Последние герои

 Последние герои.            

Действующие лица

Саша Долбачёв - студент второкурсник, уклоняющийся от армии
Баба Клава – бабушка и лучший друг Саши 
Харитон Мастрояни - заслуженный лётчик, участник войн за освобождение Абхазии от Грузии и третьей Чеченской кампании. Много раз бывал сбит и контужен. После лечения закончил краткие медицинские курсы по специальности выявление ложных больных, уклонистов и дезертиров, кандидат медицинских наук

Моряки АПЛ «Алёша Попович»:
Кузьма Григорьевич Демьянский- командир атомной подводной лодки (АПЛ) «Алёша Попович»
Алекс Матросов – старшина
Зураб Махарадзе – второй матрос
(Все трое - голодные, худые, небритые, растительность на голове отсутствует.)   

Действие первое
Сцена первая

Москва 2020-й год. Больница. Отделение для больных с черепно-мозговыми травмами. Саша - в джинсах и майке. Лежит на койке и смотрит в потолок. В уши вставлены наушники мобильного видеотелефона. Звучит музыка Depeche Mode. «Never let me down again»

Саша: (напевает)
                Ай м тэйкинг э райд
                Уиз май бэст фрэнд...

 За дверью раздаётся негромкий стук. Саша снимает наушники.

Баба Клава: Ну, здравствуй, сына. Вот принесла.

В палату входит баба Клава, в руках её сумка, набитая продуктами. Баба Клава ещё не слишком стара. Она бесконечно любит своего внука и, в отличие от Сашиных родителей, понимает, что над головой его сгустились тучи.

Саша: А, эт ты. Я уж думал, врач припёрся.

Баба Клава: От прародителей тебе привет. Мать с отцом поругалися опять, с друг дружкой.

Саша: С друг дружкой опять не живут?

Баба Клава: (вздыхает)

Саша: Опять отец ушёл?

Баба Клава: (вздыхает) Так ить што? Насильно мил не станешь.

Саша: Сколько ж можно! А ещё родители! Я бы их прав лишил!

Баба Клава: Да какие у них права! Права, их заработать надо...(роется в сумке)  Ругались – ругались, думали, кто тебя навещать пойдёт. Вот, меня решили послать. Пирожков я напекла. Тебе при твоей болезни гастрономическое питание нужно, как младенцу молоко.

Саша: Ага. При какой моей болезни?

Баба Клава: А при твоей. (Подмигивает) Вон худющий – то какой. Ноги - вон тонющие-то какие из-под одеяла торчат. Бледнющий – то вон, прям белый клык. Ну, ты как себя чувствуешь?

Саша: Ничо. Лежу.

Баба Клава: (Шёпотом) Не слушают нас?

Саша: Нет. Тихо вроде.

Баба Клава: (Подмигивает) Оброс, волосы длиннющие, как прям русский лес.

Саша: Я ж из дому только вчера. Когда б я оброс?

Баба Клава: Я и говорю, за день-то оброс как! Врач-то не заметил подвох, не пронюхал, убийца – то в белом халате?

Саша: Не-а. Не просёк.

Баба Клава: Ох, лихой ты у меня, Шура. Я б ни в жизнь не смогла от армии в больнице скрываться. Ещё и с сотрясением мозгов. А поймают? Хитрюга ты у меня, как Штирлиц. Книжки сам прочитал, подготовился. Молодец!

За дверью слышны шаги.
 
Баба Клава: (шёпотом) Никак, идёт кто?

Саша: Тихо!

Баба Клава: Врач?

Входит доктор Мастрояни. Мастрояни - человек огромного роста. Он имеет особенность речи: употреблять универсальное ругательство «еврей» по адресу всех слабых, трусливых, нечестных, с его точки зрения, людей. К категории «евреев» он относит всех без исключения молодых уклонистов.
Халат на груди Мастрояни расстёгнут. Из- под расстёгнутого халата проглядывают густые чёрные волосы. Глаза доктора бегают, во всех движениях проглядывает крайняя нервозность, будто бы он не совсем психически здоров. На шее у него болтается стетоскоп, при помощи которого Мастрояни мастерски умеет открывать пиво. Из кармана халата выглядывает медицинский молоточек. Голова Мастрояни подёргивается от нервного тика.

Мастрояни: Здорово! (Протягивает руку для пожатия) Главный специалист министерства обороны по выявлению скрытых уклонистов Мастрояни Харитон Макарович.

Саша: (в сторону) Попал на главного. (Пожимает руку)

Баба Клава: (слегка приседает и пожимает руку) Мастрояни? Артистка такая раньше была, по имени Софья Лорен. А Мастрояни – друг при ней. Вы артисту не родственник?

Мастрояни: Как и все люди на земле с медицинской точки зрения, друг другу родственники. Вообще-то по профессии я военный лётчик. Потом комиссовали меня по ранению. Закончил медкурсы у нас при дивизии. В полку звали, дядя Харя. Позывной «Сокол». Ловлю всяких липовых евреев, которые от армии косят. (Показывает на Сашу пальцем, поворачивается к бабе Клаве) А вы кто?

Баба Клава: Клавдия Семёновна. Позывной «Баба Клава». Внук у меня с лестницы упал... А что он от армии скрывается – то всё выдумки. Гоаворю вам, упал. Вот как (крестится, в сторону) Не подведи, Матушка Заступница. Хоть враньё и грех, а только с таким главным артистом и соврать не грешно.

Мастрояни: Что?

Баба Клава: ... Упал, пришёл домой - ни жив, ни мёртв...

Мастрояни: А-а, молодец. Я думал, идти служить не желает. А то у страны проблема с кадрами: у нас тает, как весенний снег, осенний призыв. А виноват в этом, знаешь, кто?

Саша: Кто?

Мастрояни: Еврей в пальто. (Смеётся своей шутке).

Саша: Какой ещё еврей? Я упал с лестницы, у меня сотрясение мозга.

Мастрояни: Упал? Какой высоты лестница, помидоры-кабачки? Сколько этажей? Я сколько падал – и каждый раз на волосок от смерти. Подлечился – и в бой, на костылях, бывало, из госпиталей уходил. Мужик я или еврей? Падают в армии не с лестниц, а духом. Я один раз падал с десяти, видишь - всё на месте. (Дёргает головой)

Саша: С десяти метров?

Мастрояни: С десяти километров, уклонист! А ты про лестницу...

Саша: Я упал и ничего не помнил...

Мастрояни: И я ничего никогда не помнил. И не надо помнить! Ты ж в армию пойдёшь! Тот, кто в армии много помнит и разговаривает, дальше лейтенанта не дослуживается! Я шёл больше 900 на «Сушке» тридцать пятой, удар с  ходу. Хрясь, помидоры-кабачки -  ракета пошла. Шаррах!! Зацепили. Выбросился. Лечу – тишина (озирается кругом) И всё...

Саша: Как всё?

Мастрояни: Забыл всё. Потому что зацепили свои. Забыл начисто. Ничего. Забыл и – живой. А ты – сотрясе-е-ение. Ну, докладывай по форме, когда упал, с кем упал, сколько раз упал, где упал? Повреждена матчасть или нет?

Саша: Упал с лестницы в метро три дня назад.

Мастрояни: В метро народу тьма - как там упадёшь? Если упадёшь, тебя донесут. Я, даже если на ногах совсем не стою, в метро всегда до дома доеду. Пьяный сильно был?   

Саша: Нет, не пью.

Мастрояни: Везёт. Правильно, что не пьёшь, сейчас все пьют.

Саша: (чувствует, что говорит неубедительно) Пришёл домой, лёг в кровать. Думаю, где это я упал? А сам ничего не помню. Забыл начисто. И тошнит, и тошнит, и тошнит, и тошнит. Лёг в кровать. И ничего не помню.

