Собаки Фанских гор

Был короткий период в моем детстве, когда я считал, что между человеком с одной стороны и животными, растениями, минералами – с другой существует непреодолимая пропасть. Теперь я, наверное, впал в другую крайность: я думаю, что у высокоорганизованных млекопитающих, собак, например, простые, непосредственные чувства ничем не отличаются от наших.

Как-то я шел в кишлак Зимтут за продуктами. Возле Газзы – этот кишлак лежит в полукилометре от дороги – мне повстречалась красивая серая собака. Всякий, кто ходил по горным таджикским дорогам, знает неукротимую злобу местных среднеазиатских овчарок. Эта же была на редкость милой и добродушной. Всем своим видом она выражала симпатию ко мне. Я погладил ее и этим, видимо, завоевал ее сердце – здешние собаки ласку видят редко. Она побежала рядом. Вдруг нас догнала дюжина возбужденных псов. Я беспечно погладил еще раз собаку и тотчас пожалел об этом. Псы подступили ко мне с угрожающим рычанием. Я явно попал на собачью свадьбу. Они увидели во мне соперника. Я продолжал идти своей дорогой, иногда отгоняя их камнями. Они отступали, но затем преследовали меня с еще большим остервенением. Серая собака не отходила от меня ни на шаг. Время от времени она ластилась ко мне, и это приводило ее ухажеров в настоящее неистовство. Они уже наскакивали на меня со злобным лаем. Когда из-за пригорка с воинственным видом выскочила еще одна свора во главе с неправдоподобно большим, похожим на медведя, черным псом и присоединилась к ним, я понял, что положение по-настоящему серьезно. Общее напряжение возросло до предела и вот-вот должно было разрядиться. И тут случилось то, чего я больше всего опасался – один пес укусил меня. Это могло послужить для других сигналом к решительному нападению. Я не ускорил шаг (бежать в таких случаях нельзя), но приготовился к самому худшему. Может, никогда в жизни не был я так близок к гибели. Внезапно к рычанию и лаю за моей спиной прибавился отчаянный визг. Это псы начали, на мое счастье, выяснять отношения между собой. Часть накопленной против меня ненависти они выплеснули друг на друга.

Свора осталась далеко позади. Но не успел я облегченно вздохнуть, как она снова помчалась за нами. Скрепя сердце я попытался отогнать от себя собаку. На ее умильной морде появилось выражение недоумении, и она немного отстала. Мне даже показалось, что она посмотрела на меня с мягким укором.

Псы то настигали нас, то затевали новые разборки. Так мы и вошли в Зимтут. Впереди я, за мной серая собака, а сзади, как почетный эскорт, следовали гуськом псы. Впрочем, это стройное шествие тут же было нарушено: жители кишлака стали бросать в них камни, зимтутские псы вступили с ними в драку. Моя собака куда-то исчезла.

Обратный путь я проделал в одиночестве. Долго еще таджики из Газзы полушутя-полусерьезно упрекали меня в том, что я увел всех их псов, оставил кишлак на сутки без охраны.

Второй раз я встретил эту собаку через полгода. Я сидел с рабочими лесхоза на окраине Газзы. Мы ждали машину. Вдруг я заметил, как сверху быстро скатывается по дороге серый ком. Ком приблизился, и я узнал свою старую знакомую. Она неслась ко мне. Собака не прыгнула мне на грудь, не стала лизать  лицо – это не в обычае местных овчарок, – но ее радость от встречи была безграничной.

Подъехала машина. Мы залезли в кузов, она тронулась. Серая собака долго бежала за грузовиком. Потом отстала. Больше я ее не видел.