АЗ ЕСМЬ ЦАРЬ. урок истории

...Иван Грозный придумывает невиданное на Руси лицедейство - добровольно оставляет трон и покидает царствующий град Москву. Эта царская игра имела свой политический смысл.

Уже семь лет, как нет тебя со мной,
Ты нынешнее не бери на счёты:
И всё вокруг фигурки, да расчёты...
И жизнь моя мне кажется игрой.
Здесь холодно. Ужели кто-то есть,
Кто солнцу запретит сюда войти
Под страхом смертной казни...
Начало бытия, предвестник всяких дел,
Что ниспошлёт Господь,  на голову дурную,
И будь то скорбь, беда,
Или весёлый праздник -
Попробуй,  не пусти ...
Не хочет...   
В лицо царю хохочет, а в склеп мой не идёт...
А, может быть, что смерть мою пророчит..?
Тридцать четыре – на крест уж староват,
Но знаю, есть – мне поперёк дороги...
Повырвать бы кривые ваши ноги...
Смеётся, дрянь, ну ничего... свети.

Рубить башку, покуда мелок бес,
Покуда он, не осквернивши душу,
Подвластен нам – наместнику Небес,
И, дав обет, едва ли я нарушу
Сей договор,  во здравии ума.
Чтоб на царя... породистые твари –
Задравши хвост, и лапу задерут....
Псы ...да поглотит вас собственная тьма.

Свети, свети – учи меня уму,
Воистину – се Божий Глас и Воля –
Храни меня и разум мой от боли,
Святи во мне... и я устрою тьму.
Породистые псы... бояре.
Ну, одного, ну, двух – лизать царёву руку,
Но своре нужен псарь  - с похлёбкой, да кнутом,
Что б искрой высекать собачьи мысли,
Иль мне, царю, в помазаньи святом,
Держать паскудам суку,
Чтоб глотки вы друг другу перегрызли..?
Идея не плоха, да, я не псарь... Аз есмь – царь...
Я царь Всея Руси
И всюду, там, где русские живут  –
Мне вотчина – величием Закона.
Но я не псарь, и хоть Господь проси,
Что толку мне от своры родовитых –
Ни в караул, ни в свиту – никуда,
От лживых, жадных - сущая беда
И ненависть, от тварей ядовитых.

- Эй, кто поближе – приведи-ка
Мне собачонку, вон, что у ворот...
Да не арканом... на кусок маните –
Ох, неуклюж в Московии народ.
- А ну, поди, поди сюда – поближе,
Ты знаешь ли, что я твой господин?
А ты-то кто...ты сучка? Вижу, вижу –
Кобель... кобель. И я в душе один.
Ну, подойди – не бойся, не обижу.
- Смотри-ка, впроголодь живут,
А по загривку этого не скажешь –
Судьба и дар – кусок свой заслужить
В бою, ни ропота, ни зла к руке дающей –
И сколько даст, за столько и умрут,
Пока не обожрутся, черти. Впрочем, голод
Не тётка, что, погостив, наевшись, прочь пойдёт –
Он та беда, что в ад тебя сведёт,
К паскудству  жизни, пробуждая жадность.
- Ах, ты красавец, а ведома ль тебе
Проказа под названьем – знатность?
Не ведома, иначе,
Откуда б эта преданность в глазах...
И, даже, страх твой голодом уймёт.
Сейчас, сейчас - придётся погодить –
Уж я велел... кусок тебе рубить.
- Ну, будет, пялиться – собаки не видали?
Займитесь делом, прочь, а ты останься –
Есть разговор, скорее порученье:
Как думаешь, доколи лживость предков
За добродетель будем почитать,
И привечать надменность их потомков
Служением величия – отчизне?
Молчи, молчи – не приведи господь,
Дойдёт до чьих ушей,
Под монастырь обоих... закопают.
Возьмёшь кого, из тех, кто посмышлёней,
Пустите слух, что царь умом решился:
Что плакался престольный град оставить
И постригом предаться Воле Божьей ...
Ты Афанасию доложишь о несчастье,
Кому ж ещё страну теперь доверить –
Пусть поспешит... А слухи следом пустишь –
Ступай. И торопись – когда ты в горе.

Посмотрим, кто окажется проворней:
Молва, иль жадность властных упырей,
И кто из вас скорей примчится к трону –
Борзые псы...
Да, польских королей.

