Времена года, или Исповедь эгоиста. Встреча

Начало http://proza.ru/2009/12/15/897.
Продолжение (10 лет спустя) http://proza.ru/2011/12/07/1232


Дела, дела… Вечные житейские неотложные дела, что так чудовищно отравляют жизнь, отнимают время и заставляют отказаться от самых грандиозных стремлений. Они врываются неожиданно, погружая в водопад занятости и сумасшедшей гонки за… чем? За чем погнался я на этот раз? Быть может, за круглой суммой денежных купюр, которая бы смогла обеспечить мне сладкую жизнь в дальнейшем. Да, пожалуй, это единственно верное объяснение моего чудовищного поступка.

Со времени нашей последней встречи прошел год. Год разлуки, информационного вакуума, неотвеченных вызовов и пустоты, изъедающей изнутри, выжигающей на душе цепкие раны, которые напоминают о себе всю оставшуюся жизнь. Я не смог бросить всё в срок, как обещал, но надеялся, что кто-кто, а уж она меня поймет, да еще и оценит мои старания по заслугам. А потом нарисует наши чувства в любимом стиле, и это будет ее лучшее творение. Мы ни за что не продадим его, ведь любовь, она не имеет с деньгами ничего общего!.. Я спешно оделся, вынес свои вещи из ненавистного отеля, в последний раз посмотрел на его ослепительно сверкающую вывеску и сел в такси, ожидающее меня у ворот. С начальником попрощался коротко и холодно. Приятельских отношений за все время работы у нас так и не возникло.

Автомобиль ехал гладко, провозя меня по наиболее запоминающимся местам этого небольшого городка. Я смотрел в окно, а сердце тем временем ликовало от мысли о предстоящей встрече. Уверенность в том, что она уже успела развестись, за долгие месяцы укрепилась во мне, и я не мог даже предположить, что моя любимая женщина до сих пор носит фамилию Завальски. Скоро, скоро… Долгожданная, я уже в пути. И прости меня за опоздание…

Самолет приземлился в аэропорту мегаполиса М. в назначенное время. «Минута в минуту» - почему-то пронеслось у меня в голове. Я посмотрел на огромные вокзальные часы. 12:12. Самое время загадать желание… Да, сказочная, мы совсем рядом.

В моем ежедневнике на первой странице красовалась надпись годичной давности с подробным адресом, где можно будет найти Ее. Вот уже как добрых 20 минут я с энтузиазмом трезвонил в дверь, но ответа всё не было. Наконец вышла пожилая соседка – типичная героиня газетных анекдотов – и, узнав, кого я ищу, театрально произнесла:

- Боже мой! А вы разве не в курсе? Ах, такая беда… Такая беда… Скорее езжайте в пятую областную больницу. Быть может, еще успеете… Моя бедная девочка…

- Что произошло? Вы можете сказать, что произошло? – всё внутри меня вспыхнуло, и сумасшедшее волнение переросло в крик. – Да вы скажете, черт возьми, в чем дело?

- Да вам лечиться надо! – вскрикнула старушка и успела скрыться за бронированной дверью, пока я не рассвирепел окончательно.

Оставив свои вещи в подъезде у любимой, я опрометью кинулся к ближайшему частнику. Дорога заняла не больше 25-ти минут. Увидев красный крест на здании, я, бросив деньги на сидение, помчался туда. На входе сидела немолодая медсестра, к которой я и обратился:

- Завальски! … Завальски! Она здесь?

- Молодой человек! Прекратите нарушать общественный порядок, иначе я прикажу сейчас же вас вывести туда, откуда вы, собственно, пришли. Вы можете разговаривать спокойно? – женщина смотрела на меня своим степенным взглядом, и я понял, что нужно изменить тактику поведения хотя бы на время.

- Прошу прощения! Видите ли, устал, с дороги. Так что, скажите, пожалуйста, здесь ли моя сестра … Завальски?

- Да, здесь. Идемте, я отведу вас к ее лечащему доктору, и он всё вам объяснит – интонации ее голоса стали куда теплее…

- А.В., я так понял, это ваша сестра? – спросил меня врач, когда я устало опустился в кресло напротив него. В его лукавых, но оттого не менее добрых глазах мелькнуло неверие.

- Нет, не сестра. Это моя любимая женщина… И вы обязаны мне наконец объяснить, что с ней произошло!

- Хорошо. Вы только не беспокойтесь. Всё еще можно исправить… Наверное… Госпожа Завальски три дня назад вместе со своим экс-супругом попала в чудовищную автокатастрофу.  Сейчас она лежит в реанимации.  Ее состояние оценивается как очень тяжелое, правая часть тела парализована. Если девушка выживет, то останется инвалидом на всю жизнь, хотя, впрочем, сейчас это не столь важно.

Я замер, не в силах вымолвить не слова. Вот и последовала расплата за все-все мои грехи… Без промедления.

- Скажите, я могу ее увидеть? – это было последнее, что я  мог спросить.

