Колыбельная для Дэна

Колыбельная для Дэна

Действующие лица:
Дэн
Алина
Антон
Сивый
Никита
Зоя
Леха
Аркаша
Рита



Действие происходит в небольшом городе, в наше время






Вместо пролога

Это выдуманная история, произошедшая в среднестатическом городе, где много одинаковых домов, серых, безликих, типичных. Таких же, как этот. И Дом тоже такой. Облупленный и поношенный, как одежда нищего, уставший. Его хлестали дожди, бил град, облепливал снег, обдували со всех сторон ветра. Осенью Дом плачет слепыми окнами, зимой – дрожит от холода, весной, содрогаясь от фундамента до крыши, - протягивает свои антенны солнцу в надежде согреться, а летом, изнывая от жары, тает, растекаясь, как некачественный пломбир. Дом уродуют всеми средствами его жильцы: разнокалиберным и разномастным бельем на щербатых балконах, разноцветными, но чаще грязно-зелеными, рамами окон, какими-то нереальными пристройками. Дом вздыхает, уныло и терпеливо несет свой крест, эти люди – паразиты, вши, клопы, червяки, изрыли все тело, - и живут, существуют, перебиваются с хлеба на воду, жируют, пьют, едят, спят, копят, любят, страдают, ненавидят, ссорятся, рожают себе подобных.…  Но там, внутри, живет мелодия. Ее поет женщина своему маленькому детенышу. И ради этой песни Дом стоит.
За печкою поет сверчок,
Угомонись, не плачь, сынок,
Там за окном морозная,
Светлая ночка звездная.
Ты спи, а я спою тебе,
Как хорошо там на небе,
Как нас с тобою серый кот
В санках на небо увезет.
Будут забавы, праздники,
Будут орехи, пряники,
Будут сапожки новые
И пряники медовые…

И Дом спит. Утром будут новые заботы. Но пока Дом летает, потому что он - звездная колыбель…


Сцена первая
ДВОР

Двор – это место, где все выросли, даже, если и нет так называемых условий для роста: отсутствуют качели, горки, лесенки, песочница, прелестные сказочные домики, железные ракеты и машинки, - дети все равно растут. И неважно, что лавок у подъезда нет или есть лишь то, что не успели унести на свои законные шесть соток неугомонные дачники, то, что почти не смогли сломать, спалить, уничтожить энергичные, мающиеся бездельем, подростки, то, на чем заботливой рукой вырезаны надписи, демонстрирующие разнообразие интимных отношений жильцов этого двора. Неважно, что нет деревьев или почти нет, неважно, что в местах, отведенных для игр – стоят машины, неважно, что ленивые, а потому сообразительные, жильцы верхних этажей сбрасывают мусорные пакеты из окон, это демонстрация благополучия, ибо их много, а значит – есть, что выбрасывать. Не-важ-но. Потому что дети все равно растут и становятся взрослыми. Может только чуточку раньше, чем надо…

У подъезда на лавке сидит Дэн. Ему 13 лет. Он одет так, как одеваются, соразмерно достатку своих родителей, все современные подростки. Рядом, на земле, брошенный рюкзак с учебниками и тетрадями. Дэн занят своим телефоном, играет, время от времени произносит междометия, символизирующие, согласно ходу игры, радость от выигрыша или огорчение от проигрыша. Дэн всецело поглощен этим занятием и не замечает, как рядом на лавку садится девушка. Хотя, скорее – девочка, несмотря на макияж, короткую юбку и модную прическу. Это Алина.

Алина: Привет!
Дэн: (не отвлекаясь от телефона) Угу.
Алина: Курить есть?
Дэн: (так же) Не.
Алина: Ну, да. Откуда у тебя (пауза) Прогуливаешь?
Дэн: (так же) Угу. Блин! Опять проиграл! (обращает внимание на Алину) Первый – алгебра, лучше – «нэ» чем – «пара». А ты?
Алина: И я. Гуляю. Блин, где бы взять курить?
Дэн: (внимательно смотрит на нее) А ты чего такая?
Алина: Какая?
Дэн: Не знаю. Стремная.
Алина: Настремали.
Дэн: А-а. Вечером выползешь?
Алина: А я уже. Выползла.
Дэн: В смысле?
Алина: В смысле – с вещами на выход! (пинает ногой рюкзак) Объяснить?
Дэн: Ты что, совсем ушла? Из дому? (Алина вдруг заплакала) Аль, ты чего? Случилось что?
Алина: (вытирая слезы, зло) Случилось! Как твоя бабка говорит – свинья опоросилась!
Дэн: Да, ладно, мне – то можешь сказать!
Алина: Все из-за этого, козла, мужа маминого. Достал…
Дэн: А мать?
Алина: Что – мать? «Я на двух работах, тебя, кобылу, одеть, обуть, накормить, а ты целыми днями шляешься неизвестно где, врешь на каждом шагу, глаза б мои тебя не видели…» Шляешься! А как же, не могу же я ей… сказать, что он…
Дэн: Что он? Обижает тебя?
Алина: Сидит дома, мать пашет, а этот или в комп играет, или пиво хлещет, или в карты с дружками режется, или…
Дэн: Что?
Алина: (неожиданно зло) Че тебе надо? Чего ты пристал? Подрасти сначала! (кривляет) Что! (тоскливо) Зачем она вышла за него? Жили бы вдвоем…
Дэн: А где ты, в смысле, куда ты пойдешь?
Алина: Тебе-то что? Дал бы закурить лучше (усмехаясь), ну, да, ты же не куришь! Мамочка заругает!
Дэн: (почти обидевшись) Я…
Алина: Ладно. Знаю я и твою мать, в смысле, - ты тоже «свинья неблагодарная»…(смеются)
Дэн: Да нет, она меня круче называет, когда бабка не слышит, - «зотовское отродье», это в честь бати моего, а батя у меня знаешь кто?
Алина: Кто?
Дэн: Да никто! Бабка на матушку молится, говорит, хоть невестка – человек, а сын – выродок, так  что я, как продолжатель рода, горькое напоминание. Но я не обижаюсь. 
Алина: Дэн, а где вообще отец твой?
Дэн: А твой?
Алина: Не знаю. Где-то, наверное.
Дэн: А мой – нигде. Нет его. Бабка говорит, - и, слава Богу.
Алина: Без – отцов – щи-на! (смеются)
Дэн: Мать жалко.
Алина: А мне – нет! Она только о себе думает! Вообще дальше своего носа не видит.

У Дэна звонит телефон, берет трубку

Дэн: (в телефон) Да, ма, поел…я помню! Куплю… я в школе…А алгебру отменили, математичка заболела… Да не вру!... Да проверяй! …Звони, кому хочешь…(выключает телефон) Во, блин…
Алина: Видишь?
Дэн: Щас класухе звонить будет (кривляет): «Ларочка Ванна, как там мой Дениска? …Конечно – конечно, если вам удобно в пятницу! И пострижем, и покрасим, и уложим!...  А как все-таки Денис?...Что вы говорите! Это точно, цены просто ужасные! А с вашей зарплатой!...А как же Дениска?... Само собой, разумеется… Со скидочкой приходите, а если такая ситуация, так я и на дом могу прийти! Понимаю, деньги – пыль!... Да.. А Денис?.... Вот, гаденыш, ну я ему!»
Алина: (смеется) Клево!
Дэн: До сих пор не врубаюсь, чего это матушка перед ней так юлит? Типа, у меня оценки, что ли лучше станут! Класуха – упырь, наравит задаром постричься, и, главное, меня же при этом всегда опускает! Матушка мне таких вставляет потом… Бабка ей тоже говорит, что ее натурально пользуют, но матушка и слушать не хочет, набрала полшколы в клиенты, и, типа, в курсе событий, а эти и рады – таких фактов ей насочиняют, после которых я отмыться не могу! Это, слышишь, Горянов стекло разбил, когда в туалете курил, а класуха матушке сказала, что это я, так выгреб, что лучше бы и правда виноват был, хоть не так обидно.
Алина: А чего ты не сказал, что это Горянов?
Дэн: Да ну, стучать западло.… И потом, Горянова все равно выперли, стырил что-то в столовке…
Алина: А, да, слышала. (Пауза)
Дэн: (смотрит на часы) Знаешь, пойду я…
Алина: (намеренно безразлично) Давай.
Дэн: Ну, ты пойми, второй – химия, а химичка тоже матушкина клиентка, ну и..
Алина: (так же) Конечно.

