Шелест мыслей

Я читал роман Дина Кунца. Лихо закрученный сюжет книги, очередной маньяк с вывороченной наизнанку психикой готовил кровавое преступление. И чего только не выдумают писатели!
 
Мимо моего сознания, занятого чтением бестселлера, привычным потоком с легким шелестом неспешно текли чужие мысли. Вагон метро, был хоть и не под завязку, но набит народом основательно. Начинался очередной будний день, люди спешили на работу.

Мне не нравится термин «читать чужие мысли» - он не верен. Мысли не читаются, их слушают. Восприятие чужих мыслей очень похоже на подслушивание чужих разговоров. Мысли многих человек, как сейчас в вагоне метро, воспринимались как некий звуковой фон тихо говорящей толпы. При желании, прислушавшись, я мог бы выделить отдельную мысль конкретного человека, «подслушать» его. Но мне этого не нужно – я читал книгу. И кровавые замыслы кунцевого психопата мне были куда интереснее, чем, в общем-то, банальные, простые и очень похожие друг на друга мысли окружающих.

Я – профессионал. В смысле, специалист. Причем, благодаря своему дару, специалист весьма высокого класса. Я практикующий психолог.

Как ни странно, но к своему умению слушать чужие мысли я отношусь спокойно. На мой взгляд, это умеют многие. Но подозревают в себе эту способность отнюдь не многие. А используют вообще единицы. В способности этой нет ничего необычное еще потому, что навык этот не врожденный, а приобретенный. Значит, при желании этому может научиться каждый.

Любой добросовестно работающий психолог знает, что полностью понять клиента, пришедшего на прием со своей проблемой, можно, только вжившись в его личность, если попытаться стать им. А это бывает порой ох как трудно. Клиенты разные, многие от волнения и словами-то свою проблему описать не могут. Некоторые, наоборот, говорят много, но не по делу. И вот сиди, разбирайся, фильтруй, задавай вопросы, уточняй. А клиент от этого только больше путается и нагнетает туману, сам того не желая. Очень помогает наблюдательность: то, что клиент не может проговорить, он часто подсознательно показывает. Глаза, мимика лица, движения рук, даже ерзание на стуле рассказывают иногда куда больше, чем слова.

Вот так всматриваясь, вслушиваясь в слова клиентов, анализируя тональность речи, эмоциональность и прочее я как-то обнаружил, что их проблемы, даже описанные весьма сбивчиво и путано, постепенно стали восприниматься мною, как легко читаемая книга. Я стал предугадывать слова, которые через мгновение произносил человек, я чувствовал его эмоции, как свои. Но более всего меня поражали зрительные образы, которые в качестве иллюстраций при разговоре с клиентом возникали у меня в голове. Я ясно видел в воображении то, чего в жизни никак видеть не мог. Я видел места, где никогда не был, видел лица людей, которых никогда не встречал.

Сначала я списывал это на мою хорошую наблюдательность и интуицию. Но потом, когда чужие мысли стали вливаться в мой мозг безо всякого с моей стороны напряжения, в любом месте и в любое время, я наконец понял, что же слышу я на самом деле.

В одном фантастическом романе высказывалась мысль, что, если человек мог непроизвольно читать чужие мысли, то он тут же сошел бы с ума – такой гигантский поток информации обрушился бы на него. Но я с ума не сошел. Все оказалось до банальности просто. Здесь полная аналогия со слухом. Мы постоянно что-то слышим: шум города, машин, голоса людей – да мало ли звуков вокруг нас. Слышим-то мы много, но, вот что слушать, выбираем сами.

Так же и с мыслями. Не хочешь – не слушай, пропускай мимо, не обращая внимания. Что-то заинтересовало – прислушайся.

Обнаружив и осознав в себе эту способность, я, естественно – сказывается наличие технического образования – решил изучить это новое явление природы. В результате аналогия со звуком еще больше утвердилась. Чем больше вокруг было людей, тем сложнее выделить какую-то одну мысль – много шума, забивает. Мысль «звучит» сильнее, если человек напряженно думает, например, решает кроссворд. Чем дальше источник мысли, тем слабее и невнятнее его «слышно». Кстати, зона различимости мыслей оказалось шире, чем звуковая зона восприятия разборчивости человеческой речи. Я спокойно в толпе мог выделить заинтересовавший меня мыслепоток одного человека на расстоянии метров сто – сто пятьдесят. Причем, почти сразу после захвата мыслеволны происходила идентификация: даже, если я не видел источника, я без труда мог бы его найти, знал, мужчина это или женщина, и даже, как примерно он выглядит.

Поезд остановился на радиальной станции «Проспект Мира». Я закрыл книгу, вышел из вагона и побрел к переходу. Шелест чужих мыслей обтекал меня, я не обращал на него внимания. Ступил на эскалатор и тут что-то изменилось в окружающем мысленном фоне. Как будто кто-то очень громко, но совершенно невнятно быстро-быстро забормотал.

Психолог не работает с психически больными людьми, он работает со здоровыми. Но это не значит, что они к нему не приходят. Приходят и довольно часто. Так вот: «услышанное» мною бормотание очень напоминало то, что твориться в мозгу психбольного. Только во много раз сильнее. Я невольно «вслушался», пытаясь настроить волну. Удалось, поймал.

