История одного чернокнижника- ч. 18

Деревня выглядела не просто бедно. Она выглядела удручающе бедно! Приземистые серые халупы, кое-как обнесенные шатким заборчиком, покосившиеся амбары, давно пустующие и полуразваленные.
Джулиан, выпрямившись в седле, молча наблюдал, как солдаты Гисла обшаривают каждый дом, вытаскивая из подвалов подвывающих крестьян, видно думающих, что в очередной раз пришли разбойники или королевские сборщики налогов (что было для них, в принципе, одно и то же). Их выстраивали на центральной площади, перед домом старосты, не столь убогим, как лачуги остальных жителей.
Сидящий в седле рядом толстый губернатор все это время что-то вещал чуть ли не на ухо принцу, но тот прослушал большую часть его оправданий. Лишь только в потоке слов толстяка наметилась пауза, принц произнес:
-Скажите, мейстер, а где зерно, приготовленное на озимые?
Мейстер Рубио с влажным чмоком захлопнул пухлый рот, уже готовый выдать новое славословие в честь мудрости и справедливости молодого Высочества, и резко спал с лица.
-Э-э… Мой принц… Это… это смерды! Они ленивые скоты, все лето бездельничали и не заготовили…
-В самом деле?- произнес принц совершенно спокойным и будничным голосом, от звуков которого несчастный мейстер мелко затрясся и покрылся гусиной кожей. А Джулиан тем временем тронул коня и подъехал к толпе крестьян, окруженных ребятами Гисла в оранжево-синей форме.
Что сразу заметил Джулиан, смотрели на него смерды не с надеждой (хотя было бы глупо и наивно считать, что они сразу решат, будто надменный и лощеный лордик приехал им помочь), но и без ненависти. Последнего он всерьез ожидал: после всего, что простой народ вытерпел от аристократии, иного отношения и не предполагалось.
Но нет. В глазах столпившихся перед ним людей была лишь тупая обреченность. Они с каким-то даже облегчением смотрели на него: ну наконец-то, приехал лорд, а значит сейчас будет вешать. Кто-то наконец отмучается…
Джулиан на мгновение прикрыл глаза, гася вспышку гнева. Возникло жгучее желание выхватить меч из седельных ножен и всадить его в жирное брюхо мейстера. Пока что он плохо владел левой рукой, но Гисл обещал уже через полгода вывести принца на уровень среднего наемного мечника.
Остановило этот порыв, во-первых, нежелание марать благородную сталь о вонючие внутренности этой свиньи, а во-вторых- желание разобраться во всем до конца. Возможно, откроются факты, делающие смерть от меча слишком легкой для мейстера Рубио.
Наконец один из наемников с перекинутым за спину арбалетом вытолкал вперед старосту деревни: сморщенного старика с длиннющей седой бородой и лысиной, покрытой пигментными пятнами. Он неловко поклонился, еле разогнувшись при этом, после чего что-то невнятно то ли прошамкал, то ли тоскливо провыл.
Принц спрыгнул с коня и подошел к старосте. Разговор обещал быть долгим…

Назад к замку Саат ехали в молчании. Позади оставалась удивленно притихшая деревня и оскопленное тело губернатора, повешенного на ближайшем к тракту дереве.
Когда разбирательство по поводу пропавших озимых было в самом разгаре и крестьяне наконец-то поняли, что рыцарь с золотистыми волосами приехал не карать, а устанавливать справедливость, из гомонящей толпы выскочила какая-то молодуха и попыталась с диким криком кинуться на к тому времени спешенного мейстера Рубио.
Разумеется, её быстро оттащили. Подойдя вплотную, Джулиан с удивлением и ужасом отметил абсолютно седые волосы при молодом и когда-то даже симпатичном лице. Вдоль шеи на щеку выползал уродливый багровый шрам, а усталость и горе изрезали лоб и губы глубокими морщинами.
Из её поначалу бессвязных всхлипов выяснилось, что у неё была сестра-близнец. Они были сиротами, жили в соседней деревне. Оттуда их выгнали, так как лишние рты никому не были нужны, и они перебрались сюда. В то время здесь люд жил немного побогаче: в соседнем городе часто бывали ярмарки, на которых можно было продать урожай овощей и яблок по хорошеё цене. Сестрички надеялись, что здесь им найдется какая-нибудь работа, что добрые люди не дадут сгинуть.
Они поначалу и не дали. Местный староста, живший бобылем, взял их жить к себе и обращался с ними как с дочерьми. Сельские парни даже начали примериваться поухаживать за пришлыми. А что? Девки справные, в самом возрасте, да и хозяйки отменные- старик не мог на них нарадоваться.
А через полгода явились королевские сборщики налогов, посланные губернатором для сбора Магистральной подати.
О таком налоге Джулиан слышал впервые и, по словам крестьян, они тогда тоже узнали о нем в первый раз. Видимо, узнав о зажиточности деревни, губернаторские людишки решили выжать из неё всё, что возможно.
Пара домишек на окраинах до сих пор стояли обугленными развалинами- возмутившихся было смердов быстро успокоили дружинники, постреляв из арбалетов несколько мужиков и спалив хаты смутьянов.
Староста, получивший кованным сапогом в лоб, осел на землю, обливаясь кровью из рассеченной брови. И на беду, к нему тогда кинулась Малка, одна из сестер…
Господин сборщик забрал приглянувшуюся ему девку с собой. Получившая в той замятне сильный удар кнутом по лицу, её сестра Лонла долго валялась в горячке. А когда очнулась, её рассказали, что Малки больше нет в живых: когда мейстер сборщик попытался позабавиться с ней, она укусила его… за то самое место. Взбеленившись, тот избил девушку до смерти, а труп выкинул на тракт…
Джулиан ехал, прикрыв глаза. Ангел, его любимец, всегда чутко реагиовал на состояние седока и сейчас ровно и тихо скользил иноходью вслед коню Гисла.
Принцу было плохо. Все, чего он нагляделся и наслушался в окрестных деревнях, напрочь отбивало всякое желание жить.
Подлость. Мерзость. Похоть. Алчность. Отчаяние. И смерть, смерть! Смерть…
Его деду, королю Дэнису, современники дали имя Просветитель. Сеть храмов Света, тогда ещё не слишком популярной веры- его заслуга. Затем были школы для бедняков при них, а следом и право для любого подданого Раола подать прошение или жалобу в королевскую канцелярию.
Джулиан специально порылся в канцелярских архивах того времени и был шокирован открывшейся ему картиной: за все время своего правления, король-«просветитель» рассмотрел лишь пятнадцать жалоб. Пятнадцать из более чем тридцати тысяч поданных! А изволил откликнуться и вовсе только на четыре. Но зато уж об этих четырех, несомненно, благороднейших поступках короля, раструбили на всю обитаемую Ойкумену!
А Империя, видя рвение одного из правителей Девяти Королевств на ниве становления «Справедливого Общества Единственно Верного Имперского Образца», прислала свои легионы и своих жрецов для помощи Дэнису в очередной войнушке с соседней Лоранией. Да и торговые льготы, пополняющие вечно скудную Раолийскую казну, были нелишними.
Джулиан ехал в замок, ставший для его инспекционного отряда чем-то вроде штаб-квартиры, и думы его становились все мрачнее…