Баба Клава: И тошнит его, и рвёт.

Мастрояни: Брехня, помидоры-кабачки!! (Наклоняется над Сашей) Встать, сми-и- ирна!

Саша вскакивает. Мастрояни берёт руками Сашину голову и крутит её вверх-вниз, будто бы пытается её открутить

Мастрояни: Дыхни!

Саша: У-х-х-х.

Мастрояни: (сдавливает руками сашину голову) Так болит?

Саша: А-а-а-а!

Мастрояни: А так? (С силой вдавливает Сашину голову в плечи)

Саша: Очень. А-а-а-а. Мама!

Баба Клава: Ребёнка не трожь! (бросается к Мастрояни)

Мастрояни: Сядь, не видишь, лечу. (обращается к Саше) Как себя теперь чувствуешь?

Саша: Получше. Вот тут слегка побаливает, мне кажется, всё ещё продолжаются первичные субтенториальные процессы.

Мастрояни: (в сторону) Как мне эти студенты надоели, одно и то же каждый день. (Громко) Ну, хватит мне сказки рассказывать. Тебе хоть сейчас – кросс бежать! В противогазе. (Смеётся) Ну, что за народ пошёл, ядрёный помидор! (Мечтательно) Ох, помидорчику бы сейчас. Ох! (Втягивает носом воздух)

Саша: (краснеет) У меня повреждена ретикулярная активирующая система между средними отделами варолиева моста и диэнцефальной областью. 

Мастрояни: Скажи, уклонист, ты патриот своей страны?

Саша: (неуверенно) Ну, патриот.

Мастрояни: (напевает) Дни и ночи у мартеновских печей не смыкала наша родина очей... Значит, ты, еврей, не хочешь в армию?

Саша: Нет. То есть, да.

Мастрояни: А почему? (Пауза) Не хочешь отвечать, не надо. (Поворачивается к бабе Клаве) Слушайте, вы водки не принесли с собой или спирту? Тут одному военному совсем плохо. Подлечить бы ему надо рану. (Дёргает головой)

Саша: Рана?

Мастрояни: Он тут. Один. Я лечащий врач. 

Баба Клава: Вам, людям военным, всё бы стрелять да бегать с автоматом взад- вперёд. А потом водку лакать.

Мастрояни: Лучше водку лакать, чем скрываться от службы. Ладно. Подойдём с другого края. (Смотрит на Сашу) Представь себе бутылку.

Баба Клава: Зачем ребёнку про бутылки?

Мастрояни: (не обращает внимание) У неё гладкие края, она зелёная и скользкая изнутри. Ты ползёшь по стенкам, вроде мухи. Видно хорошо, что творится снаружи. Но из бутылки не вырвешься. Бутылка уже попала мне в руки. Я положил бутылку себе в карман. Хорошо-о-о. И тебя из неё больше не выпущу. (Хлопает себя по карману. Смотрит на руки, руки трясутся) Эх, выпить бы!

Саша: С бутылками, кажется, понятно. Попался я.

Мастрояни: Диагноз мой такой – здоров ваш еврейчик. Голову я ему поставил, каска держаться будет. Может призываться. Даже и не волнуйтесь за него, отслужит, пользу принесёт, и может катиться на все четыре!

Саша: (злится) Какое «здоров»? Врач вы, или не врач? Я ж ничего не помню! Я вам подробно по милисекундам расскажу, как упал с лестницы. А дальше провал!! Мне эта армия - вот тут. (Проводит рукой по шее) Зачем мне туда? Я учусь на факультете журналистики.

Мастрояни: (Достаёт молоточек и водит у Саши перед глазами, говорит слегка нараспев) Слуша-а-й и запомина-а-й, студент. Стра-н-а начина-а-ет выкарабкиваться из кризиса, я теперь ка-а-к никогда-а верю в наши во-о-ружённые силы. Армия стоит на страже наших гра-а-ниц. Запомнил? Смотри мне в глаза! (Водит перед глазами Саши молотком.) Зрачки в норме. Тьфу на вас, помидоры- кабачки. Железа тебе не хватает. Ерунда.  В армии железа навалом.

Мастрояни убирает молоточек, вдруг резко бьёт Сашу кулаком в живот. Саша сгибается пополам

Баба Клава: Ребёнка убил!! Изверг! (Бросается к Мастрояни).

Мастрояни: Сидеть! (Достаёт из кармана обрывок бумаги, записывает) Реакции для армии вполне адекватные, глаза ясные. Как капля тормозной жидкости. Зрачки-кабачки. Это надо записать (Записывает) Анализ мочи хочешь мне сдать?

Саша: (хрипит) Не-ет.

Мастрояни: Я тебя сразу просёк, уклонист, недоделанный. Про таких, как ты все газеты пишут. (Напевает) Тё-ё-мные си-и-лы нас зло-о-бно гнетут. (Поворачивается к бабе Клаве) Отличный призывник, хотя и еврей немного. Время пройдёт, вы его и не узнаете. Приедет на побывку, здоровый, как бык. Вон, на меня посмотри! Армия каждому поможет встать на ноги. Помоги армии, армия выбьет из тебя гражданскую дурь.

Саша: Не-е-т, в армию я не пойду, я с лестницы упал, у меня повреждение ретикулярной активирующей системы. Не-е-т.

Мастрояни: Падла ты. Не ври, не падал. Повтори!

Саша: Падла я! То есть, падал я!

Мастрояни: Вот, к примеру, есть такая скрипка. Называется скрипка Страдивари. А Калаш – солдатская скрипка. Это такой Страдивари сейчас. Ты видел чеченца без оружия? Никто их без оружия не видел. Потому что они мужики. За собой следят и от армии не бегают, как ваш брат, еврей.

Саша: (в сторону) Блин, вот же, пристал, как глист. (Громко) На передовую меня не тянет.

Мастрояни: У нас говорили про таких, как ты, дерьмо на палке. Вот как у нас про тебя говорили. Если дерьмо, то в армию таких не берём! Зачем армии евреи?

Саша: (с надеждой в голосе) Правда?

Баба Клава: (стараясь говорить убедительно) Он с детства не шибко смелый. Всё за мамкину юбку...

Мастрояни: Ну, и хорошо. Дерьмо мы не в армию берём, - а на флот! Военная подготовка во флоте закаляет и делает даже из полного дерьма человека! Получится, закалённый человек. Закаляйся, как сталь. 

Саша: (упавшим голосом) Я и сам по себе закалённый.

Мастрояни: Ты не закалённый, а недоделанный, тьфу и растереть, таракан! Ты видал, чтоб моряк боялся? То-то, что не видал. Потому что пришёл евреем, а ушёл нормальный. (Задумывается) Я даже больше скажу, я когда думаю, сразу всю армию насквозь понимаю. Вся армия – это сплошные трусы, помидоры-кабачки, которых командиры заставили не бояться.

Баба Клава: Мы – люди мирные. Сидим, цельный день телевизор смотрим. И вам того желаем. Шёл бы ты домой, а от нас отстал.

Мастрояни: У меня жизнь страшней любого телевизора. Зачем мне телевизор? Руки почему трясутся? (Вытягивает руки, смотрит) Помню, шёл над Сухуми. Давил духов, как тараканов. Ух, боялись они «Сокола». Ракета саданула мне в правый воздухозаборник. (Показывает рукой себе под ребро) Движок хрякнул. Что с соседним? А?

Саша: С соседним, чем?

