Дорога из Цветов Плоти. За Стеклянным Дождем 04

(АЛЕКСАНДРА)

Она направилась в ординаторскую, думая о том, что еще один тяжелый день позади. Хватило ей и одного мужчины с переломанной в десяти местах ногой, а также женщины, которая совершила неудачную попытку самоубийства, выпив стакан уксуса. Пострадавшая не умерла, но дыру в желудке проделала приличную.

«Куда же Валера запропастился?» – подумала Александра, вспомнив о своих дневных звонках на его мобильник, оставшихся без ответа.

Она уже переоделась, оставалось только подправить макияж и взять сумочку с курткой. Но по пути Александра остановилась у палаты Инги. Приоткрыв дверь, заглянула внутрь. Молодая женщина примерно ее возраста лежала с закрытыми глазами. Перевязанные бинтами руки Инги покоились на мерно вздымающейся и опускающейся в такт дыханию груди. Александра, стараясь не шуметь, вошла в палату и встала возле кровати.

– Ой, это вы, – прошептала Инга, открыв глаза. – Я вас и не узнала без формы.

– Извините, не хотела вас тревожить, – тихим голосом произнесла Александра, глядя на нее. – Просто подумала, как вы тут.

– Все нормально, можете за меня не беспокоиться.

Александра молча кивнула и собиралась уйти, чтобы не мешать выздоравливающей, но Инга после недолгой паузы добавила, глядя в потолок:

– Вы, Александра, добрая женщина, много хорошего людям делаете. Действительно на своем месте в жизни находитесь. Это ваше призвание – помогать.

– Спасибо, Инга. Ну, поправляйтесь скорее. Отдыхайте. Не буду мешать, – сказала Александра и, выйдя из палаты, тихонько прикрыла за собой дверь.

Инга поступила в реанимацию несколько дней назад в шоковом состоянии с сильными ожогами обеих рук. Какие-то отморозки взорвали баллон с газом в пустом вагоне метро, где кроме нее в тот момент никого не было. Но сейчас она уже поправлялась.

Александра вошла в ординаторскую, достала из сумочки сиреневую помаду и, встав перед зеркалом, принялась аккуратно подкрашивать тонкие губы. Легким движением  пальцев поправила  мелированные,  темно-светлые волосы, захваченные на затылке большой пластмассовой заколкой.

«Интересно,  насколько  я  красива в глазах мужчин?» – мысленно задалась вопросом Александра, разглядывая свое отражение.

В зеркале проплыла тень и она вздрогнула. В помещение вошел хирург Александр Плетнев.

– Ты меня напугал, Саш, – выдохнула Александра, оторвавшись от наведения макияжа.

– Какая ж ты, тезка, стала пугливая. Да, жизнь нелегкая пошла.

Она улыбнулась. Александру всегда забавляло, когда хирург называл ее тезкой.

– Я думала, что одна осталась…

– Да не… – протянул Плетнев, – я тоже вот задержался.

Она бросила помаду в сумку, которую затем повесила на плечо и взяла куртку.

– Тебя подвезти? – спросил хирург, копаясь в бумагах на столе.

– Нет, спасибо. Меня встретят, – вежливо улыбнулась в ответ Александра и направилась к двери.

Плетнев, обернувшись к ней, кивнул:

– До завтра.

– Пока.

* * *

Валерий ждал ее у входа в больницу с сигаретой, зажатой между губами.

– Не люблю эти места, – бросил он вместо приветствия, едва Александра ступила на крыльцо.

Она усмехнулась и взяла Валерия под руку. Александра уже тысячу раз слышала от него эти слова. Каждый раз, когда он встречал ее с работы. Поцеловав Александру в губы, Валерий спросил:

– Как дела у моей медсестрички?

– Нормально. Валер, где ты пропадал? Я тебе звонила весь день, – раздраженно выпалила она.

– Да? У меня звук выключен был. Я на…

– Конечно, на фиг ему это нужно, отвечать на мои звонки.

– Аль, не злись. Понимаешь, я был на похоронах… Диана, моя сестра… я тебе, кажется, говорил… – заикаясь, виноватым тоном произнес он.

– О, Господи, Валер! Прости меня! Какая же я дура! – проговорила Александра и прижалась к его плечу.

– Да ничего.

– Подожди, ты не говорил мне, что она умерла, – недоверчивым тоном сказала она, отстранившись от Валерия.

– Ну, я забыл, значит, – поморщился он, глядя себе под ноги.

– Забыл? Забыл сказать, что твоя сестра умерла? Это удивительно, – Александра посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

Валерий промолчал, и расстояние до дома они прошли в полной тишине, не проронив ни слова.