и упал на кровать.
Вот и все!!! Финиш!!!
Игорь уснул, но, как оказалось, ненадолго. Он очнулся оттого, что ему было очень плохо. Тошнило, и болела голова. Он понял, что придется встать и проблеваться. Но отец не спал и все так же сидел перед телевизором.
Вот блин!!!
Игорь решил одеться и выйти на улицу поблевать в ближайших кустах. Он быстро спустился вниз и зашел в кусты, растущие возле дома.
И тут началось. Он ползал на коленях и блевал, издавая звуки, похожие на рёв охрипшего барана.
Неподалёку послышались девичьи голоса и смех.
Вот ещё несёт нелёгкая!
Две «тёлки», лет двенадцати, шли по дороге и, услышав нелицеприятные звуки, остановились у обочины.
- Бе-бе-бе, бе-бе-бе, - начали они прикалываться, - Барашек, выходи сюда.
Они смеялись как ненормальные.
«Ну, суки недоразвитые» - думал Егорка, - если б только мне не было так плохо, я бы вам волосёнки то на «чпоньках» повыдёргивал. Уж будьте в этом уверены.
- Бе-бе-бе, - надрывалась тощая.
Игорю в свете фонаря их было отлично видно, но сил догнать и вломить по первое число уже не было.
- Баран, выходи, - издевались молодые шалашовки.
- А ну, пошли отсюда – заревел Игорь.
- О! – воскликнула одна из соплячек, - наш барашек научился разговаривать по-человечески. А мы-то думали, что он только блеять и пердеть умеет.
Весь в собственной блевотине, с прилипшими к рукам мелкими ветками и бумажками, Игорь выполз на дорогу.
- Вот он, вот он! – закричала тощая, - хороший барашек, чумазенький.
Вторая подошла к нему и хлестнула крапивой по лицу.
- Я вас, падлы!!! – ревел Игорь, - всё равно достану. Сам лично каждой «дупло» разворочу!!!
Он полз по дороге, а они бросали в него мелкие камешки и смеялись над ним.
Игорь не сомневался, что найдёт их потом, и позавидовать им будет сложно. Но сейчас он ничего не мог сделать. Две отмороженных пидерсии издевались над ним. Это был явный «откат» за все его прегрешения перед женским полом.


Погоня.

Сердце её бешено стучало в груди, а лёгкие готовы были разорваться от быстрого бега. Силы были на исходе. Вытирая рукавом со лба капельки пота, она думала только о том, сможет ли сегодня добраться до дома в целости и сохранности.
Вроде бы оторвалась.
Девчонка сиганула на стройплощадку, когда за ней погнались четверо пацанов после дискотеки. Она спряталась в железобетонных плитах, а они долго её искали. Один из них проходил в полуметре от её забившегося между плитами тельца, но всё обошлось. Ушли. Она вылезла потихоньку из своего укрытия и начала петлять по тёмным улочкам, боясь снова выйти на центральную. Благо, она хорошо знала эту часть города. Перейдя на шаг, потом и вовсе уселась на деревянную лавочку у забора. Дрожащими руками, достав из пачки «Космоса» сигарету, только с третьей спички смогла её прикурить. Дыхание постепенно восстанавливалось.
Кто эти уроды?. Они не могут быть местными, потому что на дискотеке стояли в сторонке и ни с кем не общались. И одеты они были не так, как наша шпана.
Главное – добраться до дома. Осталось не так много.
Девчонка поднялась с лавочки и пошла, осторожно переставляя ноги, чтобы сильно не шуметь.
Она была не из робких. Скажем так, совсем не из робких. А если ещё точнее – она была далеко не робкой. Не раз на дискотеке она таскала за волосы расфуфыренных красавиц и прикладывала нежными фейсами о свою коленку.
Но в этот раз испугалась не на шутку. Эти пацаны ей не понравились сразу. Было такое ощущение, что они просто стояли и выбирали жертву. И выбрали ее.
Из местных никто даже не подошел к ним, не спросил, откуда они.
Им было не больше семнадцати, но держались они, как будто были намного старше…
    Все четверо выскочили на улицу, по которой она шла, и кинулись к ней.
Бежать было бесполезно, и она села прямо на дороге, закрыв лицо руками. Удар ногой по лицу опрокинул ее навзничь и в глазах засверкали разноцветные огоньки.
Ее взяли за ногу и поволокли...
Это только в кино красиво уходят от погони. Если негодяи гонятся за девушкой, то непременно какой-нибудь сильный и смелый «Иван Царевич» забивает их как кроликов, а девушку провожает до дома и «чпонькает» на белых простынях.
В жизни всё гораздо прозаичнее. Обычно «Рэмбо» где-то не здесь распускает на ремни маленьких вьетнамцев. Сколько ни крути головой, нигде его не увидишь.
Она плакала и мычала, потому что в рот ей забили её же собственные трусы, а невероятной толщины «чпоньк» лихо прыгал из одной оставшейся дырки в другую.
Ничего себе, сходила на дискотеку!!! Надо же так...
Вот и сказки конец, в которую она так и не попала…..


Невежи.

Игорь держал за ошейник низкорослую дворнягу и методично избивал ее. Пес скалился, рычал, вырывался, скулил, но укусить даже не пытался.
- Внучок, оставь ты его, - проговорила вышедшая на крыльцо бабка в белом платке.
- Сейчас я этого скота научу старших слушаться.
- Эй, добрый мальчик Егорка, - послышался голос Генки со стороны калитки, - он что, косточкой с тобой не поделился?
- Здорово, Геныч, заходи.
Генка уселся на лавочку.
- Здравствуй, баб Насть, - поздоровался он с бабкой.
- Таких бы здоровых, да в доброе дело, - проворчала бабка и ушла обратно в дом.
Генка закурил сигарету и закинул ногу на ногу.
- Так по что животину-то мучаем?
- Эта животина уже давно  просит, с самого своего собачьего детства.
- Что так?
- Видишь, какой мы ему вольер просторный отгрохали? Живи да гавкай. А он первый раз подкоп сделал и срулил на два дня куда-то. Потом объявился, стоит хвостиком машет, глазки невинные. Второй раз фанеру оторвал. Неделю его не было. Я все что мог, заколотил. И что ты думаешь? Этот пидор прогрыз дырку в заборе и все равно ушел.
- Да, - усмехнулся Генка, - серьезный кобель. С таким шутки плохи.
- Тебе смешно, а у нас – что есть собака, что нет ее.
Собака-невидимка глухо рычал.
- Давай, топи его в бочке с водой.
- Я бы с радостью, да бабка меня тогда самого утопит.
Игорь залепил дворняге последнюю затрещину и отпустил ошейник. Пес сразу же ломанулся через огород и исчез из виду.
- Вот видишь, какая шалава?
- Я бы, если честно, после такой воспитательной работы тоже помчался, куда глаза глядят.
- Пусть этот Артемон ****ский совсем не возвращается.
- Из него Артемон, как из твоей бабки балерина, - Генка захохотал, - на дискотеку сегодня пойдешь?
Они шли по улице в обнимку и орали «огней так много золотых на улицах Саратова», пока не вышли на площадь перед ДК.
Пацаны кучковались  по трое, по четверо, размахивали руками, что-то объясняли друг другу.
А шалавы-то, как вырядились!!! Сроду и не подумаешь на них... И нахрена так рядиться, если все равно в грязи изваляют? Где логика?
Вот двое пьяных пацанов потащили одну чиксу в бурьян.
Началось!!!
Игорю кто-то постучал по плечу. Он обернулся – никого. Старый трюк. Улыбающийся Паршивец поднялся с корточек.
- Здорово, Егор.
- Ну, здорово, шутник, блин.
- Здорово, брат, - Генка ощутимо хлопнул Паршивца по плечу.
Паршивец отступил на два шага и сказал:
- Потише ты, - вырос здоровый – все можно?
- Извини, брат, - Генка хотел стукнуть его еще раз, но тот увернулся.
- Только вы можете до драки доздороваться, - проговорил Игорь, - какая у нас сегодня культурная программа?
- Тоже мне культуристы, - Паршивец старался близко к Генке не подходить.
- Да хорош тебе, бурчать-то! Посоветуй лучше, чем сегодня заняться.
- Вы, я вижу, и так уже назанимались.
- Ты, бля, хорош, бля, надоел, бля!!!
- Ладно, ладно, молчу.
- Ты говори, только по делу.
- По делу – так по делу. У меня три рубля есть...
- Маловато, - заявил Генка, - Но мы можем «настрелять».
- Ага, - кивнул Паршивец, - Я тут два часа ошиваюсь. Скорее тебя самого пристрелят.
- Сейчас пойду, кому-нибудь «хлебало» вскрою, и сразу «бабки» найдутся – угрожающе заявил Генка.
- Смотри, как бы тебе не вскрыли, - ответил Паршивец.
- Ты чё, бля, не веришь?
- Верю, верю.
- Хорош бычить, - цыкнул на них Игорь, - думайте лучше головами.
- Чего тут думать, - Генка закинул обратно спадающую на глаза чёлку, - глушить надо кого-нибудь.
- Да уймёшься ты, глушитель хренов!!! – терпению Игоря точно пришли кранты.
- Всё, всё, не буду больше, - Геныч отвернулся и начал насвистывать какую-то блатную песенку, что-то типа «подай на пропитание червончик золотой».
Потом он резко схватил за шиворот проходящего мимо пацана. Тот от неожиданности потерял равновесие.
- Слышь ты, падла, - Генка тряс его двумя руками, - «бабки» есть?
- У меня «полташ» на дискотеку.
- Давай сюда.
Парень выгреб из кармана мелочь и протянул Генке.
- Вот так-то лучше, - сказал молодой жлоб, - А теперь вали отсюда, чтобы я тебя здесь больше не видел никогда.
- Ну вот, - Генка протянул Паршивцу мелочь, - уже три пятьдесят.
- Браво! – Паршивец состроил радостную гримасу, - Похлопайте ему. Осталось человек пятнадцать таким образом попросить и всё, полный порядок.
Игорь, ни слова не говоря, вынул у Паршивца из руки пятьдесят копеек, схватил Генку и потащил его к билетным кассам. Купив ему билет, он затолкал Генку внутрь, потом вернулся обратно.
- Пусть сходит, потанцует, а то пол города передушит за «полташ».
- Слышь, Миха, тут недавно два пацана ****ь какую-то потащили вон в те кусты, - Игорь показал рукой с вытянутым указательным пальцем на бурьян, - может, навестим?
И они навестили…..
Один пацан сидел на кирпиче и курил, а второй – «пялил» девчонку с такой скоростью, что было удивительно, как у неё из «чпоньки» дым до сих пор не пошёл.
«Так ведь можно её и с лица земли стереть» - подумал Игорь.
Вот парень напрягся, весь изогнулся и с криком «Хорошо-то как, сука!!!» «кончил» ей на живот.
- Бог в помощь, - сказал Паршивец.
Пацаны уставились на непрошенных гостей, а «тёлка» села и прижала к груди колени.
-«Чпонькаемся» значит, - Паршивец подошёл к злоумышленникам, - Извращенцы хреновы, вы кто такие? Что-то я раньше вас не видел.
Тот, который хвалился суке, как ему хорошо, застегнул штаны. А тот, что курил, ответил:
- Я Вовка-Борода, а он - Капитан.
- Слушай, Капитан с Бородой, - сказал Паршивец, - Прыгайте на свою баржу и плывите отсюда, пока я вам по рынде не настучал.
- А ты чё, борзый-то такой? – усмехнулся Капитан, - директор этих кустов что-ли?
Игорь, стоявший сбоку от Капитана, молниеносно нанёс ему удар в челюсть. Тот рухнул на землю, как подкошенный. Борода попятился назад.
- Ну и моряки, мать иху, - Паршивец смеялся взахлёб, - Игорян, давай запидорасим этих козлов. Будут знать, как кучерявиться.
- Не надо, оставь их. Пусть валят отсюда.
Капитан очухался, перевернулся на бок и выплюнул два зуба вместе со сгустками крови. Борода поднял Капитана, и они побрели прочь, как побитые собаки.
- Ну а с этой что делать будем? – спросил Паршивец.
- «Отчпонькаем», завафлим и убьём. А что ещё с ней делать? – дежурным тоном проговорил Игорь и пожал плечами.
«Тёлка» сидела на земле и дрожала как осиновый лист на берёзе.
- Ладно, мы из трёх действий сделаем только одно. Выбирай, красавица, - Игорь повернулся к обезумевшей от страха прошмондовке, - Я вот лично думаю, что её надо просто убить, а ты, Миха, как настроен?
Игорь подмигнул Паршивцу.
- Я тоже думаю, что не хрена с ней возиться. Кирпичом по башке и закопать.
«Тёлка» заревела, завыла, заблеяла, запищала и поползла на жопе назад.
- Куда ж Вы, мадам, заскользили-то? – крикнул ей Игорь, - «Очком» гадость ещё какую-нибудь зацепите и до конца своих беспутных дней чесаться будете. Ладно, мы передумали.  Живи сучка. Как зовут тебя?
- Наташа.
- Вот, Наташа, - продолжил Игорь, - Если я увижу или услышу ещё раз, что ты с кем-нибудь «чпонькаешься», то мы тебя убьём. Ясно?
Наташе было ясно и она, схватив одежду, скрылась за углом Дворца Культуры. Пацаны опять задумались о том, где же достать денег на водку. Задача не из лёгких.
- Я знаю, куда нужно идти, - подошедший Геныч плюнул сквозь зубы.
- Ты и здесь неплохо справляешься, - пробурчал Паршивец.
- Нет, я серьёзно. Тут недалеко Юрка живёт. У него родичи – не бедные люди. Шмотьё у него всегда новое и «видак» свой есть.
- Геночка, я тебя прошу, - Игорь положил руку на сердце, - Не надо больше никого бить.
- Да чё вы, бля, как не родные сегодня? Уже давно бы деньги были. С него и «чирик» можно стрясти. И пожрать ещё.
- И «почпонькаться» пусть в газетку завернёт, - вставил Паршивец.
- «Почпонькаться» мы и так найдём, - Генка хотел опять стукнуть Паршивца по плечу, но тот отошёл в сторону, - Главное бухнуть, как следует,
Юрка жил действительно недалеко. Генка поднялся на четвёртый этаж и позвонил в дверь. Игорь с Паршивцем остались ждать этажом ниже.
Дверь долго не открывали, но, наконец, послышались шаги, и обеспокоенный женский голос спросил:
- Кто там?
- Здравствуйте, - ответил Генка, - А Юра дома?
- А ты кто такой?
- Я его знакомый.
- У него нет знакомых с такими голосами. Проваливай отсюда.
- Слушай, ты, синьора Донна ****ческа, - ответил на это Геныч, - если нет его дома, так и скажи, нечего орать.
- Сейчас ты получишь, будь уверен, - сказал голос за дверью и послышались удаляющиеся шаги.
Потом послышался тяжёлый топот. Входная дверь резко распахнулась и перед носом у Генки на лестничную площадку выскочил небритый мужик в белой майке и семейных трусах. Он схватил Генку за шиворот и поволок вниз по лестнице. Следом за ними бежала баба с бигудями на башке и в домашнем халате. Генка вырывался, как мог, но мужик держал его крепче бульдога.
- Вася, выкидывай его на улицу!!! – орала баба.
Мужик заметил два силуэта на тёмной площадке этажом ниже, но было поздно. Игорь прыгнул ему на спину и мужик, отпустив Генку, вместе с Игорем кувырком покатился по лестнице. Мужик упал на спину, а Игорь ударился спиной о стену. Генка с Паршивцем подскочили к мужику и начали мутузить его ногами. Он только охал и хрюкал, но подняться не мог.
Баба подбежала к своему Васятке, встала на колени и начала причитать, а очухавшийся от удара о стену Игорь, подполз к ней сзади и задрал халат. Перед его глазами возникла аппетитная жопа без трусов. Он с жадностью хищника впился зубами в белую плоть. Баба завизжала, а Генка с Паршивцем подхватили под руки Игоря и потащили его вниз. Несколько человек, выйдя на площадку, смотрели на избитых и покусанных соседей, ничего не понимая, а трое друзей выскочили из подъезда и понеслись со всех ног подальше от невежливой семейки.


Вело-гопники.

Женька флегматично жевал яблоко, сидя на рамке сильно раздолбанного велосипеда по имени «Десна», свесив с неё ноги, обутые в серые кроссовки на липучках. В таких же кроссовках, только чёрного цвета, Игорь крутил педали этой же самой «Десны».
- Жрать охота, - жаловался Женька, - С утра только тарелку супа съел.
- Точно. Так исхудал, что я взмок весь тебя везти.
- Но ты же меня сильней, - сказал Женька.
Железная логика!!!
Навстречу шагала «тёлка» лет четырнадцати. Лёгкий сарафан то и дело поднимало ветром.
- Дави её, суку!!! – во всю глотку заорал Никанор, - давай, Игорёк, намотай её «чпоньку» на катафоты!!!
Игорь направил велосипед прямо на неё и прибавил «газу». «Тёлка» заметалась на дороге, выпучив глаза, и не зная куда бежать. Игорь велосипедом прижал её к забору. Женька, не слезая с рамки, отвесил ей хорошего «фофана», и они поехали дальше. «Тёлка» присела на корточки у забора и заплакала.
Куда они ехали, они и сами не знали. Игорь уже устал крутить педали и предложил Женьке посидеть где-нибудь покурить. Женька согласился, и они уселись на лавке напротив мусорных баков.
Нашли место!!!
А что делать? Другой лавочки не было поблизости...
Парень спокойно ехал на велосипеде. Он явно никуда не спешил.
Не мог в другом месте кататься!!!
Весь чистенький, аккуратно причесанный. Сразу видно, что мамочка за ним следит. Велосипед ему новый купили…
Он уже проезжал мимо, когда Игорь с Женькой вскочили с лавочки и бросились к нему. Парень испуганно посмотрел на них и сильней надавил на педали.
Но уйти ему было не суждено.
Женька схватил велосипед за багажник, а Игорь за шиворот стащил беднягу с сиденья. Они схватили его за руки и поволокли к мусорным бакам. Тот упирался и брыкался, но пацаны все-таки дотащили его до цели, перевалили через борт контейнера, и парень исчез в общественной помойке.
Потревоженные мухи целым роем закружились над неожиданной добычей.
Довольные собой жлобы сломали велосипед «классового врага» и, прыгнув на своего железного коня, помчались прочь, пока кто-нибудь ментов не вызвал.
Старенький дедушка ковылял вдоль дороги, опираясь на палочку и неся большую сумку, полную хлеба. Игорь прямо на ходу выхватил из сумки батон и передал Женьке.
- На, жри, а то ты вечно голодный у нас.
Они больше не оборачивались и не видели,  как дед стоял на дороге и махал им вслед палкой.


* * *

Мерцающий огонек свечи превратил обыкновенную маленькую комнатенку в сказочную пещеру. Пещеру любви.
Ольга Николаевна Кудрявцева, молоденькая учительница химии, сидела напротив Игоря и смотрела на него своими огромными черными глазами. На столе стояла бутылка шампанского и два бокала на длинных тонких ножках.
Ольга закинула ногу на ногу и взяла Игоря за влажную от волнения руку.
«Не может быть!!! – думал Игорь, - мечта всех старшеклассников школы (сопливые, думаю, тоже мечтали) сидела напротив него, выставив на показ голые ляжки, и взглядом обещала незабываемую ночь...
Она была красавица. Длинные темно-русые волосы волнами спадали на плечи...
Здоровенные упругие груди прерывисто вздымались. Немного цыганские черты лица придавали ей невероятное очарование. И конечно глаза. Большие черные бездонные глаза, в которых «утонул», наверное, не один воздыхатель. Они притягивали к себе, словно магнит, заставляли быстрее биться сердце.
Игорь тоже «утонул» в этих глазах с тех пор, как они (эти глаза) год назад появились в его школе. На ее уроках у пацанов происходили совсем другие химические реакции...
И вот она сидит рядом с Игорем, а он не верит в происходящее.
Может, это сон?
Она встала из-за стола, подошла к нему и села на колени.
- О! – проговорила она, - ты мне очень «рад».
- Конечно, рад, - Ольга Николаевна.
- Какая я тебе Николаевна? – обиделась Ольга.
- Прости... Ольга.
Игорь вдохнул еле заметный  аромат духо;в, и у него закружилась голова. Она ласково гладила его по светлым волосам и шептала на ухо какую-то чушь. Игорь даже не заметил, как они оказались на кровати. Он долго целовал ее, а она, томно-медленно, моргала своими глазищами и приоткрывала пухлые губки.
Он вошел в нее…
По телу Игоря пошли судороги. Он все быстрее и быстрее уносился...   в вонючую даль…  Почему вонючую?
Вонючую???!!!
Что-то не то. Что-то... чудовищно не то.
Чудовищно???!!!
Игорь похолодел. Вместо Красавицы Ольги он увидел старую знакомую -  волосатую тварь!!! Та смотрела на него маленькими красными глазками и бормотала:
- Игор-р-рюня, тебе не убеш-ш-шать. Я найд-д-ду теб-б-бя все рав-в-вно!
Игорь попробовал освободиться, но тварь держала его крепко. Она начала засасывать его…
Игорь почувствовал, как его тянут за ногу. Он открыл глаза и увидел, как мать пытается оторвать его от плюшевого медведя, которого отец подарил ей ещё в молодости.
- Да отпусти ты его, - говорила она, - Вцепился, как крокодил. Он и так скоро рассыплется от старости.
Игорь отпустил медведя и потрогал твёрдый как камень «чпоньк».
- Тебе приснилось что-то плохое? – спросила мать, глядя на его лицо, покрытое капельками пота.
- Нет, всё нормально, мам. Просто достали эти метаморфозы.
- Чего? – не поняла мать.
- Ладно, мам, иди, занимайся своими делами, - сказал Игорь и, вытерев с лица пот диванным покрывалом, с облегчением улыбнулся.


Деликатес.

Андрюха Смирнов был краснее пролетарского кумача и, выпучив глаза, пытался выплюнуть кусок сосиски, а Игорь долбил его портфелем по горбушке и приговаривал:
- Угораздило тебя, падла. Давай, бля, харкай её обратно! Надо было с пацанами делиться, а то в одно лицо решил деликатес спровадить. Жмот.
 Андрюха не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Наконец, после очередного удара, злополучный кусок сосиски выскочил изо рта жадины и упал на тетрадь.
- Спасибо, Игорян, - задыхающимся голосом проговорил Андрюха.
- Спасибо на хлеб не намажешь, - Игорь поставил Андрюхин портфель на пол возле парты, - С тебя сосисок столько, сколько сможешь. Не принесёшь, я тебе в глотку что-нибудь такое забью, что точно подохнешь.
- Здорово, бескорыстный спасатель пионеров, - Генка прошёл мимо Игоря и уселся за соседнюю парту.
- И тебе – не хворать, - ответил Игорь.
- Со мной поделишься?
- Ага, если этот куркуль принесёт.
Куркуль хмурился и поправлял пионерский галстук.
- Андрюшенька поделится, Андрюшенька не жадный, - Генка разговаривал со Смирновым, как с маленьким ребенком, при этом состроив весьма гаденькую физиономию, - правда, Андрюшенька?
- Как хочет, - присоединился Игорь, - если «дупло» не жалко, пусть не приносит ничего. Мы не обидимся.
Андрюха стал белее самого белого полотна и исподлобья посмотрел на  одноклассников.
- Смотри, как косится, падла, - продолжил Геныч, - молодец, за «очко» свое опасается. Знает, что потом сосисками не откупишься. Не ссы, мы ж не звери какие-нибудь. Вазелин- то у нас всегда найдется.
- Ладно, Геныч, хватит парня пугать, а то еще заикаться начнет, чего доброго, - Игорь уселся за свою любимую последнюю парту, - Куда сегодня после школы пойдем?
- Пойдем в парк костер жечь?
- Да не охота что-то.
- Может, к Светке Агеевой в гости заглянем?
- Туда и без тебя найдется, кому заглянуть. Она нарасхват. Паршивец говорил, что она сосет так, как, будто специальные курсы проходила.
- Этот и там побывал?
- У нее большие пацаны постоянно ошиваются. После армии, которые. Могут по «тыкве» настучать, делать не фиг.
- Пусть только попробуют. Борзому скажем. Он их со своей толпой так отметелит, что мало не покажется.
- На фиг тебе это нужно? Борзого впрягать. Разборки всякие учинять.
- Ну, не знаю тогда, может на вокзал?
- Там Борзый пасется. Путаться под ногами?
- Тогда литровку водки и в беседку?
- Эх, сосиски бы сейчас не помешали…
Игорь выпил стакан водки и откусил кусок сосиски. Это была уже восьмая сосиска, и он не мог больше есть, но все равно ел. Генка валялся на скамейке с раздувшимся животом и курил. А рядом лежал кулек с оставшимися двенадцатью сосисками.
- Смотри!!! Агафонова!!! - закричал Игорь, тыча пальцем в сторону дороги.
Генка выскочил из беседки и, выпрямив спину и высоко поднимая колени, помчался наперерез сутулой девичьей фигуре, а сутулая девичья фигура ломанулась вперед.
Вот ей дома не сиделось!!!
Генка не успел наперерез. Танька мчалась словно ветер.
Ох уж этот сладкий миг погони!!!
Геныч увидел на дороге огромную, по ходу дела лошадиную, кость, поднял ее и метнул в Агафонову. Здоровенный уродливый мосол попал ей в аккурат по хребтине и отскочил в сторону.
Таньке хрен бы что.
«Какие же эти шалавы живучие» - подумал Генка и подобрал валявшийся у забора стоптанный кирзовый сапог. Сапог, засвистев, отправился догонять беглянку.
Есть!!! Прямо подошвой по затылку!!!
Агафонова остановилась, схватилась за голову и присела.
Через пятнадцать минут вся растрепанная, испытывая дискомфорт в промежности и тупую боль в затылке, Агафонова сидела на скамейке в беседке и доедала уже пятую сосиску…


Служу Советскому Союзу.

Игорь внимательно смотрел на дорогу сквозь металлические прутья своего балкона. Рядом сидел Женька, а в тазиках лежали два здоровенных гондона, наполненных водой.
- Главное – совместить траекторию падения со скоростью движения, - волновался Игорь.
- Не ссы, - успокаивал его Женька, - Может, повезёт, попадём.
Как назло, на дороге никого не было, и друзья напряжённо ожидали. Вот проковылял старый дед с палочкой, супружеская пара с ребёнком, но подходящего объекта не было.
Через десять минут терпение «снайперов» было вознаграждено. По дороге шла «тёлка». Весёлая девчонка шла лёгкой пружинистой походкой, и белое платье раздувало ветром во все стороны.
- Объект приближается, - сообщил Игорь, - Орудие к бою.
- Есть, орудие к бою, - ответил Женька и аккуратно взял тазик с  гондоном в руки.
- Трубка двадцать, прицел сто двадцать, - командовал Игорь, - Пли!!!
Женька выбросил гондон через перила балкона.
Послышался громкий хлопок, а затем – пронзительный визг.
- Кажись, попали, - неуверенно сказал Игорь.
Они посмотрели вниз.
«Тёлка» в мокром платье продолжала визжать и вертела головой по сторонам.
- Ура!!! – крикнул Игорь, - Поздравляю Вас с первой победой.
- Служу Советскому Союзу!!!
- Готовьте второй снаряд.
- Есть, готовить второй снаряд.
- Пли!!!
И второй гондон полетел вниз. Опять хлопок, опять визг и грязная мокрая «тёлка», закрыв лицо ладонями, сидела на асфальте.
Женька с Игорем ударили в ладоши и с чувством полного удовлетворения покинули балкон.


Динка   Коровья Лепешка.

Здоровенный полосатый кот, глухо ударившись о стенку, упал на пол и затих, но с помощью крика «ах, ты, сука» и хорошего пинка сразу ожил и, вскочив на разъезжающиеся лапы, выскользнул из подъезда.
Следом за котом из подъезда вышел Женька и отправился к реке. День стоял до того жаркий, что даже мошкара не летала, боясь запотеть, а жирные чайки лениво ковырялись на помойке. Тридцать градусов в тени и ни одного облачка. Пляж был переполнен и Женька, не раздумывая, направился вверх по течению, туда, где на берегу были кучи песка, выгруженного с баржи.
Народу там было значительно меньше, чем на пляже, потому что неудобно было загорать, и дно после трех шагов от берега резко обрывалось глубиной.
Трое пацанов соорудили самодельный мостик для ныряния из доски и тяжелых камней, и теперь устроили «олимпиаду».
После постройки такого мостика, прежде чем нырнуть, нужно обязательно обследовать дно в этом районе. Как-то раз перепивший придурок прыгнул с такого вот мостика. Он красиво вошел в воду, а потом его достали оттуда с большой корягой в «башке». Весть о дурацкой смерти вмиг облетела весь город и с тех пор «прыгуны» начали проверять дно весьма тщательно.
Женька прищурил глаза и начал высматривать место, где можно было раздеться.
Кучи песка представляли собой затейливую «горную гряду». Высокие «горы» перемежались с теми, что пониже. А местами были небольшие ямы, наполненные водой, попросту называемые «лягушатниками». В этих «лягушатниках» любили резвиться маленькие дети, не боясь утонуть.
Женька обошел  такой визжащий и копошащийся «лягушатник», и увидел «телку», бесстыдно валявшуюся на жарком полуденным солнышке. Она лежала на каком-то, то ли одеяле, то ли покрывале, на спине, широко раскинув руки и ноги. Рожа ее была прикрыта газетой, но Женька и думать не думал о роже, пялясь на еле прикрытые купальником женские прелести. Он судорожно сглотнул и осмотрелся по сторонам.
Никого с ней?! Неужели так бывает?!
Он достал из пачки сигарету и направился к этой морской звезде.
- Девушка, у Вас спичек не найдется? – спросил похотливый юноша.
«Телка» скинула газету с рожи и, приподнявшись на локтях, удивленно посмотрела на кучерявого незнакомца.
- Нет, - проговорила она, - я не курю и, как детский врач, и Вам, молодой человек, не советую.
И тут Женька, посмотрев на неё, понял, что ей не меньше двадцати семи - двадцати восьми лет.
- О! – улыбнулся Женька, - да Вы доктор! Скажите, доктор, Вы не могли бы меня осмотреть? У меня пиписька постоянно стоит. Не могу ничего с этим поделать…
- Вам, молодой человек, нужно провести соответствующую терапию и, причем, срочно.
- Я готов, доктор, - Женька уселся рядом с ней.
- О нет, здесь нужны совсем другие специалисты. - Коля!!! – громко позвала она.
Женька жопой почувствовал что-то неладное, и жопа его не обманула. Когда он обернулся, то увидел выбежавшее из воды, и на всех «парах» несущееся к ним накачанное волосатое «неладное».
«Бля, попал» - успел подумать Женька, прежде чем голова его получила сокрушительный удар и зазвенела точь-в-точь как бронзовый набатный колокол. Песок почему-то поднялся вертикально и прижался к его левой щеке. Потом было чувство невесомости, когда его тащили за ногу и за ворот рубашки. А закончилось все водными процедурами. Женька очухался, выполз на берег и уперся лбом в стройные женские ноги.
- Да-а-а-а, - сочувственно произнесла их хозяйка, - жара нынче кого угодно с ума сведет. Палит прямо не на шутку.
Женька повернулся на спину и увидел девушку, возвышающуюся над ним.
- Молодой человек, я еще могу понять, что Вы в одежде в воду сиганули, но при этом здоровенную шишку набить на лбу – это уже слишком.
Женька потер лоб и попытался улыбнуться, но вышло как-то вымученно. Девушка подала ему руку, и он поднялся на ноги.
Ростом она была такая же, как Женька, только намного стройнее… Темно-синий раздельный купальник очень ей шел. Белые волосы были стянуты сзади в маленький хвостик. Лицо ее было симпатичным, но немного бледноватым. Но вот голос заворожил Женьку. Это был глубокий, как говорят, задушевный голос.
- Ну, и как зовут нашего жароненавистника?
- Женя, а тебя?
- Меня – Дина.
- Очень красивое имя.
- Мне тоже оно нравится. Скажи, Женя, а ты часто вот так вот в омут головой?
- Нет, только после встречи с прекрасным…
- Может искупаемся?
Женька стянул с себя мокрую рубашку и штаны и, оттолкнувшись от берега, прыгнул в мутную воду реки. Вынырнув через три метра, он позвал Дину, и прокашлялся, когда она поступила точно так же, и вынырнула рядом с ним.
- А ты молодец, - сказал Женька, - хорошо плаваешь.
- Есть такое. Очень люблю воду.
- А поплыли на другую сторону?
- Поплыли.
Дина действительно хорошо плавала. Все движения ее  были настолько сильны и уверенны, как будто она занималась этим каждый день.
Когда они вышли на другой берег (ширина реки была здесь метров 150), Женька уселся на траву и тяжело задышал, Дина же, как ни в чем не бывало, смотрела на него и улыбалась.
- Ты где так плавать научилась? – спросил у нее Женька.
- В родном бассейне в Москве. Я москвичка.
- А сюда к бабке, что ли приехала?
- Совершенно верно.
- Я сразу понял, что ты не местная.
- Это почему?
- Наши боятся.
- Кто же их так у вас запугал?
Женька вместо ответа сорвал сухую травинку и начал ее жевать.
Дина нагнулась, чтобы поднять трехцветный округлый камень.
- Я тут у нас таких купальников не видел, - произнес Женька.
- Нравится?
- Да, не плохо. Дина, а ничего, что ты с малолеткой познакомилась?
- Какой же ты малолетка? Лет 17 точно есть, наверное?
- Да уж, есть.
Неудивительно, что Дина ошиблась. Все три друга выглядели старше своих лет. Игорю тоже давали 17, а Генке вообще 19.
- А ты, наверное, студентка? – спросил Женька.
- Да, я учусь на пятом курсе МГУ.
- А что такое МГУ?
- Московский Государственный Университет.
- Ух, ты! Спортсменка, комсомолка и, блин, красавица!
- Все верно.
- А ты в каком институте учишься?
- Да я… это… в ПТУ собираюсь… ну, в смысле, учусь.
- Ясно, рабочий класс потихоньку пополняет свои ряды. Правильно, так и надо. Нефиг интеллигентов плодить…
Дина замолчала, потому что улыбающийся Женька бросил в нее ракушкой.
- Ах, ты так?! – крикнула «интеллигентная» Дина и, схватив какую-то сухую палку, бросилась за убегающим от нее «рабочим» Женькой, а когда он остановился и начал стучать кулаками себя в грудь как Кинг-Конг, бросила палку и начала убегать от него. Женька ревел, как знаменитая на весь мир обезьяна, и носился за новой знакомой, растопырив руки. Но вот нога Женьки попала в след от коровьего копыта и он, споткнувшись, ударился своей многострадальной головой в спину бегущей впереди Дины. Когда они валились на землю, он отчего-то вспомнил детскую считалочку: «чпоньк» и «чпонька» играли в поезда, «чпоньк» споткнулся и в «чпоньку» воткнулся». Ха-ха-ха.
Дина сперва упала на колени, а потом, несмотря на то, что успела в последний момент выставить вперед руки, все же ткнулась лбом в так некстати оказавшуюся там коровью «лепешку».
Бедная московская студентка, размазывая говно по физиономии, перекатывалась с бока на бок и истошно вопила. Женька, осознав, что произошло, тоже катался, только от смеха. Потом он, морщась, поднял ее за руку и повел к реке. Он тщательно отмывал ее, как маленького засратого ребенка, периодически притапливая ее голову. Вскоре она стала прежней, дофекальной, Диной, и они смеялись, стоя в воде обнявшись, но пованивала она еще ощутимо.
- Я буду теперь тебя называть Динка  Коровья Лепешка, - гладя ее по голове, говорил Женька, а она легонько била его ладошкой по заднице. Динка Коровья Лепешка таскалась с Женькой, а заодно с Игорем и Генкой, до самого конца лета. Бедная московская студентка МГУ была так любвеобильна, что когда они в конце августа посадили её на поезд, на них обрушилось невероятное облегчение. Она оказалась та ещё подруга. Каждый день они пили портвейн, а когда кончались деньги, Дина, притворяясь проституткой (притворялась ли?), заманивала в укромное местечко (где их уже ждали) денежных на вид и охочих до молоденькой «чпоньки» мужиков. Там сии похотливые недоумки, с отбитыми яйцами и выбитыми зубами, расставались со своими кошельками. Как и следовало ожидать, ни один из них в милицию не ходил.
Когда московская шалашовка узнала, что двум её приятелям по пятнадцать лет, а третьему и вовсе четырнадцать, она, конечно, не поверила.
Пацаны не были против её недоверия. Два этих беззаботных месяца пролетели, как один миг, и исчезли навсегда в черно-белых закромах истории. Она больше никогда не приезжала в их город.
Королева сумасшедшего лета тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.
Динка  Коровья Лепешка.


Сентябрь 1989 года. Деревня.

