Альтаир для героя

      Летней ночью, как только зажигается звезда Альтаир из созвездия Орла, на мой подоконник прилетает ангел Фалет. Маленький, его можно взять в ладошки. Носик красненький, пёрышки грязненькие – значит, опять ковырялся в мусорных баках, допивал из бутылок.
     Вслед за ангелом из мрака запустения материализуется инопланетянин Августин. Он никогда не здоровается, держится надменно и исчезает, не прощаясь.
     Короткая московская ночь парит асфальтом нагретым за день, шепчет стрёкотом сверчков и дышит запахом тополиных листьев. Последним по пожарной лестнице спускается кот Пафнутий. Если, карабкаясь по карнизам, кот поёт: «Гори, гори, моя звезда», значит – в настроении. Если: «Со смертью играя, смел и дерзок мой трюк» - окно можно закрывать.
     - Наше вам почтение, с кисточкой, с пальцем девять, с огурцом пятнадцать! – объявляет ангел Фалет о своём прибытии.
     Я ставлю на подоконник тарелочку с чёрными сухарями (ангел – аскет) и наливаю себе в пузатую рюмочку (я – алкоголик).
     - Здравствуй, Валя. Как жизнь молодая? Всё прекрасно?
     Вопрос риторический, мне не интересна его жизнь, ни молодая, ни старая, никакая.
    - Вороны – крысы летучие, надо с ними уже что-то делать! Сегодня одна дерзкая птица мало – выхватила у меня из под носа чебурек, так ещё и заявила: «Я твой рот – сигарета клаль»! Нормально?
     - В помойках меньше ковыряйся.
     - Я не от капризов там, - напоминает Фалет, хрустит сухариком и - взгляд в небо исполненный тоски.
     - Лягушка зелёная, когда здороваться будем?
     Это пуля не в мой адрес - на подоконнике нарисовался Августин.
     Сегодня пришелец выглядит более приземлено, но не менее скандально. Собачьи очки и белая пляжная панама никак не гармонируют ни с фрачной парой, ни с берёзовым банным веником.
     - Вас ист дас, лЯгушка? – спрашивает любопытный гость.
     Вместо ответа я предлагаю Августину рюмочку водки.
     - Под сухарик! – угощаю я на правах хозяина подоконника. – Пшеничная, особой очистки.
     - Вас ист дас, очистки?
     - Это для фокусировки сознания в точке Инь, - объясняю я брату по разуму.
     - Вова, ты ему не очень-то подноси, а то он опять с подоконника навернётся, – предупреждает Фалет. – Ты же ж посмотри, очки где-то реквизировал… как ворона, всё блестящее тащит…
     - То его с зубровки развезло, а это из спирта Альфа – слеза Иисуса. Пейте смело, Август! Где ещё во вселенной, вот так запросто, угостишься в летнюю ночь, вблизи жёлтого карлика второго поколения? Разве есть в созвездии Рыб место прекрасней этого подоконника?
     Рюмка исчезает на мгновенье и появляется уже сухой.
     - О-о-о-о! – комментирует своё новое состояние Августин.
     И в продолжении его: «О-о-о-о!», сверху доносится: «Гори, гори моя звезда…».
     Сердце замирает от восторга.
     - Идёт наш лев! – объявляет Фалет. – Наш царь природы соизволит снизойти из-под антенн. Надоело ему, понимаешь, ерошить лохматые вонючки ветреных подруг, захотелось духовной пищи.
     - Звезда моих мур-мур, мур-мур…
     - Паваротти, а не кот! – резвится ангел, покусывая сухарик. – Зелёный? Сознание сфокусировал? Подыграй ему на венике. Дай прощальную гастроль! Перед прыжком в субпространство.
     - Вас ист дас, гаст-роль?
     - Август, не обращайте внимание, это Валя шутит. Гм… пытается вызвать у вас положительные эмоции. Пожалуйста, скушайте сухарик.
     - И над могилою моей… Здорого, други! Какая ночь сегодня, ах! – Кот приземляется окончательно. – Чудо, а не ночь. А запахи? Чувствуете, как пахнет мышами?
     - Здравствуй, наш куртуазный Пафнутий! – я жму коту лапу.
     - Здорово, половой террорист! – приветствует издалека Фалет.
    Близко он к себе Пафнутия не допускает, опасается за перья. А то был уже инцидент. Еле растащили.
     - Друзья мои, я так рад! Августин, блохи тебя закусай, ну дай же я тебя расцелую! – не унимается кот и, не дождавшись разрешения, лижет пришельца где-то под очками.