Мастрояни: С соседним движком, помидоры-кабачки. Проверяю - помпаж. Всё. Высота – три. Считай, ты покойник. В нормальных условиях. У нас же ненормально всегда. Вижу - впереди земля. Земля, земля, я - сокол. Сокол, как слышишь? Давай вылетай, сокол! Понял? (Кричит) Земля! 

Баба Клава: Батюшки светы! Контуженый! (Всплескивает руками)   

Мастрояни: Я – лётчик истребитель. Я не контуженый. Ладно. Ползу сперва по песку, жара, кругом духи, выполз в горы. Надо ползти. Присягу дал - и ползи. Ползу...

Баба Клава: (в сторону) Допился. Духи. (Громко) Долго ты ползал, змей Горыныч?

Мастрояни: Пока не нашли!

Баба Клава: Что ж ты по земле ползаешь, помидор ты зелёный, колючки на рубаху собираешь? Сидел бы дома, телевизор смотрел. «Последний герой» - передача. Там тоже такие, вроде тебя, понарошку. По грязи ползают за деньги.

Мастрояни: То-то, что понарошку и за деньги. Жизнь не проживёшь понарошку.  В горах, там же основные враги всегда сидят. Эти враги, не поймаешь их. Вы ж ничего не знаете. (Машет руками, словно пытается кого-то схватить) Вот, водку теперь пью. Лекарство моё. И от неё же лечусь. Взорвёт меня напряжение изнутри. Так вот, я вроде доктор, вроде халат мне выдали белый, да? А закрою глаза. Вижу. Наши на вертушках идут и... вот такими огурцами... Садят и садят по ним, помидоры-кабачки.

Баба Клава: Кто это, огурцы–то садит? Огород, что ль у вас свой? 

Мастрояни: С гражданскими всегда умора. Какой огород? Ты крупнокалиберный пулемёт на вертушке видала? А патроны к нему? Вот, это и есть огурцы. Я думал, гражданские хоть чего-то смыслят. А вижу, вы и в огурцах - полные дундуки! (Мастрояни роется в карманах, трясётся) Слушай, Клавдия, сходи, принеси водки. Выпить охота, сил нет. Как вернёшься, я тебе сразу и заплачу. Спросишь доктора Мастрояни, первый кабинет.

Баба Клава: Видала б тебя твоя жена.

Мастрояни: Жены не имею по причине частых служебных командировок.

Баба Клава: Знаем мы эти командировки. К ларьку за угол и назад. Ладно, схожу. Шурка моего, слышь, Мастрояни, не обижай.

Мастрояни: Ясен помидор.

Баба Клава уходит

Мастрояни: Ладно, выздоравливай, козлик. Завтра за тобой зайдут. Журналисты и в армии нужны. (Переходит на полушёпот) Когда всё это совсем  и окончательно развалится. (Делает неопределённый жест) То меньше всех пострадают ракетчики и подводники. Я тебе только добра желаю. Всем в мире не поможешь,  а себя, может, спасёшь.

Саша: Почему?

Мастрояни: Потому что шахты забетонированы. А подводные лодки, гниют, чёрт знает где. 

Саша:  Когда меня заберут?

Мастрояни: (Напевает) Скоро, очень скоро. Скоро очень скоро мы построим город... (Насвистывает) Ты поступаешь в армию, тебя поставят на довольствие. Обзаведёшься боевыми друзьями. Такие бывают прикольные, я как вспомню нашу частя... Мама родная... Учебка, там ещё жить можно. Потом часть. Там деды, уголовка... Короче, от тебя всё зависит. Как себя поставишь, так и будет. Если кто полезет, бей его табуреткой по голове. Это из личного опыта... Да, помню... А ладно... (Машет руками, словно пытается взлететь). Ночью - лучше не спи. Ночью, бывает, приходят... А ты не спи!   

Мастрояни пожимает Саше руку и выходит за дверь. Разговаривает за дверью.

Мастрояни: (достаёт телефон, набирает номер) Алё. Никанор Иванович, Мастрояни беспокоит. Да, да, Мастрояни. Можешь завтра приезжать и забирать. (Пауза, Мастрояни смеётся) Да, как и договаривались, по таксе. Пятьдесят долларов. Жду. (Кладёт телефон себе в карман) Ну, вот, бабка поскорее пришла бы. А то горло пересохло, я за себя уже не отвечаю, а мне весь день больных принимать.
(Уходит)   
 
Действие второе
Сцена первая

Внутреннее помещение атомной подводной лодки. Лодка стоит у причала на базе, которая расположена в городе с романтическим названием из прежней жизни. Это город Советская Гавань.
В узком отсеке, похожем на сжатый в два раза купейный вагон, сидят три человека и играют в дурака. В помещении накурено. На полу разбросаны окурки. Двое сидящих - в чёрных робах. На одном из играющих надет капитанский китель и тренировочные штаны с пузырями на коленях. Это капитан Демьянский. Демьянский не пользуется уважением команды, поскольку давно позабыл, как устроена подводная лодка, потерял навыки командования, проиграл в карты и распродал большую часть корабельного имущества. Основная задача капитана - прокормиться. Эту же задачу самостоятельно решает экипаж.

Демьянский: Ох, держите меня, девки. Раздели вконец! Голая я! (Швыряет карты на стол)

Матросов: Что, Кузьма, проиграл уже шмотки свои последние? Китель гони.

Демьянский: Не отдам.

Матросов: А что ты мне отдашь? Свой торпедный аппарат? (Шутка явно произнесена не в первый раз. Тем не менее, все радостно смеются)

Демьянский: Как грится, ёж ты моё. (Кидает китель на стол)

Матросов берёт в руки аккордеон, тихо наигрывает мелодии из «Семнадцати мгновений весны». Демьянский включает радио. На всю комнату гремит «Ю ар ин зе арми нау»

Голос диктора: Уважаемые радиослушатели радиостанции «Маяк» на Дальнем Востоке! Опросы наших корреспондентов показывают, что особую любовь и популярность в народе снискала себе русская народная песня «Ю ар ин зе арми нау». Что за прекрасная песня! Она стала поистине народной. Её мелодия так и льётся из души солдата- защитника Отечества, стоящего на посту у границы России! И песня была с недавних пор рекомендована министром обороны для работы с молодёжью.
А теперь, после завершения концерта по заявкам военнослужащих, мы переходим на вещание на китайском языке.

Демьянский прикручивает радио.Матросов ставит в угол аккордеон.

Матросов: Что мне с тобой делать, Кузьма? На счётчик тебя поставить?

Демьянский: (Чешет голову двумя руками) Ёлочки ж вы мои, палочки!

Махарадзе: Слушай, пусть он себе ракетку теннсную в зад вставит и ползает три раза под столом? И кричит: «Я – баллистичная ракета».    

Матросов: Нет. Баллистическую ракету в прошлый раз делали. Пусть придумает сам. Я уже заколебался выдумывать.

Демьянский: (Встаёт. Пытается одёрнуть китель. Машет рукой) Так. Капитан я ваш или нет? Как грится, встать, когда старший по званию входит! Привести себя в должный вид! Картишки от начальства спрятать! Сигары советско-гаванские убрать!

Махарадзе и Матросов нехотя встают, убирают карты, собирают в банку самокрутки.


Демьянский: К нам вчера прислали нового члена экипажа. Теперь нас четверо. Пока некомплектик, но обещают дослать остальных к 2025- му году. Зовут новенького Долбачёв.

Матросов: Долбачёв? Понятно. Откосить, видать, не сумел. И где этот идиот?

Демьянский: Отставить! Не идиот, а Долбачёв! Студентик. Он пока охраняет радиорубку, чтоб её не спёрли. Я сейчас пойду, наказание себе придумаю за пригрыш в карты, заодно вахты проверю.

