Воспитание и не только

За окном вовсю шумело знойное лето. Ирина Сергеевна стояла у окна детского сада и думала о превратностях судьбы. По всем раскладам получалось, что ей в это время надо было сдавать сессию в далёкой и прекрасной Москве. В прошлом году она получила направление на поступление в Государственный Педагогический Институт. И ехала  туда,  нисколько не сомневаясь в том, что поступила уже. Направления дали только тем, кто с отличием закончил педагогическое училище. Однако, приехав на место, стало понятно, что не всё так просто. Желающих оказалось больше, чем было заявлено. Таким образом,  организовался конкурс. Небольшой, полтора человека на место, но он был. Но даже теперь Ирина не сомневалась в своих силах. Она познакомилась с интересной девушкой – Еленой, которая приехала издалека. Написав сочинение, они отправились в кафе, посидеть, чашкой кофе отметить первый экзамен. Когда они шли по улице в кафе, к ним подошла женщина. По внешнему виду стало ясно, что это приезжая. Она обратилась к Лене с вопросом,  о какой – то улице. Пришлось признаться, что сами здесь недавно. Но, странное дело, настроение Ирины упало совершенно. Лена тормошила свою новую подружку, и не могла догадаться, что случилось. А Ирина отчётливо поняла, что это мелкое событие указывает на то, что она не поступила. Лена спросила,  почему сделан такой вывод. И Ирина ответила: «К тебе обратились как к москвичке!» Лена фыркнула, что это глупость несусветная. Через два дня они стояли у доски с результатами сочинения. Сердце гулко стучало, потом совершенно его стало не слышно. Ирина увидела жирную двойку рядом со своей фамилией. Она поднялась в деканат и попросила показать работу. До сих пор не верилось, что это все, правда. Она взяла в руки всё исчёрканное красным сочинение и не поверила своим глазам – неужели все эти ошибки она могла сделать. Даже диктанты она писала на «отлично», а здесь, где легко могла заменить трудное слово – полный бред. Так закончилось не начавшееся студенчество. Лена же поступила…
А сейчас она стояла у окна детского сада, улучив минутку отдыха. Детки попали жуть. Ей, молодому педагогу, дали старшую группу. И всё бы ничего, но дети её группы до этого года сидели дома. Родители надумали их отдать в садик за два года до школы. И вот эта вся красота была у неё. Видать, более опытного педагога в детском саду не нашлось.
Вчера, на музыкальном занятии, Галина Михайловна – музыкальный руководитель, не стесняясь детей, заявила, что большего непрофессионализма, чем у Ирины Сергеевны она не встречала.
- У тебя дети как бараны! Они же в круг вставать не могут, не то, что в колонну по четыре, как положено по программе для этого возраста! – шипела она, почти не понижая голоса.
А «бараны» в этот момент  молча хлопали глазами и сочувственно шмыгали носами.
- Значит, или ты приводишь их в порядок, или я не буду работать с твоей группой! – продолжала она. И больше всего обидно было слышать именно это тыканье.
Ирина Сергеевна завела детей на второй этаж, в свою группу. Усадила на стульчики, а сама удалилась в умывальник. Там пожалела себя от всей души, а потом умылась. Всё это время в группе было тихо. Дети сверхчутьём поняли, что надо помолчать. Вот,  и не смотри, что бараны.
Она вышла в группу, взяла в руки бубен и тихим голосом сообщила деткам:
- Будем ходить, и перестраиваться до тех пор, пока не научитесь! – и она стала отстукивать ритм.
Дети гуляли по кругу и пытались перестраиваться  больше двух часов. Круг стал получаться хорошо, а вот перестроение кто–нибудь ломал. И тогда Ирина Сергеевна говорила:
-Так! Симонов, спасибо! Начинаем заново! – и всё начиналось сначала. Дети уже тихонько шипели на тех, кто не догонял, что делать и как. В эти моменты они больше напоминали рассерженных гусей, но никак не баранов.