- Нет. Пока нет. И… знаете, я не думаю, что вам вообще нужно ее видеть. Лицо и тело госпожи Завальски сильно изуродовано. Да вы и не узнаете ее, наверное…

Я выбежал из кабинета. Слова доктора сильно ранили меня. Когда бы он знал, насколько сильны мои чувства, никогда бы не позволил себе сказать что-то подобное. Да какая вообще разница, кто и что сказал? Всё потеряло значение. Больничные коридоры, спешащие люди, суетливый медперсонал… Все это мелькало перед глазами, складывалось в ужасающую мозаику, убивало меня. Наповал? Нет. Наповал я убил себя сам, собственноручно…

Со времени моего прибытия в холодный и чужой город М. прошло уже 4 дня. Этих дней мне хватило, чтобы мало-мальски успокоиться и взять себя в руки. Практически всё время я проводил в больнице, под дверью ее палаты, и неустанно молился, молился за жизнь той, кого не мог потерять, не имел права. Я не мыслил своей жизни без нее…

- Мне нужно с вами поговорить, - тихий мужской голос прервал мои размышления. Я поднял глаза и увидел… Виктора Завальски. Но удивляться сил уже не осталось.

- О чем? – так же тихо и несколько обреченно спросил я.

- Я всё знаю… о вас и о вашем романе. Знаю, почему она захотела развода, почему не смогла больше жить со мной, почему засыпала и просыпалась с телефоном… - в его глазах сверкнули слезы, скупые мужские слезы, в которых, несмотря на объем, содержится столько боли. Я видел, что ему тяжело говорить, но не останавливал и не перебивал. Пришло время наконец-то узнать истину. – Но скажите мне, пожалуйста, почему вы тянули? Почему не приехали в обещанный срок?

- Я не знаю… - сколько раз я сам задавался этим вопросом, сколько раз… - У меня были дела.

- Всё ясно. Больше мне с вами говорить не о чем. Прощайте! – он повернулся и быстро зашагал по направлению к выходу.

- Виктор! Виктор, минутку! – я кинулся к нему. – Скажите, что она делала в вашей машине в день аварии? Почему она ехала с вами, если вы уже развелись?

- В тот день я заехал к ней, чтобы узнать, как она живет. Когда увидел ее, все внутри сжалось. Бледная, изможденная, уставшая. Всё ждала вас, верила… Я бросился к ней, обнял, но она отстранилась и попросила отвезти в аэропорт как можно скорее. Вот, собственно, и всё. Она собиралась лететь к вам. – Виктор посмотрел на меня глазами, полными презрения, и ушел. А я… отчаянно закрыл лицо руками, чтобы не видеть больше ни этих стен, ни врачей, ни себя в отражении зеркала, висящего напротив. Как вдруг услышал:

- Вы можете пройти к ней. – Передо мной стоял главный врач.

- Правда? Ей стало лучше? – в душе наконец-то, впервые за долгое время, засиял, заискрился маленький лучик надежды. На доли секунд я представил наше светлое будущее с огромным домом, резвящимися в нем детишками и озером в ста метрах.

- Нет, лучше ей уже не станет. Можете с ней попрощаться.

Я замер и проследовал за доктором в реанимацию. Уже без слов.

Не такой рисовал себе я нашу встречу, когда ехал в этот город. Вместо шелка, цветов и шампанского – больница, травмы и бесконечное множество трубочек, которые якобы продлевают жизнь моей любимой женщины. Я взглянул на лицо и остолбенел – на нем были не просто раны или ушибы, а чудовищные ожоги. Но даже они не помешали мне разглядеть родные черты лица, которые я вот уже сколько лет ищу в каждой прохожей. Я присел рядом. 

Тишина давила на психику не меньше самого происходящего. Вспомнилась отчего-то наша первая встреча наедине в отеле. Тогда тоже было очень тихо… А смог бы я сейчас найти нужные слова, приди она в себя? Я взял ее за руку, и – о чудо! – уголки ее губ приподнялись. Невероятно, но мне не могло показаться! Я понял одно – она меня простила.

Моя родная девочка, ты снова простила меня… как и прежде. Всё будет, как прежде, ты только поправься. Я больше никому тебя не отдам! И смерти, слышишь, смерти тоже не отдам!.. Тишину прервал резкий звук дыхательного аппарата. Я поднял глаза и увидел на нем прямую линию. Моя девочка ушла.

Сегодня прошло уже 3 года со дня ее смерти. Каждую неделю я прихожу на кладбище и разговариваю, разговариваю с ней обо всем на свете. А более всего – о нас. Прошу прощения за несбывшееся счастье, за подаренную и преданную надежду. Каюсь… Да толку? Она унесла с собой все живое и настоящее, что когда-либо было во мне. Жизнь превратилась в кадры из старых советских фильмов – черно-белых и немых. А самое страшное – я разучился дышать.

Я решил остаться в городе М. навсегда. Здесь находятся улицы, по которым она ходила, здесь воздух еще наполнен ее ангельским дыханием, здесь деревья шелестят в такт ее заливистому смеху… Здесь то, чего уже никогда не будет более. То, что убил я – одинокий нерешительный эгоист.