Ангел Серафим

Интересно, можно ли измерить скорость жизни? У кого-то она совсем запредельная, скажем, 100 достижений в день. Кто-то вовсе не движется, стоит на месте. Скорость вполне может меняться. Таня считала, что в своей жизни порой сочетает абсолютно разные величины. Иногда мчится с быстротой ракеты, а иногда пребывает прямо-таки в амебном состоянии. Хотя… кто сказал, что быть амебой плохо? Никто же не знает, о чем она думает и какие задачи решает.
Вот сейчас тысячи людей, включая Таню, едут в метро. Казалось бы, это всего лишь фаза, серая фаза, обозначающая переход из одного состояния в другое. Зачем пользоваться транспортом? Чтобы добраться из пункта А в пункт Б. А зачем? Ну, видимо в пункте Б есть какие-то дела. Иначе это было бы бессмысленно. Однако Таня не любит такие фазы. Никогда не нужно терять время впустую. Поэтому в подобные моменты можно читать, решать задачи, смотреть фильмы… Вот и Таня предпочитает почитать умную (или не очень) книжку, дабы время зря не уходило. Его и так не слишком много. Путь от дома до института занимает час. Даже если учесть медленную скорость чтения и тот факт, что читать возможно на протяжении лишь части пути, получается, что в день лишь в дороге можно осилить страниц 60.
Итак, в этот раз компанию Тане собирался составить «Красное и чёрное» Стендаля. Не самое позитивное чтение, зато достаточно завлекательно. Вытащила книжку из сумки, посмотрела на соседей по фазе переходного состояния, а также по вагону. И тут её взгляд задержался. Ей вдруг показалось, что напротив неё сидел ангел. Он тоже читал книгу, его глаза были опущены. Потрясающие черты лица. Отрощенные русые волосы, прямой нос, слегка обветренные губы, мягкий цвет лица… Он казался совершенным творением, случайно попавшим в московскую подземку. Поезд остановился, он поднял глаза, видимо, чтобы понять, где он находится. И тут она поймала его взгляд. Небольшие, но такие удивительно добрые глаза лишь на мгновение задержались на ней. Но и этого было достаточно. Во всей его внешности сказывалась какая-то невероятная идеальность форм и линий.
Таня тут же захотела его нарисовать. До её станции еще минут 12. Если избрать наилучший вариант, т.е. он не выйдет раньше, то она успевает сделать кое-какие наброски. Девушка в спешке достала из сумки блокнот, карандаш и начала рисовать. Никогда не видела ничего подобного. Греческие статуи так не поражали её четкостью пропорций, как его лицо, руки, наклон головы. Таня увлеклась работой. Только это уже была не работа. Это бесконечное наслаждение. Казалось, карандаш сам фиксирует все нужные элементы. Для любого карандаша честь иметь столь восхитительный объект действия. Тут слух резануло знакомое название. Её остановка следующая. А он явно не собирается выходить. Он все так же сосредоточенно и увлеченно читает книгу. И Таня не может его оставить. Это противоестественно. И она едет дальше. Карандаш продолжает движение. Волосы, плечи, руки, колени… Как же хочется зафиксировать со всех сторон. Все черточки, все нюансы… Но вдруг он поднял глаза, вот уже кладет книгу в сумку. Он уходит? Таня оборачивается по сторонам. Все тоже покидают вагон. Слух ловит словосочетание «конечная станция». Кажется, он приехал. Таня в недоумении выходит и провожает его глазами до выхода, как несбыточное видение. У неё в руках  лишь карандашный набросок.
Она садится на поезд в обратную сторону. Что ж, кажется, на занятие уже опоздала на полчаса… Но мозг фиксирует эту информацию попутно. Пока он не способен воспринимать объективную действительность.
За опоздание студентку по головке не погладили, но увидев в ответ на выговор сияющую улыбку, кажется, просто опешили. Далее девушку ждала вполне увлекательная лекция, тщательно зафиксированная в тетради в клеточку синей шариковой ручкой Corvina. Но почему-то перед глазами вместо картин художников Возрождения стоял лишь образ из московской подземки. Случайная встреча, которая останется в памяти навсегда.

