Скин-эффект

Авторы: ХитроЖопый Катце, Арифметика
Жанр: Slash, angst, PWP, POV Дина
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Левиафаны/Дин
Таймлайн: после 7.03
Дисклеймер: Все - Крипке, наша только трава.
Предупреждение: Бондаж, БДСМ, принуждение. Детям, нервным, впечатлительным и беременным – мимо. Все остальные – ну, вы предупреждены.
Саммари: Для того, чтобы сохранять оболочку того, кого приходится копировать, оборотни держат оригинал в укромном месте. Связанным и беспомощным.
От авторов: Мы так и не согласились, кто является проводником в данном скин-эффекте. Если вы разберетесь – то мы с удовольствием послушаем ваше мнение.
Ссылка на умную статью: ru.wikipedia.org/wiki/Скин-эффект


***
Их взяли возле самой квартиры. Грамотно. Отрезав все возможные выходы, и профессионально скрутив их самих.
Дин выругался, когда его ткнули лицом в асфальт, но дергаться было глупо. Пока глупо. Где-то рядом сопел Сэмми, а с улицы доносился привычный шум полицейских сирен. Он ожидал, что из-за обвинений на них спустят всех собак, но все, же считал себя достаточно компетентным, чтобы отсидеться и переждать.

Не повезло. Копы оказались расторопнее.

Поражал размах, с которым работали "мальчики". И простота, на которой их с Сэмом вычислили. Прямо, как детей. Хотя относительно выхода младшего из нежного возраста стоило бы даже поспорить. Однако сейчас, это уже не играло никакой роли, потому что вляпались они оба.
Пройдя через огонь, воду, медные трубы - через сам Апокалипсис и открытие Чистилища, Дин все равно был озадачен. Конечно, предсказать поведение Левиафана вряд ли кто-то бы смог, да и письменных источников не найдешь, но чтобы все было вот так...
Наручники туго перетянули запястье и Дин поморщился,
- Нежнее, офицер, - ухмыльнулся он, - Мы же не сопротивляемся, и вам, я так полагаю, не нужны потом проблемы!

Его рывком подняли и один из копов не слишком-то вежливо, дернул его к здоровенному синему фургону, припаркованному возле их номера. Дин еще успел отметить тот факт, что в полиции такие фургоны не используются, как короткий укол в шею, показавшимся ему просто укусом насекомого, вырубил его в считанные минуты.
Ну, нервы, вы же понимаете…

***

Первое, что Винчестер осознал – запах железа. Он был повсюду.
Дин открыл глаза и грязно выругался – кажется, на этот раз его хваленая удача его покинула. Вокруг был серый металл: стены, пол, потолок, полки, непонятная конструкция в центре помещения…

К которой он был намертво привязан.

Дин попробовал пошевелиться и снова выругался – те, кто его связывал, оставил ровно столько места между ремнями и рукой, чтобы не пережимать кровоток, но не более. Запястья, локти, предплечья и лодыжки ног – все было жестко зафиксировано на чем-то, очень сильно напоминающую раму. Единственным, чем мог двигать Дин – это была голова. Но утешало это мало.

Где-то раздавалось еле слышимое тиканье часов.

Дин рванулся изо всех сил, так, что перед глазами заплясали мелкие мушки, а мышцы обожгло болью. И еще раз. И еще. Старательно давя в себе паническую мысль, что все это зря, что его человеческих сил никак не хватит разорвать широкие кожаные ремни. Он Винчестер – он НЕ падает на спину и не задирает лапки в поражении.
К тому, же – там где-то его брат.
Рывок.
Дин никогда не любил традиционную охоту, хотя несколько раз ему приходилось выслеживать дичь в рамках очередного расследования. Не любил, потому, что травить зверя, просто так – ради забавы, ради того, чтобы продемонстрировать свой статус среди таких же себе подобных, мог только человек. И всегда симпатии Дина были на стороне загнанного зверя, хотя он никогда не причислял себя к «зеленым» и легко мог разбить нос тому, кто хотя - бы намекнул на эту чушь. Просто… неправильно это – вот так охотиться…
И поэтому сейчас он так бесился. Потому, что ощущал себя именно пойманным зверем в силках. Ожидающего решения охотников.