Дэн встает и нерешительно забрасывает рюкзак на плечи, почти виновато смотрит на Алину, та не реагирует, как-то сжавшись в комочек, подобравшись, как будто ей холодно или страшно, смотрит в пустоту. Дэн внезапно опускает рюкзак и вынимает из него деньги, сначала пытаясь отсчитать, но после секундного промедления, протягивает всю сумму Алине.

Дэн: Бери.
Алина: Что это? (рассматривает, пораженно) Дэн…
Дэн: Бери, бери. Скажу, что потерял, вообщем, совру чего-нибудь. Бери, тебе нужнее.
Алина: Дэн, я не могу…
Дэн: Сказал – все.
Алина: Спасибо.
Дэн: И не думай, это как бы в долг, ну отдашь, когда сможешь…(Алина смотрит на него благодарно, Дэн смущается, смотрит на часы, улыбается Алине, бодро) Опоздал! Буду выгребать… Ладно, потопал я. Хоть на третий успею, а то класуха еще месяц бесплатно стричься будет…

Дэн уходит, Алина продолжает сидеть на лавке, глядя в пустоту. Ее закрывает Город

Сцена вторая
ГОРОД

Считается, что Город – это много высотных домов, магазинов, производств, фирм, школ, университетов, офисов, бутиков, супермаркетов и… Но это не так. Город – это люди. Много людей. Человек, один, сам по себе, безобид-ное существо, а люди – это уже целый отдельный организм, который дышит в такт сообразно законам своего специфического существования. Вот за-мешкалась старушка, и ее уже накрыло волной злобного взгляда женщины, которая, скорее всего, хорошая, заботливая мать, но сейчас – она часть ор-ганизма. А вот подросток просит закурить у прохожего, и тот, бормоча под нос: «Мал еще!», дает, потому что не дашь, а эти звереныши разорвут, уби-вали и за меньшее, лучше не связываться, и это тоже закон организма. Вот нищий просит милостыню, от него отворачиваются, брезгливо, но где-то за-вистливо, роняют: «На тебе пахать можно!», лелея мысль, что вот он-де за-рабатывает больше за день, чем они за месяц, куда смотрит власть, расстре-ливать таких, но вынимают мелочь и снисходительно бросают в жестянку, потому что нищий, милостыня, сострадание, вернее видимость его, тоже закон существования организма.
А на углу стоит девочка и играет на скрипке. Город не может, как не старает-ся,  отторгнуть эту мелодию, и это примиряет с действительностью, даря шанс выживанию ЧЕЛОВЕКА.

На углу стоят подростки: Зоя, Никита и Леха. Недалеко от них – Дэн, он разговаривает по телефону.

Дэн: Да, мам, я же сказал, что куплю…конечно. Я в школе, честно, все, от-ключаюсь…(выключает телефон) Достала…
Никита: (Зое) Достала?
Зоя: Ага. (Дает Никите деньги)
Леха: (перехватывает, считает) Ну, мало че-то. На пиво и на сигареты… А похавать?
Зоя: Или – или.
Леха: Не, хавать надо купить. На базе совсем голяк.
Никита: Леха, не парься. Сейчас срубим еще.
Леха: Где срубим! Где!
Зоя: Пиво можно не брать.
Никита: Ага, конечно!
Леха: Никитос шарит, без пива фигово, не так вставляет.
Зоя: Тогда без хавчика.
Никита: (смеется) Зойка, ты что? А ну как пробьет? Друг друга есть что ли?
Леха: Ну… Хотя вчера клево на измену било.
Никита: То вчера, а это – сегодня. Мало бабок, мало…
Зоя: Или – или.
Леха: Че ты заладила! Завали уже!
Никита: Тихо ты. Сейчас Аркаша притопает, разберемся.
Леха: Пока он притопает! Решать надо.
Никита: Антону звякнуть? Не, на паре сейчас, не возьмет.
Леха: (замечает Дэна) Вон малый, зырь, тряханем? Ему родаки, стопудово, отвалили, че он тут отирается! Давай зажмем и…
Никита: Угомонись, Леха… Прям среди бела дня – труханем.
Леха: Ссышь?
Никита: Закройся ты, ящик почтовый! Ты в бегах первый раз, а я в третий!
Леха: И че? И че?
Зоя: (приглядываясь к Дэну, радостно) Да я знаю его! Это Денис Зотов с параллели. (Зовет) Дэн! Здорово!
Дэн: (подходит к ним) Привет!
Зоя: (весело) Гуляешь?
Дэн: Гуляю, и ты?
Зоя: (смеется) О-о-очень давно!
Леха: (осторожно) Слышь, деньги есть?
Никита: (Лехе) Не наезжай.
Зоя: (Дэну) Не парься, свои.
Никита: (представляется Дэну) Никита. А это – Леха.
Зоя: Дэнчик, денюжков нет? Взаймы, а?
Дэн: Нет. Сам думаю, где достать.
Зоя: Да-а? Надо, да?
Дэн: Надо.
Леха: Да брешет он! Глянь, зажал и брешет!
Никита: Собаки брешут. Остынь, Леха, крику на всю улицу.
Дэн: Нету, честно. Матушка дала бабке лекарство купить, а я….потерял.
Никита: А-а.
Зоя: Капец котенку!
Никита: И много…. потерял?
Дэн: Достаточно.
Никита: Ух, ты! Достаточно! (внезапно, осенило) Слышишь, Леха, не дадим товарища в обиду? В смысле не бросим в бидэ, а?
Леха: (смеется) Ну!
Зоя: Ник, ты че…
Никита: Ничего такого! Мы все на себя берем, а ты Дэн просто базаром отвлечешь.
Дэн: В смысле?
Никита: Зойка, он что – имбецил?
Леха: (смеется) Ну!
Никита: Дэн, все просто. Ты подходишь, достаешь тетку, но, конечно, конкретно так, что б у нее репа треснула от твоей трескотни, сечешь? Ну, че-нить типа, «а лицензия, а гарантия», понял? Все! Ты – чистый. Только по моей команде.
Зоя: Никита, давай лучше Аркашу подождем.
Никита: Тихо. Ты, Зойка, как всегда на страховке. Я давно эту дуру при-сматриваю, такой, как Дэн, с рюкзачком, чистенький и подозрений не вызовет, а?
Леха: (сомневаясь) Никитос, с этим и завалиться можем, а ну как зассыт?
Никита: Ты еще! Людям доверять нужно, да, Дэн?
Дэн: Не, я – пас.
Никита: Не понял, тебе деньги нужны? Шанс тебе даем, чисто из жалости и доброты нашей. Эта партия на Аркашу написана, тебе же – по человеческой симпатии помогаем. Сечешь?
Зоя: Вообще, Дэн, ситуация обкатанная. Тыщу раз делали…
Леха: Засыпемся с ним.
Никита: Леха, завали, а?
Леха: Че он тогда ломается? Че ломается? Давай, правда, лучше  Аркашу подождем!
Никита: Не скули. Примелькались мы уже тут, да и Антон сказал – сегодня последний день. А когда Аркаша придет  не известно. (Дэну) Послушай, дело – верняк. И, потом, где ты до вечера «достаточно» бабла найдешь? А?
Дэн: Не знаю…
Зоя: Мать осатанеет.
Никита: Ну, давай, тебя тетка не знает, быстро берем 0 и ноги! А ты, спо-койненько, не с нами, валишь, и вечером идешь к гаражам, у завода, знаешь? Где стройка была!
Дэн: Ну.
Никита: Там и возьмешь свое.
Леха: (удивленно) Никотос, ты че?
Никита: Разберемся. Хватит там и на еду и Дэну отвалить (Дэну) Ну?
Дэн: Не знаю.
Никита: Ангел Божий! С тебя ж взятки гладки! Подошел поинтересоваться, и все!
Дэн: Да как-то это…
Никита: Да тебе тетку, что ли жалко? Да она наваривает сверху - будь здоров! Отобьет свое, за день отобьет! Каких-нибудь лохов разведет и опять в наваре!
Зоя: Бывает, что и не замечают даже.
Никита: Ну. Да и не поймет она ничего сразу. Пока поймет, ты уже – тю-тю!
Дэн: Точно?
Леха: Точно - точно. Первый раз что ли?
Дэн: Ладно. Но только – не кинете?
Никита: Не кинем. Своих не бросаем.
Леха: (смеется) Своих – никогда.
Никита: Зойка, пойди, потрись там.
Зоя уходит

Никита: (Дэну) Главное, в глаза ей смотри! Очень трудно следить за всем, когда тебе в глаза смотрят, ну, и потом, опять же, – доверие. И не тушуйся, побольше говори, ну там: «Мамочке подарок, копил весь год, совсем ничего в этом не понимаю, объясните подробно, а покажите, как пользоваться…». Если получиться уронить что-то или не так сложить, активно исправляй все, мешай ей, и все время извиняйся, она должна видеть, что перед ней лох. Тогда точно расслабится и ничего не заметит. Понял?
Дэн: Понял. Не имбецил.
Никита: (смеется) Ага!