Махарадзе: Самим жрать нечего. А тут ещё один, студент!

Матросов:  Малокровный какой-нибудь? 

Демьянский: Ну и что, что малокровный? Тебе Илья Муромец нужен? Чтоб жрал за троих? Как грится, на таких малокровных всегда и держались. Кутузов вон одноглазый, а стал то ли маршалом, то ли фельдмаршалом. Суворов, вообще, как грится, хромой доходяга. Потёмкину тоже глаз выбили...

Матросов:  Хорошо. Иди уже.

Демьянский: Кто тут командир? Я сам способен решить, когда и куда идти. Всем сидеть, вольно! Вот теперь, пожалуйста, разговаривай разговорчики. А я себе пойду. (Уходит, закрывает дверь, встаёт и слушает под дверью)

Матросов: Вали от двери!

Демьянский: (кричит из-за двери) Сам вали!

Махарадзе: (показывает пальцем на дверь) Опять под дверью сидит.

Демьянский: (кричит из-за двери) Отставить разговорчики! Я всё слышу!

Махарадзе: Было б у нас главное орудие, он бы его давно проиграл. У нас один грузин продавал на рынке пушку...

Матросов: (Примеряет китель) Ты лучше думай, что будем жрать сегодня?

(Пауза)

Махарадзе: Может, Кузьма запас имеет в тумбочка? Пусть отдаст. Он же проигрался совсем.

Матросов: Так он тебе и отдаст.

(Пауза)

Махарадзе: Алекс, давай ночью сами возьмём? У нас один грузин украл в Сберкасса тумбочка. А там золото было и денги. Много. Такая гора.   

Матросов: Сколько ваш лари к доллару? (Берёт в руки аккордеон, наигрывает) Грусть моя, хоть ненадолго...

Махарадзе: Как это? Сколько дашь - столько и стоит. 

Матросов: Подумаем.

Входит Демьянский.

Демьянский: Какого лешего, украдём? Я те украду. Я, думаешь, не слышу? Капитан всё слышит, на то у капитана не уши, а сонары. (Держит ладони за ушами, будто бы прислушиваясь) Так, короче, Алекс. Долбачёва этого, Алекс, считай я тебе в картишки проиграл. Будет у тебя помощник.

Матросов:  На фига он мне?

Демьянский: Не на фига. Раньше денщики были в старой армии. А в ещё более старые времена- рабы. Вот, будет тебе денщик...Ну, вроде раба... Позовите Долбачёва.

Махарадзе и Матросов: (хором) Дол - ба - чёв!! И – ди сю - да!   

(Пауза)

Входит Долбачёв. На нём  военная форма солдата - подводника. Форма сшита красиво, даже элегантно. Это форма нового образца.   

Махарадзе: Вах, красивый пиджак какой. Сколько такой красивый стоит?

Демьянский: (Ходит взад- вперёд, ставит Матросова, Махарадзе и Долбачёва по росту) Долбачёв, встать в строй! Равняйсь, смирно! Вот так. Экипаж, слушай мою команду. К нам на борт поступило боевое пополнение в количестве одной единицы. Познакомимся. Я являюсь капитаном данного судна Кузьмой Григорьевичем Демьянским. Алекс Матросов – старшина, (поворачивается к Матросову) Алекс отдай китель, по хорошему говорю! Зураб Махарадзе - второй матрос. Как грится, экипаж. Всем сесть, начинаю политинформацию.

Все садятся на койки, Демьянский ходит взад- вперёд.

Демьянский: Во – первых, Долбачёв, слушай сюда. Форму снимешь. Её продать можно и на продукты у китайцев на рынке сменять.

Саша: На каком рынке?

Демьянский: На центральном, советско-гаванском.

Саша: А я в чём останусь?

Демьянский: Получишь ватник. Хороший, тёплый, только его надо найти. Поищи по отсекам. Там у этого ватника даже карман есть. Один. Короче, что найдёшь, твоё.

Саша: Не-ет. Я не согласен. Я буду жаловаться!

Демьянский: Тут армия или что? Жаловаться! Снять с него форму!

Махарадзе: Снимай, придурок, или с тебя снять?

Махарадзе и Матросов вытряхивают Сашу из формы. Саша сидит в трусах и майке, как и капитан.

Демьянский: Продолжаем политинформацию. Вот, как грится, и познакомились. Мы - это атомный ракетоносец «Алёша Попович». Стоим у пирса уже, как грится, тридцать лет и три года. Готовимся к утилизации в Бухте Советская Гавань. Что такое город Советская Гавань?

Махарадзе: Это советско-гаванский рынок!

Демьянский: Правильно! Прошлый год мы завершили без единой заправки топливом и едой. Я разумею, командование ставит эксперимент, сколько атомный флот может продержаться и охранять границы. Мы пока держимся и в помощи не нуждаемся. Мы продержались. Теперь наступили новые времена. Я вам сегодня ещё расскажу, что нас ждёт. Вот... Алекс отдай китель, по хорошему прошу.

Матросов: Давай, не томи, что случилось?

Демьянский: (приглаживает себя по воображаемому кителю) Продолжаем политинформацию. Сегодня мной получено две шифрограммы из штаба. Согласно первой наша лодка снова переименована!

Махарадзе: Наша корыто?

Матросов: Мы же лодка «отстоя». Больше тридцати лет готовимся к утилизации. Это уже и не корыто даже!

Демьянский: Отставить! Слушай мою команду! Ракетоносец, как грится, ещё атомный ракетоносец. (Достаёт шифровку из кармана) Вернее, и не лодка, а теперь мы называемся «субмарина». 

Махарадзе: Суп «Марина». Эх, щас бы супа! У нас в Грузии суп варили...

Демьянский: Отставить суп! Мы раньше назывались, как грится, А-ПЭ-ЭЛ «Алёша Попович». Теперь не «Алёша». Название в духе новых веяний и всеобщих переименований будет название английское. (Читает с трудом) «Зэ спирит оф Вор». С названием есть вопросы?

Матросов: (берёт аккордеон, наигрывает) Спиритов вор. Так и правильно. Вор ты и есть, Кузьма!

Саша: Уржаться.

Махарадзе: Зачем длинная имя? Я не запомню! Как ты сказал? Ужраться?

Демьянский: Отставить, ужраться! Слушай приказ, «Зэ спирит ов Вор»! Командование оказало нам, так сказать, честь, присвоило звание, как грится, гвардейцев.

Матросов: Это уже хуже. Гвардейские звания и ордена дают посмертно. Эх, погибать, так с музыкой. (Наигрывает весёлые частушки, резко обрывает)

Демьянский: А вот и нет, старшина Матросов! Официально нам дали гвардейцев за последнюю зимовку в трудных условиях без одной- одинёшенькой заправки топливом и едой в течение года.

Махарадзе: Какая имя, ты сказал? Кто- нибудь знает английская язык?

Саша: Мы в школе такие слова проходили, только я забыл. Эх, дурак, я был! (Бьёт себя по лбу) Дурак! Дурак!

Демьянский: Молодец, студент! Армия - школа жизни, она всему научит!

Матросов: Тебе помочь, студент? Два кулака хорошо, а четыре лучше!

Демьянский: Отставить помощь!.. Название придумано в штабе в целях дальнейшего устрашения блока НАТО. Оказалось, слово «Алёша Попович» НАТО даже прочитать не умели! Поэтому нас, как грится, не опасались. Новое название пишется английскими буквочками, я их вам покажу. «Зэ» и «Вор» с заглавной.

Махарадзе: Я тоже так думаю, лучше английская имя. У нас один грузин продавал майки. Написал по-грузински и по- английски «ЮСА» на белых майках. Так английские буквы лучше взяли. И нас пускай читают-уважают!

