Reverse coins

Авторы:  ХитроЖопый Катце,  Арифметика
Бета:  mad_samurai
Жанр: Slash, angst, PWP, POV Каса
Рейтинг: NC
Пейринг: Дин/Кастиэль
Таймлайн: между 5.17 и 5.18
Дисклеймер: Все - Крипке, наша только трава.
От авторов: А начиналось все со слов «Что-то в нашей песочнице в последнее время всё так мрачно…»
Саммари: Выбор не всегда бывает между орлом и решкой. Иногда выпадает и реверс…

Разве я сделал недостаточно? Разве я давал ему повод усомниться в моей поддержке? Разве я оставлял его? Предавал?
Я сделал все, Отец. Но он отвернулся, ушел. Посчитал себя "недостойным", "нечестивым"... Грешным. Грязным. Проклятым палачом.
Разве я дал ему повод, Отец?

В номере царит полумрак. Он пьет виски прямо из горла, потом что-то пишет и снова пьет. Я стою прямо за ним, рассматриваю его. Ищу в нем то, что он пытается назвать "грязью", "грехами"... и не нахожу.
Дин Винчестер. Строптивый вессель моего брата Михаила.
Видимо, я как-то выдал своё присутствие или мои силы иссякают быстрее, чем я думал. Потому, что тишину комнаты вспорол возмущенный шепот:
- Кас, какого черта? Я сейчас не в настроении выслушивать от тебя мораль. Я сейчас вообще не в состоянии…
Подхожу ближе. От него идет жар, ощущаемый даже на расстоянии, и мне сейчас неясно – это жар адских всполохов, что запомнила его душа, или действие алкоголя. Еще я не могу понять, что творится с моим весселем – отчего в животе такая тянущая тяжесть.

Мне нравится.

На мгновение мне кажется, что он видит меня, но нет, лишь мгновение, и он, отворачиваясь, снова тянется к виски. Кто научил тебя вот так избавляться от проблем? Кто даровал тебе это забытье, притупляющее ночные кошмары в обмен на твою собственную жизнь. Кто сделал тебя тем, кто ты есть, а Дин?
Я рассматриваю тебя так пристально, так изучающе. Так Люцифер смотрел на первую рыбу, выползшую на поверхность... Хотя нет, я не хочу тебе зла, Дин. Лишь сил, чтобы нести этот крест, ту печать, коей отметил тебя Отец.
Если он есть, конечно. Мой Отец.

- Я не желаю тебе зла, Дин.

Ты вскидываешься быстрее, чем можно ожидать от человека, быстрее, чем можно ожидать от охотника, но все равно недостаточно быстро для ангела, которым я пока еще все-таки являюсь…
Толкаю тебя к стене и разрываю в клочья твоё личное пространство, вжимаясь в тебя всем телом, вдыхая твой запах. Мне это так нужно, Дин, это человеческое, что раздраженно ворочается во мне, напоминая грозовые молнии.

Я люблю грозы, Дин.

- Кас, ты… Да отпусти же меня, тупое пернатое!
- Не хочу.
Я хочу влезть под твою кожу, человек. Найти то самое, что не даёт тебе сдаться, несмотря на явное поражение. Стать частью тебя – пусть это и не возможно в принципе.
Ты - Винчестер. Ты доказал мне уже, что делать невозможное – твоя повседневная работа.
- Кас, хватит об меня тереться! Это уже… не смешно…
Твоё тело реагирует на меня предсказуемым взрывом гормонов, и ты начинаешь тяжело дышать. Твоя злость имеет вкус плода греха, Дин… Тебе кто-нибудь говорил такое?
Вряд ли. Тебе никто никогда ничего не говорил. Отец лишь указывал, Сэм - заглядывал в глаза. Девицы, которых ты снимал на ночь или две - стонали, но никогда ничего стоящего не говорили. Любил ли ты, Дин Винчестер? Дважды, понимаю я, заглядываю в тебя.
Одна не приняла правды, вторую ты слишком боишься потерять.
- А как же я, Дин?
Я был рядом, я шел за тобой. Я искал тебя, я верил. А ты готов, прямо сейчас готов перечеркнуть все ради...
- Ради чего?
Скажи мне, Дин, ради чего умирали мои братья, когда мы вытаскивали тебя из ада? Чтобы вот так позорно опустить руки? Чтобы вот так бесславно закончилась эта битва? Чтобы один из нас вострубил впервые и пали грешники?
- Скажи мне, Дин.
- Что тебе сказать, - твой взгляд полон ярости.
- Правду.
- О какой именно правде идет речь, Кас? – Ты что-то говоришь, но я отвлекся, рассматривая твою душу. Твоя ярость уже причиняет боль. Она хлещет бичами прямо по моей незащищенной душе, и я сладко вздрагиваю при каждом ударе.
Ты внезапно обрываешь сам себя и впиваешься мне в губы злым поцелуем, вторгаясь в мой рот бесцеремонно и без долгих объяснений.