Утреннее солнце резало глаза, отражаясь от зеркальной глади воды. Погода стояла отличная. Ни ветерка.
Егорка сидел на берегу речки, смотрел на воду и на то, как тлеет сигарета между пальцами. Он любил смотреть на воду, на такую вот спокойную воду, как сегодня. В десяти метрах вниз по течению стояла старая-престарая пристань, к которой приставали такие же старые катера. До отхода одного из них оставалось пять минут. «Надо спешить» - подумал Игорь. Он щелчком выбросил окурок в воду и зашагал к пристани. Генка уже выглядывал по сторонам. Увидев Игоря, залыбился как майская роза. Игорек спустился на палубу, тут же убрали трап, и катер, кряхтя, отчалил от берега. Винты взбаламутили воду, отбрасывая в стороны куски грязной пены.
Было утро субботы. Наши герои отправились в деревню к приятелю Мишке Афанасьеву в гости. У Мишки в деревне жила бабка и он каждые выходные пропадал там.
 Было решено навестить друга. Отчалили от берега и поплыли навстречу приключениям.                Двухчасовое путешествие на катере утомляло. Они бесконечно курили и бродили по палубе туда-сюда. Генка пытался кадрить какую-то «телку», но та только хмурилась. Тоска была смертная.
- Мухи, ****ь, достали. Больно кусают, собаки страшные, – Женька интенсивно махал руками – Вас, чего, не грызут? 
Между тем катер повернул в старое русло. Деревня была близко. Три юных сердца бешено стучали в предвкушении крутого оттяга. Пацаны стояли на верхней палубе и смотрели на медленно приближающееся селение. Афанас обещал встретить их на пристани. Генка курил одну сигарету за другой и нетерпеливо приплясывал на месте.
Хорошо-то как!!!  Вот и подходит к концу монотонное плавание на старой посудине. Пацанам не терпелось. Для молодых организмов ничегонеделание на срок более получаса – смерти подобно.
Вот, наконец, показалась деревенская пристань. Сама деревня стояла на возвышении и к ней от пристани вели несколько широких тропинок и автомобильная колея.
Катер причалил, и мужик в засаленной майке спустил трап. Афанас не обманул. Он сидел на деревянной лавочке около билетной кассы и нетерпеливо поглядывал на спускающихся пассажиров.
Первым на берег ступил Женька.
- Здорово, брателло,  знакомься, это мои кореша – Егорка и Генка.
- Добро пожаловать, - проговорил Афанас, - пойдем ко мне пожрем чего-нибудь, а там посмотрим.
И они засеменили друг за другом по тропинке к жилым домам. Дома, в основном, были старые. Многие уже скособочились. На лавочках сидели древние бабки в синих и черных платках, прищурившись и приоткрыв рты, смотрели на проходящих мимо. В деревнях вообще все всех знают, от мала до велика. Так что, на трех незнакомых пацанов, сопровождаемых «Афанасьевым малым», таращились во все глаза. Одна маленькая старушенция аж с лавки приподнялась и вытянула шею. Женька боролся с искушением взять кирпич побольше да запустить этой любопытной ведьме промеж глаз, но держался, как настоящий пионер за сиську вожатой.
Они прошли узкой, извилистой улочкой с многообещающим названием «Тумаковская» (Егорка хмыкнул и покачал головой) и вышли (конечно же, куда ж без нее) на улицу «Советская». В любом городе, в любом поселке, в любой деревне (за кишлак не отвечаю) без этой улицы – никуда.
Здесь уже было попросторнее, изредка даже машины проезжали. Возле одного из домов в кучке речного песка ковырялась девочка лет шести-семи. Длинные светлые волосы были заплетены в косу, личико было сосредоточено на очередной песочной «плюшке». Когда пацаны проходили мимо, она улыбнулась щербатым ртом и уставилась на Генку.
- Ты ей явно понравился, - резюмировал Афанас - может, дальше не пойдешь?  Любовь, она ведь такая штука – не знаешь, где встретишь.
Пацаны заржали так, что девочка бросила маленькое ведерко и помчалась через калитку домой, а, остановившись у крыльца, испуганно смотрела им вслед.
- Смотри-ка, еще и скромная какая, - подлил масла в огонь Миха.
- Да пошли вы в жопу, дятлы, - Геныч улыбнулся и махнул рукой в их сторону.
А Егорка, по привычке, начал определять будущее этой немытой маленькой девчонки:
«Играй, «пипеточка», пока не подросла. А пройдет лет пять-семь, приедут такие же гости, как мы (а, может быть, мы сами и приедем) и «погоняют» тебе «кариес» прямо у того вон сарая. Играй, «пипеточка», лепи булки из песка (пока твои не разлепили)».   Добрый мальчик, Егорка, вышагивал с корешами по улице и жмурился на почти полуденное солнышко. Возле водяной колонки «телка» лет пятнадцати набирала воду в оцинкованное ведро и исподлобья смотрела на проходивших мимо пацанов. Генка уже сделал шаг в ее сторону, но Афанас дернул его за руку обратно.
- Эту нельзя, - подождите, озабоченные, до вечера хоть.
Около дома с номером 11, прямо у забора стоял видавший виды ГАЗ-53. Из-под него торчали ноги, обутые в стоптанные кирзачи, и раздавался несусветный мат.
Миха подошел к ногам, присел на корточки и заглянул под раму:
- Здорово, дядь Петь.
Ноги перевернулись пятками вверх и стали выкарабкиваться наружу. Вот показалась синяя фуфайка и всклокоченная голова.  Перед пацанами предстала чумазая рожа лет сорока от роду.
- О! здоро;во, Мишель, как жизнь? А я, вот, с тарантасом своим третий день вожусь. Михалыч никак запчасти не привезет.
- Дядь Петь, у меня дело. Нужен пузырь самогона. Сам знаешь, Сучиха мне не даст. Сходи, будь другом.
- Эт всегда, пожалуйста. Давай монеты.
Афанас вынул из кармана рублевые бумажки и, отсчитав пять штук, протянул Дяде Пете. Тот сунул их в карман, подмигнул весело и зашагал по улице.
Дяди Пети не было минут пять. Он вырулил из калитки Сучихи и, придерживая рукой правый карман телогрейки, полурысью понесся к пацанам.
- Спасибо тебе, Дядь Петь, - Афанас чуть не поклонился шоферюге, -  без тебя тяжко было бы. Ко мне вот друзья пожаловали в гости. Сам знаешь надо…
- Да ладно тебе Мишель, я не понимаю что ли? Сам с двенадцати лет у бабки самогон тырил. Вы мне это… плесните, башка болит - сил нету.
- Базара нет.
 Дядя Петя достал из кармана пятидесятиграммовый стакан.
Афанас вытащил пробку из бутылки и налил вонючего самогона до «краев». Счастливый шоферюга опрокинул его и довольно крякнул.
- А вы чего? – спросил он пацанов.
- Мы лучше дома, - сказал за всех Афанас, - ты не в обиде Дядь Петь? Всё, ладушки?
- Обижаешь, Мишель, - я и тебя, и батю твоего всегда уважал. Он, хоть и мент, конечно, но мужик справедливый…
- Ладно, - прервал его Миха, - У нас еще дел полно, а тебе желаю скорей тарантас свой доделать.
Пацаны попрощались с Дядей Петей и побрели к дому Афанаса.
Дом, конечно, был добротный. Двухэтажный, с громадной крышей, он резко отличался от соседских.
Афанас открыл калитку, и друзья вошли во двор. Двор был  просторный. В дальнем правом углу стоял новенький сарай, а рядом – самый настоящий деревенский туалет. Прямо перед домом был красивый палисадник, засаженный цветами, а в правом ближнем углу стояла деревянная беседка.
Пацаны зашли в беседку и закурили.
- Ну, Мишель, какие планы? – спросил Женька.
Миха ответил:
- Отдых я вам гарантирую по полной программе. Потом месяц «чпоньк» вставать не будет. А сейчас я закуску принесу и стаканы. Афанас скрылся в доме.
- Многообещающее заявление, -  Генка откинулся на спинку скамейки.
- Мишель врать не будет, - сказал Женька.
- Все лучше, чем дома сидеть, лично мне по кайфу.
Афанас вышел из дома с двумя тарелками и стаканом.
- А твой батя ничего не скажет, что мы бухаем здесь? – спросил его Генка.
- Его нет сейчас, уехал куда-то.
На тарелках оказались котлеты и колбаса.
- Вот это по-нашему, - застучал ладонями по коленям Генка, - под такую закусь хоть литр высадить можно.
- Щас пока рано литр, - насупился Афанас, - а то потом хоть самих «чпонькать» будет можно. Сейчас по чуть-чуть, потом в клубе добавим.
- А во сколько клуб открывается? – спросил Женька.
- В восемь. Еще времени полно. Выспаться даже можно.
- Может это… - Генка смотрел вниз, - Может, пойдем кого-нибудь жахнем?
- Да потерпи ты, жахальщик, - Афанас недоуменно посмотрел на Генку, а потом, обратившись к Женьке с Игорем, спросил:
- Он всегда у вас такой нетерпеливый?
Пацаны кивнули.
- Ну, тогда не знаю. Прям, страшно за него.
- Да ладно вам!!! – рассмеялся Генка, - тоже мне целки семиабортные нашлись.
Женька свернулся калачиком на лавке.
-Ладно, пацаны, - сказал Афанас, - давайте поспим до вечера. Силы нам еще пригодятся.
Игорь прилег на соседней лавке, а Генка облюбовал широкий стол на террасе, бросил на него какое-то пальто и  улегся там.
Они проспали до шести вечера. Игорь проснулся первым и разбудил Женьку. Они покурили и пошли к бочке с водой, стоявшей неподалеку, освежиться.
- Пойдем, Геныча разбудим, - сказал Игорь, намочив водой непослушный вихор на башке.
Геныч и не думал просыпаться. Он весь замотался в пальто. Замерз, наверное. Женька принес с улицы соломинку и начал щекотать ему нос. Генка недовольно замычал, потом перевернулся на бок и пробурчал:
- Маш, ну отстань, я спать хочу. - Вставай Манюня.
Генка повернулся на спину, открыл глаза и мутным взглядом уставился на друзей.
- Опять вы, и так в тюрьме надоели.
- Вставай, зэк недоделанный. Там во дворе бочка с водой стоит. Иди, умойся, а то все «телки» от тебя поразбегаются.
- Куда им тут бежать-то?
- Проснулись? Это хорошо, - проговорил Афанас, сейчас перекусим и пойдем в клуб.
Никто не возражал.
Клуб находился через две улицы от дома Афанаса. Это было двухэтажное здание серого цвета с ржавыми решетками на окнах. Деревянные двери распахнуты настежь и снаружи было видно, как внутри моргает всеми цветами радуги цветомузыка.
Наша троица вместе с Афанасом вошли внутрь. В дальнем конце зала находился невысокий подиум с диджейским пультом и мощными колонками. Возле пульта сидели три пацана и о чем-то спорили. Слева и справа вдоль стен стояли ряды кресел из кожзаменителя. С правой стороны сидели в вальяжных позах два пацана и больше – никого.
Афанас свернул к правой стороне и подошел к пацанам.
 - Здорово, безобразники, знакомьтесь, это мои друзья – Женька Никанор, Геныч и Егорка. А это – он показал рукой на сидящих – Никита и Тарас.
В клуб вошли две "телки".
Одна была в зеленой ветровке и узких черных брюках, а вторая была одета в черную мини юбку и теплую, синюю водолазку.
- Вот и жертва, - сказал Афанас, - долго ждать не пришлось.
 Генка заметно оживился.
«Телки» осмотрелись вокруг. Та, что в юбке, заметив Афанаса, напряглась. Они сели на противоположной стороне и уставились на пацанов.
Афанас закурил и пошел, широко расставляя ноги, к вновь прибывшим. Присев рядом с той, которая была в юбке, он начал что-то ей говорить, показывая на пятерых пацанов. Она вскочила и хотела уйти, но Афанас ее удержал и усадил обратно в кресло. Из-за того, что громко играла музыка, не было слышно их разговора. Вторая «телка» тревожно поглядывала на Афанаса.  Вот «юбка» потупилась, будто бы смирившись со своей участью.
Афанас оставил девчонок и пошел обратно через зал.      
- Все нормально, - сказал он, плюхаясь обратно на свое место, - надо пузырь самогона достать. На сухую, говорит, не пойдет.
Никита встал и исчез за дверями клуба.
- Чего это он? – спросил Женька.
- Сейчас, наверно, пузырь притащит. Этот чертяка, если речь идет о «чпоньке», что хочешь достанет.
«Телки» поглядывали в их сторону.
- Сейчас мы ей нальем грамм двести, и ей будет все равно куда идти и что делать, - сказал Афанас.
- А вторая что? – спросил Игорь.
- Вторую не будем трогать. Светка всех ублажит в лучшем виде, не первый раз.
Никитос пришел через пятнадцать минут с сияющим от счастья лицом и оттопыривающимся карманом куртки.
Афанас поманил пальцем Светку-Юбку. Она покорно подошла к нему, стараясь не смотреть на пацанов. Афанас встал, взял Светку за руку и повел к выходу, махнув друзьям рукой, чтобы тоже выходили. Выйдя на крыльцо, компания расположилась на ступенях.
- Сколько вас будет? – спросила Светка.
- Шестеро, - ответил Афанас.
- Афонь, ты спятил? Много!!!
- Ни хрена с тобой не будет. Как будто в первый раз.
Светка опорожнила стакан и понюхала рукав своей водолазки.
- Ладно, куда пойдем? – обреченно спросила она.
- Вот это другой базар, - Афанас обнял ее и погладил по голове, - пойдем в посадку, чтобы меньше народа нас видели, а то, сама знаешь, на хвост прыгнуть каждый готов.
- Какие на хрен хвосты!? – взбеленилась Светка, - И так вас народу до «чпонька»!!!
Игорь сидел на корточках позади нее и держал над ее головой рожки из двух пальцев.
Светка захмелела и попросила сигарету. Тарас протянул ей сигарету и зажег спичку.
- Свет, давай еще бухни, и пойдем. Быстрее начнем, быстрее закончим, - Афанас явно торопился.
Светка выпила еще стакан, докурила сигарету и встала на ноги. Они все вместе пошли по проселочной дороге в направлении посадки. Светка шла посередине как основное действующее лицо.
Вот они дошли до края посадки и слегка углубились в нее.
- Все, дальше не пойду, - сказала Светка, и вся куча юных ебарей-бойскаутов остановилась.
Тарас снял с себя телогрейку (он, наверное, всегда в ней ходил… так, на всякий случай) и бросил ее на траву.
- Прошу Вас, мадам, - проговорил он голосом придворного лакея.
Светка сняла с себя юбку, разулась, сняла трусы и легла на фуфайку, раздвинув ноги.
Ну, Светка!!! Ну, дает!!! – подумал Игорь, - Наверно давно так на фуфайках валяется.
- Водолазку тоже снимай, - сказал Афанас, - сиськи твои хочу видеть.
- Афонь, хорош наглеть, холодно же, - пробовала возразить Светка, но, посмотрев на Афанаса, разделась до конца.
Маленькие сиськи с темными сосками в сгущавшейся темноте были очень похожи на глаза на какой-то здоровенной роже.
Афанас хлюпал минут пятнадцать, но никак не мог «кончить». Женька уже две сигареты выкурил. Никита стоял рядом и потихоньку дрочил.
Афанас встал и довел дело до конца рукой в сторонке. Застегнув штаны, он блаженно зевнул.
Никита залез на Светку и начал тыкаться, пытаясь попасть. Светка направила, и он провел «сеанс» секунд за двадцать. Светка вдруг встала на ноги.
- Ты куда это? – удивленно спросил Афанас.
- Да все нормально, - отозвалась Светка, - пойду, поссу. Голая не убегу, не бойся.
Светка, виляя голой жопой, исчезла за кустами.
Игоря давно интересовало, что заставляет девок идти на групповуху. Одни, скорее всего, просто боятся.  Есть такие, которым это нравится, но таких мало. Проститутки зарабатывают этим деньги. Но он никак не мог понять тех, которые делают это за два стакана самогона . Это ж надо так «чпоньку» свою не любить!!!
Светка, как бледный призрак распутницы, материализовалась из темноты. Снова легла на фуфайку и неожиданно показала пальцем на Игоря:
- Давай теперь ты.
О!!! Да мы еще и выбираем!!! – подумал Игорь, - все равно мы все пройдемся да не по одному разу.
На удивление там у нее было очень даже узко. Игорь взялся за дело основательно. Разулся, снял штаны с трусами. Он то сбавлял скорость, то несся как хороший гонщик по автостраде. Светка начала тихонько постанывать. По ходу дела ей нравилось.
Он сунул грязный палец ей в рот, и она начала его посасывать. Игорь «выскочил» из нее и уселся  на грудь. Жопа ощутила приятное тепло женского тела. Он привстал и подался вперед. Она успела три раза соснуть и получила тугую струю в глотку.
- Вот это да!!! – удивлению Афанаса не было предела, - она ж не сосала никогда!!!
- Теперь будет, - сказал Игорь и на карачках пополз через Светкину голову.
Светка села на фуфайке и сплюнула в траву. Потом встала на четвереньки и прогнула спину. Женька пристроился сзади, а спереди подсуетился Тарас. Светка отработала «два смычка» и попросила ещё сигарету.
- Ну, как? – спросил Афанас, - Геныча ещё обслужишь, и тогда всё.
- Нормально, - Светка обхватила руками колени.
Геныч тоже долго «работал». Минут десять, не меньше. Афанас поссал рядом со Светкиной головой.
- Слушай, Свет, давай я тебе в рот нассу?
- Ты чё, Афонь? Не надо, - Светка не на шутку испугалась. И Афанас отвернул «чпоньк» в сторону.
Обратно шли навеселе, только Светке было не до веселья. После генкиной «балды» она шла, будто  промеж ног был зажат волейбольный мяч.
В клубе уже было полно народу. «Тёлки» отплясывали в затейливых лучах цветомузыки, виляя жопами. Пацаны сновали туда-сюда.
Откуда появился пузырь самогона, никто не знал, но все пили и закусывали жареными семечками.
- Слышь, Афанас, - сказал Женька, выплюнув шелуху от семечки, -  у вас тут все такие, как Светка?
- Не все, но есть экземпляры и получше. Я сейчас отойду на пару часиков к подруге, а вы тут отдыхайте, только без меня не чудите.
- Лады, Мишель, - сказал Игорь, - мы тут тихо, как мыши, будем сидеть.
- Ну ну, - проговорил Афанас и скрылся из виду.
Пацаны допили самогон. Никитос познакомил нашу троицу еще с несколькими местными. Было весело. Самогон сразу всех сблизил и сделал лучшими друзьями.
- Я думаю, что надо еще кого-нибудь сегодня завалить, - уверенно сказал Никита.
- Афанас запретил ведь, - ответил Женька.
- Я тащусь над вами, пацаны, - Никита замотал головой, - он что, отец вам родной? Тут вон все пацаны знают – кого можно, а кого нельзя. Скажи, Тарас?
Тарас кивнул.
«Телок» прибавилось. У Игоря после самогона во рту было такое ощущение, что туда ласточки насрали, но по голове «ударило» хорошо.
- Отойдём подальше от клуба и на дороге в засаде посидим, - предложил Никита, - «тёлка» идёт на танцы, а мы её – хвать, и в кусты.
- А тут, - Игорь показал рукой на пёструю танцующую массу, - чего, ни одной шалавы?
- Я не вижу.
Шесть человек немного отошли от клуба и спрятались в кустах. Они просидели минут двадцать, прежде чем появилась «жертва».
- Вот она, сука, - прошептал Никитос, - Миронова идёт. Такая сука!!! .
Миронова была уже рядом, когда Никита выскочил из-за кустов. Она, ничуть не испугавшись, остановилась и спросила:
- Чего тебе надо, Никитос-пылесос?
- Тебя.
- Ты чё, сдурел что-ли? - удивилась Миронова.
Подошедший сзади Женька слегка ударил её в левую почку, и Миронова осела. Остальные пацаны выскочили из кустов, схватили её и потащили в сторону, подальше от лишних глаз и ушей. Она вырывалась, но это было бесполезно. Пять рыл вцепились в неё мёртвой хваткой и за пять минут доволокли до оврага.
Никита верезжал:
- Вали ее сюда, за бугорок!!!
Миронова орала благим матом, все еще до конца не веря в то, что с ней собираются сделать. Она отбивалась, как могла, но, наконец, была повержена на землю. Попыталась подняться, но Тарас коленом придавил ей руку, вторую закрутил Женька.
- Отпустите суки!!! Ну, пожалуйста-а-а-а!!! Я скажу Генералу, он вас всех перевешает!!! – орала Миронова. И получила легкую оплеуху. Она притихла, только слегка поскуливала и всхлипывала.
Никита уже стаскивал с нее трусы.
Между ног показался треугольник черных волос.
- Давай, у кого стоит? Давай быстрей!!! – кричал Никита.
Миронова еще раз попыталась вырваться, но Женька слегка ударил ее в челюсть, и она замолчала.
- Давай пацаны, Егорка давай!!! – уже осипшим голосом орал Никита – У меня не стоит пока.
Генка первый подскочил, и начал расстегивать брюки. Миронова завизжала истошно, безнадежно, из последних сил.
- Стоять!!! -  Из-за бугра выбежал Генерал.
Тарас с Женькой как по команде откатились в разные стороны. Все, кто был, в тот момент рядом, дали стрекоча. Генерал орал, как раненый слон. Размахивал руками, словно пытаясь хоть одного поймать, но не тут-то было, рядом уже никого не было.
Игорь с Женькой остановились около забора и, схватившись за штакетины, дышали, как стадо загнанных бизонов.
- А Геныч где? – спросил Игорь.
- Не знаю, куда-то зашкерился.
Генералу был уже двадцать один год. Он был настоящий деревенский парень, среднего роста, с толстыми ляжками и внушительными кулаками. Соломенные волосы его торчали «петухами», особенно на макушке. Местная шпана его боялась, как огня. Широкая физиономия с конопатым приплюснутым носом в пьяном виде не предвещала ничего хорошего. Он всегда лупил наотмашь, не разбираясь особо, кто перед ним. Кто хоть раз ощутил на себе мощь его кулаков, больше не изъявлял ни малейшего желания столкнуться с ним вновь.
- Фу, ****ь, повезло, сбежали – отдышавшись, сказал Женька.
- Это точно, но он теперь нас искать будет – Игорь сплюнул сквозь зубы.
- Хрен с ним, мы сегодня еще ночку здесь пошляемся, а завтра с утра домой.
- Кто-то ему стуканул, - Игорь, наконец, подкурил и жадно затянулся. - вот тебе и «почпонькались». Говорят – жадность фраера сгубила. Пойдем к клубу, там Мишка  с подругой, надо как-то инцидент заминать. Нехорошо получилось, «телка» вроде не тварь. Из за этих двух ****оболов все.
И они направились в сторону клуба.
Мишка спокойно сидел на крыльце клуба и зажимался с подругой, Катькой. Игорь с Женькой подошли к ним, и присели рядом.
- Уже наслышаны о ваших сексуальных подвигах, - с ехидством сказал Мишка, и Катька прыснула, уткнувшись ему в шею.
- Какого хрена вы Миронову отловили? Генерал на нее глаз положил.
- Да Никита все. Давай, давай, у кого стоит.
Катька закатилась от смеха, даже слегка похрюкивая.
- Ладно, -  сказал Мишка, - я постараюсь замять «несчастный случай», пузырь поставлю, извинюсь за вас, но Генерал парень крутой, раз двинет по бестолковке, второго уже не надо будет.
- Извини, Мишель, что так вышло.
- Чтобы не обламываться, хочу вам один вариант предложить. Из соседней деревни сюда баба ходит по вечерам. Зовут ее Эльвира. Работает она там учительницей начальных классов. В общем, перли ее несколько раз нахоряк. Как раз сейчас должна проходить мимо оврага. Я-то занят (Катя сложила губки бантиком). Там наши архары, поди, дожидаются уже. Идите быстрей, а Генка где?
- Хрен его знает, - пожал плечами Женька, - ломанулся в кусты, как сайгак, только его и видели.
- Ладно, бегите к оврагу, Генка появится, я ему скажу, где вы.
- Лады, Миха, отдыхай, - подмигнул Игорь.
Катька забралась к Михе на колени и ножки свесила. Сидит, ими машет.
Красивая девчонка. Детское еще личико, ****ские уже глазенки…
Игорь с Женькой вприпрыжку понеслись за околицу, к оврагу. Там уже темнели три силуэта. Васька Конюх, с которым они познакомились в клубе, незнакомый какой-то пацан и Никита.
И тут успел, провокатор штопаный.
Друзья подошли, поздоровались, сказали, что от Михи Афанаса. Конюх плюнул под ноги, а потом пристально посмотрел в Женькино лицо.
- Так-так, - прошепелявил Конюх, - это кто ж у нас такой озабоченный? Кажись Никанора братан? Что же, у вас всех отодрали? До деревни добрались?
- Тихо! - зашипел Никита, - кажись, идет.
И, правда, невдалеке послышались торопливые шаги.
Она появилась!!!
Перед ними появилась девушка лет двадцати двух. Симпатичная. Вздернутый нос и поджатые губы. Растерянная улыбка и испуганные глаза.
Шаг назад.
Конюх наматывает на руку длинные волосы и тащит ее в овраг.
Темно там.
Слышны глухие удары и всхлипы.
Эльвира лежала на фуфайке Конюха и плакала.
Конюх стаскивает с нее трусы. Он обут в кирзовые сапоги. Эльвира пытается его лягнуть, но удар сапога в бок успокаивает железно.
- Давай, Никанор, - говорит Конюх.
Женька опустился перед ней на колени, спустил свои брюки с трусами и улегся у нее между ног. Долго копошился. Ничего не получалось.
- Направляй, сука! – Конюх еще раз «угостил» ее сапогом.
Эльвира направила, и Женька интенсивно задергал жопой.
Игорь вспомнил слова Афанаса о том, что ее пялили уже не в первый раз. Да уж, в деревне так. Повезло тем, кого пацаны себе в подруги определили. Остальных валят толпой.
Женька пыхтел, как паровоз, а она плакала. Вот он подпрыгнул и кончил ей на ляжку.
- Молодец, Никанор, - сказал Конюх, - делайте с ней, что хотите, только «туда» ей не «кончайте».
Игорек нашел ее трусы, дал ей, чтобы подтерла Женькину «кончиту» и пошел в атаку.
     Минут через пять подпрыгнул и он, пустив тугую струю ей на живот.
- Ну, ****ь, всю «обкончали», - Конюх злился, - что, нельзя в сторону?
Игорь надел штаны.
Ему было хорошо.
Вокруг было хорошо.
- Давай, теперь ты, Никитос. Малолетки все пройдут и с глаз долой, потом мы займемся.
Никита повалился на Эльвиру. Та попыталась его оттолкнуть, но Конюх залепил ей затрещину.
- Отпустите меня. Что вы нелюди что ли? – начала хныкать Эльвира.
- Мы-то нормальные люди, - изрек Конюх, - а ты шалава. Что, не ясно?
Никита двигался медленно, наслаждаясь моментом. Конюху это очень не понравилось, и он решил ускорить процесс. Он подошел сзади и поставил ногу (обутую в кирзовый сапог, конечно) ему на задницу и начал давить, заставляя двигаться быстрее. Раздался дружный ржач.
- Конюх, сука, отпусти!!! - орал Никита.
- Я ж говорил, чтобы быстрее, а ты что делаешь? – Конюх крутил ногой на Никитиной заднице, - с женой будешь по два часа барахтаться.
- Конюх!!! Убирай ногу, «кончаю»!!!! – завопил Никитос.
Вася убрал ногу, и Никита еле успел «выскочить» из «мохнатого несчастья» Эльвиры.
- Ладно, - сказал Конюх, - валите теперь отсюда.
Никита надел штаны и помчался в темноту. Игорь с Женькой постояли, покурили и тоже пошли к деревне.
Они подошли к клубу, но там уже никого не было. Все было закрыто.
- Ну, Афанас, ну кадр! – возмутился Игорь, - а ночевать где?
- Здесь где-то заброшенный дом есть, - сказал Женька, - я видел сегодня днем еще. Давай туда залезем, переночуем, а утром на первом катере домой.
Игорь согласился.
Дом действительно был заброшенным. В окнах не было стекол и крыша того и гляди провалится. Пацаны, по очереди, забрались через окно внутрь.
Почему не через дверь?
«Чпоньк» знает.
Внутри воняло ужасно. Моча и кал – пропал Байкал.
Они посветили спичками.
Мебели не было, только в углу стоял старый-престарый, дырявый-предырявый, грязный-прегрязный диван.
Добро пожаловать в номера!
- Мне интересно, где Генка?
Генка отбежал метров пятьдесят, оглянулся назад, а там уже никого не было. Только разъяренный Генерал кричал на всю деревню, да Миронова сидела на земле и рыдала. «Ну, теперь конец», - подумал Генка, - живыми отсюда не выбраться.
Куда идти?
Конечно в клуб. Там же Миха Афанас, да и Женька с Игорьком, наверное, туда подались.
Геныч присел на траву у обочины.
Она шла по улице, темным силуэтом мелькая у обочины. Качало ее, бедную, словно былинку в поле.
Она шла, тихо бормоча себе под нос и изредка выкрикивая, что Федька козел.
Генке все стало понятно. «Телка» надралась на танцах, а какой-то Федька не пошел ее провожать и теперь «жарит» кого-нибудь другого…
- Девушка! – Генка загородил ей дорогу.
- Ты кто такой? – заплетающимся языком проговорила «телка».
- Можно с Вами познакомиться?
Она зашлась прокуренным смехом.
- Срули с дороги, гондон штопаный.
- Девушка, почему Вы так со мной разговариваете? Я хочу с Вами познакомиться.
- Я с пидорасами не знакомлюсь, уйди с дороги.
Генка позеленел. Чтобы «телка» так разговаривала с ним!!! 
- Мой «пидорас» в рот тебе не влезет! – осклабился Генка и подошел к ней вплотную.
Удар в нос сбил ее с ног.  Лежа на боку, она закрыла лицо руками.
- Че, сука, нравится? – он взял ее за руку и дернул так, что чуть не оторвал, - ты че со мной так разговариваешь? Хозяйка бессмертной чпоньки?!!!
«Телка» молчала, злобно посматривая на своего нового знакомого. Она шевелила губами, словно пытаясь вынуть из зуба, застрявшее там мясо, и плевала на землю….
Женька поежился и полез за сигаретой.
- Дай и мне, - сказал Игорь.
- Да, гостиница люкс.
- Ты предлагаешь на улице ночевать?
- До утра как-нибудь перекантуемся.
Женька покурил, завалился к стенке и сразу захрапел. Игорь прилег с краю. Явно не спалось. Вспомнился Борзый. Где теперь Борзый? Сидит Борзый. Почти полгода оттрубил.
Потом он подумал про Эльвиру.
Теперь Конюх ей «порки учиняет».
А потом она, может, уедет из деревни, выйдет замуж, нарожает детишек и будет все у нее хорошо. А, может, так и будут чпонькать…
Геныч шагал, насвистывая, забыв совсем про борзую «телку». Проходя мимо одного из домов, он увидел за забором дерево, жутко напоминающее яблоню с висящими на ней яблоками. Он подошел к забору. Пригляделся. Точно яблоня. Оглянувшись по сторонам, он полез через забор.
Спрыгнув на землю, он еще раз огляделся, Все тихо. Подойдя к яблоне, слегка ее потряс. Зрелые плоды сразу же полетели вниз.
Генка обрадовался и начал рассовывать добычу по карманам.
Она появилась неожиданно!!!!!!
Высушенная годами старуха в платке и черных одеждах бодро двигалась в направлении Генки с массивной дубиной в руках.
«А я ее всегда с косой представлял», – подумал Генка и рванул к забору. В момент, перемахнув через него и, потеряв несколько яблок, он помчался по улице подальше от жадной старухи.
И не спится ведь старой кошелке. Генка остановился, достал из кармана одно из трех уцелевших яблок, обтер его о штаны и смачно укусил.
Так. От бабушки ушел. Не хватало еще какому-нибудь дедушке на глаза попасться.
Прям колобок какой-то.
Запустив огрызок на чей-то огород, он поплелся дальше.
«В клубе теперь, наверно, Игореха с Жекой и Афанас»- подумал Генка.
И тут невдалеке показалось знакомое здание клуба.
Наконец-то!!!!!
А клуб был закрыт…
Генка вспомнил, что за клубом есть беседка.
Низко опущенная  голова с длинными волосами то выныривала между прутьев беседки наружу, то исчезала внутри. И все это сопровождалось охами да вздохами.
И здесь «чпонькаются». Да что ж такое-то!?
Генка спрятался за березу и молча наблюдал за происходящим. Вот голова последний раз выскочила и исчезла внутри беседки. Геныч не спеша, подошел. Афанас сидел и курил на лавочке, а Катюха поправляла кофту и расчесывалась.
- Здорово, - громко пробасил Генка, - не помешал?
Катька отвернулась в сторону.
- Ты чего это припозднился? – спросил Афанас.
- Да так, дела задержали. А мои-то где?
- Какие на хрен дела? От Генерала Бегал? Жека с Игорьком уже бабу, наверно, пялят в овраге. Ладно, «прочпонькал» ты свое счастье. Сейчас домой пойдем.
Они посидели еще немного, и пошли провожать Катьку до дома, а потом пошли к Афанасу домой…
Женька зашевелился и вскочил с дивана.
- Ты чего это? – спросил Игорь.
- Холодно.
- А чего делать?
- Пойдем к Афанасу, постучим в окно, может, проснется.
- Давай, а то – правда, холодно.
Они выбрались из заброшенного дома, и пошли к Афанасу. С задвижкой на калитке справились сразу, и зашли во двор. В комнате Афанаса горел свет. Женька осторожно постучал в окно. Афанас отодвинул шторку и прижал рожу к стеклу, расплющив нос. Потом открылась входная дверь, и на террасе зажегся свет. Пацаны услышали тихий свист. Они зашли в дверь, и прошли, стараясь не шуметь, в комнату Афанаса.
Генка сидел на стуле и беспокойно помахивал ногой.
- О!!! Бля!!! – обрадовался Женька, - вот он где, а мы все бошки поломали, не знали, что и думать. Ты где был-то?
- После того, как Генерал всех распугал, - ответил Генка, - я немного отбежал и присел на обочину дороги дух перевести. Вдруг вижу, идет пьяная «телка» и что-то бормочет про какого-то Федьку. Я к ней подкатил познакомиться, а она меня «чпоньками» обложила и пидорасом назвала.
- А как выглядела телка? – напрягся Афанас.
- Ростом небольшая, темная вроде, там темно было.
- И что дальше?
- Я это терпеть не стал, естественно. Настучал ей по роже Будет знать, как правильно разговаривать.
- Ну вы, ****ь, даёте!!! Ладно, Миронову чуть не отконфетюрили. Это еще пол беды. Можно было замять. Но Вике Михайловской в бубен настучать!!! Она подруга Федьки Чулана. А Федька Чулан у нас в деревне, как Папа Римский в Ватикане. Вам деваться некуда. Они уже сто процентов в засаде сидят и ждут, не дождутся. Все равно на пристань припретесь. Там вас и утопят!!! Да и меня вместе с вами, чтобы не привозил больше кого не надо!!! Мне-то теперь  что прикажете делать? Вся деревня узнает, что мои гости Вику побили. Чулан от нее без ума вообще. Свадьба скоро должна быть. В общем, так: первый катер в шесть утра. Чулан человек пять здоровых мужиков приведет. Они вас быстро угондошат, если попадетесь. Я ничем вам помочь не могу. Сейчас время без пятнадцати пять. У меня тут картошка с мясом в сковородке со вчерашнего вечера осталась. Сейчас разогрею. Пожрете да вперед на пристань.
- Спасибо, Афанас, ты настоящий кореш, - сказал Игорь. Будем пробираться на катер.
Через десять мину Афанас принёс сковородку дымящейся картошки.
- Давай, налетай, - сказал он и поставил сковородку на стол.
 Картофан был знатный, с кусочками жареной свинины. Запах стоял обалденный. Игорь чуть слюной не подавился и  поспешил к столу. Женька с Генкой тоже сразу потянулись.      После картошки сразу захотелось спать, но скоро катер и нужно идти на пристань.
- Ладно, пацаны, вам пора, - сказал Афанас после того, как взглянул на часы.
5:25.
Афанас осторожно открыл входную дверь и высунулся наружу. Повертев головой, он втянулся обратно:
- Все вроде тихо. Давай по одному.
Друзья один за другим на цыпочках пробрались к калитке. Женька отодвинул щеколду и выскользнул за пределы безопасной зоны. Когда Игорь последним выбрался наружу, Афанас тихонько сказал:
- Ни пуха, ни пера вам пацаны.
- Спасибо, Мишель, к черту, - Игорь прикрыл за собой калитку.
5:30.
На улице только начало светать, но и так было видно, что в засаде никто не сидел.
- Давай по Советской не пойдем, - прошептал Женька, - уж больно улица широка.
Они свернули в ближайший переулочек, и пошли, тревожно вертя головами по сторонам.
Петух закукарекал так, что беглецы чуть не попадали на землю.
- Ах, ты, пидор пернатый, – пробасил Генка, - если бы не дела, я б тебя обязательно поймал и «очком» на штакетину насадил.
Они прошли весь незнакомый переулок, и подошли к околице.
- Давай, наверно, вдоль околицы пойдем, так верней будет, - предложил Женька.
И вновь никто не возражал.
Три неясных в утреннем мороке тени заскользили вдоль деревенской околицы.
Игорь наступил на что-то мягкое, и оно чвакнуло под ногой. Вонь пошла такая, что он, зажав нос, чуть не блеванул.
- Да что ж это такое-то!!! Какие пидорасы срать за околицу ходят??? Чего тут у них насрать больше негде??? – Игорь возмущался, стараясь не перейти на крик, и вытирал о траву кроссовок.
5:40.
Оставалось двадцать минут до отправления катера. Идти еще было прилично, и они прибавили шагу. Без приключений они добрались до ближайшей тропинки, ведущей на пристань, и начали спускаться вниз.
5:45.
Впереди показались очертания деревенской пристани и полная тишина, и пустота возле нее. Хотя две сгорбленные фигуры все же сидели на лавочке.
Друзья остановились.
Кто это может быть? Вполне вероятно, что просто пассажиры, а если…
- Чего будем делать, граждане беглецы? – спросил Генка.
Они присели на землю, прямо на тропинке. А тем временем становилось все светлее.
- Я предлагаю всем вместе подойти и, если что, прорываться. Может, пассажиры будут все-таки, и Чулан этот ****ский не посмеет нас при них бить, - Женька сидел на жопе, согнув колени и положив на них руки.
На что Игорь ответил:
- Нет, так не пойдет. Если их много, они нас все равно забьют.. Я пойду один, а вы сидите, и пока не высовывайтесь. Если они там, я постараюсь их отвлечь, а если нет – махну рукой.
- Лучше я пойду, - вмешался Генка, - из-за меня весь этот сыр-бор, мне и отвечать.
- Я знаю, что делать, - Игорь встал и пошел вниз по тропинке, - Не дрейфьте братцы, все будет хорошо.
Генка с Женькой тревожно смотрели вслед другу.
Вот Игореха подошел к пристани. Те, что сидели на лавочке, не обратили на него никакого внимаия. Значит – не те. Игорь «рисанулся» на видном месте и уже хотел махнуть рукой пацанам, как вдруг, откуда ни возьмись к нему подошли двое одетых в телогрейки здоровых мужиков. Женька с Генкой приготовились рвануть на помощь и сжали кулаки.
- Здорово друг, - сказал один из верзил, - Куда путь держишь?
- Да вот, - пожал плечами Игорь, - домой собрался.
Мужик засунул в рот сигарету.
5:55.
А не ты ли приехал вчера с друзьями, - спросил второй мужик.
- Я, кто ж еще? – Игорь тоже закурил.
- До нас молва долетела, что вели вы себя плохо.
- Ну, это как посмотреть, - ответил Игорь, растягивая слова.
5:57.
Один из пассажиров посмотрел на часы и оживился.
Игорь, ткнув «бычком» в рожу одному и саданув промеж ног другому мужику, пустился бежать вдоль реки подальше от пристани.
Тот, который получил по яйцам, повалился на землю и заревел как раненый медведь, а другой, прижимая ладонь к щеке, бросился за Игорем.
Игорь увидел, что наперерез ему по лугу бежит еще один. Он понял, что ему не убежать и свернул влево к воде. Не сбавляя скорости, он оттолкнулся от скользкого берега и прыгнул в воду, сверкнув напоследок кроссовками.
Мужики в замешательстве стояли у берега и смотрели на воду. Игорь не всплывал. Утоп что ли?
В это время Генка с Женькой выскочили на утоптанную площадку перед пристанью. Мужик с отбитыми яйцами уже встал на колени. Женька подскочил к нему и со словами «На тебе, Васенька, не делай так больше» со всего маху залепил ногой по роже. Тот только крякнул и завалился на бок.
Катер дал сигнал к отплытию.
Пацаны проскочили, как сайгаки по трапу на палубу. Женька побежал на корму и во все глаза глядел на воду.
Где же Егорка?
Игорь вынырнул метров через восемь по направлению к катеру и изо всех сил поплыл.
Женька увидел друга и побежал в капитанскую рубку. Распахнув дверь, он залетел внутрь.
- Дядь, подожди секунду, у меня друг за бортом, - запыхавшимся голосом попросил Женька.
- Вы чего там, сдурели что ли? У меня ж график.
- Ну, пожалуйста, подождите, а то ведь утопнет.
- Ладно, иди, брось ему спасательный круг, - сдался капитан.
Женька пулей выскочил из рубки и помчался вниз. Сняв со штыря спасательный круг, он бросил его в воду и заорал:
- Игореха!!! Давай быстрей!!! Цепляйся за круг!!!
«За такую крейсерскую скорость я бы на олимпиаде, наверно, золото взял»- подумал Игорь, гребя руками и ногами. Он увидел, как Женька бросает спасательный круг.
В это время прижженный «бычком» мужик  с напарником разгадали намерения приезжих сопляков и ломанулись обратно к катеру.
Игорь, наконец, вцепился в спасательный круг и Женька начал тащить его за веревку.
- Залазь, ихтиандр хренов, - радости друзей не было предела. Ухватив его за обе руки, они выволокли мокрого Игоря на палубу.
Катер отчалил от пристани и повез друзей домой.
Прижженный с приятелями выскочили на причал, но им было уже не догнать малолетних гастролеров. Генка с Женькой ржали, а Игорь, стуча зубами, смотрел на них и тоже улыбался.