Кожаные ремни не доставляли неудобства, руки не затекали, но состояние было невыносимым и до дрожи так знакомо. Только тогда он висел на цепях, крюках, распятый. Полуживой.
Сейчас, поймано лишь тело, но чувство беспомощности такое же. Один на один с собой. В ожидании чего-то...

- Ну, давай же, - Дин отчаянно пытается вывернуться, растянуть, ослабить путы. - Дерьмо, - заключает охотник, после очередной неудачной попытки и подозрительного хруста в позвоночнике.

***

Негромкий гул сервомоторов мурашками прокатывается по позвоночнику. Дин поворачивает голову на звук и видит, как в помещение входят двое мужчин. Высокие, неуловимо опасные даже на первый взгляд. И с татуировками на лице в виде черных узоров.
Вернее, это не татуировки, понимает Дин. Это черная кровь тварей из Чистилища, бегущая по их венам.
Один из вошедших остался стоять у входа, второй же неторопливо приблизился к человеку.
- Ну, здравствуй, Дин Винчестер, - хорошо поставленным голосом, поздоровался он. – Я так много о тебе слышал…
- Все мы слышали. – Поправил его первый и усмехнулся. Второй отзеркалил его ухмылку и продолжил – И вот решили познакомиться поближе.
- Цветов и конфет было бы достаточно. – Огрызнулся Дин, хотя сердце бешено колотилось о рёбра. – На первом свидании я предпочитаю классику, а ролевые игры оставляю на десерт.

Оба Левиафана рассмеялись так, словно Дин сказал, что-то невероятно смешное.
- Забавно. Боится, но продолжает дерзить.
- Да, ты же помнишь, как про него нам рассказывал он.
Он? - проносится в сознании охотника. На мгновение лицо Дина перекашивает от гнева, злобы, боли...
- О, а реакция то пошла, - говорит второй, очерчивая скулы Винчестера.
Дин мог бы укусить его, но... это признак слабости, и охотник продолжает с вызовом смотреть в темные глаза твари.
- Нам достался прекрасный экземпляр этой человеческой породы, - первый наконец-то подходит вплотную. Обходит, рассматривает со всех сторон. Дин чувствует его тяжелое дыхание на своем загривке.
- Я, пожалуй, останусь с этой стороны, - хрипло информирует он, и у Дина бегут мурашки от предвкушения, звучащего в этом голосе.
В руках второго уже блестит нож. Идеально острый. И Винчестер рад бы приготовится к неминуемой гибели, но он понимает, что такой милости ему не окажут.

Дин ожидал действия от того, кто остался стоять перед ним, но треск ткани раздается со спины и он невольно вздрагивает.
- Осторожно. – Недовольно бросает второй и, опускаясь на колени, начинает распарывать толстую ткань джинс.
- Я всегда осторожен со своими игрушками. – Отвечает первый, и они оба снова смеются.

Дин снова рвется – он вспотел, и пот мог размягчить кожу ремней - не в силах совладать с желанием оказаться как можно дальше от этого места. Все происходящее напоминает ему его самый старый кошмар.
Тот, который он думал, давным – давно пережил…

Одежда срезается куском за куском – вдумчиво, аккуратно, без особой спешки, но и не медля. Холод лезвия задевает его всего пару раз – лезвие слишком острое, чтобы почувствовать боль, но Дин все равно покрывается мурашками. Это не страх, а всего лишь реакция человеческого тела, но твари одобрительно хмыкают, что вызывает уже не ярость, а просто тихое бешенство.
- Какое тело… - Восхищение того, кто спереди слишком нарочитое, чтобы принять его за правду. – И шрамы не портят…
- Можно сказать, что даже украшают. – Это второй.

Дин открывает глаза и выплевывает в лицо первому все, что он о них думает, пытаясь ударить хоть так. Это слишком унизительно для него. Но Левиафаны не реагируют. А, вернее, реагируют не так, как он мог бы ожидать.

Снова.

Дыхание на коже. Отчетливо. Дин инстинктивно бьет затылком в надежде зацепить ублюдка, но тот слишком проворен. Секунду спустя ногти впиваются в затылок охотнику, жестко фиксируя голову.
- Какой гонор. Воистину достойный экземпляр. Не зря, он так тебя нахваливал.
Дин рвется из ремней из последних сил, так, что, кажется, что он скоро вывихнет себе оба плеча. Но второй отвешивает ему предупредительную пощечину. Словно бабе. Чтобы без следов, без крови, но поняла.
- Ублюдки, - Дин сплевывает первому под ноги.