Возвращается Зоя

Зоя: Давайте, они сворачиваться начинают. Тетка накатила уже, вся рассе-янная…
Никита: Пошел, Дэн, не тушуйся там!

Дэн, а позже и остальные растворяются в толпе. Вдруг ритм движения толпы меняется, слышны крики:"Держи его! Ах, паскуда! Куда?! Вон тот, с рюкзаком! Гаденыш, держи его!!!»



Сцена третья
ДНО

А есть в городе места похожие на самое глубокое дно. Там не только темнее, грязнее и опаснее, там даже как-то холоднее, чем везде в городе. Вроде бы рядом, за поворотом, вынырнул – и солнце, люди, жизнь, а здесь все как в паутине и за каждым выступом – страх. Поневоле оглядываешься – эй, кто там? Да, нет, никого, и в душе улыбаешься, - да вот же он, мир, ритмично, технично, отлажено, - ПОКАЗАЛОСЬ. Говоришь себе – ничего не может случиться, однако стараешься пройти быстрее, хотя очень не хочеться показаться смешным, но ускоряешься, весь - один сплошной нерв. Страшно? Нет. Как-то не по себе. И какой-то идиот коробки и мусор разбросал так, что кажется в них кто-то есть. Или что-то. Шевелится, шепчет, манит, постанывая и поскрипывая. Холодно, муторно. Одно слово – ДНО.

Дэн прячется в арке дома. Коробки, мусор, на решетке висит пальто, ка-жется, что это человек. Дэн сжимается, но не выходит из своего укрытия. Его ищут. Дэн достал телефон, раздумывает – позвонить?, - но как объяснить? Выключает его и прячет. Вдруг коробки начинают шевелится, Дэн замирает, но это кошка. Дэн шипит: «Брысь!» и расслабляется. Сзади его трогает кто-то за плечо. Это Сивый.

Сивый: Попался! Ты мои бутылки тыришь?А?
Дэн: Пусти!
Сивый: Ага! Пущу! (рассматривает Дэна) Не, не ты. А че тогда здесь делаешь? Я тебя сюда не звал, мне гостей не надо, елкин дрын. Вали отсюдова, пока не пристукнул!

Дэн молчит, но с места не трогается

Сивый: (роется в кармане, достает фонарик) Чего молчишь? Прячешьс, что ли? Ну? (светит фонарем в лицо Дэну) А-а, это - ты, с рынка. Скомму-низдил, ищут тебя. Видел. Ловко, елкин дрын, вы ее! Да не трясись, не сдам. Не боись, Сивый - не стукач. Эти торгаши, спекулянты чертовы, никто и копейки не даст, а бутылки, слышь, спецом разбивают перед мордой, на – тебе, - бомж вонючий, ржут, падлы. Ты, малец, не высовывайся, они разорвут тебя. Были случаи. Как зовут-то тебя?
Дэн: Дэн.
Сивый: Дэн! Дениска, да? А меня – Николай Петрович Пешков! Понял? Пешков! Как Горького. Только ты, это, елкин дрын, и не знаешь такого, да? Засранцы! Все в компьютер пялишься, в этот, как его, интернете?
Дэн: Бывает…
Сивый: Бывает… Я-то Николай Петрович тоже – был. Теперь Сивым кли-чут, потому что сивуху уважаю! (смеется, смех переходит в кашель) Ух ты, пробрало! Сюда иди, у меня здесь мебель есть.

Достает коробку, предлагает Дэну сесть, Дэн садится

Сивый: Ну, поесть не предлагаю. Нету. Выпить, сам понимаешь… Елкин дрын, самому мало. (Смеется, смех опять переходит в кашель) Курить у тебя есть?
Дэн: Не курю.
Сивый: Не куришь, да? Я в твоем возрасте тоже не курил. И не пил. И вообще был хороший, положительный пионер Коля. Ну ты, это, кто такие пионеры тоже не знаешь, да?
Дэн: Знаю, в школе рассказывали.
Сивый: Елкин дрын! В школе? Так ты и в школу ходишь, да?
Дэн: Да.
Сивый: Посещаешь, значит. А чего воруешь, тогда?
Дэн: Я не ворую.
Сивый: Ага, это Пушкин, елкин дрын, ворует! Тырит, тибрит, коммуниздит! (смеется, кашляет)
Дэн: (встает) Пойду я.
Сивый: Сиди. Волки они. Загрызут. (оглядываясь, достает бутылку из-под коробок, отпивает) Отпустило. Злые все. Звери! Люди, а звери. А вы, малые, звереныши. Главное, все у вас,елкин дрын, есть. И еда, и шматье, и развлекуха. А – звери! И войны нет, чего тогда злые, а? Если б война, тогда понятно, со страху, с голодухи и не такое бывает, елкин дрын.
Дэн: Вы, как- будто, про войну знаете.
Сивый: Я знаю. Был я, на войне.
Дэн: На первой империалистической?
Сивый: Смеешься. Образованный. Не…Афганец я. Только такой, знаешь, елкин дрын, не герой, а так ото…
Дэн: Как?
Сивий: (отпивает из бутылки) Так ведь типичная история, случай, как говорится не оригинальный, натурально – спекся!
Дэн: В смысле?
Сивый: Война, она, знаешь,не бывает ни маленькой, ни чужой, ни бесполезной. Война, елкин дрын, - как сито для лдей. Делит на тех, кто смог ее одолеть, и тех, кто не смог. (Выпивает) Предворяю твой вопрос – я не смог. Сожрала меня война, елкин дрын.
Дэн: Так она когда была! Я еще тогда и не родился.
Сивый: Точно. Давно была, для всех, а для меня – нет. (Слезиво) Здесь она
(бьет себя в грудь)

Видит, что Дэн все равно недоверчиво относится к словам и действиям Сивого

Сивый: (серьезно и искренне) Вижу, как ты смотришь на меня. Раз бомж – значит, не человек, да? Правильно, не человек я, а обрубок, гнилье, и поделом, да? Елкин дрын! Так и надо! И бутылки бить, и собаками травить, и детей мною пугать. (Пауза, тихо) А, веришь, все ведь было… Да у меня и сын мог бы быть такой как ты, или дочь… Елкин дрын, я ж женатый был! (Выпивает)
Дэн: (иронично) Выгнала?
Сивый: (обидившись) Зачем выгнала. Сам ушел, когда понял, что ей невмоготу с обрывком жить.Взял и ушел. Напился. Ну, потом, такие, как ты, звереныши, обворовали. Все подчистую взяли:  и деньги, мало было, но не побрезговали, и документы…
Дэн: Надо было вернуться.
Сивый: Говорю ж тебе, балда, - война! Она ж начисто меняет человека. Не мог я, такой, елкин дрын, вернуться. Думал как-то, назло всем, и стране, которой нет уже, и сытым этим маменьким сынкам, и всему миру докажу. (Выпивает) Я ж на войне был, понимаешь! Ничего ты не понимаешь.
Дэн: Да знаю я. К нам приходили бывшие афганцы., рассказывали.
Сивый: Бывших афганцев не бывает. (Выпивает) А я там песни сочинял. Забыл все, кроме одной, смішно, песня – колыбельная. Там мирной жизни хотелось…
Дэн: Можно было документы восстановить.
Сивый: (смеется, кашляет, уже совсем пьяно) Точно! Сечешь, молоток. Задам тебе вопрос – а зачем?
Дэн: Что – зачем?
Сивый: Зачем и кому я должен что-то доказывать? Что я – Пешков? Или что афганец? Или что чмо? Или – человек? А? Елкин дрын! А так ничего доказывать не надо! И так понятно – бомж! (Смеется и допивает из бутылки)
Дэн: Пойду я.
Сивый: Брезгуешь. (Неожиданно зло) Правильно! Должен с отвращением смотреть на таких, как я. Волки! Все волки! Зверье! Елкин дрын! (Кричит очень агресивно) Не трожь бутылки!
Дэн: (встает) Придурок.
Сивый: Я тебе уши надеру, сволочь, малолеток сопливый! Пшел вон! (Слезиво) Война, война схарчила меня! (Тоскливо) Елкин дрын! Ребята, ребятушки, вертушка! На Моздок летим! Матерь Божья, я выжил, ребята! (Зло, почти шипит) Коз-з-злы все! Твари…(Плачет) Не человек – обрубок…