Аутодафе.

«Восход» ревел из последних сил, неся на себе троих подвыпивших придурков..Игорь крепко держал руль мотоцикла и отлично видел дорогу, но какая-то пестрая курица так резко бросилась под колеса, что ему оставалось только переехать ее и все.
Они остановились и заглушили мотор. Курица, оттопырив левое крыло, нарезала круги вокруг места происшествия. Женька подскочил к ней, схватил за шею и сжал со всей силы. У курицы открылся клюв, а крыло отчаянно хлопало.
- Ты чё с ней делаешь? - спросил удивленный Игорь.
- Пацаны, я лично жрать хочу, а тут ужин-самоубийца сам под колеса прыгнул. Щас задушу ее и все. Общиплем да пожарим. Первый раз что ли?
- По-моему она совсем не хочет душиться, - заметил Генка, - давай ее утопим. Вон железная бочка у забора стоит. С водой, наверно.
Женька подбежал к бочке и сходу сунул курицу в воду. Та успокоилась и перестала дергаться.
- Давайте общиплем ее, - Женька вынул курицу из бочки и бросил на землю, но та тотчас вскочила и дала деру вдоль улицы.
Все трое кинулись за ней, и беглянка была поймана.
- Вы как маленькие, - сказал запыхавшийся Игорь, - Кур не душат и не топят. Им отрубают головы. Башку на пенек. Бац и все.
- Где ж теперь топор то искать? – Генка повертел головой по сторонам.
- Там, где дрова рубят, дорогой друг, - ласково произнес Игорь и указал на кучу березовых пеньков.
Топора там не было, зато, сиротливо прислоненный к лавочке, стоял колун.
- Колун тоже подойдет, - заверил Женька, - Давай, кто будет рубить?
- Ты в красной рубахе, значит – тебе и рубить, - Игорь показал пальцем на Генку.
- Это почему это?
- Ты че, фильмы не смотрел про казни?
- Смотрел и че?
- А то, что палачи там все ходят в красных рубахах навыпуск.
- Хорош бакланить, - сказал Женька, - давай руби ее и все. Жрать охота больше, чем чпонькаться.
Генка взял курицу за ноги и положил на пенек. Высокий замах и колун вместе с куриной башкой исчез внутри трухлявого пня. Снаружи осталось тело с поднятыми вверх ногами. Ноги дергались.
Она была жива!!!
- Да что же это такое-то?! - Генка начал лупить настырную курицу. Потом вытер об траву обосранные кулаки и успокоился.
- Геныч, давай, ломай пенек, - нетерпеливо сказал Женька.
Когда Генка разломил пенек на две части и вытащил оттуда курицу, голова бедной птицы болталась на тоненькой полоске кожи, кое-где покрытой остатками перьев. Правый глаз смотрел немного с укоризной, а левый так и остался внутри бракованной плахи.
Она была жива!!!
- Пацаны, как ее убить? – чуть не плача воскликнул Женька, - эта сволочь никак не хочет умирать. Разжигайте костер. Я этой птичке аутодафе устрою. Пусть даже не надеется.
Женька начал рвать на ней перья, как морковь на бабкиной грядке по осени.
Спустя сорок минут пацаны сидели у догорающего костра и догладывали кости пернатой «Зои Космодемьянской».


Сама так хотела.

- Да, да! Давай, Игорюша! Пронзи меня насквозь своим молоденьким «стволом»! – кричала слегка траченная молью баба, впившись ногтями в Егоркины ягодицы, - Сделай так, чтоб я неделю ходить не могла!
«Да уж, - думал Игорь, вдыхая удушающий запах перегара, - сделаешь тебя. Полчаса уже «чпоньк» как гвоздь в стакане болтается. Ни берега, ни дна не видно. А ещё говорят – женщины  -  натуры не глубокие».
Игорю ужасно хотелось ссать, но бабёнка не отпускала его ни на секунду.
Так ведь и лопнуть можно!!!
- Игорюша, я устала, давай «раком», - прошептала горячими губами тетка.
Игорь поднялся с нее, встал на колени и в ожидании чуда почесывал опадающую залупу. «Чудо» противно чвакнуло и предстало перед ним, изрядно пованивая, покрытое нехорошими белыми выделениями.
Ну, все, триппер обеспечен.
Только он «чпоньк» в  вонючее «дупло» пристроил, как пронзительно зазвенел дверной звонок. Игорь от неожиданности весь мурашками покрылся.
- Это кто, мать твою?
- Наверное, муж пришел.
- Ты чё, бля, не сказала, что он может прийти?
- Да я сама не знала. Он никогда так рано не приходил.
- И чего теперь делать? С балкона сигать?
- Куда сигать-то? Пятый этаж. Забыл?
- Ну, все, приехали. А может в шкаф?
- Давай в плательный залезай. Там моими шмотками прикроешься.
Игорь голышом забрался в шкаф, а бабенка кинула следом его вещи.
- Сиди, Казанова, и чихать не вздумай.
Из-за полосатого платья высунулась рука, сжатая в кулак, с поднятым вверх большим пальцем.
Еще два раза пиликнул звонок, прежде чем дверь открылась. Игорю было все отлично слышно. Мужской голос спросил, почему она так долго не открывала, а она что-то тараторила  ему про ванну, что из-за льющейся воды не было слышно звонка  и всю такую лабуду. Наконец они ушли на кухню, и там загремела посуда.
«Вот попал!!! И долго теперь здесь сидеть?!  Теперь придется ждать, пока этот буйвол не уснет. А если его «чпонькаться» приспичит? Тогда еще полночи провозятся. Эх, говорила мама – не водись, Игорюша, с взрослыми тетями. У них жопы вонючие да мужья злые. Не послушал Игорюша маму и сидит теперь Игорюша в шкафу, женскими трусами заваленный.
На кухне послышался раскатистый смех.
«Смеется, «сохатый». И вонючка его тоже хихикает. Ты, падла, ему еще анекдот расскажи про мужа, который из командировки раньше времени приехал. Бля, ссать хочу, не могу больше. Ну не в шкафу же».
Он приоткрыл створку и высунул наружу белобрысую голову. Парочка продолжала ворковать на кухне за стеклянной дверью. Выбравшись из шкафа, Игорь на цыпочках пошел к туалету, но в этот момент кухонная дверь открылась, и прямо на него шагнул мужик в желтой рубахе.
 Голый Игорь и будущий его палач, душегуб и мучитель застыли, глядя друг на друга. Но коллапс длился недолго. Ноздри мужика раздулись, а подбородок мелко задрожал. Игорь бросился в большую комнату, посреди которой стоял внушительных размеров лакированный круглый стол. Бегая за «шалунишкой» вокруг стола, мужик отчаянно пытался схватить его, но Игорь всякий раз уворачивался.
Игорь увидел, как бабенка указывает ему пальцем на входную дверь. Он выбежал в прихожую.
Дверь была распахнута настежь!!!
Послав на прощанье воздушный поцелуй старой «кошелке», Игорь выскочил на лестничную площадку и помчался по ступенькам вниз, сверкая голой жопой в лучах заходящего солнца, проникающих в окна подъезда.
Ура!!! Свобода!!!
Он чуть не сбил с ног заходившую в подъезд тетку с авоськой помидоров. Та громко вскрикнула и зажала свой рот рукой.
Пробежав метров сто, он остановился у густого кустарника и пустил мощную струю мочи, громко при этом пернув.
Спавший рядом серый кот, вскочил на лапы и прыгнул в кусты, но Игорь все же успел его обоссать.
«Да, с голыми яйцами по городу долго не набегаешь» - думал Егорка, стряхивая последние «янтарные капли», - а до дома, как до Пекина «раком».
- Я знала, что ты всегда был ко мне неравнодушен, но не до такой же степени...
Игорь повернул голову почти на сто восемьдесят градусов.
- Вот он весь, Егоров. Где лицо, там обязательно задница, - на него смотрела и улыбалась его бывшая одноклассница Ольга Боброва, - И куда ж мы в таком шикарном наряде собрались? Никак на свидание?
- Боброва, ты как тут оказалась? Следила что ли?
- Вообще-то я тут живу. Кота своего ищу. Серый такой. Ты не видел?
- Нет… не видел, - прокашлялся Игорь.
- Ты знаешь, мне кажется, чтобы пописать – не стоило столько одежды снимать…
- Боброва, будь другом, помоги.
- Это, интересно, как? Тоже раздеться из солидарности и помочиться?
- Было бы неплохо, но хотя бы вынеси что-нибудь – мудя прикрыть.
- О, нет!!! О твоих мудях по школе легенды ходят, а тут такое счастье – воочию лицезреть.
- Оль, ну хватит издеваться.
- Ладно, вон видишь второй подъезд слева? Это мой. Забегай туда и поднимайся на четвертый этаж. Только постарайся, чтобы тебя никто не видел. Если мать узнает, что ко мне голые пацаны на ночь глядя забегают, мне не поздоровится.
- А дома никого, что ли?
- Нет, мать с отцом к бабке в деревню уехали, а кот, сволочь, пропал куда-то.
Игорь, прикрыв руками «легендарные» мудя, пулей заскочил в подъезд. Он поднялся на четвертый этаж и прижался спиной к стене. Послышались легкие шаги, и появилась Боброва. Она открыла обитую коричневым дермантином дверь и впустила Игоря в квартиру.
- Кому скажи – не поверят. Бывшая беда школы и заноза в заднице всех учителей, легендарный Егорка, сидит голышом на моем диване, - улыбнулась Ольга и, порывшись в гардеробе, кинула Игорю спортивные штаны с вытянутыми коленками, - надевай коварный соблазнитель.
Игорь натянул штаны и прошел на кухню. Боброва пошла вслед за ним.
- Спасибо тебе, Боброва.
- Да ладно, мне дырявые штаны не жалко.
Игорь неожиданно прижал ее к себе и поцеловал в губы. Она и не думала сопротивляться. Егорка задрал ее юбку, стянул трусы и  посадил на стол. «Чпоньк» почувствовал упругое препятствие, он надавил чуть сильнее и Ольга тихо застонала. Еще одно усилие и она впилась ногтями ему в спину. Третий толчок и путь во взрослую жизнь для Бобровой Ольги Анатольевны был свободен. Еще через несколько движений он «кончил», и они обмякли в объятьях друг друга.
Позже они лежали на родительской двуспальной кровати. Ольга положила голову ему на плечо.
- Игорь, скажи, а много у тебя таких, как я было? Ну,… которые в первый раз?
- А ты мне еще с четвертого класса нравишься, - сменил тему Игорь.
- Поэтому ты мне всякие гадости делал?
- В раздевалке тебе понравилось?
- Ты, Егоров – извращенец. Я тебя убить была готова.
- Я просто внимание твое к себе привлекал.
- Не ври, ты просто прикалывался.
- Кстати, как там сейчас, в школе?
- Без вас просто благодать наступила. Теперь училище, наверно, плачет?
- Там таких, как мы, пруд пруди. Слез не хватит.
- Игорь, скажи честно, ты завтра уйдешь и все? Мы не будем больше встречаться?
Игорь резко поднялся с кровати.
- Слушай, а где у твоего бати сигареты?
- На кухне, в навесном шкафчике. И пепельница там же.
Игорь взял сигарету, сел на подоконник и закурил. Ольга голышом подошла к нему.
- Ты не ответил.
- Ты знаешь ответ.
- Мне всегда казалось, что ты не такой как твои дружки. Что ты умнее и добрее.
- Они мои друзья, значит я такой же. Ты встретишь другого пацана и забудешь, как меня зовут.
- Нет, я не хочу забывать! Ты мне очень нравишься и нравился всегда.
- Зачем я тебе нужен?
- Не знаю, тянет и все, - Ольга села на табуретку.
- Прости меня.
- Я сама виновата. Нафантазировала себе.
Егорка потом долго жалел, что поступил тогда именно так, а не иначе. Именно с Ольгой Бобровой он мог прекратить этот безумный фарс, которым была его тогдашняя жизнь, и начать все заново.
После той ночи они еще много раз случайно встречались на улице. Подолгу разговаривали, смеялись, но Игорь больше никогда не видел тех глаз, которые смотрели на него тогда, когда он в вытянутых тренировочных штанах исчез за порогом ее квартиры.


Вонь.

Дождь пошел совсем некстати. И, причем, холодный такой, противный. Хорошая собака скорее хозяина на улицу выгонит, чем сама выйдет.
Женька выглядывал из-за угла пятиэтажного кирпичного дома.
- Ну, чего там? – спросил Генка.
- Да ничего не видно, темно, но они ее точно затащили домой к Паласу. Я с ним разговаривал. Он сказал, что они с Худеньким ее сегодня забирают.
- Тогда че здесь стоять? – вмешался в разговор Егорка, - надо возле ее подъезда ждать. Домой пойдет, а мы ее сцапаем и на стройку.
Генка сомневался.
- А если она домой не пойдет?
- Куда она денется? Такие сперва «перечпонькаются» с половиной квартала, а потом домой бегут к мамочке в ванну отмокать, да чай с пирожками пить.
Галька Астапова так и собиралась поступить. Палас с Худеньким «накидали» ей полное «лукошко». Хотелось спать, но…
Она вышла из подъезда Паласа на улицу. Провожать ее, конечно, никто не пошел. Широко расставляя ноги, она поплелась к своему дому. Дойдя до подъезда, она сложила зонтик и хотела войти внутрь.
Пожилой мужчина смотрел во двор из окна своей квартиры на четвертом этаже. Он видел, как двое высоких молодых людей тащили за руки и за ноги девушку, а третий, пониже ростом, зажимал ей рот рукой, и лупил зонтиком. Девчонка извивалась, сильно затрудняя движение, но ее долбанули головой о стенку металлического гаража, и она сразу успокоилась. Потом пацаны благополучно протащили деваху через пролом в заборе, окружающем стройплощадку.
Что за молодежь пошла? - думал мужчина, - Что за нравы? Вот во времена моей молодости за девушками долго ухаживали, дарили цветы, водили в кино, прежде, чем…
А сейчас у них все просто – башкой об гараж и дело в шляпе. Да и девушки раньше другие были.
А сейчас что? Курят, пьют, да по подвалам шастают, матом ругаются хуже пацанов.
Куда ж мы катимся? Что же будет со страной?
Знал бы этот «мудофил», что станет с этой страной. Но он еще не знает. И три друга, которые завалили Астапову на первом этаже строящегося дома, тоже не знали…
Астапова лежала на Генкиной куртке без трусов, но в пальто (осень все же...) Игорь с Генычем прижали ее руки к бетонному полу и раздвинули ноги. Только Женька засадил ей и «качнул» пару раз, вонища пошла такая, как будто сорок восемь хомяков у нее в «чпоньке» подохло. Геныч отпустил ее и зажал свой нос пальцами. Женька тоже вскочил на ноги. Все, кроме Астаповой, побежали на балкон. Выскочив на лоджию, они жадно глотали свежий осенний воздух.
Игорь краем глаза видел, как Астапова, подтягивая на ходу штаны, бежала к забору.
«Беги, беги, вонючка хренова, - подумал Егорка и покосился на Женьку.
- Ладно, ладно, - виновато сказал Женька, - домой приду – помоюсь.
Игорь согласно кивнул головой.


Балахонова.

- Я говорю, что получится, - Паршивец старательно обходил  лужи и пытался не вляпаться в грязь. Сделать это было не так-то просто. Всю прошедшую ночь, и сегодня - до обеда дождь лил, как из ведра.
Паршивец, Женька и Игорь шли по улице, освещенной редкими фонарями, и спорили между собой.
- Да нет ее теперь дома, а если и дома – не выпустят, - бубнил Женька. Зуб даю, что ни хрена не получится.
- На фиг мне твой зуб, - хмыкнул Паршивец, перепрыгивая через лужу, - мне ее «чпонька» нужна.
- Достали вы уже, - процедил сквозь зубы Игорь, - медведя не убили, а уже «отчпонькали». Зайдем к ней, и видно будет  - там она или нет.
- Зайти то, зайдем, но у нее папаша «чпонькнутый» совсем, - Женька остановился и выбил сопли из левой ноздри, - к ней не раз заходили, он всех с крыльца спускал. Сам, сука, не следит ни фига за дочерью, вот ее и «чпонькают» все кому не лень. Пьет как скотина последняя.
Речь шла о Маринке Балахоновой – однокласснице Афанаса. Она в городе только год прожила, а уже… Матери у нее не было, а отцу некогда было за ней смотреть. Сперва один раз ее на троих «опрокинули» на стадионе, потом второй раз уже пятеро и так уже весь год мурыжили там, где поймают. Где она только жопой грязь не собирала. У каких только заборов «раком» не стояла…
Игорь с Женькой сидели на лавочке возле дома и, как обычно, маялись от безделья, когда мимо проходил Паршивец и присел с ними покурить.
Кто из них первый придумал идти к Балахоновой, уж не знаю, но они быстро «легли на крыло» и понеслись как три ясных сокола к ее дому.
Куда только не заносит  «чпоньк» в молодости!!! В жуткие ночи, в дождь, снег и ветер он головкой верно указывает путь.
Ах!!! Молодость!!!
Друзья остановились, не доходя метров тридцать до заветного дома, и принялись обсуждать план действий.
- Может, подкараулим ее здесь? Чего-то мне не хочется туда заходить, - предложил Женька.
- Ага, так до ишачьей пасхи можно караулить, - Паршивец усмехнулся, - А если она дома? Тогда что?
Женька лишь пожал плечами:
- Тогда будем тянуть спички.
Паршивец достал из коробка три спички, сломал одну и зажал все три между большим пальцем и указательным так, чтобы сломанную не было видно. Первым потянул Женька. Целая. Игорек тоже вынул целую. Паршивец прикурил сигарету.
- Ладно, Мишель, не дрейфь, - похлопал его по плечу Женька, - подумаешь, с ходу получишь промеж глаз.
- Запишите, бля, где-нибудь слова настоящего друга, - ответил Паршивец, - «чпонькаться» вместе, а по «чпоньку» получать так одному Мишеньке.
Паршивец осторожно, насколько мог, открыл калитку и вошел во двор. Женька с Игорем остались снаружи у забора. Вот Мишка прошел под окнами, заглянул в одно из них и завернул за угол. Послышалась трель электрического звонка.
В доме что-то загрохотало, и зажегся свет. Сгорбленная, всклокоченная тень промелькнула в окне. Игорь с Женькой притихли. Послышался невнятный разговор. Паршивец пытался что-то объяснить.
- Да я вас всех этими руками передушу, щенки!!! – раздался пропитой голос. Я в морфлоте таких пачками за борт выбрасывал!!!
Из-за угла  выскочил Паршивец и помчался к калитке. За ним выбежал мужик в тельняшке и с совковой лопатой в руках. Он орал и размахивал лопатой как Добрыня двуручным мечом-кладенцом. Паршивец выскочил из калитки, и наша троица рванула прочь от безумного «пирата».
Посмотрев, что мужик дальше калитки не побежал, они остановились отдышаться.
- Ну, бля, гондон полосатый, - Паршивец погрозил кулаком в сторону мужика с лопатой, - я тебе еще ракушек в жопу натолкаю. Придет и на нашу улицу грузовик с шалавами.


Атас! Девчонки!

В пятницу вечером? И чтобы так скучно? Такое было в первый раз.
Игорь с Женькой, приехав из ПТУ, слонялись возле дома, не зная чем себя занять.
- У тебя деньги есть? – спросил Игорь.
Жека состроил такое несчастное лицо, что Игорю стало смешно.
Они завернули за угол своего дома и собрались идти в сторону железнодорожного вокзала. И вдруг лоб в лоб столкнулись с Кощеем и Куцым. Те были сильно под «шафе».
- О! Здорово, пацаны! – Кощей снял шапку и попытался изобразить книксен. Но его повело в сторону, и он вовремя вцепился в забор.
Куцый хохотал, как ненормальный (а он такой и был).
Игорь с Женькой тоже засмеялись.
- Хорош ржать как Пржевальские, - Кощей нахмурил брови, - Давай бухнем, у нас  есть. Кощей извлек на свет белый пузырь «Русской».
Все дружно закивали головами, словно китайские болванчики.
- Давай в детский сад, в беседку, - предложил Жека.
И все гурьбой ломанулись на Площадь Свободы.
Детский сад (а точнее беседка возле него) был пристанищем тех, кто пил, курил, «чпонькал» всех подряд, и «чпонькался» со всеми подряд (это далеко не все, чем занимались в этой беседке, только об этом, т-с-с… чур никому).
Днем там спокойно резвились дети, а по вечерам туда совались только те, кто жил другой жизнью, не такой как у всех.
В пятницу, субботу и в воскресенье по вечерам оттуда раздавались звуки, от которых становилось не по себе. Проходя мимо, по улице, можно было услышать характерную возню в кустах неподалеку, стоны вперемежку с тумаками… Смех, крики, визги и матерщину.
В тридцати метрах от Детского Сада находился Дворец Культуры, на втором этаже которого проводилась дискотека. Под заунывное нытье Шатунова и задорное диско сисястой Си-Си-Кетч девчонки танцевали, а парни в непотребном виде щеголяли по залу, стреляя сигареты.
Периодически в зале и внизу, у касс и гардероба, вспыхивали мелкие потасовки, иногда переходящие во что-то массовое. Заканчивалась дискотека традиционным мордобоем, распитием на посошок, дележкой и последующими проводами «до дома» девчонок (зачастую одну провожали вчетвером…).
В злополучную беседку и направились наши герои. Заморосил мелкий противный дождик. Октябрь, никуда не денешься.
По чести сказать, Игоречек и не замечал плохой погоды, некогда было замечать. Шел второй месяц учебы в «путяге». События неслись столь стремительно, что было ощущение нереальности происходящего. Все в нем звенело от восторга.
Игорь часто вспоминал слова Борзого о том, что скоро ему (Борзому) топтать зону.
Вспомнил, как в мае Борзого вывели из зала суда в наручниках и затолкали в милицейскую машину. Его глаза, которые говорили: вот так, мужик сказал – мужик сделал.
А в глазах тех были беспросветная тоска и испуг.
  Игорь замечал, как обыкновенная русская дурь губит безвозвратно парней и охотно позволял этой дури собой руководить.
А страна билась в агонии. Были выпущены на большую сцену совсем другие герои. Обыкновенные ребята из подвалов начали собирать стадионы. Новая волна прокатилась по Союзу, обдавая молодежь жгучей надеждой на большие перемены.
Игорь, чувствовал, что воздух стал другим. Учителя перестали быть уверенными в том, чему учат.
Перестройка набирала обороты. Через несколько лет все поймут, как перестраиваются люди, как новая жизнь выбрасывает души на помойку. Как грязные, обманутые, умирающие смотрят на окна своей бывшей квартиры…
А пока Игоречек весело шагал с друзьями в беседку Детского Сада…
Они зашли внутрь и уселись на скамейку.
- Странно – протянул Кощей – никого. Обычно здесь полно народу. Ладно, хрен с ним, с народом, наливай.
Куцый достал пузырь, взболтал хорошенько и распечатал.
- Стаканы есть? – спросил Женька – из горла не хочется хлебать.
- В Африке и Греции все есть – отозвался Куцый и выудил из кармана куртки стограммовый «стопарь».
Первому налили Женьке. Тот, недолго думая, опрокинул его в три глотка, на глазах выступили слезы. Кощей достал откуда-то, не весть как попавший туда, никак не хотевший доставаться, знавший виды сухарь. Женька понюхал, вроде отпустило.
- Хорошо пошла, сука – Женька поморщился.
- Давай теперь ты, Егорка – Куцый налил Игорю стакан – молодым у нас в стране везде дорога.
Куцый с Кощеем были старше  и учились в той же «путяге», что и наши герои, на третьем курсе. Вообще нашей троице очень повезло. Большинство пацанов со второго и третьего курса давно были им знакомы. Поэтому их никто не трогал. Они чувствовали себя уверенно и никого не боялись. Генка даже подругу успел завести, дрючил ее по вечерам за углом женской общаги (и такая имелась).
Уже на второй день учебы Игорь подрался с соседом по парте. Тот обозвал его гондоном почему-то, а Игорь не стерпел, вывел его на перемене за учебный корпус и расквасил физиономию. Потом были разбирательства, но пацан не настучал, и все прошло гладко. С тех пор никто не решался наехать на них.
Игорек опрокинул в себя полстакана. Тут послышались женские голоса и с дороги через пролом в заборе по очереди протиснулись две расфуфыренные «крали». Пацаны замолчали, в темноте их не было видно, зато им все было видно очень хорошо.
Задрались куртки, спустились трусики, и две белых жопы зависли над пожухлыми листьями. Игорь хотел что-то сказать, но во рту все пересохло, а у забора зажурчало. Кощей зашарил рукой под лавкой и извлек оттуда… самый настоящий металлический чайник без крышки.
Откуда он здесь??????!!!!!!!!!
Сунул в него рожу и заорал что есть мочи:
- Внимание!!! Вы окружены!!! Медленно встать на колени, локтями упереться в землю и прогнуть спину!!!
Обе подпрыгнули как ужаленные. Одна ломанулась на дорогу, пытаясь натянуть на ходу трусы. Вторая споткнулась обо что-то и повалилась в колючие кусты. Кощей завыл:
- Внимание!!! Сержант Савельев!!! Один преступник пытается скрыться, заходите справа!!!
Та, что упала, выползла на дорогу и дала такого стрекоча, что позавидует любой спринтер.
Игорь хохотал, перегнувшись через край беседки, Женька катался по полу. Куцый крутил пальцем у виска:
- Ну, ты, Кощей, кадр!!!
Кощей закурил и с умным видом произнес:
- Я избавил вас, сыны мои, от великих проблем. Вы знаете, что триппер ходит по планете? Вы знаете, что по 117-той за это по десятке строгача?
- Ну, ты и чудила, Кощей – Куцый вытирал рукавом слезы – Но насмешил, паскуда, на славу.


Лужа.

Триста грамм водки руководили Игорем как Цезарь Римом. Он шел, шатаясь из стороны в сторону, по дороге на вокзал. Женька ковылял рядом.
Час назад они спокойно бухали у Женьки дома, а теперь шли подставлять свои жопы вокзальным приключениям.
И те не заставили себя ждать.
Женька подошел стрельнуть сигарету к двум мужикам у вагона поезда. Мужикам было лет по тридцать.
Видно плохо спросил.
Один мужик ударил пьяного Женьку под дых, а потом опустил кулак на голову. Женька упал на перрон.
Игорек подскочил к мужикам и начал махать руками, пытаясь их избить.
Удары посыпались один за другим... Игорь упал на перрон рядом с Женькой.
Как все плохо.
Вдруг мужики ломанулись в вагон.
- Игореха, похоже, менты, надо валить, - прогундосил Женька.
Они кое-как поднялись на ноги и побежали с платформы вниз. Позади раздался свист и крики. После ударов в голове все звенело, и ноги плохо слушались. Обогнув здание вокзала, они помчались по улице, параллельной железнодорожному полотну. Улочка была узкой и грязной, а после дождя прямо посреди нее разливалась огромная лужа. Даже машины не рисковали ездить там после дождя, боясь утонуть.
Но отступать было некуда – позади менты.
Женька начал пробираться по «берегу» этого бля-моря, держась за штакетины забора. И вот он уже по ту сторону лужи.
- Игореха, давай сюда, держись за забор, - кричал Женька.
Игорь ухватился за первую штакетину и двинулся по следам друга. Вторая, третья, четвертая штакетина, пятая и... сломанная шестая остается у Игоря в руках.
Мгновение!!!
Нога соскальзывает вниз!!!
Восхитительное фуэте!!!
И, успев только открыть рот от удивления, он плашмя грохнулся в лужу и, как атомная подводная лодка, скрылся в грязной холодной воде.
«Хоть «чпоньк» высовывай вместо перископа» – подумал Игорь,- «иллюминаторы» бы не открыть. Вынырнул, встал на четвереньки и, как нильский крокодил, выполз на берег.
Нет, Женька не переживал, не охал, он ржал, как молодой «буланчик» на нескошенной лужайке, позабыв про синяки и отбитые бока.


Сказка на ночь.

- В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жили-были старик со старухой, - Игорь замолчал и заглянул в глаза своей шестимесячной племяннице. Она, не моргая, смотрела на него и посасывала желтую пустышку.
- И были у них три сына-онаниста и дочка-защеканка.
Плямяшка скривилась, выплюнула пустышку и задергала ножками.
- Нет, нет, ты у меня не такая. Ты вырастешь хорошей девочкой. По тебе все пацаны сохнуть будут.
Она посмотрела на него чистыми детскими глазенками и тихонечко вздохнула.
- Чтоб ты понимала, сопля в скафандре, - усмехнулся Игорь и засунул пустышку обратно в маленький слюнявый рот, - соси, соси, ха-ха, это не считается.
Он потрогал ее курносый носик и продолжал:
- И жили они мирно и ладно. Сидят, как-то, дед с бабкою у разбитого корыта, дочь у себя в комнате «чпоньки» вонючие мусолит, а братья под ее окном весь крыжовник «обспускали». Тишь да благодать. Все своим чередом идет.
Старуха и говорит:
- Каких мы детей воспитали! Любо-дорого посмотреть! Выросла нам с тобой надежная опора и защита.
- Да уж, - согласился дед, - теперь и помирать не страшно.
- Сходил бы ты, дед, к синему морю, - предложила бабка, - покликал бы золотую рыбку.
- Ты чё, старая? Зачем она тебе?
- Дом попросить хороший. Чтобы царские хоромы.
- А корыто?
- Какое корыто...
- Надо сперва корыто новое попросить.
- Кто тебе сказал?
- Кто, кто. Пушкин, твою мать!!!
- Какой еще на хрен Пушкин? Причем здесь Пушкин?
- Александр Сергеевич. Не слыхала?
- Так вот скажи своему Пушкину, что корыто его мне до «чпоньки». Понял?
- Ты меня на «понял» не бери, старая помойка!!! Я… на Чингисхана с голой жопой ходил. Я таких как ты пачками вафлил и в сарае штабелями складывал.
Племяшка загугукала и опять выплюнула пустышку.
- Да, да, - Игорь поправил ей маленький воротничок распашонки, - Дед был тот еще злодей. Не выдержала бабка и саданула его по черепу доской. Заверещал дед, как енот на «чпоньке» орангутанга.
Услышала крик деда дочка, слюнявый «чпоньк» выплюнула, губы рабочие распахнула, да сама как заорет. И начали тридцать три богатыря из соседнего болота выходить. Все вышли, а Дядька Черномор не успел. Его похабный бегемот схватил за яйца и обратно уволок. Богатыри уселись на Емелину печку и поехали деда выручать. Да как начали пердеть все вместе. Почернела печка да колесо у нее спустило. Пока Емеля запаску ставил… -  Игорь почувствовал до боли знакомый аромат и пристально посмотрел на племяшку. Глазенки ее были все так же невинны...
- Да, ты, наверно, права, - улыбнулся Игорь, - так себе сказочка.
               