Вышагивая очередной раз сначала, не выдержал маленький Саша. Он подошёл к воспитателю и очень тихо сказал:
- Ирина Сергеевна, ножки болят! – и он скорчил гримаску.
- Скажи спасибо, Фёдорову! – жёстко ответила воспитатель и снова ударила в бубен. Ребёнок поплёлся на место. Но на завтра группа перестраивалась в колонну по–четыре двумя способами.
Собирая детей на прогулку, особенно зимой, она помогала одеваться копухам и неумехам.  В очередной такой раз к ней подошёл Серёжа. Он дёрнул её за руку, лучезарно улыбнулся и сказал:
- Ирина Сергеевна! Вы меня подождёте?
- Конечно, Серёженька! Одевайся!
-Нет, Ирина Сергеевна, я не про то!  Вы подождёте меня! Я выросту и женюсь на Вас! – и он хитро улыбнулся.
Ирина Сергеевна долго потом смеялась и всем рассказывала про это предложение. Это было зимой. А сейчас за окном бушевало лето.
Дети учились у Ирины Сергеевны прописным истинам, но бывало, что учили и её. Вот этот маленький Саша. Сколько хлопот уже было из–за него. Он то и дело куда–то встревал. Группу занимали они большую, новую, комфортную. Здесь была отдельно игровая и спальня, умывальник и туалет. Огромные окна хоть и были открыты, не всегда спасали от летней жары. С детьми же нельзя открывать окна бездумно. Дети есть дети.
Придя как – то с прогулки Ирина Сергеевна отправила детей умываться перед обедом, а сама села заполнить план. В частности сторону учёта. Иными словами надо было с правой стороны страницы запись перенести в левую. Утром планируем, в обед учитываем. Она сосредоточилась и была выдернута из документации криком Даши. Эта очень красивая, не по годам высокая девочка, ей всегда напоминала ходячую куклу. Даша уже что–то верещала минут пять. Помимо красоты Дашенька была наделена таким качеством как ябедничество. Делала она это с упоением. Дети боялись и сторонились её. Не очень это качество праздновала и Ирина Сергеевна. Она терпеть не могла стукачей. И всё же прислушавшись, она поняла,  что произошло что–то из ряда вон выходящее. Даша кричала о том, что Саша с окна спрыгнул. В умывальнике почему – то стало совсем тихо. «Боже мой! Второй этаж! А он спрыгнул! Это же небо в клеточку,  друзья в полосочку!» - мысли обрывками скакали в голове. Она резко встала, чтобы побежать туда. И тут же жуткий прострел в спину согнул её пополам. Так перекошенной она и достигла искомого места. Хулиган и,   правда,  спрыгнул с окна. Но ведь он не был идиотом в полном смысле этого слова. Саша, улыбаясь, стоял на кафельном полу. Долго ещё болела спина, каждый раз напоминая о том, что окна – вещь опасная.
Так и шли день за днём. А ещё недавно в группу привели новенькую. Оленька–очень худенькая, маленькая девочка. Подстрижена,  как мальчишка,  и характер она имела не девичий. Иногда совсем сладу с ней не было. Во время занятий она отвлекалась. Могла ходить по группе, когда все ложились спать. На замечания эта девочка отвечала дерзко и чаще всего матом. Хотя её семья представляла собой единение двух интеллигентных семейств.
Шло занятие, и сегодня Оленька осчастливила  Ирину Сергеевну тем, что удобно устроившись под столиком, за котором сидели дети, методично лупила ногами в столешницу. И дети, и Ирина Сергеевна уже поняли тщетность замечаний и уговоров и просто старались не обращать внимания.  Комнаты групп располагались так, что были сквозные двери. И часто заведующая могла проходить, ревизируя педагогический процесс. Так получилось и сегодня. Она зашла как раз в тот момент, когда Оленька особенно яростно колотила ногами в стол.