Дэн постоял еще чуть-чуть, смотря как Сивый, захлебываясь, плачет и что-то бормочет, затем решительно повернулся и ушел. Его опять закрывает Город


Сцена четвертая
БАЗА

А это даже не место, а пустота. Бывают провалы такие – сами по себе не представляют ничего, в них нет ни времени, ни пространства. Разрушенные детские сады, заброшенные стройки, остановившеяся навеки заводы и просто пустыри. Они, как ловушки, попадая туда, человек, как личность, расстворяется, исчезает, ловушка засасывает его, и вырваться оттуда невозможно. Каждый день можешь проходить мимо и не замечать это место, но, вдруг, присмотревшись однажды, ощущаешь, что через него и свет как-будто не проходит. А еще, эти места очень меняют людей, что-то мистическое, трансформация мгновенная, все лихое, наглое, разухабистое прет наружу, мир вокруг сужается до точки, а ты, внутри ловушки, паук, хищник-невидимка, и потому так сладостно провоцировать всем своим преображенным нутром. Наверное именно поэтому в такие места так тянет подростков.

Заброшенная стройка. Ребята: Никита, Зоя, Аркаша и Леха заняты бытом, дружелюбно переруниваясь, наводят порядок. Зоя хлопочет, готовя нехитрый ужин. Позже к ним присоединится Дэн.

Леха: Аркаша, а, Аркаша, а че ты не пришел?
Аркаша: (лениво) Отвянь.
Леха: Струсил, да? Никитос, скажи ему.
Никита: Чего сказать?
Леха: Как это: «Чего сказать»? Это знаешь, как называется?
Никита: Ну, как?
Леха: Подстава это.
Аркаша: Че ты пристал? Я матери обещал, что дома буду, она мне, видишь? – эмпэтришник купила.
Леха: О! Вещь!
Аркаша: Ну, просила, слышь: «Сыночка, ты только больше не убегай! У меня же сердце, нервы…»
Зоя: Печень и селезенка!
Смеются
Никита: А ты?
Аркаша: Мамулек, все окей!
Леха: И чего?
Аркаша: И ничего! Она в командировку, а я – сюда!
Никита: У каждого свой путь.
Зоя: А вернется, что скажешь?
Аркаша: Когда еще вернется!
Зоя: А все-таки?
Аркаша: «Мамулек, я больше не буду! Мальчишки плейер отобрали, я расстроился, испугался, что ты ругать будешь… »
Никита: (смеется) И – оп-па! Новый эмпэтришник!
Аркаша: (лениво) Не-а, я ай-фон хочу.
Леха: (завистливо) И, че, купит?
Аркаша: Куда денется, лишь бы не бегал…
Смеются
Леха: (радостно) Ага. А мой батя всыпет мне, а я…
Никита: (скучно) Знаем, вырастешь – зарежешь.
Леха: (так же) Ну, натурально. Он мать бьет, а она…
Никита: (так же) Тебя лупит.
Леха: (так же) Ага, а я…
Никита: (так же) А ты батю зарежешь!
Леха: (так же) Ну! (Смеется)
Зоя: Где это Ритка шляется, три часа нет.
Никита: А мои, когда в последний раз отвели меня к психологу…
Леха: (перебивая) В дурдом?
Никита: Сам ты! К психологу, а не к психиатру.
Леха: Разница?
Никита: Отстань.
Зоя: И что?
Никита: Да ну, идиоты. «Сыночек, чего тебе не хватает» - это мама. «Никита, ты должен быть мужчиной!» - это папа.
Зоя: А психиатр?
Никита: «У мальчика сейчас период исканий. Надо уделять ему больше внимания. Попробуйте занять его, как можно плотнее заполнить его свободное время…»
Зоя: Заполнили?
Никита: Мама: «Танцы! Бальные танцы!  Это так дисциплинирует! И потом, там же – девочки, а он сейчас в стадии полового созревания. Золовка Веры Ивановны – чемпион страны по бальным танцам, я поговорю с ней, она не откажет!» Папа: « Спорт! Поговорю-ка я с тренером по каратэ. Он у меня недавно оформлял страховой полис на машину, со скидкой!» Мама: « Нет! Музыка! У меня лежит дело о разводе одного чудесного педагога по вокалу, между прочим, народного артиста!» Папа: «Или – шахматы! Я вместе с главой шахматного клуба играю по пятницам в теннис» Мама: «О, лучше - живопись! Я в косметическом салоне познакомилась с заслуженной художницей!» Папа: «Гонки! Директор картинга – двоюродный брат моего зама!»
Зоя: И что?
Никита: Пока они спорили, я сделал ноги.
Смеются все, кроме Зои
Зоя: (грустно) А я вчера мать видела.
Никита: (сочувственно) Пьяная?
Зоя: Она мимо прошла и даже не заметила. Но это лучше. Дома мне совсем нельзя.
Леха: Бьет?
Зоя: Нет, она мирная. Но очень глупая и доверчивая, наивняк полный. Кто нальет – тот лучший друг. А знаешь, кто наливает?
Леха: Кто?
Никита: Леха, ты, правда, круглый дурак! Зоя, не надо…
Зоя: Надо – не надо…Она пьяная спит, а эти по квартире шарят. Все вынесли, даже мои учебники…
Леха: Клево! Вот и школа накрылась!
Зоя: Я с ножем спала. А потом надоело. Пусть делает, что хочет! Я сама по себе.
Леха: Тю, дура! Если б меня не били, фиг бы я убежал!
Зоя: (зло) Много ты понимаешь! Не хочу я так, как Ритка, понял?
Леха: А что – Ритка?
Никита: Хватит. Не твое это дело.
Зоя: (мирно) Правда, Леха, дурак ты!
Леха: (обившись) Не, ну объяснили бы!
Никита: Хватит
Аркаша: (вглядываясь в сторону, где стоит Дэн, внезапно) Слышьте, там за балкой есть кто-то!
Никита: Кто?
Аркаша: Не знаю. Стоит.
Зоя: Собака?
Аркаша: Не. Человек точно. Леха, пойди, глянь!
Леха: А чего я?
Аркаша: Того.
Леха: Ну, блин, рыжего нашли.
Никита: Пойдем, Леха, глянем вместе.