Престол и власть – апостолы беды,
Архангелы земного бытия.
Те два крыла – взлететь, и вниз - разбиться,
И в краткий миг величием упиться,
Чтоб божеством, вдруг, осознать себя.
Так думает любой, склонив гордыню
Передо мной – хранителем престола.
А я? Что для меня наследственная власть?
Что для меня – почти подобен Богу?
К кому взывать, с надеждой на подмогу,
Когда придёт бессилия напасть?
Мне не к кому. Моя опора – трон
И жезл верховной власти.
За всё, что негодуя, Небо посылает:
Неурожай, врага, погибель, мор
Скотине, зверю, птице... человеку...
За нищету,  богатство – за пороки,
Что процветают в чреве ненасытном:
Мздоимство, алчность – тлен ума и тела...
Гниение Души... Царю в укор
Невежество великого народа.
И те, что вешают мне титул сумасброда -
Моя печаль. За всё в ответе – Царь.
Нет, я не прав, опорой мне - народ.
Суть  избранных – нести проклятий крест...
И быть распятым в памяти людской
Неблагодарностью, предательством и ложью...
Но что страшней быть может для царя,
Чем след, заведший в пустоту забвенья?
Царь Богом дан - в невежестве и тьме
Светить огнём дороги-перепутья,
Ведущие детей к отцу земному.
Ведь царь – отец... народу своему,
Пусть дети так жестоко неразумны...
Но, всё-таки – они опора мне.
И мне - вести их к Богу.
И мукой мне – огонь страстного дня,
Но, всякий, преградивши нам дорогу,
Поберегись... священного огня –
Так было, есть, и будет посему -
Я царь. Я истребляю тьму.