Весь ты, Дин… Весь ты…

Поцелуй переходит на шею, и я сам не заметил, как позволил тебе оказаться ведущим. Да, я по-прежнему сжимаю твои руки и удерживаю у стены, но вот действительно ли это для того, чтобы ты не вырвался или просто, чтобы не упасть самому – я не могу дать ответ.
- Кас…
Ты издаёшь звук, больший похожий на рычание, чем на вздох, и снова терзаешь мои губы. Наши движения неуклюжи, это так неправильно, так по-человечески…

Так ИДЕАЛЬНО.

- Дин. Дин… Диииин… - Я выдыхаю имя своего человека, как откровение. Братья отворачивают от меня свои лица, но у меня слишком заняты мысли тем, где именно ты научился так обращаться с телом, что оно превращается в сплошной оголенный нерв…
А потом усмехаюсь.
И, правда – ГДЕ?
- Кас, если ты намерен таким образом использовать меня, как заменитель таблеток – то я разобью тебе голову. – Ты кусаешь меня за ухом, и перед глазами у меня вспыхивают разноцветные пятна. Я что-то отвечаю, и меня понимают абсолютно правильно.
Потому, что спустя пару минут я оказываюсь там, где хочу сейчас быть.
В ТВОЕЙ кровати.

Слишком жарко, понимаю я, пытаясь оторвать мокрую рубашку от спины. Тренч давно исчез во мраке комнаты. Ботинки сброшены у кровати, вместе с галстуком и твоей футболкой.
В этом есть что-то нелогичное. В том, как мы скидываем с себя вещи, как пытаемся поймать друг друга. Что-то хаотичное, что-то опасное. Быть может потому, что при соитии нас может вычислить Михаил?
- Дин, знаешь, - я пытаюсь рассказать охотнику, но ты затыкаешь мне рот поцелуем.
Если бы мы знали, чем все закончится, то...

- Я поступил бы также, - неделей спустя скажешь ты, касаясь моих пальцев в больнице. Неделей спустя, но сейчас были только ты и я. И номер мотеля на двоих.

Ноги почему-то запутались в штанине, и ты добрых две минуты пытался стянуть с меня эту часть гардероба. Твоя пряжка, тоже оказала сопротивление, но пала под двойным натиском. У тебя умелые пальцы, у тебя трепетные прикосновения. Жаркие, властные. Жгучие, как острый перец, который Габриэль как-то решил вырастить в Мексике. Он просто хотел подшутить над Михаилом, а теперь из него люди даже мороженное делают. Неисповедимы пути твои... брат мой.
Ты смотришь на меня, рассматриваешь, как я рассматривал тебя минутами ранее.
- Что ты ищешь во мне, Дин?
- Правду.
Я улыбаюсь.
- Смотри.

Твой взгляд тяжелый, властный, греховный… Я уже не понимаю, где моя реакция, а где реакция весселя – но, кажется, когда пальцы ног поджимаются почти до судорог, это все-таки я.
Ты не касаешься, только смотришь, и даже садишься на колени, чтобы было удобней…
…Возле ОБНАЖЕННОГО меня…
…и гладишь взглядом тело, что я тебе предлагаю.
Стон. Дышать так трудно, что это пугает, но гораздо больше я боюсь, что ты передумаешь, сочтешь момент неподходящим и оставишь меня одного в тишине.
- Кас, прекрати смотреть на меня щенячьим взглядом, - ты нехорошо щуришься, и внутри вновь что-то ёкает. – Я еще даже не начал.
- Ты не можешь угрожать мне, Дин, - я облизываю пересохшие губы, и твой взгляд мгновенно становится мутным от похоти. – Я все-таки ангел Господень.
- Что-то ты не слишком сейчас похож на ангела, - парируешь ты и сжимаешь ладонью мой член.

Кажется, это называется прикосновением. Кажется, это называется удовольствием.

Кажется, я кричу.

Ты мгновенно накрываешь мои губы поцелуем, и продолжаешь жестко двигать ладонью на грани боли и безумия. Между ног все полыхает огнем, и я отпускаю вессель на твою милость, не в состоянии контролировать тот коктейль эмоций, что меня сейчас захлестывает.

Ты знаешь, что делать, Дин. Ты позаботишься обо мне.