Дорога из Цветов Плоти. За Стеклянным Дождем 06

(КАРАМЕЛЬ)

[начало записи]

Холодно. Я не знаю, где сейчас нахожусь. Здесь темно, только настольный светильник едва освещает стол передо мной. На столе диктофон. Я должна говорить. За какие-то несколько дней моя прежняя жизнь рухнула, от нее ничего не осталось. Я заперта здесь. Меня здесь заперли. В этой комнате. Наглухо закрыли. Я не могу выбраться отсюда. Мне плохо. Мысли теряются. Но я расскажу о том, что со мной произошло за последние шесть дней.

Меня зовут Карамель, пусть будет так. Я привыкла к этому имени, и оно мне нравится. Мне двадцать пять лет. Я была фотомоделью в стиле ню, мягко говоря. В основном же снималась в стиле, как сказал бы Минорский, порно-трэш. И мне это нравилось. Я хорошо зарабатывала. Эти штуки, знаете ли, пользуются хорошим спросом у извращенцев. Но я никогда бы не стала сниматься в порнухе. Ни за какие деньги не стала бы трахаться с мужиками перед камерой. Только наедине.

А еще я была шлюхой по стилю жизни. Потому что мне нравилось такой быть. Распущенной сукой. Если бы у меня сейчас спросили, что я люблю больше всего на свете, я бы ответила что себя. Я эгоистка и мне плевать на других. Может быть, потому что мне встречаются только такие люди, которых и людьми то не назовешь, одна шваль. Всякие отбросы тянулись ко мне со всех сторон. Находили во мне что-то. Поклонялись.

Единственный хороший человек, повстречавшийся мне за всю жизнь, это Валерий Винаров. Он был подающим большие надежды драматургом. И отличным другом. Вскоре Валера возненавидит меня и у него будут для этого веские причины, но мы долгое время оставались хорошими друзьями. Он не похож на других, он иной, нежели остальные мужчины, которым только и надо, что залезть в трусики первой встречной девушки.

Мы познакомились несколько лет назад на одном из приемов, и Валерий тогда сказал, что я похожа на одну из героинь его пьесы и должна обязательно сыграть ее на большой сцене. Мы стали общаться, помогать друг другу в творческих и других делах. А пьесу с моим участием поставили лишь спустя три года после нашего знакомства, но мечта Валеры, тем не менее, осуществилась и я воплотила его любимую героиню перед залом, полным восторженных зрителей. Но обо всем по-порядку.

Валерий никогда не вторгался в мою личную жизнь, и я была ему за это благодарна. Мне же было интересно узнать подробности его личной жизни, но и он о ней тоже особо не распространялся. Валера часто заставал меня в компании мужчин, а вот я за все время нашего знакомства ни разу не видела его с женщинами. Будто их и не было у него вовсе.

Я часто предлагала Валерию в качестве девушки кого-нибудь из своих знакомых, но он вечно отказывался, даже ночь не соглашался провести с какой-либо из них. Оставалось одно из двух – либо Валера был голубым, и его тайно привлекали мужчины,  что вряд ли, потому что я за ним такого тем более не замечала, либо он являл собой великого махинатора и обманщика. Скорее второе. Но как ему это удавалось, и с какой целью он это делал? Остается для меня и сейчас загадкой.

Речи о сексе между мной и Валерием никогда не заходило. Мы им не занимались. Ни разу. Мы негласно решили оставаться друзьями. И, если честно, я иногда опасалась, что Валера возьмет и скажет мне: «Хочу тебя». Что бы я тогда делала, даже не знаю. Но такого к счастью не случилось. Не то, чтобы я его не привлекала, меня хотели все и всегда, даже некоторые женщины, но Валера был порядочным человеком и всего лишь держал себя в руках. Я видела, как он пожирал меня глазами, конечно, я ему нравилась. Но я любила его только, как друга и никак иначе. Так уж сложилось. Часто задаюсь вопросом: любил ли Валерий меня, как женщину?

* * *

«Девушка, что вы любите больше всего в жизни?»

Этот вопрос как-то задал мне мой друг и любовник Алексей Минорский, дурачась с камерой в руках.

Я люблю секс, люблю жестко трахаться. Меня это заводит. Возбуждает уже одно только слово «трахаться». Я люблю трахаться. Именно это и было моим ответом тогда. Я сука? Да, я такая. И мне это нравится. Еще я красивая, дьявольски красивая.

А если меня спросят, к кому я испытываю самую сильную ненависть, я назову имя одного человека… хотя нет, это слишком большая честь для него… имя одного существа. Но сейчас не буду, такое ощущение, будто мой рот после этого останется грязным. Будь моя воля, я бы его убила, собственными руками бы задушила тварь эту, размозжила бы ему башку к чертовой матери. Страшно жалею, что не сделала этого, хотя возможность была. И не одна.