                * * *    
 
      
      Он понимал, что не закрутил до конца кран на кухне, пока еще понимал.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Капли воды стучали по раковине, словно пудовые гири.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Игорь откинулся назад. В голове гудел огромный осиный рой.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Он услышал, как зазвенели на кухонном столе пустые бутылки. Чьи-то вытянутые тени стремительно заметались по коридору.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
А не все ли равно? Какая разница?
Вся жизнь это узкий шаткий мост через громадную пропасть. Как же тяжело. Как же невыносимо тяжело идти по нему с закрытыми глазами. Внизу – смерть. Вокруг – свобода. В конце пути – смерть.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Пить хотелось так, что даже посмотреть на воду было бы счастьем. Две капли одна за другой упали в раковину. От этого грохота заложило уши.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Игорь прошел одну пятую пути, но пропасть внизу была уже огромной. Ветер то протяжно выл, то ревел, как раненый зверь, то по-стариковски охал. Он продувал насквозь, леденя в жилах кровь.
Игорь заметил, что с другой стороны моста к нему кто-то приближается. Темная точка потихоньку росла.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
К нему легкой пружинистой походкой подошла странно одетая девушка. Короткая меховая не то юбка, не то набедренная повязка и такой же кусок меха обтягивал ее высокую грудь. На ногах тоже были меховые сапоги.  Она была настоящей воительницей. Светлые волосы волнами спадали по плечам почти до пояса. Она была высока ростом (два метра точно) и невероятно стройна. Ее черные, как угольки, глаза прожигали насквозь, и во всем облике ощущалась сила и власть, словно она была скандинавской королевой.
Но что-то было не так. Что-то никак не вязалось с ее обликом и доводило ситуацию до абсурда. И через секунду Игорь понял, что именно.
В правой руке она держала… кубик рубика!!!
Обычный кубик рубика с хаотично раскиданными  цветовыми квадратиками.
- Ну, и по чем нынче ацетон? – глубоким, будто раздавшимся из пещеры, голосом проговорила незнакомка-великанша.
- Фиг его знает, - как-то механически ответил Игорь, - я дома стырил. Девушка, а вы – моя галлюцинация?
- Сам ты – галлюцинация, - засмеялась незнакомка, - дашь попробовать?
Игорь намочил тряпочку и протянул великанше. Она взяла старый носок (если уж честно), сжала в кулаке и, поднеся к губам, с шумом вдохнула.
- Ну как? – спросил Игорь.
- Да так, никак.
- Ты большая, тебе много надо.
Они уселись рядом на деревянном настиле и начали по очереди вдыхать ядовитые пары. Над их головами, шумно махая крыльями и выстроившись в клин, пролетела стая взъерошенных беркутов. Пролетая, они загадочно улыбались, а некоторые даже здоровались, кивая головами. Примерно через час пустой пузырек из-под вонючей отравы полетел вниз.
- Кто ты? – после долгого молчания спросил Игорь.
- Меня зовут Рогнеда.
- А почему ты так странно одета?
- Фи, а тебе не нравится?
- Нравится, я вообще тебя хочу.
- Ишь ты какой, - усмехнулась Рогнеда, - хочет он. Ты, наверно, всех хочешь, у кого дырка есть.
Игорь почувствовал, как что-то шлепнулось ему на голову. Он резко посмотрел вверх, а там, махая хилыми крылышками, изо всех сил пытался догнать своих маленький задроченный беркутенок.
- Нет, почему же? – произнес Игорь, смахнув с башки вонючее птичье говно, - не всех. Только таких красавиц, как ты.
- Знаем мы ваших красавиц, - рассмеялась Рогнеда, - одна Агафонова чего стоит.
- Ты знаешь Агафонову? – удивился Игорь.
- Ага, - дежурным тоном ответила великанша, - и Агафонову и Балахонову и Астапову…
- Все, приехали, - вдруг перебил ее Игорь, - я знаю кто ты. Ты – белая горячка. Или черная. Или синяя.
- Как интересно… А чего это ты так разволновался? – Рогнеда улыбалась и гладила его по голове.
- Нет!!! Ты – глюк!!!
- Вы посмотрите на него! Разошелся как холодный самовар! Ладно, - сказала Рогнеда, встав в полный рост, - хотел – получай.
Она сняла с себя весь «мех», кроме сапогов, и встала напротив него.
У Игоря затряслись руки и ноги. Он машинально начал отползать назад, но черный волосатый треугольник приближался.
Кубик рубика валялся в стороне и хохотал как ненормальный.
Вдруг прямо чуть пониже «гипотенузы» загорелись на одной линии два ярко-красных огонька.
Это были глаза!!!
«Чпонька» мне пришла - подумал Игорь искривленными ацетоном мозгами.
«Чпонька»???!!!
Он ее узнал. Это была снова она – до боли знакомая волосатая тварь. Вертикальный рот раскрылся в гадкой усмешке.
Вот тебе и Рогнеда!!!
Игорь давно уже привык к тому, что на его глазах ослепительная красавица превращается в шелудивую «чпоньку». Поэтому он ничуть не удивился такой метаморфозе. Все бабы такие – уж очень переменчивые…
Он пополз на карачках к «берегу», а омерзительно смердящее создание двинулось за ним.
Вдруг стало как-то сыро. Становилось все сырей и сырей.
Мокро, бля!!!
Игоря будто окунули башкой в холодную воду. Сквозь пелену он различил Женьку с лейкой от душа в руках. Затем ощутимые пощечины привели его в чувство.
- Прям, беда с тобой, - тяжело вздохнув, сказал Женька.
- Я только что разговаривал с красивой девушкой в меховой мини-юбке.
- Ага, с «чпонькой» ты волосатой разговаривал, - засмеялся Женька, - на весь дом орал, как в жопу раненый. Прям жалко тебя.          


Большие губы.

Игорь с Женькой сидели около подъезда Генкиного дома и тоскливо плевали себе под ноги. Холодновато в октябре. Несмотря на теплые куртки с капюшонами и теплые ботинки, ветер продирал насквозь.
- Когда он уже спустится вниз? – начал ныть Женька, - целый час там сидит.  Нажрется котлеток да борща, а мы тут, как две сироты.
Послышались шаги в подъезде, и Генка вылетел на улицу раскрасневшийся и веселый.
Точно! Щей пожрал!
- Мы думали ты сгинул – набычился Женька.
- Да мать все приставала. Куда ты идешь? Поешь.
- Ты и поел, - сделал вывод Женька.
- Отстань ты от него, - сказал Игорь, - мы, куда собирались идти?
А планы на вечер у них были грандиозные. Здесь, на Генкиной улице жила «телка» по имени Оля. Были у нее очень большие губы и очень «веселая» репутация. А еще здесь была блатхата Мишки Паршивца. И собирались сегодня на этой блатхате четверо «злоумышленников»: сам Паршивец, Змей, Вася Кол и Чукча. И хотели они сегодня «отзлоумышленнить» Олю с большими губами. А как же без нашей троицы? Уже все «перетерто».
Борзый как-то сказал: «стоит только раз туда засунуть, и от этой дырки вонючей потом за уши не оттащишь».
И здесь он был прав .
Еще он говорил, что нельзя портить хорошую девчонку.
Как определить???!!!
Да чего тут определять? Шалаву сразу видно…
- Да, я помню, только быстрей бы уже, замерз я сильно.
- Ну, че? – протянул Игорь, обращая взор к Генке.
- Че, че – передразнил Генка – пойдем к Паршивцу на хату, там и помозгуем.
Паршивец жил в пятиэтажном доме, где были только комнаты-малосемейки с длинным коридором на каждом этаже.
Кто только там не собирался!
Всех блатных и нищих тянуло как магнитом в этот муравейник.
Они остановились перед дверью Паршивца. Женька постучал. Тишина.
Ну и где эти «троглодиты»?
Женька постучал еще раз. За дверью послышались шаги, и Змей отворил «калитку». Отошел в сторону, махнул головой, чтобы проходили. Троица вошла в «блатхату». В комнате вдоль окна стоял диван и на нем восседали Паршивец, Кол и Чукча. Возле дивана стоял кухонный стол, три стула и кресло.  Накурено было, хоть топор вешай. Все перездоровались и разлили по стаканам «Пшеничную».
- Ну, что делать будем? – спросил Змей, усаживаясь на стул рядом с Игорем.
- Надо за Большими Губами идти, - сказал Паршивец.
- Она со мной уже никуда не пойдет, - Змей помотал головой, - я два раза заходил, и два раза для нее это заканчивалось плохо.
Остальные тоже начали возражать против своих кандидатур.
- Остается одно, - подытожил Паршивец, - нужно ждать Красавчика, он должен подойти сюда. Симпатичный малый, с ним любая пойдет.
- Не дождемся мы Красавчика, - с тоской в голосе произнес Кол, - у нас два литра водки. Нажремся мы…
- А ты терпи, Василий. Пьянство никого до хорошего не доводило, - Паршивец опрокинул в себя очередной стакан.
На закуску были консервы и хлеб. Игорь поморщился. Не любил он консервы. Даже, несмотря на то, что в училище кормили – хрен знает чем, все равно не любил. Но делать нечего, больше на столе ничего не было.
- У Больших Губ, кажись, «трипак». Пацаны из нашего двора говорили. «Перли» ее недавно четверо, двое поймали, - подал голос Чукча.
Игорь достал из кармана и бросил на стол ленту десятикопеечных презервативов.
Народ оживился.
- Молодец, Егорка, печешься о здоровье нации, - похвалил Паршивец.
- Когда он придет, Красавчик этот? – спросил Женька.
- К восьми должен подойти, а сейчас шесть, отозвался Чукча.
- Тогда подождем вашего Красавчика, - Игорь жевал консервы!!!???
Так, неспешно были выпиты полторы бутылки водки и пацаны заметно повеселели. Было 19:50, когда в дверь постучали. Паршивец пошел открывать и вернулся назад с Красавчиком.
В принципе, можно было назвать его красавчиком. Русые волосы зачесаны назад и лицо, вроде, бабам может понравиться, а так – пацан как пацан. Было видно, что слов на ветер не бросает.
Они прошли в комнату, Красавчик поздоровался со всеми.
Паршивец с ходу начал:
- Слышь, Вован, мы тут тебя уже заждались. Дело есть. Знаешь Олю Большие Губы? Живет здесь, в четвертом доме.
Красавчик плюхнулся на диван и достал сигарету из пачки «Столичных».
- Нет, не знаю такую. А что, «чпонькается»?
- Не то слово. И в рот и в жопу, короче. С нами она не пойдет. Сходи ты, тебя она не знает. Скажи, что нравится давно. Сам знаешь, наплети что-нибудь. Ее только из дома вытянуть.
- А где она живет?
- Четвертый дом, второй подъезд, сорок четвертая квартира.
- Ладно, сейчас пойду. Только куда вести? Сюда? Она ж эту хату, наверно, как облупленную знает.
- Скажи, что меня дома нет. Она поверит. На; тебе ключи. Паршивец протянул ему связку ключей.
- Ты же Красавчик.
Красавчик посидел еще чуть-чуть, выпил, погасил сигарету в пепельнице, бодро вышел за дверь и запер ее на ключ.
Паршивец захлопал в ладоши.
Этот точно приведет! Он такой!
Игорю стало интересно, что же это были за Большие Губы.
Красавчик и впрямь был красавчик. Не прошло и часа, как послышался звук открывающегося замка.
Пацаны резко «зашкерились» в чулане (но не все…).
В комнату вошла Оля Большие Губы.
Она огляделась по сторонам. Все тихо. Оля с облегчением уселась на диван, закурила сигарету и влажными глазами уставилась на Красавчика.
Вдруг она почувствовала легкое теплое прикосновение к мочке левого уха.
Ольга резко обернулась.
И уперлась носом в стоячий «чпоньк»!!!???
Оля подняла глаза, а из-за шторки мерзко улыбался Змей.
Она рванулась с дивана, но крепкая рука Змея схватила ее за волосы.
Оля открыла рот... Змей замурлыкал от удовольствия.
Нормальные змеи, вообще-то шипят, а этот стервец замурлыкал.
Оля стояла на коленях, вцепившись в спинку дивана, и усердно отсасывала. Ну а зад взывал ко всем желающим. А Желающие нашлись. Паршивец задрал ей юбку и стащил трусы. Подбежало много народа, тряся мудями и не зная, что делать. Оля-то была одна.
Игорь ушел на кухню за сигаретами, а когда вернулся, покатился со смеху. Паршивец медленно, сосредоточенно мазал Олину жопу  вазелином.
Змей наконец-то кончил и щеки у Оли раздулись, как у хомячка. Она выплюнула содержимое на пол и часто задышала.
Может ли такое полезное место, как женский рот, да еще с такими «рабочими» губами, пустовать долго? Конечно, нет!!!! И это место занял Кол своей двадцатидвухсантиметровой «балденью».
Оля явно начала давиться.
- Не суй на всю свою «колбасу», а то, не ровен час, задохнется, - посоветовал Паршивец, - и с негромким чваканьем засадил в то место, которое так старательно для этого готовил.
Потом Олю загибали через драное кресло, сажали на грязный подоконник, стучали «чпоньками» по лбу, пинали и щипали, два раза запускали « вертолет». «Через два часа непрерывного «чпонькания», вся «обспусканная», Оля Большие Губы без сил упала на диван.


Думы Агафоновой.

Главное – на фуфайке жопу не отморозишь. И то хорошо. Подумаешь – три человека. Не убьют ведь…
Так рассуждала Танька Агафонова, лежа на полу в беседке детского сада. Уже холодновато, но Танька не унывала. И уж тем более не унывали ее «половые партнеры». Они быстренько прошли по первому разу, и начали по второму.
На самом деле ей так хотелось пернуть, что не было сил терпеть. Газы просто распирали ее ****ские кишки. Да еще эти бесконечные фрикции…
Интересно, - думала она, - если я сейчас пердану, рожу набьют или нет?
Она задавала себе вопросы, но не находила на них ответы.
Почему она здесь?
Почему отловили именно ее, а не кого-нибудь другого?
Сейчас в «чпоньку» набалуются и «вафлить» начнут. Вот счастье-то привалило!!!
А что теперь делать то?
Откажешься – отхватишь по-полной, и все равно засунут.
Что же за жизнь то такая ****ская?
Вот именно ****ская!!!
Ее посадили на жопу и вежливо попросили открыть рот. Первый вонючий соленый стержень заскользил туда-сюда, упираясь в левую щеку.
Нормальными девчонками никто грязь в беседках не вытирает.
А когда-то и она была нормальной девчонкой. Дружила с мальчиком Сашей, целовалась с ним в подъезде. Потом, как-то раз отдалась ему в этом подъезде. Хороший мальчик Саша рассказал об этом знакомым пацанам, а знакомые пацаны на следующий день затащили ее в подвал и «пустили» на пятерых.
Ее опять положили на фуфайку.
Ох, ты, еб тыть, больно-то как! А у спортсмена из них троих самый здоровый.
А-а-а-яй, бля!!! Хоть вазелин с собой носи.
Кто ж так с порядочными девушками обращается? С нами же ласка нужна и внимание…
Спортсмен улегся на фуфайку, а ее сверху на свою дубину насадил. А кучерявый опять в рот сует.
Фу! Они когда-нибудь моются? Так ведь и проблеваться можно.
Спортсмен разошелся. Так, чего доброго, махнет, и улетишь, как булыжник с катапульты. Вообще-то не получится. Кучерявый головушку мою буйную руками своими, как клещами зажал. А «чпоньк» то какой волосатый!!! Прямо жуть.

Эх,  ты «чпонечка» моя,
Донага раздетая,
Прямо на кудрявый чпоньк,
Бедная, надетая.

А белобрысый один раз «кончил» и сидит на скамейке, курит.
О чем только не передумаешь, пока тебя «чпонькают».
Чего они в этом находят хорошего? Как увидят «чпоньку», сразу глаза загораются. Они, вообще, кроме этого о чем-нибудь думают? Сомневаюсь. Думаете, они пойдут меня провожать до дома? Ничего подобного. Как бы еще пинка для скорости не дали.
Надоело мне все это.
Закончить бы побыстрей школу и пойти учиться куда-нибудь подальше отсюда. За тридевять земель. Туда, где меня никто не знает. Найти хорошего парня и выйти замуж…
Пыхтит, как паровоз. Сейчас «кончит». Они, когда «кончают», всегда пыхтят. Хорошо хоть не в меня. Шапку мою всю «обспускали»...
- Все, тварь, вставай, - послышалось в холодном воздухе.
Ну, вот и все. Агафонова встала, надела штаны и, сев на лавку, обулась.
Пацаны нахлобучили на нее «обспусканную» шапку и… вломили пинка для скорости.


Ваф-Ваф.

Игорь лежал на своей койке в общаге и пялился в потолок. На соседних койках по бокам от него посапывали Женька и Генка. Уже давно дали отбой. Время 23.40. Дурные мысли лезли в голову и не давали Егорке спать. Нормальные люди, когда хотят уснуть, считают овец, а он оттраханных баб. 
Опять первым делом Вика в голову залезла. Хороша была сука! Самая первая. Он вспомнил, как они с Женькой заволокли её в ржавую будку от ЗИЛ – 130 ,  вросшую в землю за домом Игоря. Отловили её, идущую из школы домой и начали уговаривать. Наобещали ей с три короба. И защищать, и конфеты дарить.
Она поверила.
Легла на лавку. Задрала платьице, а там...трусики красные в белый горошек. Представляете?!!!!
  Они в две секунды сдернули с неё этот «мухоморчик» и Игорь залез первым. Пионерский галстуки прижались друг к другу.
   Первое проникновение в «чпоньку»!!! Ощущения, которые не забываются никогда!!!
    Вика держалась молодцом, несмотря на то, что было больно.
   Потом проник Женька, а после их нашёл Генка, и тоже проник.
   Так все вчетвером и потеряли «целки»… 
Дверь в комнату открылась, чуть ли не с ноги. Появилась довольная рожа Вовки Сизова:
- Чего лежишь, Егор?
- А чего, танцевать надо?
- Вставай, пойдем приколемся. Там наши собрались у Ваф-вафа.
- Ну, вас, извращенцы, - Игорь перевернулся на бок.
Сизый подошел и сел на край кровати:
- Пойдем поржем.
Игорь неохотно поднялся на ноги, обул тапочки, и они побрели в другое крыло второго этажа.
 Ваф-ваф жил в четырнадцатой комнате. Прозвище ему дали не даром. Там, где он жил, еще в школе пацаны «завафлили»  его.
Каким надо быть долбоебом, чтобы после этого пойти в училище и жить в общаге???!!!
Хотя, сосать много ума не надо.
Между двумя крылами второго этажа сидела на стуле и тихо похрапывала ночная дежурная. Игорь с Сизым осторожно прокрались мимо нее. Возле четырнадцатой комнаты стоял на «атасе» Коля Длинный. Пацаны подошли к нему.
- Ну что там, Колян? – шепотом спросил Сизый.
- Нормально все, Болдин с Абрамом над ним работают, - также шепотом ответил Длинный.
Игорь с Сизым осторожно приоткрыли дверь и скользнули внутрь.
Игорь чуть не блеванул на ближайшую койку. Болдин стоял со спущенными штанами и держал за уши Ваф-вафа. Тот стоял на коленях и с противным чмоканьем отсасывал.
- Егорка, ты чего? – спохватился Сизый, - плохо тебе?
- Зато этому пидорасу, наверное, хорошо, - пробубнил Игорь.
Болдин отпихнул Мишу от себя ногой. Тот упал на пол, выплюнул «снаряды» и затравленно озирался вокруг.
- Еще кто-нибудь желает? – Игорь поморщился.
Желающих не было.
Игорь подошел к Ваф-Вафу, схватил его за ворот рубахи и свободной рукой ударил в лоб.
- Ты зачем сосешь то, падла? – Игорь продолжал одной рукой держать его за ворот, а другой отвешивал пощёчину.
- Хватит, - гундосил Ваф-Ваф, - не бей меня, мне больно.
- Я тебе, сука, покажу больно, Игорь поволок его к шкафу с одеждой.
 Пацаны валялись на койках и наблюдали за происходящим. Всех соседей этого чмошника они выгнали из комнаты, чтобы не путались под ногами.
- Давай я и тебе пососу, - чуть не плача мурлыкал Ваф-ваф.
- Я тебе сейчас пососу!!! – Игорь ударил его два раза ногой в бок, - Сосун какой нашелся. Как тебя угораздило сюда попасть то?
- Егорка, да отпусти ты его, - вмешался Абрам, пусть живет на благо народу.
- Молчи уже, народ. Чего, бабы не дают? Или у этого (этот получил еще раз с ноги и тихонько заскулил) губки слаще? 
Игорь подтянул Мишу к шкафу. Открыл дверцу, заглянул внутрь, и задумался.
В шкафу висела телогрейка, чья-то теплая куртка, свитера и майки лежали на полках, а в углу стояли «кирзачи». На одной из полок стояла склеенная из бумаги корона.
«Чего у них тут, маскарад пидорасов, что ли был?»
- Раздевайся, дитя порока, - приказал Игорь.
- Зачем, Игорек? – застонал тот.
Удар, второй, третий – и Ваф-Ваф в миг остался, в чем мать родила.
- Так-то, лучше, - Игорек остался доволен, - А теперь обувай «кирзачи».
Пидор послушно обулся.
Игорь сдернул с ближайшей кровати простыню, обмотал ею Ваф-Вафа. Нужно было скрепить между собой два свободных конца.
- Слышь, ты, гондон древнегреческий, булавка есть?
- У меня в куртке, в кармане октябрятский значок есть.
- Ну, ты даешь, педрила! – удивился Игорь.
Игорь залез в карман куртки.
Действительно, октябрятская звездочка!!!
Он заколол ею простыню и  отошел назад, придирчиво разглядывая полученный результат.
Явно чего-то не хватало…
Точно. Головного убора.
Игорь взял с полки корону и напялил ее на башку бедолаги.
- Вот теперь ты готов, - он покрутил его на месте и остался доволен.
- А теперь, Сократ «вафленый», ты будешь делать то, что я тебе скажу. А если откажешься, сам понимаешь, сосать тебе будет больше нечем, - Игорь, поморщившись, вытолкнул его в коридор. Сам вышел вслед и прикрыл за собой дверь…
На первом этаже в комнате третьекурсников, жестоко скрипнув, отворилась дверь, и вместе с тусклым коридорным светом в комнату вошел «вафлер» в кирзовых сапогах, простыне и с бумажной короной на башке.
Кощей издал что-то наподобие крика и вскочил с кровати. Зацепившись ногой за стул, упал в проходе. Сев на жопу и обхватив стул руками, он уставился на ночное привидение.
- Кто ты, мать твою, немецкую шалаву? – только и смог выдавить из себя Кощей.
Ваф-Ваф потупил глаза, но остался стоять на месте. Кощей поднялся на трясущиеся ноги и потихоньку подошел к нему.
- Не может быть!!! – заорал Кощей, заглянув тому в рожу и, приподняв корону, - Вы только посмотрите!!! Это же ***сос с первого курса!!!
- Ты че, педрила? – Кощей схватил его за октябрятскую звездочку, - спятил?! Ты че так вырядился?!
Кощей толкнул горемыку, и Ваф – Ваф бросился бежать. Он выскочил в коридор и рванул к лестнице. Пробежав мимо ночной сиделки, поскакал по ступеням на свой этаж.
Тетя Галя приоткрыла один глаз. Увидев несущегося мимо малолетнего придурка, открыла второй, но того уже и след простыл. Тетя Галя потерла оба глаза руками и часто заморгала. В коридоре царила полная тишина.
«Пора на пенсию», - подумала она.


Это были просто танцы.

У неё были очень смешные косички. Она была похожа на какого-то жука с рожками, смешно дёргая руками, ногами и головой в такт музыке. Она вся была какая-то смешная.
Игорь в изрядном подпитии, сидел на длинной трубе отопления, проходящей по одной стене танцевального зала, и смеялся над ней. Жопу припекало, и он пьянел всё сильней. Ему показалось, что она тоже смотрит на него и подмигивает.
- Ты чего это «тащишься»? – спросил подошедший Женька.
- Это что за насекомое вон там отплясывает?
- Где?
- Вон, рядом с толстушкой. Косички у неё.
- Нет, не знаю такую. На фиг она тебе?
- Она очень смешная и симпатичная.
- Хочешь, я подойду к ней и скажу, что ты хочешь с ней познакомиться?
- Давай, - согласился Игорь.
Женька «отклеился» от батареи и «вихлястой» походкой пошёл прямо к танцующему «насекомому». Он начал ей что-то объяснять и показывать руками в сторону Игоря. Она что-то спросила у него, а Женька пожал плечами. Потом он кивнул ей и вернулся обратно к Игорю.
- Зовут её Галя, ей семнадцать лет. Она не против, но спрашивает, почему ты сам не подошёл.
- Ни фига себе! А выглядит младше, - удивился Игорь.
- На фиг она тебе нужна? Она чудная какая-то.
- Надо, Вася, надо.
- Да уж, я тебя не узнаю, брателло. Она не наша, а там, откуда она приехала, не известно  как относятся к таким, как ты.
- Да ладно тебе, к любой  можно подход найти. Надо только подобрать ключ.
- Смотри сам, я чего-то стремаюсь.
- Как хочешь, я один с ней попробую договориться.
 - Удачи, - Женька встал и растворился в толпе танцующих.
«Косички» смотрели на Игоря и улыбались.
Игорь оторвал жопу от трубы и направился к выбранной жертве.
- Привет, - сказал он, - К тебе подходил мой друг.
- Да, я поняла, - звонким голосом сказала «телка».
- Меня Игорь зовут, а тебя?
- Галя.
- Ты далеко живешь?
-  В новом районе, пешком полчаса.
- Можно, я тебя сегодня провожу до дома?
- Можно, конечно, - все так же весело и звонко ответила Галя.
- Хорошо, я буду ждать тебя на выходе.
- Договорились.
Игорь подмигнул ей и пошел обратно.
- Ну, что? – спросил, откуда ни возьмись появившийся  Женька.
- Все путем. Договорились, что я ее провожаю.
Женька прикурил сигарету и тревожно посмотрел на друга.
- Что-то она подозрительно быстро согласилась. По-моему она не боится ничего, а на шалаву не похожа.
- Да, на шалаву точно не похожа.
- Ладно, сказал Женька, - Пойду к туалетам. Там, вроде, пацаны пьют.
- Давай, а мне больше нельзя, у меня дело.
Тем временем ди-джей извинился и объявил об окончании дискотеки. Толпа повозмущалась немного и начала потихоньку рассасываться. Игорь стоял возле выхода и курил, когда вышла Галя с двумя подружками. Подружки, увидев Игоря, начали что-то шептать ей на ухо. Но она только улыбнулась и попрощалась с ними.
- Ну, что, пошли, кавалер.
- Пойдем, - ответил Игорь и взял ее за руку.
Местные пацаны с интересом смотрели на  его спутницу.
Они вышли на центральную улицу и, не спеша, побрели, держась за руки.
- Ты приезжая? – спросил у нее Игорь.
- Да, я к бабушке в гости приехала.
- Не боишься со мной домой идти?
- С чего бы?
- Подруги твои, наверно, про меня наговорили всяких гадостей?
- Мало ли, что они говорят.
Двое парней, шедших навстречу, подошли к ним. Игорь знал их обоих.
- Здорово, Игорек, - хорошую ты «телку»  снял, поделишься с нами?
- Щас  я  тебе хороших отсыплю, а ты ими с корефаном своим поделишься.
- Ладно тебе, я ж так, по-дружески.
Пацаны сняли воображаемые шляпы и пошли дальше.
- Да ты тут, я смотрю, авторитет, - со смехом сказала Галя.
- Да ладно, - махнул рукой Игорь.
Так они, болтая о том, о сем, не спеша, дошли до дома бабушки, и присели на лавочку у подъезда. Галя положила голову ему на плечо и раскачивала ногой.
- А мне говорили, что ты девушек никогда не защищаешь, а наоборот.
- Понимаешь, Галя, они были правы.
- Почему же ты мною не поделился?
- Потому что самому мало.
- Какой же ты ненасытный, - Галя звонко рассмеялась.
- Галь, ты уже, наверное, поняла, что мне от тебя надо. Давай, чтобы без боя, в подъезде наклонишься. Пять минут, и свободна, как ветер в поле.
- А если с боем? – спросила она.
- Тогда получишь.
Галя почесала свой носик и сказала:
- Нет уж, Игорь, или Егорка, как там тебя правильно? Нигде я перед тобой наклоняться не буду.
Она встала с лавочки.
- Так-то вот.
Игорь попытался схватить её  за руку, но сильнейший удар в грудь сразу выбил весь воздух из его лёгких. Он упал на колени, а удар в челюсть погасил для него белый свет.
Он долго бежал по какому-то лабиринту, спасаясь от большого таракана с головой Гали и её нелепыми косичками. Он  выскочил наружу и... открыл глаза. Над ним простиралось вечернее небо, и серпом висел желтый полумесяц. Он понял, что лежит на спине, на скамейке у подъезда. Алкоголя в голове как не бывало. Он попытался встать, но чья-то рука уложила его обратно. Когда взгляд его до конца прояснился, он увидел, что перед ним на корточках сидит Галя и гладит его по голове.
- Что это было? – еле шевелящимися губами спросил Игорь.
- Всего лишь каратэ до.
- И долго ты занималась?
- С восьми лет.
Игорь застонал.
- А почему ты не ушла домой?
- Не хотела тебя бросать одного.
- Но я же хотел тебя...
- Я знаю.
Игорь смотрел на неё и трогал свою челюсть.
- Нравишься ты мне, - после короткой заминки сказала Галя.
- Вот те раз, - Игорь поморщился, - Ты и, правда, чудная, не такая, как все наши.
- А я и не ваша.
- А зачем ты такие смешные косички сделала?
- Не люблю быть такой, как все. Ладно, больной, хватит разговаривать. Поднимайся потихоньку, и пойдём ко мне.
- А бабка? – Игорь вылупил на неё глаза.
- Бабки дома нет. У подруги своей, такой же бабки, уже неделю живёт. Скучно ей со мной.
Игорь поднялся на ноги, голова кружилась.
- Здорово ты меня приложила.
- Я могу сильнее, ты уж мне поверь.
Они поднялись на второй этаж, и Галя сунула ключ в замок. Дверь открылась и из квартиры потянуло какой-то вкуснятиной.
- Заходи, герой-любовник-наклоняльщик, - весело сказала Галя, и Игорь вошёл внутрь.
- Ого! – воскликнул он, осматриваясь по сторонам, - Бабка твоя неплохо живёт.
- Родители ей во всём помогают.
- А кто у тебя родители?
- Слишком много вопросов, Казанова, проходи, давай.
Игорь снял свои кроссовки и обул мягкие тапочки.
- Ты проходи в зал, не стесняйся, я сейчас поесть разогрею.
Игорь прошёл в зал. Вдоль стены стояла красивая «стенка», полная книг, хрусталя и сервизов. У окна на тумбочке красовался цветной «Рекорд», а на потолке висела огромная люстра с шестью лампочками. У другой стены стоял широкий диван и два кресла. На полу лежал пёстрый ковёр.
Было слышно, как на кухне что-то мешают в сковородке, и до Игоря долетел запах картошки с мясом.
- Казанова, иди мой руки и за стол, - послышался голос Гальки.
Игорь зашёл на кухню, помыл руки и уселся за стол перед большой тарелкой картошки.
- Ешь, давай, я пойду пока в ванную.
- А ты не будешь? – удивился Игорь.
- Я на ночь не ем. Приду из ванной, чайку попью и всё. Да, кстати, тебя родители-то не хватятся?
- Нет. Подумают, что я в общаге.
- Ладно, налетай на картошку. Я пошла, скоро вернусь.
Игоря долго не пришлось уговаривать. Через пять минут тарелка была пуста. Он посвоевольничал и налил себе чайку. Пролез по навесным полкам и нашёл печенье.
Галя вышла из ванной в коротком халатике синего цвета и без дурацких косичек.
«А она очень даже ничего», - подумал Игорь.
- Ну что, Игорюшка, набил своё брюшко?
- Да, спасибо.
Она подошла к нему.
- Ну что, казанова, пойдём в спальню.
Она взяла его за руку и повела за собой. Игорь плёлся за ней, как послушная собачонка.
В спальне стоял шкаф для одежды, какая-то тумбочка, оранжевый торшер и... широченная двуспальная кровать.
- Ну что же ты оробел, герой? – смеялась Галя, - Смелее.
Она скинула с себя халатик, и осталась в том, в чём «секретная» мама её родила.
Игорь почувствовал, как воздух вокруг него натянулся тонкой струной и зазвенел.
 Он шлёпнулся на кровать, а Галя стащила с него брюки и трусы. Потом стянула и свитер. Она начала целовать его в шею, потихоньку опускаясь всё ниже. Её маленькие упругие груди скользили по его телу. Вот она, слегка пососав оба соска, спустилась ещё ниже и ненадолго остановилась около пупка. А потом сходу запрыгнул на и  так уже готовый взорваться «чпоньк».
Эта «скачка» показалась Игорю чем то нереальным, не происходящим с ним здесь и сейчас. У него было стойкое ощущение, что не он, а его профессионально «отчпонькали». Этот маленький «бесенок» с косичками «чпонькался» как французская проститутка.
Все, что он вытворял с девками до этого, вмиг поблекло и растворилось во мраке этой безумной ночи.
Они лежали рядом, обнявшись.
Восторг звенел в каждой его молекуле, в каждой клетке его беспутного организма.
Он не мог и не хотел разговаривать, шевелиться. Его глаза неподвижно смотрели в белый потолок, а голова медленно кружилась. Во всем теле ощущалось приятное тепло. Сколько бы не было на свете бабочек, все они летали сейчас в его животе.
Перед глазами щелкнули пальцами и  Игорь с трудом повернул голову набок.
Галя смотрела на него.
-Эй, Казанова, ты живой хоть?
- А что такое жизнь? – прошептал пересохшими непослушными губами Игорь.
- Ни фига сё, как тебя накрыло то!!!!
- Ага, женским половым органом.
- Орган как орган, - хихикнула Галя.
Игорь притянул её к себе.
- Вот так-то лучше, - улыбнулась Галя и начала гладить его руками.
«Чпоньк» снова напрягся до предела. Галька вставала на колени, закидывала ноги ему на плечи, ложилась на живот, на бок, вставала спиной к стене, свисала вниз головой с кровати…. Под утро они задремали, а, проснувшись днём, они опять «чпонькались». И в шесть часов вечера она сказала:
- Ну, вот и всё, Егорка, уезжаю я сегодня, пойдёшь меня провожать?
- Уже сегодня?! А почему ты мне об этом ничего не говорила?
- А зачем? Сегодня надо уезжать – сегодня и сказала.
- А когда ты приедешь снова?
- О! Дорогой герой-любовник, так мы с тобой не договаривались. Чур, не влюбляться.
- Да я ничего такого...
- Вставай, у меня в 20.00 поезд.
Игорь неохотно поднялся с кровати и прошлёпал в ванную, а Галя на кухне поставила чайник.
- Хороший ты парень, Игорёк.
-  Мы больше не увидимся?
- Почему же? Я ведь к бабушке иногда приезжаю, на дискотеку хожу. Только «чпонькаться» мы с тобой больше не будем.
- Почему?
Егорка, нахмурившись, смотрел на неё и хлебал горячий чай.
- Ты жлоб, Егорка, а я не вожусь со жлобами, - продолжала Галина, - Вот повзрослеешь, тогда и поймёшь, а сейчас одевайся, и пойдём на поезд.
Они вышли из подъезда и побрели по тропинке вдоль железнодорожного полотна на вокзал. Игорь закурил сигарету.
- Хватит хмуриться, - дёргала его за руку Галина, - Девчонок у вас – пруд пруди. Найдёшь себе красавицу.
   Игорь плохо понимал, что происходит. Прошмандовка разговаривала с ним, как с маленьким мальчиком, а он и рад был слушать.
Она залезла в вагон, встала у окошка и смотрела на него. Вот, поезд тронулся, и Галька скрылась из вида. Он ещё долго стоял на перроне. А воздух вокруг опять натянулся и зазвенел.


Опомнитесь!!!

Пекарь, как и Ваф-Ваф, был давно опущен. Еще в школе.
Весь «обспусканный», он стоял «раком», опершись на табуретку, а его «тютюкали» и спереди и сзади.
А ведь когда-то он был человеком. Как все, ходил в детский сад, в школу. Очень любил мороженое и конфеты...
Однажды два «отмороженных» намертво старшеклассника пошутили над ним. Зажали его в уголке и обещали избить, если в рот не возьмет. Они-то пошутили, а он взял. С тех пор сорт его любимых конфет очень сильно изменился…
Вот так он сам себя выкинул из нормальной жизни раз и навсегда.
«Уважаемые» будущие «петухи», «вафлеры», прочая нечисть и сволота позорная. Сто раз подумайте, прежде чем сесть на «волосатый мотороллер» или сыграть на «дудке- волосянке».
Берегите свою честь смолоду, а платье... ну его на «чпоньк». Вам же потом никакого житья не будет.
Опомнитесь!!!
Между «дуплом» и здоровьем смело выбирайте «дупло». Потеряете «дупло» и здоровье будет вам уже не надо.
Думайте, пока вы молоды!!!
Опомнитесь!!!
   Сосать и без вас найдется кому.
Надеюсь, вы услышали меня? !!!
Опомнитесь!!!

P S
Этот текст ничего не должен значит для настоящих «пидорасов» и «вафлеров», которые таковыми родились или добровольно «сделались» ими. Это не вам.

Мара.