Демьянский: Поняли, наконец? Равняйсь! «Зэ спирит ов Вор», слушай мою команду! Получена вторая радиограмма. Мы должны выйти в заданный квадрат учений и показать наш гвардейский, как грится, флаг, а потом произвести боевые стрельбы по Камчатке.

Матросов: Ну, я ж говорил. Хорошо ещё Камчатка большая. А флаг где?

Махарадзе: Флаг – у Кузьма в тумбочке.

Демьянский: Отставить разговорчики! Впервые за тридцать лет выходим в море. Я и сам труханул, когда прочёл. Так. Стратегические манёвры, ёлки- палки. (Достаёт бумажку) Международные учения ядерной триады. Синие против зелёных. Мы, как всегда, зелёные. Называются учения «Вор энд Пис». Если вопросов нет, Долбачёв переведи название учений на нормальный язык.

(Пауза)

Саша: «Энд» значит «и». Остальное не понял.

Матросов: Ну, я ж говорю, вор.

Демьянский: Вопросов нет.

Матросов: Вор – это мы. Вор, я понял. Вор, и кто ещё?

Демьянский: И Пис.

Махарадзе: Кто такая пыс?

Демьянский: Пис – этот... как грится, условный противник. Мы на них, как грится, со второго этажа ...ли. Понимать надо. Согласно легенде учений на нас нападает блок НАТО, то есть, синие. Синие прознали, что от алкоголизма вымерла большая часть зелёных, то есть, нас.

Саша: Как, вымерла?

Демьянский: Отставить! Это же легенда учений! Не по-настоящему. Вот тут они пишут. (Читает по слогам шифровку) Огромное жизненное пространство на востоке наконец-то освободилось для планов синих. Синие решаются вступить на территорию зелёных с миссией мира. 
Саша: (потрясённо) Большая часть вымерла?

Демьянский: Спокойно, студент! Так сказано в шифровке. Легенда такая. Ле-ген-да! Полный, как грится, крах. Задача синих врагов – расчленить нашу страну. Ситуация, как грится, идёт по югославской модели. (Смотрит на произведенный его словами эффект)

Саша: Окей.

Демьянский: Не совсем, как грится, окей, а полный, как грится… Сперва, по учениям, отваливается Калининград. Вот я карты принёс. Вот мы, вот – бывшая Югославия. (Разворачивает карты) Модель учений такая. Калининград – русская Хорватия, там все жители, будто бы русский язык позабыли, разговаривают по-польски. Татарстан- это Босния, приняли мусульманство, а нас, своих зелёных собратьев, не признают. Москва и Питер- это Сербия, Кавказ – это Македония. Чечня- Косово. Начинается с Калининграда, потом- все по цепочке... 

Матросов: (смотрит на карту) Ну ка, ну ка. (Засовывает руку по-наполеоновски за отворот кителя)  А Словения где?

(Пауза)

Саша: Может, Словения за нас?

Матросов: Они что, совсем рехнулись?

Саша: Ну, за зелёных?

Демьянский: Про Словению тут ни слова. Словения, видать, отвалилась уже давно.

Махарадзе: Славению они потеряли! Плевать хотела на вас Славения! (Смеётся)

Саша: А китайцы захватывают Дальний Восток?

Демьянский: Мы его удерживаем. Само собой.

Махарадзе: Восток китаец уже давно захватил. Что ты удерживаешь, Кузьма?

(Пауза)

Саша: Окей.

Демьянский: Какой «окей»? Это полный, как грится, абзац!

Саша: В смысле, мы что делаем?

Демьянский: Зелёные подводники внезапным, как грится, ударом по собственной территории спасают страну от полного и окончательного развала. Восстанавливают единство. Пис наседает. Вор, как грится, держится из последних сил. Мы долбим всех направо и налево, переходим в контрнаступление и разбиваем синих, как грится, от Тихого до Атлантического.

Саша: Окей.

Матросов и Махарадзе поворачиваются к двери.

Матросов: (вполголоса) Чем он глубину собрался мерить? Верёвкой с грузиком? У нас вся гидроакустика не работает.

Махарадзе: Я думал, мы вроде, как крейсер «Аврора», стоять будем. Долго-долго, пока она сама не утонет. Мы с Кузьмой потонем, точно потонем. А Кузьма совсем дурной, а я совсем молодой. Зачем я раньше не сбежал к армянам? Они уже давно у синих. (Плачет)   

Матросов: Как мы вообще столько лет с таким флотом продержались? Целая страна, как одна дырявая лодка. До чего же враги бывают ленивые! 

Демьянский: Отставить разговорчики! Я всё слышу! (Громко) Если на манёвры пошли, значит либо все вместе выплывем, либо все ко дну пойдём. «Зэ спирит ов Вор», слушай мою команду! Когда от пирса отойдём, сразу на глубокое место поплывём! Из бухты я сам выведу, а там уже поглубже. Я там якорёк и брошу. И не надо далеко плавать. Алекс, удочки взять не забудь! Зураб, рыбу станешь ловить, и чтоб на учениях поменьше жрать!

Махарадзе: Есть!

Демьянский: Не есть, не пить! И не жрать!

Матросов: Зураб, гони за удочками.

Махарадзе: (лениво) Сейчас, уже пагнал. Кто теперь младший матрос? Махарадзе теперь средний матрос. Долбачёв, пойдёшь на берег, удочки найдёшь, червей накопай! Вазьмёшь там ведро и клади червя в ведро!

Саша: Окей!

Матросов: Долбачёв, выйдешь на берег... Далеко от лодки не отходи. Тут китайцы кругом. Языка ты местного не знаешь, потеряешься. Или в рабство они угнать могут на свои китайские заводы.

Саша: Вот так, в трусах идти?

Демьянский: Как хочешь. Чего нам, русским морякам, китайцев стесняться? Пусть китайцы нас стесняются. Мы по своей земле гуляем, в чём хотим. Захотим, в пляжных тапках пойдём, захотим, в чём мать родила выйдем. Захотим, как грится, дома сидеть станем...

Матросов: Завёлся. Долбачёв, выйдешь, увидишь вёдра. Это наше «ЖРО». На ведре так прямо и написано, АПЛ «Алёша Попович». «ЖРО». ЖРО, смотри, не пей... А то ума у некоторых хватит. (Кивает на Махарадзе). ЖРО - это жидкие радиоактивные отходы.

Махарадзе: Один грузин попробовал ЖРО, неделю грузина поносом несло. Шутка. Га-а-а (Смеётся)

Матросов: ЖРО на огород сольёшь...

Демьянский: У нас на огороде картошка от радиоактивных удобрений родится, первый сорт, размером с арбуз. Как грится, ноу –хау.

Матросов: Сольёшь на землю аккуратненько, и копай червяков. Они тут тоже большие в земле, вроде гадючек.

Махарадзе: Ох, жрать охота!

Демьянский: (громко) Врёшь, нас за так не возьмёшь. НАТО, Ната, Натаха, девка гулящая. Жива ещё наша лодка и под тебя, гулящая девка, не легла, а вывернулась!. Тридцать лет простоять - шутка ли? Продержались. Сколько раз твердил враг, не сдюжим, а мы, как грится, сдюжили, сколько над нашими людьми всего пронеслось, а мы, как грится, не согнулись. Сколько китаёзы- рэкетиры с нас денег за огород и стоянку лупят, чтоб, им провалиться, а мы им не платим...