Он не человек, он животное мерзкое. О таких говорят – трахает все, что движется. И что не движется тоже. [смеется] Он человек, если любую женщину не может назвать иначе, как шлюха или проститутка? Человек, если использует женщину, как живой щит, опасаясь получить пулю? К тому же беременную женщину. Это человек, скажите мне? Однако об этом позже. Не хочу выходить из себя раньше времени.

* * *

Начну же я свой рассказ с того вечера, когда звонила в дверь Алексея Минорского, потом стучала, а он все никак не открывал. Я уже собиралась уйти, а после позвонить ему на мобильник и обматерить, как следует (зря, что ли я столько времени проторчала в проклятом салоне красоты?), но в итоге дверь распахнулась, и передо мной возник улыбающийся Минорский.

Выглядел он не лучшим образом, весь был какой-то растрепанный, помятый, а его руки заметно тряслись. На нем была надета черная сетчатая футболка, плотно обтягивающая его рельефный мускулистый торс, немыслимые фиолетовые брюки и желтые туфли на ногах, а на шее висела цепочка с крупным серебряным медальоном, что венчал широкую накачанную грудь. Также на его левом запястье я заметила дорогие золотые часы, инкрустированные рубинами. Еще подумала, что Минорский редко носил наручные часы.

«Что это с тобой?» – спросила я, а он в ответ лишь еще шире растянул губы в глупой улыбочке.

«Проходи, велкам», – смущенно произнес Минорский, и я вошла в гостиную его холостяцкого особняка. Закрывая за мной дверь, он поинтересовался:

«Выпьешь?»

«Не откажусь», – ответила я, устраиваясь на огромном мягком диване, пока Минорский направлялся к бару.

Он был неплохим мужиком, но до Валеры явно не дотягивал. Валерий оставался единственным мужчиной-другом в моей жизни, а Минорский был лишь одним из многих, с кем меня связывали сексуальные отношения. У нас с Минорским был отличный секс, но я не испытывала к нему никаких чувств. Он классно фотографировал и обладал связями в модельном бизнесе, а мне только это и было нужно. Минорский это знал, но никогда не жаловался, что я только пользуюсь им.

Я щедро вознаграждала его собственным телом, и ему этого было более чем достаточно. Многие мужчины бы отдали все за ночь со мной. И Минорский, надо признать, знал толк в сексе, доставлял мне гораздо большее наслаждение, нежели огромное количество других мужчин, которые были готовы служить мне и целовать мои ноги, лишь бы я уделила им хоть капельку своего внимания. Признаюсь, меня всегда привлекали мужчины немного постарше меня. Но какой-нибудь сорокалетний старпер уж  явно не  привлек бы. А Минорский был старше Валеры на два года. Внешне же выглядел даже моложе.

Пройдет несколько дней и мое восприятие Минорского значительно переменится. Уже никогда не смогу вспомнить его с прежним отношением.

* * *

Я сделала глоток мартини, и приятное, слегка жгущее тепло, разлилось в груди. Ощутила, как потяжелели соски. Кажется, я начала возбуждаться.

«Приступим? – спросил Минорский, доставая фирменный «кэнон», который держал специально для меня. – Сегодня твой принц приготовил для своей конфетки что-то свежее».

«Конечно, давай начнем», – ответила я и снова отпила из бокала.

Он заговорщицки подмигнул мне, я рассмеялась, поставив бокал на столик, и отправилась за ним. Кроме любви к сексу и различного рода извращениям, у нас с Минорским было еще кое-что общее: он так же, как и я, обожал самого себя. Тщеславие и гордость из него просто рекой текли.

«Сегодня у нас в меню пошлятина и порно-трэш», – рассмеялся Минорский по пути в просторную студию, где проводил съемки.

«Как и всегда», – согласилась я.

«Не совсем, тебя ждет сюрприз», – загадочно произнес он.

Минорский остановился перед дверью, обернулся и поцеловал меня в губы.

«Сейчас кто-то по яйцам получит», – в шутку пригрозила я, и мы вместе залились смехом.

Вошли в студию, и пока Минорский готовил аппаратуру, я осматривала реквизит, приготовленный им.

«Что это, Леш?!» – воскликнула я, глядя на детскую коляску, длинный силиконовый фаллоимитатор, возвышающий над полом, наверное, на полметра, и резиновый накладной живот.

Минорский прыснул со смеху и подошел ко мне. Сказал:

«Сейчас сама все увидишь и поймешь, моя киска, карамелька моя сладкая».

Он легким движением отодвинул мои волосы и нежно поцеловал в шею. Я ощутила волну блаженства, прокатившуюся по всему телу.

