Вчерашковый чай

Они называли его вчерашковый. Чай заваренный вчера. Иногда вчерашечный, но чаще все таки вчерашковый. Вечером, перед сном, кто нибудь из них двоих заваривал чай назавтра.  Егор говорил, что в этом есть какая то романтическая суть. Будто бы в старом заварочном чайнике находился отрезок времени, которого они не видят когда спят. Ну и само слово «вчерашковый», было каким то сочным, летним что ли. Его хотелось произносить и слушать.

Ольга считала вчерашковый чай романтической чушью, но мужу об этом естественно не говорила. Чай заваренный вчера, сближал их, и это было важнее всего. Кровать двухспальная сближала. Люстра из недорогой польской пластмассы тоже сближала, ее мама подарила на свадьбу. Это все были традиции совместной жизни. Появившиеся ниоткуда и уходящие в никуда с пожеланием спокойной ночи, воскресающие с пробуждением. Как шорох поцелуя в щеку, как звук босых ног на кухне, как жизнь с одним пульсом на двоих.

Много слов. Очень много. Раньше, еще вчера, им не требовалось столько слов для того чтобы говорить друг с другом. Теперь, Ольга говорит, говорит, говорит- а он слушает и молчит. Или притворяется, что слушает. Или притворяется, что молчит.

- Я схожу с ума,- горько подитожила Ольга и поправила простыню укрывавшую Егора. Ее взгляд упал на свои руки. Смуглые и смелые пальцы на фоне простыночных альп смотрелись как фотомодели в студии. Безупречные, наглые и не очень сообразительные.

Ольга смотрела на свои руки и беззвучно плакала. Слезы просто накапливались в глазах, затем перевалившись через нижнее веко тихонечко скатывались по щекам. Она чувствовала себя старухой. Мама бы сказала, что пятьдесят пять – это не старость. Теперь Ольга вдруг поняла – старость приходит не тогда, когда тебе исполняется определенное количество лет. Старость, это усталость помноженная на безысходность. И это состояние духа, а не тела.

Она посмотрела на заварочный чайник на журнальном столике возле кровати, затем перевела взгляд на часы стоявшие на телевизоре. Еще рано. Она подождет еще минут пятнадцать, до половины девятого, а потом…

Она крепче сжала под простыней руку Егора. Он не ответил на пожатие.

Егор умер вчера в половине восьмого вечера.

По телевизору шла передача «Поле чудес», передача, которую оба терпеть не могли. Блуждая по каналам российского, и не только, телевидения Ольга наткнулась на «Поле» и почему то зависла. Она сидела в кресле и статично пялилась в телевизор. Егор полулежал на кровати с дурацкой книгой про дурацкие привидения. С минуты на минуту должна была прозвучать его фраза «да выключи ты эту хрень!». Ольга ждала ее и держала пульт на коленях. Это тоже была традиция. Любая совместная жизнь- это лоскутное одеяло из личных привычек ставших со временем общими. Кровать коротко скрипнула и Ольга занесла палец над кнопкой переключения программ.

- Поцелуй меня Солнышко?!- попросил Егор.  Ольга удивленно уставилась на мужа. Это совсем не та фраза которую она ожидала. Затылком Ольга почувствовала прохладный ветерок чьего то недоброго присутствия. Она повернулась.

Егор лежал и смотрел ей в глаза. Книга была прочитана и закрыта без закладки. Книга Егора, его книга Жизни, закрывалась прямо сейчас, перед ее глазами. Ольга поняла это по взгляду в котором было все. Любовь, прощение и прощание.

- Что?- сухим голосом зачем то спросила Ольга.

- Я хочу, чтобы ты меня поцеловала,- тихо, очень тихо сказал умирающий.

Еще несколько бесценных секунд ушло на принятие происходящего как факт. В конце концов Егор всегда говорил, что она быстро соображает. Иногда ей даже казалось,  что он гордится этим. Она вскочила с кресла, неловко подвернув ногу и упав на пол – поползла к кровати. Вот смеху то будет, если ей все это почудилось и муж просто ее разыгрывает. Подползла схватила его за руку,шепотом крикнула ему в лицо:

-Что, Егорушка, что?!