Но Левиафан лишь улыбается и ловит его губы своими.

Когда Дин пытается откусить твари язык, второй аккуратно бьет по почкам. Так, чтобы только он отвлекся и прекратил совершать глупости. Морщась от боли, вися на ремнях Дин возвращается в самый глубокий свой кошмар.

Кошмар пахнущий металлом и серой.

- Он отвлекся. – Спереди звучит недовольный голос, и грудь обжигает холодный росчерк, после которого Дин непроизвольно дёргается от боли.
- Хорошоооо… - тянет второй и его спину расчерчивают точно такие же росчерки.

Дин стискивает зубы - эти твари умеют бить. Тонкий жгут оплетен металлической нитью и кожа просто слегка надрезается, а не разрывается в клочья. Боль обжигает точками, не даёт уйти в себя – её слишком мало. И слишком большие перерывы между ударами. Левиафаны словно рисуют – взмахи хлыстов раздаются синхронно, но узор покрывает тело неодинаково: если первый ударяет спину, то второй уделяет внимание ногам. И наоборот…

И обязательно провести по порезу пальцем. Попробовать выступившую кровь. И приласкать ладонью не задетое хлыстом место. Дин бы рассмеялся. Но мог только закусывать губы в надежде удержать стоны – этого не могло быть, но все-таки случилось…

У него встал.

- Наконец-то! – Тот, что сзади, прижимается всем телом и ведет ладонью по всему телу, задевая порезы и не обращая внимания на то, что пачкает свою одежду. Дин думал, что его руки будут холодными – все-таки чешуйчатая змеюка, пусть и больших размеров. Но ладонь горячая, уверенная и когда она оборачивается вокруг его полувставшего члена и начинает лениво его поглаживать, Дин прокусывает себе губу до крови.
- Осторожно, - первый слизывает с его нижней губы крупные капли и смеется. – Не нужно причинять себе боль, Дин.
- Для этого у тебя есть мы… - шелестит за ухом и ладонь начинает двигаться чуть быстрее.
Дин молчит и даже давит в себе предательское желание зажмурить глаза. Но воздуха очень скоро перестаёт хватать, особенно потому, что его теперь оглаживают в четыре руки, не забывая при этом дрочить именно так, как он бы делал сам. Уверенно, каждый раз двигаясь по всему стволу, размазывая капельки сегмы по головке подушечкой большого пальца…

И внезапно все прекращается…

***

Он появляется неожиданно. Мятая рубашка в полоску. Расстегнутые верхние пуговицы. Как всегда растрепанные волосы. Только глаза выдают его с головой. Темные, почти черные. Левиафан. На одну вторую. Дину хотелось бы в это верить.
При виде главного двое отходят от охотника. Субординация, мать её, - проносится в голове у Дина.
- И снова здравствуй, - как-то слишком жизнерадостно произносит тварь.
Эта сцена отдает фарсом. Трагикомедией третьего сорта. Дин не понимает, как он вообще оказался в этом дерьме по самые уши.
- Ты не рад меня видеть? - он заглядывает Дину в глаза, наклоняет голову к плечу таким привычным жестом, что внутренности скручивает от желания разбить эту ухмылку своим кулаком. За то, что заставил вспомнить. От жажды размазать эту тварь по полу, Дин рвется из ремней с новой силой.
- Какой-то ты возбужденный...
- Заткнись, сука! – Дин напрягает каждый мускул, ему уже все равно – вывихнет он руки или оторвет их вообще. Он жаждет добраться до этого нелюдя, а дальше… дальше он решит, что делать. – Просто заткнись!
- Ты только посмотри, как сильно ты ко мне рвешься, Винчестер. – Левиафан смеется громко и подходит ближе. Без особых усилий он прижимает Дина обратно к перекладине и выворачивает ему голову почти до боли.
- Не дергайся, Дин… Ты же не хочешь меня огорчить, правда? Ты же понимаешь, что, если меня огорчишь ты, то я заинтересуюсь твоим братом, который тоже отдыхает у меня в гостях. Пока отдыхает, Дин.
- Твааарь, - выдыхает сквозь зубы Дин, но послушно затихает в ремнях, глотая свою ярость, свою боль и что-то еще, что и сам не может определить.
- Молодец. – Левиафан треплет его по щеке и оглядывает его с ног до головы неожиданно острым взглядом. – А теперь повеселимся. Я же говорил, что впереди у нас много веселья, Дин.