Сидя после занятия в кафе, однокурсники обсуждали предстоящую сессию и плавно переходили в область всегдашних институтских слухов – кто, с кем, когда… Таня медленно попивала банановый коктейль и улыбалась. Вскоре все взгляды были прикованы к ней. Просто вообще-то обычно она человек достаточно закрытый и совсем не позитивный. А тут перед глазами стоял облик принца из метро, так что улыбка не могла покинуть её довольную физиономию.
- Таня, что с тобой? Никогда не видел тебя такой радостной, - Макс всегда был не в меру любопытен, так что состояние девушки уж точно не могло остаться незамеченным.
- Да так, просто настроение хорошее.
- И что же его сделало таким?
- Эмм… сон хороший приснился.
- Расскажи!
- Ну мне приснилось, что на институт напали драконы, сожрали всех учителей, так что нам не придется сдавать сессию.
Раздался дружный хохот. Естественно, ей никто не поверил. Но девушка не стала выдавать истинных причин. Она и раньше никогда не откровенничала, а уж сегодня тем более не было повода.
Когда пришла она домой, еще никого не было. Родители возвращались поздно. В Танины обязанности входило готовить ужин, хорошо учиться и не доставать их своими проблемами. Это её вполне устраивало.
Её комната не была образцом комнаты девочки-студентки. Никаких мягких игрушек, статуэток-пылесборников и только одна рамочка с фотографией. Cтены пестрили копиями картин Моне, Дега и Ренуара. Танино скромное творчество соседствовало с признанными мастерами, но она, конечно, считала, что это явно не говорило ему в плюс. Сегодня над кроватью появился новый экспонат – карандашный набросок, запечатлевший идеальное создание.

«Утро начинается с дождя…» В этот день Торба-на-круче была права. Вот уже неделю Танин день начинается с дождя и с того, что она целует в губы своего Ангела. Именно так она решила его называть. И день проходит лучше, чем неделю назад. Футболка, джинсы, хвост… причесать челку, подмигнуть отражению в зеркале. Вообще-то Таня натуральная блондинка, но ей кажется, что это даже звучит ужасно, поэтому она тщательно это скрывает окрашивающими пенками, которыми пользуется раз в неделю, так что волосы приобретают типичный темно-русый цвет, что позволяет не выделяться из толпы. Тетради, карандаши, ручки, кошелек, мобильный – все с собой. Сегодня после занятий заедет в Ленинку – почитает про Гойю. Таня по-настоящему любит это место – в нем как-то думается легче. Да и тем более это самое дешевое место, где можно вкусно поесть в центре Москвы.
И вот три пары. Снова фаза перехода. Глаза ищут любимые черты, но все выглядит таким далеким. Иногда похожая челка, иногда те же скулы… но это кажется лишь глупой усмешкой. Но вот фаза закончилась, и Таня в великом хранилище книг. Полтора часа наедине с Гойей пролетают незаметно. Она поднимает глаза и видит знакомый подбородок. Снова кажется… Но нет. Это он. Это лицо она узнает из тысячи. Перед ним стопка потрепанных книг. Кажется, не позднее начала 20 века. Красота и ум – кажется, это действительно идеальное создание. Но рука уже схватила карандаш и блокнот. Этого ракурса у неё еще не было. Почему еще? Ведь вообще всего один ракурс и был. А тут… Лишь бы он читал подольше. Какие руки! Каждую его частичку можно рисовать отдельно и во всех ракурсах – и всё будет произведением искусства. Не заметив, сколько прошло времени, Таня успела сделать 4 рисунка: облик в целом, отдельно руки, отдельно лицо в профиль, отдельно глаза под тенью длинной челки и ресниц. Вдруг он встал. Видимо, собрался уходить. Ей во что бы то ни стало нужно сдать книги одновременно с ним. Нужно понять – будет ли он тут снова. Если он продлит книги, есть надежда опять его встретить. В комнате приема книг у Тани получилось подглядеть в его читательский билет. Читает имя: Серафим. Ну конечно! Он и не мог иметь другого имени. Ведь именно это имя ангела. К счастью, он продлевает книги. Таня делает то же самое, хотя уже успела все прочитать. Это неважно. Он направился к выходу, а она решила пойти к каталогам и заказать еще книг на завтра – мало ли, сколько придется его ждать. Но ждать она решила твёрдо.
Вечером её комната была украшена еще несколькими творениями. Теперь это уже была некая композиция. И точно, она будет пополняться.