Мент выскочил, как чёрт из табакерки, когда «залупившийся» на Генку мужик, с разбитым вдребезги хлебалом, без движения улёгся на асфальте.
Генка с Игорем бросились в разные стороны. Мент почему-то погнался за Генкой.
- А ну, стоять!!! – ревел запыхавшийся блюститель порядка.
Сержант Николаев мчался по перрону быстро, но отчетливо представлял себе, что метров через пятьдесят выдохнется, и сопляка ему не догнать.
Служба в вокзальной милиции была, наверное, самой спокойной во всем городе До 1988-го года. А потом спокойствие закончилось. В этот год подростки как с цепи посрывались. Бесконечные драки, разбойные нападения, изнасилования. Работы стало невпроворот. Неформалы, мать иху, полезли изо всех щелей на свободу. Ментам житья никакого не стало.
Вот он, красавчик, бежит. Ведь хрен его догонишь, лосяру такого. Сержант остановился, плюнул в сердцах на перрон и вытер рукавом пот со лба.
Беги, беги, спортсмен. Скоро всё равно добегаешься. Сколько веревочке не виться, конец всё равно один – «зона». Там тебя, козла малолетнего, научат жизни...
«Козёл малолетний» увидел, что мент остановился, и тоже перешёл на шаг.
- Эх ты, презерватив, набитый орехами, - пробасил он и, перепрыгнув через ограждение, исчез в темноте.
Генка пробрался в темноте по тропинке и снова вышел на вокзальную площадь.
Наглость несусветная!!!
Не догнавший его мент, волочил за руку пьяную старуху, обутую в расстёгнутые войлочные сапоги и закутанную в шаль. Старуха упиралась и ругалась на него. Мент отпустил её и, махнув рукой, ушёл в здание вокзала, а старуха спустила рейтузы, расставила кривые ноги и извергла из себя струю мочи.
«Ха-ха-ха», - подумал Генка, - Одни обломы у тебя сегодня. Где же Егорка? Рванул куда-то, только его и видели...
Игорь очутился на спортплощадке возле второй школы. Разбитые кулаки кровоточили и болели.
«Интересно», - думал он, - Поймает этот «вафел» Генку или нет? Хотя, наверное, нет. Геныча поймать – дорогого стоит.
Он закурил, и дыхание постепенно восстановилось.
Тем временем бабка в войлочных сапогах явно повеселела, справив нужду, и теперь пела скрипучим голосом:

Пошла плясать
Бабка Лукерья,
На «чпоньке» нет волос – 
Нацепила перья.

Генка, осторожно перейдя вокзальную площадь, пошел в ту сторону, куда, «спасаясь от закона», умчался его друг.
Темень вокруг – глаза коли.
Возле школы горели два фонаря, и Генка пошел туда.
- Молодой человек, можно Вас на минуточку?
Генка остолбенел от неожиданности. Женщина говорила тихо, но слова её, как будто скользкие змеи, заползали ему в уши, и не пустить их туда не было никакой возможности.
Геныч медленно повернул голову направо и различил в темноте силуэт девушки, сидящей на скамейке. Ноги помимо его воли понесли Генку на зов незнакомки. Он присел рядом с ней и почувствовал, что ему очень жарко.
Это в октябре-то!!!
Майка и свитер промокли от пота насквозь, а лицо горело, как «лампочка Ильича». Он хотел рассмотреть лицо девушки, но, как ни старался, не мог повернуть голову. Так и сидел, истекая потом и глядя прямо перед собой.
- А ты, Гена, очень даже ничего, - произнесла девушка, и слова её опять скользкими тварями заползли в Генкины уши, - Высокий, сильный, симпатичный. Девчонки, наверное, вереницами вокруг тебя вьются...
- Скажите, как Вас зовут? – выдавил из себя Генка.
- Меня зовут Мара, но моё имя ничего тебе не даст.
- Откуда тогда Вы знаете, как меня зовут?
- Я много чего знаю, - рассмеялась Мара.
Она коснулась его руки, и Генку будто окатило ледяной водой.
Генка сидел, не в силах пошевелиться, как будто его зажали в гигантских тисках. Взгляд его затуманился, а голова гудела как бабкин самовар.
- Если ты не успокоишься, у тебя будут большие неприятности, - продолжала Мара, - Тебе нужно остановиться. Найди себе девчонку и живи, как все нормальные люди. Учись, работай. Хватит уже от милиции бегать да родителей мучить.
- Кто ты? – прохрипел Генка.
- Это не важно. Важно то, что я говорю.
Второе касание Мары снова бросило Генку в ледяную воду, но тиски разжались, и оцепенение понемногу прошло. Генка повернул голову, но никого не увидел. На скамейке сидел только он один.
Генка закурил и задумался.
Наверное, померещилось.
- Ты на свободе – уже хорошо, - проговорил подошедший Игорь, - А я смотрю – огонёк мерцает в ночи... А ты чего такой пришибленный? Из-за мента, что-ли расстроился?
- Ты бабу здесь поблизости не видел? – спросил Генка.
- Какую бабу? Ты чего, умом повредился?
- Вроде того, - вздохнул Генка, - Всё, Игорёк, мне кранты. Я, кажись, на «белого коня» уселся. Только что на этой самой скамейке баба, холодная, как сиська снежной королевы, сидела.
- Ничего, ничего, Кай, сейчас домой придёшь, чайку выпьешь, и всё как рукой снимет. Жаль, что ни одной Герды сегодня не выцепили.
- Тебе бы всё смеяться, а по мне психушка плачет.
- Не дрейфь, там тоже жить можно. Чистая пижама, тапочки, трёхразовое питание, да ещё больные и «чпоньк» пососут. Они ж придурки, им всё равно.
- Ты так расписал, что осталось ошизеть и вперёд.
- И чего тебе эта ледышка наговорила?
- Сказала, чтобы я перестал от милиции бегать, родителей слушался да бабу постоянную завёл.
- Ха-ха-ха! Ты скорее «чпоньк» себе отрубишь, чем бабу постоянную заведёшь. Я ж тебя знаю.
- Игорян, мне чего-то жутко. Кто это был?
- Геныч, хорош заморачиваться. Так вернее всего до палаты добраться.
- Ты чё думаешь, я понтуюсь перед тобой? Я её видел, понимаешь? Видел. Она вот здесь была, где ты сейчас сидишь.
Игорёк невольно отодвинулся.
- И рука у неё была холодная, понимаешь? И смотреть себе в лицо она не дала, как будто башку в тиски зажали. И слова её через уши до самых печёнок доставали. Противно так...
- Ладно, безумец ты наш, пойдём домой, хватит на сегодня приключений. А то страху нагонишь, и я под лавку залезу.
Они поднялись с лавочки, и пошли по тёмной улице. Генка почувствовал на себе пристальный взгляд. Он обернулся, но в ночи никого не было.

                Три богатыря.

Целых десять минут она болтала без умолку о том, какая она бедная и несчастная, о пьянчужке-матери, об отчиме, который унижал ее постоянно вот уже четыре года. О том, что она вечно голодная и немытая. Игорь внимательно слушал, понимающе кивал головой, а когда докурил сигарету, ударил ее сверху кулаком по башке, и она рухнула около его замызганных кроссовок. Подошли Женька с Генкой, и они, как три богатыря, стояли и, молча, смотрели на небо. На горизонте безнадежно тонуло багровое Солнце и, громко курлыкая, улетал в теплые края журавлиный клин. Осень по-настоящему вступала в свои права.
Пожелтевшие и до безумия красивые листья срывались с деревьев и, медленно кружась на ветру, падали на землю, прикрывая собой высохшее собачье говно. Бродячие коты присматривали для себя теплые подвалы, а юные, голубоглазые, чуть ли не до педерастии чувственные поэты писали свои лучшие стихи. Золотистые караси обжирались, чтобы зарыться в ил и в «чпоньк» не дуть всю зиму. Скользкая лягушка пыталась упрыгать, едва завидев злобную рожу малолетнего придурка с соломинкой в грязных руках, но уже через минуту, безразличным ко всему зеленым шариком, дрейфовала по мутной глади озера.
Шайка отъявленных уличных хулиганов, проходя мимо одиноко сидящей на скамейке прыщавой страшной девки, садились с ней рядом, гладили по голове, смотрели сочувственно и заливались горючими слезами, а через полчаса она, вся избитая и «обспусканная», искала в ближайшей урне свои трусы.
В видеосалонах воинственный и справедливый Брюс Ли, трогая себя пальцами за нос и мяукая, всем своим видом обещал врагам надрать им задницу и выполнял обещанное по полной программе.
В воздухе витали проституция, суицид и перестройка. Это была золотая, шальная и пестрая, незабываемая осень 1989 года…

Эпилог.


Крепыш открыл глаза, чуть наклонился вперед и, не вынимая рук из карманов, поежился. Они начали что-то живо обсуждать. До меня доносились только обрывки матюгов и прокуренный смех. Потом они вдруг резко встали и пошли в тамбур. Электричка подъезжала с очередной станции. Они вышли из вагона, а затем, сойдя с платформы, по широкой тропинке направились в сторону поселка.
Я долго смотрел им в след, а электричка все не отправлялась. Потом они остановились и повернулись назад. И вот уже мне показалось, что они посмотрели прямо на меня, а электричка, свистнув, как, будто им на прощанье, тронулась с места.

































               



                Оглавление


Пролог.               

Сентябрь 1989 года.               

Рассказы Борзого.               

Машка.               

***               

Лимонный ликер.               

Женская баня.               

***               

Беспредел на блатхате.               

Игривые шалуны.               

Не надо милицию.               

Нечеловеки.               

Петушок-убийца.               

Мото-гопники.               

Первый снег.               

Что, тебе жалко, что ли?               

Апрель 1989 года. Барашек.               

Погоня.               

Невежи.               

Вело-гопники.               

***               

Деликатес.               

Служу Советскому Союзу.               

Динка-Коровья-Лепешка.               

Сентябрь 1989 года. Деревня.               

Аутодафе.               

Сама так хотела.               

Вонь.               

Балахонова.               

Атас! Девчонки!               

Лужа.               

Сказка на ночь.               

*'*               

Большие губы.               

Думы Агафоновой.               

Ваф-Ваф.               

Это были только танцы.               

Опомнитесь!!!               

Мара.               

Три богатыря.               

Эпилог.               


    Часть вторая.               
               
      Чучело любви.

  Не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим восемнадцатилетнего возраста.

                Пролог.               

Шли как-то раз вдоль берега реки старенький дедушка и его маленький внучок. Вечерело. Громадное красное солнце потихоньку таяло над линией горизонта, собираясь окончательно нырнуть за край земли. Ветер стих, и вода превратилась в ровное, без единой морщинки, зеркало.
И вот в легкой серой дымке, клубящейся над поверхностью воды, неторопливо проплыл огромный темно-коричневый кусок говна.
- Дедушка, что это? – спросил внучок, указывая маленьким пальчиком на незнакомый плавающий предмет.
- О-о-о-о, это очень давняя история, - дед улыбнулся и хитро прищурился.
- Дедушка, расскажи, пожалуйста, - заканючил маленький сорванец.
- Ну, слушай, коли желаешь, - дед потрепал внука по белобрысой голове, - жили-были, значит, в давние времена принц благородных кровей и рыжая пастушка-потаскушка. Принц был несметно богат, но страшён, как атомная война, а пастушка, напротив, была бедна, но красоты и блудливости была необычайной.
Однажды стоял принц в замке своем роскошном у окна высоченного и смотрел на угодья свои необъятные глазами выпученными, сложа руки костлявые с пальцами бородавчатыми на груди своей немощной.
И увидел он, как бежала мимо помойки красавица пастушка, а за ней конюх Никифор без штанов и с огромными яйцами. И восхитился он красотой ее неземною, развевающимися на ветру рыжими локонами. И полюбил ее любовью жгучею, половой и злючею. Каждый день поднимал голышом на дыбу и…
- Дедушка, - перебил внучок увлекательный рассказ.
- Чего, милый?
- А говно-то откуда?
- Какое говно?
- То, что мимо проплыло.
- А я ебу что ли? Насрал кто-то...
 
            Сентябрь 1991 года.         Месть практикантов.

    Главный механик, Николай Семенович Полунин, шел по территории своей до боли знакомой, в доску родной и горячо любимой организации, в которой проработал двадцать пять лет.
Проходя мимо «лет сто» тому назад заржавевшего и, так и стоявшего на спущенных колёсах, трактора «белорус», он заметил маленького взъерошенного воробья, который прилагая невероятные для своего размера усилия, тащил поближе к кустам засохшую горбушку белого хлеба. Еще пять его пернатых собратьев громко чирикали, пытаясь отобрать у бедняги  столь привлекательную добычу. «Заморыш» расправлял маленькие крылышки, уворачивался от острых клювиков и цепких коготков, но нипочем не собирался расставаться со своим гигантским будущим обедом.
Вдруг серая стайка фыркнула в разные стороны и новенький кирзовый сапог точным ударом «зафутболил» истерзанную корку в масляную лужу. Кусок хлеба моментально превратился в черно-синюю кучку грязи. Кирзовые сапоги, увенчанные зеленой спецовкой и кудрявой головой, скрылись за крайним гаражом.
Несчастный маленький воробей, который так отчаянно боролся за свою добычу, сидел неподвижно на земле. Казалось, что он стал еще меньше и взъерошеннее.
Николай Семенович покачал головой и направился в громадный бокс для крупногабаритной техники. Он сунул в рот свою любимую  «беломорину», но подкурить так и не успел. Из-за угла, выскочил гусеничный бульдозер на базе ДТ-75 и на полном ходу (на какой был способен конечно) промчался мимо ошалевшего главного механика. Николай Семенович повернул голову вслед мчащемуся прямо на площадку перед административным корпусом железному монстру. А тот, в свою очередь, оказавшись перед окнами директорского кабинета, заблокировал левую сторону и, «нарезав пятака», снова промчался мимо Николая Семеновича, но уже в обратную сторону. Николай Семенович смачно сплюнул и зашагал по знакомо пахнущему соляркой и смазочными материалами боксу.
- Слышь, Семеныч, - раздался позади противный скрипучий голос тракториста Петьки Федосова, да так неожиданно, что Полунин вздрогнул, - Семеныч, постой.
Полунин развернулся и уставился в вечно перемазанное и чем-то не довольное Петькино лицо.
- Чего тебе надо?
- Шоколада, - проскрипел в ответ Петька и Полунин, насупившись, пошел дальше.
- Семеныч, - Петька ухватил Полунина за рукав, - ты главный механик или «чпоньк» в стакане?
- Ты че, бля, совсем нюх потерял?
- Ты чего кипятишься то? Я ж про сопляков практикантов твоих хотел поговорить.
- Хотел – говори.
- Ты не кипятись, Семеныч, я ж не со зла, ты знаешь.
- Что они опять натворили?
- Натворили – мягко сказано. Они каждый день что-нибудь творят. Игорь этот белобрысый целый день на бульдозере гоняет. Я ему говорю, что он сварщик, и что не хера на трактор лазить, а он мне знаешь что ответил?
- Что?
- Что только «чпоньк» в жопе язык мой поганый остановит. А вчера они с дружком своим кучерявым уборщицу в кабину моего К-700 заволокли.
- А ты подглядывал что ли? – Полунин еле сдерживал накатывающий смех, - ладно, я приму меры, а ты кабину-то почаще закрывай и… поаккуратнее с докладами, а то глядишь язык твой так и остановят, как обещали.
Полунин выкинул окурок и, пройдя между желтых детищ кировского тракторного завода, вышел на огороженную площадку для гусеничных тракторов. Там спокойно стоял участник недавних «ралли» - видавший виды ДТ – 75. Из открытого бокового окна торчали зеленые кеды, и вываливался клубами табачный дым.
- Можно Вас на секундочку? – Полунин аккуратно постучал в дверцу кабины.
Кеды исчезли, и появилась белобрысая голова с насмешливым колючим взглядом.
- Как отдыхается, Егоров?
- Хорошо, Семеныч, не жалуюсь.
- А вот люди жалуются.
- Чего это они вдруг вздумали окаянные?
- Игорь, я буду вынужден сообщить о вашем с Женькой поведении руководству училища. Мне надоело выслушивать всякую фигню на старости лет.
- Семеныч, ты ж не старый еще.
- С вами скоро буду. Чтоб я на тракторе тебя больше не видел и дружку своему скажи, чтоб маленьких не обижал.
- Каких маленьких? Ты че, Семеныч?
- Ну… это не важно, главное передай.
Егорка медленно вывалился  из кабины трактора и вразвалочку зашел в бокс. Завидев его еще издалека, чумазый Петька ретировался за свою оранжевую громадину. Игорь, насвистывая, прошел бокс насквозь и, выйдя на свежий воздух, направился в столовую.
Кошачий крик был настолько пронзительным, отчаянным и безнадежным, что Игорь сразу догадался, чьих рук сии злодеяния.
Ну, конечно же, возле помойки Женька держал за задние лапы несчастное взъерошенное черно-белое создание и долбил его о стену котельной. Возле них дурно пахло, а стена, в месте «соприкосновений» была покрыта желтыми брызгами.
- Интересно, что же он такое раньше тебя из помойки вытащил?
Женька обернулся на знакомый голос и запустил почти бездыханное тельце в мусорный бак.
- Щас, Игорян, пойду, умоюсь, а то этот пидор всего меня обосрал.
Женька после душа вышел чистый и довольный.
- Ну что, Игорян, какие у нас сегодня планы?
- Планы у нас сегодня грандиозные. Этот «вафел», Петька, опять на нас Полунину нажаловался.
- Я тебе давно говорил, что надо его на «волосатом мотороллере» прокатить, а ты все жалел его, козла.
- Все, хватит жалеть. Объявляю эту вонючку «вне закона».
Петька всегда уходил с работы очень быстро. Выйдя из проходной, оглядывался по сторонам и семенил домой. Будто боялся чего-то.
Как обычно выйдя из проходной, он оглянулся и засеменил по тропинке вдоль дороги. Жил он недалеко, всего в десяти минутах быстрой ходьбы.
Игорь с Женькой притаились в кустах, мимо которых как раз и проходила эта тропинка.
Немного не дойдя до «засады», Петька остановился, и пацаны поморщились от досады. Однако он остановился всего лишь прикурить. Прикурив и блаженно затянувшись, этот придурок продолжил свой путь, не чувствуя никакой опасности.
Игорю на ум пришла песенка, скорее даже стишок Александра Лаэртского про коммуниста Ивана Трофимовича.

С партсобрания уставший
Шел домой Иван Трофимыч
По пустынным переулкам
С красной папкою под мышкой

Слабо фонари светили
Тихим был уснувший город
До дверей его подъезда
Оставалось уж немного

Как молодчик в черной куртке
И серьгою в левом ухе
Выскочил из-за помойки
С другом в сапогах кирзовых

Побледнел Иван Трофимыч
И ****ец почуял жопой
Папку выронил и пернув
Побелел как парус в море

Вспомнил жизнь свою тот час же
Трудовую злоебучу
Вспомнил, что забыл в Райкоме
На столе газету Правда.

И про то, что в автосервис
Не успел отдать машину
Получить заказ в столовой
Дать ****юлей комсомольцам
За ***вую работу
И за неуплату взносов

А затем в мозгу сверкнуло
Член опал согнулись ноги
И Иван Трофимыч рухнул
На засратые ступени

С головой пробитой ломом
И ножом огромным в жопе
До утра лежать остался
Возле ярко красной папки.

Когда Петька проходил мимо кустов, то услышал какой-то шорох и под ложечкой у него неприятно засосало.
Игорь выскочил первым, намереваясь схватить падлу, но того, что произошло дальше, не ожидал никто, в том числе и сам Петька. Отбросив в сторону свою вонючую котомку, в которой носил на работу обеды, Петька бросился бежать!!! И как бежать!!! Он ломанулся так, что из-под его стоптанных башмаков поднялось целое облако пыли и мелких камешков.
Пацаны, было, побежали за ним, но куда там. Не найти было в Советском Союзе такого спринтера, который в тот момент мог догнать этого замухрышку. Ему словно пропеллер в жопу вставили. Метров через пятьдесят пацаны остановились, тяжело дыша, а Петька продолжал быстро удаляться. Затем он все-таки остановился, но, как оказалось, ненадолго.
Сперва одна облезлая шавка подошла к нему, злобно рыча, потом другая, и еще и еще. Через минуту Петька несся пуще прежнего, а за ним неслась целая свора бродячих собак. Еще через несколько секунд Петька со своими новыми «друзьями», свернули направо во дворы.
- Жека, - я, конечно, понимаю, что у вас с собаками общий враг… но чтобы вот так… не ожидал.

      Ольга и Косточка.

«Зенит» сверкал фотовспышкой практически без остановки. Стоя, лежа, сидя, на карачках, с дебильной рожей ковыряясь в носу, в обнимку, вприсядку, вприпрыжку, сидя на «шпагате»…
Женькин брат, Саня, как заправский фоторепортер фотографировал младшего братца с неразлучным дружком. А те старались вовсю. Как мартышки скакали возле стеклянной стены вокзала. Игорек залез верхом на урну и чуть не грохнулся с нее. Проходящие мимо люди реагировали на такое поведение  весьма разнообразно. Одни улыбались и показывали кулаки с поднятыми вверх большими пальцами, другие смотрели встревожено и качали головами.
Но двум девчонкам эта «фотосессия» по ходу дела понравилась, и они остановились посмотреть на двух придурков. Одна была стройной брюнеткой с длинными волосами, а другая – толстуха с широкой веселой физиономией. Толстая заливисто смеялась, а стройная скромно улыбалась, вцепившись обеими руками во внушительный бицепс подруги.
Женька, увидев такое дело, сразу отряхнул с себя пыль и, выдернув из клумбы несколько чахлых цветков и оторвав от них земляные корни, направился к двум будущим жертвами сексуального домогательства. Саня с Игорем внимательно за этим наблюдали. «Роскошный» букет достался почему-то брюнетке (интересно, почему?)... Женька, судя по жестам, приглашал их поучаствовать в «фотосессии». Попытался взять за руку толстенькую, но та спряталась за спину брюнетки (по понятным причинам это у нее плохо получилось). Когда Женька взял за руку брюнетку и опустился перед ней на колени, Игорь понял, что надо «спасать» девчонок, и двинулся к ним. Саня, повесив на плечо свой зенит, понимающе удалился.
Игорю сразу понравилась брюнетка.
Чем?
Да всем!!!
Она была очень симпатичная. Карие глаза. Длинные черные волосы не были похожи на свалявшиеся пакли подвальных потаскух. Да и вообще на фоне своей подруги-бегемота она выглядела просто великолепно.
Вы когда-нибудь видели гуляющих вместе и дружащих между собой двух одинаково симпатичных подруг? Правильно. Большая редкость. Симпатичные всегда дружат с несимпатичными. Потому что при знакомстве с пацанами, все внимание достается симпатичной, а несимпатичную оставляют в стороне (ну, кроме тех случаев, когда среди пацанов тоже есть свой «несимпатичный» и они находят друг друга).
Женька, отнюдь, не был «несимпатичным», но опытный глаз Игоря безошибочно определил, на чьей стороне сердце красавицы. Это понял и Женька, когда заметил, как посмотрели друг на друга Игорь и Ольга (он уже знал, что ее так зовут). Также понял он, что в этом романе ему отведена роль Санчо Пансы. Как говорится: сушите весла, горнолыжники. Бой был проигран, а Женька умел проигрывать.
- Игорян, познакомься, это – Ольга, - Женька показал пальцем на брюнетку, - а это – Ирина.
- Очень приятно, Игорь, - сообщил вежливый Егорка, - девчонки, может, сходим куда-нибудь?
Весь вечер они вчетвером болтались и там и сям. Сходили в кино. Спустились к речке, забрались в старый, давно стоявший на приколе и ржавеющий катер, предварительно выкинув оттуда местных алкашей. Травили анекдоты (одни травили, другие слушали) на скамейке возле фотоателье. Потом проводили до дома толстушку Ирину, и пошли провожать Ольгу.
Ольга жила у бабки возле железной дороги напротив вокзала. Когда бабка увидела, с кем пришла домой ее внучка, то заметно напряглась. Оба молодых человека ей явно не нравились. А уж когда Женька поймал ее пушистую доверчивую кошару и чуть не забил ей в жопу кусок ржавой арматуры, то и вовсе их невзлюбила.
А потом Женька свалил, и Ольга показала Игорю деревянную терраску, одиноко торчащую посреди огорода…
Когда она упиралась рукой в стену, на которой висел плакат с красавицей Сандрой, Игорь закрывал глаза от удовольствия.
Потом, лежа в обнимку с Ольгой на железной кровати, он узнал, что у ее подруги, Иры, погоняло Косточка, и долго смеялся.
               
  Бедное Женькино сознание.

Электричка из областного центра ходила только четыре раза в сутки. И если опоздать на одну, то следующую пришлось бы ждать очень долго.
Женька и размалеванная шалава по кличке Танька Гнойный Палец со всех ног неслись по перрону в самый его конец. Оттуда, из тупика, через минуту должна была отправиться электричка. Танька держала в руках пакет с мороженым, а Женька с пирожками. На Тане была надета зашитая в двух местах голубая ветровка, синие «варенки» и невероятного вида башмаки без шнурков, которые сильно затрудняли ее продвижение вперед.
- Давай, красавица моя, шевели поршнями, - задыхаясь, крикнул Женька, - а то «куковать» нам с тобой тут до вечера.
«Красавица» обливалась семью потами, но бежала. И, все-таки добежав до вагона, схватилась рукой за поручень. Не знаю, как там и что вышло. То ли машинист попался нерадивый и невнимательный, то ли он специально решил приколоться. Но двери в один момент закрылись, и электричка тронулась, а визжащая  «щалашовка» с зажатой дверьми рукой бросила пакет с мороженым и запрыгала по перрону. Но какой-то сознательный гражданин (или гражданка) дернул стоп-кран, и электричка резко остановилась.
Танька грохнулась на перрон и заревела. Женька пинками затолкал ее в вагон.
- Ну и козел!!! – причитала Танька, опустившись на сидение, - сука, из-за него мороженого не поели.
Женька с издевательской улыбкой протянул ей самый маленький пирожок.
Минутой раньше дыша, как загнанная лошадь, теперь Танька вдруг затаила дыхание и округлила свои размазанные глаза.
- Ты че, подруга? – промямлил Женька с набитым ртом.
- Жень, я срать хочу, - безжизненным голосом отозвалась малолетка.
Женька подавился. Он кашлял с красной рожей, пытаясь выплюнуть остатки пирожка, а  когда откашлялся, то увидел, что Танька ерзала жопой по сидению и тихонечко скулила.
- Ну, ты и дура, бля!!! Ты о чем раньше думала?
- Никанор, сука, помоги!!! – завыла Танька и ломанулась в тамбур.
Женька бросился следом за ней.
Переходя из вагона в вагон, Танька поскользнулась на чьей-то блевотине и сильно ударилась головой о дверь тамбура.
Вот она, заветная дверца туалета!!!
Но чуда не произошло. Она была закрыта.
Все, приехали!!!
Надристать под дверью машиниста – это уже совсем свинство. Парочка помчалась обратно. С криком: бля, все, я больше не могу, Танька стянула штаны и уселась прямо возле дверей в следующем тамбуре.
- Тр-р-р-р-пр-р-р-р-фур-р-р-р-бр-р-р-р-ср-р-р-р-фу-****ь!!! - успел услышать Женька, прежде чем воздух в тамбуре загустел и уплотнился.
Женька прижался спиной к стене, глаза его заблестели. Ужасающая вонь проникла в каждую клетку его организма, скользким удавом сдавила ему горло. Как-будто его под завязку залили жидким говном. В голове возник образ пышнотелой большегрудой бабищи, которая сидела за деревянным столом и пожирала стопку свежеиспеченных блинов с маслом. Мощные челюсти-жернова с шумом двигались во всех направлениях, измельчали и крошили питательную пищу. На здоровенной, как двенадцатилитровое ведро, роже горели алчным огнем маленькие поросячьи глазки. Огромная стопка блинов таяла на глазах. По всей избе распространялся до одури аппетитный запах.
Это была первая картина, на которую переключилось бедное Женькино сознание, чтобы не отключиться совсем. Сквозь вонючее марево  он видел, как Танька быстро натянула широкие  мужские семейные трусы красного цвета с зелеными цветами, а следом варенки, и блаженно улыбнулась.
               
       Кошачий жопораздиратель.

- Вы че, пацаны?! – сипел, задыхаясь, Колька Глазастиков. Он перекатывался с боку на бок, пытаясь уйти от ударов ногами. А удары сыпались один за другим. Бедного парня методично забивали.
Колька, размазав по лицу кровавые сопли, обхватил голову руками и свернулся в позу зародыша. Казалось, что от мощных ударов внутренние органы свободно гуляли по брюшине, и даже менялись друг с другом  местами.
Два длинноволосых молодчика тормознули Кольку, когда он шел из магазина домой. Как водится, спросили закурить, потом попросили пососать. А когда он не дал и отказался, в грязную лужу улетели батон белого хлеба, две банки рыбных консервов и кило гречки в полиэтиленовом пакете. А потом туда же улетел и Колька, сопровождаемый ярким разноцветным салютом в глазах.
Колька никогда не отличался черным юмором, но тут ему неожиданно в голову пришли слова одной душещипательной песенки:
«Рельсы, шпалы
Лежит парень, разрезанный надвое
Его голубые глаза смотрят в небо
А губы шепчут: ни «чпонька» себе сходил за хлебом!!!»
Колька никогда не думал, что обычный поход в магазин «горячий хлеб» может стать для него последним. Пятнадцатилетний мозг отказывался это понимать и лихорадочно искал выход из этого, прямо скажем, гнусного положения. В четверг он обещал маме помочь убраться дома, а в пятницу Светка Мимоходова обещала зайти…
Ну, нет!!! С такими грандиозными планами не время умирать!!!
Колька сквозь кровавую пелену ничего не видел, но почувствовал, что вокруг что-то изменилось - его перестали бить...
- Смотри, Игорян!!! – закричал Женька, показывая пальцем на двоих пацанов, избивающих третьего, - пойдем, разберемся, что за черти.
Игорь, Женька и Генка ломанулись вперед. В следующее мгновение невесть откуда оказавшаяся в Женькиных руках ржавая труба с протяжным свистом рассекла свежий осенний воздух. Один из «волосатых», похвалившись напоследок рифлеными подошвами кожаных ботинок, повалился в придорожный бурьян. Второго Генка начал «рубить» снизу. Сначала ударил ногой ему по коленке, затем той же ногой в живот и довершил все той же ногой смачным пинком в ухо. Парень так и складывался потихоньку по частям.
- Ты кто такой? – Игорь подал Кольке руку и помог подняться.
- Колька меня зовут.
- За что тебя так, Колька?
- Да ни за что, просто домой шел из магазина.
- Иди домой, Колька, мы тут с ними потолкуем.
Кольку долго уговаривать не пришлось, и он заковылял прочь.
Женька выволок того, которого отправил в кусты, а Генка поднял второго. Их бросили в одну кучу и внимательно разглядывали.
- Ну, что, мудозвоны? Сказывайте, кто вы такие да откуда, - Игорь курил и стряхивал пепел прямо на них. Молодчики затравленно смотрели на неожиданных «миротворцев» и молчали.
Женька внимательно смотрел то на одного, то на другого и чесал макушку. Он явно был чем-то озадачен. А когда он был таким, это никогда ничем хорошим не заканчивалось.
- Вот, он, - с явным облегчением изрек Женька и показал пальцем на того, что был слева, - он мне больше нравится. Геныч, снимай с него штаны.
Парень в ужасе вцепился руками в траву и начал отползать назад.
- Ты че, Жека, «петушить» его собрался? – Игорь вытаращился на друга.
- Спокуха, Игорян, щас он узнает, почем сегодня помидоры.
Второй парень вскочил на ноги и помчался, куда глаза глядят, не разбирая дороги. Геныч сначала погнался за ним, но потом остановился через два метра и затопал на месте ногами.
- Все, Геныч, освобождай его «очко» - сказал нетерпеливо Женька и Генка подскочил к онемевшему парню, прижал его рожей к земле и деловито начал стаскивать с него штаны.
Когда волосатая задница блеснула в лучах заходящего солнца, Женька загадочно улыбнулся и достал из кармана какую-то металлическую «хреновину». Предмет состоял из трех коротких кусков тонкой арматуры, скрепленных между собой каким-то хитрым механизмом.
Парень заревел белугой, когда Женька засадил ему в жопу эту железяку и начал что-то закручивать по часовой стрелке. На лице Женьки играла совершенно дикая улыбка, а глаза прямо горели от восторга.
Позже, когда парень уполз, Женька пояснил, что этот прибор называется «кошачий жопораздиратель». Что он его сделал тайком в училище на практических занятиях. Сказал, что он любую жопу может разодрать на британский флаг. На это Игорь сказал, что все местные кошки объединятся в мощную группировку, выследят его и загрызут к чертовой бабушке. И вообще Игорь много говорил, пока Женька протирал от говна свой удивительный инструмент.