Он перетекает за спину к охотнику и начинает разминать ему плечи, затекшие от долгого их напряжения.
- Знаешь, Дин, - голос спокойный, но с нотками легкого недовольства, - когда я и мои братья вырвались из нашей темницы, я ожидал многого. Но действительность превзошла все мои ожидания. Отец знал, что создавать и я не перестаю восхищаться Его замыслом.

От Левиафана пахло так же, как и от Каса – свежестью, озоном, немного скошенной травой… И голос… Голос был не подделать – это Дин знал сто процентов. Так вот – в интонациях твари нет-нет, да и проскальзывали низкие и хриплые нотки, принадлежащие Кастиэлю. Он мог быть внутри этой твари. Дин хотел в это верить, впервые в жизни, отчаянно он хотел бы верить, что еще не все потеряно.

Левиафан поглаживает шею охотника, спускается ниже, проводя по позвоночнику. И Дин рад бы отстранится, но перед глазами стоит Сэм, который тоже где-то здесь, во власти этой твари.
- О чем ты задумался Дин?
- Да вот думаю, что лучше утопить тебя в кислоте или содрать живьем шкурку?
- Перестань Динни, эту шкурку ты и пальцем не тронешь, - тот радостно скалит зубы, прижимаясь к охотнику всем телом. - Хочешь, проверим?
- Хочу, - нагло тянет Винчестер. Терять все равно нечего. - Помирать, так с музыкой.
- А вот мне ты так больше нравишься, Динни, - к нему прижимаются так плотно, что игнорировать чужое возбуждение уже глупо. – И «помереть», как ты выразился, я тебе не дам… так просто.

Ладони Левиафана легли на обнаженные ягодицы и слегка сжали.
- Роскошное у тебя тело, охотник. Просто удовольствие им заниматься…
Уголком глаза Дин уловил движение и в следующую минуту двое подручных твари, про которых он уже и забыл, подали голос:
- Он достаточно чувствительный, но с контролем слабовато.
- И боль переносит чуть более за пределами человеческих норм.
Тварь склонила голову набок и протянула:
- Повеселимся, Дин?

***

Шероховатые ладони с силой проводят по бокам, не давая ласке превратиться в щекотку. Перед Дином, на коленях стоит один из Левиафанов и сосредоточенно выцеловывает головку его члена. Второй терзает поцелуями шею и плечи.
Стоит у них всех.
Дин предпочитает не думать о том, что происходит сзади. Там Кас, или по-крайней мере, ему так хочется думать, что это именно Кас. И то, что он творит своим языком…

Дышать так трудно, что Дин не выдерживая, запрокидывает голову и вдыхает-откусывает воздух, непроизвольно смаргивая выступившие слёзы.
Телу слишком приятно,
Душе слишком больно.
А он на грани помешательства от того, что пару раз улавливал оговорки, которые мог знать только Кас.
Его Кас.

- Дин, - тварь сзади прикусывает ему копчик и Винчестера пробивает с головы до кончиков пальцев на ногах от электрического разряда удовольствия. Оргазм бьет под дых с такой силой, что он выгибается и, кажется, кричит…

***

Тишина в помещении нарушается только звуком его прерывистого дыхания и Дин думает, что в аду было проще – там никто не давал ему передышек. А здесь он потерял счет времени. Кажется, он здесь уже год?
Дин не понимает, что происходит.
Твари не причиняют ему боли. Ну, существенной боли, такой, которой можно было бы ожидать от них. Его вылизывают, делают минет, и явно собираются оттрахать. Но никто не собирается его убивать. Хотя лучше бы просто пристрелили.
Тело наполнено блаженной истомой, и даже ремни не мешают. Ноги немного устали, но Дин не ощущает дискомфорта. Только горечь и отвращение. К самому себе, к собственной природе. К тому, что как бы он не сопротивлялся, противостоять инстинктам он не в состоянии.
А эти твари как никто знают, что такое жажда.