-Ирина Сергеевна! – грозно сдвинула она брови.- Что у Вас происходит? Это занятие или как назвать то, что Вы делаете?
- Это занятие, Наталья Васильевна – спокойно ответила воспитатель.
- Тогда почему у Вас ребёнок под столом? – добавив жёстких ноток, спросила Наталья Васильевна
- Потому что ей там больше нравится, чем за столом! – Ирина Сергеевна старалась держать себя в руках. Всё слышали дети, а им врать не желательно и себя выгораживать стыдно.
- Какой же Вы тогда воспитатель, если не можете справиться с пятилетним ребёнком! – уже почти рычала заведующая.
- Хорошо, - покраснев от стыда, проговорила Ирина Сергеевна, - попробуйте Вы её посадить!
Наталья Васильевна присела на три стульчика и взялась вещать ласковым голосом, обращаясь к ребёнку под столом:
- Оленька! Солнышко! Сядь на стульчик! – голос её изменился до неузнаваемости. - Лапушка, надо заниматься! – продолжила она.
Из–под стола девочка чётко отправила её по всем известному адресу, состоящему всего из трёх букв. Жутко покраснев, Наталья Васильевна встала и молча, отправилась дальше по группам, оставив Ирину Сергеевну наедине с проблемой по имени Оленька.
А потом наступила, можно сказать, развязка в отношениях воспитателя и воспитанницы. По требованию у детей должна была быть одна картинка на кровати, на вешалке, где висит полотенце и на шкафчике с одеждой. Такой порядок. Для этого Ирина Сергеевна купила разрезную красочную азбуку в трёх экземплярах и прикрепила картинки. На кровати пришлось прикрутить проволочкой к спинке. До  обеда было всё нормально. Даже Оленька вела себя сносно. Покушали, умылись и гуськом потянулись детки в спальню. И тут началось. Оленька увидела у себя на кровати зелёного крокодила Гену, а вот у Саши яркую красную картинку. Она завелась по полной программе.
- Не хочу зелёного крокодила! Убери сейчас же эту дрянь! – пока шипела она, обращаясь к Ирине Сергеевне.
- Оленька! У тебя очень красивый крокодил Гена! – пыталась уговорить её воспитатель. Ведь сменить придётся тогда ещё в двух местах. Да и уступать ребёнку. Потакать капризам. Это все на шею сядут.
- Я тебе сказала, убери! – ещё более настойчиво продолжала Оленька.
- Оленька, картинка тебе очень подходит! – ласково продолжила Ирина Сергеевна.
- Не хочу этого дрянного крокодила, у Сашки лучше! – уже почти голосила девочка.
- Оленька, не угомонишься, накажу! – добавила жёсткости в голосе воспитатель.
- Дай другую картинку – уже орала Оленька.
На крик прибежала няня,  и встала в дверях,  наблюдая за педагогическим действом. Ей было интересно – кто–кого.
Саша, увидев, что кто–то посягает на его картинку, тоже озадачился и твёрдо заявил, что картинкой доволен, и меняться не собирается.
- Оленька, не угомонишься, у тебя вообще ничего не будет – уже тоже, распаляясь, заявила Ирина Сергеевна.
- Нет, ты сменишь! Сменишь, я тебе приказываю! – брызгала слюной Оленька
«Ничего себе! Она уже мне приказывает! Рабыню нашла!» - мысли вертелись как в цирковом барабане.
- Значит так! Или угоманивайся, или пеняй на себя! – покраснев от негодования,  сказала воспитательница.
- Сама угоманивайся! А мне отдай ту картинку! – Оленька села по – турецки на кровати.
- Ну,  всё, ты добилась чего хотела!- и Ирина Сергеевна легко сдёрнула картинку с кровати Оленьки. – Другой не будет!