Пары в институте Таня еле выдержала. Наверно, никогда в жизни она так не ерзала по стулу. Особенно это удивительно, что лекция была про любимого Матисса. Однокурсники, привыкшие к её спокойному и размеренному записыванию лекций, удивленно оборачивались. В ответ она могла только тупо улыбаться, чему они удивлялись еще больше. Всё неважно.
Итак, в Ленинке ей предстояло свидание с Ренуаром, но она надеялась, что оно продлится недолго. И вскоре сменится другим, более интересным.
Сначала полностью исследовала читальный зал. Серафима не было. Таня специально села у самого входа, чтобы ни один входящий не остался незамеченным. Чуть ли не после каждого абзаца поднимала глаза. Прошел час. Его не было. Еще час. Ренуар отказывался восприниматься, голова была занята другим. Его не было. Когда оставалось полчаса до закрытия, она осознала, что сегодня он уже не придет. Сдала книгу. Поехала домой. Хотелось быстрее миновать ненавистную фазу и вернуться к своим рисункам.
Поцелуй на ночь. «Пусть он мне сегодня приснится».

Утро не может быть плохим, если открываешь глаза и видишь столь красивое лицо. Он стал её Дорианом Греем. Её вдохновением. Источником энергии. Ни одно произведение искусства раньше так сильно её не поглощало. Да, она честно пыталась разгадать улыбку Моны Лизы. Ходила на балет, чтобы понять Дега. Да и вообще – она всю жизнь рисует. Но всегда что-то разное. Одно время рисовала простые предметы: ручки, карандаши, тетрадки, книги, пачки сигарет, фантики, салфетки, смятые чеки, край стола, ручки дверей… В разных сочетаниях эти вещи давали нечто необычное. Потом, как герой «Титаника», увлеклась руками – рисовала их в разных позициях. Были и подражательные периоды, и увлечение разными техниками, только вот… только вот теперь она, кажется, нашла именно то, что было так нужно. Теперь главное – это не потерять.
Во время обеда одногруппники увлеченно обсуждали какой-то новый фильм, а Таня думала о том, что если покрасить парты в кабинетах в яркие цвета, то студентам будет гораздо интереснее заниматься, да и настроение станет получше. А то ведь их часто упрекают в депрессивности. Хм… странные мысли.
После занятий снова Ленинка. Осмотр зала, объект не обнаружен. Снова села у входа. Ангел снова не объявился. «И с чего я решила, что я его встречу? Может, он вообще утром сюда приходит. А может, и вовсе решил не приходить. А может…» Но ждать все равно надо. Ничего другого не остается.
Покидала вещи в сумку и поспешила к метро. Хотелось поскорее миновать переходную фазу – в последнее время мысли и эмоции переполняют так, что становилось просто невозможно сосредоточиться на чтении.