Ты спишь, дружок: смотрю ,прикрыл глаза,
Нет алчности в тебе – изгрыз всего на четверть,
Наелся и забыл... собак боятся черти...
И люди, в коих чёрное живёт.
И в этой сатанинской круговерти
Одно и тоже всё, из рода в род:
Всё в рот и в рот, и в рот...бесовская стезя.
- Сейчас войдут, внимательно следи,
Особенно за тем, что в чёрной рясе,
Нет-нет, он друг, и царству не опасен,
Но, если б я один искал в нём доброты,
То в его сердце , место занимая,
Горел бы злым огнём, сжигая нечисть...
Но я там не один. И вовсе – есть ли,
Когда в нём те, кого хочу повесить ...
Поэтому – следи.
- А-а-а, это вы... впустить их к Государю.
Пусть войдут. Они пришли проститься... .
Что скажете? Митрополит не с вами? Я не вижу.
Ну что ж, вы вовремя, собрался я отбыть...
К монастырю. Устал. Устал, как этот пёс...
От распрей ваших, зависти и злобы,
Что дымом смрадным реет надо мною...
Дышать хочу... к молитве и покою
Пустите, Христа ради,
Я на колени встану перед вами
Просить пощады от укоров справедливых,
Что Русь бросаю в бездну произвола
На растерзание шакалам и гиенам,
Но боль о ней течёт по этим венам,
Она мой крест и мне его нести,
Но нынче я устал... прости...
Прости нам, Господи: не ведаем творя,
Кого распнём в обличии царя.
- Пустите, расступитесь – государь!
Митрополит к тебе.
- Спаситель мой...зовите.
И вы останьтесь, в этом нет секрета,
Покаюсь вам и больше я не царь...
- Да как же ты, Великий государь,
Такое смеешь молвить, да при всех,
- Но, отче...
- Сын мой, самый тяжкий грех
Христа предать, отрекшись от креста,
Ведь ты из тех, в ком кровь течёт Христа!
- Я человек...
- Ты был бы им, родись одним из нас,
Но ты Христос в обличьи Иоанна,
И в сердце у тебя – христова рана.
Не сметь! Не сметь! Не сметь! Не сметь
Юродствовать, кривляясь у распятья!
Прощеньем, государь, яви объятье
Народу и Величию земли,
Той, что судьбу тебе свою вручила
И тем обет с тобою заключила...
И можешь ты отречься от Руси..?
- Прости мне, отче... я устал. Пусти.
- Молите государя с ним остаться,
Что смотрите?! Спины уж не согнуть?!
Молите, ироды – падите на колени,
Кем станете, когда царя спихнёте?
Не покидай... прости нас, бога ради,
Яви нам милость, светлую, как небо...
- Прошу, оставь – насильно мил не станешь,
Кого из них ты добротой обманешь,
Воистину – ты! божий человек,
Но грех на мне, тебе ль его прощать:
Я человек... сошедший прочь с креста,
И нет во мне ни капли от Христа!
Постой, я докажу слова мои:
Смотри, вот пёс, он сторожит
Единственную суть голодной жизни.
Поверь, здесь этот пёс случайно ,
Возьми его кусок и он не тронет –
Не смеет пёс посланнику перечить,
А я, лишь, руку протяну – укушен буду,
Чтоб доказать вам всем, что не по праву
Ношу я титул и кафтан парчовый,
И место мне в убогой слободе –
Я человек и я прошу любви ...
И сим куском мольбу мою прими.
(Афанасий наклоняется и осторожно
протягивает руку к куску мяса. Пёс
угрожающе приподнимается и рычит.
чем ниже опускается рука, тем
свирепее рычание пса. Афанасий
отказывается от своих попыток и
уступает место Иоанну. Царь
спокойно поднимает мясо и
возвращает поскуливающему псу.
Тот, лизнув Иоанну руку,
Укладывается на прежнее место.
На лицах бояр усмешка, но все молчат.
Первым заговорил митрополит.)
- Ну, вот и знак – ты сам его назвал,
Теперь посмеешь ли отречься от престола,
Как только что от имени христова?
Прошу тебя – произнеси... «я царь»
И нами правь, и в будущем – как встарь!
- Я царь? Да кем же мне тут править?
Убийцами моей Анастасии?
Вот (указывает на пса)подданный царю,
А вы мне кто? Католики, наёмники и воры,
И смерть мою внесли вы в приговоры...
Но  тьфу на вас, я больше вам не царь!
Ноги моей не будет здесь – в Кремле,
Когда не в усмирительном ремне.
Ужели думали - не знаю ваших дел?
Как извести меня - с детьми решили?
Иль, может быть, Ивана на престол,
Огурчиком в заморский ваш рассол?
Быть может, я Писания не чту,
Что знаю всё? Скажите мне - учту.
Простите те, чьи планы я нарушил,
Взгляните – там, во внутреннем дворе
Готов обоз – я нынче отбываю,
А вас отпустят с миром, как уеду.
Я так решил. А трон... делите сами.
- Куда ты, государь, а как же мы?!
- А вам к толпе, и пусть она рассудит,
Кто государством этим править будет.
А я куда..? Русь велика,
Куда глаза глядят туда и еду, вот бесу мама –
Ужели на Руси нет места для Христа...
В обличьи Иоанна?
Дружок, Дружок... пойдём со мной отсюда –
Здесь нынче на престол взойдёт Иуда.
А этих запереть. Денька на два,
Пока до слободы обоз не доберётся.
Мария где? Что? С челядью дерётся?!
... Дика и необузданна... река...
Сбежавши с гор. То мне в укор,
Что в горе дал согласье на любую –
Лишь время дай – я заведу другую.
В остроге, с дурой глупую, сгноят,
Пока она напялит свой наряд.
Велеть сейчас ворота отворять...
- Всё справно, государь.
- Ну что ж, вперёд.
Теперь решай...
Судьбу свою,
На-род.

В воскресенье 3 декабря 1564г. Иван со своими детьми и царицей под охраной и в сопровождении большого обоза уехал из Кремля "неведомо куда бяше”. Он отслужил молебен в Троице-Сергиевом монастыре , а затем отъехал в Александрову слободу, где обосновался надолго. Через месяц Иван Васильевич прислал в Москву гонца с двумя грамотами. Первая,” гневная” грамота была направлена митрополиту Афанасию. В ней государь описывал все беззакония боярского правления, перечислял вины бояр и обвинял митрополита и духовенство в зловредном пособничестве боярам. Вторая, ”слезная”, грамота предназначалась "посаду, всем людям” и читалась в собрании народа. В этой грамоте царь заверял московских посадских людей в том , что зла и гнева на них не держит , явно стремясь заручиться их поддержкой. Это было формальное отречение от престола, о котором сразу же узнала вся Москва. Если бы царское отречение было принято, дальнейшая история российская могла бы миновать кровавый заворот, уготованный тиранией Грозного.               
Однако, московское общество, включая высших сановников, светских и духовных, поспешило избрать для себя неволю, отрекаясь от возможности спасения и освобождения. Царелюбивые москвичи под водительством бояр и духовных иерархов умолили Грозного остаться у власти. За это страна сразу же заплатила реками крови, затем – позором военных поражений и общим расстройством государственных дел, а еще через сорок лет – бедствиями Великой смуты, едва не погубившей Российское государство.
от автора: историю не повернуть нам вспять...но подлость возвращается опять.