Никита и Леха поднимаются и идут по направлению к Дэну, который тотчас же выходит к ним навстречу

Дэн: Я это.
Леха: А! Дэнчик.!
Дэн: Можно к вам?
Леха: Нужно. Да, Никитос? Зойка, это Дэн, слышишь? Пришел.
Аркаша: Кто?
Зоя: Дэн это, с параллели моей.
Леха: А он, Аркаша, между прочим, за тебя отдувался. Да, Никитос? Пока ты мамочку слушал, Дэн на себя огонь вызывал. Понял, трусло?
Никита: Леха, хватит. (Дэну) Поймали?
Дэн: Нет.
Никита: Это хорошо.
Дэн: Я это…К вам пришел, что бы, ну, ты же обещал, типа?
Никита: Типа обещал. Садись давай. Зоя?
Зоя: Хавать хочешь? Я тут бутриков нарезала, а?
Леха: А че ему? Я тоже хочу.
Никита: Тебе – потом. (Дэну) Есть будешь?
Дэн: Да я…
Аркаша: (лениво) Что ли пивка выпьем?
Зоя: (недовольно) Выпьем. Ритка придет и выпьем.
Дэн: Никита, ты же обещал…
Никита: Помню я, Дэн, что обещал.
Дэн: У вас же все получилось?
Леха: Получилось. Понимаешь, мы ж эти…
Никита: Посредники.
Дэн: Кто?
Никита: Посредники. Денег у нас нет.
Дэн: Но ты же…
Никита: У нас нет. Они у Антона.
Дэн: Понятно.
Леха: Де не ссы. Щас Тоха придет и все будет! И бабло, и хавчик, и еще кое-что!
Никита: Надо подождать.
Дэн: Не могу я ждать.
Леха: Ты че? Пойдешь сдашь нас?
Никита: Леха, не кипятись.
Дэн: Мне домой надо.
 Леха: Ага, домой! Никитос, он нас заложит!
Никита: Тихо. (Дэну) Тебе деньги нужны?
Дэн: Нужны.
Никита: Тогда жди.
Зоя: Правда, Дэн, сейчас Антон придет, и все будет окей!
Аркаша: Ритка чешет, и не одна походу.
К ребятам подходят Рита и Алина
Рита: Мальчики, салют! Кого я привела!
Алина: Здрасьте.
Рита: Ой, мальчики, день сегодня! Умереть, блин! Два папика и один совсем зеленый. Дай, Аркашечка, закурить. Глазками хлопает, я ему: «Деньги вперед!», а он: «Если ты надуешь, найду, сучку!» Грозный! (Смеется) А это Алина, мы случайно встретились, давно-давно на танцы вместе ходили. Лешечка, возьми пакетик, там сюрпрайзы.  Я ему: «Вали, недоносок! Без бабла – нет … тепла!» (Смеется)
Никита: Ритка, попустись!
Рита: Ладно-ладно, все ж свои!
Зоя: (заглядывая в пакет) О, шоколадки!
Рита: Глюкозка для мозгов, это для тебя, Лешечка!
Леха: А че я?
Рита: И он мне, слышь, Аркашечка, рублями сует. Я говорю: «А че, копейками не было?» А он сопит так, обиделся. Никитушка, Алинка с нами побудет, ага? Ей идти некуда! Вобщем, отстегнула я мамунчику на  шампусик, остались котика слезы, и те пришлось слить, долги – долги мои, ох! Ну, думаю, все, кранты…
Алина: (Дэну) Дэн, ты чего здесь?
Дэн: (Алине) Так, дело есть.
Рита: Иду, значит, смотрю – Алинка! В магазине встретились, я погреться зашла. Говорю: «Алинка, так и так!», а она в слезы, беда, мальчики!
Аркаша: Ритка, я не понял, если ты все слила, за чей счет банкет?
Рита: Так говорю же, - Алинка! Харчи ее доля. Пьем – гуляем!

Дэн резко смотрит на Алину, та прячет взгляд, Рита замечает Дэна

Рита: А это кто, новенький – свеженький?
Никита: Ритка, балаболка, остынь!
Леха: Это Дэнчик. Он сегодня нас выручил, Аркаша-то, Слышь, Ритка, кинул нас!
Рита: (смеется) Да-а? Ах, Аркаша, ах, жук!
Аркаша: Леха, в рыло дать?
Леха: (смеется) Ух ты! В рыло!
Никита: Хватит. Завтра эмпэтришник загоним, и тебе, Леха, еды купим.
Аркаша: Понял? Понял ты?
Рита: Мальчики, Алинка испугается, че вы собачитесь. Давайте уже и бух-нем и покушаем, а?
Зоя: Правда, харе, налетайте!

Открывают пиво, передают друг другу бутерброды, бутылку пускают по кругу, все отпивают. Доходит очередь до Алины, она смотрит на Дэна, секунду раздумывает, потом храбро делает глоток и обливается пеной. Все смеются, Алина сначала смущается, но затем тоже начинает смеяться, протягивает бутылку Дэну, но тот твердо отказывается.
Внезапно, сзади ребят раздается голос Антона. Он уже давно наблюдает за ребятами

Антон: Нехорошо отказываться от угощения.

Все вскакивают и приветствуют Антона, перебивая друг друга, видно, что его здесь уважают и несколько побаиваются. Говорят почти одновременно.

Рита: Тошечка пришел! Тоша!
Леха: О, Тоха, наконец-то!
Аркаша: Садись давай, заждались уже!
Зоя: Леха, двинься, пусть Антон сядет!
Леха: Тоха, че ты так долго? Ты принес? Принес, да?
Рита: Со мной, Тошечка, со мной рядом садись!
Антон: Ша! Раскудахтались.

Все смолкают и смотрят на Антона. Он старше, очень хорошо одет, в его повадках есть что-то звериное, хотя сам он невысок и невыразителен. Но глаза выдают его жестокую натуру. Он внимательно смотрит на Дэна, потом садится

Антон: (тихо) Зоя, дай мне…
Но Зоя уже протянула Антону бутылку пива. Антон открывает ее и протягивает Дэну
Антон: (так же) Пей.
Дэн медлит. Смотрит в глаза Антону и берет бутылку
Антон: Ну!
Дэн делает глоток
Антон: Вот так.

Все разом начинают улыбаться и говорить. Расслабились, потянулись к бутербродам и пиву

Рита: Тошечка, а давай уже дунем? Вчера так клево было!
Леха: (суетливо) Ты же принес, принес?
Рита: Надо, надо расслабиться! И Дэнчик– это Дэнчик, Тошечка, с нами, да?
Леха: А чего, заслужил, это ж сегодня он нас выручил, когда Аркаша сдрейфил!
Аркаша: (возмущенно) Ничего я не сдрейфил, Леха, ты реально достал уже! Антон, ну, не мог я, мать двери закрыла, весь день нудила, никак не мог я выбраться!
Антон: (Никите, указывая на Алину) Это кто?
Рита: Тошечка, это я, я привела! Мы с Алинкой вместе на танцы ходили, ей идти некуда, Тошечка, пусть она останется…

Антон пристально смотрит на Алину. Потом на Дэна. Все застывают, боясь пошевелиться. Антон встает, закуривает и берет себе пиво, выпивает, садится. Вдруг улыбается, вынимает из кармана небольшой пакет, протягивает его Никите.

Антон: Чего напряглись? Гуляем сегодня. В честь вновь прибывших!

Закрутилось, завертелось. Выпили, покурили, посмеялись, бессвязный разговор, то возникает, то затухает,  неважно, что и о чем говорить, главное, говорить, говорить, что бы не было пусто, страшно.

Рита: (весело, на коленях у Антона) А мне мамулечка такую джинсовочку купила! Закачаетесь! Я в ней неотразимая! Мальчики, айда на качели! Хочется, хочется вверх – вниз, вверх – вниз!
Аркаша: (с соответствующими движениями) А чего не взад – вперед?
Зоя: А тетка вдруг как заорет – держи его, украл! Вон тот с рюкзаком! А Дэнчик как рванет, мы давай тоже на бешеной скорости, Никита налегке, петляет, тетку с дороги сбивает, а мы с Лехой на базу, Леха аж задыхается, тяжело же…
Леха: Ага, думаю, щас Дэна поймают, руки-ноги поломают, а Никита ему нашу базу сдал! Ой, приведет Дэн ментов! А сам – валить, валить!
Рита: Алинка хорошая. У нее отчим ваще козел, дебил, да? Алинка! А как мы танцевали, как танцевали! Давай покажем, ну, давай!

Алина сначала отнекивается, но Рита уговаривает ее, какое-то время они танцуют, чем приводят в восторг ребят

Леха: (хлопает в ладоши) Ух, ты! Давай! Кам он!!!
Дэн: (Никите) Никита, ну когда? Мне домой надо.
Никита: Расслабься! Только кайфовать начали. Успеешь. Да и все равно выгребешь. По любому. А так, хоть будет за что.

