Ч. 2, гл. 7 неравный секс

 Есть известное выражение «неравный брак», но мне это не грозит.  Светило сразу  же заявляет, что не женится на «малолетке»  никогда, вслух рассуждая о потенциальной «рогатости»  и приводя  красочные примеры  аналогий.  Для всех историй характерен зачин: жил-был друг, да вот женился на молоденькой, и теперь с его юной женой «спят все». А концовка, разумеется,  эмпирическая: «И я там был, мёд – пиво пил, по усам текло…» Это на всякий случай назидание для меня, но я и без мифологических историй знаю своё место: «мой номер шестнадцатый» или согласно алфавиту. Для меня вместо «брака» практикуется «неравный секс»: отдаваясь и влюбляясь, надеюсь, что это и с ним произойдёт ответно, но  ничего похожего даже на привязанность с его стороны не наблюдается, вне постели он остаётся холодным и равнодушным. Хочу понять, как это может быть? Мне же такое  не удаётся!
 У Светила рассказы из мужской жизни для меня  следуют по степени откровений в них от меньшего к большему, зависящих от дозы алкоголя в крови, элемент правдивости иногда близок к нулю, но как изображение внутренней реальности факт правдоподобен вполне. И я обо всём услышанном думаю, что у меня недостаточно опыта.  Вот  Его Величество почти всегда пьян фактически почему-то именно в Перми со мной, а в чувствах – трезв, а я наоборот – совсем не пью, но зато везде хочу видеть только его. –  Хочу встречаться взглядом с мальчишескими сияющими карими глазами, какие и полагаются для моего архетипа, иногда совсем  холодными с общим выражением спеси и брюзгливости, изредка нежными, но при этом,  как я  злюсь на него за всю «подпольщину», неопределённость и двусмысленность своего положения при нём!
После моего дневного побега из покоев Его Величества, нас  с ним всё ещё ждёт  ночная встреча, где мужчина собирается  предъявить сразу весь арсенал наличествующих собственных средств  для моего покорения, но больше, чем уже влюбилась, трудно и вообразить. Светило же хочет от меня всего и сразу из того, что не переделал со мной  в прошлом году тогда  на полу импровизированного нашего  ложа, но мне одновременно со всем этим требуется принять  данностью всяческую его независимость от меня и от обязательств передо мной. Видимо, кто с ним интимно, ему абсолютно безразлично.  Случайность не обязательна, и я воображаю на своём месте последовательно уже знакомых мне партнёрш, понимая, чем мои представления о «моногамии» отличаются от его «полигамных»: мне мучительно больно, что я «нелегальная женщина»,  и  я «ревную», нарушая его на то запреты. Жаль, что приходится видеть себя со стороны прямо-таки в роли «резиновой куклы».  Для чего целый год я прожила, словно бы на карантине, представляя своё состояние, подобно известной «Девственнице» Сальвадора Дали,  одолеваемой собственными страхами?  Теперь  вот  худшие  из  них воплощает лучший.
Для меня Его Величество – законодатель  новых норм отношений. Это когда в христианской молитве  просят спасти и схранить от «науки злы», имеется в виду нечто подобное. На то, что с людьми делает Светило, смотрю во все глаза и слушаю во все уши, вообще студенчески усердно конспектируя все дневные  лекции, активно участвуя в жизни учительского коллектива. Ночью меня ждёт «момент истины»: как это тоскливо – влюбиться всей природной «самостью»  абсолютно безответно, испытав силу натуральной страсти Светила,  но  так и не обнаружив чуда взаимности.
Как-то в «Сталкере» смотрела фильм на тему «Мефистофеля» Гёте, там за дар музыканта, выдающийся гений был проклят тем, что терял всех, кого любил.
Не умея любить, что взамен имеет Его Величество? Вот у меня стихи  делаются качественными!