              Рибли, рабле…

- Поехали в деревню, - зевнув, предложил Женька, - помнишь, на вокзале двоих «прижали», хотели «бомбануть»,  а они нормальные пацаны оказались?
- Помню, их, кажись, Гвоздодер и Шпалер звали. Потом мы с ними водку жрали и автостанцию разогнали к чертям собачьим.
- Они, между прочим, в гости нас звали. Тут ехать на автобусе полчаса…
В старом оранжевом ПАЗике было не протолкнуться. Там были и работяги в грязных «спецовках» и бабки, везущие назад непроданных поросят. Шофер, маленький бородатый мужичок, нервно барабанил пальцами по затянутому в разноцветную оплетку рулю.
Игорь, Женька и Генка протиснулись на заднюю часть автобуса и, вцепившись в поручни, ждали, когда этот драндулет тронется с места. В последний момент через заднюю дверь ломанулись еще человек пять, толкая перед собой выпучившую и так здоровенные голубые глаза, девчонку. Она с разбега впечаталась в Игоря, и он, обняв ее одной рукой, другой пытался хоть как-нибудь оттолкнуть от нее людей, чтобы ее не задавили. Пошевелиться было невозможно. Баба, проверяющая билеты, ступив, было на подножку, спрыгнула обратно.
Наконец автобус тронулся.
- Игорян, что же тебе везет то так всегда? – прохрипел Женька, придавленный к стойке поручня здоровенной бабкой в зеленом платке.
- Вот-вот, - подхватил Генка, стоявший на одной ноге, потому что другой боялся наступить в лукошко с вонючими поросятами.
Игорь ехидно улыбался. Лупоглазая «телка» стояла, уткнувшись ему в шею носом, упершись тугими сиськами в живот и невольно обняв его руками.
Игорь вдыхал аромат ее длинных русых волос.
Эрекция возникла сама собой, и твердый как камень «чпоньк» уперся ей в пупок. Девчонка посмотрела на него снизу вверх и на щечках цвета кофе с молоком появились ямочки. Игорь тоже улыбнулся (природа, мол, свое берет).
И тут произошло то, чего Игорь никак не ожидал, садясь в этот вонючий автобус. Девчонка еще сильней прижалась к нему… Для других пассажиров все выглядело, обычней не придумаешь. Но Игорь явно ощущал, что она терлась об него чуть сильнее, чем того требовала тряска в гремучем ПАЗике. Тем временем страсти разгорались. Малолетняя «онанистка-экстравертка» только увеличивала амплитуду. Автобус тряхнуло на очередной кочке и Игорь, невнятно крякнув,  чуть не запустил себе в штаны тугую струю спермы. Женька с Генкой заметили влажные глаза Игоря и не могли понять, что с ним.
Девчонка посмотрела на Игоря, и в огромных голубых глазах запрыгали маленькие бесенята.
Двери автобуса открылись прямо напротив покосившейся металлической автобусной остановки с наполовину оторванными листами железа. Измученный поездкой народ с огромным облегчением начал вываливаться наружу. Когда на задней площадке стало посвободнее, девчонка развернулась к Игорю спиной и спрыгнула с подножки. Игорь видел, как она быстро засеменила в узкий переулок.
- Игорян, ты чего такой странный? – дернул его за рукав Женька.
- Да укачало что-то, - улыбнулся Игорь и спрыгнул на пыльную обочину.
- Слышь, щенок, где здесь Гвоздодер живет? – Геныч схватил за шиворот проходящего мимо мелкого пацана и прижал его спиной к остановке.
- Вон по тому переулку почти до конца, там дом зеленый с белыми наличниками, - прохрипел перепуганный парнишка.
Игорь посмотрел в ту сторону, куда показал парень, и сердце его екнуло.
Геныч отпустил пацана, и уселся на скамейку внутри остановки.
- Ну, что, пойдем, куда этот мелкий  показал? – спросил Женька, вытащив из левой ноздри зеленую соплю и размазав ее по скамейке.
Игорь с Генычем скривились.
Зеленый дом с белыми наличниками появился минут через пять ходьбы. Три больших окна выходили на улицу. Высокая двускатная крыша была покрыта новеньким шифером.
- Кто заходить будет? – спросил, остановившись у калитки, Женька.
- Давай вместе, - предложил Геныч.
- Ага, тогда сразу к ментам местным заходи, - Игорь подошел к калитке, - я один зайду, а вы пока отойдите хоть за сирень.
Игорь потихоньку постучал в деревянную дверь. Внутри послышались легкие семенящие шажки и, когда дверь распахнулась, на Игоря уставились уже знакомые до… впрочем, ладно, «бесенята» в огромных голубых глазах.
- Здрасте, - успел произнести Игорь и они оба прыснули со смеху.
- Что, так понравилось, что домой ко мне пришел закончить начатое?
На девчонке были надеты полосатые тапочки и затасканный халатик с разноцветными квадратиками. Русые длинные волосы были собраны в пучок и чем-то заколоты.
Игорю по жизни просто «патологически» везло на симпатичных «телок». Даже бледво, которое он встречал в своей жизни, никак нельзя было назвать некрасивым. И вот она стоит, глазами сверкает, тоже, ****ь, красавица.
- Гвоздодер дома?
- Коль, это к тебе, - крикнула куда-то в сторону девчонка и, хихикнув, скрылась из виду.
Гвоздодер вывалился на крыльцо, как заспанный медведь и злобно посмотрел на непрошеного визитера. Потом протер глаза и расцвел в улыбке как майская роза.
- Егорка, братан, здорово! – гвоздодер сгреб Игоря в охапку и оторвал его от пола.
- Здорово, Колян, мы тут с Генкой и Женькой приехали.
- А где ж они?
- За оградой топчутся…
В доме пахло какой-то сушеной травой, чем-то кисловатым и ощутимо тянуло кошачьим говном. Гвоздодер накормил их жареным мясом и квашеной капустой.
- Слышь, Колян, - Генка сидел на крыльце с полным животом и курил, - симпатичная у тебя сестренка.
- Да уж, девка красавица, берегу как зеница око.
Игорь поперхнулся табачным дымом и закашлялся.
- Да, тогда надо беречь, а то не успеешь глазом моргнуть...
- Если я услышу, что кто-нибудь к моей Дашке подкатывает, я его так закодирую, что ни один экстрасенс потом на бабу не затащит. Ладно, пойдем, поспим.
Игорь увалился на маленький диванчик в сенях, Гвоздодер у себя в комнате, Женька в зале на диване, а Генка на железной полуторке…
Ладошка мягко легла на грудь. Она была прохладной и очень мягкой. Тоненькие пальчики коснулись левого соска, поиграли с ним и заскользили вниз. Игорь тяжело дышал. Было невероятно приятно и хорошо. Дашка опустилась перед диваном на колени, и он чуть не закричал. Когда она делала ему очередную «змейку», Игорь понял, что сейчас кончит ей в рот. Он взял ее за плечи и потянул к себе. Дашке не нужно было ничего объяснять, и она уселась на него сверху. «Чпонька» оказала ему теплый прием. Пожалуй, даже слишком теплый. Как будто нагревалась от воткнутой в жопу батарейки.
Через минуту она разошлась до такой степени, что Игорь всерьез начал опасаться за свой «чпоньк». При этом стонала она все громче и громче, и Игорь зажал ей рот рукой. Но было поздно. За стеной громко скрипнул диван, и послышались шаркающие шаги.
- Кажись, братец твой проснулся, - прошептал Игорь.
Эти слова подействовали на Дашку как ведро холодной воды на голову. Она соскочила с Игорька, и в мгновение ока исчезла за дверью своей комнаты.
Только Игорь успел натянуть штаны, как дверь в зал открылась, и оттуда вышел заспанный Гвоздодер.
- Игорян, ты не спишь?
- Да так, чуть-чуть прикемарил, - не своим голосом ответил Игорь, с трудом проглотив комок, подкативший к горлу.
- Мне какие-то стоны послышались, ты ничего не слышал?
- Неа.
- Наверно соседи буянят. За стеной на той половине алкашня живет. Достали уже.
- Да ладно, не парься ты, - выдохнул с облегчением Игорь. Таких все равно не переделаешь.
- Ты Дашку мою не видел?
- Неа, - с деланным равнодушием ответил Игорь.
И тут открылась дверь Дашкиной комнаты и оттуда вышла юная нимфоманка в своем затасканном халатике и с двумя косичками на башке. «Чпоньк» сосать? Да что вы! Будто только что кукол спать уложила. В жопе детство, в глазах невинность...
- Даш, согрей чайку, - попросил сестренку Гвоздодер, и сестренка метнулась на кухню.
Мимо протопали Женька и заспанный Геныч с незажженной сигаретой во рту.
- Точняк, пойдем, покурим, - Гвоздодер вышел вслед за ними.
- Колян, где у тебя сортир? –  спросил Геныч.
- За домом, в конце огорода.
Геныч исчез в указанном направлении.
- Клуб у нас второй месяц на ремонте, - в голосе Гвоздодера слышалось неподдельное сожаление по этому поводу, - пойдем к тете Маше, она самогоном торгует. А уж дальше как кривая вывезет.
В этот момент из-за угла появился Геныч. Сказать, что он был абсолютно мокрый – не сказать ничего. С него отовсюду капала вода.
- Да, брат, - присвистнул Гвоздодер, - тебя одного оставлять никак нельзя.
- Генка, ты что, в колодец провалился? – усмехнулся Женька.
- Да вот, в озеро какое-то упал…
- Блин, - хлопнул себя по лбу Гвоздодер, - у нас же пруд заброшенный есть за домом, батя там раньше карасей выращивал, а потом бросил. Ты зачем туда полез?
- Хотел рожу умыть и поскользнулся.
-Ладно, дельфин-переросток, пойдем одежду тебе какую-нибудь поищем.
После пятнадцати минут отчаянных поисков Генка стоял в длинном сером плаще на голое тело, черной фетровой шляпе и глубоких резиновых галошах.
- Извини, братан, больше на твой рост ничего не нашлось, - развел руками Гвоздодер.
- И на том спасибо.
- Ладно, родичей дома еще дня три не будет, пойдем к Тете Маше за самогоном, набухаемся вволю.
Никто не возражал.
Геныч величественно шествовал по деревенской улице в своем новом наряде, а пацаны смеялись над ним, не переставая. Он только хмурился и плотней закутывался в плащ. На длинной низкой криво вкопанной у забора скамейке сидели две деревенские «телки». Одна была явной хохотушкой, ее заливистый смех был слышен на другом конце деревни. Другая была высокой немного сутулой девчонкой лет семнадцати с вытянутым прыщавым лицом.
- Здорово, Колюня, - обратилась прыщавая к Гвоздодеру, - куда «намылились»?
- Да так, гуляем, а вы чего тут, «снимаетесь»?
- Ага, «снимаемся», а это кто с вами, добрый волшебник? - показала прыщавая пальцем на Генку.
- Самый наидобрейший, все желания выполняет.
- Тогда пусть он меня в принцессу превратит.
Хохотушка снова захохотала.
В доли секунды Геныч подскочил к двум деревенским «торфушкам» и с криком «рибли-рабле-чпоньк-бля!!!» резко распахнул полы своего плаща. Огромная Генкина «волшебная палочка» описала в воздухе замысловатую дугу, и чуть не ударила прыщавую девку по носу. Та вжалась затылком в забор и закрыла лицо руками. Хохотушка вскочила с лавочки и рванула прочь. Пацаны попадали от смеха на землю.
- С превращением Вас, дорогая принцесса, - вежливо проговорил Геныч и, приподняв свою шляпу, слегка поклонился.
Девка так и сидела, ни жива, ни мертва, закрыв лицо руками. Геныч пожал плечами и двинулся дальше.
- Эй, эксбиционист хренов, - крикнул ему Гвоздодер, - ты смотри Тете Маше «волшебной палочкой» по носу не щелкни, а то не видать нам самогона сегодня, ****ью буду.
- Коли у вас тут каждая жаба принцессой хочет стать, хрен ли не помочь?
Обратно возвращались с четырьмя бутылками самогона.
- Смотри, Геныч, Светка-то прыщавая во дворец наверно дернула, - сказал, ухмыляясь, Гвоздодер, когда они проходили мимо знакомой, но пустой лавочки, - она теперь тебе по гроб жизни сосать обязана.
- Пусть она у дохлой обезьяны пососет. У вас тут вообще нормальные бабы есть? Вдовушки какие-нибудь?
- Ага, только на моей улице две живут, овдовели еще во время Первой Мировой.
- Я серьезно.
- Ирка Демагогова из Москвы приезжает… Они бабку к себе забрали, а Ирка каждое лето приезжает отрываться. Ничего так «кобыла».
- Щас же осень.
       - Тут пока…
- Бля, скажи, где она живет, я пойду, прям щас.
- Прям щас она тебя пошлет на хутор ежиков «вафлить». Нет, я, конечно, понимаю, что ты «волшебник» и «палочка» у тебя, что надо, но лучше подождать пока твои вещи высохнут. Так надежней.
Дашка, несмотря на столь юный возраст, умела вкусно готовить. Когда пацаны вошли в дом, в нос им ударил непередаваемый запах ухи.
Две бутылки разошлись примерно за полчаса. Пацанам было по кайфу вот так вот сидеть, бухать и неспешно разговаривать, но все же чего-то не хватало…
- Колян, - захмелевший Генка глупо улыбался, - отведи меня к этой, как ее там? Педагоговой.
- Блин, да подожди ты до завтра, чего ты такой нетерпеливый? Вещи высохнут и пойдешь. Она в любое время знатная «давалка».
- Да не могу я ждать, понимаешь?
- Ну, тогда иди, Я то, как лучше хотел, а там как знаешь. Она обожает соленые огурцы, я тебе банку дам…
Как вы догадались наверно, Геныч, не смотря на жаркие уговоры Гвоздодера, все-таки поперся к Демагововой. Ирка была в шоке, увидев у себя на крыльце высокого симпатичного парня в длинном плаще, шляпе, галошах и с трехлитровой банкой огурцов под мышкой.
- Привет, Тебя Ира зовут? – пробасил, улыбаясь, Геныч.
- Ага, а тебя наверно Бодулай Романович? – Ирка с неподдельным интересом разглядывала «пришельца».
- Неа, я Генка.
- Я очень рада. А зачем ты, Генка, сюда пришел?
- Да вот, огурчиков принёс...
- Как же я сразу-то не догадалась? - засмеялась Ирка, это же в корне все меняет. И давно ты огурцы продаешь?
- Нет, это подарок.
- Спасибо тебе, славный юноша. Чем же тебя теперь отблагодарить…
- Чаем напои.
Ирка отошла в сторону, и Геныч вошел внутрь.
- Давай раздевайся, - скомандовала Ирка.
- Я.. это, плащ пока не буду снимать.
- Это еще почему?
Геныч виновато расстегнул две нижние пуговицы и отодвинул в сторону одну полу плаща.
- Мамочки мои родные!!! – вскричала Ирка и зажала рот ладонью, - сделайте меня хоть карандашом!!! Чего это ты голышом-то?
- Да, долго объяснять. В общем, в лужу упал.
- Да у нас тут отродясь таких луж не бывало, чтобы такая «лошадь», как ты, в нее поместилась.
Ирка была средней паршивости девахой лет восемнадцати в оранжевом халате, зеленых носках и желтых тапках. Прям светофор, ни дать ни взять. Генка мысленно включил для себя зеленый и прошел на кухню. Ирка подошла к плите, зажгла газ и поставила чайник.
Может, и было бы все в тот раз по-другому, как-то понежней да поласковей, если бы не дырка на Иркином халате в районе жопы размером с пятак. Но через маленькую дырку в халате  невозможно было понять, в трусах ли она. Может трусы такие телесного цвета. Геныча разобрало не хилое любопытство, а так как он был пацаном очень наглым и беспринципным, то он подошел к ней и задрал халат почти до сисек.
Трусов на ней не было, и какая у нее была жопа!!! У Геныча аж дух перехватило.
Ирка не успела опомниться, как оказалась на  кровати с задранным на лицо халатом.
В принцессу она превращалась минут десять. И когда Геныч все-таки вытащил из нее свою «волшебную палочку», как-то сразу обмякла и вздохнула с явным облегчением.
- Тебя чем в детстве кормили?  Случайно не комбикормом? – тяжело дыша, спросила Ирка.
- Нет, я просто очень много каши ел, и картошки, и мяса…
- А кукурузу не ел?
- Кукурузу? Не помню. А причем тут кукуруза?
- Да так… ни причем.
Ирка, охая и ахая, еле-еле поднялась с кровати и враскорячку потопала на кухню. Чайник гудел, словно ядерный реактор.
- Генка-Бодулай, ты не обижайся, но вали ты домой, ладно?
- Ну вот, так всегда, на самом интересном месте…
- Нетушки, Геночка, мое интересное место такого больше не выдержит...
Геныч зашел в калитку дома Гвоздодера в два часа ночи. В окнах, конечно же, не горел свет. Все спали. Открыв потихоньку входную дверь, он просочился внутрь. Темнота сразу же поглотила его.
То, что в этом доме спали не все, Геныч понял буквально через несколько шагов. Он так и застыл возле двери Дашкиной комнаты. Оттуда доносились хоть и слабые, но довольно недвусмысленные звуки. Неужели Дашка, которую Гвоздодер бережет, как зеница око, спокойно «чпонькается» через стенку от своего братца? Но с кем?
Но вскоре все вопросы разрешились сами собой. Дверь тихонько приоткрылась и из комнаты на цыпочках вышла абсолютно голая Дашка.
Вот тебе и раз!!! Да ты ****юга-сука-падла?!
Как после одного лишь рывка за руку, она оказалась на коленях и с Генкиной залупой во рту, Дашка не знала, но факт оставался фактом.
Как не была приятна Генке эта процедура, но во избежание неприятностей в виде не вовремя проснувшегося Гвоздодера, он затолкал очумевшую Дашку в комнату.
Ну, конечно же, он увидел пьяных и голых Игорька с Женькой.
- О, здорово, пацаны, а я смотрю шалава голая по коридору шляется. Так и знал, что вы где-то рядом.
- Она, между прочим, поссать вышла, - заплетающимся языком пробормотал Женька.
- Ничего, потом поссыт.
«Вертолет» летал до самого утра, периодически заправляясь самогоном.
Когда Дашка с распухшими губами и натертой до неприличного зуда жопой без сил отрубилась на своей кровати, три бесстрашных пилота кое-как замели следы «полетов», накрыли натруженное тело теплым одеялом и потихоньку вышли за дверь.
- Поздравляю вас, господа, - торжественно объявил Женька, когда они вышли на крыльцо и закурили, - очень благородно с нашей стороны. Гвоздодер нас напоил, накормил, Генке вон шалаву огуречную подогнал, а мы его любимой малолетней сестренке всю сраку за ночь измочалили.
- Не переживай ты так, - пробасил Геныч.
- Конечно, че переживать! Только учти, что тут Игорьку кроме лужи вонючей на огороде нырять некуда.
- Может все-таки обойдется?
- Ага, обойдется. У нее после твоей «балды» и тетемашиной самогонки утром всю рожу разнесет, как у пьяной мозамбикской проститутки.
Геныч тяжело вздохнул.
- Неужели Гвоздодер до сих пор ничего про нее не знает? И даже не догадывается?
- Не догадывается, значит. Представьте, что будет, когда он увидит утром свою сестренку, - Женька выбросил реактивно догоревший окурок «конгресса».
- Давайте с ним поговорим нормально. Скажем так и так…
- Валим отсюда, - спокойно проговорил Игорь.
- Куда валить? Ты че, Игорян? До города, как до Пекина раком. Мы же не в «скороходы» обуты.
- Щас Гвоздодер проснется, и ты пожалеешь, что не в «скоросъебы» обут. Валим.
Геныч переоделся в свою одежду, а, ставшие легендарными плащ и шляпу, повесил на гвоздик у сарая.
Три безмолвные тени выскользнули за калитку и направились прочь. Казалось, вот и сказки конец. Им не привыкать убегать из деревень на первом утреннем транспорте. Но такие «хеппи-энды» только в хороших сказках бывают. В плохих же заподлянки поджидают на каждом шагу.
Вдруг откуда ни возьмись стремительной тенью метнулась и повалила Генку в кусты огромная кавказская овчарка. Встав толстенными лапищами ему на грудь, псина высунула язык и молча разглядывала свою добычу. О сопротивлении не могло быть и речи. Этот собачий переросток запросто может оторвать башку кому угодно в считанные секунды. Даже в первых проблесках рассвета было видно, как побледнел Геныч. Казалось, что он даже престал дышать. Но псина была абсолютно спокойна и явно не спешила вонзать свои острые клыки в грешную Генкину плоть.
Так прошло около минуты, но друзьям показалось, что прошла целая вечность.
- Фу, Граф, ко мне, - послышался тихий мужской голос. В этом голосе вообще не было никаких эмоций. Как будто это волосатое чудовище прижало к земле и собиралось съесть не человека, а какое-нибудь не очень важное для этого мира насекомое.
Граф сразу же  отпустил несчастного Генку и заковылял на знакомый голос. Генка, как наполовину поднявшийся из могилы мертвец, сидел на жопе и вращал безумными глазами.
Мужичок лет сорока от роду стоял возле своей калитки, а рядом с ним сидел Граф. Прямо мы с Мухтаром на границе, он уж третий день не ссыт и я уж третий день не ссу.
- Дяденька разбойник, отпустите нас, пожалуйста, - запричитал Женька, - у нас у самих последний чемодан денег остался. Прям, не знаем, как теперь и быть.
Граф злобно зыркнул на него своими темными глазами.
- Кто вы, ребята? – все так же спокойно спросил мужичонка.
- Мы бедные сиротки, из детдома убежали. Нам и так житья никакого нету, а вы нас еще собачкой своей пугаете.
- Я смотрю, вы, скорее всего из дурдома убежали.
- А коли и так, что теперь? Не всем умными быть. Придуркам тоже жить хочется. А в дурдоме какая жизнь?
- Давайте, валите отсюда, клоуны, а то Граф от вас мокрого места не оставит. Чтобы я вас здесь больше не видел.
- Спасибо вам, дяденька разбойник, - обрадовался кучерявый «придурок» (до сих пор не знаю, ставить ли кавычки), - вряд ли вы нас здесь еще увидите.
Граф утробно зарычал, и пацаны не заставили себя долго уговаривать.
Вот и автобусная остановка.
- Что будем делать? Автобус через сорок минут, - спросил устало Женька.
- Вы как хотите, а я посплю немного, - с этими словами Игорь завалился на скамейку...

                ***
Утренняя роса покрыла испариной всю остановку. Она была везде. Сверкающими каплями висела на металлических уголках и листах железа. Катилась вниз по исписанным непотребными словами, подкрепленными соответствующими рисунками, стенам, собираясь на земле в огромную лужу. Игорь весь промок. Было холодно и неуютно. Он осмотрелся по сторонам. Друзей нигде не было. Интересно, куда же они запропастились, ведь скоро автобус.
Игорь спрыгнул со скамейки и ноги его тут же промокли насквозь. Погода за то время, пока он спал, круто изменилась. По небу бродили свинцовые тучи. Ветер свистел, как красномордый физрук в училище, так любивший щупать за жопы девочек и бросаться теннисными ракетками в мальчиков. До поры до времени, конечно. Пока трое пацанов с третьего курса не прижали его в раздевалке и не воткнули в сраку лыжную палку.
Неожиданно Игорь почувствовал чей-то внимательный взгляд, буравящий его спину. Он обернулся и обомлел. На него, высунув голову из-за остановки, смотрела Дашка.
Во, дела!!!
- Ты чего так рано проснулась? – глупо спросил Игорь.
Распухшие губы разошлись в улыбке, и она вышла из-за угла. Дашка была абсолютно голой и у нее между ног сидела, злобно сверкая красными глазками, волосатая тварь.
- Игггггггорюшшшшша, иддди ко мнннне, мой милллленький, -  зашипела старая знакомая.
У Игоря в доли секунды вспотели яйца и задрожали колени. Он развернулся и попытался бежать, но ноги, конечно же, не слушались. Дашка двинулась к нему. Когда она подошла совсем близко, тварь злорадно ухмыльнулась. Игорь собрал все свои последние силы и залепил ногой Дашке промеж ног. Дашка завыла. Вой был душераздирающий.
«Бля буду, попал» - злорадно подумал Игорь.
- А-а-а!!!  Игорян, сука, ты чего творишь?! Спятил что ли?! Ты мне все яйца отбил.
Игорь открыл глаза и увидел согнувшегося пополам и скачущего по остановке Женьку.
- Бля, автобус!!! – закричал Генка и, схватив Игоря, потащил его к открывающимся дверям.
Женька, как заправский кенгуру упрыгал за ними. Автобус закрыл обшарпанные  двери и повез нагулявшихся мальчишек домой.

Дважды «недочпоньканная» история или в какой-то степени квиты.

Егорка темной тенью отделился от стены пакгауза и, осторожно перейдя улицу, подошел к знакомой калитке. Привычным движением на ощупь отодвинул щеколду и ступил на узенькую асфальтовую дорожку, ведущую к дому.
Темно хоть глаз коли.
Вот и знакомая  дверь.
Звонкими птичьими матюгами залился дверной звонок, и дверь открыла мордастая бабка.
- Здрасте, Баб Мань, вежливо поздоровался Игорь, - а Оля дома?
- Явился, не запылился, - проворчала бабка, - где ж дружка своего кудрявого потерял? Или его собаки по дороге загрызли?
- Собаки, если честно, его очень уважают. Ольгу-то позовите.
Бабка удалилась и из глубины дома послышалось: «Ольга, иди, опять бандит твой пришел».
«Вот карга-то» - усмехнулся про себя Егорка.
       Появилась Ольга в бабкином пальто поверх ночной рубашки и в резиновых калошах. Она спустилась по приступкам и прижалась к груди ночного визитера.
- Ты что, с ума сошел? – прошептала она, едва отдышавшись после долгого поцелуя, - поздно ведь, бабка ворчит.
- Я соскучился, - тихо проговорил Егорка, уткнувшись носом в роскошные черные волосы, пахнущие какими-то травами.
- Щас, подожди, я бабке скажу, что часик с тобой на лавке посижу, - Ольга лукаво подмигнула и скрылась в доме…
Игорь замирал от каждого ее прикосновения. Обосранный мухами плафон на потолке светил очень тускло, создавая неповторимое ощущение уюта и интимности. Ржавая железная кровать то отчаянно скрипела, то тихонько повизгивала, а стойкий запах кошачьей мочи, исходящий от полосатого матраса, казался дивным ароматом полевых цветов (вот что «чпонька» с человеком делает). Горячие бедра, живот, розовенький пупочек, маленькие упругие груди, длинные черные волосы утыканные перьями из старой подушки…
Стук в дверь был чем-то совсем не реальным, невозможным и противоестественным. Затуманенное «чпонькой» сознание отказывалось впускать его в себя, пока он не превратился в угрожающий грохот.
- Ольга, сучка малолетняя, открывай, - послышалось с той стороны двери, - бабка сказала, что ты здесь с хмырем своим белобрысым!!!
Беда!!!
Игоря как водой холодной окатили.  «Выскочив» из Ольги, он надел штаны, обул зеленые кеды и зашарил глазами вокруг, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь средства защиты.
- Игорек, это брат мой старший, - проговорила Ольга, забившись в угол и накрывшись покрывалом.
- Ясно, что не Венера Милосская. Бабка твоя, сука старая, ответит за это, ****ью буду.
Дверь трещала по швам. Игорь сорвал висевший на стене алюминиевый тазик и встал у двери, прижавшись спиной к стене.
Дверь все-таки не выдержала, и внутрь влетел здоровенный детина под два метра ростом с черными усами.
Дальше все происходило прямо как в кино. Игорь со всего маху залепил детине тазиком прямо в лоб, и детина рухнула на пол. Игорь в этот момент пожалел, что не прихватил с собой  парочку кинооператоров. Тот еще вышел бы материальчик.
Путь был временно открыт и белобрысый «Казанова», схватив телогрейку и шапку, выскочил на свободу. Добежав до калитки, он не стал возиться со щеколдой, и просто перемахнул через забор. Две дворняги подбежали к нему и громко залаяли, но, увидев молодчика в широких штанах, телогрейке и шапке-гондоне, натянутой на глаза, поспешили ретироваться, так, на всякий случай.
Обогнув пакгауз и перейдя железнодорожные пути, Игорь вышел на первую платформу вокзала.
Время час ночи.
Лишь одинокий мужик с большим чемоданом прохаживался по платформе, ожидая прибытия пассажирского поезда, да пьяная «телка» в зеленой куртке блевала, перегнувшись через парапет перрона.
Пьяная «телка»!!!
Не может быть!!!
Ну, скажите вы мне, сможет ли кто нибудь пройти мимо в жопу пьяной блюющей на перроне очаровашки? Да запросто!!! Большинство народа, конечно же, пройдет. Но только не Игорь Алексеевич Егоров. Его безупречное пионерское воспитание и туго натянувшая ширинку «чистая совесть» не позволили пройти мимо человека, которому плохо.
Игорь дождался пока уедет поезд и, схватив полуживую девицу за капюшон, поволок ее в знакомый укромный закуток.
Она и сопротивляться то толком не могла, бурчала только, что ей плохо и чтобы козел вонючий оставил ее в покое.
- За козла ты мне ответишь, паразитка, - ласково отвечал ей Игорь, - не груби, а то я тебе ата-та по попе всыплю.
Годами отработанная «подсечка» и в этот раз не подвела. Все шло своим чередом. С левой ноги молодой пьяньчужки слетел сапог, затем сползла штанина. Блевотиной только воняло сильно. Так ведь это не беда. В первый раз что ли?
Беда случилась тогда, когда Игорь почувствовал яйцами что-то теплое и мокрое.
Это было глупо, это было смешно, но «телка" его обосрала!!!
Игорь блеванул наполовину переваренными макаронами прямо в лицо засратой «проказницы». В какой-то степени они были квиты…

      Дикий ужас инспектора Герасимова.

- Марго, мы так не договаривались. Проиграла – подставляй, - Игорь нетерпеливо потер ладони, а потом начал разминать их, сцепив между собой пальцы.
- Игорек, ну будь ты человеком, - Марго чуть не плакала, - больно ведь.
- Меня этим не возьмешь. Больно – не играй. Все, достала, подставляй.
Марго неохотно подалась вперед и крепко зажмурилась. Звонкий «фофан» в очередной раз уже выбил искры из ее наполненных слезами глаз.
Игорь и деревенская шалава по кличке Королева Марго вот уже целый час играли в карты на щелбаны, уютно расположившись в кустах недалеко от вокзала. Марго ни разу не выиграла, и поэтому лоб у нее был весь красный, а местами даже посинел. А Игорь весь светился от счастья.
- Все, не буду больше играть, - прогундосила Марго, - пока этого Никанора дождешься, смертью храбрых погибнешь.
- Смертью бестолковых ты щас погибнешь, давай, раздавай по-новой.
Ну, не шла сегодня карта Марго, ну, не шла. Ничего не поделаешь.
Игорь ехидно улыбнулся, когда Марго снова проиграла. Он нащупал за спиной старый грязный алюминиевый ковшик и выжидательно посмотрел на Марго.
Марго тяжело вздохнула и подалась вперед, подставляя лоб.
Когда Игорь со всего маху зарядил этим ковшом промеж ее наполненных горечью глаз,  Марго, опрокинулась навзничь  и  затаилась без сознания среди ржавых консервных банок, сгнивших огрызков и семечной шелухи.
- Чего это с ней? – спросил подошедший Женька и поставил на пенек, заменивший им стол, две бутылки водки и половинку черного хлеба.
- В карты проиграла, - спокойно ответил Игорь, закуривая сигарету.
- Она жизнь свою на кон поставила?
- Кому нужна жизнь ее собачья? На щелбаны мы играли.
- Да, уж…
Спустя пять минут Марго сидела на куске бревна, обхватив голову руками, а на лбу у нее сияла желто-сине-зеленая здоровенная шишка. Взяв протянутый ей восьмидесятиграммовый стакан водки, она, поморщившись, опрокинула его в себя одним глотком и уткнулась носом в рукав своей синей болоньевой куртки.
- Марго, ты не обижайся, мы ж тебя любим…
Марго отвернулась, потрогала свою шишку и со стоном отдернула ото лба руку.
Женька тихонько похихикивал и жевал хрустящую корку.
- Слышь, Марго, а давай приколемся? – глаза Игоря прямо загорелись от новой идеи.
- Я и так с твоей помощью теперь прикольная до невозможности.
- Короче, слушай сюда. Мы тебя гримируем. Спрячешься в «заброшке», а если кто мимо пройдет, выйдешь сигаретку спросишь. Он тебя увидит вблизи и обосрется.
Возражения ****ей никого не волновали и, Маргоша, разрисованная собственной красной помадой и сажей от костра, спряталась в черном провале входа в «заброшку». А Игорь с Женькой спрятались в кустах.
Долго ждать не пришлось.
По дороге мимо бодрой походкой шел мужик невысокого роста в короткой серой куртке и кепке. Когда он поравнялся с входом, Игорь с Женькой узнали в нем известного на весь город инспектора по делам несовершеннолетних Герасимова Антона Петровича. Они с ужасом посмотрели друг на друга, но было уже поздно.
Забив на все наставления Игоря, Марго разделась догола (импровизаторша хренова) и, выскочив из «заброшки», с диким криком: «чпонькни меня, падла!!!» бросилась на Герасимова.
От неожиданности Герасимов как-то странно визгливо присвистнул, попятился назад. Подскочившая к нему Марго, широко расставила ноги и начала трясти волосатой «чпонькой», орать как сумасшедшая и строить страшные рожи.
Получив от Игоря два удара в «бочину", Марго обмякла.  Схватив за руки и за ноги разрисованную ****ь, пацаны убежали с ней в темноту. А инспектор Герасимов на трясущихся ногах побрел дальше.

          И ведь придумал…

       Игорь лежал дома на диване и смотрел по телевизору, как дебильный Зигзаг Мокряк в очередной раз разбивал вдребезги самолет утки-миллионера.  Дверной звонок нарушил эту утиную вакханалию, и Игорь, не спеша поднялся с дивана и пошел открывать дверь. Посмотрев в  «глазок», он тяжело вздохнул. Перед его дверью стояла абсолютно голая соседка с третьего этажа по кличке Валька Обнаженка. Убирая спутанные волосы с заплаканного лица, она давила пальцем на звонок и с такой надеждой смотрела на дверь, что Игорь сразу же открыл ей. Валька, как торпеда влетела в квартиру и бросилась Игорю на грудь. Егорка привычным уже движением обнял ревущую соседку и погладил по голове.
Вы, наверно, уже догадались, что Валька получила такое прозвище не зря. Раньше она была симпатичной девушкой, худенькой, кроткой и доброй. Когда Игорь еще не ходил в школу, она при всякой встрече гладила его по белобрысой голове, говорила: «привет, Егорка-помидорка» и обязательно чем-нибудь угощала.
Пока семь лет назад не вышла замуж за конченого мудозвона Гришку Барсукова.
Вот тут-то все и началось. Первый год было все более-менее гладко. Ну, пил, ну, немного покрикивал спьяну на нее. И все. Ее родители сразу после свадьбы уехали жить в деревню, а квартиру оставили молодым. Так, что заступиться за нее было некому. Все чаще стали слышны скандалы за их дверью. Валька начала появляться на улице с синяками на лице и бегать по соседям почему-то всегда голой…
- Игорюша, убей этого козла, - пьяно всхлипывая, причитала Валька, - все, не могу я больше так, он мне всю жизнь испоганил. Ты уже вырос большой и сильный, врежь ему по мозгам.
Игорь обнимал вздрагивающую от рыданий соседку и, не моргая, смотрел куда-то вдаль прямо сквозь стену и о чем-то напряженно думал. А думал он о том, как наказать этого «клоуна" и чтобы ему за это ничего не было. Думал лихорадочно, быстро. И ведь придумал…
Пьяный Барсуков проснулся среди ночи от того, что сильно захотел поссать. Какого же было удивление этой скотины, когда он увидел рядом с собой на кровати вместо маленькой и худенькой Вальки двухметрового небритого парня.
Геныч мирно храпел на всю комнату.
Барсуков крепко зажмурился, а когда открыл глаза, ничего не изменилось.
Кто это???!!!
Где Валька???!!!
Барсуков потихоньку сполз с кровати, поднялся на ноги, но споткнувшись об собственные тапки, рухнул на пол. Геныч проснулся от этого шума, почесал жопу и сонно спросил:
- Милый, ты куда? Не уходи от меня моя сладенькая попка.
Гришка завыл как паршивая волчара, двойной подбородок его затрясся, и на глазах выступили слезы. Ему стало нечем дышать, когда Геныч подошел к нему.
- Ну что, петушок-золотой гребешок, поговорим?
- Чего тебе надо-то? – выдохнул Гришка.
- Помнишь, как нас, сопляков, по двору гонял спьяну каждый раз?
- Да я… это…
- Мудак ты, Гришка, дети вырастают.
Барсуков безвольно сидел на полу и как побитая собака смотрел на Генку.
- Молчишь, сволочь. Значит виноват. Слушай меня внимательно. Если ты еще раз тронешь свою жену, я тебя лично пидорасить буду по полной. Ты, сука пожалеешь, что на свет белый народился. Понял???!!!
Гришка вжался в угол и сидел, боясь пошевелиться, а Геныч оделся и ушел, хлопнув дверью.
Игорь с Валькой в это время сидели в ванной и все слышали. Они успели два раза вставить друг дружке «пистон» и теперь пребывали в веселом расположении духа. Потом Игорь тихонько выскользнул за дверь.
Спустя некоторое время жизнь Вальки Обнаженки наладилась. Она больше не пила, не ходила в синяках и не бегала голой по соседям. При всякой встрече с Игорем она теперь загадочно улыбалась…

     Полуночный экспресс.

Маневровый тепловоз, дав длинный гудок, не спеша, потащил за собой три пассажирских вагона в отстойник, где их в полпервого ночи прицепляют к поезду на Москву.
Часы на стене вокзала показывали 22:00, когда Игорь с Женькой курили, перегнувшись через парапет перрона, и с беспокойством поглядывали на уходящий тепловоз.
- Я видел как туда «телка» симпатичная зашла, - тоскливо промолвил Женька и перекинул сигарету из одного уголка рта в другой.
- И я видел. Кудрявая такая, в красном пальто.
Женька многозначительно посмотрел на друга, усмехнулся и уставился на удаляющиеся вагоны.
Ждать оставалось недолго. Тепловоз оттаскивал вагоны и всегда уезжал, оставляя их в тишине и спокойствии до полуночи.
Всего часа полтора на то, чтобы выдернуть оттуда девчонку.
Ее еще нужно найти!!!
Вдруг она сразу спать завалится. А спящие, они там все одинаковые под простынями-то. Красное пальто на вешалке – тоже не факт. Она его может под голову или, скажем, под жопу подложить. Кто знает, чего этим ****ям придумается. В общем, задача была непроста. Ой, как непроста.
Небольшой ветерок гулял по перрону, обдавая лица немногих стоящих на нем людей иголками легкого морозца, и гудел где-то высоко между проводов и тусклых фонарей.
В скором времени тепловоз оставил в покое свою «поклажу» и укатил восвояси. Четыре красных огонька-габарита остались сиротливо стоять в темноте отстойника.
«Злоумышленники» дошли до конца перрона, спрыгнули вниз на пути и не спеша направились проторенной дорожкой к намеченной цели.
Девушка в красном, садясь в этот злополучный поезд, вряд ли догадывалась о том, что по ее следу идут…
Подойдя к первому вагону, Женька осмотрелся по сторонам, заглянул за вагон. Все было чисто. Лихо заскочив в тамбур, они медленно двинулись по вагону. В нос ударил непередаваемый запах советского плацкарта. Многие уже спали. Во втором купе с верхней полки свисали вонючие ступни, и раздавался громкий храп. Женька, проходя мимо, пощекотал одну ступню. Храп на секунду прекратился, одна нога почесала другую, и все началось сначала. В третьем купе бухали мужики. Свет уже притушили, и было ни хрена не видно. Пацаны смотрели на вешалки, в надежде увидеть там красное пальто, но все было тщетно. Выйдя в тамбур, они закурили.
- Точно она в этот вагон зашла или мы ошиблись? – Игорь уперся ногой в противоположную стенку.
- Ты че, Игорян, такая бикса и ошиблись, щас прям.
- Тогда она наверно спит.
- Да уж, хреново дело, не будешь ведь всем спящим в рожу заглядывать.
- А давай у проводника спросим, он-то наверняка должен знать.
- Ты че, Игорян? А если он спросит, зачем она вам?
- Скажем сестра, еле успели из деревни приехать в Москву проводить.
Тут открылась дверь тамбура, и из нее вышел мужик в форме проводника.
- Мужик, постой, - схватил его за рукав Женька, - мужик, ты ведь проводник?
- Ага, я самый.
- Понимаешь, сестренка наша сегодня в Москву уезжает в этом вагоне, а какое у нее место не сказала. Мы из деревни только что приехали, насилу успели.
- А как она выглядит, ваша сестренка?
- Кудрявая такая, вся в меня, и в красном пальто.
Мужик хмыкнул.
- Да, помню, была такая, - проводник задумчиво почесал макушку, - на двадцать первом месте, кажись, внизу.
- Спасибо тебе мужик, ты нас просто спас.
- Да не за что, хорошие вы, видать, ребята, раз так о сестренке переживаете.
Остановившись рядом с двадцать первым местом, друзья долго вглядывались в то, что свернулось калачиком под простыней. Игорь присел на матрас и нерешительно положил руку туда, где по логике вещей должна была быть жопа.
- Ну, чего там, Игорян?- шепотом спросил Женька.
- Да «чпоньк» его знает, мосол какой-то.
- Игорян, ты пощупай еще.
И Игорян пощупал…
Вместо симпатичной девочки в красном с диким воплем: караул!!! грабят!!! из-под простыни выскочила старая тощая «ведьма» в мятой ночной рубашке с длинными седыми волосами и бешеными выпученными глазами.
Игорек подскочил, как ужаленный, сильно долбанувшись головой о верхнюю полку.
- Держите  их!!! – вопила ведьма, - милиция!!! Они кошелек украли!!!
Вцепившись костлявыми пальцами Игорю в ногу, она сползла на пол и потащилась за пытавшемся убежать насмерть перепуганным парнем. Только сильный удар ногой по дых и пара «наебохов по голове смогли отцепить  от Игоря голосившую на весь вагон лохматую старую бестию. Многие пассажиры повскакивали со своих мест, но пока не понимали, что происходит. Сейчас важна была скорость, и пацаны изо всех сил рванули в тамбур.
Откуда ни возьмись на пути словно выросла грудастая проводница. Она тоже завизжала, когда Женька схватил ее за сиськи и отодвинул в сторону. Пробегая мимо купе проводника, Женька заметил, что оно пусто. Этот мудофил куда-то свалил.
- Все, Жека, валим, - Игорь приготовился сигать вниз.
- Нетушки, пока я этого козла не «угондошу», не успокоюсь.
Женька распахнул дверь в следующий вагон и, напевая: ****ью буду, не забуду этот паровоз, машиниста я поймаю – «отчпонькаю» до слез, ринулся туда. Игорю ничего не оставалось, как последовать за другом.
Когда пацаны остановились напротив купе проводников, в нем сидели и проводник-лгун и его коллега.
- Опаньки!!! – вскричал лгун, - да это же братишки!!! Ну, что, сестренку отыскали?
- Конечно, пидор, как же не отыскать? Она там такая, по ходу, одна, - процедил Женька и бросился в атаку.
Женька никогда не был сильным бойцом, но в этот раз он превзошел самого себя. Он был в «ударе». Он влетел в эту маленькую каморку, словно ураган и начал «ударять» их обоих сразу. Да так хорошо «ударял», что они не успели опомниться, как с них полетели в разные стороны сопли, слюни и брызги крови. Игорь дернулся было на помощь, но помощь скорее была нужна проводникам. Через две минуты купе проводников превратилось в скотобойню.
Девочка в красном проснулась от шума и сидела, тревожно посматривая в окно. Она увидела двух убегающих в темноту ребят и низкого крепкого мента, бегущего за ними и свистящего в свисток.
«Интересно, - подумала она, - из-за чего весь сыр бор то? Ладно, нужно спать, а то поезд рано утром приходит».
Она легла, повернулась лицом к стенке и через две минуты сладко засопела.