Антон внимательно следит за всем, поглаживая Риту по плечу. Сам он только пьет пиво, усмехаясь тому, как подростки дурачатся под кайфом. Все переходит в сумбур, Алина начинает медленно танцевать, что-то напевая, Леха с хохотом вприсядку возле нее, но она не замечает этого. Рита, вдруг, начинает плакать, Аркаша неожиданно ставит подножку Алине, та падает и начинает смеяться, вслед ей вторят все остальные.

Леха: Мы партизаны!
Рита: (радостно) Одуванчики! Смотрите, одуванчики!
Леха: Мы все одуванчики – партизаны!

Смеются. Хохочут, безумно и бездумно, доходят до истерики. Дэн тоже смеется. Антон улыбается недобро, спихивает Риту с колен и встает.

Антон: Ну, что, одуванчики – партизаны, айда бомжей мочить!
Леха: (восторженно) Бомжей! Мочить!
Зоя: (так же) Козлы! Весь город провоняли!
Никита: (так же) Отбросы!
Аркаша: (так же) Валим, ребята!
Леха: Разомнемся!
Рита: Полетим, как одуванчики!

Смеются, неожиданно замолкают и смотрят на Антона. Тот спокойно, глядя на Дэна, допивает свое пиво и разбивает бутылку о кирпич.

Антон: Знаю я тут одного бомжа….

Как-то очень легко, как- будто и впрямь цветы, ребята снялись с места и - полетели



Сцена пятая
ПРОПАСТЬ

Вот-вот, еще шаг – и нет тебя. И необязательно пропасть - это провал вниз. В Городе много таких мест – пропастей. Заброшенный подземный переход: ты спускаешься туда и можешь не выйти, кому-то понадобятся деньги, или закурить, или просто развлечься, или найти выход своему гневу на этот не-справедливый мир. Пропастью может оказаться твой родной подъезд, неосвещенный переулок, пешеходный переход – кто-то просто не сбавил скорость, - и вот ты был, а теперь тебя нет, - и лифт, и открытый люк, и арка дома. Пропасть – это когда ты можешь пропасть, а можешь пройти по краешку и только заглянуть в эту бездну, увидеть, рассмотреть, предугадать и не упасть.

Арка дома, где живет Сивый. Он спит под коробками и тряпками, пьяно разметавшись что-то изредка бормоча. К нему приближается Аркаша, которого знаками отправил на разведку Антон. Остальные жмутся к стене дома, вид у них веселый, как у еще не сделавшего, но уже задумавшего шалость, сорванца. Дэн стоит вместе со всеми, думая, что это на самом деле шутка. Аркаша возвращается к компании. Антон достает скотч.

Антон: (Никите) Держи. Заловим его и сначала рот ему клей, понял? Потом руки и ноги.
Аркаша: Бомж пьянючий. Ниче не почувствует.
Антон: (зловеще улыбаясь) А мы сделаем так, что б почувствовал, а? (Тихо смеется) Спички есть?
Зоя: Не, только жига.
Антон: Плохо. Со спичками весело. И спицы, с ними вообще обхохочешься.
Аркаша: А у меня ручка есть, тонкая, железная.
Антон: Давай.
Аркаша: А еще пакет и струна.
Антон: (криво ухмыляясь) Подготовился.
Дэн: (Никите) А зачем струна?
Никита: (жестко) Душить будем.
Дэн: Струной?
Никита: Ну да. Не шелковым же шарфом.
Зоя: Скучно здесь. И холодно.
Рита: Давайте вернемся, накатим еще…
Антон: Тихо! (Прислушивается)
Сивый: (во сне) Отлезь…моя это…моя бутылка…Верунчик! Поллитру и закусить…отлезь…
Антон: Быстрая стадия сна.
Дэн: Чего?
Рита: Тошечка в медицинском, на доктора учится. Все-все про человека знает. Очень-очень умный! Будет людей спасать.
Никита: А для того что бы людей спасать, надо знать как и от чего спасать.
Леха: Ну, это, как жаб, это – препарируют!
Аркаша: Давайте уже, а то сейчас проснется.
Рита: Скоренько, мальчики, девочки замерзли.
Антон: Спешка хороша при ловле блох. А у нас – охота. Добычу нужно терпеливо ждать.
Никита: Тогда это скорее рыбалка. На живца! (Смеются)
Дэн: Ничего не понял.
Леха: Че непонятного. Щас, короче, заловим – и поджарим!
Аркаша: Удавим!
Дэн: Вы что его убить хотите?
Антон: Убить можно человека. Животное, тварь, гада – уничтожают.
Аркаша: Растоптать таракана!
Дэн: Он человек.
Антон: (резко обернувшись) Кто человек? Он?
Леха: Дэнчик, ты загнул! А, Никитос, слышишь? Бомж – человек!
Антон: (пристально в глаза Дэну) Конечно у него две руки, две ноги и, якобы, голова, но…
Дэн: (тихо, но упрямо) Человек.
Никита: (внезапно и почти истерично) Ты видел, как такие человеки собак бездомных откармливают, ждут, пока те привыкнут, а потом их же и едят? Суки! Собаки им доверяют, а они их…
Леха: (удивленно) Никитос, ты чего…
Никита: А сколько они болячек разносят, знаешь?
Аркаша: От них реально воняет!
Никита: (Дэну) Чего ты смотришь на меня так! Это не я придумал! Их уничтожать надо, стереть с земли…
Антон: Тихо! (Веско и медленно, глядя только на Дэна) Природа благоволит сильнейшему. Цивилизация нарушает этот закон, мы лишь восстанавливаем справедливость: слабый должен исчезнуть, сильный должен править. Это естественно.
Леха: Как эти…как его  санитары леса.
Дэн: (очень тихо) Волки…
Антон: (почти ласково) Они самые, волки. А ты у нас кто? Ягненок? (Дэн не отвечает, спокойно) Аркаша, дай ему струну.
Аркаша: А че он? Моя струна! Я хотел!
Антон: Перехотел уже. Дай ему струну.
Аркаша протягивает Дэну струну
Дэн: Я не буду этого делать.
Антон: Что?
Дэн: (громче) Я не буду этого делать. Не буду.
Антон: Не можешь?
Дэн: Не хочу…
Леха: (пораженно) Ай, дурак…
Аркаша: (радостно) Сдрейфил! Слабо ему!
Никита: Ты что? Он тебе кто? Ему уже давно пора подохнуть, топчет бес-полезно землю. Слышишь? Его и так нет! Он никому не нужен и ему никто не нужен! Он – ничто, слышишь?
Антон: Хватит. С ним позже разберемся. Леха, приглянь. Девки, стойте молча, Аркаша, жмешь бомжа к земле, Никита, готовь скотч. Поехали….

Только они двинулись по направлению  к Сивому, Дэн вдруг кричит: «Сивый, беги!» Леха валит Дэна на землю, но поздно, Сивый, как кошка, вынырнул из коробки и побежал, прихрамывая и гремя на бегу бутылками. Никита было рванул за ним, но Антон остановил его. Аркаша выругался, и опустился на колени искать струну, которую от испуга выронил. Дэн пытается вырваться, но Леха плотно сидит на нем, не дает даже пошевелиться.

Антон: Сорвалось.
Никита: Козел. Знал бы - не связался.
Рита: Ой, мальчики…
Никита: Молча стой, дура!
Леха: (Дэну) Лежи, дурень, лежи, сказал!
Аркаша: Блин, такая струна была классная!
Антон: (оценил обстановку, веско) Девки, марш на базу. Никита, лепи ему рот, Леха, крепче держи! (Никита лепит скотч на рот Дэну, которого, подняв с земли, крепко держит Леха) Ну, видать тебя, Дэн, Бог послал. На закланье.
Никита: Такую охоту испортил. Конченый вечер.
Антон: Да нет, Никита, веселуха только начинается!
Леха: Пацаны, рвем когти, Дэнчик шуму на всю улицу сделал.
Антон: Возвращаемся.
Леха: Все? В смысле, и Дэнчика берем?
Антон: Именно. Дэнчика – обязательно.
Аркаша: (радостно, найдя струну) О! Счастье – нашел, вот она, слышите? Нашел!


