От Сталинграда доЛюксембурга ч25 Мрак над могилами

 
                МРАК НАД МОГИЛАМИ...

    … Злой январь 1944 года.    
         Над вышками часовых, над бьющими сквозь снежную пургу прожекторами, над сотнями промерзлых дощатых бараков и землянок, скорчившимися на нарах людьми, свирепствовал, завывал ледяной ветер. Где-то громыхнула сорванная с петель входная дверь, покатилось по двору под порывами ветра жестяное ведро… 
        Холодеющая зима достала метелями и морозами тысячи иностранных заключенных за колючей проволокой в лесах под Тамбовом.
        Начальник лагеря продрог от стужи и зябко передернул плечами, хотя чугунная печка-буржуйка в кабинете раскалилась докрасна. На стеклах окна намерз толстый слой льда.
        - Вот еще забот не хватало, едрена корень! - чертыхнулся он, перечитывая распоряжение за подписью замначальника управления НКВД СССР комиссара госбезопасности Сопроненко.
       «Единственная национальность, которая сосредотачивается только в Вашем лагере, это французы, бельгийцы и люксембуржцы.
       По мере возможности в зимних условиях они из всех лагерей будут стягиваться в Ваш лагерь».

        Так в спецлагере № 188 стали скапливаться огромные массы иностранных военнопленных. Жертвы войны... Здесь они работали, мучились и погибали... От болезней,  ран и увечий, от пули охранника "при попытке к бегству".
        Тогда более 100 тысяч французов на Восточном фронте перешли на советскую сторону и значительная часть их оказалась... в  закрытых лагерях на Тамбовщине.
        Более 10 тысяч французов, сгинувших в концентрационном лагере № 188,  лежат в общих  захоронениях в лесу у станции Рада под Тамбовым. Так утверждают французские источники. Мрак неизвестности над их могилами до сих пор не развеялся и продолжает витать.

        Томились, страдали вместе с массой французов и люксембуржцы.    
        Как россияне попадали в Люксембург, нам более-менее понятно из предыдуших описаний. Но каким образом оказались в северной России, в этом лагере люксембуржцы?

        В оккупированном гитлеровцами Люксембурге молодые парни, несмотря на всеобщую забастовку против призыва, которая была подавлена, получили повестки в армию. При отказе от явки, родители их отправлялись прямым ходом в Германию.
        Так солдаты из Люксембурга очутились на Восточном фронте, в России, в т.ч. в боях под Витебском. Они переходили на советскую сторону либо попадали в плен и становились узниками лагерей Союза ССР. 

         Происходило это и так.
         «Когда бои утихли, мы оказались метрах в ста от русских позиций.
И 11 ноября 1942 года мы, разворотив свой опорный пункт, побежали к русским позициям. Оттуда открыли стрельбу, но мы подали знак, и стрельба прекратилась. И тогда в нас начали стрелять немцы, но мы все-таки успели добежать до русских окопов. При мне был план немецких укреплений и чертеж нового немецкого танка, броня которого выдерживала удар фаустпатрона. Поздно вечером мы попали в штаб  и передали туда план укреплений и чертежи танка.

        …Мы надеялись, что русские помогут нам перебраться в Англию, где в то время находилось руководство Люксембурга. Но нам объяснили, что это невозможно, что в Лондон можно попасть только через Мурманск.
         И тогда я добровольно принял решение остаться в частях Красной армии.
         В штабе мне выдали бумагу, в которой значилось, что я француз, русскому командованию предписывалось оказывать мне всяческое содействие для отправки на родину после окончания войны.
        Воевал я рядовым солдатом, принимал участие в боях. Зимой обморозил ноги и попал в госпиталь. Там медсестра прочитана мне заметку, напечатанную в газете "Правда", в которой шла речь  о лагере военнопленных на станции Рада, где содержались французы из Эльзаса и Лотарингии и люксембуржцы, которых готовят к передаче в армию генерала де Голля.
        И тогда я вызвался добровольно отправиться туда - к своим.

         Когда попал в лагерь, то там уже было много люксембуржцев, с несколькими прежде я был хорошо знаком! И все оказались в лагере приблизительно так же, как и я.
         Никто из нас в армию генерала де Голля не попал, я находился в плену до мая 1945 года. В это время русское население умирало от голода, голодали и мы!
        Если в лагерь поступали продукты, предназначенные военнопленным, то их забирал себе конвой. Многие страдали дистрофией, не хватало медикаментов.