                Ноябрь 1991 года. Прощание…

Подвыпившая деваха, лет двадцати с небольшим, долго и упорно крутила диск телефона-автомата, громко ругалась и стучала кулачком телефону по макушке. Видно так ничего и не добившись от бедного устройства связи, ударила его трубкой по рычажку и вышла наружу. Увидев трех «скромно» сидящих напротив пацанов, она прижалась спиной к обшарпанной кабинке, сложила руки на груди и миролюбиво улыбнулась.
- Ребята, у вас не найдется «двушки» позвонить?
- Вас наверно молодой человек не дождался, выкинул цветы в урну и пошел к другой?
- Ребяяяяяят, ну дайте «двушку» - то.
Игорь, Женька и Генка сидели на втором этаже железнодорожного вокзала, напротив телефона-автомата, и начинали медленно, но неотвратимо процесс под названием «Какого «чпонька» ты сюда приперлась? Раз приперлась – прись». И летят к чертям собачьим все психологические тренинги, умные книги, научные журналы, когда в дело вступают простые уличные пацаны. Тут тебе и сумасшедший Ницше, и заспанный Фрейд, и Козловский с Веселовским, и нервные лингвисты-программисты, все в одной кибитке и все друг друга знают.
- Девушка, туда «двушки» давно уже никто не сует.
- А как же мне быть? Мне нужно позвонить срочно.
Экземпляр был, конечно, «шикарный», ничего не скажешь. Прыщавая круглая физиономия, курносый нос, сиськи не меньше пятого размера,  внушительных размеров «избушка». Невооруженным взглядом было видно, что «за воротник» она закладывает каждый день. Неудивительно, что она не может парню своему дозвониться. Такую увидишь – все телефоны на хер в окно повыкидываешь и сам выпрыгнешь, лишь бы ее не видеть больше никогда… Ничего ты с ней на вокзале не сделаешь. Народу полно, а на первом этаже менты в своей каморке как крысы сидят. Поэтому и начался этот деликатный процесс, при котором женщина, сама не зная как, абсолютно добровольно оказывается где-нибудь в подвале, в сарае, в грязной квартире с кучей малознакомых, а порой и вовсе незнакомых, ей мужчин...
Тем временем на улице совсем стемнело. Ледяной ноябрьский ветерок слегка шевелил не успевшие упасть с дерева и съежившиеся от мороза листочки. Коты выли, словно приближалась ядерная война.
- Да пошел ты на на «чпоньк», говнюк!!! – раздалось где то внизу.
- Сама иди туда, - пробурчали в ответ.
Несмотря на шепелявость и хрипоту, было слышно, что голоса принадлежат мужчине и женщине.
Первое «создание», появившееся на этаже, оказалось женщиной. С большой натяжкой, конечно, но все таки… На опухшей синюшной морде было выражение неподдельной злобы. Растянутая зеленая вязаная кофта была зеленой только при ближайшем рассмотрении. Мужские тренировочные штаны выглядели так, будто их недавно рвала самая злая в мире собака. А на ногах красовались вполне приличные, только слегка стоптанные мужские кожаные ботинки. Особь мужского пола оказалась длинным бородатым мужиком в затасканной солдатской шинели, изъеденной молью шапке-ушанке, широкие непонятного фасона штаны были заправлены в короткие валенки с глубокими галошами.
«Сладкая парочка», прошествовав почти через весь зал ожидания, уселась на фанерные сидения недалеко от наших героев.
- Оба на!!! – вскочив с места, завопил Женька, - это ж Гарри с Эльзой, ****ью буду!!!
Алкаши из-под лобья смотрели на трех пацанов и прыщавую девку с ними. Заплывшие глаза тревожно бегали, осматривая незнакомцев.
- Гарри!!! Эльза!!! Мать вашу!!! – продолжал вопить Женька, какими судьбами?
Люмпены достали бутылку, наполовину заполненную мутной жидкостью, и по очереди припали к ее горлышку.
- Чего-то, браток, не помню я тебя, - прошамкала мужская особь, - ей Богу не припомню.
- Ну, вы даете!!! Едрит вашу коляску!!! Я ж Женька Никанор, Санин брат.
- А-а-а-а, так бы и сказал сразу, а то кричишь как ненормальный.
- Как поживаете? Все скитаетесь?
- Скитаемся, а чего ж еще делать-то? С тех пор, как погорели, так и скитаемся.
- Познакомьтесь с моими корешами и… - Женька вопросительно уставился на деваху.
- Настя, - улыбнулась та.
- Вот, вот, - продолжил Женька, - и с Настей.
- Жека, я все понимаю. Внеклассовая дружба там, взаимная симпатия… Но все же пусть они близко не подходят, ладно? – Пробасил Генка и сморщился как печеное яблоко.
- Да ладно вам, - обиделся Женька, - они такие же как мы бродяги по духу.
- Точно, дух от них идет, что надо, - вставил Игорек, и Настя громко засмеялась.
Даже не подозревая, какую важную роль сыграли только что, бомжи вновь приложились к бутылке и принялись разламывать заскорузлый пирожок.
А Настя все больше располагалась к своим новым знакомым. Но Генке она симпатизировала особенно. А тот порол откровенную чушь, над которой она громко смеялась. Тут были и анекдоты про Василия Ивановича и про Штирлица, страшные истории с участием Винни Пуха и Пятачка. Про маленького мальчика, который по стройке гулял. Игоря начало клонить в сон...

                ***
«Надо покурить» - подумал Игорь, - пойду, подымлю, а то усну.
 Спустившись на первый этаж,  он выбил из пачки «пегаса» сигарету, и вышел на улицу. Огромная ворона, растопырив крылья и скрипуче каркая, носилась по дорожке за маленьким воробьем. Тот в ужасе прыгал с бордюра на дорожку и обратно. Игорь поднял кусок красного кирпича и запустил в ворону. Та просеменила маленькими ножками метра два и взлетела. Сделав два круга и обиженно каркнув напоследок, хитрая тварь улетела прочь.
Игорь поежился. Небо какое-то уж больно свинцовое. Деревянная калитка на заборе по соседству отчаянно хлопает. Только он два раза затянулся, на улицу вышли Генка с Настей и Женька. Весело смеясь, они повернули в первый переулок направо.
«Скорее всего, они пошли в подвал к Митричу» - подумал Игорь, - ни фига себе, как быстро они Настюшу уломали.
Игорь докурил сигарету и пошел за ними. Подвал Митрича (Кости Митрофанова) находился в панельном доме недалеко от вокзала. Он был оборудован не хуже легендарного «танкера» и часто выполнял те же функции.
Игорь зашел в первый подъезд, по привычке огляделся по сторонам и нырнул в маленькую дверцу...
        Все склизкое какое-то. Улитки на стенах раздавленные глаза выпучили и смеются. Да смех гаденький такой, противненький. Грохот непонятно откуда раздающийся. Игорь зажал ладонями уши и продвигался по плохо освещенному коридору, вдоль которого по стенам тянулись трубы, обмотанные рваной изоляцией. Коридор повернул налево. Откуда ни возьмись все пространство окутал густой туман. Он летал рваными седыми кусками в свете тусклых фонарей. Игорь услышал далекий, но с каждой секундой нарастающий гул. Липкий страх окутал его тело и сдавил под ребрами, но он продолжал идти вперед. Гул стал невыносимым. Игорь машинально присел на корточки и в ту же секунду над ним пролетел огромный жужжащий рой зеленых мух. Вытерев со лба холодный пот, он поднялся и пошел дальше. В самом конце коридора в углу он увидел что-то темное и горящие красным светом два маленьких глаза-уголька.
Так и есть!!!
Это была старая знакомая волосатая тварь. Она сидела на трубах, болтая короткими кривыми ножками, а рот как обычно открылся в вертикальной улыбке. Игоря обдало знакомой нестерпимой вонью.
Он откашлялся, набрал в рот «харкотины»  и, что было сил, плюнул в это лохматое чучело. Потом развернулся и пустился наутек. В этот раз ноги его слушались. Он мчался, а волосатая тварь продолжала молча сидеть на трубах.
- Прощщщай, Игггорюша, прощщщай, - тихо прошипела тварь, когда Игорь скрылся за поворотом…
- Игорян, - Генка тряс за плечо Игоря, - вставай, ты че спишь-то?
Игорь вскочил с сидения, бешено вращая глазами.
- Все ясно, - вздохнул Женька, - опять от «лохматки» ноги делал.
Бомжи прервали свою трапезу и уставились на Игоря. Настя тоже смотрела во все глаза. Опять на улице завыли бродячие коты, порывы ветра хлестали по мутному оргстеклу громадного окна. Игорь опустился обратно на сидение и уронил голову на ладони. Бомжи продолжили есть вонючий пирожок, пацаны с Настей смеялись, а Игорь курил и, не моргая, смотрел в покрашенную зеленой краской стену.
               
                Лыжню!!!

 Какая все-таки прекрасная погода иной раз бывает в зимнее воскресное утро. Когда Солнце ближе к полудню светит как сумасшедшее, тщетно пытаясь растопить покрытые ледяной корочкой сугробы. Краснощекая детвора оккупирует все окрестные горки и расчищает снег на всех подходящих для катания на коньках водоемах. Смех и веселье наполняют колючий морозный воздух.
Римма Колесникова никогда не пропускала такие вот утренние солнечные морозные часы. С лыжами наперевес она отправлялась в парк и каталась там по два, а то и по три часа, и возвращалась домой уставшая, но довольная.
Вот и в это погожее утро она весело шагала с лыжами привычной дорогой в парк. Вязаная полосатая шапочка с белым «булибоном» и синий спортивный костюм придавали ей вид настоящей советской лыжницы-физкультурницы.
Она остановилась перед крутым спуском, с которого любила мчаться вниз по накатанной лыжне в парк, находящийся в низине возле реки. Римма скоренько защелкнула ботинки в крепления своих беговых «марий-эл», а те, в свою очередь, намазанные правильно подобранной мазью «висти», заскользили вниз с огромной скоростью. Римма согнулась и присела, и спортивные штаны обтянули ее молоденькую упругую попку.
Когда она въехала в парк, вдруг всего лишь на какой-то миг ей показалось, что в зарослях молодого сосняка стоял по колено в снегу высокий молодой парень в кроличьей шапке-ушанке и телогрейке. Телогрейка и ватные рукавицы его были все в снегу, как будто он все утро валялся в этом парке. Но самое главное, что совсем не понравилось Римме – это гаденькая улыбочка на его лице.
Но наваждение пропало так же быстро, как и появилось. Дальше был крутой поворот налево, и лыжня уходила еще круче вниз к реке. И Римма повернула…
Мрачный зловещий снеговик стоял прямо на лыжне. Скатанный из трех неровных угловатых комков снега, с помелом в снежной руке и ржавым ведром на башке, он криво улыбался сложенным из тонких веток ртом, а вместо носа у него торчала отвратительная грязная шипастая морковь. Вместо глаз торчали две сморщенные картофелины.
Сворачивать было уже поздно, и Римма со всего маху впечаталась в это снежное чудовище. Его явно скатали еще вчера, когда была оттепель. А сегодня ударил мороз и этот огромный монстр весь обледенел.
Обе лыжи переломились в передней части и Римма, инстинктивно схватив снеговика за голову и оторвав ее, плашмя рухнула в снег. Испытав такой шок, да еще больно ударившись сиськами об это ледяное чудовище, Римма лежала в снегу и плакала, прижав к своей груди угловатую голову с торчащей из нее грязной морковью.
Она, конечно, не видела, что наверху стоит тот самый парень в кроличьей «ушанке», и на его лице играет гаденькая улыбочка.

  Пятидесятый «хромосом».

Ольга Боброва спрыгнула с высоких ступенек электрички на покрытый ледяной коркой перрон, и сразу получила «снежком» по голове. Удар был довольно ощутимым, но она быстро пришла в себя и оглянулась по сторонам.
Егорка стоял на другом перроне, через два железнодорожных пути от нее, и улыбался. Так и стояли они: Ольга со следами снега на лбу и Игорь, засунув руки в карманы телогрейки. А когда злоба и растерянность исчезли с лица Ольги, она тоже улыбнулась и, перейдя пути, подошла к Игорю.
- Ты опять в своем амплуа, Егоров? Время тебя не меняет, как я погляжу, - Ольга поцеловала его в щеку.
- Я очень рад тебя видеть, - сказал Игорь и смахнул остатки снега с ее белой вязаной шапки.
- А ты как тут оказался-то? Следил за мной? – Ольга отступила на шаг назад и игриво посмотрела в эти колючие  глаза.
- Да так, гулял тут… смотрю - ты…
- Ясно, значит следил.
Игорь картинно опустил вниз глаза, уставившись на носок своего кожаного ботинка.
- Все «спортом» занимаешься?
- Как дела в институте? – Игорь перевел разговор в другое русло.
- Нормально, учусь потихоньку. Непривычно пока, только четвертый месяц пошел.
- Давай, я тебя до дома провожу?
- Давай, проводи, - улыбнулась Ольга и взяла Игоря за руку.
И они, взявшись за руки, не спеша побрели вдоль железной дороги по вытоптанной в снегу тропинке.
- Я наслышана, что ты себе любовь завел, тоже Ольгой зовут?
- Хочешь, пойдем, погуляем? – после недолгой паузы спросил Игорь.
- Пойдем лучше ко мне, я тебя чаем напою.
        Они опять пошли молча.
Вот и знакомая серая пятиэтажка, голые кусты, в которых когда-то Игорь обоссал любимого кота Ольги. Второй подъезд, четвертый этаж, обитая коричневым дермантином дверь. Все было так же, как и два года назад. Ольга сунула ключ в замок.
- А родичей нету? – спросил запоздало Игорь.
- Бабушка все чаще стала болеть. Они теперь к ней каждые выходные мотаются. Заходи, не стесняйся.
Абсолютно в каждой квартире и в каждом доме присутствует свой неповторимый запах, который с годами не меняется. Вот и теперь, спустя два года, Игорь снова почувствовал этот сладковатый знакомый запах Ольгиной квартиры.
Игорь разделся, натянул тапки сорок третьего размера, и прошел на кухню. Открыл навесной шкаф, в котором должны быть сигареты и пепельница. Они  оказались на месте. Закурив, он слушал, как Ольга копошится в соседней комнате.
Ольга появилась на пороге кухни в розовой пижаме и Игорь, затянувшись, вылупил на нее глаза, забыв выпустить из себя дым.
- Ты чего замер, Егоров? Нравлюсь?
- А ты подросла, - проговорил Игорь, выпустив, наконец, струю дыма и уставившись на разрез ее пижамной рубашки.
Даже широкая рубашка не могла скрыть того, как выросли и округлились ее груди. И все ее тело налилось спелым соком. Из девочки-школьницы и отличницы с перепачканным чернилами указательным пальцем, она превратилась в молодую красивую девушку-студентку с томным взглядом и стройным телом.
- Да и ты тоже возмужал, - улыбнулась Ольга, перехватив плотоядный взгляд бывшего одноклассника, - мы оба выросли, и с этим ничего не поделаешь.
Какой там чай!!!
Когда розовая пижама соскользнула вниз и Ольга двинулась к нему, покачивая красивыми бедрами, Игорь забыл обо всем на свете. Если бы его спросили в тот момент, откуда он и как его зовут, то вряд ли он смог бы внятно ответить.
Боброва была просто блеск.
По телу Игоря пробежала мелкая дрожь, и он непроизвольно передернулся.
Тело Ольги было упругим и горячим. Волосы, как и прежде, пахли цветами, во всем же остальном это была совсем другая девушка.
Уважаемые читатели с Y- хромосомами, кто-нибудь из вас когда-нибудь был первым «хромосомом» у девушки, а спустя какое-то время, встретив ее, уже пятидесятым? Вот, вот, вы абсолютно правы, очень смешанные чувства – и удивление и вожделение и интерес…
Когда Боброва, показав все, на что была способна, лежала голой жопой вверх поперек кровати и сопела, Игорь, тоже измочаленный, как старый вязаный носок его бабки, сидел на кухне в облаках табачного дыма. Воздушная, неземная эйфория царила повсюду: в желтой керамической сахарнице на столе, в оторванном куске обоев в правом дальнем углу кухни. Даже в выцветшем и затерханном линолеуме на полу виделись фантасмагорические узоры неземной красоты.
У Игоря было такое ощущение, что он плавал по кухне в космической невесомости. Воспоминания о том, что десять минут назад вытворяла с ним эта бестия, отдавались сладкой болью во всем теле. Он в тот момент ясно понял, что больше не хочет видеть Боброву никогда. Не хочет и все тут.
И он твердо решил уйти. Но твердо уйти у него не получилось…
Лишь только серый кот видел, как «гроза» всех ****ей и ментов практически на карачках выползал из квартиры бывшей школьной отличницы.
 
       Призрак «танкера».

 Мороз к вечеру резко усилился. Если еще в обед было градусов десять, то теперь тянуло на все пятнадцать.
Игорь, скорее по привычке, чем по желанию, решил наведаться на вокзал. Кожаные ботинки быстро настыли, и кончики пальцев на ногах начали потихоньку замерзать. «В такую погоду точно не до  «чпоньки» - подумал Игорь и уже собрался идти домой, как вдруг увидел возле уличного сортира три темных силуэта. Даже на приличном расстоянии было видно, что два мужика склоняли к чему-то молодую девушку. Интересно к чему? Так к стене сортира и склоняли. Совсем мозгов нет, и мороз нипочем.
Игорь подошел поближе и спрятался за бетонный столб. Он уже собрался «включить Ивана Царевича» и выйти из-за столба, чтобы побить гадов, как случилось непредвиденное.
- С первой платформы отправляется пассажирский поезд на Москву, - произнес из всех висящих на столбах «матюгальников» приятный женский голос.
Мужики посмотрели друг на друга, схватили бедную девчонку за шиворот и за жопу и, пронеся несколько метров в сторону перрона, воткнули головой в громадный сугроб. Затем быстро заскочили в вагон и поезд тронулся.
Игорь подошел к сугробу с торчащими из него ногами, одетыми в черные брюки и обутыми в черные сапоги, присвистнул и почесал черную шапку-гондон в области макушки. «Телка» сучила ногами во все стороны, но вылезти из сугроба никак не могла.
Игорь изловчился и выдернул ее из сугроба, будто свеклу с бабкиной грядки. «Телка» сразу начала визжать и Игорю пришлось закрыть ей рот рукой.
- Тихо ты, красавица, не кричи. Друзья твои уже уехали.
Она замолчала и уставилась на Игоря. Короткие рыжие волосы были все в снегу, зубы стучали, длинные ресницы обледенели.
- Ты кто? – выдавила из себя жертва не случившегося обморожения, как только Игорь убрал руку от ее рта.  Продолжая испуганно смотреть на него, девчонка отряхнула снег со своей рыжей головы.
- Спаситель твой и теперь навеки господин, - усмехнулся Игорь, - как тебя зовут, «снегурочка»?
- Зина, - проговорила Зина и утерла нос мокрой варежкой.
- А меня Игорь. Скажи мне теперь, Зина, какого хера эти два «архаровца» тебя башкой в сугроб воткнули?
- Не знаю я. Стояла, электричку ждала, никого не трогала. А тут поезд этот остановился и эти два придурка прыг из него и ко мне…
- А где ты живешь, Зина?
- Я в Москве живу, а сюда к подруге приезжала.
- Ясно. А электричка-то тю-тю, пока ты тут сапогами хвасталась. Давай, я тебя к подруге провожу?
- Неа, не пойду я к ней. Мамаша ее целый день мне мозги пудрила.
- Что же мне с тобой делать-то? Щас обледенеешь вся…
- А ты, смотрю, заботливый, - скривилась Зина, начиная все больше трястись от холода.
- Я знаю, где в одном подвальчике есть каморочка, в которую я тебя могу пустить на ночечку.
- Ага, а там десять пьяненьких немытеньких мужичочков. Знаю я, проходили уже.
- Да никого там не будет. А, впрочем, чего я тебя уговариваю? У тебя же вариантов масса...
- Ладно, пошли, спаситель и господин навеки, а то холодно чего-то…
Подвал этой кирпичной пятиэтажки был давно облюбован теми, кто в подвале чувствует себя намного лучше, чем дома. Небольшой закуток, площадью примерно пятнадцать  квадратных метров, был добротно оформлен под блатхату. Стены обиты кусками фанеры, пол устлан широкими нестругаными досками. Широкая двуспальная кровать, невесть кем туда притащенная, стояла у дальней стены. Там даже стоял допотопный комод. Красивые голые бабенки, выпятив свои аккуратно подстриженные «чпоньки», загадочно улыбались с висевших на стенах плакатов. Живи – не хочу. И имело сие прибежище народное прозвище «танкер». Спросите, почему? Не знаю. Наверно потому, что не одна шалава отправлялась на нем в «кругосветное плавание» по мутным водам. А может просто название кому-то понравилось. Этого точно никто не знает.
Дверь, ведущую в подвал,  жители подъезда периодически закрывали на маленький висячий замок. Но что такое маленький висячий замок для уличных хулиганов? Гвоздик в умелых руках и Зина, долбанувшись рыжей башкой о верхнюю перекладину дверной коробки, оказалась внутри. Игорь осмотрелся по сторонам, прислушался и принюхался, затем тихонько прикрыв за собой маленькую дверцу, последовал за «отмороженной» девицей.
Игорь повернул старый крутящийся выключатель на стене, и помещение озарилось тусклым бледно желтым светом. Зина, увидев широкую кровать, с разбега плюхнулась на нее и раскинула руки и ноги как морская звезда.
- Ну как, нравится ночлежка? – спросил Игорь, присев на краешек кровати.
- Ничего так, уютно. А сюда точно больше никто не придет?
Игорь поморщился и вытянул из пачки «полета» твердую как бревно сигарету.
- Игорек, а я тебе нравлюсь?
Игорь слегка подпрыгнул на пружинящем матрасе и приземлился на спину рядом с Зиной. Перевернувшись на бок, он обнял ее и поцеловал в оттаявший курносый нос. Она, в свою очередь, обняла его за шею, притянула к себе и крепко впилась в него тонкими губами.
Видавший виды старый «танкер» вновь ожил. Зинка стояла раком, когда Игорь «выскочил» из нее и первая порция спермы, перелетев через грязную подушку, исчезла между стеной и изголовьем кровати. Вторая приземлилась на рыжую макушку. Последние капли упали на поясницу.
Зинка, вытерлась какой то грязной тряпкой, засунутой кем то за спинку кровати, вытянула ноги и лежала, молча, на животе.  Игорь курил вонючий «полет» и разглядывал грязные узоры на бетонном потолке.
- Может, ты на мне женишься, а, стрелок? – будничным тоном произнесла Зина, будто попросила закурить, и вонючий дым застрял у Игоря в глотке. - А что? Мне уже двадцать два года месяц назад исполнилось. Пора уже семью заводить, детей растить…
- Ты что, «снегурочка», сдурела? Или голова до сих пор не оттаяла? Ты ж в большом городе живешь. Там чего, лучше меня никого не нашлось?
- А мне, может, ты понравился, - Зина хитро прищурилась, и легкая полуулыбка коснулась уголков ее тонких губ.
Игорь взял стоявшую на полу рядом с кроватью пустую консервную банку, погасил в ней «полетину» и посмотрел на свою «будущую жену». Он подумал, что, скорее всего, не сможет отыскать ее, если она спрячется среди подсолнухов, и смех мощным потоком вырвался у него из груди.
- Чего тут такого смешного? – обиделась Зина.
Игорю стало даже немного стыдно за свою выходку, но сдержать себя он уже не мог. Он заржал на весь «танкер» и Зина села на кровати, злобно сверкая своими зелеными глазами.
- Ну, ты и наглец, Игорюша!!!
- Прости, «снегурочка», просто смешинка в рот попала. Сугроб, свадьба… Сама понимаешь, слишком много всего в кучу намешалось. Мне же в армию идти весной. Какой из меня муж и отец твоих детей? А если ты вдруг в подсолнухи убежишь?
- Какие еще подсолнухи?
- Ладно, это я так, забей.
- Так ты еще несовершеннолетний?
- Ага, - злорадствовал Игорь, - так что сидеть тебе за меня долго…
И тут послышался зловещий кошачий вой.
Слухи о сумасшедшем коте-убийце, живущем в этом подвале, упорно ходили среди «постояльцев» в течение двух последних лет. Не раз братва, бухающая в «танкере», слышала душераздирающий кошачий вой. Эти омерзительные звуки пронизывали до «печенок» даже самых смелых, вселяя смертельный ужас в загубленные души. Но источника этих звуков до сих пор никто ни разу не видел. Этот кот (если это кот) предпочитал не показываться на людях. Когда он заводил свою песню, падали вниз даже самые ядреные «чпоньки», и в самых сильных руках начинали подрагивать «стопари» с водкой. Его несколько раз спьяну пытались искать с фонарями, но он всякий раз как сквозь землю проваливался.
У Игоря на время перестало биться сердце, когда на полу перед кроватью как будто ни откуда возник задрипанный серый кот.
Так вот он какой, МОНСТР!!!
Кот молча стоял перед кроватью и повиливал из стороны в сторону облезлым хвостом. И вид у него был самый, что ни на есть, мирный. Бедное животное наверно просто хотело, чтобы его погладили, пожалели, почесали за ушком.
Но не тут-то было!!!
Все они, монстры, добрыми прикидываются. А сами, улучив момент, сожрут и не подавятся…
В него сначала запустили консервной банкой с окурками. От страха прыгнув в сторону, кот сильно ударился башкой об стену. Потом так поддали ногой, что обезумевшее от боли и страха животное, сигануло на кровать и вцепилось в голую Зинкину спину. Зинка вскочила с кровати и так, в чем мать ее родила, с облезлым котом на горбушке, исчезла в проеме выхода.
Вот, наконец, и была раскрыта тайна призрака «танкера».

  Март 1992 года. Две вонючих    телогрейки.

