Борис Александрович Орлов

Председатель СПб отделения Союза писателей России
Лауреат Большой литературной премии России
†††
Тихий полдень. Мягкая прохлада.
Вдоль дороги — пёстрый травостой.
Мама коз пасёт, а если надо —
Лечит шустрых коз святой водой.
 Птичий свист и невесом, и тонок.
 Рядом дом — не мал и не велик.
 Сладко спит на Библии котёнок,
 Словно нерадивый ученик.
Отцветает липа. И знакомо
Светит солнце. Мир душист и прост.
А глаза закрою — возле дома
Вижу мать и стадо белых коз.

МАСЛЕНИЦА
Впряжётся конь-мороз
В оглобли поутру —
Скрипит обоз берёз
На выстывшем ветру.
 Огнист рассвет-петух,
 Мелькнувший из-за туч.
 — Здоров ли русский дух?
 — Здоров… Да спать могуч!
Проснись, мой русый брат,
На масленицу в срок.
Берёзы к нам спешат —
Обозы вдоль дорог.

†††
В деревне люди чище и добрее,
Жалеют сумасшедших и калек,
А странника накормят и согреют,
И, выслушав, оставят на ночлег.
 Безродных нет. И все друг другу — ровня.
 Не привечают путников лихих.
 Нет зависти. И заповеди помнят,
 И терпеливо соблюдают их.
И любят песни те, что понапевней,
Не рубят избы вдоль кривых дорог.
Душа России — русская деревня,
Где в каждом доме обитает Бог.

†††
Ещё кадит последняя надежда
И прошлое не надо ворошить.
Но возраст мой таков, когда одежда
Меня спокойно может пережить.
 Не завершил своё земное дело —
 Свою судьбу не до конца постиг.
 Одежды хватит на больное тело,
 А для души куплю немного книг.
И воином бывал, и миротворцем…
Сгорело сердце угольком в груди.
А свечку пред Николой Чудотворцем
Поставлю за грядущие пути.

†††
Для одних Россия — в именительном,
Для других Россия — только в дательном.
Для одних Россия — существительным,
Для других Россия — прилагательным.
 Разные склонения-спряжения
 Всё-таки не суть, а оболочка.
 И замечу не без уважения:
 Есть Россия. Вот и всё. И точка.

†††
Грома, играя, чистят глотки.
На полушарии — весна.
Но в тесном корпусе подлодки
Мы — как ростки внутри зерна.
 Дыханье солнца помним смутно —
 Над головою сталь крепка.
 Но в люк однажды хлынет утро —
 И мы услышим… облака.
И всплытье — новое рожденье —
Волной ветров окатит нас.
Предстанет зыбким, как виденье,
Мир, не вместившийся в приказ.

АТАКА
Весь корабль напряжённо дрожит.
Что за страсть пробудилась в металле?
Ниже волн наше море лежит.
Отклоняется курс к вертикали.
 Участилось дыханье турбин
 От объятий подводного мрака.
 И в тяжёлом безмолвье глубин
 Оживают торпеды…
 Атака!

НАШ КОРАБЛЬ
Россия, не зная курса,
Плывёт себе наугад.
Как первый отсек от «Курска»,
Оторван Калининград.
 Не просвещён, не обучен
 Вовремя наш экипаж.
 И по борьбе за живучесть
 Не проведён инструктаж.
Гибнем в подъездах и штреках —
Страшен кровавый след.
Но «Осмотреться в отсеках!»
Сверху команды нет.
 Взрывчатка, ножи и пули —
 Топит Россию братва.
 Словно винты, погнулись
 Курильские острова.

†††
 «Я список кораблей прочёл до середины…»
О. Мандельштам
Указ или приказ — как вражеский фугас:
Уходит флот ржаветь на мели и в глубины.
Я список кораблей прочёл десяток раз,
А раньше я не мог прочесть до середины.
 Останки кораблей — вдоль русских берегов,
 Но сраму ни они, ни моряки не имут.
 Всё тайные враги… а явных нет врагов,
 И гибнут корабли трагичней, чем в Цусиму.
Заморские моря грустят без наших рей,
Но флаги на морях не нашего пошива.
О, флотские сыны, романтики морей!
Здесь движет не любовь, а зависть и нажива.

†††
Умирал великий флот Союза —
Флаги со звездой срывал приказ.
Скатывались якоря из клюзов,
Словно слёзы из ослепших глаз.
 Уходили с палуб офицеры
 На причалы, как на эшафот.
 И надежды рушились, и нервы
 Рвались. Погибал без боя флот.
Выбросили — и на барахолку,
И в металлолом, и под волну…
Умирал великий флот, поскольку
Был не в силах пережить страну.