В больших городах можно найти скопление всего. Нет, почти всего. Многое теряется именно в больших городах. Люди всегда спешат и не успевают смотреть по сторонам. А ведь вокруг них вертится весь мир. Стоит лишь на секунду остановиться – и можно увидеть вихрь жизни. Нет, нельзя. Этот вихрь собьет тебя с ног. А ведь именно в больших городах столько всего… что Таня не могла уместить в словах. Но могла нарисовать.
Суббота. С утра две пары, а после она снова спешит в самое большое книгохранилище в Москве. По дороге пара бутербродов и Secret Garden на закуску. Настроение приподнято. В библиотеке совсем не хотелось читать. Ангела не было, так что Таня решила порисовать. Углы зала, скошенный потолок, локти студентки, делающей конспекты, складки на юбке библиотекарши… но хотелось другого. И тут она заметила давно выученные наизусть линии. Он пришел. Оставил контрольный лист, подождал 5 минут, взял книги и сел в дальнем углу. Далековато. Место рядом нашлось. Хотелось немного другого ракурса, но для Дориана любой ракурс хорош. Он снова с этими старыми книгами. Их много, это радует. И вновь карандаш повел её руку.
Следующая неделя стала для Тани неделей счастья. Она каждый день приходила и рисовала его. Рисовала, как он читает, как он пишет конспекты, как он смотрит на часы, как пишет sms, говорит по телефону, ест в столовой. Она пыталась проводить с ним максимум времени. Иногда девушка приезжала первой и ждала его появления, иногда он уже «ждал» её. Она распустила волосы, чтобы лицо было меньше видно, тогда было бы не так заметно, что девушка всегда рядом. По этой же причине она постоянно меняла одежду. Но он всегда был слишком увлечен своими книгами, чтобы видеть еще что-то. Вообще похоже, что у него плохое зрение. Хотя она ни разу не видела его в очках. Наверное, близорукость.
Вся комната уже полностью была увешена рисунками. Его глаза, руки, плечи, локти, волосы, брови, даже воротник рубашки… Всё было ценно. Всё было воплощением высшей ценности.
Несколько дней подряд она мечтала лишь об одном – встретиться с ним взглядом. Это был бы последний штрих – нарисовать его глаза, смотрящие прямо. И однажды ей удалось поймать и этот момент. Вернее, она сделала это специально – якобы случайно столкнула его книгу со стола, а потом подняла ее. Он взглянул на художницу лишь на секунду, но прямо и ясно, так что и через 10 лет она смогла бы узнать этот взгляд из тысячи.

Интересно, если раскрасить наши эмоции в разные цвета, то какого цвета будет радость? Наверно, у большинства людей она будет чем-то ярким. А у Тани… у Тани радость желтая с золотистым оттенком. Именно этого цвета была вся прошедшая неделя. А в воскресенье даже несколько взгрустнулось – её Дориана Грея не было рядом. Художница со скукой позанималась любимыми прежде предметами, посмотрела пару фильмов, повесила зеленые шторы в комнате и легла спать в предвкушении встречи.

Утром омлет с помидорами, контрастный душ, желтый сарафан и пара заколок в волосы. На занятиях рисовала на полях его руки, на переменах обсуждала с ребятами поход на какую-то выставку, на обед гречка с котлетой, а после занятий – встреча с прекрасным. С Серафимом.
Когда она зашла в библиотеку, его еще не было. Таня села у входа и решила немного позаниматься – перечитать лекции к завтрашней контрольной. Обычно Серафим приезжал часов в 5-6, а пока только полшестого. К семи девушка перечитала все лекции и даже разрисовала поля разноцветными ручками, но его все еще не было. Он так и не появился. Возвращаясь домой, она поняла, что забыла посмотреть, продлил ли он книги, но решила отбросить тревожные мысли и подумала о том, что завтра встреча будет еще приятнее.

Но завтра она поняла, что пойти в Ленинку не сможет, т.к. ей с ребятами нужно было посетить очередную выставку и сделать по ней доклад. Но среди графики немецких художников она никак не могла найти удовлетворения своим вкусам. Все казалось искусственным и каким-то недостойным внимания что ли… Вечером написала злобный отзыв, поцеловала на ночь ангела и легла спать.