Матросов: Завёл волынку. Ты скажи, это нормально, что мы без еды и жилья служим? Я вот, контрактник. Деньги, которые у меня бандиты не отняли, не трачу, на квартиру коплю. Ни жратвы, ни жилья. (Наигрывает на аккордеоне)

Демьянский: Тебе предлагали квартиру в палатке, с печкой. В бытовке предлагали, в подсобке предлагали. Все, как положено, жилищные условия. Сам отказался, потому что, как грится, дурак... А если тебе квартиру дать, ты её, если не пропьёшь, сразу её у тебя бандиты заберут. Потому что для контрактника после пьянства зависть и ненависть сослуживцев, а также и окружающих гражданских лиц - вторая, как грится, беда.

Матросов: Бардак надоел! Эх, война бы сейчас!

Махарадзе и Матросов выходят. Саша остаётся. Демьянский достаёт из штанов иконку, встаёт на колени.

Демьянский: (читает молитву) Владыко Господи Иисусе Христе, Боже наш, вместе со святыми Своими учениками и апостолами плававший, бурный ветер утишивший и повелением Своим волны на море успокоивший! Сам, Господи, и нам сопутствуй в плавании, всякий бурный ветер утиши и будь Помощником и Заступником, ибо Ты Бог Благий и любящий человеков и Тебе славословие приносим, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь. (Убирает иконку в карман, кричит) Экипаж! Через пять минут к выходу в море приготовиться и сразу тогда концы отдать!

Матросов и Махарадзе: (кричат в ответ) Есть, концы отдать!          

Демьянский: (Саше) Да, пока, как грится, не забыл. Долбачёв, у меня к тебе приказ. Ты поступаешь в распоряжение старшины Алекса Матросова.

Саша: Окей.

Демьянский: То-то. Не окей, а так точно. С нами поумнеешь. С нами и не такие умнели. Вон на Махарадзе посмотри. Знаешь, его как сюда привели? В наручниках после абхазской войны! Ты, парень смышлёный. Слушай только Алекса, делай там, ну чего он скажет. Даже меня можешь, как грится, послать.

Саша: Окей.

Демьянский: Так точно, а не окей. Для начала... почисть ему ботинки. Щёточку найдёшь.

Саша: Так точно! 

Звучат робкие нотки военного марша, их сменяет похоронная музыка.

Действие второе
Сцена вторая

Открытое море вблизи берегов. Подводную лодку качает на волнах. Пол лодки покрыт водой. Экипаж столпился в командной рубке.

Демьянский: Интересно, вода из первого контура просочилась или морская? (Пробует воду пальцем) Вроде солёненькая. (Сплевывает) Значит, морская. Долбачёв, возьми ведро с червями и воду туда собери. Только гляди - аккуратно. Если вода из реактора, то она несолёная и немножко радиацией фонит. По технике безопасности её лучше не глотать. (В сторону) Вот говорят, радиация, радиация. Без вкуса и запаха. А я за эти годы её прекрасно на вкус отличаю. И даже на язык, когда альфа частицу кисленькую  беру, то от заряженного электрона она, эта альфа, как небо от земли...

Саша: Окей!  Пошёл за ведром.

Долбачёв берёт ведро с надписью » ЖРО» и собирает в него тряпкой воду.

Демьянский: Ну, вот и славненько. Где-то я инструкцию видал, как на цель навести ракету нашу. Алекс, ты инструкции не видел?


Матросов: Нет!

Махарадзе: (кричит) В тумбочке посмотри!

Демьянский: Тебя забыли спросить, Зураб. Запустить бы нам ракетку нашу, «Булаву» нашу, нашу «Синеву». Только б ты взлетела, «Булавочка», ты родимая. Только б цель ты поразила, «Синева» ты моя. Хрен с ней, с инструкцией. Экипаж, товьсь! 

Саша бросает ведро, Саша и Махарадзе встают по стойке смирно. Матросов рассматривает кнопки на командном пульте.

Матросов: Махарадзе! Мать твою! Поди сюда!

Махарадзе: Есть!   

Матросов: Рванёт эта дребедень, костей не соберёшь! Лишь бы подальше ракету унесло! (Громко) Ну и чего теперь?

Махарадзе: Есть! 

Матросов: У тебя одно на уме. Только бы жрать и пить. Пусть Долбачёв стреляет! Матрос Долбачёв, к пульту, бегом! Кузьма, приказывай!

Демьянский: Мы не напрасно помрём, сынки. За Родину нашу зелёную жизни отдадим, защищая её, как грится, от синего супостата. Ни пяди родной, зелёной советско – гаванской земли им не уступим!

Махарадзе: Кузьма утопит нас. (Плачет)

Матросов: (одёргивает китель, закладыват руку за отворот) Ну, ты сказанул, Кузьма. Тёплые слова нашёл. Не реви, Зураб! Матрос Долбачёв! Товьсь!

Саша: Я в первый раз!

Демьянский: Все, как грится, когда-то в первый раз. Авось, не в последний.

Саша: Делать- то чего, Кузьма Григорьич?

Демьянский: Мысли. Или так, или, как грится, вот эдак. Сосредоточься, сынок. Подумай. И обязательно придёшь к какой-нибудь идее. Или заключению. Или к исключению из правил. Все мы тут в первый раз. (Чешет голову двумя руками) Ёлочки –палочки ж вы мои! (Истерично кричит) Ох, держите меня, девки! Ё-моё. (Тихо матерится)

Матросов: Когда- то ж надо начинать! Вон пульт. Пойди, Долбачёв, разберись! Не разберёшься - считай, ты убит.

Демьянский: На цель навести ракету не может. А ещё, как грится, студент! Журналист ты или нет?

Саша: (щёлкает выключателями) Так. «Вкл.- выкл.» Это радио. «Вкл.- выкл». Это свет. А это только «Вкл», а выкла нету. Окей, товьсь!

Демьянский: (Подходит, обнимает Сашу) Разобрался! Ну, с Богом, сынок! У меня, старика тоже сын, как ты был. (Смахивает слезу) За Родину, как грится, жизнь пожертвовал. Забили в учебке. Смотри, Долбачёв, не промахнись! Алекс, клапана балластных цистерн крути! Заполнять цистерны забортной водой! Авось, так из под водной толщи попадём... Велика, как грится, Камчатка, а попасть в неё почти невозможно! 

Махарадзе: На Камчатку попасть не трудно, у нас один грузин туда попал. Тоже, как меня, в наручныках привезли... Сдался он возле Гори...

Матросов: Замолчи, Зураб! Какие клапана, Кузьма? Где ты тут видал клапана? Их свинтили пять лет назад.

Демьянский: Тебе, Алекс, виднее. У тебя глаза вон молодые. А я без очков не то, что клапана, я без очков родную мать не узнаю, я без этих очков, как без рук, как без ног...

Матросов: Опять волынку завёл.

Саша: Как стрелять?

Матросов: Так и стреляй, без клапанов!

Демьянский: (Достаёт иконку Николая Чудотворца, покровителя России и моряков) Святитель отче Николай, моли Бога о нас... Сынки, перед атакой простимся! Не поминайте лихом Кузьму Демьянского.

Матросов: Лучше рот себе тряпкой заткни!

Демьянский: Моё дело, как грится, предложить. Твоё дело, отказаться, Алекс. А только скажу тебе на прощанье, нету у меня виллы на Гавайских островах...

Матросов: Огонь!

Раздаётся щелчок и шипение. Грохот, будто бы в командную рубку залетел реактивный лайнер. Лодка качается, стены ходят ходуном. Экипаж валится на пол, свет гаснет. Комната наполняется дымом и паром. Все чихают и кашляют.

Махарадзе: У нас, что, ночь?

Демьянский: Ух ты! Живы! Слава тебе, Святитель. Та-ак. Небольшая авария. На данный случай имеется резервный генератор. Резерв! Товьсь!

