Один день

Степан уже полтора часа сидел перед телевизором с бутылкой пива и смотрел профилактику. Он еще не был пьян и не сошёл с ума, просто это было самое интересное из того, что шло по телевизору. Для тех, кто не в курсе, профилактика – это такая мерзкая серая рябь, переливающаяся по всему экрану со скоростью человеческой жизни, и сопровождающаяся неприятным шумом, напоминающим одновременное шипение пары десятков ядовитых змей. Степан не был увлечён происходящем на экране. Он сидел на диване, закутавшись в плед, и сам не заметил, как погрузился в свои мысли. Не будем таить греха – это занятие доставляло ему удовольствие. В перерывах между войной с уже наскучившей и надоевшей ему реальностью он любил за бутылочкой пива помечтать или же пофилософствовать. В данный момент он был занят именно вторым. А начался его мыслительный процесс с того, что он неожиданно сам для себя вспомнил, что завтра у него день рождения. Эта, если так можно выразиться, «новость» заметно подпортила ему настроение. Степан не любил этот день и уж тем более не считал это праздником. У него в памяти сразу всплыла строчка из известной песни: «День Рожденья – грустный праздник…» И на душе стало еще тоскливей. Он не любил этот день по многим причинам. С каждым днём рождения его жизнь стремительно набирала ход, который даже на мгновение замедлить не представлялось Степану возможным. Вроде бы только поступал в техникум, а уже давно разменял четвёртый десяток. Быстротечность своего бытия он наиболее отчётливо замечал именно в этот ненавистный ему день. Старость всё заметнее подкрадывалась к нему, давая знать о себе всё чаще проявляющимися недугами, такими как, к примеру, частые скачки давления. Степану даже казалось, что именно в день его рождения у него заметно прибавляется седых волос.

Все эти мысли натолкнули его вот на какое логическое рассуждение. Если, думал он, есть на белом свете такой день, который я ненавижу больше, чем сам этот белый свет, то должен же быть и такой день, который я буду любить до глубины души. От этой мысли настроение у Степана заметно поднялось. Допив к тому времени дешёвое порошковое пиво, он понял, что не всё так плохо, как ему казалось. По такому поводу он решил не мелочиться и пропустить грамм двести хорошей палёной водочки. Не теряя времени, Степан достал из-под дивана начатую бутылку сорокоградусной, взял пару уже почти пропавших огурцов, налил себе полный стакан и разом осушил его. И на душе, и в теле стало заметно теплее. Лицо Степана растянулось в довольной улыбке. Но он вовремя понял, что расслабляться еще рано и улыбка быстро пропала. Теперь предстояло самое сложное – найти, вычислить, узнать, догадаться – что же это всё-таки за день, его, Степана, счастливый день, день, который он будет ждать весь год и напиваться в этот самый день как обезумевший.

Алкоголь давал о себе знать. Степан решил прилечь, посчитав, что так будет легче найти ответ на не дающий покоя вопрос. Он укрылся пледом практически с головой, прикрыл глаза и начал рассуждать. Стоит заметить, что Степан не был тунеядцем или же алкоголиком. Наоборот, это был достаточно образованный и начитанный человек, но, признаться честно, с алкоголем иногда имел проблемы. Это был единственный для него способ хоть на чуток, хоть на немного отдалиться от этой жестокой и невыносимой реальности. В моменты таких отдалений Степан мысленно переносился в параллельные реальности, где жизнь его складывалась намного иначе. Он знал, что в каждый момент времени он стоит перед неким выбором, скажем, пойти налево или направо. Допустим, в реальной жизни он шёл направо. В этот момент Вселенная для него делилась на множество параллелей, куда он вообще мог пойти, и мыслями он переносился именно в ту параллель, в которой он пошёл бы, ну скажем, налево. Это лишь в качестве примера, на самом же деле таких ответвлений в жизни Степана было бесконечное множество, и с каждым новым поступлением алкоголя в кровь он переносился на новое распутье и шёл по другому пути, при этом никогда не повторяюсь. Но в данный момент действие алкоголя на рассудок происходило несколько иначе. Степан погрузился в мысли о жизни и смерти. У него моментально выстроилась очевидная логическая цепь. Он знал, что с момента его рождения неведомая ему сила запустила некий таймер. Именно в день его рождения (это был еще один повод ненавидеть этот день). Таймер этот отсчитывал положенный ему срок нахождения в этом мире. Так, думал Степан, если есть такой день, который мне противен более, чем весь российский шоу-бизнес, и в этот день таймер начал отсчёт, то день, когда таймер сработает и всё закончится и есть МОЙ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ! Его переполнила вся гамма чувств – радость, гордость за себя, что он сам дошёл до этой, казалось бы, простой истины. От волнения в горле заметно пересохло, и Степан решил пропустить еще стаканчик, ибо такое прозрение грех было не обмыть. Повторив процедуру, Степан хотел было встать с дивана, но алкоголь не позволил ему этого сделать и он незамедлительно упал через свой импровизированный стол в виде табуретки. Голова заметно помутнела. Он лежал, слегка приоткрыв глаза. Разные мысли крутились в этот момент в его голове. Но одну он поймал прочно и не выпускал. Он понял, что достиг некой черты, некой точки невозврата, которой была мысль о том самом счастливом дне. Эх, сколько я его ждал, думал Степан. И тут его осенило – ведь я сам могу сделать любой день счастливым! Собрав все силы, он встал на ноги и, пошатываясь, устремился к окну. Он вылетел сквозь два прозрачных листа на улицу. Весь его выход и падение с двенадцатого этажа можно сравнить с падением звезды, когда загадывают желание. Сначала следует яркая вспышка, коей являлось само пробивание телом окна и громкий  крик, разбудивший уже спящих соседей. Далее эта вспышка стремительно угасает, как угасал крик несущегося к земле Степана. Падая, он в каждый следующий момент времени все более осознавал, что вот он, его и только его самый счастливый день.