     - Пафнутий, преступное легкомыслие – причина венерических заболеваний, - предупреждает Фалет и серьёзным тоном предлагает, - Давайте уже займёмся делом. Ночь не так длинна, как хотелось бы.
     Ангел смотрит в чёрное небо, я смотрю на ангела, кот, кокетливо оттопырив лапку, смотрит на Августина, взгляд инопланетянина скрыт под очками.
     Этой ночью в белых лучах Альтаира мы лепим Героя.
     Из хлебного мякиша.
     Лепить героев - дело, в общем-то, нехитрое. В среднем уходит два батона «Дарницкого». Работы минут на сорок. Главное, дать суровый разрез глаз. Основа героя – алмазный взгляд с лёгким налётом шизофрении. Встретишься с ним глазами и понимаешь – такой и убить может, если что…
     Августин придаёт гомункулусу объём. Кот вдыхает в него жизнь. Ангел даёт сознание. И вот уже нашей компании полуночников прибыло.
     - Кто я? – спрашивает неразвращённое создание.
     - Ты – моряк. Вернулся после кругосветного плаванья, – объясняю я Герою. – Тебя зовут Миклухо-Маклай.
     - А почему он не полярный лётчик Чарли Чаплинский? – влезает в наставления кот.
     - Лётчик был в прошлый раз, не встревай!
     Я тыкаю Пафнутия пальцем в нос, как в кнопку звонка и эта кнопка оказывается сопливой.
     - Слушай сюда, Маклай, - продолжает инструктаж Фалет, - Первым делом надень рейтузы. Изволь выглядеть достойно! Сейчас ты отправишься на улицу хрупкий баланс в Мире поддерживать, а не кружки слюнявить в пивной «Ветерок».
     - Вас ист дас, фетерок? – любопытничает Августин.
     - Герой обязан выглядеть… героически! – продолжает свою речь ангел, пока новоиспечённый Миклуха натягивает на себя спортивное трико. - А если у тебя физиономия выбрита кустиками… человечество не позволит спасти себя субъекту в сатиновых панталонах. Это тебе не Африка, не Гондурас и уж тем боле не Гонконг.
     - Вас ист дас, кон-гом? 
     - Так хорошо? – спрашивает наивный Маклай, растянув трико до подмышек.
     - Трансцендентально! – отзывается с подоконника кот.
     - Изумительно! – ставит диагноз Фалет. - Ничего подобного не видел лет двести! Дайте ему тряпку – морду вытереть. Августин, будь любезен, мой зелёный друг, материализуй нашего героя на платформу «Дачная».
     - Прощай, Миклуха, - успеваю сказать я, прежде чем фальшивый моряк растворяется без остатка.
     Вслед за ним, так и не выяснив, «Вас ист дас, кон-гом?», исчезает Августин.
     - Ах, - меланхолично вздыхает Пафнутий, - И ни кто же спасибо не скажет. Про поздравительные телеграммы - уже молчу. Хм-хм… Ну, кто-то же должен это делать? Так кто же если не мы?
     Я смахиваю с подоконника хлебные крошки и труху от банного веника Августина. Чёрные корки, ещё мягкие, складываю на тарелочку. Сухарики будут.
     - Со смертью игра-а-а-я-а-а, - завывает без всякой прелюдии котяра, - Смел и дерзок мой трюк!
     - Пафнутий, пошёл вон! – я без всяких церемоний выставляю кота на карниз.
     - Что вы можете понимать об этой жизни? Эх, люди, - вопрошает кот уже с пожарной лестницы. - Цветы роняют лепестки на песок, Никто не знает, как мой путь одинок…
     - Не думай об этом, Вова. – Ангел, взмахнув крылами, садится на моё плечо. – Все мы гости на этой Земле.
     - Если мы на этой Земле гости, то о чём я должен думать? Над полётом шмеля я должен размышлять, созерцая трепетанье крыл прозрачных. Какое мне дело до Маклаев, вылепленных из хлебного мякиша? Из их останков я сушу сухарики. На закуску.
     Я наливаю в рюмочку и, неожиданно для себя, спрашиваю:
     - Он уже погиб?
     - Три минуты назад. Хулиганы отвёрткой закололи. Вместо пенсионера Авдеюшкина. Молодёжь всегда такая любопытная, норовят посмотреть, что там у тебя внутри? К утру под перроном только рейтузы и останутся. Вова, думай лучше о полёте шмеля.
     Так сказал мне ангел Фалет и вылетел в раскрытое окно.
   
     •Фалет - Дух счастья (земного рая).
     •На седьмой планете Альтаира — Винау, живых существ нет – это враньё.