Матросов: Какой генератор, Кузьма? Мы ж его в прошлом году сменяли на спирт. Махарадзе, не стой, как баран. Спички дай!

Махарадзе: Есть! Долбачёв, ты где?

Саша: Я тут.

Махарадзе: Спички. Где спички, младший матрос? Беспорядок на корабле. Спичку днём с огнём не найдёшь!

Демьянский: Пойду к себе, у себя поищу.

Идёт, наступает в ведро, опрокидывает его, тихо ругается. Тишина.

Матросов: Раскидал червяков. Не капитан, а недоразумение. Кто будет за червяками теперь гоняться?

Пауза. Саша, Матросов и Махарадзе сидят в кромешной темноте.

Матросов: Пускай поищет (Зажигает свечку)

Саша: Зураб, ты давно на флоте служишь?

Махарадзе: Недавно. Как война кончилась. Я бы отсюда сбежал. А куда сбежишь? Кругом Россия. Паспорт забрали, сказали, ты грузин, против нас воевал. Теперь служи. Вот служу. Домой хочу. Отслужу и домой. Девушек буду любить. 

Матросов: Какие девушки? У тебя от цинги три зуба во рту осталось.

Махарадзе: Ты, Алекс, тупой. Я девок буду любить, а не кусать. Зубы вставить можна... У нас один грузин вставил себе два ряда зубов....

Саша: Алекс, а ты куда после службы?

Матросов: Никуда. Я тут по контракту. На лодку попал, с нуля тут начинал. Теперь после Кузьмы - второй человек на лодке. Сам я из деревни. Военное училище закончил... Что в деревнях творится, глядеть страшно. Сами себя все погубили. Я так думаю, у нас в стране железный порядок должен быть. Сталин! Ничего, времена придут. (Говорит громко, встаёт) Вот, вы когда последний раз были в настоящей русской деревне? Не были вы никогда. А я скажу. Моя деревня - это сборище скотов! К ним надо применять плеть. Нет, погоди, не плеть, не плеть. Плеть уже слишком поздно, а пытки! За провинности - расстрел на месте! Вот, правители в Москве. Сидят, думают, правят страной. А на улице – где их власть? Такой страной по телефону управлять же нельзя. Вся рассыпается на куски страна. Не может она нормально управляться. Так управляйте по- другому!

Саша: А как по- другому?   

Матросов: По- военному.

Махарадзе: Сталина вспомнил. (Передразнивает) На корыте - я второй человек! Объясни, кому наша корыта нужна? Зачем стрелять ракетой на Камчатке?

Матросов: А затем, тупая башка, что армия в готовности должна быть постоянно. А то она развалится. Лучше всего – постоянно воевать. Почему я не министр обороны?

Махарадзе: С кем ваевать? С синими?

Матросов: А хоть бы и с вами, с чёрными.

Слышатся звуки борьбы и ругань. Падает ведро.

Махарадзе: Эта кто тут чёрный? Ты сам чёрный.

Звуки борьбы. Хрип.

Махарадзе: А-а-а. Задушил! Змея!

Матросов: Змея? 

Махарадзе: Змея укусила.

Матросов: Червяк тебя укусил, а не змея. Ничего, это не смертельно.

(Пауза)

Махарадзе: (тяжело дышит, приходя в себя) Саша, ты, когда приедешь домой, напиши про меня в газетэ. Напишы, служил со мной Зураб Махарадзе. Он был очень хороший человек. А ищё служил со мной Матросов. Эта был урод и змея!

Саша: Так это, не я решаю. Сейчас пишут, как прикажут. В газете так: надо кому-то статью написать, платит он деньги. А тексты уже все набраны. Ты только имена и даты меняешь...

Махарадзе: А сам не хочешь писать?

Саша: Писать сейчас нельзя. Я же говорю. Всё набрано. Есть специальные наборные машины, они тексты набирают. А журналисты только проверяют, запятые расставляют. Большие буквы меняют на маленькие. Им за это деньги и платят. Раньше, когда сами всё писали, ошибок много получалось. Сейчас не так. У нас и писать никто не умеет.

Махарадзе: Не хочешь про Зураба статью делать? Плохой ты журналист. Ладно. Выберусь отсюда, на запад уеду. В Москву. Буду в Москве жить, на рынке работать, мерседес ездить. Буду, как человек. На западе. 

Матросов: Червяков продавать?

Махарадзе: Зачем червяков? Картошка наша советско- гаванская в Москве у кого есть? Один картофелина пять кило? Сделать вещь каждый может. Вон, китайцы кругом, все вещи делают. Ты эта вещь продай! На рынке тоже, как в армии- кругом рэкэтыры. Тому дай, этому отдай. На рынке служить буду, потому что продавец - главный человек сейчас!

Матросов: Главный человек за спичками пошёл.

(Пауза)

Демьянский: (Входит, держит в руках семисвечник) Всё слышал. Кто тут решил стать министром обороны? Ишь, ты. Отставить министра обороны!

Матросов: Ты полегче, Кузьма, министров отставляй. За это тебя не похвалят!

Демьянский: Окей, обмишурился малость, как грится. Спичку я нашёл и свечки есть! Держи Долбачёв! (Подаёт коробок и свечу) Экипаж, включить резервное освещение из спичек!

Саша: (Зажигает семисвечник) Горит. Вот, Кузьма Григорьич.       

Демьянский: Я тебе, Алекс, дам совет: и не пытайся вылезти в адмиралы! 

Матросов: Я не пытаюсь.

Демьянский: Кто тебя знает. Чего тебе не хватает? У нас страна свободная. Хочешь вон, есть- ешь, не хочешь есть – не ешь. Хочешь в сортир идти – иди. Не хочешь - на койке сиди. Хочешь по контракту служить - служи, хочешь срочником...

Махарадзе: Давай, Кузьма, лучше скорей всплывём!

Демьянский: Окей! Всплываем! Продувка!

Матросов: Зачем продувка? Уже продулись! Мы из надводного положения пульнули. Теперь бы не потонуть.

Демьянский: Тогда свистать всех наверх!   

Матросов: Свищи!

Демьянский: Полезли, посмотрим, чего там наверху.

Действие второе
Сцена третья

Демьянскмй, Матросов, Махарадзе и Саша стоят на мостике. Лодку немного качает. Кричат птицы.

Саша: Красиво как!

Матросов: Курорт!

Махарадзе: Одын грузин купил курорт...

Демьянский: (Глядит вдаль из-под ладони) На горизонте корабль. Корабль не наш. Флаг - не пойми, какой! А ну живо, свистать, как грится, всех вниз! Надеть парадную форму! А то ж они подумают, у нас и формы нормальной нету. И быстро наверх. Хрен его, как грится, знает, кто сюда прётся! Может зелёные, свои?

Суета, через несколько секунд все снова стоят наверху. На Матросове – парадный капитанский китель. У Демьянского майка, на ногах спортивные штаны и тапочки.

Матросов: Чего ему тут надо? 

Саша: Красивый флаг. Американский, со звёздочками.

Демьянский: А-а-а. Это синие. Врёшь, нас не возьмёшь! Живыми не даваться!

Саша: (Показывает в небо пальцем) Ой, глядите. Наверху точка.

Махарадзе: Эта точка – моя звезда!

Матросов: Какая звезда? Сейчас двенадцать часов дня!

Махарадзе: Этот флаг- моя звезда! Америка! Ура!!!

Матросов: Чего амерам надо в наших территориальных водах?

Саша: Может, они нам на утилизацию лодки денег везут?

Демьянский: У меня тоже думка одна имеется: этот корабль наносит нам, как грится, визит дружбы.