На следующий день художница уже не смогла удержаться, нагло забила на пару и помчалась в библиотеку. Его еще не было. Таня сделала задания по английскому, просмотрела еще несколько уроков вперед и погрузилась в созерцание двери. Периодически она открывалась, но появлялся совсем не тот, кого она ждала. После часа созерцания результат оказался нулевым. Что уж тут говорить о промежуточных фазах и трате времени…
В 7 она совсем отчаялась и поехала домой. Дождь несколько успокоил её тоску, однако привкус горечи остался.

Таня прекрасно понимала, что Серафим уже неизвестно когда появится в библиотеке, но все же ноги сами принесли меня туда. Она походила по читальному залу, а потом поднялась к каталогам. Девушка уже давно выписала себе названия его книг. Хоть что-то может помочь ей его прочувствовать. Она заказала все книги на следующий день и отправилась домой.

Наверное, много можно понять о человеке по тем книгам, которые он читает. Таня чувствовала себя Татьяной Лариной в доме Онегина, перелистывая страницы его книг. Интересы были отнюдь не тривиальны: древнерусская литературы и Жуковский. Серафим тут же представился древнерусским певцом в льняной рубашке и с венком на голове. Он действительно как будто пришел из другой реальности.
Вечером на стенах комнаты появились новые экспозиции. Серафим в лесу и с домрой. Кажется, так он стал еще прекрасней.

Через несколько дней она уже, кажется, изучила все его книги. Но сам он в читальном зале не появлялся. Но и потом художница не перестала появляться в библиотеке. Сама атмосфера, эти старые деревянные коричневые столы, серые библиотекарши с серыми, завязанными в пучок волосами, всё напоминало о нем, и Таня не могла с этим расстаться. Она стала приезжать просто поделать уроки. Здесь даже думалось спокойнее.

Со времени её «знакомства» с Серафимом Таня открыла в себе новое ощущение творчества. Он стал для неё ключом к пониманию чего-то совершенно иного. Учителя хвалили, однокурсники замечали новый огонек в глазах, а ей просто нравилось то, чем она занималась. И от состояния неудовлетворенности всем, кроме Серафима, девушка перешла к состоянию понимания мира через его красоту.

Лазая в интернете, она случайно наткнулась на конкурс работ. Никаких строгих требований не предъявлялось, кроме одного – это должен был быть коллаж. В голове сразу родилась идея. Она взяла лист, обложилась рисунками ангела и начала творить. Рамочным компонентом стали его профили и анфасы, подбородок, локти, кисти рук, колени, волосы, складки рубашки, мочки ушей… а в центре было лишь одно – его глаза. Самые прекрасные глаза, смотрящие прямо. Прямой и легкий взгляд. Не слишком длинные ресницы не отвлекали внимания на себя, а лишь ещё больше фокусировали бесконечность и глубину взгляда. Работы была принята к рассмотрению, но Таня знала, что какой бы коллаж ни победил, её работа навсегда останется для девушки символом идеальной красоты.