«Мыслеудар» был очень сильный и ощущался почти физически. Я даже чуть не опрокинулся назад и не покатился по эскалатору вниз. Ничего подобного я еще не испытывал. Это был клокочущей вулкан злобы, ненависти, ужаса, боли и предвкушения дикого наслаждения одновременно. Я не видел человека-источника мыслей, но уже знал, что это здоровенный мужик, и стоит он возле газетных автоматов на переходе с радиальной на кольцевую. Через несколько секунд эскалатор вынесет меня наверх и я пройду совсем рядом от этого человека. А еще узнал, что в голове у него полная каша. Больной, как говориться, от природы на всю голову, вчера и сегодня утром принял приличное количество горючего. Зеленый змий причудливым образом наложился на врожденное сумасшествие, и получился ужасный и дикий коктейль, раздирающий сейчас его мозг. А еще я узнал, что в правом кармане его пальто лежит граната РГД-5, у которой он как раз в этот момент большим пальцем вытащил предохранительную чеку и отпустил рычаг, удерживающий ударник. Дальше уже действовала чистая механика: ударник наколол капсюль, начал выгорать замедлитель. До взрыва оставалось четыре секунды.

В начале своей практики я часто использовал гипноз. Любил, наверное, эффектные трюки. Вот и сейчас, двигаясь на эскалаторе вверх, к гранате, которую психопат за секунду до взрыва решил бросить в толпу, я вспомнил, как говорил клиенту, выводя его из гипнотического транса: «Сейчас я буду считать до трех и как только скажу три – вы проснетесь бодрым, отдохнувшим и в прекрасном настроении». До взрыва оставалось четыре секунды, до броска – три.

Один.

Прикинув скорость эскалатора и будущую траекторию полета гранаты, я понял, что при любом раскладе я останусь живым, даже не поцарапаюсь. Я поднимался со стороны радиальной, а бросать психопат гранату собирался сверху вниз – на кольцевую. К тому же, в момент взрыва я только-только успею доехать до конца эскалатора. Значит, лично мне ничего не грозит – уже хорошо. Значить, у меня есть время что-то придумать, а придумав, что-то предпринять. Но что?

Например, такая идея: если я сейчас побегу вверх, то сделать что-то разумное все равно не успею. А вот подставить себя под взрыв мне времени вполне хватило бы. Мог бы попытаться вырвать гранату в последний момент из рук бомбометателя и, бухнувшись на пол, накрыть ее своим телом. Сто грамм тротила, возможно, даже не разорвали бы меня на части. И я, таким образом, наверняка спас бы кому-то жизнь. Но мне погибать почему-то не хотелось. Даже геройской смертью.

Два.

Что же делать? Орать во всю глотку? Это ничего не даст. Даже, возможно, еще и навредит. Причем, мне в первую очередь. Крикнувшим за пару секунд до взрыва человеком наверняка заинтересуются соответствующие органы. А мне с этими органами дела иметь совсем не хотелось.
Я сосредоточился на трансляции с эпицентра событий. Мыслеобразы были настолько ярки, что мне даже показалось, что я вижу окружающее не только своими, но и чужими – психопатовыми – глазами. Я закрыл свои – и точно – весьма четко увидел газетные автоматы. Вот взгляд повернулся в сторону кольцевой, заполненной народом, прошелся туда – сюда, как бы выбирая место, куда лучше послать смертоносный снаряд. К видеоряду внезапно добавился слух и даже обоняние. И если звуки мало отличались от воспринимаемых моими ушами, то нюхать чужим носом было в новинку. Запахи почему-то стали какими-то гадостными, как в привокзальном сортире. Мне захотелось заткнуть нос. Я пальцами левой руки сжал ноздри. Мерзкий запах значительно уменьшился. И только тут я понял, что в левой руке держу роман Кунца и, естественно, никак не смог бы зажать нос. Свой нос зажал психопат, высматривающий будущее место падения гранаты.

Три.

Это даже интересно! А что я могу еще сделать? Для чистоты эксперимента я широко раскрыл глаза и мысленно зажмурил те – чужие глаза. Изображение «Проспекта Мира» - кольцевой пропало. Лихо! От избытка эмоций я на мгновение потерял контакт с психом, чем тот немедленно воспользовался: открыл глаза и потащил гранату из кармана. Рука пошла вверх на взмах.

Как потом писали в газетах, по рассказам очевидцев, крупный мужчина, стоящий на переходе между станциями метро «Проспект Мира» кольцевая и радиальная возле газетных автоматов, поднял в правой руке что-то, что потом оказалось гранатой РГД-5, и явно хотел ее бросить, потому что сделал замах. Но, внезапно широко раскрыв рот, он, ломая зубы, с силой вогнал ее себе в глотку и прыгнул в угол за автоматы.
В результате взрыва мужчина лишился головы, а из окружающих серьезно никто не пострадал, всего двое раненых.

А зубы у меня с тех пор иногда побаливают. Неприятно, конечно, но вполне терпимо.