         Через несколько дней после капитуляции Германии в лагерь пришли представители русской администрации и сообщили, что в ближайшее время нас отправят домой.
          И действительно, скоро нас доставили поездом в Одессу, а оттуда морем в Марсель, потом в Париж, а там до дома рукой подать…
         Когда мы вернулись домой, то сразу же сообщили правительству имена  оставшихся в лагере люксембуржцев, чтобы власти посодействовали их скорейшей отправке на родину. Но домой они вернулись только через полгода, и то не все.
          Всего в лагере находилось порядка тысячи люксембуржцев, из них 170 человек умерли в плену...»
         Так  рассказывал корреспонденту газеты «Российская неделя» (от 26августа 2005 года) Е.Писареву люксембуржец Гастон Юнк, воевавший в рядах Красной армии.

         Мне удалось получить данные послевоенного времени. И что же оказалось?..
      Согласно сведениям 1956 года в советских лагерях пребывало 1653 люксембуржца. Из них было освобождено и репатриировано на родину 1560 человек, а 93 умерло в советском  плену.

         Так ли это было?..
         Оказывается, что до последних десяти лет история спецлагеря иностранных военнопленных под Тамбовом, самого крупного в СССР, оставалась тайной за семью печатями.
         И только  сейчас мрак над могилами разбросанных в тамбовских лесах  люксембуржцев начинает  рассеиваться.

         В ноябре 2011 года посол России в Люксембурге А.Шульгин выступил перед местной  ветеранской организацией бывших узников тамбовских лагерей. Да, да, там есть такая!
         Он рассказал о состоянии дел с сооружением мемориала в местах захоронений в Тамбовской области люксембургских граждан, насильно призванных в ряды Вермахта и находившихся в плену в лагерях Тамбова.
         Шульгин подчеркнул готовность посольства оказывать всестороннюю помощь люксембургской стороне в реализации этого проекта совместно с руководством Тамбовской области.
         Он отметил, что проработан вопрос о визите делегации из Национальных архивов  Люксембурга в Москву для изучения материалов о люксембуржцах, находившихся в лагерях СССР для военнопленных во Вторую мировую  войну.
         Председатель люксембургской ветеранской организации бывших узников Тамбова Гастон Юнк (воспоминания которого вы читали выше), поблагодарил Шульгина за содействие по увековечиванию памяти люксембургских жертв Второй мировой войны.

         Граждане Люксембурга и сегодня помнят, что в их стране был размещен особый концентрационный лагерь СС Гинцерт, в котором были уничтожены многие соотечественники.
          
         Добавим, что в Люксембурге в ноябре того же года состоялась конференция «Нюрнбергский процесс: уроки для будущего», организованная Посольством, Российским центром науки и культуры и Университетом Люксембурга.
         
         На ней российские участники заострили внимание на недопустимость фальсификации исторических событий Второй мировой войны.
        Подчеркнули необходимость пресечения таких опасных явлений, как героизация бывших эсэсовцев и их пособников. А также попытки ставить на одну доску фашистскую Германию и СССР со странами, входившими в антигитлеровскую коалицию. Непозволительны  судебные преследования участников антифашистского движения, недопустимы осквернения могил воинов, сражавшихся с нацистами.

        Да, время – суровый судья. Выходит, сегодня мы ушли не так далеко от событий тех военных лет?.. И то зло оказалось более живучим, чем представлялось после Великой Победы. И трудно утверждать, что человеколюбие утвердилось в мире окончательно и бесповоротно. Мрак над миллионами могил войны, увы, не рассеялся.

       …Итак, бывшие люксембургские военнопленные, оставив почти 150 земляков (по последним данным) покоится в тамбовсой земле, вернулись после всех злоключений  домой.      
        Они, натерпевшись в советских лагерях, проходили, склоняя головы, мимо мест захоронения советских военнопленных и остарбайтеров в городе Эш-сюр-Альзет, недалече от  уже известного нам Диффердингена.   
       Придавленные земляным холмом, лежали здесь, поди, 30 человек из разных областей, как из   Запорожской и Сталинградской... Из последней упокоились тут в 1943 году Левченко Михаил, 1917 года рождения  из пос. Николаевска на Волге,  Трошев Василий,1900 года рождения…
       Свои края они уже не увидят никогда…

        А выживших за границей репатриантов, с нашей Татьяной, эшелон доставил из самой Германии  в сопровождении охраны  в  пограничный Брест-Литовск. Взвизгнули колеса. Состав остановился. Вдоль вагонов пронеслась команда:
        - Выгружаться!
        - Выходить с вещами!
        Люди переполошились:
        - Зачем, почему? Куда?..
        Кучковались все  со своим добром-"хурхурами" на вокзале. Сразу  их предупредили:
        - Шпаны, ворюг много! Сторожите свои вещи. Не спите, мигом утащат!
        Татьяна старалась идти с сумкой и чемоданом в средине своих, не с краю, чтобы не выхватили. Были и  раззявы, потом  кричали:
        -  Ой, сперли, стянули… Держи его!..
        В беспокойстве толком не спали. Занималось утро.
        Все оказалось просто – была пересадка на другой поезд. Проходила погрузка, как и ранее, под неусыпным контролем людей в военной форме. Растолклись все по вагонам. И в путь... 