- Ах ты дрянь! – закричала Оленька и заплакала навзрыд. Немного успокоившись, она стала говорить почти шёпотом, прибавляя голос всё больше.
- Я поеду в Ленинград и привезу детям красивые игрушки!  - она немного помолчала, придумывая казнь для этой ненавистной тётки.
В спальне было тихо, все приготовились к развязке. А Оленька продолжила с звенящей тишине:
- Всем – всем  привезу красивые игрушки, а тебе, а тебе вот такой нож! И разрежу тебя на мелкие кусочки! – гневно проорала уже она, разводя руки в стороны,  и показывая каким будет нож.  А потом добавила,  как припечатала:
- Жопа с ручкой!
Ирина Сергеевна просто оторопела, а няня закрыв лицо руками, зашлась в приступе смеха.
Через несколько дней Оленька и правда исчезла. Её не было очень долго. Няня иногда подкалывала Ирину Сергеевну: «Наверно нож по – размеру подбирает!»
А потом девочка снова появилась  в группе. «Началось!» - подумала Ирина Сергеевна. Однако, ничего не началось. И даже то, что происходило,  стало беспокоить её. Оленька кардинально изменилась. Вроде как увезли одну, а привезли совсем другую. Она ходила по группе тенью. Не было живости в девочке. Вместе со всеми она кушала, шла гулять, сидела на занятиях. Только всё молча. Двигалась и отвечала на вопросы она как сомнамбула. Ирина Сергеевна приглядывалась к ней, и чувство жалости часто захлёстывало её.
Новый день ничем  не отличался от вчерашнего. Всё по – порядку. Вот уже и погуляли и позанимались и даже пообедали. Теперь детей укладывали на тихий час.  Ирина Сергеевна вошла в спальню и увидела, что Оленька как – то странно лежит. Подушка находилась посередине разобранной кровати, и девочка лежала на ней спиной. Голова запрокинута назад. Глаза неестественно приоткрыты и видны только белки глаз. Страх обуял воспитателя. Она подошла к кровати девочки и стала с ней говорить:
- Оленька! Ну,  ты опять! Не надо дурить! – она уговаривала, но не видела никакой реакции. Тогда Ирина Сергеевна взяла тоненькую ручку девочки. Она была совершенно безвольной и упала плетью,  как только Ирина Сергеевна отпустила. С девочкой плохо, поняла воспитательница. Она схватила её на руки и начала метаться по всей комнате. Что делать? Детей одних бросить нельзя! Няня на больничном, позвать некого! С ребёнком не понятно что! А бежать в медпункт надо на первый этаж. Наказав Саше следить за порядком, Ирина Сергеевна побежала с девочкой вниз. Медики потом суетились вокруг ребёнка, вызвали родителей. А воспитательницу ещё с час потряхивало от перенесённого ужаса.
На следующий день Ирина Сергеевна, улучив минутку,  забежала к медику – Татьяне Михайловне.
- Татьяна Михайловна, скажите, что с ребёнком! Мне кажется, я всё же должна быть в курсе.
- Да что, всё просто! Долго детей не было в семье! Надежд уже никаких. А тут вот родилось это чудо. Врачи поставили неутешительный диагноз – врождённая эпилепсия. Да ещё и сказали, что девочка не долго жить будет. Вот и балуют её родители! Свозили в Ленинград на обследование. Теперь на препаратах держат, она и ходит сонной мухой.
- Понятно всё! – протянула Ирина Сергеевна. Стало всё ясно, многое объяснилось.
На следующий год Ирина Сергеевна всё же поступила в местный университет. Прошли годы, но ни один день из того времени не забылся ею. А Оленька, к счастью, вылечилась. Так бывает, что даже такое сильное заболевание отступает. У женщин оно может исчезнуть при беременности. Так и случилось с Оленькой. Сейчас она работает, имеет семью. Иногда позванивает Ирине Сергеевне. И они вспоминают те далёкие дни.