7-xiii первая записка от к

                XIII

  – Муция, ты лучше всех!
 
  – А ты лучше всех остальных, кроме меня!

  – О Кибела! Какое прекрасное начало дня!

  – Как всегда, разишь меня рифмой, Шрамик! – аристократки неспешно шагают уже за оградой святилища.

  – И я предлагаю не разбегаться, как у нас поучалось в последнее время, а хотя бы один день заново провести вместе!

  – Поддерживаю! До второй стражи я свободна.

  – То есть будто разведена, а во вторую стражу снова замужем? Прямо как я!

  – Куда пойдём? Или поедем?

  – Поедем, Муция. Не хочу пешком идти. Поедем в один дом, где мне будут рады, а уж если со мной ты, будут рады без меры!

  Проезжая мимо храма Венеры, красавицы, к которым Богиня явно благосклонна, решают должным образом снова засвидетельствовать своё почитание. Обе пишут на церах указание передать в святилище Киприды деньги на жертвоприношения. Записки отправляют домой, а хорошо знакомых жрецов ставят в известность об очередном своём намерении благодарить Блаженную Мать Амура обильными жертвами.

  Едва Секстия и Фабия зашли в дом Нумерия, нового юного горячего поклонника первой, там закипела подготовка к пиру, поднялась большая суета. Ибо все обитатели жилища, вся фамилия – отец и младший брат находились в Байях – а вскоре ещё трое юношей, друзей Нумерия, стремились угодить знатным визитёршам и удовлетворить все их малейшие прихоти, желания и капризы. Ясно, что пир удался на славу. Четыре эфеба не жалели средств, чтобы ублажить распорядительниц застолья. Поэтому и не пожалели: молодой хозяин – что встретил такую любовницу, его гости – что пришли на этот обед к своему другу. Жалели юноши об одном – что даже их молодые свежие силы иссякают на любовном ложе…

  Вера и Присцилла, сполоснувшись в хозяйской бане, на этот раз без эфебов, покинули приветливую обитель. Шрамик поспешила к мужу – «потерял, наверное, и соскучился, бедный мой Юнк». Муция, чуть менее переживавшая о супруге, снова ограничилась запиской «дорогому Гаю Макру», и её октафоры тронулись к святилищу Великой Матери Богов.

  По завершению ночной службы Фламина-Старшая сестра проследила, чтобы были погашены все огни, помолилась и пошла к дверям. В пронаосе ночной сторож почтительнейше поприветствовал её и предупредил, что некий человек ожидает её выхода. У порога к жрице действительно подошёл этот некто.

  – Светлейшая домина Фабия Присцилла! Мой хозяин приказал передать вам записку и, когда вы прочтёте её, проводить вас. Фламина позвала слугу с факелом и прочла содержание цер; написано было по-гречески.

  «Восхитительная Фабия Присцилла! Я очарован и поражён вашей олимпийской красой и обаянием, какое, возможно, присуще лишь Блаженным! Всё это сводит меня с ума, ибо никогда в жизни со мной не происходило ничего подобного. Похоже, что я влюбился в вас, как мальчишка, хотя увидел лишь сегодня. Простите за дерзость, но Демон вашей красоты необычайно могуществен, и я решился написать вам и просить приехать. Всё, что в моих силах, я готов принести в жертву вам с вашей совершенной – акмэ – внешностью! Снизойдите до несчастного мужа, потерявшего разум – уже одной своей улыбкой подарите надежду на счастье! Прошу, умоляю – последуйте за моим слугой. Ваш слуга Кезон»

  «Присцилла Младшая Кезону шлёт привет и желает спокойной ночи! – пишет в ответ домина на тех же церах и на том же языке. – Слог вашего послания довольно приятен. Быть может, я и подумала бы над предложением, но сейчас обещала подруге навестить её.

  Мой демон, насколько знаю, довольно разборчив в подношениях, бойтесь его разочаровать.»

  – Эй, ты, который записку дал, «провожатый Аргоубийца»! Ты где?!

  – Я здесь, – шагает из темноты слуга Кезона. – Светлейшая госпожа, я никого не убивал, не бойтесь, пожа-…

  – Помолчи, глухой или невежда. Вот церы, там ответ, передашь моему слуге – твоему хозяину. Понял?

  – Да, светлейшая госпожа. Ещё вот, возьмите, пожалуйста! – протягивает посланец увесистый кошелёк. – Хозяин велел отдать вам, невзирая на любой ваш ответ на его послание.

  Обменявшись таким образом, кошелёк на церы, несостоявшийся провожатый уходит. Не пожелавшая осчастливить неизвестного поклонника молодая жена отправляется к своей возлюбленной, дома у которой проходит очередная «сажень».

  Это ещё одно слово, придуманное Муцией вследствие общения со своей неистовой пассией. Которая иногда на ироничные вопросы типа «Что же вы там будете делать – ты и все эти мужчины – сидеть и смотреть друг на друга?» отвечает: «Не друг на друга, а друг вместе с другом и друг за другом они будут сажать меня на свои квирисы, а я, посаженная, буду Цть их и Ц… и, наслаждаясь, смотреть, как они выдыхаются, эти сильные мужи, под натиском моим и моих дЦчек!» Короче, словосочетание «садиться, сажать на квирисы» можно было часто слышать из умопомрачительных уст Корнелии, ещё и волшебным голосом. Как и вульгарный нецензурный синоним «Цться, Цть». Кроме того, Фабия как-то пошутила: «Тебе, любимая, тогда будет привычнее измерять квирисы размахом ног! А стадий, то есть сто «саженей», ты сумеешь пройти всего за пару месяцев!» Потому для собраний с целью именно этим после или во время застолья и заниматься Аркесилай и изобрела такое название: «сажень». Также восхитившее Феодоту, похвалы которой не замедлили перейти от сладких слов к таким же ласкам.

  Фабия порядком устала на дневном пиру и ночной службе, и на этой «сажени» её хватило лишь на одного партнёра. Она даже не добралась до соседней постели, где Бестии досталось поболее квирисоносителей Ц…


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/02/403


--------------------
68) акмэ – гр. «вершина, совершенство, высшее, непревзойдённое», цветущая сила.
69) сажень – в оригинале мера длины – orgyia – созвучно с «оргией». Orgyia – размах рук человека – составляла одну сотую стадия.