Их жизнь. В краю голубых озёр. Книга 2. Часть 2

    На фотографии, сделанной во Владивостоке в начале лета 1947 года, среди своих друзей Илья Сорочкин держит на руках маленькую Людмилку, рядом её мама Тамара...               
 


    Частенько играли на спортплощадке возле Райисполкома, а потом шли купаться на Дагдское озеро, или, для разнообразия, на Лубанец. Это озеро находилось в самом конце Дагды, по дороге на Краславу, с левой стороны, за холмом, поросшим соснами. Это озеро интересно тем, что на нём есть  небольшенькие плавающие островки, там корни кустов и травы так густо переплелись в слое торфа, толщиной,  примерно, 15-20 см, что выдерживали вес нескольких человек. Эти островки ветер гонял туда-сюда по озеру, к какому берегу дул ветер, туда они и прибивались. Озеро небольшое по площади, но очень глубокое, и если занырнуть поглубже, то сразу ощутишь, какая там, в глубине, холодная вода. В этом озере, кроме рыбы, ещё водились и крупные раки.
   Иногда Робка приходил в гости к своему однокласснику Витьке Голубу, жившему за спиртзаводом, рядом с которым, в двухэтажном кирпичном доме, на втором этаже, жила семья Нины Васюк, тайной любви Робки. И шёл он к Витьке не только из-за желания встретиться с ним, но и в надежде, что, вдруг, ему так повезёт, что он увидит Нину... Иногда везло, она приходила на речку позагорать и покупаться, и этот день  становился таким счастливым в его жизни!  Тогда они с Витькой вытягивались на одеяле, где-нибудь недалеко от неё, и тайком, незаметно, поглядывали на неё, загоравшую с книгой в руках. Шли купаться, если купалась она, старались привлечь как-нибудь её внимание к себе, ныряя в глубину и стараясь, как можно дольше, не выныривать на поверхность, или устраивали состязание, кто кого перегонит в скорости, плавали они, приблизительно одинаково.  Довольно быстро Робка догадался, что Витька тоже влюблён в Нину, но он молчал, не говорил ему об этой своей догадке, и, как ни странно, не испытывал ревности к нему, воспринимал его, как товарища по несчастью, которого тоже угораздило влюбиться, без шансов на взаимность...
 
   Лето, как всегда, долго ждёшь, но пролетает оно так обидно быстро, не успеешь оглянуться, а оно, фьють!, и пробежало, и уже вода стала холодной, не хочется в неё лезть...
   И пришло 1-ое сентября, и опять, после работы, надо идти в школу, садиться за парту. В девятый класс Витька Голуб тоже стал ходить в вечернюю школу, устроился на работу в Ремстройконтору, в бригаду отца, который работал в бригаде отделочников маляром-штукатуром.
   
 ...Робка сидел на кухне. Перед ним дымилась сковорода с вкусно пахнущей жареной картошкой с луком. Сквозь распахнутое окно слышался шум проезжавших мимо машин, чирикали в ветвях цветущей сирени воробьи. Был  солнечный июньский день, голубое, без единого облачка, небо.
   -Вия, где ты пропала? Виияя! - Позвал во дворе громкий  женский голос.  Мама, стиравшая у плиты бельё, вздрогнула и выпрямилась. Во взгляде её появилось что-то тревожное, она смотрела, не мигая, в лицо сына, но не видела его. По щеке скатилась, оставив мокрый след, крупная слеза, за ней другая...
   - Мама, ты что? - Недоумённо спросил Робка. - Мама молчала.
   - Мама, пожалуйста, не плачь, я что, обидел тебя чем-то? - Опять спросил Робка. Мама села, вытерла глаза.
   - Понимаешь, сынок, была у меня подруга, Вией  звали, - мама говорила медленно, подбирая слова. - Мы выходили из окружения... Осталось нас в живых, человек тридцать...
   Был, вот такой-же, солнечный день, только в конце июля... Мы долго брели по лесу, усталые и голодные, уже второй день не было продуктов. Наконец, на большой поляне, объявили привал.  Вия села  на небольшой пенёк, я прилегла рядом, на траве... Познакомились мы с нею в Елгаве, перед войной, и, с тех пор, были неразлучны, у меня не было никого дороже и ближе её... Сидели мы, тихо разговаривали, вспоминали мирную, счастливую жизнь, и такой она нам казалась прекрасной и милой, что слёзы наворачивались на глаза... - Робка сидел молча, глаз не сводил с лица матери...
   - И в этот миг неслышно вынырнули со стороны солнца три фашистских самолёта... У них были выключены моторы, поэтому мы их и не услышали... Воздух вспороли пулемётные очереди, взрывы бомб... Я прижалась к земле и лежала ничком, пока всё не стихло... Самолёты исчезли... Так же внезапно, как и появились... Я приподняла голову, увидела Виины ноги, удивилась тому, что она по-прежнему сидит на пне... Потом... посмотрела выше... Ты знаешь, сынок, - голос мамы дрогнул, слёзы опять побежали по бледным щекам:
   - У Вии... не было... головы... Она лежала рядом... на траве... Глаза открыты... На губах... лёгкая улыбка... - Мама заплакала громко, в голос, вздрагивая всем телом. Робка гладил её по спине, успокаивая и бормоча:
   - Не надо... мамочка... миленькая... не плачь...