Поскольку я была шок-моделью, моя цель состояла в том, чтобы удивлять обывателей, заставлять их вздрагивать. Меня это дико заводило. Мои откровенные фото печатались в специализированных журналах и размещались в Интернете на моем личном сайте и на специальном сайте Минорского.

Любителей подрочить, наверняка, было приличное количество, и я это знала. А собственно для чего еще существует подобный жанр? Но мне было на это глубоко плевать. Я сводила мужчин с ума, получая истинное удовольствие. Они представлялись мне дикими животными, а я чувствовала себя богиней в их низком обществе. Женщины мне были безразличны, я мало времени проводила с ними. Я обожала подчинять себе мужчин. Не было ни одного мужчины, который бы мне не поклонялся, они все были готовы служить моей персоне, отдавать себя полностью. Без остатка. Все, кроме Валерия. Мы с ним держались на равных, и я никогда не пыталась взять верх. Уважала Валеру больше, чем всех остальных мужчин.

* * *

Сначала я сняла черное обтягивающее платье, подол которого доставал до длинных каблуков бирюзовых туфель с подвязками, надела желтое летнее платье до колен, а в волосы заплела белую розу. Минорский сразу принялся фотографировать меня на сочном зеленом фоне. Я наклонялась вперед, вытягивала губы в поцелуе, поднимала платье, обнажая бедра, обтянутые прозрачными чулками. Задирала платье еще выше, являя жадному объективу камеры красный уголок кружевных полупрозрачных трусиков.

Минорский делал снимок за снимком, улыбаясь и поддразнивая меня, перемещался из стороны в сторону и вращал «кэнон» в поисках наилучшего ракурса. Я, тем временем, спустила трусики до колен и задрала платье к животу, придерживая ткань рукой. Минорский подмигнул мне, показал поднятый большой палец и продолжил щелкать затвором камеры. Я положила два пальца на лобок и оттянула кожу вверх, открыв взгляду фотоаппарата самое сокровенное.

«Уже хочу тебя!» – заявил Минорский и я, рассмеявшись, показала ему язык.

Валерий ни разу не видел подобных моих снимков. Он не хотел, и я была этому рада. Валера не знал, чем конкретно я занималась. В фотосессиях какого рода принимала участие. И мне так было удобней. Он и так был обо мне не самого лучшего мнения, но, тем не менее, я ему нравилась. Я это чувствовала. Между нами существовала невинная связь, просто дружба. Валера даже ни разу не пытался меня в губы поцеловать. Но, полагаю, ему этого очень сильно хотелось. Он не желал разрушать нашу дружбу и поэтому не переходил черту, а я не старалась его соблазнить. Совсем. Почти.

Минорский прикрепил к моему животу накладной резиновый, и я превратилась в беременную сучку. Он вставил мне в рот пластиковые скобы, похожие на металлические и на снимках выглядевшие очень реалистичными. Эти штуки раздвигали мои челюсти и, благодаря им, получался довольно дикий оскал, который, по мнению Минорского, был чертовски сексуальным и сильно заводил мужчин. А все потому, что для большинства мужиков не было ничего более возбуждающего, нежели женщина, испытывающая страдания и боль. Еще одну скобу я вставила сама в свою киску, разведя в стороны нежные губки.

На этот раз Минорский фотографировал меня на розовом фоне. Я выгнула спину, демонстрируя накладной живот, одной рукой отвела трусики, обнажив скобу, что раздвигала мою плоть и улыбнулась искаженными из-за ротовых приспособлений губами.

«Отлично, любовь моя», – произнес он, не отрываясь от объектива «кэнона» и поисков подходящего для съемки ракурса.

«Давай же, возьми меня!» – подумала я, бросив взгляд полный желания на Минорского. Мне нравилось заводить его.

Он, убрав от лица камеру, поднес к губам растопыренные указательный и средний пальцы левой руки, высунул между ними язык и беспорядочно им подвигал.

«Пошляк», – улыбнулась я, кокетливо подмигнув ему.

Для следующей серии снимков мне пришлось надеть короткую черную кофточку, едва прикрывающую грудь, снять трусики и опуститься вагиной на длиннющий резиновый член. Предварительно Минорский обильно смазал фаллоимитатор специальным гелем, и его вязкая поверхность стала предельно скользкой, так что эта штука вошла в меня очень легко.

На нескольких фотографиях я стояла, раздвинув ноги с резиновым членом посередке, на других в той же позе и вдобавок одной рукой держась за ручку детской коляски. Присев на колено, Минорский снимал снизу, затем развернул камеру боком, отодвинулся от меня, приблизился вновь, поднялся, вытер рукавом взмокший лоб и тяжело выдохнул:

«Ух, детка, это было супер. Я почти кончил».