Мужчина повторил свою просьбу, но уже без звука. Ольга истерично прижалась к его губам. Егор не разыгрывал. Он прощался. Женщина поняла, что сейчас все слова не имеют значения. Важны эти секунды. Момент рождения одиночества. Боль вывихнутой лодыжки не шла ни в какое сравнение с тем затухающим огоньком в ее руке и разгорающимся пламенем крика в сердце.

Спустя полчаса, когда книга Егоровой жизни была закрыта, Ольга все еще сидела возле кровати и плача шептала:

-Что, Егорушка, что?

Ночь Ольга провела стоя на коленях возле кровати. Уже под утро ее истерзанный мозг ненадолго отключился и она провалилась в сон который закончился так же внезапно как и начался. Она вздрогнула, открыла глаза и из них тут же выкатилочь по слезинке.

Ольга разжала задубевшие от неподвижности и холода Егоровой руки пальцы и опираясь на пол, морщась от каждого движения,повернулась к журнальному столику. Пузатый чайник с небрежными мазками георгин по бокам терпеливо ждал. Его чрево хранило последний совместный «вчерашковый» чай этой маленькой семьи. Ольга никогда особо в чудеса не верила и называла непознанное –херомантией. От слов хер и мантия. Это было не ее изобретение но оно подошло под ее описание чуда и этого было достаточно. До вчерашнего дня было так. Сегодня Ольга отчаянно нуждалась в чуде. Чудо было просто обязано произойти.

Она поковыляла на кухню за Егоровой кружкой и кипятком. Пока пластиковый электрический чайник недовольно бормотал, она разглядывала кружку. Егор, не смотря на то, что был правшой, всегда держал кружку в левой руке. Сколько раз его губы прикасались к этому краю? Тысячу? Десять тысяч? Ольга поднесла кружку ближе к лицу в надежде ощутить родной запах. Пахло «Фэйри».

-Чбыньк! –громко отключился чайник. Ольга вздрогнула:

-Не шуми,- попросили она его наливая кипяток в кружку мужа. Вернувшись в комнату она поставила горячую кружку на столик и с сомнением посмотрела на заварочный чайник. С чего она вообще решила, что чай заваренный вчера способен на чудо? Слезы стянули щеки невидимой соленой пленкой, они все текли и текли из глаз. Ольга налила заварки и вздохнув поднесла кружку к губам Егора. «Вчерашковый» чай коснулся его потемневших губ и скатился на подушку. Ничего не произошло. Ничего не могло произойти. Егор умер и никакой отрезок времени, которого они не видят когда спят, растворенный в заварочном чайнике не способен это изменить. Ольга еще раз приложила кружку к губа мужа. Коричневое озеро на простыне стало шире. Все. Нужно успокоиться и разорвать цепочку заблуждений приведших к таким дурацким поступкам. Она не Христос, а чай это не живая вода.

Ольга встала и хромая пошла к телефону. Нужно ведь куда то звонить. В скорую, морг, родственникам. Нужно готовиться к тому что придется объяснять, почему она не сделала этого вчера. Проходя мимо телевизора, возле которого стоял красный маленький будильник на батарейках, Ольга решила сделать еще одну бредовую вещь, прежде, чем закрутится вся эта кутерьма. Она остановит время! Будильник показывал без пятнадцати девять. Ольга перевернула его и открыв маленькую крышечку сзади достала две пальчиковые батарейки. Снова посмотрела на циферблат. Секундная стрелка не шевелилась. Зато произошло кое что другое. Ее слезы которые безостановочно текли со вчерашнего вечера внезапно высохли. Ни слезинки в глазах. Сухо! Она замерла тупо уставившись будильнику в лицо. Без пятнадцати девять.

За ее спиной скрипнула двухспальная кровать. Она узнала бы этот скрип из тысячи звуков. Из миллиона!

Секундная стрелка на будильнике дернулась сначала назад, а потом привычно побежала вперед по кругу. Отсчитывая секунды, минуты, годы… без батареек.