    Мария немного успокоилась, и продолжила:
   - Меня охватил дикий ужас, хотелось кричать, но голоса не было... Я почувствовала, как волосы зашевелились на голове... И потеряла сознание... Мама замолчала, долго сидела молча, опустив голову.
   - Через несколько дней мы добрались до своих. По дороге нам удалось захватить немецкий обоз с продовольствием, так что голодать больше не пришлось... - Мама встала, подошла к окну, задумчиво глядя  на усыпанный цветами куст сирени, медленно проговорила:
   - Много смертей мне довелось увидеть в те годы... Но, страшнее той... не видела...
   - Вия! Сколько я могу тебя звать? Марш домой! - Опять громко звала свою дочь соседка... Всё это вспомнилось Робке, когда он услышал этот крик соседки, хотя сейчас было не лето, а осень, которую часто называют "бабье лето", за её, почти жаркие, летние дни, обильную паутину, прощальный подарок природы перед долгими, ненастными, дождливыми, ветреными, пасмурными днями...
   
 ...В воскресенье Робка  решил сходить в кино на 17 часовой сеанс. Он вошёл в фойе кинотеатра, чмокнул в щёчку маму и сел на стул возле неё.  Мама отрывала контромарки от билетов, приходящих в кино зрителей, задавала вопросы сыну, он отвечал, в общем, разговаривали.  И, вдруг, Робка буквально, остолбенел: к его маме подошли... Нина Васюк и Сашка Лукапёров... Да, да, вместе, парочкой... Нина улыбнулась его маме, сказала:
   -Здравствуйте!
   -Здравствуйте! - Вежливо улыбнулась мама.  И тут Нина увидела Робку, смотревшего на неё изумлёнными глазами и бледного, даже очень.  На лице Нины, явственно, проступил румянец, она потупилась.  Сашка, протянувший маме два билета и сказавший: - Здравствуйте, тётя Мария! - Тоже увидел его, и тоже смутился... Робка хотел поздороваться с ними, но не смог, язык не повиновался ему...

    Шёл фильм, что-то там про Ленинград, про белые ночи... Робка, если что и понимал, то, самую малость... Он сидел за ними, смотрел, как они склоняли головы друг к другу, что-то говорили... Сердце билось в груди часто-часто, и больно-больно... так больно, что хотелось плакать. Он стиснул зубы, чтобы не застонать, чтобы они не услышали... Умом он понимал, что рано, или поздно, это должно было наступить, такая красивая девочка, как Нина, должна была заиметь своего поклонника... Но, только это будет не он, не Робка, кто-то другой... И, вот, он появился... И это - его друг, Сашка Лукапёров... Робка плёлся за ними после фильма, неотрывно смотрел им в спины, презирал себя за это, но не мог повернуться спиной к ним и пойти домой, не мог! 