Дин пытается отрешиться от всего, утонуть в своем собственном море, где-то в глубине себя. Пытается дотянуться до самого святого, что было в его жизни - до Ангела. Но все, что у него есть - образ. Созданный, собранный из осколков, взлелеянный где-то глубоко в подсознании. Самый чистый образ…
Он погружается в темную воду по пояс, в белой свободной рубашке. А ОН стоит рядом и держит его за руки. А потом окунает с головой в холодную воду. Дин смотрит из-под толщи воды, и вокруг головы его Ангела светлый ореол...

Левиафаны отшатываются от охотника, что все еще висит на ремнях, но Винчестер этого не замечает. Он где-то там, глубоко внутри. Пытается сохранить те крупицы, что у него остались, пытается заговорить с тем, кого уже может быть и нет...
Твари пожирают глазами полураспятого человека, но не рискуют приблизиться. Старший из них подходит вплотную к слепящему свету и силе, что буквально бьет изнутри, будто Дин стал источником.

Но Охотник все еще там, внутри образа, который сам для себя создал. Сейчас, в самую трудную минуту, когда сил уже нет...

Левиафаны чувствуют силу. Чужую, инородную. Она не принадлежит Винчестеру, но кроется в нем. Будто Ангел вложил в человека части своей благодати.
- Рёбра, - цедит старший, на мгновение прикрыв глаза. - Он начертал у него на ребрах сигелы. В нем есть часть его силы. Часть Ангела, не дающая ему пасть окончательно.
- Ты же говорил, что Ангела уже нет, - шипит один из Левиафанов. – Откуда же тогда он смог до него дотянуться?
- Пресловутая связь… - Задумчиво отвечает старший, наблюдая за медленно угасающим светом. – Дин Винчестер оказался чуть более интересным, чем я того ожидал.

Он уверенно подошел к человеку и схватив его за волосы, запрокинул голову назад, обнажая беззащитное горло.
- Но это ничего не меняет в наших планах.

***

Поцелуй был требовательным, жадным, полным желания и похоти. Дин открыл глаза и натолкнулся на темный взгляд старшего из левиафанов.
- Давно при мне не падали в обморок от оргазма, - ухмыляясь, произнес он и снова потянулся к губам охотника. – Я просто предвкушаю твою реакцию на главное блюдо…

Дину очень хотелось бы ответить, но он отвлекся. Вернее, его отвлекли.
- Ребята, - хриплым голосом проговорил он, разрывая поцелуй и стараясь не обращать внимания на то, что творят с его шеей. – Вы мне льстите… Я так быстро не способен…
- Поспорим? – Фыркнули сзади и в него вторглись сразу два пальца в чём-то скользком.
Дин поперхнулся воздухом и зажмурился. Было не больно, но чертовски унизительно.
- Расслабься…

Левиафаны словно задались целью отметить каждый сантиметр его тела. Поцелуи, поглаживания, легкие щипки и укусы – человек и знать не знал, что на его теле есть столько скрытых «местечек». И контраст между полностью одетыми тварями и обнаженной кожей только усиливал эффект. Тем временем, пальцы внутри него двигались резко, каждый раз задевая внутри него точку, от которой хотелось выгибаться и материться…

Дин мечется, но, не пытаясь вырваться, пытаясь просто найти точку опоры. Ему кажется, что тело превратилось в желе, но ремни не дают ему скрыться. Пальцы внутри него с каждой секундой все настойчивее, все ненасытнее. Главный же не просто целует – просто трахает рот охотника, выпивая из легких последние глотки кислорода. Перед глазами у Дина уже появляются черные мушки, когда Левиафан наконец-таки разрывает поцелуй. Дин пьёт воздух жадными глотками, а сзади тут же ловят темп...

Член явно крупнее пальцев. Дин дергается, матерится, но толчки не прекращаются, настойчиво пробиваясь внутрь его тела. И обратно. И снова вглубь, дальше, словно пытаясь проткнуть его насквозь. Раскачивая по совершенно непредсказуемой амплитуде тело, заставляя вздрагивать от неожиданности и удовольствия…

Это было не больно. Просто это было…

- Ты знаешь, какой ты сейчас раскрытый, человек? – Тихий шепот на ухо. – Такой уязвимый. Нам нравится…

Тот, кто был здесь старшим из тварей, сделал знак, и второй левиафан послушно опустился на колени перед Дином, снова забирая его член в рот. Сам же Кас отошел на пару шагов, поймал взгляд человека и стал раздеваться…

Кожа белая. Не тронутая загаром.
Тонкие ключицы.
Темные завитки волос в паху.
Сильные ноги.