Его Величество – нетипичный отец. Он много говорит о дочери из теперешней  московской семьи, подчёркивая крайнюю степень  свободы с посвящённостью в слишком интимные подробности личной  жизни обоих, что настораживает против воли. Но гоню прочь всяческую предубеждённость, ведь мы с ней ровесницы, должно быть, это всего лишь аналогии, практика «анализ – синтез», которая разве что во сне отпускает Светило. Позже я пойму, почему это Его Величество  так спокойно переносил мою скрытую эмоциональность и  явную привязанность  к себе – дело в том, что неродная по крови дочь, похоже, всю жизнь была влюблена в Светило никак не  меньше моего! И эмоционально она это всё выражала куда сильнее и действеннее моего в непосредственной близости от объекта своего обожания. На её запястьях кольца самоубийцы, а зависимость от речей Светила и его физического присутствия куда сильнее в силу привычки: каково это расти с ним рядом с пяти лет? Мне это даже представить страшно – такая пытка: любить и не быть вместе, а если быть, то какой ценой и чем платить?  Как бы там не было – свечку не держала, надеюсь, что он слишком «правильный» и избежал  всего инцестуального.  А я, благодаря «постельной политики Светила»,  вдруг  по правде поняла, как ведёт себя мой отец, когда на свободе. Разницы нет: кто-то  «шифруется» больше, кто-то меньше, но этот сторонний опыт безостановочен и очевиден.  И дело не в «плохой» жене, а в сволочном цинизме любовников. В чём оправдание тому, что я свободна,  если  Светило – женат? Но это словно бы ничего не значит. Мы оба заключаем пакт о «бескорыстии», подразумевая, что наша близость имеет целью простое удовольствие  приматов от занятий сексом, хотя для меня это   -  настоящая  любовь, пусть   и   в извращённой форме «подполья», против которого пытаюсь бунтовать.  Например, подхожу днём к нему, вооружившись  самодеятельным опахалом  из цветущей ветки акации в жару и сообщаю, что готова его сопровождать в качестве гейши, на что он рявкает, что меня с собою, кажется, не приглашали, и,  думается, что меня за мою дерзость отшили уже раз и навсегда.  Или днём пишу ему записку, что он мне «заСЛОНил солнце»  и тычу ему каламбур в спину, как школьница, сидя на задней парте. А ночью он продолжает быть хозяином положения, а я упорно контролировать себя, чтобы не позволить ничего лишнего.
  Светило и сам понимает, что нужно «уединиться на целые сутки вдвоём от всего мира», а если потребуется, то и не на одни, чтобы принадлежать только друг другу, запершись в спальной комнате.  Сами эти его предположения уже должны соблазнить меня надеждой, что он и вправду желает меня раскрыть. А Светило  тут же осторожно рассказывает очередную историю про Фриду, заключая её  новым  назиданием, что грех – давать человеку надежду.  Поэтому меня не ожидают радостные перемены курса: секс обещает быть жарким, жёстким и односторонним, потому что любви по заявке всё равно не положено! Времени не хватит на всё! Ведь  у нас есть в распоряжении  лишь дневные перерывы на обед и ночи украдкой, причём,  и тут подкарауливают физиологические помехи, как бы я не уговаривала организм не выкидывать очередной и уже ожидаемый трюк.  Сейчас это шальное  выбрасывание  женских гормонов повлечёт за собой  общеизвестное, и мне придётся краснеть, извиняться, выбывать из только что начатого, чтобы мой всезнающий партнёр ещё раз заявил, что позиции «взрослый – ребёнок» в наших отношениях сохраняются, что позволяет ему открыто командовать и распоряжаться мною в пределах моей досягаемости даже при отсутствии  близости.  Скрытая война приводит иногда к тому, что Светило  меня игнорирует настойчиво целыми днями, это,  как затяжной дождь,  – моё сердце успевает изныться, а на меня даже не смотрят. Изучают каких-то длинноногих на палубе прогулочного теплохода по Каме, которые готовы быть подружками сразу всем желающим и не скрывают этого!
Подолгу смотрят японское видео, где чудо – ребёнок кусает похитителя за палец, а после этого всё равно не выдаёт секрета, потому что  это ему предложили сами враги – укусить, а он не обещал, что за это сдастся. Светило смеётся взахлёб, всплескивая руками, и я ненавижу этот длинный  «видик», который настолько привлёк всё внимание Светила, что ему и дела нет до меня. 
Когда, наконец, возможно возобновить дневные личные встречи, воинственность стихает. Как-то Светило просит меня покинуть его,  оставаясь в постели   в полном изнеможении: «Оставьте меня умирать!» - так эта просьба звучит дословно, откуда можно понять, что ему всё же хорошо со мной, если он не притворяется. Всё же молодец, что он умеет получать удовольствие, не любя!


Рецензии