Глава 27. Нелочка

Толик бегал по отделению как угорелый. Уже два часа ночи, а он даже не присел. А за окном весна в самом разгаре. Почки набухают, девки с парнями паркуются аки голуби –  с раздражением думал он. Только я пашу как дурак, прожигаю драгоценную молодую жизнь. Но потом вспомнил что Бродяга тоже сегодня на работе. А Поручик и вовсе дежурит вторую смену подряд. Работа у ребят конечно полегче, но всё-таки… От мыслей этих чувство несправедливости по отношению к себе любимому ослабло и Толян маленько успокоился.
 
…Девушка поступила в приёмник будучи в глубокой коме. Толян краем уха услышал –«Отравление барбитурой». ((Барбитура – препараты барбитуратов (сленг). Барбитурат производит широкий спектр расстройств центральной нервной системы, начиная со слабого успокоения и доходя до комы)).
-- Суицид, мать его за ногу —недовольно объявил Морфей и осуждающее покачал головой. (морфей–бог сна и сновидений. В данном случае -- врач-анестезиолог(сленг.)

Но уже через два часа деваха с  промытым желудком прокапанная lege artis (по всем правилам искусства – лат.) пришла в себя и находилась в полном сознании. Она сосредоточенно меряла потолок мрачным взглядом, однако в целом была спокойна.
--Нормально всё… переводи в терапию до утра, а там посмотрим—сказал доктор усталым, безразличным  голосом.
-- Развязать али как?—поинтересовался Толян.
-- Али как!… Иди знай что у неё за жуки в голове… Толик взял историю болезни и не спеша покатил кровать в отделение.

По дороге больная и вовсе очнулась и затянула нудную песню в стиле – «Жисть моя жестянка, да ну её в болото!» В заключение  сделала официальное заявления, в котором авторитетно сообщила что нет в жизни счастья и торжественно поклялась наложить на себя белы рученьки, как только её выпустят из этой чёртовой больницы. 
Толик и сам имел претензии к этой жизни вообще и сегодняшнему дежурству в частности. Поэтому тот небольшой запас терпения, который имелся в наличии, был исчерпан задолго до появления отравленной.
-- Девонька, родненькая да не вопрос! – радушно сказал Толик. Не хочешь жить? – Ради бога, я тебе помогу. Девушка с удивлением посмотрела на него. В глазах появился лёгкий испуг и нарастающее беспокойство.
--Заодно и доброе дело сделаешь —продолжал увещевать Толян.  А то там, на верху самоубийц-то не жалуют. Слыхала, поди?
-- Какое доброе дело? – насторожено спросила девушка.
-- На органы пойдёшь, родимая – серьёзно заявил Толик. Людей спасать будешь… Так сказать, начнёшь  новую жизнь в новом теле…
-- Ты чего совсем сдурел, назад меня вези!—завопила девушка.
-- Не-е… не могу… Ты завтра с моста сиганёшь – органы пропадут. А знаешь, какая большая очередь на почки. Про печень я и вовсе молчу.
-- Помогите, помогите! – заорала девушка неприятным истерическим криком. Эхо разнеслось по длинному коридору и быстро затихло. Четыре часа утра. Немногочисленные люди попадавшиеся на пути шли молча, практически бесшумно словно приведения в заброшенном английском замке. Увидев, что больная привязана они быстро понимали – буйная, и тут же теряли интерес. На лице девушки было написано отчаяние человека, которому только что зачитали смертный приговор и собираются привести в исполнение. В принципе так оно и было.  В широко раскрытых глазах застыл тихий непередаваемый словами ужас…
-- Да не волнуйся ты так! Скоро твои мучения кончатся... – с материнскими интонациями в голосе успокаивал Толик. Ты и не почувствуешь ничего вовсе. Укольчик по венке, последний кайфец и в дамки. А там глядишь и рай не за горами. Ангелы, поди, заждались тебя, с фонарями ищут. Глупый доктор тебя с того света вытащил, а там в небесной канцелярии, между прочим, ждут тебя, беспокоятся…
-- Не надо в рай, ну пожалуйста… Я жить хочу … Девушка заплакала.
-- Не понял? – удивился Толик. Снова хочешь мучится и страдать что-ли?… Девушка начала усиленно кивать, всхлипывая и глотая слёзы.
-- И больше не будешь травиться? – удивился Толик.
-- Не буду, не буду… Боже, какая же я дура… так же помереть можно…-- запричитала она.
-- Что дура, это точно! – охотно согласился Толян. Удивительное дело, но девушка то ли смирилась со своей участью, то ли настраивалась на дальнейшую борьбу, однако затихла. Она лежала неподвижно, размазанная тушь подчёркивала нежную белизну лица и придавала необычайную трагичность. Что происходило в её душе неизвестно.
-- Хороша, блин, как хороша! – с восхищением подумал Толян. И спросил:
-- Чего травилась-то? Девушка всхлипнула, тяжело вздохнула и сказала:
-- Был у меня жених. Учится здесь, в Минске  в политехе. Квартиру с однокурсником снимает.  Ну, я приехала… без предупреждения.  Обрадовать хотела. Она запнулась… Видно было, что тема эта тяжёлая и ей трудно  говорить. Но она собралась с духом  и продолжила… Дверь мне открыла девушка, вся такая из себя – и спрашивает: "Вы к Боре?-- заходите. А моего бывшего жениха Максим зовут. И тут мне какое-то шестое чувство подсказало: "К Боре"-- говорю. Она представилась Таиса. Поставила чаю и всё тарахтит и тарахтит. Мне даже выспрашивать ничего не пришлось. Сама всё разболтала -- живёт с Максом уже почти пол года. И у них всё так хорошо и замечательно. Вот только оказалось у Макса есть какая-то дура. Я то есть. Которая житья ему не даёт и он, бедненький  не знает, как от неё избавится. Но, слава богу, живёт она далеко, в Витебске и особо надоедать не может. Тут Таиса переключилась на Борю. Сказала, что мне страшно повезло. Он  классный парень, и я видно тоже хорошая девчонка и все мы будем дружить. Тут я не выдержала и сказала что я та самая дура из Витебска, которая перевелась с огромным трудом в Минск, чтобы быть поближе к Максиму. Она выпала в осадок, а я встала и ушла. Действительно -- такая дура! Бросила свой курс, подруг. В Минске у меня никого… Ну а дальше ты знаешь…
Тут выяснилось, что девушка которую кстати Неля зовут, учится в мединституте на педфаке.
-- Как интересно… – удивился Толик. А общага твоя где?…
--На Лермонтова 28 – не замечая живой заинтересованности Толяна продолжала Нелька. Да вселение только через неделю. Я думала у Максима поживу… -- она растерянно огляделась по сторонам – а теперь…
--Не волнуйся, всё будет нормально…-- сказал Толик. Как говорится -- не было бы счастья, так несчастье помогло… В восемь я заканчиваю смену, зайду за тобой. Поживёшь у меня, то есть у нас. Если захочешь, конечно…



 
Продолжение следует...