Острые шпили «трех вокзалов» вспороли пасмурное мартовское небо, и поезд заметно «дал по тормозам», когда, лежа на верхней полке плацкартного вагона, Игорь открыл глаза. Он приподнялся на локтях, башка отчаянно гудела. Воспоминания о минувшем вечере урывками заползали в раскалывающийся на куски череп.
Вот он с Женькой в отстойнике. Плацкартный вагон. Две женщины. Обеим далеко за тридцать. Запах вонючего коньяка. Чёрная, лохматая «чпонька». Во рту две золотые фиксы.
    Он вспомнил!!!
Они с Женькой вчера вечером наведались в отстойник. В вагоне завязался разговор с двумя не первой свежести тетками. Потом тетки угощали их каким-то пойлом, похожим на коньяк...
У Игоря вдруг бешено застучало сердце и лицо загорелось малиновым заревом. Он посмотрел в окно и покрыл четырехэтажным матом и поезд и несвежих бабенок и проводников.. За окном медленно плыла, сверкая фонарями, Столица нашей Родины Златоглавая Москва.
- Жека!!! – заорал он не своим голосом, - Жека, Москва!!!
- Не ори ты так, – сонно пробурчал с нижней полки Женька, сбросив с себя толстую пронизанную мелкими синими венками ляжку, - Москва так Москва, че орать на весь вагон?
Игорь, кряхтя, спустился вниз и сел на полку, где спала вторая  мадам. Мадам схватила его за руку.
- Игорек, подожди, я тебе свой телефон дам, соскучишься – звони. Я одна живу…
- Ага, всю жизнь мечтал.
- Какой же ты все-таки…
- Жека, я пойду на выход, - Игорь, пошатываясь, побрел к тамбуру.
Поезд еще какое-то время полз, а затем остановился. Игорь, показав «фак» проводнице прямо как Цой в «игле», вышел на свежий воздух. Он закурил, глубоко затянулся и поежился. Пассажиры высыпали на перрон вместе с сумками, баулами, большими чемоданами, и заспешили каждый своей дорогой. Через некоторое время из вагона вывалились и две вчерашние «красотки». Злобно фыркнув в сторону Игоря, они тоже заспешили восвояси. Затем появился и Женька. Его кудрявая голова была похожа на гнездо какой-то неряшливой птицы, а глаза едва приоткрывались в узкие щелки. Он тоже закурил и встал рядом с Игорем. Порывы ледяного ветра раздували огоньки на их сигаретах, делая их ярко красными.
- У тебя деньги есть? – спросил, не глядя на Женьку, Игорь.
- Неа, ни «копья».
- Замечательно, а домой мы как поедем?
- Да ладно, будто первый раз замужем. Сразим наповал своей неотразимостью какую - нибудь проводницу…
- Ты помнишь Лену с Галей, москвичек?
- Конечно, помню. Мы им в прошлом году три дня подряд наши «достопримечательности» показывали. То гараж, то подвал, то гараж…
- Мне Галя, между прочим, свой телефон дала.
- И ты помнишь номер?
- 219-27-00.
- Пойдем тогда на вокзал, там наверно «автомат» стоит.
Несмотря на ранний час, на вокзале было полно народу. Толпа собралась возле кучки немытых и нечесаных людей, громко матерившихся и улюлюкающих в поддержку большеглазой синюшной танцовщицы из своей же компании. Она отплясывала «ламбаду» в длинной почти до колен куртке, да еще сцепила руки перед собой на манер восточной танцовщицы. Публика просто «угорала» от этого действа.
- Мальчики, девочку не хотите недорого? – раздалось неожиданно возле уха Игоря.
Он обернулся на звук и чуть не обосрался от страха. Такая рожа если во сне приснится, трусами вряд ли отмахаешься. Перебитый в нескольких местах нос, распухшие и потрескавшиеся губы, и смрадный запах из поганого рта.
Игорь засадил под дых этой «сутенерше» (все-таки это была женщина) и она, застонав, присела на корточки, а затеми привалилась к стене. Насвистывая и спрятав руки в карманы, Игорь пошел через зал к «автомату». Женька последовал за ним.
Набрав Галькин номер, он отошел на два шага и с разворота ударил ногой по бедному аппарату. Затем взял трубку, прислонил к уху и улыбнулся. Там шли гудки вызова. Галька ответила почти сразу.
- Але.
- Галь, это ты?
- Я, а ты кто?
- Я Игорь.
- Какой Игорь?
- Егорка.
- Ничего себе!!! – присвистнула Галька, - вот уж не ожидала…
- Галь, ты только не обижайся, что долго не звонил, - вкрадчиво-виноватым тоном заговорил Игорь, а Женька прыснул со смеху.
- Лучше поздно, чем никогда, - ответила Галька, но Игорь мог поклясться, что она мысленно пожелала им с Женькой скорей сдохнуть, чем позвонить ей хотя бы еще раз, - где твой дружок кудрявый?
- Да здесь он, рядом стоит. Мы… это, в Москве.
- Офигеть!!! И гже ж вы именно?
- На Казанском вокзале.
- Ну конечно, как же я раньше не догадалась, где ж вы еще можете находиться, - буркнула мимо трубки Галька.
- Чего? Не слышно.
- Говорю, что все отлично, а от меня вам чего надо?
- Нам помощь нужна финансовая небольшая.
- Ладно, я скоро приеду, не уходите никуда.
- Ты умница, девочка, я бы тебе шоколадку купил, кабы деньги были.
- Да ладно уж, обойдусь как  нибудь.
Галька повесила трубку и сидела в полной растерянности. Ехать в такую рань на Казанский вокзал ей не хотелось, но у нее не было другого выбора. Если сейчас не помочь этим придуркам, то дорога в их город будет ей заказана, а у нее там бабушка живет.
Галька вздохнула и полезла в верхний ящик своего письменного стола. Там в маленькой желтой шкатулочке лежала небольшая заначка.
Осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить родителей, Галька выскользнула из квартиры, и не вызывая лифт, побежала вниз по лестнице.
Простояв десять минут на автобусной остановке, Галька начала пританцовывать. Ноги в маленьких красных сапожках быстро замерзли.
Раздолбанная «шестерка», взвизгнув тормозами, остановилась напротив нее.
- Эй, красавица, не мерзни, садись, мы тебя подвезем, - сказал молодой человек, сидевший на пассажирском сидении, высунув голову в открытое окно.
За рулем сидел парень того же возраста, что и пассажир.
- Да нет, я уж как - нибудь на автобусе, севшим от страха голосом проговорила Галька.
- Да не бойся ты, - гнул свое пассажир и уже приоткрыл дверцу, готовясь выйти.
Но тут наконец-то подошел автобус, и Галька скрылась в чреве заляпанного грязью «лоховоза». Пассажир «шестерки» сплюнул от досады, громко хлопнул дверью и машина резко рванула с места.
Галька уселась на одиночное сидение возле окна, перевела дыхание и снова задумалась над выполнением своей задачи. С одной стороны она не могла не помочь, потому что это вышло бы ей боком в будущем. С другой стороны она не знала, чего ожидать от этих «вурдалаков» и встречаться с ними она попросту боялась.
Она вспомнила, как эта сладкая парочка сняла их с Ленкой на дискотеке и двое суток таскала за собой по всем злачным местам. В первую ночь в каком-то подвале, оборудованном под ****ки, она приняла в себя три «палки» от белобрысого Игоря, а Ленка дрючилась с Женькой через фанерную перегородку от них. На следующую ночь был ржавый катер, и они поменялись… Но их с Ленкой не мучили, не били, и над ними не издевались (хотя по наглым рожам этих жлобов было видно, что могли). Как говорится, «почпонькались» и в стороны.
Им с Ленкой было не привыкать с пацанами по хатам шариться и «девочками» они давно не были. Но было что-то в этих провинциальных ребятах такое, что заставляло их бояться. Поэтому Галька и сидела в седьмом часу утра в холодном автобусе и везла им свою последнюю заначку. Может, надо было Ленке позвонить? Да ну ее. Все равно никуда не поедет.
- Ну, чего там, Игорян?
- Все зашибись, щас приедет.
- Скорей бы, - процедил сквозь зубы Женька.
 Минут через десять напряжённого  ожидания по направлению к ним, недобро на них косясь, шел наряд милиции.
- Старший сержант Балаболкин, - представился краснорожий мент.
Игорь вынул руки из карманов потертой телогрейки, вытянулся по струнке и отрапортовал:
- Будущий солдат Советской Армии Егоров.
- Молодец, Егоров, - мент похлопал Игоря по плечу, - похвально, а документы у тебя есть?
- Никак нет, товарищ старший сержант ****оболкин.
Напарник мента задушил улыбку в громадном кулаке, но глаза так и сверкали озорными огоньками.
Глаза Балаболкина налились кровью. Он схватил за шиворот Игоря и поволок его за собой.
И в этот момент появилась Галька.
Увидев, что дело пахнет керосином, она бросилась наперерез «конвою».
- Товарищ милиционер!!! Товарищ милиционер!!! – закричала Галька, подбегая, за что вы его так? Отпустите его!!!
- А ты кто еще такая? – опешивший мент остановился, но хватку не ослабил.
- Я их сестра. Это два моих двоюродных брата. Отпустите их, они из деревни ко мне в гости приехали, денег нет, Москвы не знают.
- Ты чего, тоже борзая как братцы твои? – мент отвесил Игорю небольшую оплеуху.
- Да что вы, товарищ милиционер! Я в МГУ учусь, отличница.
- Вас теперь не поймешь, кто отличница, кто «минетчица», - буркнул себе под нос мент и отпустил Игоря, дав ему на прощание еще раз по башке, - идите отсюда братцы и сестрички, только больше не попадайтесь мне здесь без документов и билетов.
Менты неспешно, как ни в чем ни бывало, пошли дальше, опытным взглядом изучая местную публику.
- Спасибо, «сестренка», - скривился в усмешке Игорь.
- На здоровье, «братик». Рассказывайте,  чего в Столицу пожаловали, да еще в такую рань?
- Так к тебе ж в гости…
- Не надо гнать. У вас такой вид, будто вы только что со свинофермы убежали.
- Галь, ты деньги привезла?
- Привезла, - Галька полезла в карман своего серого пальто, но вдруг почувствовав на себе чей-то взгляд, тревожно посмотрела направо.
Так и есть!!!
Недалеко от них, возле киоска с газетами, стоял крепкий невысокий парень и внимательно наблюдал за всей троицей.
- Валим отсюда, - прошипела Галька и, схватив Игоря за руку, потащила за собой, -  давайте в метро.
- Да что же меня сегодня как щенка все кому не лень таскают! – возмутился Игорь, но объяснения не дождался.
Галька дала каждому по жетону, и первая прошла через «яйцезащемители». Два похмельных жлоба в затертых телогрейках и одетая с иголочки симпатичная девушка в метро смотрелись слишком контрастно, если не сказать  дико. Но Галька так перепугалась, что мысли об этом даже ни разу не посетили ее маленькую головку.
Троица сбежала вниз по и так ползущему туда эскалатору, и в последний момент заскочила в закрывающиеся двери вагона. Усевшись между двумя своими кавалерами, Галька только сейчас перевела дух.
Игорь решительно ничего не понимал, но спрашивать пока ни о чем не стал. Московская ****ь везла их непонятно куда, но главное – непонятно зачем. Дала бы деньги на билет и все, прощай, Вася. А тут, по ходу, целый детектив.
- Осторожно, двери закрываются, - объявил приятный женский голос, - следующая станция – Сокольники.
Взгляды всех немногих пассажиров вагона были прикованы к странной троице и Игорю это, в конце концов, надоело.
- Галь! - крикнул он в левое ухо шалавы, - куда мы едем-то?
Поезд подъезжал к станции Сокольники, когда Галька встала с места, опять взяла Игоря за руку и потащила за собой.
Женька только улыбался, плетясь за ними как послушная собачка (пудель, бля). Когда они вышли из метро, Галька спросила у Игоря сигаретку, жадно затянулась и медленно заговорила:
- Игорек, ты не обижайся, у меня не было другого выхода. Видел того парня у газетного киоска?
- Неа, не видел, а что, твой?
- Этот крепыш имеет погоняло Депеш, и состоит в банде Леньки Махно.
- А мы-то тут причем?
- Причем здесь только я. Парень мой как раз Ленька Махно. Точнее бывший парень.
- Бросил тебя?
- Я его отшила, а он этого сильно не хотел. И этот козел, Депеш теперь все ему расскажет. Что видел меня с двумя чуваками.
- Галь, понимаешь, нам твои московские терки с «махновцами», «депешевцами», «эсесовцами» на фиг не нужны. Мы сюда вообще случайно попали. Сходили, ****ь, в отстойник. Нам бы уехать и все.
- Вот вы значит как, - обозлилась Галька, - а я думала, что нравлюсь вам.
- Нравишься.
Женька поперхнулся дымом от сигареты.
- Он теперь меня убъет, - Галька заплакала и зашмыгала носом.
- Ты нас сюда-то зачем притащила?
- У меня тут подружка недалеко живет, «двушку» снимает. Бухгалтером где-то работает.
- Сколько лет подружке?
- Двадцать пять.
- Ух, ты!
- Старая для вас?
- Неа, в самый раз.
- Так вот, она одна живет. Теперь нам наверно лучше у нее несколько дней перекантоваться. Депеш этот с друзьями как раз на Казанском обитает. Приезжих «обувают», бродяг вокзальных «щиплют» и все такое. Так что вам лучше пока со мной...
Дым у Верки в квартире стоял коромыслом. На вешалке среди приличных курток и пальто висели две вонючих телогрейки. На диване в зале Игорь уже полчаса «сосался» с Веркой, до синяков «защюпав» ее жопу и ляжки. А в спальне пьяный Женька по очереди «чпонькал» Гальку с Ленкой. Из маленькой портативной магнитолы PHILIPS, стоявшей на кухне, на всю квартиру пел своим замогильным голосом  Depeche Mode. На полу валялась перевернутая пепельница, и окурки рассыпались по всему полу. Стянутая Веркой со стола в порыве страсти скатерть и вся нехитрая закуска тоже валялись на полу.
Игорь первый раз видел, чтобы девка так сильно хотела «чпонькаться». Она смотрела на него совершенно безумными глазами и буквально впивалась в него своими пухлыми влажными от страсти губами. Уже давно расстегнув ширинку его широких «спецовочных» штанов, она беспощадно терзала рукой его твердый как камень «чпоньк». Но когда она все-таки стянула с него штаны, а ее трусы ракетой улетели в пыльный угол за телевизором, истошный крик из соседней комнаты оборвал так и не успевшую начаться «любовную историю».
В комнату как вихрь влетела обнаженная Галька, с белым, как полотно, лицом.
- Игорек, там Женька Ленке в жопу засадил. Она сейчас сдохнет с непривычки!!!
- Фу, ты, бля, - Игорь с трудом оторвал от себя Верку и встал с дивана,
Когда они втроем вбежали в спальню, то увидели ползущую на боку по полу Ленку с вытаращенными глазами и присосавшегося к ней сзади, как толстая кучерявая пиявка, Женьку. Ленка орала благим матом, одной рукой помогая себе ползти, а другой пытаясь оторвать от себя Женьку. Но только после того, как Женька «кончил» в ее «вонючие недра», стальные объятья разжались. Ленка, встав на колени, обливаясь слезами и безобразно хлюпая жопой, уползла по направлению к туалету.
- Жека, - Игорь еле сдерживал смех, - ты на хера Ленку отпидорасил?
- Ни хрена ей не будет, щас просрется и все.
Галька с Веркой невольно отшатнулись, когда Женька прошел мимо них на кухню.
- Если никто меня не трахнет – обижусь, - заявила Верка и, взяв Игоря за руку, повела его в зал.
Гальке ничего не оставалось, как пойти на кухню и напиться с Женькой, хотя последствий она, конечно, боялась.
Женька сидел, развалившись на стуле, и всем своим видом олицетворял полное умиротворение, блаженство и удовлетворение. Оставалось еще две бутылки водки, три симпатичные про****ушки и теплая хата. Чего еще надо для полного счастья?
Шоколада.
Какого шоколада?
- Шоколада дайте, - послышалось со стороны двери и Женька с Галькой машинально повернули головы на звук.
В дверях стояла Ленка еще очень бледная, но уже не плачущая. Немного прихрамывая, она прошла на кухню и уселась на стул рядом с Галькой. Стараясь не смотреть на Женьку, она налила себе стограммовый стакан водки и залпом осушила его. Галька равнодушно подвинула поближе к ней начатую плитку шоколада.
А за стеной Игорь ожесточенно «вафлил» Верку. Она аж похрюкивала в такт резким вторжениям, инстинктивно обхватив руками его жопу. А он, больно ухватив ее за уши и прижав затылком к спинке дивана, «долбил» в рот как сумасшедший. Поставив на колени и прижав все к той же спинке дивана, только лицом, ворвался в ее раздолбанную широченную «чпоньку». Верка в исступлении крутила задом, стонала, пищала, слюнявила палец Игоря с грязным ногтем. Затем изогнулась невероятной дугой, присвистнула и, шумно выдохнув, затихла.
На пороге кухни возникла растрепанная Верка с сияющими глазами и перемотанная белой простыней.
- Во, ****ь, - подняв пьяные глаза, проговорил Женька, - Афродита Голопагосская.
- Глупый ты, - Верка развернулась и словно молоденькая козочка поскакала в ванную.
- Вот видите, - разглагольствовал Женька, - видите, что настоящей взрослой женщине нужно?
Женька тяжело поднялся с табуретки и, качаясь из стороны в сторону, пошел за Веркой. Дернул ручку двери (она была открыта) и вошел внутрь. Вместе со звуком льющейся воды послышались неразличимые фразы, затем какая-то возня. И вот на две минуты все затихло. Потом что-то сильно грохнуло, и снова Верка застонала.
- Чего приуныли, красотки?  - довольный Игорь подошел к двум сидящим на стульях подружкам и потрепал их по загривкам.
В ванной комнате опять что-то загремело и послышалось недовольное бурчание. Женька вышел, застегивая на ходу штаны. Рожа его так раскраснелась, что от нее свободно можно было прикурить сигарету.
Резкий звонок в дверь заставил всех повернуть головы в сторону прихожей.
- Неужто менты? – удивился Женька, - мы ж вроде тихо…
Верка выскочила голышом из ванны и посмотрела в «глазок». За дверью, переминаясь с ноги на ногу, стоял тот самый Депеш. Но стоял он не один. За его спиной стояли еще два дюжих молодца в вязаных шапочках, натянутых на глаза.
- Их трое, - сказала, обернувшись, Верка, - и кажись Депеш ваш во главе.
С Гальки весь алкоголь как с гуся вода слетел. Она побледнела так, будто ее лицо натерли мелом, а нижняя губа мелко задрожала.
- Откуда они узнали? – опешил Женька.
- Верблюд в уши насвистел, - Игорь вскочил как распрямившаяся пружина.
- Даже не думайте, - Галька остановила его, схватив за руку, - это в глазок только троих видно, а на ступеньку ниже их еще человек пять, может быть. И все вечно с ножами по Москве шляются.
- Видно, хорошо ты тому Махно «подмахно", раз он тебя забыть никак не может, - Игорь налил себе в стакан водки и залпом выпил.
Галька враждебно посмотрела на него и отвернулась.
- Игорян, давай выскочим и бошки им всем поотрываем? – разгорячился Женька.
- Умный ты какой! Это тебе не клуб в деревне на три двора разогнать. Надо как-то отсюда уходить.
- Через окно, - подсказала Верка, - тут всего-то второй этаж… И сугроб еще целый прямо под самым окном, на него  сиганете и все.
Игорь посмотрел в окно. Внизу и впрямь был сугроб с ледяной коркой. Никого не было. Только бродячий кот срал в детской песочнице, выгнув дугой подергивающийся хвост. Веркина соседка с первого этажа, пожилая бабулька Клавдия Егоровна Пархоменко, сидела на своей обосранной мухами мизерной кухоньке, и пила чай, глядя в окно на серый унылый пейзаж. Она поперхнулась чаем, когда незнакомый ей молодой человек в широких штанах упал сверху в сугроб под окном. Словно десантник он два раза перекатился с боку на бок, вскочил на ноги и побежал через дорогу во дворы. Не прошло и минуты, как следом приземлился второй парень, только ростом пониже, и побежал за первым.
- Во, дела, - прошептала Клавдия Егоровна, - опять наверно от этой шалавы, Верки. Как она замучила уже, тварь такая. Куда только родители смотрят. Надо завтра участковому позвонить.
Через пятнадцать минут из Веркиной квартиры трое бравых молодца выволокли Гальку с Ленкой и захлопнули дверь, оставив сидящей в кресле абсолютно голой, с раздувшимися губами, «обспусканной» головой и филосовским выражением на лице, Верку...
Галька все-таки сунула пацанам немного денег прежде, чем они сиганули в окно. Кое-как добравшись до вокзала, они встали возле уличной стены и закурили. Поезд домой отправлялся через час, и они с облегчением перевели дух, но как оказалось, ненадолго…
- Эй, чуваки, вы откуда? – послышалось неожиданно сбоку, и сразу четверо человек материализовались возле них.
- Откуда вы, братцы? - повторил все тот же голос с пропойной хрипотцой.
- Оттуда, - Игорь показал рукой им за спины.
Все машинально обернулись. Старый фокус, но работает как часы. Игорь оттолкнул правого, а Женька левого «бомбилу», и оба сиганули в разные стороны. Вокзальные жлобы пометались немного, но преследовать их не стали. А Игорь с Женькой встретились в конце перрона, с которого отправлялся поезд домой. Отдышавшись, они решили попытать счастья и «подкатили» к первой попавшейся проводнице. После небольшого театрализованного представления в ее честь она согласилась на свой страх и риск посадить двух веселых «зайчиков» в свой вагон.
Две вонючих телогрейки качнулись на вешалках, когда поезд тронулся с места.
               
                Рембогусь.

- Жека, может мне на Ольге жениться?
- Ага, ты это ее родственникам скажи, особенно брату. Он давно мечтает с тобой о свадьбе поговорить…
- В кои-то веки «телка» нормальная попалась. Жалко.
- Жалко у пчелки в попке. Надо было учиться хорошо, да по улицам не шляться. Глядишь, тогда бы за хорошего проканал. А так…
- Какой ты, ****ь, рассудительный, я, прям, озадачен.
- Ну а что, не так что ли? У нее более-менее семья приличная, а ты на себя посмотри. На свадьбу тоже в зеленых кедах пойдешь?
- Злой ты, Жека, очень злой.
- Я не злой, я думающий.
-  Кто бы говорил, а кому бы и помалкивать.
Игорь с Женькой сидели на балконе у бывшей одноклассницы Игоря, Гальки Матвеевой и не спеша беседовали. Игорь сидел на пороге балконной двери, а Женька в старом кресле с пушистым котом на коленях. Кот доверчиво тыкался ему в руку и мурлыкал.
- Ребята, идите чай пить, - послышалось откуда-то из глубины квартиры.
- Не пара ты ей, не пара, - резюмировал Женька и, поднявшись с кресла, швырнул кота с балкона. Кот, выпучив глаза от страха, засучил в воздухе лапками, и с пронзительным криком полетел вниз с пятого этажа.
Лицо Игоря вытянулось и посерело. Его губы пытались что-то сказать, но у них ничего не получалось.
- Ты чего сделал-то? – вырвались первые придушенные слова.
- Игорян, извини, как-то машинально получилось…
- Ребята, что это за шум? – Галька высунулась на балкон.
- Галь, ты это… не переживай, ну, в общем это…
- Что случилось?
- Кот твой вниз упал…
- Барсик!!! Барсик!!! – запричитала Галька и бросилась к входной двери.
Когда все трое сбежали вниз по лестнице, Барсик сидел на земле, немигающими глазами смотрел прямо перед собой и явно намеревался «срулить» в «кошачью нирвану». Хвост и жопа потихоньку подрагивали.
«Слава Богу, жив» - подумал Игорь и погладил бедное животное по голове.
Кот не реагировал.
Галька схватила его на руки и помчалась обратно домой, позабыв про все на свете и про своих недавних гостей в том числе.
- И че теперь делать? – Игоря так и распирало от злости, - я ее целый месяц «крутил», а ты чего сделал? Нафига тебе этот Барсик сдался? Других Барсиков тебе мало?
- Говорю же – машинально…
Женька тяжело вздохнул и уселся на корточки, воткнув в зубы сигарету.
- Хорошо хоть башку ему перед «парашютированием» не открутил…
Она прошла мимо них словно легкое дуновение ветерка. Ее каштановые волосы, стройные ноги, туфли на высоком каблуке. Во всем облике ее сквозила уверенность в себе, уверенность тридцатипятилетней женщины в том, что сказок не бывает и «чпоньку»  беречь уже не надо.
Она прошла мимо двух чем-то огорченных жлобов, одарив их легкой полуулыбкой и сногсшибательным ароматом заграничных духов. А когда она через несколько секунд обернулась, то на том месте, где стояли жлобы, жлобов уже не было. Они уже прятались за углом пятиэтажки.
Началась слежка.
А баба пошла дальше, виляя жопой, ни капли не подозревая о том, что  две безмолвные тени скользили за ней повсюду, ни на секунду не теряя ее из виду. А когда она свернула в узкую улочку за Дворцом Культуры, ведущую к печально известному на весь город озерцу, сердца жлобов радостно застучали. Они напрочь забыли «непочатую» одноклассницу и ее отбившего себе яйца кота.
У них снова была ЦЕЛЬ.
В предвкушении влажной вонючей эйфории головы их прояснились, а тела обрели невероятную гибкость и силу.
Наконец улочка вывела «жертву» на берег заросший всякой всячиной. Она готовилась свернуть направо и пойти вдоль него.
Время для атаки настало.
Жлобы, уже не прячась, припустили за незадачливой бабенкой. Но атаковать им было не суждено, потому что неожиданно атаковали их самих. Из чьей-то приоткрытой калитки выскочил ядреный черно-бело-серый гусь и, вытянув вперед шею и грозно зашипев, бросился на них, быстро перебирая своими короткими ножками. Громадные крылья неистово хлопали.
Получив ощутимый щипок чуть пониже левого колена, Женька развернулся на сто восемьдесят градусов и, прихрамывая, побежал обратно. Игорь попытался ударить птицу ногой, но силы были явно не равны, и он бросился вслед за другом.
Каково же было удивление бабенки, когда она, обернувшись на шум, увидела двух недавних знакомых, убегающих от громадного гусака.
Чем же они так ему насолили-то?  Может, дразнили?  Странные ребята, - подумала она и побрела домой…

             Чучело любви.

        Она шла через парк. Полы светлого короткого пальто раздувал ветер, оголяя ее стройные длинные ноги.
Игорь всегда восхищался ее красотой. До того, как она стала «конченой ****ью и после. Всякий раз, как он видел ее, на него накатывала удушливая тоска.
Как она могла???!!!
Зачем???!!!
Вот и сейчас, когда они с Генычем и кассетной «электроникой» на плече Геныча, вышли из-за старой березы ей навстречу, он не переставал ею восхищаться.
Как же она была красива!!!
Как же она была мила в тот момент, когда остановилась и испуганно вытаращила свои зеленые глазищи.
Хороша!!!
Когда она сиганула с асфальтовой дорожки в бурьян, Игорь тяжело вздохнул.
«Ява, Ява, не дрожи, шалава» - вещал Юра Хой с Генкиного плеча.
Ударившись головой о молодую сосенку, она медленно сползла по ней спиной, не сводя тоскливого взгляда с огромной Генкиной «балды».
Игорь сидел и курил на трухлявом пенечке.
Вот ведь жизнь она какая.
Стоит только с «чпонькой» родиться и столько проблем.
Геныч присел над ее лицом, а она лизала его волосатые яйца.
В детстве Игорь мечтал стать писателем и писать приключенческие романы, в которых его герои, смелые путешественники, покоряли неизведанные земли, и отплясывали румбу с голожопыми дикарками.
Ага, вон одна из них у Геныча (чем не герой его романа? и сильный и смелый и путешественник…) на «чпоньке» отплясывает с голой жопой. У него спляшет кто угодно и румбу и самбу и тумбу-юмбу.
Геныч нассал ей на лицо, и оно превратилось в вонючую размазню.
Она все равно была прекрасна, даже такая.
«Эх, настохорошело все до чертиков» - Игорь поморщился, -  скорей бы в армию уже. У ментов дел на нас целая куча. Чудом еще на свободе. Но сколько веревочке не виться – конец один.
Она выплюнула генкину «спермограмму» и уселась, прислонившись к сосне.
Невероятно хороша!!! Просто невероятно!!! Игорь снова тяжело вздохнул, наряжая торчащий рядом березовый пенек в ее одежду.
В кармане ****южачьего пальтишка нашлась пачка «полета» и истерзанный коробок спичек (а вот эти причиндалы никак не вписывались в общую картину)
 «А ведь и одета она тоже красиво» - неожиданно подумал Игорь, застегивая на пеньке добротно сшитое пальтишко. Розовые трусики с пришитой к ним симпатичной ромашкой, уже красовались там, а коричневые кожаные сапожки аккуратно стояли подле. Серая кофточка, застегнутая на все пуговицы, коричневая мини-юбка. И завершал картину нахлобученный сверху кремовый берет.
Как мило.
       Она посмотрела на свое чучело и (вы не поверите) засмеялась. Она ржала  как ненормальная, захлебываясь своим смехом и тыча пальцем в модно одетый пенек.
«Это я!!! Это я!!!» - кричала она, утирая с обоссанного лица слезы радости.
«Это ты!!! Это ты!!! – смеялись жлобы и стучали ладонями себе по коленям.
Всем троим было весело и легко на душе. Только чучело  молча и осуждающе взирало на них из-под кремового берета. Казалось, что в его несуществующих глазах затаилась глубокая и настоящая правда жизни, настоящая правда любви.

             Профсоюз.

        - Я ему все равно отомщу, - сказал злобно Женька, выскочив из подъезда и запустив смачный плевок на сохнущие на веревке чьи-то вещи.
- Неужели насрешь под дверью и знак «Зорро» мелом нарисуешь?
- Я ему на жопе британский флаг нарисую, только не мелом, а дедовым свиноколом.
- Ты не забывай, что он – директор ПМК нашего, а мы кто?
- Игорян, я понимаю, что и я для него никто, и ты только «чпоньк» в зеленых кедах…
Оба заржали так, что жильцы первого и второго этажей выставили рыла в окна.
Незадолго до этого, распив возле котельной половину бутылки водки, Игорь с Женькой решили зайти в гости к Светке Помидоровой. Но дверь открыл ее отец – волосатый боров с пышными черными усами и в белой майке с тонкими лямками. И он сильно воспротивился планам двух подвыпивших молодых людей относительно своей дочери. После ожесточенной словесной перепалки и обещаний всех пересажать в тюрьму, пацаны спешно ретировались…
- Может и не стоит эта Помидорова таких страстей? – пожал плечами Игорь.
- Для тебя может и не стоит. А я, когда она «раком» загибается, и все свои прелести наружу выворачивает, с ума схожу. Ни разу такого «разворота» ни у кого не видел.
- Да вроде ничего особенного...
- Э-э-э, братан, ты не прав.
- Ну, тогда женись на ней, раз так любишь. А любовь, как известно, это не шутка.
- Иди ты, Игорян, и так тошно.
- Тошно – поблюй. Пойдем в парк, там и проблюешься…
- Хорошо-то как, - Женька блаженно растянулся на молоденькой травке и жевал длинную соломинку. Он перебрасывал ее из одного уголка рта в другой, отвешивал нижнюю губу, и соломинка чуть не падала, потом снова втягивал ее обратно. Он не обращал никакого внимания на то, что на кончике соломинки, вцепившись в нее всеми руками – ногами – лапами, отчаянно боролся за свою жизнь малюсенький муравей, - может, в банду пойдем?
- В «черную кошку»?
- Зря ты прикалываешься. Ишак в городе с бандюгами связался. Деньги появились.
- Нам в армию на днях, а ты в банду собрался.
Женька замолчал. Он еще немного пожевал соломинку и с такой силой выплюнул ее, что бедный муравьишка наверно не скоро тогда добрался до родного муравейника.
Игорь приподнялся на локтях, сощурился и посмотрел на дорожку, идущую из глубины парка на пляж. И по этой дорожке на пляж прогулочным шагом, не спеша и не проявляя ни малейшего чувства тревоги, взявшись под ручку, шли и мирно болтали между собой Агафонова и Астапова.
Вот это да!!!
- Ни пердык себе кирдык!!! – Игорь толкнул прибалдевшего на солнышке Женьку в бок, - смотри Жека, наши местные ****и, кажись, в профсоюз объединились.
Но при виде Игоря с Женькой это «братство» вмиг распалось. Агафонова, резко высвободив свою руку, бросилась бежать обратно в парк, а Астапова, растерявшись, осталась стоять на месте.
Игорь заметил одну вопиющую странность. Рядом с Женькой, где бы он не находился, везде валялись палки, куски труб и арматуры, словом, все, чем можно было в случае чего ударить. Вот и в этот раз недалеко от них валялась отличная сухая сучковатая палка…
Астапова все поняла без слов, и пустилась наутек следом за подругой. Но было уже поздно. Она интуитивно пригнулась, и корявая палка со свистом пронеслась у нее над головой. Поняв, что ей не уйти, Астапова встала в почти боевую стойку, злобно сверкая красивыми голубыми глазами.
Это было невероятно, но второй удар тоже пришелся мимо цели. Астапова отклонилась назад, и кончик палки свистанул в пяти сантиметрах от ее носа.
Игорь всерьез испугался, что за то время, пока они не виделись, Астапова побывала в Шаолине, и сейчас забьет их тут как кроликов. Жестоко отомстит за свою испорченную юность. Но нет. Астапова немного попятилась назад, развернулась и сиганула в кусты.
Фу, ****ь!!! Игорь вытер рукавов испарину на лбу. Все остается по-старому.
Женька, не медля ни секунды, отбросил в сторону палку и сиганул следом за Астаповой. Спустя несколько мгновений «беглец» был пойман и повержен голой жопой на гнилые прошлогодние листья. И мальчишки снова занялись своим любимым делом, позабыв про все на свете. Они даже не могли предположить, что Агафонова в это время с испугу срала под сосенкой метрах в десяти от них, а потом, натянув штаны, на цыпочках заспешила к выходу из парка.

     Май 1992 года.  Девочка-пердушка.
На деревьях уже вовсю зеленели листочки, голосили прилетевшие из долгих отпусков птицы. Пьяницы возле магазина сидели, на чем придется, и улыбались, сверкая на солнышке разноцветными «фонарями». Птицы дятлы не спеша разбивали себе рожи о большие деревья в парке. Квакали в вонючем озерке жирные лягушки. Природа постепенно оживала от долгой спячки.
- Вали ее сюда, суку!!!
- Щас, в печень заряжу, а то брыкается больно…
А какой пьянящий воздух весной!!! Какое неповторимое ощущение всеобщего праздника, гармонии!!!
Весенний пал прошелся по склонам оврага, как Мамай по Рязанской земле, устроив повсеместное аутодафе всей мелкой живности ползающей и прыгающей в это время по оврагу и не успевшей убежать.
Ту, которую назвали сукой, все же повалили куда хотели. Да к тому же получив еще и в печень, она закусила зубами обугленную травинку и ритмично подергивалась в такт незамысловатым движениям.
Солнце, как наливное яблоко, висело в небе. Во дворах мелкая ребятня возилась в песочнице. Те, что в платьях да сарафанах, лепили аппетитные пироги и булочки, а те, что в штанишках и шортиках, возили туда-сюда БЕЛАЗы и КАМАЗы самосвалы с песком, строя не иначе как вторую Байкало-Амурскую магистраль.
Хлюпало громко и жутко воняло сероводородом, но вряд ли две раскрасневшиеся рожи обращали на это должное внимание. Выражение скотской радости на них лишь служило тому подтверждением.
Пердеж, неизменно начинающийся у нее во время… общения с противоположным полом, был для нее самой большой проблемой в жизни. С тех самых пор, как она в двенадцатилетнем возрасте неожиданно для себя распрощалась со своей «целкой».
А дело было так...
Афанасий Бегемотиков в тот год начал считать последние дни до армии прямо с Нового Года. С 31 декабря и по 5 июня он не был трезв ни одного дня. Мне до сих пор удивительно, как он остался жив тогда. Его находили спящим в сугробах, по весне в лужах и канавах, даже на помойке, но он каждый раз упорно оставался в живых. И что самое главное – никто из его родных, знакомых и друзей не знали, почему он так поступает…
Ее он сдернул с лавки у одной из пятиэтажек на улице Советской, где она, почему то, засиделась допоздна. Он затащил ее на чердак заброшенного дома и отправил во взрослую жизнь среди зассанных углов и засохших какашек. Вот тогда-то среди этой возни и прозвучали ее первые «выстрелы». Бегемотиков вмиг протрезвел  и, не доделав дело до конца, спешно ретировался.
Слава про девочку-пердушку быстро разлетелась по всему городу. С тех пор редко, кто из пацанов отваживался стянуть с нее трусы. Но триста грамм водки, можете мне поверить, и не с таких трусы стаскивают…
У одного из «смельчаков» в кармане нашелся носовой платок (надо же какой интеллигентный) с затвердевшими зелеными корочками от соплей. Этим платком он вытер ей перепачканное горелой травой лицо (какая нежность и забота)  а в благодарность прозвучали два одиночных «выстрела».
Какой ужас!!! Какой стыд!!!
Какая-то твердая соломинка воткнулась ей прямо в жопу, но она героически терпела боль и не кричала. Отчасти потому, что был занят рот… отчасти потому, что в этой ситуации кричать было бесполезно. Ни одной живой души вокруг...
Как только ее отпустили, так сразу успокоилась и ее непослушная жопа. Она шла домой и думала о своей незавидной жизненной доле. Неужели так и придется всю жизнь по оврагам да по помойкам с козлами отмороженными валяться? Неужели меня мама с папой для этого на свет белый народили?
Так и шла она домой, бедолажка, в мысли свои тяжкие погружена, пока на мостке через озерцо помойное за какую-то веточку ножкой не зацепилась. А на том мосточке стареньком перила все давно шпана местная спьяну переломала. И полетела она кувырком в воду вонючюю, шарахнув напоследок «залпом» оглушительным.

         Кучерявая ондатра.

Вода на маленьком загаженном озерке была в то утро абсолютно спокойна, не было ни ветерка. И полосатый пенопластовый поплавок тоже находился в полном покое.
Анна Степановна Кирпичева с пяти часов утра сидела на складном стульчике с бамбуковой «двухколенкой» в руках, но ни одна чешуйчатая ****ь до сих пор не клюнула. Недаром карася называют мудрым. Отсиживается, падла, где-нибудь в ржавом чайнике или в резиновом сапоге, коих здесь на дне было предостаточно, и в «чпоньк» свой рыбий не дует.
Анна Степановна положила удочку на рогатину, воткнутую в дно недалеко от берега, подперла руками мясистый двойной подбородок, и меланхолично жевала травинку. Она даже предположить не могла, что обдышавшийся ацетоном придурок сидит в кустах неподалеку и внимательно за ней наблюдает. Она сняла с головы соломенную шляпу с огромными полями, помахала ею, отгоняя назойливых комаров, и снова водрузила ее обратно.
Накануне вечером Женька, вдохнув больше половины полулитрового пузырька ацетона, сразу перевоплотился в смелого, сильного и несчастного Рембо и, получив приказ от своего любимого полковника, всю ночь сидел в этих кустах и выслеживал вьетнамских лазутчиков. И вот утром появился первый. Он сразу узнал его по широкополой шляпе.
- Ну, берегись, вьетнамская рожа, - процедил сквозь зубы Женька и начал потихоньку подбираться к воде.
Утренний туман рваными клочьями стелился над водой, поэтому Анна Степановна не сразу заметила плывущий по воде странный предмет.
«Ух, ты, - подумала Кирпичева, - тут еще и ондатры водятся. А я думала, что здесь даже лягушки и те передохли. Ничего себе!!! Разве ондатры кучерявые бывают?»
Анна Степановна почувствовала, как у нее тревожно засосало под ложечкой. А когда кучерявая ондатра подплыла совсем близко и хитро улыбнулась, бедная женщина закричала и выронила из рук удилище. Эта, в общем-то, очень тучная пожилая женщина вскочила на ноги так быстро, что складной стульчик встал на ребро и, прокрутившись пару раз по часовой стрелке, закувыркался к воде. Шляпа укатилась туда же.
Женька медленно вышел на берег. Глаза его горели желтым сумасшедшим огнем. Он поднял шляпу, повертел ее в руках, понюхал и бросил обратно.
Бегать долго не пришлось. Победила молодость. Была проведена жесткая подсечка и Кирпичева, как-то тревожно-растерянно взглянув на землю (будто хотела сообщить муравьям и всякой насекомой мелкотне, что кто не спрятался, она не виновата), со всей дури ударилась огромными сиськами об землю.
- Что ж ты, тварь, делаешь-то!!! Я ведь старая уже! – Завизжала Анна Степановна.
Но криком делу было не помочь. Необъятные розовые панталоны с подозрительными темными пятнышками на задней части улетели в сторону.
- Я на…р…р…р – утробно рычала Кирпичева, когда дряблая постклимаксическая промежность ощутила входящее в него горлышко грязной бутылки из-под «жигулевского», валявшейся ранее неподалеку.
Забилась головушка седая затылком об землю, и потекли слезы по лицу морщинистому. Женька видел, как мучается  враг, и злорадно улыбался. Он прекрасно знал, что нельзя давать спуску этим узкоглазым.
На противоположном берегу озера, скрывшись за кустами раскидистой ивы, сидел с удочкой ветеран Великой Отечественной Войны Макар Антонович Вежбицкий. Он наблюдал за этими событиями с самого начала. Ему недавно как ветерану вне очереди поставили новенький телефон. Да и жил он недалеко. Через десять минут наряд милиции скрутил и запихал в «бобик» Женьку, а «скорая» увезла толстуху. А через две недели Женька бросил клетчатые тапочки на пол городской психиатрической больницы.

                Повестка.

Солнышко сегодня радовало по-настоящему, едва вынырнув из-за горизонта. Ночью прошел сильный дождь с грозой и после него разлились огромные лужи с зеленой бахромой по краям. Свежий насыщенный озоном воздух дурманил буйную восемнадцатилетнюю головушку.
Игорь рядом со своим старшим напарником, маленьким кривоногим мужичонкой лет пятидесяти и двумя совковыми лопатами наперевес шагал по узенькой улочке. Шли последние дни практики перед получением диплома, и Полунин направил их с кривоногим в один из жилых дворов, чтобы раскидать песок из большого пожарного ящика.
Дойдя до цели, они присели на скамейку и закурили.
- Игорян, - начал мужичок, - ты когда пойдешь долг свой Родине отдавать?
- Окстись, Иваныч, ничего я ей не должен.
- Эх, молодежь, молодежь, и жалко вас и не поймешь вас ни фига. Я, вон, и то в Чехословакии в 1968 году побывал. И не задумывался даже. А в Афгане сколько народу полегло? Родина, сынок, это все. Она и есть наша настоящая мать…
- Иваныч, ты случайно в прошлом году по Москве на танке не гонял? Родина же приказывала.
- Это не Родина приказывала, Игорюша, это сумасброды и самодуры приказывали. А солдаты только долг свой выполняли.
Игорь криво ухмыльнулся.
- Мал ты еще, пацан, - Иваныч поднялся, выбросил окурок самокрутки и взялся за лопату, - давай сперва перед Полуниным долг свой выполним.
Игорь представил вечно дымящего «беломором» мрачного Полунина, сжимающего в руках древко с красным кумачом, и прыснул со смеху.
Почти четыре часа они разбрасывали песок по территории. Изрядно подуставший Игорь не пошел на обед домой, а завернул к своей бабке. Бабка протянула ему сложенный вдвое листок.
Повестка!!!!!!!!!
Через неделю, двадцать шестого мая 1992 года, обув свои любимые зеленые кеды и прихватив рюкзачок с бутербродами и сигаретами, хороший мальчик Егорка вышел из подъезда своего родного дома и неспешно побрел в районный военный комиссариат…
За окном электрички проносились знакомые с детства места. Места безбашенной юности, которая пролетела, как один миг. Он уходил служить Родине, которую так горячо любил кривоногий коротышка Иваныч. Это был первый призыв уже в Российскую Армию – новую армию новой страны.
Игорь поставил левую ногу на выступ в боковине вагона и смотрел на мелькающие мимо поля и перелески, чахлые деревеньки, шлагбаумы и бесконечные дороги, уходящие за горизонт. Он думал о своих друзьях, которые остались на «гражданке». О Женьке, который две недели жил в подвале, дышал ацетоном, гонялся за «чебурашками», а потом, забив в «чпоньку» какой-то бабке бутылку из под пива, со сбитой напрочь «крышей» ломанулся на «дурку». О Генке, которому в армию только осенью, но он попался на «разбое» и скорей окажется на нарах, чем в казарме. И, конечно же, вспомнил о черноволосой красавице Ольге, которая обещала его дождаться, но в это он ни грамма не верил. Вспомнил, что не видел во сне волосатую тварь вот уже полгода и был этому несказанно рад. Он чувствовал, что для него начинается совсем другая жизнь, в которой уже не будет места ни старым друзьям, ни старым подругам. Что вместе с этими дорогами, деревушками и перелесками навсегда уходит его  юность и навсегда заканчиваются ЕГОРКИНЫ СНЫ.

                Эпилог.               
       
        Внук, махнув рукой, весело вприпрыжку помчался вдоль берега вслед за уплывающим говном.
- Ох, озорник, - тихо проговорил дед, - ушлый мальчонка, далеко пойдет.
Дед, опершись на палку и сощурившись, долго стоял и смотрел вдаль на багровое зарево заката…

        2008 – 2011 год.














                Оглавление.


Пролог.               

Сентябрь 1991 года. Месть практикантов.               

Ольга  и Косточка.               

Бедное Женькино сознание.               

Кошачий жопораздиратель.               

Рибли, рабле…               

Дважды «недочпоньканная» история или в какой-то степени квиты.               

Дикий ужас инспектора Герасимова.               

И ведь придумал…               

Полуночный экспресс.               

Ноябрь 1991года. Прощание…               

Лыжню!!!               

Пятидесятый «хромосом».               

Призрак «танкера».               

Две вонючих телогрейки.               

Рэмбогусь.               

Чучело любви.               

Профсоюз.               

Май 1992 года. Девочка-пердушка.               

Кучерявая ондатра.               

Повестка.               

Эпилог.