Дин зарычал, понимая, что проиграл. Он не может сопротивляться тому, что желание стало втройне сильнее, как только он увидел стриптиз того, что сейчас занимает тело его Ангела.

Это было выше его разума.
Это был голый инстинкт.

- Не волнуйся, Дин. Тебе понравится, обещаю.

Второй отходит, уступая место главному, во всех смыслах, блюду. Дин выдыхает резко, отрывисто, когда Кас, ****ь, его Кас втирается в него. Вжимается. Подтягивается на руках, держась за проклятые ремни. Примеряется, рассматривая охотника. Словно фиксирует все изменения, происходящие с объектом. Эксперимент, мать его.
- Я никогда не любил пламенную страсть, Дин. – Шепот на ухо. Дин невольно охает, когда длинные ноги обвивают его талию, а его вовсю сочащийся член удобно устраивается между ягодиц. – Мне срывала крышу, выражаясь вашим языком, ненависть. Острая, как… красный перец…

Дина обволакивает непереносимым жаром и непереносимой теснотой. Почти больно, но тут Кас… нет… Не Кас… Не думать о нём сейчас…

Движение выходит глубоким, рваным, болезненным. Он жадный, потому что сразу задает темп, который вынужден поддерживать и тот, второй. Левиафану явно хочется доставить Винчестеру удовольствие, но в его движениях чувствуется цель. Красная нить, которая тянется во всем этом фарсе. Но Дин никак не может понять, что им нужно. Этим тварям, которые сейчас делали с ним все что хотели. Этим тварям, которые поставили на колени его придурочного пернатого.

Желал ли он этого? Быть настолько близким к своему Ангелу... Дин не знает, не хочет знать. И сейчас бы он хотел верить, что Кас уже мертв. Что это только тело, что он не... трахает самое святое, что у него осталось.
Спустя какое-то время, Дин уже не думает. Здесь и сейчас осталось только тело и оголенные, словно провода, инстинкты.
- Да, Дин, именно так, - левиафан наращивает темп, крепко обхватывая талию Винчестера. Второй, тот, что сзади, наоборот сбавляет обороты. Кажется, им нужно попасть в общий темп. Закончить одновременно...

Кровь закипает и рвется по венам густым потоком. Дин вдыхает воздух и думает, что выдыхает струи пламени – так ему жарко. Всего слишком много – прикосновения, поцелуи, движения… Тот, что сзади раскрывает до боли, тот, что скачет на нем спереди заставляет стискивать зубы, чтобы не заорать от удовольствия. Сколько рук гладят его тело, Дин никак не мог определиться, но явно их было больше, чем может выдержать он один…

Левиафан впивается в губы охотника и содрогается всем телом, выплескиваясь Дину на живот. Одновременно с ним, внутренности обжигает горячий всплеск и Дин срывается во вспышку сверхновой…

***

Прохлада металла под ним – словно благословенье. Дин не открывает глаз, не подаёт признаков жизни – все, только для того, чтобы подольше удержать возле себя эту холодную поверхность пола. Кажется, он лежит на сквозняке, все такой же голый, как и перед отключкой. Но это занимает его меньше всего.

- Ты считаешь, собранного материала достаточно, чтобы удерживать длительную трансформацию?
- Да, босс. Связь протянута и в охотнике уже нет необходимости…

Голоса отражаются от стен причудливым эффектом. Дин разлепляет ресницы и видит левиафанов стоящих над ним.
- Мне решать есть необходимость или нет.

Дин чувствует себя усталым, использованным и грязным не только физически. Острое желание сдохнуть прямо сейчас плавно трансформируется в желание убить тварей, что вывернули его сознание наизнанку. Ну, или хотя бы напиться.
Но сил хватает только на то, чтобы держать глаза открытыми.

- Действуем по плану. Приступайте.

Трое покидали его бункер. Глаза двух были устремлены вперед, но вот третий…

… на мгновение – перед самым выходом – третий обжег его небесной синевой взгляда…

Конец первой части