Храм. Часть 3

*****
     Таэра сидела на полу библиотеки, окруженная раскрытыми книгами. Теперь она знала всё.
     Богиня Ненависти отложила перо, пробежала глазами написанное. Что ж, еще один урок для всех. Если ты рожден человеком, не пытайся стать кем-то еще, иначе может остаться только этот «кто-то», а вот человек -  исчезнет. Чужой облик всегда притягательнее именно потому, что не принадлежит тебе, однако в этом умении таится одна из самых опасных ловушек.
     Раса, к которой принадлежал Кессэй, была окружена тайной настолько древней, что в книгах практически ничего не сохранилось, одни обрывки. Однако с помощью киассы она сумела восстановить историю одной их древнейших рас Астрала.
     Они называли себя рафхи. Невысокие, стройные, с огромными, явственно приподнятыми к вискам глазами, нижнее веко которых было почти прямым, с острыми, по-звериному удлиненными ушами, они были горячими и очень эмоциональными, однако им самим это не мешало. И любили, и ненавидели они с одинаковой силой, от которой те, кто был послабее, горел свечой иногда в переносном, а иногда и в прямом смысле. Вынести их темперамент могли немногие, поэтому контакты с молодыми расами были сведены к минимуму. Старшие не хотели растворения крови в других, так что это было им только на руку – запрета не потребовалось. А потом грянула беда.
     Начали рождаться дети, которые в минуты сильного гнева или ярости, или в минуты экстаза становились зверьми, киассами. Обратная трансформация была для них трудна, да и те, кто побывал в зверином облике, не торопились снова стать человеком. Ограничить их свободу не получилось: звери и любят, и ненавидят неистовей человека. Оборотни стали рождаться и в королевских семьях, но звери их были мало похожи на киасс, они были крупнее и величественнее, при их появлении стихали ссоры, сами собой разжимались сжатые кулаки и втягивались в лапу острые когти. Однако это по-прежнему считалось позором. Оборотней обязали отделяться и сразу же отдавали им всех детей, кто перекинулся хотя бы раз. Оборотней становилось все больше, а вот просто рафхи начали чахнуть. То ли просто со временем, то ли по причине многочисленного смешения слишком близкой крови. Они оказались подвластны болезням, теряя иммунитет, их поражали вполне человеческие бедствия и эпидемии, и в конце концов они погибли все. Оборотни процветали, однако все больше и больше молодых предпочитало звериный облик человеческому. И однажды рафхи исчезли.
Их не искали – слишком горды и неприступны они были, слишком много врагов и недоброжелателей приобрели, слишком кичились своей древней кровью. Оборотни, отказавшиеся от человеческого облика, выжили, но вскоре потеряли себя, утратив даже речь.
     Кессэй был, вероятно, последним, кто еще мог объясниться с человеком, однако стать им физически было уже не в его власти.
     Кроме того, Кессэй рассказал, что оборотни обладали и еще одной способностью. Рафхи всегда были отличными воинами, однако именно звериный облик давал оборотню дополнительную жизнь. Если его убивали человеком, но он успевал принять звериный облик – он терял только человека, оставаясь зверем. Если же убивали зверя – оставался только человек. Многие оборотни пользовались этим, чтобы навсегда остаться зверем, убивая друг друга в человеческом облике, а самые умелые еще и успевали… выскользнуть из умиравшего тела, не трансформируя его. Это было сложно. Всегда существовала опасность не успеть стать зверем и умереть разом и навсегда, но для молодых опасностей не существовало.
     -А ты сам? – Таэра обняла зверя и почесала его за ухом. – Ты, Кессэй? Что из всего этого – твое? Почему ты остался зверем? Ты тоже был тогда слишком молод и горяч?
     -"Нет. – В голосе киассы послышалась печаль. –  Я… погибать… погиб. Но успеть… успел стать зверь… зверем. А человек – погиб. Ты права. Мы быть… были много… слишком беспечнее… беспечны. Мы не ценить… ценили то, что… имели. Хотеть…  хотели больше. Скажи другим – пусть живут так, как родились! Скажи им о нас! Я не хочу, чтобы это повторилось еще с кем–нибудь – это слишком больно для тех, кто остается. Я ведь видел, как уходили все наши, как они умирали от болезней и войн, но что я мог сделать?! Меня болезнь отчего-то обходила стороной, а война… я не мог вступить в бой. На чьей бы стороне я ни был, мне пришлось бы  убивать своих! А они словно обезумели, они кидались друг на друга, хотя и были одной крови, одних корней…" - он захлебнулся словами и замолчал, снова окунувшись в то давнее, почти забытое уже горе.
     Таэра отметила, что в волнении Кессэй заговорил совершенно нормально, словно воспоминания о том, какая участь постигла его расу и его самого, странным образом подстегнули его память, которая сохранила все, что он когда-то умел, но на подсознательном уровне. Сильное волнение активировало подсознание. Сам рафх этого, видимо, не заметил. Он уткнулся мордой в каменный пол библиотеки и молчал. Очевидно, он видел своих, еще живых и беспечных, не пораженных еще такой заразой, как оборотни.   Может, именно зависть к ним и привела рафхов к гибели.
     -Ты все помнишь, Кессэй. Тебя не надо заново учить говорить и, наверное, других – тоже.
     Киасса недоуменно подняла голову. Глаза Таэры были серьезны и печальны.
     -Ты все помнишь, - повторила она.
     Теплое прикосновение к ее сознанию она приняла как улыбку Кессэя – звериная морда не одарена такой подвижностью, мимика ей не свойственна.
     -"Да. Я помню, - произнес Вожак. – А теперь и ты тоже знаешь."
     Она только прижала его к себе и встала.
     -Мне пора. Я должна передать копию этого в Храм Знаний, Алину. Другим тоже будет не вредно знать ваш горький опыт. Кое-кто из нас в последнее время слишком гордится чистой кровью, как бы история не повторилась.
     В библиотеку вбежал БорИ.
     -Анта!
     -Что случилось? – она торопливо свернула пергамент трубкой и сунула между книг.
     -Аэл ищет тебя, анта. Говорит, это очень важно.
     -Аэл? – встревожилась Таэра. – Он не сказал, в чем дело?
     -Нет. Но мне показалось, там бой и он просто не успел…
     -Приберись здесь, - торопливо бросила богиня Ненависти, вихрем вылетая в коридор.   Замерла на миг – и только горячий ветер пронесся по коридорам, а ее уже не было.

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