В выходные позвонила одноклассница и предложила пойти в кино на «Тараса Бульбу». Идти не очень хотелось, но Таня давно не видела Иру, да и развеяться не помешало бы.
Фильм оказался достаточно противоречивым, что подруги и обсуждали после сеанса, сидя в кафе.
- Да, я ожидала большего. В следующий раз пойдем на мультик, они почти всегда интересные.
- А вот я наоборот, - отвечала Таня. – Русским редко удаются фильмы с претензией на историю или литературу, но этот вышел очень даже ничего. Вначале скучновато, а вот конец действительно сильный.
- Ну вполне возможно, - Ира задумчиво повертела трубочку в стакане колы, вскинула вверх глаза и неожиданно воскликнула. – Ой, там мой знакомый за столиком сзади тебя! Он с другом. Можно подсесть, да как-то неудобно.
Таня нехотя обернулась и увидела его… К горлу подступил комок. Сразу захотелось взять в руки карандаш. Он был прекрасен, как всегда. Но прекрасен по-другому. Он вообще всегда прекрасен по-разному. Новая зелёная рубашка в мелкую клетку, что-то иное в выражении глаз и даже в улыбке. Наверное, из-за общения с другом.
- И кто твой друг? – спросила она. – Тот, который с отрощенными русыми волосами?
- Да нет, блондин рядом. А второго я не знаю.
- Ну так давай подсядем! – воскликнула Таня и улыбнулась.
- Странно. Раньше ты не любила знакомиться с парнями в общественных местах. Видимо, все со временем меняется.
Художница могла только еще раз улыбнуться. Девушки подсели к ребятам, и слава Богу, что подсели, потому что ноги так и подкашивались.
- Привет, Саш, - Ира поздоровалась с парнем чмоком в щеку. – Это моя подруга Таня. Таня, это Саша.
- Очень приятно, - блондин улыбнулся и протянул руку. – А это мой друг Серафим.
- И мне приятно, - она улыбалась и не могла остановиться.
- Вы тоже смотрели «Тараса Бульбу»? И как вам? – спросил Серафим и посмотрел Тане прямо в глаза. О этот взгляд! Если бы её не сдерживали приличия, она бы прямо сейчас схватилась за карандаш.
- Не знаю, начало не особо, зато конец шикарный. Сразу захотелось перечитать книгу
- Да, согласен, хотя я не особо люблю Гоголя.
- Ну я в принципе тоже. Мне как-то Жуковский ближе, - она потупилась и посмотрела на него из-под ресниц. И откуда в ней взялось это кокетство?
- Правда? Я тоже его очень люблю.
Вот тут-то ей и пригодились знания, почерпнутые в библиотеке. Они с жаром стали обсуждать их книги и отчаянно улыбаться друг другу. Ах! Такой улыбки у неё в набросках не было.
- А вообще ты чем занимаешься? Где учишься? – спросил Серафим после пятнадцатиминутного рассуждения на тему влияния Жуковского на последующую русскую литературу.
- А Таня у нас художница, ну или дизайнер, - вмешалась в разговор Ира.
- Правда? А меня нарисуешь? – и девушка чуть было не рассмеялась от такого вопроса. Знал бы он, что это уже давно осуществлено.
- Может быть, когда-нибудь…
- А вообще, если тебе интересно, то я мог бы дать тебе кое-какие книги, которые тебе могли бы быть интересны. С тобой так приятно разговаривать. Потом можно обсудить. Ну если тебе хочется… - он опустил глаза. Какое выражение! Нужно непременно его запомнить.
- Конечно, интересно! В моем институте мало кто увлекается литературой, особенно такой…
Они обменялись телефонами и улыбками. Количество золотого цвета в окраске её эмоций превысило все допустимые границы. Даже искры посыпались.