Никем незамеченные, уходят

 

Сцена шестая
КАЗНЬ

Говорят, что хуже самой смерти, ожидание ее. Но тогда получается, что жизнь – хуже смерти. Конечно, никто не ждет смерть, ну, так, сидит и ждет.  Думается, с тобой этого не случится. Не верится, что это может произойти именно с тобой. С кем угодно, но не с тобой. Потому-то и заполняется про-странство между – как можно плотнее. Только бы не думать о том, что всему придет конец. Это спасает. Много хуже, когда точно знаешь, наверняка, что вот-вот оборвется твое существование. Тогда уж лучше – кирпич с крыши, пьяный водитель, открытый люк, шальной нож, внезапный шок или что там еще может предоставить по прейскуранту современная жизнь.
Так что, верно, ожидание – хуже. Гораздо хуже…

Заброшенная стройка. Ребята как-то сбились все в кучу, наблюдая за Ан-тоном, который невдалеке разговаривает по мобильному телефону. Разговор его не слышен. Да и сами ребята пытаются как можно тише переговариваться. Дэн сидит связанный, сзади него стоит Леха, при каждом желании Дэна встать, Леха возвращает его на место.

Рита: (тихо) Мальчики, давайте выпьем,а? Так холодно, и кушать хочется.
Никита: Молчи ты.
Зоя: (Алине) Перестань реветь. Подумаешь! Тебе жалко его что ли?
Аркаша: (Зое) Это ты виновата. На фига ты его выцепила? (кривляет) Это Дэн, с моей параллели! Достукались.
Леха: Кто ж знал!
Аркаша: Ты еще! Дэнчик выручил, а я  струсил. Балабрл.
Леха: (жалобно) Аркаша, ну, кто ж знал!
Никита: (прислушиваясь к разговору Антона) Тихо вы!
Алина: (Зое) А что будет-то теперь?
Аркаша: (злорадно) Увидишь. У нас тут был один, крысятничал. У Антона спер бабло.
Алина: И что?
Зоя: Ничего.
Аркаша: Ага, ничего. Ничего хорошего. Для него, конечно. Мы его…
Зоя: Заткнись ты, слышишь!
Алина: Что, что?
Никита: Мы его отучили воровать.
Аркаша: (смеется) Ага, отучили!
Алина: Так Дэн же не воровал.
Никита: Хуже он. Против своих пошел.
Аркаша: Умнее всех думает. Козел.
Рита: (почти воет) Ну, мальчики-и-и! Я замерзла-а-а!

Зоя обнимает ее, делясь своей курткой. Ребята притихли, съежились, как воробьи и почти вздрогнули от голоса Антона, который вернулся к ним в хорошем расположении духа

Антон: Ну, что? Замерзли?
Рита: Ой, Тошечка, так замерзли, так замерзли!
Антон: Сейчас согреемся.

Подходит к Дэну. Поднимает его, потом силой опускает на колени. Леха придерживает Дэна, что бы тот не встал.

Антон: (Дэну, весело) Страшно? Должно быть - страшно. (Отрывает со рта Дэна скотч) Расскажу тебе анекдот. Пошли два чувака в лес, и заблудились. Очень заблудились. День ходят, два ходят, людей нет, никто их не ищет, есть нечего, холодно, надежды все меньше и меньше. А были они, самые что ни на есть, закадычные друзья. Понимаешь? Все у них всегда в ладу было: из-за девок не ругались, деньги делили поровну, во всем друг другу помогали. А тут, значит, заблудились. Неделю бродят – спят в листьях, росу пьют, короче амба приходит им. Ну, один подумал – подумал, и ночью, когда друг его спал, задушил закадычного своего. Здесь грустная часть анекдота кончается. Дальше идет веселая. Через три недели нашли его. Спрашивают:  «Где второй-то? Друг твой верный?» А он, говорит, помог мне в живых остаться, мы же всегда и во всем выручали друг друга. Смотрят люди, что чувак, хоть и не в себе маленько, но, все же, на вид, и не сильно оголодал. Догадались. Говорят ему в ужасе: «Да как же ты мог! Это же бездушно, не по-человечески – есть товарища! Неужели тебе не было его жалко? » А тот: «Очень жалко. Я его ел и плакал!» (Смеется) Смешно, да? А, главное, чистая правда – надо во всем помогать своим друзьям. Иначе они сами придумают, как помочь себе. И, возможно, за твой счет. Потому что сейчас ты сильнее, а завтра – можешь стать едой. И что бы этого не случилось, надо быть быстрее, умнее, хитрее и зубастее. И никогда, слышишь? – никогда никого не жалеть. Жалость – это оправдание трусов. А ты бомжа пожалел, а, значит, струсил. Ты думаешь, ему стало лучше из-за этого? Ошибаешься. Мы его завтра найдем и точно убьем. Только теперь медленно, очень-очень медленно. Завтра. А тебя - сегодня.
Леха: (удивленно) Тоха, сравнил, то бомж, а это ж Дэн, он же нам помог сегодня…
Антон: (смеется) Вот-вот, помог!
Леха: Та не, Тоха, то ж анекдот…
Антон: Тихо. Все от него зависит. (Дэну) Покаяться надо. Прощения попросить у всех. Землю есть. Переубедить, что ты – человек, а не дерьмо, испытывающее жалость к дерьму. Усек? Проси прощения, а мы подумаем и простим. И выпьем за воссоединение. Ну?
Дэн: (тихо) Не буду.
Антон: Что? Не слышим, громче говори!
Дэн: (громче) Не буду у вас просить прощения.
Антон: Не понял.
Аркаша: Вот козел. Леха: Ты че, Дэнчик, ты ж, это, реально накосячил, мы ж, это, тебя, как родного, а ты…
Антон: (Дэну) Не будешь?
Дэн: Нет.
Зоя: Дэн, да ладно, что тут такого.
Рита: Тошечка, да мы простили уже, в самом деле, мальчики…
Аркаша: Кто это простил? Я – нет. Такой кайф обломал, придурок.
Антон: Так, значит.
Дэн: Мне не за что извиняться. Вы сами… сами…козлы.
Леха: Чего?!
Аркаша: Слышали, слышали, да? Ты че, опупел совсем? Че это мы козлы?
Дэн: Козлы и уроды.
Леха: Дэнчик, как это…
Аркаша: Да мочить его, мочить! Хуже бомжа ты, хуже крысятника того, тот хоть раскаялся, когда били! Слышали? Мы козлы и уроды! Да ты сам падла такая!
Дэн: Вы же не знаете, он афганец, ветеран… А вы, уроды, за что его хоте-ли…

Никита резко подскакивает к Дэну и, молча, бьет его в грудь, Дэн задох-нувшись, замолкает.

Антон: (удовлетворенно) Бомж тебе расскажет. Афганец. Значит он - чело-век, а мы, значит, уроды. Леха – урод, да? Он тебя защищает, прикрывает, да, Леха? Жалко его?
Леха: (испуганно) Мне? Нет.
Антон: Тогда – бей.
Леха: (так же) Я не урод. Я нормальный, как все…
Аркаша: (подбегая к Дэну, бьет его) Козел, а! Падла!
Леха: (так же) Я – как все…
 Антон: И Леха урод, и Зойка, да? Такие бомжи мать ее спаивают, квартиру изгадили, Зойкины кеды пропили…
Зоя: (плача) И учебники, учебники!
Антон: И Ритка - урод. Потому что за кусок хлеба продается, так мамунчик сказала, да, Ритка? Ты – урод?
Рита: (расстеряно) Я - не урод, я - нормальная! Нормальная!
Антон: Мы - уроды, а ты чистый и блестящий. Бомжа он пожалел. Что ж ты Леху не жалеешь? Его отец, как напьется, костылем избивает, а пьяный он постоянно, - один раз так его по голове саданул, что Леха заново говорить учился! И Зойку не жалеешь, когда она босиком по снегу бежала, хотела под машину броситься, а добрые дяди с рынка предложили ей ботинки за определенные манипуляции с половыми органами! А Ритку, Ритку пожалей! Мать ее в одиннадцать лет под очередного «папу» подложила, ей просто сериал хотелось досмотреть! Никиту пожалей! Родители спят и видят, когда же сыночка в психушку закроют! И Аркашу – его мать вообще видит два раза в полгода, с семи лет одного оставляла, на няньку ей денег было жалко, у него ожоги III степени из-за неосторожного обращения с огнем! Ну, что? Уроды? Да?!