Анатолию Попову
†††
Красный шиповник и белые розы.
Кружат над полем сраженья вороны.
Русское воинство… Красные звёзды,
А перед ними — кресты и погоны.
То в арьергарде я, то в авангарде я.
Сон мавзолея. Сияние храма.
Красная гвардия. Белая гвардия.
Славное воинство. Русская драма.

ДОМ
В окнах — небо. Потолок высок.
Дом большой. И сад вокруг тенистый.
На дорожках — золотой песок.
В комнатах — тепло, светло и чисто.
 Вроде, всё на месте: стол, кровать,
 Телевизор… Но душа не рада.
 Нет иконы. Не горит лампада.
 В этом доме негде помирать.

†††
И ослепли мы все, и оглохли,
Затоптали Спасителя след,
У безбожной сиротской эпохи
Настоящего имени нет.
 Расщепили и совесть, и атом —
 И увязли умом в мелочах.
 Словно гроб с Неизвестным солдатом,
 Мы эпоху несём на плечах.
Устаём… Но дела подытожу:
Царь расстрелян, а Бог высоко…
Нам нести тяжело эту ношу,
Но и бросить её нелегко.

†††
Опустели, как в дождь, бельевые верёвки —
Нищета. Мы у века живём на краю.
Петербургу не выплакать слёз Пискарёвки
И не снять ленинградской блокады петлю.
 Прячем взгляды в себя, сторонимся друг друга;
 Как в тугом кошельке, в сердце носим вину
 Перед теми, кто умер. Мы загнаны в угол.
 Шулера — словно карты — тасуют страну.

†††
Кипрей опалил пепелище.
Усыпан кувшинками пруд.
Смысл жизни растенья не ищут,
А просто растут и растут.
 Природа не терпит сомненья,
 Её назначение — жить!
 Она не терзает растенья
 Вопросами: быть иль не быть?
Заботы, заботы, заботы…
В них наша вина и беда.
Забыли, что частью природы
Мы были… Мы будем всегда.

†††
Памяти В. Бакина
Уже не действует снотворное,
Боль безысходней и острей,
И освещенье коридорное
Бьёт водопадом из дверей.
 Врачом была болезнь обещана
 Легка, как над райкомом флаг.
 Но льётся, словно лава в трещины,
 В глаза больного вечный мрак.

†††
 «Не приемли имени Господа Бога твоего всуе».
Третья заповедь
Кто с гармошкою,
кто с гитарою
ублажают греховную плоть —
Не оратаи, а ораторы.
Они сами себя называют,
прости их Господь, —
«православные литераторы».
 Их влекут не знамёна, не хоругви,
 а красивые скатерти.
 Не Бог, а Дарвин
 их лишил хвоста.
 Они, словно нищие,
 стоящие на паперти
 С протянутой рукой:
 «Подайте ради Христа!»
Православные,
комсомольские,
бесхвостые
Промелькнут, будто тени,
за рядом ряд.
Господи,
прости эти толпы пёстрые —
Ибо не ведают,
что творят.

Памяти Николая Гумилёва
РАССТРЕЛ
Тихо стану к стене и крапиву
Я поглажу спокойной рукой.
До свиданья, родные! Счастливо…
Отправляюсь на вечный покой.
 Завершение белого света.
 Ангел смерти отправлен в полёт.
 Улыбнусь. Докурю сигарету.
 За прикладами солнце взойдёт.
Вспыхнет порох. Взметнутся над крышей
Птицы — вестники чёрных облав.
Ну, а выстрелы я не услышу,
Как в горсти, пули в сердце собрав.

Отцу Анатолию Денисову
†††
Вышло солнце — и тучи померкли.
Отдыхают луга от дождей.
Деревянная сельская церковь —
Дух Господень и души людей.
 Нет от Бога у сердца секрета.
 Крест возвышен и низок поклон.
 И блаженствуют в лучиках света
 Гладиолусы возле икон.
Всех усопших земля приютила —
Спят в ней прадеды, деды, отцы…
И звенит в русской церкви кадило,
Как на тракте звенят бубенцы.
 Здесь в молитве встают на колени,
 Повторяя святые слова.
 В этой сельской округе священник
 Ближе к людям, чем грешный «глава».
Книга "Лучшая погода - непогода", 2011