    Уже невдалеке от её дома Робка догнал их, поздоровался с ними, ляпнул сдуру, вымученно улыбаясь:
   - Тили-тили тесто, жених и невеста! - Ещё что-то говорил, потом абсолютно не помнил, что, видимо, что-то дикое, несуразное... У Сашки сузились от злости глаза, и он тихо, но угрожающе, сказал:
   - Выбирай слова, Робка, а то и по морде можешь схлопотать! - Ах, как это было бы здорово! Робка даже прилив радости ощутил!
   - А давай, Сашка! Прямо сейчас! - Улыбка просияла на Робкином лице.
   - И не боишься? - Удивился Сашка. - Я посильнее тебя, сам знаешь!
   - А мне - плевать! - Робка почувствовал такой прилив сил и такую отвагу, ему так нужна была эта драка, чтобы снять в груди боль, в сердце, которое болело так нестерпимо!
   - Давай, Сашка, начинай! - Воскликнул он радостно.
   - Сашка! Робка! Прекратите! Вы что, с ума посходили? - Воскликнула Нина. - Особенно ты, Робка! Что это ты сцены ревности закатываешь? Я - твоя девушка, что ли? Или жена? И вообще, подрасти сначала, понял? - Робка смотрел в её сердитые глаза, открыл рот, пытаясь что-то сказать, не получалось, как онемел... Он повернулся, и поплёлся домой...

    Зашёл в комнату, после смерти бабушки они с Лёней жили в ней, а за кухней - сестрички, упал ничком на кровать, стиснул зубы, чтобы не завыть... Ах, как было больно в левой стороне груди, там, где сердце!  И очень хотелось умереть, прямо сейчас, немедленно! Чтобы больше не ощущать эту невыносимую боль!.. Ему вспомнилась бабушка, лежащая в гробу, маленькая, сухонькая, мамино скорбное лицо, когда она смотрела на бабушку, как слёзы катились по её щекам, представил себя, лежащим в гробу, плачущих маму, сестричек, Лёню... И это - уже не исправить, это - необратимо... Его, старшего брата, больше нет... И нет его денег, которые он приносит домой...  "Нет! Это невозможно! Только не  это!  Надо что-то делать! Нельзя так лежать!"- Робка встал, переоделся в спортивный костюм, тапочки, вышел на улицу и побежал в сторону Резекне; вот и мост через речку остался позади, хлебозавод...

    Он бежал, чувствуя, как с воздухом, выдыхаемым из лёгких, отпускает нестерпимая боль в сердце, становится легче, и чем большее утомление испытываешь, тем легче... Он развернулся и побежал домой. Взял мяч, пошёл на спортплощадку возле райисполкома, стал бросать мяч в корзину с разных дистанций, остановился, когда почувствовал настоящую усталость...

    Потянулись дни... Работа, учёба в школе, чувство враждебности к Сашке... Пару раз тот как-то пытался исправить ситуацию. поговорить по душам... В ответ Робка откровенно хамил и грубил. Сашка, после очередного такого разговора, плюнул ему под ноги и сказал:
   - Ну и чёрт с тобой! Поберегись!  Если моё терпение лопнет, морду я тебе набью!
   - Ну, это ещё как у тебя получится! - Сверкнул глазами Робка. - Морда и у тебя есть! А у меня такие же два кулака, как и у тебя!

     По утрам  он начал раньше вставать, делать зарядку, приседать на одной ноге поочерёдно, отжиматься от пола и т.д.  Однажды во дворе Юрка Болгаров, соседский мальчишка, сказал ему, что слышал от Ваньки Лукапёрова, что Сашка купил в Даугавпилсе боксёрскую грушу и две пары перчаток, с целью натренироваться и набить ему, Робке, морду...
   - Ну, это как ещё  у него получится! - Буркнул Робка, и с первой же получки тоже поехал в Даугавпилс, и сделал такие же покупки. Дома наполнил грушу песком, высушенным на плите, повесил её  в сарае, и стал регулярно колотить её, отрабатывая удары, резкость, быстроту и силу их. В книжном магазине купил книгу "Бокс", в которой очень подробно, доступно и ясно описывалось, как правильно наносить прямые, боковые  и удары снизу, как перемещаться по рингу, защищаться от ударов, и т.д., и т.п. Он очень внимательно проштудировал её,прочёл всё, что нашёл в библиотеке о боксе.  "Игру" и "Кусок мяса" Джека Лондона, выучил почти наизусть.  И тренировался, тренировался, бегал, прыгал, приседал, отжимался, таскал тяжести. Рядом с Райкомом комсомола, который располагался совсем близко от его дома, ещё  летом, был сделан досчатый помост, на котором лежала штанга с полным набором дисков, и её стал таскать Робка, по мере своих сил, конечно...

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/01/05/877