Ребята, кроме Алины, вдруг двинулись к Дэну и начали его методично, же-стко бить, хрипло выкрикивая свою обиду

Леха: Выросту, ваще убью! Зарежу, зарежу!
Аркаша: Танкист? Ржут, где загорел, говорят, вот вам всем!
Зоя: Твари, учебники оставьте! Твари!
Леха: Еще раз мать ударишь…
Рита: Не трогайте меня! Я - нормальная!
Аркаша: Гниды!
Никита: Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Бьют уже молча, но с каким-то подвыванием, хрипом, стоном, как животные, наконец, устают

Антон: (закуривая) Хватит.
Алина: (стонет) Мамочка…
Антон: Как я сказал, так и будет. Мое слово – закон.
Алина: Мамочка…
Антон: Никто и никогда не смеет мне перечить. Никто и никогда.
 
Подходит к Дэну и тушит об него сигарету. Потом, тронув его ногой, убеждается, что Дэн без сознания, переступает через него и уходит. Сле-дом, как побитые собаки уходят ребята. Алина опускается на колени перед Дэном

Алина: (еле слышно) Мамочка, родненькая…

Их накрывает Город


Сцена седьмая
 ВОСКРЕСЕНЬЕ

А вот воскресенье – это не место, а время. Кажется. Такой день недели, ко-гда все пропадают для обычной, будничной жизни, перевалив за черту, ока-зываются в совершенно ином пространстве, например, дома. Даже у тех, у кого в воскресенье нет выходного дня (слово выходной – от выход – может, в другой мир?) ощущают себя несчастными именно от того, что их воскресе-нье должно быть, по ужасному стечению обстоятельств, НЕ воскресеньем. Скажем, было бы два понедельника, и никого бы это не смутило. Работать, так работать – на то они и понедельники. Ну, или там – вторниксредачетвег-пятницасубботы. Но работать в воскресенье – убийственно.
Слово «воскресенье» имеет и другое значение. Возможно, более значимое и важное. Но для обыкновенного человека, оно ассоциируется, прежде всего, с освобождением от повседневной жизни, когда можно заняться иными, не будничными делами. И кто точно скажет, что в этом, обыкновенном, значении слова, нет привкуса перерождения.

Крыша дома. Вечер Воскресенье. Шум города почти не слышен. Город отдыхает. Завтра на работу. На крыше появляются Дэн и Алина

Дэн: Руку давай! Ну же, осторожно, вот. Смотри!
Алина: Блин! Офигенно.
Дэн: Как на ладони, да? Сюда иди! (подходит к краю крыши)
Алина: Не. Я здесь постою.
Дэн: Не бойся, руку дай! Здесь ограда, ну!
Алина: (подходит, смотрит вниз, зажмуривается, отскакивает назад) Не, блин, Дэн, ты – экстремал!
Дэн: Привычка. Я здесь часто бываю, ну, типа, прописался.
Алина: Я высоты боюсь. Мы же на втором живем.
Дэн: (вглядываясь вдаль) Вон – школа!
Алина: (смотрит туда, куда показывает Дэн) Точно, а там что? Вокзал?
Дэн: Не, это рынок, вокзал – там, не видать отсюда. А там – бабка моя жи-вет, видишь?
Алина: (радостно) Точно! Надо же и стадион видно, он же далеко!
Дэн: Семь остановок отсюда, а кажется – рукой подать. Я на тренировку за сорок минут выходил, пока на маршрутке дотащишься в объезд этих домов. Если бы крылья, да, Алина? Раз, взмахнул, и полетел!
Алина: Осторожно! Отойди, слышишь!
Дэн: Ладно, не бойся. (Отходит от края, садится, рядом пристраивается Алина) Хорошо здесь.
Алина: Ага, Хорошо.
Дэн: Думать хорошо.
Алина: Так ты сюда думать приходишь?
Дэн: Смешно, да?
Алина: Нет. А о чем ты здесь думаешь?
Дэн: Да так…
Алина: Скажи, ну?
Дэн: О разном. (Смущаясь) Ну, там, о будущем.
Алина: Да?
Дэн: Типа, каким я буду, в смысле, каким хочу стать.
Алина: Ну?
Дэн: Да, ладно, все это фигня.
Алина: Чего это? Я вот часто себе представляю – какая я лет через десять. Это прикольно. Ну, там, внешне, и все такое.
Дэн: И какая?
Алина: Точно – другая. Красивее, умнее, удачливее. И еще – счастливее… По-дурацки все, да?
Дэн: Нет. Я – тоже.
Алина: Что?
Дэн: И умнее, и счастливее. (Пауза) Знаешь, думается, что все не по-настоящему пока, как- будто это только разгон перед главным и стоящим. Как бы тренировка перед соревнованием, типа, все не в зачет, не считается, можно исправить и заново начать. Ну, как на контрольной в черновике задача, она же не считается реальным решением, да? За черновик же не ставят оценку. И потом же есть еще время подумать, ну там найти другой вариант решения – лучше, быстрее, правильнее. И ты так, типа, думаешь, а потом, внезапно оказывается, что все взаправду. В смысле, черновик – и есть уже контрольная. Ты там накосячил выше крыши, думая, что сейчас исправишь, а училка – раз – и именно этот, испоганенный лист и забрала. И уже проверяет. И накрывает тебя! Как? Я же не хотел! Я же мог по-другому, это – не считается! Верните назад, я исправлю и перепишу.
Алина: А тебе не возвращают. И исправить уже ничего нельзя.
Дэн: Точно. И уже нет ни училки, ни контрольной, ни времени. Типа и не было. Но ты-то знаешь, точно знаешь, что ты сидел и писал. Старался…
Алина: Да. (Пауза)
Дэн: Идти надо.
Алина: Ага. Мне тоже.
Дэн: Хотел сказать тебе…
Алина: Я тоже хотела… (Пауза)
Дэн: Пойдем что ли. Бабка ждет меня, я обещал. Вот, опять заболела, я лекарства купил.
Алина: И меня мама ждет. Будем пельмени лепить. Хорошо! Налепим на неделю, еще и остается, соседям отдаем. Нам же, как она говорит, двум одиноким дамам много не надо. А клево! Все в муке, тесто мягкое, как пластилин, и еще мы песни поем. Приходи в гости , а?
Дэн: Я пельмени люблю.
Алина: Главное, песни все тоскные, но от них почему-то светло, ну, так легко делается. Мне про сверчка нравится. Мать там устала и поет своему сыну, чтоб он заснул уже скорее.
Дэн: Ага, мне матушка такую пела.
Алина: (напевая) Ну отдохни хоть капельку, дам золоту сабельку, только усни скорей сынок, какой-то там сверчок.
Дэн: Неугомонный.
Алина: Точно! Неугомонный мой сверчок! (Пауза)
Дэн: Спасибо.
Алина: Я тебе тоже … Тебе спасибо.
Дэн: Если бы ты матушку не позвала…как ты не побоялась?
Алина: Да если бы не ты, кантовалась сейчас с этими … уродами.
Дэн: Не. Они не уроды. Просто они такие… заблудились в лесу. И им очень хочется, что бы их нашли. И все.
Алина: И Антон?
Дэн: Ему больше всех хочется.
Алина: А мы сами выбрались.
Дэн: Точно. Сами. (Пауза)
Алина: (встает) Ну, давай?
Дэн: Давай. Завтра в школу. Контрольная по алгебре.
Алина: Ненавижу контрольные.
Дэн: И я!
Алина: Ну никак время рассчитать не могу. Решаю, решаю на черновике, а потом – бац, - звонок и уже перемена! И училка: «Сдаем тетради! Время закончилось! Черновики не принимаю».
Дэн: Здесь она права.
Алина: Это же не справедливо!
Дэн: Не, все правильно.
Алина: В смысле?
Дэн: В смысле – не надо проверять черновики. Мало ли что там.
Алина: А вдруг у меня на черновике все правильно, а?
Дэн: Тогда надо просто дать еще немного времени, что бы переписать. Еще немного времени…

Они на крыше, слушают Город. Город почти спит. А девочка и мальчик смотрят в небо и им кажется, что они летят над домами и улицами, над стадионом, школой, пустырем, вокзалом… Но это не правда. Они сидят на крыше дома, а вот Дом летит. Потому что он – звездная колыбель…
 


                24.04.11.