Махарадзе: Это что, американцы? Из Америки? Ура!!!

Матросов: Какое тебе «ура»?

Махарадзе: Эта ура, потому что наши идут!

Саша: Вроде бы, американцы, а не наши.

Матросов: У него американцы – наши, а наши ему, хуже горькой редьки. 

Махарадзе: Ты когда –нибудь видал американцев, Долбачёв?

Матросов: По-моему они чего-то там спрашивают! Руками, гляди,  машут. Приветствуют.

Саша: Или хотят узнать, как называется лодка?

Матросов, Махарадзе и Саша хором кричат: «Спирит оф вор!»

Демьянский: (показывает на себя пальцем) Вор! Вор!

Махарадзе: Давайте им сдадимся!

Демьянский: Куда сдадимся с боевого поста? Я тебе сдамся!

Махарадзе: Нет, вы как хотите, а я пошёл отсюда. Лучше буду негром. Хоть покушаю там.

Махарадзе бросается в воду и плывёт по направлению к кораблю. Голова его изредка показывается в волнах. Потом теряется.

Демьянский: Предал нас, пёс. Всегда я имел в нём сомнения. Ладно. Баба с возу, кобыле, как грится, легче.

Матросов: (подходит к Демьянскому и резко и грубо хватает того за грудки) Кузьма, я капитан теперь! Понял?

Демьянский: Ты, что? Бунтовать?

Матросов: Понял?! А рот раскроешь, доложу по форме, как ты министра обороны отставить собирался! Свидетель у меня есть!

Демьянский: Долбачёв, принять меры к подавлению бунта!

Матросов: Я те приму меры!

Саша: Вы же сами велели, Кузьма Григорьич, слушать только Алекса. А вас не слушать.

Демьянский: (понуро опускает голову) Подчиняюсь воле большинства членов экипажа.

Демьянский стоит на одном колене и присягает на верность Матросову. 


Матросов: Слушай сюда, Долбачёв. Возьмёшь надувной плотик. У нас один оставался, и греби к американцам. Возьмёшь их на абордаж и аккордеон мой и китель этот сменяешь на жратву. Рассказывай им чего хочешь, но без еды сюда не возвращайся! Понял? Языком американским владеешь?

Саша: Американским нет. Мы в школе только английский учили.

Матросов: Давай, попробуй там, как умеешь. И без еды не приходи. Скажи, капитан Матросов, будущий диктатор России, в долгу не останется. А тебя, Кузьма, назначаю своим первым помощником. Будем готовиться к погружению. Пойдём, покажу тебе, как погружаться без клапанов.

Демьянский: Окей!

Саша садится в лодку и отплывает.

Монолог Саши в лодке : Да, жаль не получилось откосить. Знал бы Мастрояни, как я тут Родину защищаю. Баба Клава тоже всё надеялась до последнего, думала надо взятку дать. Да, у нас и денег таких нету. С сотрясением мозга я перемудрил, наверное. В следующий раз надо будет попробовать с недержанием мочи...
Хорошо, что здесь не бьют. В других частях, рассказывают, бывает. Махарадзе тоже жалко. Чего поплыл в эту Америку? Вот вернусь домой, бабе Клаве про него расскажу.
Чего же я американцам говорить-то стану, я ж не умею совсем? (Хлопает себя по лбу ладонью) Вот дурак, нет, я знаю. (Берёт в руки аккордеон, напевает)

Ай м тэйкинг э райд
Уиз май бэст фрэнд...

А потом так : (снова напевает)

Ви флайинг хай.
Ви вотчинг зе ворлд пас ас бай
Невер вонт ту кам даун
Невер вонт ту пут май фит бэк даун
Он зе граунд!

Жаль, что я не знаю, чего оно всё значит. Точно, так и сделаю. Они спросят по-ихнему, чего, мол приплыл? А я сперва им «Ай м тэйкинг э райд уиз май бэст фрэнд...», потом, если не поймут, я им второй куплет. И пиджак достаю...
Какая-то странная звезда сегодня на небе. Всё время дёргается туда- сюда. Звёзды же летать не могут. Ой, она прямо на меня понеслась...   

Гаснет свет, происходит страшная вспышка, за вспышкой следует взрыв. Слышны крики и стоны. Их перекрывает шум прибоя. Вдали звучит музыка Depeche Mode. На сцену выходят Мастрояни, баба Клава, Махарадзе, Матросов и Саша. Музыка звучит громче и громче. Они встают у рубки подводной лодки. Очень картинно. Реет флаг. Прожектор выхватывает из темноты лица.

Мастрояни: Я ж говорил, Саша, на флоте не пропадёшь. Мочи их!

Баба Клава: Ты мне ребёнка не трожь!

Махарадзе: Опять не доплыл. Вернули, как всегда, в наручниках. Что за жизн такой, а?   

Матросов: Старший помощник Демьянский, включите радио.

Демьянский: Окей! (Скрывается в лодке)

Голос диктора: Уважаемые слушатели радиостанции «Маяк»! Вчера в 15:00 по московскому времени Военно- Морские и Военно- Воздушные силы США нанесли ракетно-ядерный удар по территории Российской Федерации в рамках миротворческой операции «Вор энд Пис». В результате этого удара выведены из строя все коммуникации на территории России. Полностью уничтожены города: Москва, Санкт- Петербург, Екатеринбург и Мурманск. Операция началась тщательно спланированной акцией по дезинформации Вооружённых Сил России и выведению их в заранее намеченные квадраты для дальнейшего уничтожения.
На следующий день в результате ответного удара силами одной подводной лодки Тихоокеанского Флота, российской АПЛ «Алёша Попович», был уничтожен находившийся поблизости от лодки крейсер «Джордж Дабл Ю Буш». Лодка ушла в нейтральные воды. След её потерян.
Обращение президента Соединенных Штатов к оставшемуся в живых российскому народу ожидается в течение следующего получаса. Оставайтесь с нами и слушайте на наших волнах программу, любезно предоставленную нам корреспондентами агентства «Синьхуа». А дальше, как обычно, программа на китайском языке »Новости дня на Западе Китая» и «Моя Родина – КНР».   

Сцену освещает красный свет. Это восходит солнце. Свет его лучей багровый. Слышатся приглушённые голоса Демьянского и Матросова.

Демьянский: (вылезая из люка) Слышите меня? Это к вам обращаюсь я, старший помощник Кузьма Демьянский. Идём к вам на всех, как грится, парах, проходим Мадагаскар. Скоро синей власти конец наступит. Дадим по ним, как грится, такой залп, что всё в щепочки, всё, как грится, на кусочки... Сейчас, вот тут у меня записано...

Матросов: Завёл волыну. Иди лучше, делом займись, Кузьма.

Демьянский: Сбил меня... Молите Бога о многострадальной Родине нашей и о нас...      

                Занавес

В пьесе использованы следующие непонятные слова и выражения:

«Ай м тэйкинг э райд
Уиз май бэст фрэнд»

Это что-то вроде, «Я отправляюсь в путешествие с моим лучшим другом»

Ви флайинг хай.
Ви вотчинг зе ворлд пас ас бай
Невер вонт ту кам даун
Невер вонт ту пут май фит бэк даун
Он зе граунд!-

Я бы перевёл так:

Мы, летящие высоко,
Мы смотрим на мир, проплывающий внизу.
Никогда нам не захочется вернуться назад,
Никогда нам не захочется вновь ступить ногами
На эту землю!

«Зе спирит ов Вор» означает «Дух Войны»
«Вор энд Пис» - «Война и мир» 
                Франкфурт, декабрь 2007
                (Пьеса написана до начала известных событий на Кавказе)