Через несколько дней Таня собиралась в институт с особым удовольствием – после занятий ей предстояла встреча с ангелом. Джинсовая юбка, голубая кофта, пара браслетов, не смогла найти резинку для волос… ладно, можно и без.
Почему-то в этот день однокурсники реагировали на неё сдавленными улыбками. И она не могла понять, что случилось. Но ей было плевать, об учебе она думать не могла, только о том, что будет после.
В дорогу купила себе пачку жевательного мармелада. Она всегда любила этих цветных мишек – и с виду милые, и настроение поднимают.
Они встретились в уютном кафе с красными занавесками, необычной широкой люстрой с золотыми воланами и приятным освещением. Кажется, Серафим здесь часто бывает.
- Здорово выглядишь! Тебе очень идет.
- Спасибо. Ты тоже классно выглядишь. А что конкретно мне идет?
- Новый цвет волос.
- Что?
- Ну да… В прошлый раз ты была темнее.
- Что? – что за чушь он говорит? Таня схватила зеркало и посмотрела в него. Вот черт! Она забыла покраситься, пенка смылась, и девушка снова стала блондинкой. Жесть! Теперь он еще считает её крашеной. Так вот почему все так странно на неё сегодня смотрели.
- Я принес тебе книги. Правда, не знаю, будет ли тебе интересно.
- Думаю, будет. Мне интересно все новое, - и почему эта дурацкая улыбка не сходит с лица.
- Это здорово. Что закажешь?
- Фруктовый салат.
- Любишь фрукты?
- Не только. Мне всегда интересно, как их выкладывают. Иногда бывают довольно забавные композиции.
- Вот он художник! – он рассмеялся. – Ты все видишь только с такой стороны?
- Ну не знаю, - если с этой стороны смотреть на тебя, то оторваться невозможно. Но вслух Таня сказала  другое: - Мне нравится смотреть на мир глазами ребенка. Замечать то, к чему остальные давно привыкли.
Они с Серафимом проболтали весь вечер. После кафе пошли просто погулять. При свете звезд он казался таким другим… мистичным что ли… Хотелось нарисовать его чернилами, одним росчерком. Таня не помнила, о чем они говорили, но помнила эмоции. Это было что-то очень золотое и сверкающее. Когда они переходили лужи, он взял её за руку. Это прикосновение сразу захотелось отразить в красках, что-то импрессионистское с примесью нежности… Скорее всего, голубое с серебряным, под стать звездам над их головами.

Они стали встречаться достаточно часто. Это всегда было что-то интересное: авторские кино-показы, необычные спектакли, пикники в парке, какие-то странные выставки. И она не переставала его рисовать. Это были уже совсем другие рисунки. Их ланч на траве – пастель, путешествие по дворикам Москвы в поисках нужного адреса – краски маслом, его лицо в темноте кинотеатра – графика.
Иногда она рисовала эмоции от их встреч. Это были непонятные скопления цветов, переплетающиеся, образующие странные линии и узоры. Но просто взглянув на любой из них, она могла в мельчайших подробностях вспомнить испытанные в тот момент ощущения.

Как-то они снова должны были встретиться с Ирой и Сашей. Подруга обещала какой-то сюрприз. Они с Серафимом ждали их в кафе в одном уютном скверике и ели мороженое. У него - красное, у неё - желтое. Вдруг рядом появились уличные музыканты, они играли неплохо, но слишком громко. Таня хотела сказать Серафиму, что не любит ждать, а Ира опаздывает уже на 10 минут. Но из-за музыкантов они совсем не слышали друг друга. Девушка перегнулась через стол, чтобы он мог её расслышать. Он оказался очень близко.
- Кажется, я знаю, что ты хочешь сказать, - вдруг ответил он с загадочной улыбкой.
- И что же?
- А вот, - он приблизился еще немного и… поцеловал. Краски засияли в голове всеми цветами.
Вскоре пришли и Ира с Сашей.
- Куда же мы идем?
- Это сюрприз. Знаешь, это неожиданно для меня.
- Что именно?
- Ну я тут смотрела лауреатов одного художественного конкурса и вдруг увидела знакомую фамилию. Я и не знала…
- К чему ты клонишь?
- А вот, - она показала на афишу.
Вот черт! Это же та самая выставка, куда Таня отправляла свой коллаж…
- Может, не пойдем? Что-то не хочу я, - она потянула Серафима за руку.
- Нет, интересно же!
Пути назад не было. Они подошли туда, где толпилось больше всего народу. Это была работа победителя.
- Это же я! – воскликнул он. – А автор… Откуда это? Ведь конкурс начался несколько месяцев назад.
- Ты еще не видел мою комнату, - сказала она, улыбнулась и поцеловала. В тот день жизнь играла всеми красками.