Эх, Кудыкин...

               
- Кор – ко – ко! Кор-кор-р-еку! Кор-р-у-упция! Ка-р-р-а-у-у-л! – отчаянный петушиный крик разметался по всему птичьему двору, и, влетев в ветхий покосившийся курятник, устроил в нём переполох. Дородные наседки, наскоро оправив перья, тревожно закудахтали: - Кут-куды! Кут-куда! Кудах-тах-тах! Огненно-рыжий петух по фамилии Кудыкин, с третьей попытки взлетев на серую изгородь, во всю мощь хлестал себя по бокам крыльями и орал что есть силы: - Всем кор-р-р-упционерам – стр-р-ог-ую  ка- р-р-у!
Растревоженные гневным петушиным криком наседки возмущённо перекудахтывались:
- Ну, чего раскукарекался-то!?
- А куратура куда смотрит?!
- Кто его куратор? Кто-кто его курирует?
Но Кудыкин не унимался: - Доло-о-й корр-р-упцию и корр-р-упционеров! До-ло-о-й корр-р-упционный беспредел! Доло-о-й корр-р-умпированных наседок- бепредельщиц!
Наседки поняли, что просто так крикуну клюв не закрыть, и решили пожертвовать ему ради собственного же спокойствия самую красивую курочку, которая, увидев на заборе кукарекающий огненный комок праведной ненависти, грациозно бросилась наутёк, кокетливо поддерживая свои белые одежды и кудахтая на ходу:
 - Кудах- ах – ах…
Заметив неожиданную в белоснежном оперении цель, рыжий антикоррупционер, сверкая шпорами, устремился вдогонку с единственной вожделенной мыслью: «Догнать и … затоптать!..» Цель, окрылённая настойчивостью преследователя, то и дело оглядывалась в беспокойстве: не слишком ли быстро она бежит? – и малость притормаживала на всякий случай. Кудыкин неумолимо приближался к ней в предвкушении скорой победы. Воинственно растопорщенный боевой его хвост нервно подрагивал, а целеустремлённый не мигающий правый глаз (левый был прикрыт, как у стрелка) уже различал даже влажный клюв беглянки. Ещё бросок, ещё!.. И… Чья-то сильная волосатая рука ухватила петуха за горло.
Василий Степанович Кудыкин проснулся в холодном поту. «Нет уж, теперь-то я понял: не доведёт эта война с коррупцией до добра… Вот и сон о том же… - размышлял он, тяжело отдуваясь. – Ведь жили же с ней столько лет, и никому она не мешала! А теперь – нате вам! – боритесь… С кем боритесь, с самими собой, что ли?.. А где, спрашивается, подробные инструкции, где разъяснения: с каким коррупционером можно бороться, а с кем нельзя ввиду высоты должностного его положения. Это ж ведь учитывать всё надо!»
Василий Степанович, чиновник с многолетним стажем, пережил не одну кампанию, в том числе и по борьбе с пьянством. И ничего себе… как огурчик. Но привык он работать планово, то есть знать – в какие сроки проводится начальный этап мероприятия, в какие происходит его кульминация, ну, и, наконец, когда кампания, входя в завершающую фазу, постепенно сходит, так сказать, на нет. Итоги, само собой, никто не подводит. Нечего народ смешить! Пусть народ в цирке смеётся. А тут, образно выражаясь, дело государственное! И всё должно быть по-государственному, то есть по-серьёзному.
Вечером за ужином Василий Степанович то же самое и супруге говорил. Ему всегда нравилось, когда она, подливая ему супчику или котлетку с капусткой подкладывая, согласно кивала головой и влюблено ободряюще улыбалась. А после ужина, как обычно, Василий Степанович задремал с газеткой в руках.
… Волосатая лапища всё сильнее сдавливала горло еле хрипевшего петуха-антикоррупционера, и кто-то  неведомый страшно шептал откуда-то сверху: «Прекрати  орать, дурак! Всё равно никто тебя не услышит…» А белокурая  беглянка постояла в нерешительности, с любопытством подёргивая головой, как это делают все кокетливые курицы, и, на всякий случай пошарив лапами в придорожной пыли, потрусила назад в курятник, досадливо что-то ворча себе в клюв. Перепуганный петух – Кудыкин насилу вышептал:
- А как же мне быть, ведь установка дана?.. -  И неведомый голос вновь тихо, но значительно произнёс:
- Каждый настоящий петух должен знать, что во всякой установке есть потайной, то есть особый смысл, и поступать надо, стало быть, соответственно: кричать, но не громко, бороться, но не до конца, обещать , но не  выполнять… в полном объёме. Так-то  вот надо делать…
 -А карающий меч?.. - просипел петух.
 - Запомни, куриные твои мозги, - нетерпеливо перебил неведомый, - твой удел быть спичкой, в сизом дыму которой вершатся серьёзные дела серьёзными людьми.  Коррупция всесильна, и коррупционную голову меч не сечёт! Особенно, если она большая…
- Коррупция? – уточнил Кудыкин.
- Дурак! – прошипел неизвестный, - го-ло-ва! Её меч не сечёт. Просекаешь? Повтори!
- Не сечёт… - робко прокукарекал петух, а потом заорал всё увереннее и громче: Не сечёт! Не сечёт!
…  - … не сечёт… -пробормотал во сне Василий Степанович.
- Что ты сказал, Вася? – донёсся до него голос супруги. - Кудыкин вскочил, ничего не ответив, и наскоро умывшись, стал быстро одеваться. Теперь он знал, что надо делать, теперь он всё понял и потому торопился.
- Ты как же без завтрака-то? – забеспокоилась жена.
- Некогда, мать, некогда… - Он кинулся к входной двери, потом резко вернулся, открыл холодильник, достал оттуда кусок варёной курицы и, жуя на ходу, стал давать распоряжения: - Купишь коробку конфет и отнесёшь в поликлинику, чтобы мне завтра без очереди к врачу хорошему… Ивану Петровичу за труды бутылку коньяку пятизвёздочного… Натальиному преподавателю свежей рыбы обещал за экзамен… Этому… ну, сама знаешь… «красненькую» отдашь, чтобы дело замял… Ну, всё, некогда мне! Всё поняла?
- Всё, Вася, поняла… Ступай с Богом!