          Миловала судьба Татьяну от горечи и озлобления, когда при фильтрации и перемещении встречали ни в чем не повинных репатриантов советские солдаты со злорадством и презрением, доходящим порою до ненависти, видя в них «немецких овчарок». 
         Советский Союз-отец превращалася для наших горемык в отчима.
 
        «И вот наступил день, когда нас передали в советскую зону оккупации. Нас везут на студебеккерах к демаркационной границе. Поднимается шлагбаум с английской стороны, нейтральная полоса, впереди советский шлагбаум. Мы  видим наших солдат, машем им руками, кричим "Ура!" и вдруг в ответ видим поднятые кулаки...
       Не помню, чтобы за время пребывания в наших фильтрационных лагерях хотя бы один советский солдат подошел к нам, сказал доброе слово. Возможно, правда, что в лагерях мы имели дело со специальными воинскими подразделениями. Но все равно мы остро чувствовали несправедливость и обиду», — вспоминал о встрече с соотечественниками профессор  В. Наумов, бывший в годы войны перемещенным лицом.

        Другое воспоминание.
        "...Однажды пришла большая колонна военных грузовиков Студебеккеров, нас разместили на них,рассадив на откидные сидения у бортов, и колонна отправилась в путь. Ехали долго, пересекая почти всю 3ададную Германию, объезжая большие города. Проехали какой-то крупный город.. Он был весьв развалинах, кое-где еще дымящих. На улицах возились немцы, расчищая завалы, освобождая дороги, собирая и очищая от раствора кирпич.
    В маленьких городках, в которых мы, проезжая, останавливались по необходимости, между грузовиками шныряли шустрые немецкие мальчишки, мы совали им в руки печенье, ломти хлеба, сигареты.
    Наконец, остановились в городке Пархим на границе между американской и советской зонами оккупации, где был транзитный пункт. Сопровождающие каждый грузовик американцы на прощание оделили нас своими пайковыми пакетами, и мы на тех же студебеккерах с американскими водителями пересекли границу.
     Вот мы и у своих. Встретившиеся нам солдаты и офицеры были в погонах, которые многие из числа попавших в плен до 1943 года, видели впервые.
     Встретив своих, с грузовиков закричали «Ура!». В ответ, один из офицеров сделал характерный жест, проведя рукой по горлу и вверх. Это произвело тягостное впечатление. Мне почему-то стало стыдно перед американцами, сидевшими в кабинах грузовиков и видевшими это «приветствие».

       Чем ближе к дому, тем больше Татьяна беспокоилась, как ее встретят дома в таком положении.
        Она уже устала в этом долгом пути! Ведь как села от того немецкого Дюссельдорфа, так и катится на колесах, так и катится… Уже в голове все кружится. Под глазами черные круги, носик заострился, чувствует, как толкается в животе будущий  малыш… Кто же будет, девочка или мальчик…  И как там мать и отец её, живы ли, здоровы… И сестры малые тоже…
       В пути с всякими хлопотами, да в думках не заметила, как доехали в свое Запорожье, все разрушенное...

        А вот и её станция Пологи подоспела, покореженная… Отсюда угоняли их, плачущих, увозили в проклятую Германию… Не верилось, что вернулась обратно к дому.
        Татьяна пересела на замызганый рабочий поезд - и уже в родной Чапаевке. Идет по грязной, в ухабах, улице, тащит на себе вещи... Ага, это не Люксембург.
        Светало. Лучи солнца, выглянув из-за  хмурой тучи, осветили  низенькую саманную хатку родителей, мазаную глиной. Даже плохонького плетенька нет.
        Вот она у порога, из-под абрикосины выбегает с лаем  лохматая собачка, и, признав в ней девчонку,кормившую ее щенком, начинает кружиться, подпрыгивать, пытаясь лизнуть в лицо. На шум в дверь выглянула закутанная в платок невысокая женщина.
         - Таня? Це ты, дитятко мое… Дэ ты так довго була... Вэрнулась, доця моя...

           ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2012/01/11/1042
                ч.26 НЕОТПРАВЛЕННЫЕ  ПИСЬМА

 На фото. Иностранные военнопленные лагеря №188. Тамбов. Фото из архива А. Лившица